Наследники предтеч 3

24 — 25 февраля 2 года. Орден

С первого взгляда я не узнала родное селение. Изменилась не только местность, но и народа стало больше: в Ордене непонятно по какой причине гостили Вадим, трое волгорцев и почти двадцать шапочно знакомых одиночных свободных (лишь с одной из них я тесно общалась раньше, в своё дежурство во время сплава). А ещё у берега реки лежала чуть ли не гора стеблей незнакомого растения, похожего на крупный тростник, и гораздо меньшее, но тоже значительное количество различной толщины ветвей с деревьев, устойчивых к серой пыли.

К нашему возвращению все, кого изменение рельефа застало на вершине холма (теперь превратившегося в большую нависающую скалу), уже смогли спуститься вниз, благодаря тому, что одно из деревьев росло почти вплотную с обрывом и послужило примитивной заменой лестницы.

— Ну ты чудо, — встретила меня Лиля. — «Там что-то так знакомо пахнет, пойду посмотрю».

Народ засмеялся, а я смутилась и покраснела:

— Я честно не поняла, что это Марк.

— Ага, — с улыбкой поддразнила Юля. — Но как рванула-то в его сторону.

— Надеюсь, теперь не забудешь? — добавил Росс. — Или лучше каждый раз, когда почувствуешь приятный запах, напоминать о том, кто может так привлекать?

— Не забуду, — пообещала я, старательно разглядывая чирьи на собственных ногах.

— Народ, хватит уже, — вступился за меня Марк. — Сами-то все семейные, проблем таких нет. Так что вам завидовать?

Большая часть насмешников потупилась и тут же перевела разговор, лишь Росс недовольно буркнул себе под нос:

— Отнюдь не все семейные.

Чуть позже удалось узнать, что за столпотворение у нас в Ордене. Выяснилось, что вскоре после появления чёрной пыли в Волгоград пришли несколько человек и предложили свою помощь. Они же сообщили, что кроме найденного нами типа деревьев, грибком не поражается ещё и особый вид тростника, произрастающий в солёной морской воде в заливах у берегов. Волгорцы не стали отказываться от поддержки и к настоящему времени уже заново отстроили своё селение. После чего, вместе с добровольными помощниками, решили заняться восстановлением Ордена, а потом — жильём сатанистов.

Сейчас, получив возможность сравнить посвящённых, которые пользовались репеллентом уже пять месяцев и других людей, начавших мазаться примерно на два месяца позже, я поняла, что положение не обнадёживает. У других свободных раздражение усиливается примерно с той же скоростью и уже легко заметно шелушение, покраснение и отдельные наполненные жидкостью пузырьки на коже. Если когда-то, посетив волгорцев мы констатировали, что выглядим лучше и здоровее, то сейчас приходится признать обратное. Но всё равно без репеллента ситуация была бы ещё хуже. Хотя в последнее время состояние посвящённых вроде бы не ухудшается (за счёт того, что большую часть времени они проводят в воде), но и улучшаться не спешит — кожа всё так же покрыта незаживающими язвами. Кстати, многие из пришедших тоже отмечали, что купание, да и вообще вода облегчают состояние и помогают легче переносить раздражение на коже.

Судя по приветствиям и тому, что Марк без вопросов включился в общую работу, все эти одиночки были «истинно свободными». Ещё до нашего возвращения они успели обсудить с Севой план построек и даже внести в него серьёзные изменения после крупного землетрясения с превращением холмов в скалы, и теперь хижины росли буквально на глазах. Возводили, разумеется, не какие-то капитальные строения, а самые простые — деревянный каркас с довольно толстыми тростниковыми стенами. Крышу тоже покрывали вязанками не гниющей от чёрной пыли травы. Но сейчас даже такие простые убежища казались чуть ли не дворцами.

Одиночки работали слаженно, дружно, с готовностью заменяя друг друга. Постройкой руководил Сева, но организовывал людей мужчина из удунов (к моему удивлению, им оказался не Марк). Однако начальником этого человека назвать сложно — он не командовал, а просто предлагал варианты, и люди сами распределялись, кто на какую работу пойдёт. Никто никого не подгонял или не останавливал, если тот решил сделать перерыв. Обычно в таком случае вставал один из отдыхающих и с готовностью заменял уставшего работника. Даже наличие нескольких детей почти не мешало работе — за ними ухаживали те, кто не был занят на стройке. Кстати, орденская ребятня от гостей и стройки пришла в полный восторг — им очень нравилось происходящее.

Судя по слаженности действий, опыт совместной работы у одиночек уже большой. Интересно, они долго болели или пользовались ещё какими-то услугами волгорцев?

— Сколько они задолжали? — негромко поинтересовалась я у Вадима.

— Нисколько.

Я недоверчиво посмотрела на друзей оборотня и его самого:

— Но зачем тогда?

И тут же вспомнила слова Марка о свободе, как осознанной необходимости в чём-то. Хотя всё равно не ясно. Ведь в первую очередь, эти люди должны были бы обеспечить удобство себе, а не помогать другим. Тем более — племенам из союза. Просто потому, что, если оценивать честно, то мы находимся едва ли не в самом лучшем положении.

— Как бы тебе объяснить? — задумалась знакомая удунка, когда я поделилась с ней сомнениями. — Ваш союз многое делает для остальных свободных и, если смотреть серьёзно, то ему очень нужна поддержка. Ведь мы тоже не хотим, чтобы вернулся хаос, как было когда-то, до начала сплава. А не думаю, что у вас много союзников. Это раз. Одновременно мы не хотим принимать на себя какие-то серьёзные обязательства. Поэтому такая, разовая поддержка, для нас самый лучший вариант. К тому же это покажет нашу добрую волю и поможет склонить союз к тому, чтобы он согласился принять наше предложение, — подмигнула она.

Выяснилось, что волгорцы и сатанисты согласились попробовать необычный тип сотрудничества именно по этой причине.

— Они уже отработали авансом довольно долгое лечение, — пояснил один из волгорцев. — А в этом случае, почему бы и не поставить эксперимент?

— Вот только учёт их работы мы всё равно вести не прекратим, — с улыбкой добавил Вадим. — Даже если они говорят правду, и всё это — плод их доброй воли, а выгода им безразлична, только так мы сможем контролировать ситуацию.

— И правильно, — кивнул Илья. — А то вдруг сейчас покажут себя героями, а потом — в кусты.

Посвящённые тоже не стали возражать против предложения истинных свободных. Я приняла его в числе остальных. Неожиданная, но весомая помощь оказалась очень кстати. Она не только поддержала нас материально и теперь позволит вновь вернуться к науке, но и дала понять, что мы нужны другим людям, и они готовы не только брать, но и отдавать. Причём — добровольно. Это знание согревало душу. Все оценили благородный жест одиночек, и он надолго поднял настроение всем, включая самых больших скептиков. Даже если на деле за ним стоят какие-то коварные планы, то пока мы их не видели и радовались тому, что есть.

Не знаю, долго ли продержится объединение истинных свободных, но за те полтора дня, которые они прожили в Ордене, я поняла, за что их ценит Марк. Каждый из истинных был личностью, причём — сильной, но не давящей на других. Мужчина или женщина — все производили впечатление лидеров. Поведение, жесты, слова и дела — всё говорило о том, что они знают себе цену. Достоинство, но не за чужой счёт, гордость, но не гордыня. Общение с ними оставляло странное, но очень приятное впечатление.

Больше всего меня удивило то, что удуны не обиделись даже на честное и откровенное предупреждение Вадима. Сатанист прямо сказал о том, что все союзники будут вести учёт помощи истинных и того, что они получат взамен. Но никто из удунов не попытался отказаться и не начал возражать. Наоборот, поддержали, но заявили, что сами заниматься такими подсчётами не намерены.

— Мы понимаем, что на голом, ничем не подкреплённом доверии далеко не уедешь, — сказали они. — И что эта мера необходима.

Большое количество работников очень быстро отстроило Орден и немного отдохнув, двинулось выше по течению, забрав с собой часть оставшегося стройматериала. А вот Вадим задержался. Некоторое время после отъезда остальных он задумчиво рассматривал посвящённых, а потом кивнул своим мыслям и обратился к нам:

— У меня есть новости. Хочу, прежде чем сообщать их всему союзу, обсудить с вами. Точнее — с Пантерой и теми из остальных, кто захочет принять участие в разговоре.

В душе шевельнулось неприятное подозрение, что новости неприятные (иначе зачем их умалчивать?) и как-то связаны с Марком. Я обернулась на соплеменников, но к счастью, никто из них не ушёл. Хоть какая-то поддержка.

— Началась война. Судя по тому, что удалось узнать — чуть ли не на уничтожение, — убедившись, что желающих самоустраниться нет, сказал сатанист.

Я как стояла, так и села. Какая ещё война? Но тут же вскочила, поняв, о чём может говорить Вадим. Он оставил один из телефонов русалкам. Выходит, наши группы встретились, причём не самым мирным образом.

— Местные? — пришёл к таким же выводам Илья.

— Да, — кивнул лидер сатанистов. — Пока не со свободными, а между собой. Хуже другое. Судя по тем сведениям, которые у меня есть, прежде придерживающиеся нейтральной позиции зверолюди теперь принимают активное участие в конфликте.

— Почему ты решил поговорить с нами? — подумав, прямо спросил Дет.

— Я хочу задействовать в одной из операций Пантеру, — честно ответил Вадим. — Она единственный оборотень, которому мы можем доверять. А нам важна информация о происходящем из первых рук.

— Но почему она? — высказал сомнение Сева. — На разведку лучше отправить мужчину.

— Марк ещё не заслужил такого доверия, — категорично заявил сатанист. — И давайте смотреть честно: уничтожают в первую очередь наш вид. У неё больше шансов выжить, возможностей спрятаться и получить интересующие нас сведения.

— Не забывайте, Пантера рассказывала, что её сородичи могут найти друг друга на расстоянии в несколько километров. И, в свете последних событий, не факт, что делают это не по запаху. В этом случае она будет в опасности, — заметил Илья.

— Это так, — Вадим устало махнул рукой. — Но нет гарантий, что зверолюди точно также не могут найти представителя нашего вида. Я не буду настаивать на твоём участии в разведке, — обратился сатанист ко мне. — Но предложить должен.

Народ временно переключился на обсуждение мер, которые нужно будет принять, чтобы хоть как-то уменьшить потери. Предупредить тех, кто поселился в той стороне, увести их оттуда, возможно, и остальным переселиться подальше. Никто не рассматривал всерьёз даже возможность вступить в открытое противостояние с противником такой силы — все понимали, что это безнадёжно. Мы можем только или бежать, или прятаться. Но куда бежать? И если оборотни действительно вышли на тропу войны, то удастся ли скрыться?

Как ни неприятно признавать, но Вадим прав: без разведки свободные будут беспомощны. И у меня действительно шанс выжить и что-то узнать выше, чем у обычных людей. Тем более, что неизвестно, воюют ли представители моего вида друг с другом и не получится ли внедриться под видом перебежчика. Но как же не хочется рисковать…

— Согласна, — кивнула я, поспешно отгоняя слабовольные мысли.

— Уверена? — уточнил Росс.

— Она права — я тоже не вижу другого выхода, — поддержал меня Илья. — Хотя сдается мне, что ты не всё нам говоришь, — добавил он, обращаясь к сатанисту.

— Не всё, — не стал отрицать тот. — Я умолчал о многом, но это — тайна моего племени. Я поделюсь ею с Пантерой, но не со всеми посвящёнными. И только когда мы останемся наедине.

— По крайней мере, честно, — хмыкнул химик.

— А по-моему, если ты хочешь её использовать, то должен сказать всю правду, — разозлился Росс. — Иначе — не пустим!

— Решать не вам, а ей, — холодно возразил Вадим. — И открыть тайну я готов ей, но не вам.

Я ещё раз оценила все за и против, после чего повторила ответ:

— Я согласна. Но Рысь заприте так, чтобы она не сбежала. И лучше всего — на несколько дней.

Вадим решил остаться в Ордене до завтрашнего утра и уйти вместе со мной. А неприятную новость мы пока не стали распространять дальше — ведь это может вызвать панику, которая не поможет, а только навредит. Посвящённые хотели продолжить рассмотрение вариантов действий в случае, если угроза окажется реальной, но сатанист резко прервал их разговор.

— Не стоит. Говорить на эту тему лучше уже без Пантеры. Тогда, в случае плена, она не сможет выдать того, чего не знает.

— Поддерживаю, — сказала я, с трудом проглотив вставший в горле ком. — Потом обсудите.

— Ладно, давайте о другом, — с готовностью перевела тему Вера. — Мне вот что не понравилось. Насколько мы смогли оценить, землетрясение было баллов так на семь — девять. Вероятнее всего, на восемь, но я не об этом. Даже если допустить землетрясение в девять баллов, то непонятно, как мог настолько сильно изменится ландшафт.

— Легко, — пожал плечами Маркус. — Если там, — указал физик вниз, — очень высокое давление, то оно могло просто прорвать в более слабых местах. Тогда скалы вылезли вовсе не из-за землетрясение. Точнее оно сыграло свою роль, но не она была главной.

Вера переглянулась с Севой и тяжело вздохнула.

— Тогда мне страшно даже думать, на каком вулкане или пороховой бочке мы сидим. Ведь давление должно быть не просто большим — а очень большим.

Разговор затих. Поскольку сделать мы всё равно ничего не могли, то и продолжать неприятную тему не хотелось. Хотя, скорее всего, мы к ней ещё вернёмся. Но не сейчас, а через время, когда эмоции утихнут и другие проблемы отступят на задний план.

Остаток дня я провела в праздной лености: ела, спала, общалась с детьми и, чтобы отвлечься от дурных мыслей, вела с другими незначительные разговоры, например, на тему найденной мелкой ловушки или привычек фей.