Наследники предтеч 3

9 — 27 декабря 1 года. Джунгли — Волгоград — Река

Действуя по плану, мы удалились примерно на день очень неспешного (в темпе больного сатаниста) пути и разбили там временный лагерь. Несмотря на то, что лекарство действительно помогло, ещё пару дней Вадим чувствовал слабость, из-за чего я запретила ему принимать участие почти во всех бытовых делах. Но потом состояние спутника улучшилось, бодрость вернулась, и он тоже начал ходить за хворостом и на поиски пищи.

Из-за вынужденного карантина у нас появилось много свободного времени: его мы занимали тем, что вырезали из дерева простые инструменты, которые пригодятся, когда вернёмся домой, и часто разговаривали. В числе прочего я поделилась с сатанистом своими надеждами насчёт местных людей и моих сородичей.

— Не знаю, что там на самом деле с оборотнями, — покачал головой Вадим, — а вот с местными людьми нам не стоит иметь дел. У меня даже возникло гадостное желание, чтобы у них побыстрее кончились лекарства и их количество резко сократилось. Не то, чтобы я желал им смерти, но так нам было бы проще.

Я повертела в руках кусок древесины, из которого собиралась вырезать поварёшку, но потом всё-таки спросила:

— Ты именно поэтому умолчал о способе изготовления репеллента?

— Разумеется — нет! — резко возразил сатанист. — Если бы я рассказал им о прусах сейчас, то оказал бы плохую услугу. Они и так не самостоятельны, не ищут новых путей и способов защититься, а без этого не выжить. И, если сейчас подарить им готовые знания, то станет ещё хуже, — собеседник отложил недоделанный гребень, встал, прошёлся туда-сюда, но потом вернулся к костру. — Подарив жизнь сотне, мы потом погубим тысячу. Ты знаешь, что большая часть русалок обосновалась в пещере только после очень долгих уговоров трёх активистов, в том числе водяной? Пока люди не понимают необходимости изменений, им трудно что-то объяснить. Кстати, надеюсь, ты никому не рассказала, где нас искать?

— Нет. Мне кажется, мы ещё не готовы к контакту. Надо немного подождать, пока у них и у нас всё утрясётся.

— Наивная, — горько рассмеялся Вадим. — У местных с каждым днём ситуация будет становиться только хуже. Больше преступников, подлости, злости друг к другу.

— Почему это? — возмущённо вскочила я. — Они ведь уже справились с самой крупной бандой!

— Слишком грязными методами! — сатанист тоже поднялся и теперь глядел на меня сверху вниз.

— Можно подумать, у нас методы намного чище!

Мы прожгли друг друга яростными взглядами, но сатанист тут же хмыкнул, отвел глаза и резко понизил тон.

— Если хочешь, я объясню, как именно и к каким выводам пришёл, — вполне миролюбиво предложил он.

— Ну попробуй, — с изрядной долей скептицизма согласилась я.

Собеседник снова сел, но к работе не приступил, как, впрочем, и я, прекрасно понимая, что в раздражённом состоянии скорее испорчу заготовку, чем вырежу что-то дельное.

— Только не перебивай, пока не закончу, ладно? — Вадим сделал небольшую паузу и, дождавшись моего кивка, заговорил: — Во-первых, поясню, почему не спешу делать какие-либо выводы насчёт оборотней. Тебе, в отличие от меня, русалки сразу показали своё настоящее селение, а это означает, что твои сородичи здесь пользуются настоящим уважением. Им доверяют и не опасаются, что они предадут. А это, на самом деле, очень многого стоит. Насчёт же остальных… Объединённая группа больше похожа на глупую злую толпу, чем на желающих навести порядок. Да, я согласен, что сейчас у людей нет возможности использовать наказания, отличные от казни или телесных повреждений — для этого просто нет средств. Так что я не придираюсь ни к пыткам, ни к приговору. Но на «суде» они ни разу не спросили о причинах преступления, не провели расследование и даже не поинтересовались, всю ли банду поймали — только о том, где хранится награбленное. Люди выпустили ярость, отомстили и сразу же после того, как найдут спрятанное, собираются разбежаться по деревням и вернуться к обычной жизни. Такие полумеры не остановят других бандитов. Чтобы бороться с преступностью — этого мало. Надо бить её планомерно, постоянно, без перерывов или быстрого необоснованного самосуда — так, чтобы законопослушные люди были уверены в том, что их защитят, а нарушители понимали, что им вряд ли удастся избежать наказания. Только в этом случае преступность будет сокращаться. А так… кроме этой, в их землях орудует много мелких банд, и я уверен, что они не исчезнут, а даже появятся новые. Знаешь, как живут люди в деревнях? — не выдержав, сатанист снова вскочил, сжав кулаки. — Они постоянно трясутся за свои вещи: если уходят в лес, то норовят их спрятать или относят соседям, которым доверяют, чтобы присмотрели. Но даже это не гарантирует сохранности имущества. Многочисленные мелкие ссоры из-за того, что кто-то без спроса взял чужое, драки, кражи… Люди видят, что честность и порядочность не даёт им никакого преимущества и не обеспечивает безопасности и что жулики живут гораздо лучше их — а ведь это прямой путь к тому, чтобы самому встать на скользкую дорожку. Пока тебя не было, я говорил с народом, чтобы узнать, что у них и как, — пояснил собеседник, глубоко вздохнул и уже более спокойно опустился на мох. — В принципе, почти тоже самое было и там, где высадили нас. Только когда царь Сергей стал собирать людей для того, чтобы избежать опасности, когда он организовал специальную группу, которая постоянно следила за порядком — только тогда появились хоть какие-то гарантии. Хотя ты присоединилась незадолго до отплытия, но все равно наверняка заметила, как постепенно менялось поведение людей. Но ты застала только время, когда ситуация уже начала стабилизироваться. Вначале было хуже. Гораздо хуже. Страх, беспомощность, злость и хаос. Да, Сергей достоин полученного им звания. Даже когда мы отделились от царских людей, мы не потеряли то, чему он дал начало. Да, неприятными, да, жестокими методами, но свободные смогли сохранить порядок и дали людям веру в то, что они под защитой и могут не опасаться других разумных. Что их имуществу и жизням угрожает только природа, но не их сородичи. В результате и сами люди стали мягче и добрее друг к другу, — подбросив в костёр хворосту, Вадим добавил: — Именно поэтому я и не хочу, чтобы тот кошмар начался снова, и приложу к этому все свои силы и все силы своего племени. Сейчас, когда люди разбежались, если упустить момент, то вернётся хаос. А если вступить в контакт с местными — то это и вовсе неизбежно. У нас просто не хватит сил проследить за всеми. Поэтому я солгал, — внезапно признался он.

— В чём? — удивилась я.

— Когда они поинтересовались, я сказал, что искать нас надо в предгорьях совсем в другом направлении, чем мы реально остановились. Но оставил один из телефонов наиболее достойной доверия, на мой взгляд, представительнице племени русалок, разумеется, предварительно заблокировав все его побочные функции, — ненадолго задумавшись, сатанист встряхнул головой. — Но я отвлёкся. Местные совершили несколько недопустимых поступков. Например, они воспользовались тобой, не предупредив сразу, что лекарство не подходит для твоего вида.

— Но ведь одна из женщин сказала. Да и лидер потом предупредил, — неуверенно возразила я — всё равно на душе оставался неприятный осадок.

— А я сейчас говорил не о всех, а о лидерах, — пояснил Вадим. — Разумеется, и среди местных есть достойные люди, которых я был бы только рад видеть в числе свободных. Но лидеры… Это я знал, что твоя дочь находится в удовлетворительном состоянии, а местные — нет. Они использовали тебя, понимая, что плата не поможет спасти ни тебя, ни ребёнка, и не постеснялись даже того, что Рысь может быть уже при смерти, и, задерживая мать, они могут лишить ребёнка последнего шанса на спасение. Это непростительно. Лидер объединённых деревень думал только о мести, а Борец — банально струсил и боялся конфликта с мстителями. Тем более, что русалки совершили ту же ошибку.

— Это какую же?

— Они казнили не преступников, а приняли за них тех из объединённой группы, кто ушёл вперёд, чтобы потребовать вернуть лекарства и попытаться решить проблему малой кровью. Пара человек из одной деревни опознала трупы, — я открыла рот, чтобы задать вопрос, но сатанист ответил до того, как прозвучали слова. — Опознавшие не сказали своим, а просто сняли и похоронили мертвецов. Они слишком хорошо понимали, что если остальные узнают, то ситуация только ухудшится.

— Хорошо, что у нас такого не случалось, — пробурчала себе под нос я.

— Ошибаешься. У нас тоже минимум пару раз случались такие страшные накладки. Проблема в том, что какова бы ни была система, ошибок не избежать, — фраза прозвучала неожиданно горько. — Единственное, что мы реально можем — так это попытаться свести их к минимуму.

Разговор затих, но заставил в очередной раз серьёзно задуматься. Сейчас, когда сатанист показал произошедшее в новом ракурсе, многое стало на свои места, и я наконец осознала, почему всё это время меня не оставляло неприятное ощущение неправильности происходящего. Не стоит впадать в крайности. Пытаясь заставить себя относиться к людям лучше, чем раньше, я, вместо того, чтобы их недооценивать, начала переоценивать. Но это тоже не принесёт пользы. И особенно не стоит пытаться врать самой себе. Может быть, Вадим тоже поступил не лучшим образом, когда не рассказал местным о репелленте и солгал насчёт нашего местонахождения, но он действовал смело и разумно, как настоящий лидер, и наверняка готов нести ответственность за свои решения. А ещё, с какой стороны ни посмотри, лидер сатанистов не наживался за чужой счёт. И не перечеркнул полностью саму возможность помощи в будущем, оставив телефон для связи. К тому же, Вадим прав ещё в одном — ошибок не совершает только тот, кто ничего не делает, но всегда надо стремиться не принимать поспешных решений, чтобы хотя бы немного уменьшить вероятность ошибки.

За время нашей добровольной изоляции произошло одно не слишком приятное, но достаточно важное событие. Когда остальные поисковые группы возвратились в селение, племя Вадима, с его одобрения, решило не дожидаться нашего прихода, чтобы воплотить приговор в жизнь. И, как потом выяснилось, его люди подошли к заданию очень творчески и неожиданно для меня. Свои действия они записали на телефонную камеру и потом отослали всем представителям племён.

Поскольку у сатанистов без Вадима оставался всего один мужчина, для помощи они привлекли две независимые, не входящие в племена семьи. Судя по всему, им рассказали предысторию и принятое решение, добились его одобрения, а потом посвятили в план действий. По крайней мере, на записи пятеро свободных и трое сатанистов работали очень согласованно.

Вначале к барыгам вышла невысокая представительница племени, вежливо поздоровалась и попросила её выслушать. На удивление спокойным голосом она поведала о том, что поступок этих людей, а именно перепродажа переданных им бесплатно сведений и наживание на чужом тяжёлом положении, было посчитано союзом племён преступлением. И что мы бы очень хотели, чтобы они осознали всю подлость и мерзость своего поведения, вернули нажитое нечестным путём хозяевам и извинились. Естественно, при такой подаче приговора ни муж, ни жена не восприняли его серьёзно, а лишь посмеялись над женщиной, а потом снисходительно согласились отдать хозяевам их имущество… когда-нибудь и может быть. Сатанистка не сдалась, попытавшись подойти к проблеме с другой стороны и предложив представить барыгам себя на месте потерпевших. Но этот разговор быстро надоел преступникам, и они агрессивно предложили женщине убираться и воспитывать кого-нибудь другого. Она безропотно попрощалась и ушла… чтобы вскоре вернуться, но уже вооружённой, с тремя мужчинами и ещё четырьмя женщинами. Скрутив растерявшихся перепродавцов, она таким же спокойным, вполне уверенным в своих силах голосом сообщила им вторую часть приговора, а именно то, что поскольку они отказались последовать совету, их ждёт смерть. Сказанное тут же воплотили в жизнь, после чего отданные в уплату вещи возвратили их прежним владельцам, а имущество преступников получила семья свободных, из трёх человек, которая, ещё не зная о приданном, согласилась удочерить ребёнка убитых.

Запись произвела на меня неоднозначное, но очень сильное впечатление. Всё-таки сатанисты поступили очень умно, во-первых, поспособствовав тому, чтобы в процессе восстановления справедливости участвовали и одиночки, а, во-вторых, умудрившись провернуть дело так, чтобы никто не смог обвинить их в попытке присвоить вещи казнённых. Вот только первоначальный выход невооружённой сатанистки выглядел не слишком красиво. Впрочем, думаю, этим они тоже преследовали определённую цель: если слухи распространятся, то даже слова одного слабого человека из союза племён будут воспринимать серьёзно. А если бы барыги сами поняли мерзость своего поступка, им бы и такого толчка могло хватить для раскаяния.

С каждым днём гигантская луна клонилась всё ниже к востоку и как раз к концу примитивного карантина коснулась горизонта. В результате пришлось пережидать ещё почти двое суток прежде, чем мы смогли отправиться домой. Путь прошёл спокойно и, добравшись до Волгограда, мы сразу же получили маленький, но достаточный, чтобы перебраться на другую сторону реки, плот. Ещё до отплытия я пообщалась с Надей. Несмотря на то, что женщина выглядела уставшей и даже подцепившей какую-то поражающую кожу заразу, она пока не собиралась возвращаться, впрочем, как и перевозить сюда сына.

— Много работы. Там за вашим здоровьем проследит Росс, а здесь люди всё время то приходят, то уходят, и волгорского врача не хватает на всех.

Надя рассказала, что было уже несколько случаев различных достаточно серьёзных болезней инфекционной природы, но, несмотря на тяжёлое состояние, пока никто не погиб. По крайней мере, никто из тех, кого она знает. Также врач поделилась мыслью, что, поскольку вряд ли керели высаживали заражённых людей, то, скорее всего, источники инфекции не только местные люди, но и сами джунгли, а значит, даже если мы полностью изолируемся от контактов с другими разумными, это не решит проблему эпидемий.

— И вот что я ещё заметила, — добавила соплеменница. — Большинство из заболевших искали альтернативные способы репеллента, отличные от кабачёчков или пота прусов. Пока не знаю, что за этим кроется и не случайна ли эта связь, но если не случайна — то нам очень повезло.

Уже на нашем берегу я попрощалась с Вадимом. Напоследок он вручил мне прихваченные у находящейся в Волгограде сатанистки телефоны по числу оставшихся в моём племени ещё не снабжённых мобильниками взрослых людей. И ещё один передал мне.

— У меня есть компьютер для связи, — попыталась отказаться я.

— А если ты попадёшь в беду, то показывать своё местоположение тоже с помощью компьютера станешь? — отмёл Вадим все возражения. — Я не дарю вам телефоны, а просто даю в пользование, хотя, возможно, и на очень долгий срок. Нас, членов союза племён, всё равно слишком мало и надо использовать любое преимущество. А быстрая связь дает нам фору, и не стоит от этого отказываться.

— Хорошо, — я кивнула, соглашаясь с его аргументами.

На этом мы и расстались — я отправилась домой, а сатанист погнал плот в своё племя.