Наследник проклятого дара

Глава 12. Эх, отдать бы его Сехмет, но нет, нельзя.

Кабинет графа Долгорукова.

— Бес, что ты несёшь? Как Зубов может быть вампиром? — раздраженный Долгоруков смотрел на своего призрачного помощника и уже начинал сомневаться в его адекватности.

— Вот так, констатировал Бес, — И ещё, я не вижу Зубова, совсем. В моем мире, в мире магических потоков, его просто как будто не существует! Это первое, — продолжил бесплотный, — второе, господин граф, в номер проникли убийцы! Стиль похож на Татищевых. И он убил их!

Бесплотный при жизни был одним из бастардов исчезнувшего рода Волковых. Весь его род был уничтожен больше пяти веков назад, когда Австрийская империя захватила небольшую часть России.

В Австрийской империи главенствующую роль в жизни государства до сих пор играет инквизиция. Во главе этого теократического государства стоит, как считают в Австрии, Сын Бога. И магия может быть только у его потомков, а все остальные маги - приспешники дьявола. Наверное, именно поэтому, в данный момент, Австрия называет себя империей. Но по факту, нищая страна, от которой отщипнули куски уже все, кто этого хотел. Страна, которую захлестнуло просто огромное количество разломов.

Бесплотный, которого долго пытала инквизиция и которая провела его душу через невероятные страдания, умер последним. Весь его род долго пытали, а потом сожгли заживо. Это стало причиной, по которой бывший бастард Волков стал Духом мести.

Когда то, его нашел Долгоруков и помог совершить задуманное. Отомстить.

Они вместе уничтожили всю верхушку австрийской инквизиции. Бастард Волкова, за помощь с отмщением, согласился остаться с Долгоруковым. Граф провел его через ритуал, привязав к своей душе. Ритуал также позволил Бесплотному пользоваться частью силы Долгорукова и становиться материальным.

— Подожди, почему ты его не видишь? Такое бывает вообще? Он же, вроде, живой! У него есть аура, Дар! — восклицал Долгоруков.

— Ну вот так, просто не вижу! Иногда он появляется в магическом поле, когда применяет магию. Моего стихия... стихия Тьмы - это не самая приятная вещь. А ещё Дар такой мощный, что все потоки вокруг начинают работать на Тьму! Но сейчас главное не это, — продолжает Бес, — главное, что жандармы уже установили причину смерти двух трупов в гостинице. Это энергетический вампиризм! — Бесплотный прошелся по комнате, вытянул немного силы из графа и став материальным, налил себе вина.

— Это может объяснить, почему он выжил после проклятия, — рассуждал граф, — но тогда, должен быть источник, откуда он черпает силу, для того, чтобы кормить проклятье! — он закончил мысль и призадумался.

— Так что делать то? Смысла мне продолжать следить, наверное, нет. Я же не вижу его, — Бесплотный развалился в кресле и сделал глоток вина, — эх, как же прекрасна жизнь. Может уедем? Если этого вампира будут убивать здесь, то Москвы больше не будет. Причем, вообще и навечно.

— Не неси ерунды Бес, никто не будет его убивать здесь. Это просто глупо! Им нужно пустынное место и ... — поймав мысль, граф резко замолчал, — Да! Меньшиков скажет Мещерскому с почестями выдворить Зубова из рода и заставит старика вернуть пацану родовые земли!

— Гениально! — восклицает Бес, — и там, в краю опасных степей и разломов, Зубова будут убивать! — восхитился он.

— Скорее всего. Но могут не сунуться в сами родовые земли. Могут, по дороге до владений Зубовых. Потому что в самих владениях сейчас слишком опасно вообще для всех, кроме Зубова. Он будет на своей территории. Свалит куда-нибудь в разлом, а потом вернется мстить. И тогда, точно, половине мира конец. Особенно, если он обучится пользоваться не только сырой силой, а по настоящему станет магом, — на выдохе произнёс граф.

— А что мы делать будем? — заинтересованно спросил бесплотный.

— Наблюдать, Бес. И помогать канцлеру. Нам это потом зачтётся. Пойду подниму старые связи, позвоню кое-кому.

*******

Мой номер совершенно пуст. Нет ни трупов, ни Заруцкого.

Куда они все вместе ушли, неизвестно. Записки никто из них не оставил. Хотя, было бы странно, если бы трупы оставили записку. Или нет. В это в мире возможно все.

— Юра, а чего тут, как с некромантами? — спрашиваю у голоса в голове.

— Ты что, хочешь стать некромантом? — кажется он чем то недоволен.

— Для общего развития и расширения кругозора, Юра, - обнадёживаю его, - мне с трупами совсем не хочется возится. Я хочу чтобы всё было красиво! А трупы красотой редко блещут.

Скорее всего, Заруцкого забрала полиция. Застали его с двумя трупами, ведь. Допросят да и отпустят. В любом случае, на него это никак не повесить.

Да, домик за счет Мещерских мне теперь не светит. И деньги тоже. И вообще, какой-либо другой помощи больше ждать, точно, не стоит. И сам Заруцкий ко мне теперь не имеет отношения.

Но самое главное, мне нужно решать вопрос со своими землями. А еще, получить денежную награду от государства за закрытие разлома.

Начинаю с земельного вопроса.

Я набираю номер Чаруева. Занято.

Сейчас ночь и я предполагал, что либо разбужу его, либо телефон будет выключен. Оказался, третий вариант.

Лааадно. Так уж и быть. Пожалуй, пора ложиться спать. Завтра будет весёлый день, опять. Но мне, пока, всё в этом мире, очень даже нравится.

Я двадцать минут кайфую под струями горячего душа, а затем, ложусь спать.

Завтра наступает очень быстро. Я никак не могу понять в чём дело. Я вроде сплю, а вроде и нет. Просто выключили и включили. Обычно сон длится, по ощущениям, несколько дольше. Плюс, пару раз за ночь, я всегда просыпался, потом долго не мог уснуть, ворочался. А тут, насчет раз - закрываем глаза, на счет два - открываем. Всё.

Я умываюсь и спускаюсь на завтрак в ресторан гостиницы. Замечаю еще одну странность. В ресторане практически нет людей, хотя гостиница битком набита гостями.

После плотного завтрака, состоящего из яичницы с беконом, овощного салатика и клюквенного морса, я пробую ещё раз набрать следователю. И снова занято. Он что меня в черный список добавил? Или к нему нельзя дозвониться с незнакомого номера? А может, мне просто пойти самому к Меньшикову? Пожалуй, так и сделаю.

Вызываю такси и через полчаса я уже сижу перед приёмной канцлера Российской Империи.

Таксист оказался очень шустрым. Не пытался рассмешить дурацкими шутками, был вежлив и говорил только по делу. Не профи, сразу видно. По взгляду и через чур атлетичной фигуре, не характерной для таксистов. Взгляд бойца, который каждый день тренируется и каждый день готов идти до конца. Я знаю этот взгляд очень хорошо.

Подрабатывает, наверное.

На удивление, в этот раз, ассистентка князя приглашает меня в приемную почти сразу же.

Прохожу в уже знакомый кабинет и вижу канцлера, который стоит у того же самого окна. В его руках какие-то бумаги.

— О, поздравляю Вас, граф Зубов! Официально! — князь тепло улыбается мне, но руки не протягивает.

За мной следят круглосуточно. Уверен, ему доложили сразу же, чем я был занят в полиции.

— Благодарю за поздравления, господин канцлер. Я просто забрал своё, — делаю вид, что ничего не произошло, — я к Вам, собственно, по делу и пришёл. За услугой.

— Очень интересно. Не просьбой, а услугой. Вы очень уверенны в себе молодой человек. — тянет канцлер, — Я вас слушаю.

— Мне нужно вернуть свои земли. Нужно документально подтверждённое право на все владения моего отца. Желательно, сегодня же. Они мне срочно нужны, — я не боюсь говорить прямо.

— Хм, — он призадумался на секунду и выдал, — я канцлер, понимаешь? Я принадлежу государству и не могу влезать в междоусобные дела дворянства. Это закон. И вы, граф, подбиваете меня нарушить этот закон?

— Отнюдь, господин канцлер, — делаю успокаивающий жест рукой, — просто посодействуйте. А я буду вам должен, — выдавливаю из себя улыбку.

Думаю, потом разберусь с тем, что он скажет сделать в счёт уплаты долга. Долг я уважаю и пренебрегать им не стану.

Канцлер достал из ящика стола бутылку с тёмной жидкостью и самое настоящее перо.

— Мы поступим так, — он кинул на меня хищный взгляд, — Вы напишите расписку, что должны мне услугу. Напишите вот на этом листе бумаги, вот этими вот чернилами. Чернилами, в составе которых содержится кровь дракона. Такую расписку расторгнуть нельзя, она подкрепляется магической силой крови дракона, — он ехидно улыбается, — так вот, вы напишите, что клянётесь своим Даром, что выполните любую мою просьбу. Чтобы я был уверен, что вы реально мой должник. Идёт?

Я даже думать об этом не буду.

— Нет. Никаких расписок я писать не буду. Моего слова достаточно. Либо доверяете, либо нет, — я пожал плечами.

Во первых я не умею писать. В этом мире я ни разу не писал! Я тут, всего-то, неделю! А если и осталась мышечная память Юрца, то как минимум, мне нужно обдумать. А во вторых, это ведь тоже самое, что взять кредит в миллион рублей под ставку 100% в день! Никто не знает, о чем попросит канцлер.

Всегда начинается вот так! А потом, нужно пойти и всего лишь доставить невзрачную посылку одному очень хорошему человеку. По пути тебя хлопает полиция и ты садишься на пятнадцать лет на зону, за распространение наркотиков. Один знакомый, лет так семь назад, именно так и попался. Так ещё же на него повесили долг за этот груз! На ушах стоял весь район.

В этом мире я собираюсь быть честным с собой и делать то, что я хочу делать. Не буду я ломать себя и заставлять, идти против своих же принципов. Это и разрушило мою прошлую жизнь. Ошибка учтена и исправлена.

— Господин канцлер, я ведь говорил, что могу договариваться. Но не надо меня вербовать или навязывать что-то своё, ещё раз повторяю вам. Если это Ваше условие, чтобы помочь мне получить своё, хорошо. Но мне это условие не подходит. Я свое возьму в любом случае, просто с Вами или без Вас, — я говорю спокойно, и размеренно, ни в коем случае не выказывая агрессии.

Это ведь переговоры, а на переговорах нужно быть уверенным и последовательным в своей позиции. Агрессия - признак неуверенности. Признак того, что ты боишься упустить что-то. А если есть страх, то тебя будут бить по больному и прогинать под себя.

— Вы ооочень самоуверенный юноша, граф. — тянет канцлер, — и хотя, другие сочли бы Ваши слова за наглость, я же, знаю Вашу породу. Простите за излишнюю откровенность и некоторую снисходительность, но мне уже много лет. Я знал и Вашего отца, и Вашего деда. Выдающиеся были люди. Это их и сгубило.

— Сгубило? Ваша Светлость, неужто это предупреждение или ещё хуже того, угроза? — в моем голосе ни ноты возмущения, даже некоторая ленивость, мол, мне совершенно плевать на угрозы и на чье-то влияние.

— Нет конечно, это вовсе не угроза, боже упаси! Вы, граф, очень нужны мне. Зачем я буду Вам угрожать? Просто в играх аристократов, проверять друг-друга на прочность - это фундамент. Основа. Хотя меня, как государственного человека, по секрету вам скажу, это не устраивает, — князь убирает алхимические принадлежности в ящик стола, на секунду замирает, затем звонко хлопает в ладоши.

— Ладно, я помогу в счёт будущих заслуг, - переводит взгляд в окно и улыбается, - как ты там сказал начальнику участка полиции? Этому старому волкодаву, Лесных. Ты получил авансом шанс на жизнь и собираешься посвятить себя защите человечества? Мне очень нравится такая позиция и, — он снова впивается в меня колючим взглядом, словно пытаясь что-то отыскать в моих глазах, — ты будешь за это бороться! Но есть кое-что опасное в твоём даре, опасное для тебя самого!

Во как! Ему даже доложили весь разговор с начальником полиции? Это те самые призраки, о которых говорила Сехмет? Я должен быть максимально осторожен. Сейчас у каждой стены и у каждого куста рядом со мной по восемь ушей.

— Это мой дар, что в нем опасного для меня? — с удивлением спрашиваю, специально игнорируя его осведомлённость.

— Ты не знаешь своего Дара, видимо. Я знаю, я видел много, юный граф, очень много. Поверь мне, я скажу откровенно. Как бы ты не был нужен государству, если в тебе пробудится тёмная сторона Дара, я лично отдам приказ на твоё уничтожение, — Меньшиков снова перескакивает на «ты».

Он будто хищник из семейства кошачьих. Пригибаясь, выслеживает слабое место. Ему только дай причину или покажи слабое место и он пойдёт в атаку.

Кажется, он говорит как раз о том же, о чем говорила эльфийская королева. Выходит, это коснулось и здешнего мира.

— Ваша позиция понятна и открыта. — холоднокровно отвечаю, — Знаете, и я хочу сказать откровенно. Я не позволю никакой тёмной стороне овладеть собой, — я говорю с графом, а сам думаю, что если вдруг у меня будет сын, то ни в коем случае я не назову его Люком.

А то мало ли, какая оказия получится. Не хотелось бы, конечно. У меня ведь и тёмный меч есть. Хорошо, хоть не красный.

— Решено, — кивает канцлер, — на самом деле, я уже все для тебя подготовил. Вот бумаги, — протягивает мне целую стопку бумаг, — в гербовом министерстве все завершено и решено. Но, это касается не всех владений, а только родовой земли. Казна, некоторые родовые артефакты, владение компаниями - всё это ушло в род Мещерских и принадлежит им по закону.

И чего он мне голову имел столько времени? Все ведь уже готово! Когда только успели? Значит, был уверен, что я приду.

И как мне их проверить? А никак! Я не юрист и в прошлой жизни им не был. Немного научился понимать в бойцовских контрактах, но там совсем другая специфика. Да и вряд ли в этом мире те же законы, что в моем. Они в разных странах разные, не говоря уже о мирах.

Я беру бумаги и даже не смотрю на них. Пусть думает, что я полностью ему доверяю.

— Буду должен, господин канцлер. Разрешите откланяться?

— Прежде чем покинуть меня, граф, я должен сказать Вам, — канцлер снова неожиданно переходит на «Вы».

Это что-то вроде психологической уловки? Пытается сбить меня с току, видимо.

— В пункте о передаче владений есть один очень важный пункт, — продолжает он, — Вам нужно как можно скорее явиться на свои земли, чтобы документ вступил в силу. В местном отделении Гербового Министерства города Астахань вы должны будете подтвердить свое прибытие. Поэтому, Вам желательно отправится уже сегодня.

Меня очень насторожило его последнее предложение. Канцлер не произносит ни одного слова, просто так. У каждого его слова есть цель. Должность обязывает. Зачем он хочет меня туда отправить?

Мысленно я спрашиваю у Юры, знает ли он что нибудь об этом, но он молчит. Я не ощущаю его присутствия. Это тоже настораживает.

Прощаюсь с Меньшиковым и выхожу на улицу. Суета последних дней меня вовсе не вымотала, а даже наоборот, мотивирует идти дальше. Но вот в этой суете легко упустить что-то важное и сейчас, у меня именно такое ощущение.

Ощущение, что я чего то не вижу, не даёт покоя. Я нервничаю, потому что ставки довольны высоки. За мной охотятся убийцы, шпионят разведки аристократов и других государств.

Моя жизнь под угрозой. Но я просто не могу упустить шанс быть тем, кем мне хочется быть. Груз ответственности и страха, словно огромный камень, зависли над моей головой. Как мне поступить?

Я торможу такси и еду в гостиницу. По пути ещё раз пытаюсь связаться с Юрой. И он, наконец, отвечает.

— Там в кабинете появилась мощная магия, которая гасит все сигналы из астрального плана. Поэтому, ты не мог со мной связаться, — объясняет Юра.

— Хорошо. Тогда скажи мне сейчас, ты знаешь что-нибудь про то, что я обязан лично прибыть и подтвердить право на владение родовыми землями? — я мысленно задаю ему волнующий меня вопрос, — такое бывает?

— Ну, вообще да, - тянет Юрец, - без личного принятия в вассалитет людей, находящихся на твоей земле, ты не полноценный владелец земли. Это недавний закон, ему всего лет пятнадцать. Сделано это для того, чтобы аристократы не могли выгнать людей с земли, если эти люди не захотели сами признать аристократа господином.

Ответ Юры мне и нравится и не нравится одновременно. Нравится потому, что это хороший закон, ограничивающий аристоркатов. А не нравится по двум причинам.

Первое. Зная Мещерских, мне и правда нужно ехать прямо сейчас, ведь если дать им фору, то они обязательно постараются, чтобы меня там не приняли. А второе - Меньшиков явно хотел меня туда отправить. И непонятно, какую цель он преследует. А когда непонятно, то может быть и опасно.

Но выбора нет, придётся ехать. Причём, это ведь довольно далеко. Как мне туда добраться? А потом, ещё и оттуда, ехать в Санкт Петербург, в академию. Интересно, туда есть самолёты?

— Спасибо Юр. А у вас тут же есть самолёты? — продолжаю вытаскивать из Юры информацию.

— Да, конечно, — отвечает малец, — только это совсем не дешёвое удовольствие. Да и в Астрахань, насколько я знаю, не получится долететь. Над разломами не летают. Дальше только бронепоезд, сквозь разломные пустоши, — Юра вовсе не против делиться со мной информацией.

Мне, кстати, снова очень везёт с таксистом. Хотя, может быть, в этом мире другие таксисты совсем? Может здесь таксисты не управляют корпорацими и не отдыхают на Мальдивах, в окружении топ моделей, в перерывах между заказами?

Не знаю. Но это не так важно. Это так, лирическое отступление.

Важно то, что я уже приехал в гостиницу, а на пороге меня уже встречает Заруцкий. Явился, все же, выпустили паршивца. Я бы с удовольствием улетел до того, как мы встретимся! Не надо ему ничего знать. Но увы.

— Заруцкий, а где ты собственно шляешься? Где мой домик с прислугой? Машина? Я на такси как безродный путешествую по всему городу! — только приблизившись, с ходу начинаю его атаковать.

— Ваша Светлость, меня вообще то полиция задержала! Из-за этих трупов и вашего непонятного зверя! Но я им ничего не сказал! — оправдывается Зурацкий и делает шаг назад.

Готов. Вопросы задаю я и инициатива моя. Вопросы в любом диалоге это не просто часть разговора. Вопросы это власть. Кто задаёт вопросы, тот и управляет ситуацией.

— Меня это почему должно волновать? Где ты был, Заруцкий, не моя проблема! Раньше надо было заниматься этим всем. Я когда задачу поставил? У тебя было предостаточно времени, что выполнить то, что я потребовал. Значит так, если через час не будет машины на моё имя, я отправлю тебя на подумать в больницу. И можешь жаловаться кому угодно! Мне плевать! Понимаешь, почему? — я продолжаю давить на него.

Заруцкий стоит сжавшись возле стены. Я гораздо меньше его ростом, но я нависаю на ним.

— Понимаю, ваша Светлость! Не надо, я сделаю! — в страхе лепечет он.

— Что ты понимаешь? Что ты можешь понять вообще? Тебя как вообще назначили на эту работу? Кто тебя отправлял? И что ты вообще должен был делать в Москве? — я немного отстраняюсь, осматриваю Заруцкого с ног до головы, словно выискиваю куда ударить.

Заруцкий сжался ещё сильнее. Скорее всего, он думает, что я, каким-то образом узнал, что он стучит князю. И именно он, все это время, по своей инициативе, усложнял жизнь Юры. Да, Юра это и так знал. И я знаю. Но Заруцкий думает, что я был в полном неведении.

— Ваша Светлость, Юрий Платнович, помилуйте! — умоляет Заруцкий, с белым, как поганка, лицом, — я же подневольный человек! Я ничего себе лишнего не брал!

О как, не брал лишнего? Значит Юре даже и денег присылали?

— Ты уверен, Заруцкий? А давай проверим! У меня в номере есть очень интересный артефакт. Колечко, которое показывает правду. Но оно не просто правду показывает, оно высасывает жизненную силу за каждый лживый ответ. Пошли?

Я все ещё не трогаю его руками, но вновь, резко дёргаюсь в его сторону и подхожу, совсем вплотную.

Я не знаю, что на самом деле представляют из себя эти артефакты, в виде колец, но я уверен, что Заруцкий влез и посмотрел содержимое тубуса. Ведь князь потребует доклада, что же я там такого получил от Меньшикова.

— Нет-нет, не надо! - взвыл он, - я брал себе, брал! Каюсь! Помилуйте, Ваша Светлость! У меня семья, мне надо... — Заруцкий почти плачет.

Как и любая гнида, которая пользуется возможностью нажиться на слабом, на сироте, на том, кто один и не может постоять за себя, Заруцкий начинает оправдываться семьёй, детьми и своими проблемами.

Однако, это все ложь. Ведь если бы он честно подошёл к Юре и попросил денег, даже не объясняя причины, то я уверен, Юра бы не отказал. Но нет. Он все эти годы нагло обкрадывал пацана.

— Это ведь не всё, да? — я говорю спокойно.

Подняв голову смотрю в небо и думаю о том, насколько люди везде одинаковы. Всегда найдётся подобная тварь. Эх, отдать бы его Сехмет, но нет, нельзя.

Я против того, чтобы убивать за кражу. Жизнь любого имеет ценность. Не он сам ценен, не его личность. Его жизнь ценность для его детей и его жены.

Они его любят, я уверен. Я бы любил любого отца, если бы он у меня был. Я знаю, что такое сирота. Я знаю, что такое детский дом. Ни одного ребёнка я не могу обречь на жизнь без родителей. Если бы не тренер, думаю, давно бы уже сдох, удачно примерив на себя роль наркомана.

Поэтому, пусть живёт. Пусть. Но моё он мне вернёт. А ещё это будет уроком. Никто ведь не ожидал, что Юра будет жить. Его списали давно.

Вот пример, что наказание за содеянное неотвратимо. И он примет моё наказание.

— Так что ты молчишь, Заруцкий? Ладно, ты мне все расскажешь позже. А сейчас, давай сюда свой телефон и вызывай нам такси. - выхватываю из его рук телефон, - ты налажал, Заруцкий. И сегодня ты будешь искупать свою вину. А такие косяки, как твои, можно искупить только одним способом. Знаешь каким?

— Н... не... не знаю гос...подин, — он напуган до такой степени, что уже заикается.

— Эх, вот и узнаешь! Маленький спойлер для тебя - кровью. Только кровью.

Дорогие и любимые читатели, мы хотим вас обнять и расцеловать) Вы лучшие читатели во вселенной!!! Благодаря вам всем в общем ( и целом естественно) , а конкретно тебе мой дорогой читатель, наша книга набирает популярность!!!

Мы, очень благодарны вам!!!это абсолютно точно - заслуга каждого конкретного читателя - тебя мой друг!

Но нашу кошечку Сехмет, печалит невероятно малое количество сердечек на книге((

И она царапается и кусается, совсем как дикая(

Давайте попробуем сделать хотя бы 500 этих красных сердечек. И если будет 500 лайков, мы упрёмся ногами, руками, зубами, возьмём с собой грозную милашку Сехмет и все вместе, втроём, напишем для вас 2 больших проды вместо одной! Let’s go!!!