Наследник на его условиях. Книга 2 (СИ)

14 глава

Зен

— Ты такой напряженный. — Ванесса кладет руки мне на плечи. — Что-то произошло?

Я засел за работу, чтобы отвлечься от мыслей о русской стерве и нашем недавнем разговоре, но перед глазами то и дело всплывает лицо ее сына. Удивительно, что такое в принципе возможно. Новость меня шокировала. Впрочем, заявление Дарьи, что я отец ее ребенка, — не меньше.

— Давай сделаю тебе массаж? — Ванесса перемещает ладони на затылок и нежно перебирает пальцами мои волосы.

С раздражением сбрасываю ее руки. Сейчас я словно оголенный провод. Лучше меня не трогать, когда я не в духе.

— Если хочешь помочь, найди лучшие клиники в Аликанте, где можно сделать тест на установление отцовства.

— Вот так поворот… — Ванесса даже не скрывает удивления. — Я хочу знать подробности.

Стискиваю челюсти и медленно вдыхаю. Внутри опять все взрывается от ярости.

Когда я выхожу из себя, это не приводит ни к чему хорошему. Обычно беру тайм-аут, даю себе время остыть, чтобы не совершить поступки, о которых впоследствии пожалею. Однако сегодня эмоции зашкаливают, я не в состоянии их обуздать. А времени решать свои личные дела как назло нет. Самолет через два дня, мне нужно быть в другом месте.

— У Калиничевой, оказывается, есть ребенок, о котором я ничего не знал. Дарья утверждает, что мальчик — мой сын. Надо с этим оперативно разобраться.

— Твой сын?.. — с еще большим удивлением переспрашивает Ванесса.

— Не буду исключать такую вероятность. Но лучше бы это было не так.

Ванесса закусывает щеку и смотрит на меня огромными глазами.

— Это будет провал. Стив сотрет тебя в порошок, если ты нарушишь ваши договоренности. А следом и меня.

— Разве я что-то сказал о договоренностях с Гибсоном? В силу сложившихся обстоятельств я должен задержаться и узнать правду. Другой возможности не будет.

— А если мальчик окажется твоим сыном…

— Клиники, Ванесса. — Поднимаюсь из-за стола и иду к бару. — Завтра я должен быть в одной из них и как можно быстрее получить результат.

Надо как-то заставить себя не думать о сегодняшнем разговоре с Дарьей. Не представлять, что маленький блондин имеет ко мне хоть какое-то отношение.

После смерти дочери я злился на весь мир. Винил всех и вся в ее гибели. Калиничева, готов был убить собственноручно. Да только что толку, если сам не доглядел, позволил редкостной сволочи войти в семью. Вовремя не заметил, как ловко он начал манипулировать Кирой и взял в оборот юриста, с которым я много лет вел дела. До сих пор кажется, что я погружен во мрак. Не знаю, как из него выбраться.

— Утром у тебя будет нужная информация, — кивает Ванесса. — А пока шел бы отдохнуть. — С укором смотрит на бокал в моей руке. — Выглядишь неважно.

Еще бы. От таких новостей можно и умом тронуться. Разговор с братом решаю отложить, пока не получу результаты теста на руки. В принципе, я и так знаю, что Леон скажет. Но от этого, сука, не легче.

Вопреки опасению, что не засну этой ночью, я проваливаюсь в сон, едва касаюсь головой подушки, но ни свет ни заря будит звонок. С трудом открываю глаза и смотрю на дисплей. Это Стив. Проигнорировав его, включаю на телефоне режим полета и иду принимать контрастный душ.

В гостиной царит гробовая тишина. Лея спит. Ванесса тоже. Но работу свою она выполнила, как и обещала, — на столе лежат документы по клиникам.

Выбрав последнюю, потому что она ближе всего к нашему отелю, я звоню и договариваюсь о визите.

От мысли пойти к Калиничевой и не застать ее в номере либо застать собирающей вещи, ощущаю новую волну негодования. Даже не знаю, что больше злит: молчание Дарьи о беременности или то, что сказала о сыне при таких обстоятельствах.

— Ну что? — интересуется Ванесса, входя в гостиную. — Выбрал?

— Да. — Собираю листы в стопку. — Побудь с Леей, мы с Калиничевой и ее сыном поедем в клинику.

— Надеюсь, ты понимаешь, что за сутки тест ДНК тебе никто не сделает…

— Это частная лаборатория. За внушительное вознаграждение пусть уж как-то постараются, — невесело хмыкаю я, на автомате закидывая в себя две таблетки и запивая их водой.

Домик я покидаю с четким намерением сегодня разобраться со всеми возникшими вопросами, а потом… Хер его знает, что потом.

Дарья в своем номере. К счастью, вещи она не собирает. Даже намека на это нет. Незнакомая девушка возится с мальчиком на полу, когда я переступаю порог.

— Я нашел клинику. Собирайтесь, — говорю вместо приветствия, не в состоянии перестать смотреть на белобрысую макушку ребенка.

— Сын плохо спал и капризничает, мне нужно его покормить. Подожди за дверью, — просит Даша.

Столько ненависти в ее взгляде в этот момент. Чертыхнувшись про себя, гашу порыв сказать какую-нибудь колкость. Что Калиничева не сбежала — уже огромный плюс. И одновременно минус, потому что я все так же хочу эту стерву.

Выхожу за дверь и жду. Лишь через двадцать минут Даша появляется в коридоре с сыном на руках. Мальчик трет глаза и хнычет.

— Хочет спать? — интересуюсь у нее.

— Не знаю, — с отчаянием в голосе произносит Калиничева. — Эмиль почти всю ночь проплакал. И сейчас может опять закатить истерику.

— Из-за чего?

Вижу по выражению ее лица, что хочет огрызнуться в ответ, но сдерживается.

— Зубы режутся.

Мы выходим на улицу и идем к машине, которую я взял напрокат вместе с водителем. Всю дорогу до клиники ребенок капризничает и плачет, Дарье приходится достать сына из детского кресла и посадить себе на колени.

Уже и забыл, каково это — плачущие младенцы. Да и не до них мне было после смерти дочери и внука. Я даже с Леей не сразу начал контактировать.

Прошу водителя ехать быстрее, на что получаю благодарный взгляд от Даши и тут же вспоминаю, как запросил у Стива информацию на нее, оказавшись на свободе. Хотел убедиться, что Калиничев врет и Дарья не имеет к его махинациям никакого отношения. К вечеру Гибсон вывалил мне увесистый список ее грешков.

Поначалу шею готов был свернуть дуре, только через пару дней каким-то чудом успокоился и оставил все как есть. Однако судьба решила догнать и снова свела с этой лицемерной птичкой, которая, похоже, запуталась в своей лжи.

Я придерживаю дверь, помогая Даше выйти. Она не успевает сделать и шага, как вдруг резко бледнеет и прислоняется к машине.

— Всё в порядке? — На всякий случай хочу взять ее мальчишку на руки.

Даша не сопротивляется и отдает сына, тихо бормочет что-то про бессонную ночь и переживания, сетует, что не попросила Лили поехать вместе с нами.

— Лили, как я понимаю, это няня? — уточняю.

Калиничева кивает.

— Ничего, я помогу. Ему вроде как нравится у меня на руках.

Позволяю себе слабость крепче прижать ребенка к груди. Он ведь и впрямь мог быть моим сыном. Отчего-то эта мысль развозит меня в хлам. Впору самому прислониться к машине.

Даша как-то странно смотрит на нас, переводит взгляд с притихшего Эмиля на меня и шумно сглатывает.

— Идем, — киваю в сторону входа.

Сдача анализов занимает от силы полчаса. Все это время ребенок находится у меня на руках. Даша, словно испуганная мышка, не сводит с нас глаз. В какой-то момент мальчик засыпает. Когда выходим из клиники, я помогаю посадить Эмиля в кресло, пристегиваю его ремнями безопасности и поворачиваюсь к Калиничевой.

— Я заплатил врачу. Завтра вечером результаты будут готовы.

— Если рассчитываешь на благодарность, то ее не будет. Хотя…

Дарья заносит руку, чтобы ударить меня, но я пресекаю эту попытку. Перехватываю ее запястье и слегка сдавливаю.

— Только такую ты и заслуживаешь, понял? Скотина! — выплевывает она, с шипением проталкивая сквозь зубы порцию воздуха вместе с гневом. — Я уверена, что Эмиль твой. Но после всех обвинений в мой адрес и заявлений, что ты его отберешь, ничего, кроме ненависти, я к тебе не испытываю!

Чувствую, что опять начинаю заводиться. Какой-то деструктив. Кругом. В моих реакциях на эту женщину, в ее поведении и вообще во всем, что происходит с нами.

У меня очень хреново с контролем в последнее время, много агрессии, эмоции тоже идут вразнос. Сначала собираюсь припечатать Дашу словесно и отпустить, но ловлю в фокус ее неестественно алые губы, и в голове словно срабатывает переключатель. Я толкаю Калиничеву на себя и впиваюсь в ее рот.

Даша отвечает не сразу. Но эти секунды, пока она тяжело дышит и льнет ко мне, поистине можно считать одними из лучших за последние месяцы. Я опять ощущаю себя живым, а не мертвецом.

Наш поцелуй заканчивается так же резко, как и начался. Стерва больно кусает меня за губу и отталкивает.

— Не смей ко мне прикасаться, мерзавец!

В голосе Дарьи так много боли и слез, что инстинктивно хочется ее обнять, заверить, что все будет хорошо. В чем я пока не уверен. С теми вводными, что есть, хорошо между нами быть не может.

— Я сказала тебе о сыне, потому что у нас с Эмилем нет поддержки. Не знаю, что за игры вы все ведете… Мне страшно! — Она снова бледнеет и горестно всхлипывает.

Не понимаю, что со мной происходит. Какого-то хрена я прямо сейчас говорю о том, что станет Дашиной реальностью, если тест покажет, что я отец ее ребенка.

— В таком случае поправка. Если Эмиль мой сын, я заберу тебя вместе с ним.