Наследники миров

Глава 13

Кикха выпрыгнул из подземелья Матиуса и помог выбраться старику. Они были в пределах храма. Кикха, не дожидаясь Матиуса, пошел к выходу.

Буря миновала.

На площади вокруг храма было необычно светло. Кикха поднял лицо к небу, облака медленно расходились, и в прорывах виднелся блеск светила, он играл переливами на иглах башен дворца, на крышах городских домов.

Кикха обомлел. Он шагнул обратно в храм и натолкнулся на Матиуса.

- Подождем вашего брата и королеву или навестим ее сами? - спросил старик.

Кикха с трудом понял, что он говорит об Эл. ЭЛ! Он побежал по коридорам в глубь храма.

Матиус покачал головой.

- Он не желает видеть ее мертвой.

Он поспешил за великим, шаркая ногами, затекшими от сидения в подземном коридоре.

Воздух в зале был таким горячим, что Матиус едва дышал. Он вздрогнул, когда увидел ее. У нее было лицо такой белизны, точно она превратилась в самый белый камень. Чаша с огнем покоилась на ее вытянутой руке, и огни наверху горели совершенно ровно. Стояла она в той же позе, в какой они ее оставили, но одежда была растерзана, серые клочья валялись повсюду, а ее странная синяя кожа, которую она прятала под серой одеждой, зияла рваными длинными дырами, словно кто-то рассек ее во многих местах. Оружие осталось при ней. Матиусу было чему удивиться, но длилось удивление лишь мгновение, потом он испытал такую жалость, что едва не заплакал. Он не смог понять, жива ли она.

Она не пошевелилась, когда двое появились в зале, она вообще их не видела. Остекленевшие глаза смотрели перед собой.

Матиус с надеждой посмотрел на Кикху.

- Она жива? - спросил он тихо.

- Эл, - позвал Кикха.

Она не ответила. Тогда Кикха обошел вокруг, он приблизился к постаменту, и тут огонь в чаше полыхнул с такой силой, что великий отбежал к стене.

- Что это значит? - спросил он.

- Это значит, что она жива! - Матиус почти кричал. - Только она должна отдать огонь сама.

- Попроси ее, - приказным тоном сказал Кикха.

- Не могу. Королева должна принять этот огонь. Схожу за Алмейрой.

Матиусу не пришлось идти. В зал сами пришли Радоборт, Алмейра и Хети.

Радоборт кинулся к постаменту.

- Осторожно! - предупредил Кикха.

Радоборт не слушал его.

- Эл! Что с ней произошло?! Эл! Ты слышишь меня? - кричал он.

Кикха заметил, что на приближение Радоборта огонь не реагировал.

- Она должна отдать чашу, - подсказал Кикха. - Забери ее.

- Она шевельнулась! - воскликнул Матиус, заметив шевеление губ Эл. - Она говорит что-то. - Тихо! Тихо!

- Я помогу! - Хети с энтузиазмом ринулся к постаменту, но огонь в чаше угрожающе блеснул и Матиус, который был ближе, успел перехватить юношу.

- Не приближайся. Погибнешь. Королева должна взять чашу.

Настала очередь Алмейры, она замирала при взгляде на Эл и шла маленькими шажками, медленно и с опаской. Ее приближение огонь встретил новым всплеском.

- Не пойму в чем секрет. - Озадаченный Матиус посмотрел на Радоборта. - Ты один, кого он подпустил.

- Забери у нее огонь, - резко сказал Кикха. - Нужно снять ее оттуда.

- Прислушайтесь к тому, что она говорит, - предупредил Матиус. - Видите, ее губы движутся.

- Она говорит, что не может двинуться. Тело не слушается, - сказал Хети, который не сводил взгляда с бледного лица Эл.

Эл закрыла глаза.

- Потренируемся в ловкости. Радоборт лезь на постамент, раз это пламя принимает твое присутствие. Забери огонь и столкни оттуда Эл, - деловито предложил Кикха.

- Она же разобьется! - воскликнула Алмейра.

- Я поймаю ее, - недовольным тоном пояснил Кикха. - Ей придется с этим смириться.

Радоборт только сделал усилие, чтобы залезть к Эл, и пламя в чаше метнулось вверх.

- Да что же это! - не выдержал он.

- Так не получится, - заключил Кикха. - Эл, ты меня слышишь, дай любой знак.

Она открыла глаза и повела ими в сторону великого.

- Ты можешь опустить руку?

- Нет, - шевельнулись ее губы. - Не чувствую тела. Но я могу упасть.

- Упасть, - повторил Кикха. - Упасть. Хорошо, падай. Радоборт поймает чашу, а я тебя. Не вижу другого способа. Согласна?

Эл опустила веки.

- Наконец-то, она согласилась удостоить меня такой чести, - не сдержался Кикха. - Радоборт, ты готов?

Братья кивнули друг другу.

Алмейра прижалась к Матиусу.

- Я тебя поймаю, - еще раз повторил Кикха, - ты только чашу отпусти. Отпусти огонь, Эл, передай его Радоборту. Можешь падать.

Из ее тела точно вынули стержень, рука Эл качнулась, чаша полетела в одну сторону, а ее тело в другую. Радоборту пришлось менять позицию, он метнулся за падающей чашей, а Кикха будто знал где стоять, Эл как в колыбель упала ему на руки.

Алмейра бросилась к Кикхе.

- Эл. Эл! Что? Что с ней? - Алмейра схватила бледную руку Эл. - Она холодная. Здесь так жарко, а она холодная? Она умерла?

Глаза Алмейры наполнились слезами.

- Она спит, - строго сказал Кикха. - У нее мало сил, но умирать ей не придется. Если я правильно расценил ситуацию, она свое дело сделала.

Кикха направился к выходу, мимо еще не пришедших в себя свидетелей происшествия.

Радоборт сидел на полу с чашей на коленях, огонь тихо затухал в ней. Он заглянул наверх и удивился, что огни еще горят, они продолжали гореть даже после того, как потухло пламя в чаше. Потом он осмотрел пол. Внимание привлек лоскут от куртки Эл, он поднял его, осмотрел.

- Узнать бы, что тут произошло? - задал он риторический вопрос и поднялся.

Потом он протянул Матиусу чашу и пошел за Кикхой, ему было любопытно взглянуть на Эл при свете дня.

- А тебя не интересует, почему она отдала огонь тебе? - бормотал сам себе Матиус.

Он вышел из храма последним.

На площади собрались люди. Они не расходились. Увидев Кикху с Эл на руках, люди зашумели.

- Она жива. Жива, - успокаивала их Алмейра, проходя мимо. - Она спит. Она устала.

Кикха вышел с площади и зашагал в сторону дворца.

- Куда ты? - спросил у него Радоборт. - Дом Ладо в другой стороне.

- Я иду во дворец, - ответил Кикха.

- Да. Ее место там, - твердо сказала королева. - Я помещу ее на самом красивом балконе с видом на город. Пусть этот вид согреет ее сердце, когда она очнется. А пока, я стану ухаживать за ней.

- Ей достаточно покоя и новой одежды, - хмуро заметил Кикха.

Прошло три дня. Был вечер. Радоборт взирал на город с высоты верхнего яруса. Эти дни он настойчиво искал уединения. Он не интересовался тем, что творится в замке и за его пределами, он не удосужился узнать, что происходит с Эл. Он был убежден, что она вернется в прежнее состояние.

Алмейра первый день не отходила от спящей, потом Кикха отогнал королеву, напомнив о ее обязанностях правительницы города. Забот у Алмейры оказалась так много, что она не возвращалась во дворец до темноты, город был взбудоражен происшествием и переменами.

Этим вечером Алмейра сама разыскала Радоборта.

- Ты рано вернулась, - заметил он, едва девушка показалась из-за поворота.

- Не рад видеть меня? - спросила она и смутилась, не дождавшись ответа.

Она уже повернула назад.

- Постой.

Алмейра застыла в шаге, точно испугалась его слишком строгого тона. Радоборт понял, что она дальше не двинется, и подошел сам. Она повернула к нему лицо, он смог взглянуть в ее поразительные по красоте очи. Он ловил себя на мысли, что часто применял слово "красиво" к этому хрупкому и беззащитному существу. Эти дни он особенно остро осознал пропасть между ними. Он великий, сын владыки, а она смертная. Тогда почему его существо теперь трепещет в такт ее волнению?

На него накатила необычная волна. Он встал так, чтобы отрезать ей путь в галерею.

- Поговори со мной, - попросил он.

- О чем? - ее охватило еще большее волнение.

- О чем угодно. Только не уходи.

- Я была сегодня у большого храма. Мне сказали, что стена оказалась отстроена немного больше, чем ее успели соорудить наши строители. Матиус утверждает, что стену достроили вы.

- Это правда. Кикха поспособствовал.

- Тогда почему не раньше? Как странно вы вели себя. Она так нуждалась в вашей помощи, - говорила Алмейра с укором, преодолевая волнение.

- Мы соперники, а не союзники. Мы не действуем сообща. На то есть причины, которые тебе не нужно знать.

- Ты говоришь как великий. Всегда как великий.

- Я и есть великий.

- Твой закон велит тебе презирать смертных. Я понимаю.

Она склонила голову, и он не смог больше видеть этих глаз. Радоборт осторожно приподнял рукой ее подбородок.

- Я противен тебе? Ты презираешь меня?

- Я не могу судить.

- Но судишь.

Она закрыла глаза.

- Посмотри на меня, - попросил он.

Она распахнула веки, но взгляд был усталым и отсутствующим. Она посмотрела в его глаза и увидела в них сожаление. Он так смотрел, словно она могла дать ответ на его внутренние вопросы. Она осмелилась спросить.

- Что тревожит тебя?

- Будущее, - коротко ответил он.

- Ты видишь будущее, почему тогда ты тревожишься? - спросила она.

- Я знаю уход, а не будущее.

- Это печально, - вздохнула Алмейра и, наконец, смогла успокоиться.

- А ты не знаешь будущего? - вдруг спросил он.

- Только свое, - ответила она с грустью. - Я живу в рамках королевского устава, мое будущее теперь определено заранее. Горожане признали меня своей королевой и присягнули мне сегодня. Я буду править, точнее, учится править, пока не появится король. Я выйду замуж и должна буду дать городу наследника или наследницу. Так я проживу жизнь. А еще, я непременно напишу для нового архива историю моего рода и историю проклятия. Я назову ее "Легенды Алмейра". Язык будет походить на древний певучий стиль, которым говорили мои предки. Я единственная, кто помнит его. Книга будет сшита тем образом, о котором рассказала Матиусу Эл. Свитки будут собраны вместе и облачены в синие с тиснением, твердые пластины, чтобы листы не мялись и долго хранились. А еще я разыщу лучшего мастера и закажу ему великолепную статую. Я поставлю ее в храме. У статуи будет ее лицо. Она вернула к жизни не только этот город, но и меня.

- Это надежды, а не будущее. Ты ни разу не сказала: "по воле владыки".

- Мои мечты не противоречат законам этого мира, владыке не за что гневаться на меня, - ответила Алмейра.

- Ты осмелела.

- У меня есть достойный пример.

- Давай не будем говорить о ней.

- Отчего. Она притягательна для тебя. Кикха не отходит от нее и тебе это неприятно.

- Я не знал, что он рядом с ней. Мне нет до него дела. Сейчас мне нет дела до них обоих.

- Как печально. Ты не хочешь видеть окружающее. Тебе интересны лишь твои устремления. Великому нет дела до этого мира. Как традиционно. Эл сделала для города то, что должен был совершить один из вас, вы - слуги владыки.

- Что ты знаешь о великих?! - вспылил Радоборт.

Алмейра опустила глаза.

- Не гневайся на меня. Я понимаю. Я не смею судить. Я недостойна твоего внимания.

Она с печальным видом пошла прочь, в другую галерею.

Радоборт почувствовал неловкость, от собственной грубости. Боль иглами колола все существо Алмейры, она удалялась от него с этой болью.

Он обогнал ее и преградил путь.

- Постой. Прости меня.

- Я прощаю тебя, - кивнула она тихо и обошла его стороной.

Он проводил ее взглядом и догнал опять.

- На самом деле мне не все безразлично. Я жил в другой реальности, другими категориями. - Он помолчал, она снова обошла его. Он выкрикнул ей в след. - Правда ли то, что ты любишь меня?

Она вздрогнула и сжалась. Он снова приблизился.

- Правда? - переспросил он.

- Да, - тихо, с безысходностью в голосе ответила она. - Откуда ты узнал?

- Кикха объяснил.

- Ему можно верить, в нем говорит опыт.

Он взял Алмейру за плечи. Он хотел увидеть ее глаза.

- Скажи мне об этом. Скажи сама. Скажи. Пожалуйста.

- Я люблю тебя, - произнесла она, и ее глаза стали влажными от слез. - Зачем ты заставил меня сказать?

Радоборт смутился, он не обязан давать отчет.

Он не ответил. Она вдруг сказала:

- Забудь о моих чувствах. Ты покинешь этот мир и вернешься назад, туда, откуда пришел. Тебе льстит, что я влюбилась в тебя, тебя забавляют мои чувства, которых ты сам не испытываешь, ты ничего не знаешь об этом. Во мне нет той силы, чтобы удержать тебя. Пусть каждый исполнит свой долг.

Она смотрела перед собой. И Радоборт с горечью понят, что она права.

Он проводил взглядом, уходившую в галерею королеву, потом посмотрел на город, который таял в сумраке надвигающейся ночи. Небо стало ясным, и мелкие точки первых звезд зажглись на нем. Радоборт поднял голову и смотрел, как вспыхивают светила других миров. Он подумал про Эл. Она оттуда. Если Кикха и Лоролан бывали там, то она там родилась. Всего короткое мгновение отделило его от наступившего прозрения, словно в нем самом зажегся факел, осветивший весь пройденный путь. Путь его спокойной и бесцельной жизни, путь сюда.

Он побежал искать Алмейру.

Эл пребывала в сладкой полудреме. Тело вздрагивало, набирая новую порцию силы. Она видела себя со стороны, но не так ясно, как могла бы видеть. Виной тому - чудовищная усталость. Она путает события. Конец, ее пребывания в храме вылетел из памяти, она не помнила, как оказалась на открытом балконе дворца. Она плохо видела окружающее и потому решила, что вернулась на остров, там был такой балкон. Галерея не та. Во сне нет обычной логики. На острове ее тоже нет. Галереи островного дворца могли измениться к ее возвращению. И она радовалась, что снова очутилась тут, что нет нужды продолжать состязание. Когда появиться Лоролан, она извиниться. Он ошибся в ней, пусть простит.

Из-за поворота показалась фигура. А вот и он. Эл обрадовалась. Но вместо утонченного высокого силуэта Лоролана на нее двигался Алик. Алик?! Алик?!!

- Это сон?!

- Да, любимая.

Это был его голос, и он назвал ее "любимая". Эл встрепенулась. Он, чтобы успокоить ее, подсел на край широкой, похожей на римское ложе скамьи и склонился.

- Тихо. Ты должна отдыхать, - прошептал он.

- Алик… Алик… Не уходи…

Он молчал и смотрел виновато или удивленно.

- Даниэль был прав. В этот город пришла любовь, - произнесла она.

Она физически ощутила, как его ладонь касается щеки, гладит ее. Сердце забилось, когда он провел рукой по ее волосам.

- Я посижу с тобой? - спросил он.

- Да, я так тебе рада. Пусть это сон. Лучший из снов.

Он улыбнулся той улыбкой, какую она помнила, пусть он стал немного старше, но улыбка не изменилась.

- Ты хотела видеть Лоролана, а не меня, - сказал он. - Я понимаю.

- Нет. Лоролан… - она не хотела оправдываться, она не сможет внятно объяснить, - Лор - это другое.

- Я понимаю.

- Нет. Не понимаешь.

- Успокойся, Эл, мне не нужно никакого отчета. Достаточно того, что ты стала похожа на ту прежнюю, что я знал. Я счастлив. Отдыхай.

- Алик.

Он поднялся. Уходит? Он сделал два шага назад. Уходит!

- Постой, Алик. Алик.

Она провалилась в другую реальность.

Из-за поворота галереи возникли еще две фигуры. Первая Алмейра, а за ней шагал Хети. Она дала брату знак, и юноша покинул балкон, Алмейра отослала его отдыхать.

Она успела заметить, как Кикха метнулся прочь от Эл. Она видела прежде, как он сидел на краю ее постели. Теперь он занял место у перил балкона, а она могла сделать вид, что ничего не заметила. Зачем он прячет то, что очевидно.

Она приблизилась. Алмейра села туда, где недавно сидел Кикха.

- Она такая беззащитная, когда спит, - сказала Алмейра, поправляя плащ, которым была укрыта Эл. - Это хорошо, что вы охраняете ее.

- Я? Охраняю? Скажите ей, когда она очнется, и увидите реакцию.

Алмейра не стала перечить и сменила тему разговора.

- Я попросила расчистить проход к пещере, но мои подданные слабы, они не смогут разобрать камни раньше чем через три дня.

- Я не тороплюсь, - ответил Кикха и тоже сменил тему. - Вы так печальны, потому что говорили с моим братом?

- Вы делаете мне больно этим вопросом. Вы чувствуете, как рвется моя душа. Зачем вы так? Я не Эл, чтобы выдержать этот натиск.

- Нет, королева, мне неинтересно сердить или ранить вас.

- Почему тогда?

- Хочу предостеречь. Он не знает, что такое любить. Он всегда был занят только собой.

- Вы даете мне совет? Вы даете понять, что лучше отказаться от пустой мечты? Вы знаете, что я уже отказалась. Вы покинете этот мир…

- Не уговаривайте себя королева. Бесполезно.

Эл вздрогнула во сне.

- Оставим ее в покое. Она просыпается. Пусть очнется без нашего присутствия, - предложил Кикха. - Простите, что затеял этот разговор, Алмейра. Это меня не касается.

- Это вы можете себя преодолеть. Мы с вами в равных положениях, оба живем надеждами, - голос ее дрогнул, - но моя, в отличие от вашей, несбыточная.

- Ваша несбыточная мечта идет сюда. Если не желаете его видеть, уходите, - намекнул Кикха. - Он ищет вас.

- Я не в силах говорить с ним, - почти простонала Алмейра.

- Я с ним поговорю.

Действительно в галерею вошел Радоборт. Он догадался, где искать королеву, но вовсе не был рад присутствию старшего брата. Он подошел.

Тут Эл зашевелилась, поворачиваясь на бок, ее рука свесилась со скамьи, а из выреза ее новой одежды выпал диск медальона, что привлекло внимание Алмейры.

В другую одежду Эл переодел Кикха, серая распалась на лоскутья, а поврежденный, но крепкий синий костюм никто не мог с нее снять. Как не старалась Алмейра найти застежку, так и не смогла. К смущению королевы на помощь пришел Кикха, убедив, что сможет раздеть Эл. Королева пришла в смятение, но великий с усмешкой заявил, что тело Эл его не интересует, скорее ее душа. Алмейре пришлось уступить.

Заметив медальон, она склонилась и взяла диск в руку. Вокруг центральной полусферы медленно вращались маленькие полусферы. Алмейра встрепенулась. Заволновалась, посмотрела на Эл странным взглядом, потом на братьев. Кикха наклонился и небрежным жестом спрятал медальон под одежду.

- Кто она? - спросила королева. - Откуда у нее это?

- Это Эл и ее медальон, - насмешливо пояснил Кикха.

Алмейра выпрямилась и осмотрела обоих братьев очень внимательно и недоверчиво.

- Вы знаете кто она?

- Она из другого мира, - пояснил Радоборт.

- Этот медальон - подарок, - добавил Кикха. - Я так думаю. Это предположение.

- Спросим, когда она проснется, - заключил Радоборт, ему не нравилось, что разговор закрутился вокруг Эл, это разрушало его план беседы с Алмейрой.

- Я не посмею спросить, - ужаснулась Алмейра.

- И правильно. Есть вопросы, которые не нужно задавать, - многозначительно и даже с некоторой угрозой предупредил Кикха.

Алмейра отшатнулась. Растерянность и волнение смешались, и она стремительно стала уходить. Радоборт, было, двинулся за ней, но Кикха вцепился в его плечо суровой хваткой.

- Оставь же ты ее. Не мучай, - произнес он.

Радоборт посмотрел на брата и выразил недовольство.

- Ты доведешь ее до смерти от тоски, - констатировал Кикха. - Перестань метаться. Реши сначала, чего ты жаждешь. Ты великий. Ты выбирай первым.

- Что она имела в виду, когда говорила про медальон? - спросил Радоборт.

- Они почитают этот символ. Эти изображения я видел в нескольких домах города. Он связан с местными легендами о творении этого мира.

- Откуда он у Эл? - в свою очередь удивился Радоборт. - Ты знаешь о ней. Откуда у нее этот символ?

- Хороший вопрос, брат. Сам хочу знать. Я этот медальончик давно приметил, только Эл не скажет, не утруждайся спрашивать. Выпытывать у Алмейры я не буду и тебе не советую, не то ее захлестнут религиозные чувства. Они и так возвели Эл на пьедестал, как идола, освободительницу города. Отцу это не понравиться. Им в голову не придет, что она лишь инструмент его воли. Пусть живут заблуждениями, лишь бы бунт не поднимали.

Радоборт посмотрел на Эл.

- Ей это тоже не понравиться. Давай уйдем отсюда. Пусть спит, - предложил он.

- Ты иди, а я останусь, - сказал Кикха.

Эл проснулась. Было слишком светло.

Она приоткрыла глаза, но потом распахнула их широко. Эл увидела поразительной чистоты бирюзовый небосклон, совершенно чистое небо, без намека на облака.

Она поднялась резко, перед глазами появились круги, и ее качнуло вперед. Эл повело к перилам балкона, и она уперлась в него грудью и обхватила руками, чтобы удержаться на ослабевших ногах.

Панорама внизу изумила ее.

- Великий космос! - только и смогла она вымолвить.

Внизу распростерся город. Это был не тот город, что она видела в храме, в тех страшных видениях. Насколько хватило взгляда, она не нашла ни единого разрушенного здания. Ровные ряды крыш и чистые улицы, залитые первыми лучами рассвета.

Мурашки по спине до самой макушки пробежали по телу. Эл тряхнула головой, потом еще раз. Зажмурила глаза. Открыла. Зрение обострилось.

Дальше, больше! Город спускался к обширной гавани и дугой обнимал ее. Местное светило зажгло на глади воды яркую дорожку.

- Море? - Эл сглотнула. - Я брежу.

Эл впала в восторженно-истерическое состояние. Она почти убедила себя, что спит. Она покинула дворец, миновала площадь и оказалась на просторной улице. Она шла в надежде увидеть хоть одного жителя, расспросить, убедиться, что не сошла с ума.

Эл брела босиком по гладкой брусчатке, чувствуя холод камня. Она поворачивалась вокруг своей оси, всматривалась в стены домов, никаких следов разрухи. Окна. В домах были окна.

- Сон. Мой сон.

Наваждение усилилось, когда она расслышала голос певца, звонкий голос Маниэля. Совсем невероятно. Он погиб в горах.

Но вот сам Маниэль в сопровождении брата двигался ей навстречу.

Маниэль перестал петь, когда увидел Эл, счастливая улыбка озарила его лицо, и он величаво поклонился ей, коснувшись тонкими пальцами мостовой.

- Благословенны те небеса, что взрастили тебя, дочь звезд, - сказал он.

- Новый день, - присоединился с поклоном к приветствию брата Даниэль. - Что ты смотришь так, словно увидела мертвого, прелестная дочь своего народа? Чему удивляется твое мудрое сердце?

Эл смерила обоих взглядом круглых и темных глаз, потом обвела все вокруг, от чего ее взгляд стал диковатым. Эл даже пыталась что-то сказать, но не в силах издать звук, сделала непонятный знак руками, словно выражая недоумение.

Певцы переглянулись. Даниэль подошел ближе, осмотрел ее, опять улыбнулся.

- Что произошло? - выдохнула Эл. - Этот город. Море…

- Море вернулось, а город блещет прежним величием. Ты вернула ему прежнюю красоту и стать. Ты освободила людей от проклятия, - торжественно произнес Даниэль.

- Я? - удивилась Эл, больше она ничего не могла сказать. - Я сплю.

Даниэль встал совсем рядом, взял ее руку и поцеловал.

- Я всегда знал, что за маской сурового воина прячется столь прелестное создание с тонкой душой и мягким сердцем. Ты будто только родилась. Твое существо поет песню, какую я не слышал прежде. Если хочешь спать - спи, только будь такой всегда.

Эл от его слов опешила еще больше.

- Маниэль, ты погиб? Прости, что послала тебя на смерть. Спасибо за то, что вы разрушили гору.

- Что ты, Эл! Я жив! Я не разрушал гору! Мы не смогли подняться на перевал, путь оказался слишком крут для нас. Мы не нашли дороги наверх.

Это была фраза, связанная с прежней реальностью, с этого мгновения Эл стала постепенно приходить к мысли, что она не спит.

Она подошла к Маниэлю и положила руку ему на грудь, встретив преграду. Эл убедилась, что Маниэль существует, что он вполне плотен, а значит жив.

- Жив, - она обняла его. - Жив.

- Конечно, жив, госпожа, - Даниэль осторожно высвободил, смущенного до потери речи, брата из объятий девушки. - Он был тем из счастливчиков, кто видел все действо со стороны, с гор. Маниэль утверждает, что свет боролся с тенью, что вспышки подобные солнечным брызгам носились по долине. И даже! что в городе был сам владыка.

- Он был, - кивнула Эл, она обвела взглядом улицу, повернулась вокруг. - Это он.

- Горожане с тобой не согласятся, - с почтением возразил Даниэль. - Они считают тебя автором этого чуда.

- Нет. Это не я! - Эл возмутилась слишком громко. - Не я! Я вижу не то, что видела в храме! Я видела совершенно разрушенный город! Пустой и мертвый! Я подумала, что проиграла!

Даниэль внимательно посмотрел на нее. С таким жаром можно говорить лишь правду. Он посмотрел на брата. Даниэль решил, что присутствие владыки в долине привиделось молодому еще Маниэлю от страха перед бурей.

- Он был! - еще раз уверено повторила Эл. - Его благодарите и почитайте.

По лицу Даниэля Эл прочла, что он сомневается. Ее собственное изумление еще не прошло, она еще не верила тому, что видит. И опять остров пришел ей на ум.

Эл пошла по улице дальше, переходя с одной стороны на другую, она касалась руками оживших в камне стен, смотрела в чистое небо. Напитанный влагой ветер колыхнул ее одежду.

- Дождь будет, - сказала она.

- Что будет? - спросил Маниэль.

- Дождь, - ответила Эл. - Это когда вода льется с неба.

- Вода с неба? Как такое возможно?

- Вы что, никогда дождя не видели? Впрочем, возможно. Не на всех планетах бывают дожди.

Эл брела по улицам, пока не вышла к гавани. Певцы в отдалении следовали за ней, чтобы не тревожить.

Ни одного корабля, да откуда им взяться, если несколько поколений не видели моря. Берег был облицован темным камнем, волны облизывали его. Эл подошла к кромке и опустила в воду руки, брызнула себе в лицо.

- Я определенно не сплю и не брежу, - заключила она и произнесла с восторгом. - Будь благословен, владыка!

Она выпрямилась и повернулась в сторону восходящего солнца. Медальон полыхнул под одеждой, Эл положила руку на грудь, накрыв ею диск. Жар вернул ее из состояния восторженной эйфории в реальность.

Эл опустилась на одно колено и произнесла тихо:

- Спасибо тебе, владыка. Ты исполнил обещание. Теперь и я исполню свое.

Она поднялась на ноги и лишь теперь ощутила изнеможение.

- Даниэль, не проводите ли вы меня во дворец. Я устала.

- Конечно, мы проводим тебя, - услышала она голос за своим плечом.

Она обернулась, взяла под руку Маниэля.

- Расскажи мне, как это было, - попросила она.

Они двинулись вверх по улице, которая вела к дворцу. Маниэль вздохнул и начал торжественно и мерно свой рассказ:

- Сначала город накрыла тьма. Мы были далеко, мы могли видеть это действо, и потому каждый понял, как огромна сила бури. О, Эл! Жуткий холод сковал нас на месте. Мое тело так дрожало, что я ничего не слышал вокруг. Наши взгляды были прикованы к темному водовороту, что кружился над городом. Тьма текла через долину, застилая собою все, и лилась через хребты, через край, как темное месиво. Страшно было. Очень страшно. Она почти накрыла и нас, мы стали прощаться друг с другом. А потом, вдруг, вспышки молний озарили мглу, они рассекали ее, делили на части. Лишь несильный порыв ветра достиг наших ступней и заставил пасть на камни, чтобы уцелеть при следующем порыве. Но его не было. Мы лишь видели яркие вспышки вокруг. Я не могу утверждать, я не видел, откуда именно струились эти молнии, а может быть, лучи. Они проделывали дыры во мгле, рвали на части. Потом же произошло совсем невероятное. Мы увидели храм, огромный, почти до неба. Он был весь из света, как это утреннее светило сейчас. Он сиял и рос, тьма крутилась вокруг него, застилала, но разбивалась, а потом вместо храма возникла фигура. Я не могу сказать, как он выглядел. Лицо его было светом, он был могучим, окутанным сияющими одеждами. Тьма рвалась на части и горела. Тут началось такое, что каждый подумал, будто от долины останется пепел. Это трудно представимое зрелище. Белый огонь покрыл все. Я могу увидеть в своем воображении лишь бледную тень того, что видел тогда, я не способен описать или воспеть это чудо. Я пережил бурю восторга. Во мне не было страха, он исчез. Я первый поднялся во весь рост и стал молиться и твердить все заклинания, что знаю. Я пел. Я не мог не петь. Я решил, что сам владыка посетил город и укрыл его от разрушения.

Все длилось долго. Нам так казалось. Потом началось другое движение, тьма клубилась и превращалась в прозрачные облака и туман. Туман покрыл долину непроглядной пеленой, лишь вспышки молний еще были видны, и нельзя было распознать, что скрывает пелена - разруху или величие.

Вот тогда мы стали быстро спускаться обратно. Нам уже казалось, что только мы и выжили. Мы спешили.

Да! Накануне бури мы видели двоих великих! Это они разрушили перевал. Мы даже не дошли до него, Эл. Это они разрушили часть хребта.

- Вот почему они оставили город. Вот почему были неожиданно сильные взрывы. Радоборт. - Эл кивала в такт своим словам. - Это хорошо. Это очень хорошо. Я недооценила их.

Она вернулась во дворец, пустыми галереями, прошла к балкону, где спала и там застала Радоборта.

- Новый день, - приветствовала она.

- И тебе.

- Ты меня искал?

- Да, Эл. Ты пропала. Я перестал чувствовать тебя после этой бури. Что случилось в храме?

- Не скажу, не проси, - ответила она. - Тебя мучают вопросы? И ты пришел посоветоваться со мной?

- Да. Мучают. Как точно ты сказала.

- Радоборт, ты поразительное сочетание силы и невежества. - Эл улыбнулась и покачала головой. - Тем не менее, я должна признаться, что сто раз вас прокляла, когда вы уши из города. Я знаю про перевал. Спасибо.

- Я хотел быть полезным. Это была идея Кикхи, как и храм.

- Какой храм?

- Мы поставили несколько камней, которые вы не смогли установить в том, большом храме.

- Правда? Я не знала, - Эл посмотрела на Радоборта с восхищением. - Ну, надо же. Лучше я смолчу, а то меня просто распирает пошутить в духе Кикхи.

- Зря ты ненавидишь его. Он странный. У него свои затеи. Но он не отходил от тебя, пока ты спала.

Радоборт понял, что Эл его откровенность совсем не понравилась. Лицо ее стало серым и мрачным.

- Вот, мерзавец, - она даже простонала, словно ей стал больно.

- Зачем ты так? Он пытался помочь.

- Теперь я понимаю, что он пытался. Ему доставляет удовольствие играть моими глубоко личными чувствами. И ему удалось. - Эл выдохнула с отвращением.

- Это так больно? - спросил Радоборт.

- Это низко. Недостойно.

Эл села на скамью и закрыла лицо руками. Ее негодование переросло в боль.

- Ты не испытываешь к нему никаких теплых чувств, - предположил Радоборт.

- Он сделал все что мог, чтобы я их не испытывала, - с отчаянием в голосе сказала она. - Не хочу больше слышать о нем. Ни слова больше. Что ты хотел спросить?

- Думаю, я не вовремя заговорил о Кикхе, поэтому я отложу разговор. Потом.

- "Потом" не будет, Радоборт. Я ухожу.

- Сейчас?

- Только попрощаюсь с королевой. Разбирайтесь тут сами. Я вам не нянька. Я свое дело сделала, как могла. Остальное - уже не в моей власти.

Радоборт развернулся, чтобы уйти.

- Постой, - окликнула она. Он бросил на нее взгляд через плечо, Эл смотрела с жалостью. Ее глаза были печальны. - Не ходи в четвертый мир, Радоборт. Тебя там убьют. Я не могу тебе помочь, не могу остановить - твоя воля. Могу только предупредить.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю и все. Не подумай, что это интрига или уловка. Просто поверь мне.

- А я верю. Потому и пришел. Я знаю, что погибну там. Я знаю свой конец. Это здесь я - великий, а там стану смертным, как Фьюла. Я смеялся над ней, а сам такой же.

- Что значит ты такой же?

- Я полукровка. Мой отец великий владыка, а мать была жрицей в одном их храмов владычицы здесь, в этом мире. Я создан из энергий этого мира, если я появлюсь в другом из миров, то стану добычей для тех, кто там обитает. Я наделен отцовским величием и силой, но и всеми слабостями моей смертной матери. Я могу называть себя великим только в этом мире.

- Я что-то подобное предполагала. Что уж тут скрывать. Не будь рядом меня или Кикхи, тебя бы постигла участь братьев. Кикха обещал покровительство кому-то. Но такой покровитель - хуже смерти. Я буду честной, обстоятельства изменились, я тебе не стану помогать. Это значит, что дальнейший путь для тебя не имеет смысла. Радоборт, ответь искренне, ты с самого начала всерьез думал, что достоин того, чтобы занять место отца?

- Я видел. Я знал, что не хуже других. Я знал их слабости. Я им равен, хоть и младший.

- Я говорю не о слабостях других. Я говорю о тебе. Погоди, не отвечай. - Эл подняла руку в запретном жесте. В ее уме зародилась догадка, но она быстро спрятала свои мысли от наследника. - Хм-м. Теперь отвечай.

- Я понял, чего ты добиваешься. Ты не лучше Кикхи. Ты задаешь те же вопросы, что и он. Ты хочешь, чтобы я признал свою слабость. Свою неспособность, - вспылил Радоборт. - Кто ты такая, чтобы указывать мне…

- Уж, точно не Кикха. Не горячись. Не я пришла к тебе просить совета. Ты прав, я лезу не свою вотчину, - Эл встала, подняла подбородок и произнесла с торжеством в голосе. - Что нужно великому от смертной? Какой совет, я могу тебе дать?

Тон Эл охладил пыл Радоборта. Он перестал сердиться, вернулась прежняя неуверенность.

- Я хочу остаться в этом мире, - слишком неуверенно прозвучали эти слова.

Радоборт поднял глаза на Эл и вместо недавнего торжества или суровости, или усмешки, которую ожидал, он увидел сострадание.

- Страшно? - спросила Эл.

- Я хочу прекратить эту бессмысленную гонку. Я не могу состязаться с Кикхой. Он сильнее. Он играет нами. Что мы для него? Он единственный из нас по-настоящему великий. И ты… И с тобой я не могу… Я не смогу тебя убить. Не хочу. Ты должна жить, Эл, если кто и достоин из всех трона отца - это ты. Не Лоролан. Ты! Я проникся твоей силой, ты что-то изменила во мне. С тех пор, как ты побила меня, я чувствую по-другому, вижу то, что не видел. Я хочу постичь свою силу сам, через опыт. Здесь, в этом мире. Я хочу жить. Но чтобы жить, я должен отказаться от притязаний на отцовский трон. От того к чему привык. Навсегда. Я много думал, все эти дни. Это трудное решение, это удар по моей гордости, признавать, что я недостоин. Это больно, чувствовать себя слабым. Я зря вступил в состязание.

- Не-е-ет, - многозначительно протянула Эл. - Совсем не зря, если ты принял это решение. Ты понял, чего ты стоишь. Ты попытался найти свое место, и, мне кажется, нашел. Из самонадеянного мальчишки, ты превращаешься в действительно великого. А что до опыта, ты же бессмертный в этом мире, у тебя куча времени. Вопрос теперь в другом. Какое место ты собираешься занять? Как распорядишься собой? На что пойдет твоя хваленая сила и будущий опыт?

Эл вспомнила старого доброго инспектора Рассела, она теперь говорила совсем как он. Точь-в-точь. Она улыбнулась своим мыслям, а Радоборт расценил ее улыбку как одобрение.

- Единственное место достойное меня - быть правителем этих мест, - не без гордости заявил Радоборт.

- Во-от как? А королева об этом знает?

- Поэтому я и хотел спросить твоего совета, как мне сказать об этом?

- Тебе речь написать?

- Не издевайся, Эл, что за тон!

- Нормальный тон, пока ты еще не король. По твоему, я для того освобождала город от проклятия, чтобы отдать его тебе?

- Ты собралась продолжить путь. Зачем тебе город?

- А ты нахал, однако! Ты совсем не понял, о чем я говорю. Ты собой управляешь с трудом, а еще претендуешь на королевский трон!

- Вот я и прошу совета! Хватит унижать меня!

- Не знаю, что лучше, еще один ураган или ты в роли короля! - рассмеялась Эл. - Невероятно! Ты?!

Она сильно удивилась, даже рот открыла, потом Эл показала пальцем на Радоборта. Потом она закрыла лицо ладонями, покачалась из стороны в сторону, потом зажала рот, пристально посмотрела на Радоборта. Эти ужимки только еще сильнее распаляли его нетерпение.

Потом Эл погладила себя руками по груди, словно успокаивая.

- Тихо. Спокойно, - сказала она, уговаривая себя. - Да. Согласна… По уровню, по рождению, ты даже выше чем король, и я надеюсь, что ты не зря провел столетия, или сколько там, не важно, во дворце отца… Да… Ты, безусловно, можешь править. Теоретически…Я бы решилась сказать, что должен. Ты будешь служить отцу, что еще может быть лучше… Но есть три препятствия, из-за которых, я не могу давать тебе совет.

- Как не можешь? Какие препятствия? Говори.

Эл подумала, что он накинется на нее.

- Я скажу. Куда мне деваться, - Эл помялась. - Первое. Я должна сознаться. Прямо сейчас, чтобы мои дальнейшие слова и действия не воспринимались, как уловки или интриги в борьбе за трон твоего отца.

- Даже так, - удивился Радоборт.

- Да. Именно так. Это касается города напрямую. Проклятие еще не снято.

- Как не снято? Ты видела город?

- Да, видела. У меня давно не было припадка истерии. Я думала, что сплю или умерла. Речь не об этом. Дело в том, что для освобождения от проклятия нужно было выполнить три условия. Первое - возродить храм владычицы, чтобы отвести бури. Отстроив его на такую малость, что мы успели, можно сказать, что условие город выполнил. Но будущему правителю еще предстоит отстроить храм целиком, точнее не храм, а сооружение для соблюдения баланса сил в долине. Эта долина сосредоточие многих сил этого мира. Это центр. Так что первое условие соблюдено только частично. Храм должен быть построен целиком. Второе условие заключалось в том, чтобы возвести в храме статую, которая сохранит огонь, и буря не задует его. Ну, я, можно так сказать, сыграла роль статуи, хотя и это нельзя считать окончательным исполнением условия. Я не могу работать скульптурой каждый сезон ветров. И не собираюсь. Потому возведение подобающей скульптуры ложиться на плечи правителей этих мест. Осталось третье. Это условие владыка утвердил особенно. Один из его сыновей должен остаться и править этим миром, стать посредником между владыкой и смертными. До этого мгновения третье условие казалось мне не выполнимым. Я думала, что проиграла, потому что уговорить тебя или Кикху - виделось мне невозможным. Впрочем, я думала о Кикхе, но тогда мне бы пришлось… - Эл остановилась, чтобы не высказать то, что ей менее всего хотелось делать - остаться здесь с Кикхой. - Твое признание - мне на руку, Радоборт. Я честно говорю, я желаю, чтобы ты остался. Это великолепие исчезнет в момент следующей бури, если здесь не будет великого короля. Теперь ты знаешь правду. Я не смею просить тебя. Только ты сам можешь принимать это решение. Я не могу снять проклятие, я лишь попыталась помочь. Это и есть первое препятствие.

- Первое? Почему первое? Разве не достаточно? Эл, мне и в голову не придет винить тебя в интригах. Я тебя узнал и оценил. Что там еще у тебя за препятствия?

- Алмейра.

- Алмейра?! - Радоборт усмехнулся. - Да она жаждет, чтобы я остался! Сказать мне не посмела. Ушла в муках. Она отпустила меня. Она думала, что я уйду. Что она станет женой другого. Она меня любит. Где препятствия?

- Вот женитьба меня и беспокоит. Здесь весьма неоднозначное отношение к владыке и его слугам.

- Я не слуга, я - его сын.

- В том и трудность. Вас, мягко сказано, тут не любят. Алмейра влюбилась в великого. Хорошо, она смирилась с этим. Но какими станут ее чувства, если она узнает кто ты на самом деле.

- Я заставлю ее влюбиться.

- Не смей! Не смей слышишь? Ты сможешь лишь разжечь в ней ненависть. Это тоже самое, что заставить меня влюбиться в Кикху! Нельзя повелевать чувствами других, словно ты им хозяин. Она такая же часть мироздания, как и ты. Перед создателем всего сущего вы равны, не зависимо от своих способностей и рождения. Играть чувствами -подло, но играть любовью - нельзя. Я бы сказала - преступление. - Эл перешла на шепот. - Она любит тебя. Прими это как дар, если не знаешь, как ей ответить. Будь честен и, я надеюсь, она зажжет в тебе ответную любовь. В своей черствости тебе далеко до Кикхи, и я этому рада. Правитель без любви превращается в тирана и разрушает все, что получил, и в итоге, все теряет. Запомни это, Радоборт. Тебе многое придется постигать на ходу. Учись. Рядом с ней ты должен забыть, что ты великий, или поднять ее до своей высоты, иначе, вы погубите друг друга и этот мир. Тебя ждет трудный путь. Ты должен признаться ей, что ты сын владыки. Это второе препятствие. И третье - ты ее не любишь. Я уже не говорю о горожанах. Это вообще отдельная проблема.

- Это неправда. Алмейра интересна мне. В ней есть какой-то огонь. Не такой яркий, как в тебе. Она прелестна, притягательна. Меня не увлекают твои чувства, а ее увлекают. У меня тоже есть причины, чтобы остаться. Одна из них - она. Я так хотел, чтобы она попросила меня остаться, а она молчала. Молчала! Ее сдержанность мне не понятна. Она готова была броситься мне в объятья, а вместо этого ушла. Я не понимаю женщин!

Эл улыбнулась ему такой улыбкой, что сомнений не осталась - она понимает его.

- С тобой было такое? - спросил он.

- Было.

- Поговори с ней. У тебя получиться объяснить. Я становлюсь тупее смертного рядом с ней. Я все испорчу, - Радоборт снизошел до того, чтобы умолять ее.

- Да-а. В другой ситуации, я послала бы тебя, куда подальше. Ладно. Так и быть. Я поговорю с королевой, - кивнула Эл.

- Я готов тебя сестрой назвать после этого! - воскликнул Радоборт.

- Какая честь, - засмеялась Эл. - Мало мне проблем. Жди здесь. Она сейчас в городе. Я не могу ждать до вечера, поэтому иду к ней сама. Не уходи из дворца. Если она не прибежит сюда через какое-то время, значит, из меня не вышел дипломат.

Нетерпение заставило Радоборта метаться по балкону. Он мог увидеть только два входа из четырех. Желание поскорее узнать результат, страсть так кипели в нем, что, казалось, разорвут его на части.

Когда королева вошла через ворота на площадь, Радоборт не выдержал и побежал ей навстречу.

Он влетел в один из залов по дороге в нижние галереи и едва не сбил девушку с ног. Она бежала, но успела перейти на почтенный шаг. От этой догадки он пришел в восторг. Алмейра задержала дыхание, чтобы скрыть, что торопилась. Он заметил это.

Она стояла, широко распахнув свои очи, не отводила взгляда, чем неожиданно привела его в смущение.

- Ты пришла, - сказал он.

- Эл сообщила мне, что будет важный разговор. Она хотела, чтобы мы встретились. Я исполнила ее просьбу.

Тут Радоборт догадался - Эл ничего ей не сказала.

- Я должен признаться. - Радоборт решил не медлить и покончить с этим сразу. - Я - сын владыки. Теперь ты можешь ненавидеть меня, но я решил остаться здесь, чтобы править. Я хочу стать королем этих земель.

Он не ждал, что она обрадуется. Она испугалась.

Радоборт первым отвел взгляд. Он видел и без того, как она борется с собой. Испуг перешел в растерянность, потом ее сменила тишина. Он даже потерял ощущение ее присутствия. Он поднял глаза. Она еще смотрела на него.

- Ты хочешь, чтобы я остался? - спросил он тихо и вкрадчиво. - Я должен спросить королеву, хочет ли она, чтобы я остался?

- Что мои желания перед волей великого и сыном владыки, - безучастно произнесла она.

- Тогда я спрошу иначе. Я спрошу не у королевы, у Алмейры. Хочет ли она, чтобы я, просто Радоборт, остался? Я - Радоборт, который хочет научиться любить.

Она подалась вперед, словно потеряла равновесие, прижалась к нему, и он ощутил, как в ответ ее чувствам по его телу разливается горячая волна.

- Я хочу. Хочу! - задыхаясь, произнесла она. - Я люблю тебя. Моя любовь всегда будет твоей, мой король.

Радоборт обнял ее в ответ и испытал необыкновенное чувство покоя.