Наследство Куинн

5

Куинн подняла руку, как бы желая заставить Гейбриела замолчать.

— Не думаю, что это было бы лучшим решением проблемы.

Хантер приподнял брови, и лицо его выразило веселое изумление.

— Вы боитесь?

— Боюсь? Ну вот еще! Или вы думаете, что я не смогу утихомирить такого, как вы?

— Сможете или нет — это другой вопрос. Главное, захотите ли?

Куинн смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как краска заливает ее лицо.

— Что вы такое говорите! Вы сошли с ума? Знаете, вы слишком высокого о себе мнения.

— Но если я не прав, то в чем проблема?

— Проблема в том, что я о вас практически ничего не знаю. А я не могу допустить, чтобы у меня в доме ночевали совсем незнакомые мужчины.

— А как насчет не совсем незнакомых?

Куинн недовольно передернула плечами. Резко повернувшись, она направилась в другой конец комнаты и опустилась в свое любимое кресло.

— Вы бываете когда-нибудь серьезны, Гейбриел? Или вам доставляет удовольствие паясничать?

— Извините меня, Куинн. В следующий раз, когда вы захотите говорить серьезно, только подайте мне знак, и я буду само благоразумие. Простите. Все! Все! Я прячу коготки, выражаясь по-кошачьи, к чему нам — увы! — волей-неволей приходится привыкать.

— Ну вот! Опять шутки! Или вы просто не можете иначе разговаривать?

— Мне казалось, что чувство юмора вам не чуждо. Ладно. Буду серьезным. Итак, я весь перед вами, как на ладони. Моя жизнь — открытая книга. Выбирайте страницу и задавайте любые вопросы.

У Куинн были сотни вопросов к этому человеку. Но она неожиданно для себя спросила лишь об одном:

— Скажите, Гейбриел, а разве миссис Хантер не будет возражать, если вы на все выходные дни начнете исчезать из дома и ночевать где-то на стороне?

Насмешливая улыбка сползла с лица Гейбриела. Он ответил очень серьезным тоном:

— Никакой миссис Хантер не существует. Точнее говоря, больше не существует.

— Как так? — удивленно воскликнула Куинн.

Ей казалось, что уж на такой вопрос Хантер ответит шуткой и, может быть, не вполне пристойной. Серьезность Гейбриела ее озадачила.

— Я развелся два года назад, — пояснил он коротко.

Куинн подумала, что он врет, но приличия ради произнесла:

— Извините. Мне не надо было об этом спрашивать.

— Ничего. Тиффани — так звали мою бывшую жену — выбрала себе более перспективного спутника жизни. Мне ее немножко жаль. Ведь она совершила большую ошибку, выйдя за меня.

— Что вы имеете в виду?

Хантер горько усмехнулся.

— Тиффани прельстил домик на берегу. Она не знала, что я купил его на паях с приятелем. Ну, она и приняла меня за Креза. В результате…

— Вы хотите сказать, что ее интересовали только деньги?

— Я заставляю себя так думать. Это лестно для моей гордыни. Хотя пару лет мы прожили очень неплохо. Вообще-то, конечно, мы оба виноваты в том, что из нашей семейной жизни ничего не вышло.

Куинн была удивлена. Как это не похоже на Дэвида Симмонса, который никогда не признавал за собой никакой вины в их разрыве. Немного поколебавшись, она все же рискнула спросить:

— Как все это произошло?

Она покраснела, ругая себя за бестактность и боясь получить в ответ резкий отпор. Но Хантер заговорил охотно, как ей показалось, хотя и невесело:

— Видите ли, Куинн, я позволил себе расслабиться. До нашей свадьбы я был очень преуспевающим руководителем одной достаточно крупной фирмы. Получал большие деньги. Чуть ли не каждый день званые обеды, приемы, коктейли, игра в гольф. И работа, работа по двенадцать часов в сутки. А главное, я не был самим собой. Все время приходилось играть роль крутого дельца, гребущего золото лопатой. Играл я эту роль, наверное, талантливо. Во всяком случае, Тиффани поверила. Но когда мы поженились, мне надоело изображать того, кем я никогда не был. Захотелось стать самим собой. Вот тут-то все и началось… Дела фирмы пошли хуже. Денежные реки превратились в тоненькие ручейки. Потом и они стали иссякать. Жена поначалу не могла понять, что происходит. Однако родители вовремя спохватились и объяснили Тиффани, как она ошиблась и какой я на самом деле обманщик и мерзавец. Ну вот все и кончилось разводом.

Слова давались Хантеру с трудом. Видно было, что вся эта история тяжело ранила его. Куинн поспешила переменить тему:

— Каким же образом вы оказались родственником миссис Фидерстоун?

Гейбриел благодарно улыбнулся: он оценил такт своей собеседницы.

— Эльвира была сестрой моего дедушки.

— Вот оно что… А почему Эльвира не завещала свое состояние вашему отцу? Ох, ради Бога простите! Я задаю бестактные вопросы. Ведь ваш отец…

— Да, его уже нет. Кстати, я разрешил вам задавать любые вопросы, так что не надо извиняться. Что же касается наследства тетушки, то Эльвира кое-что оставила моей матери. Не знаю, почему она решила выбрать меня основным наследником. Мы ведь так редко встречались. Жаль. По-моему, старушка была очень милым и добрым человеком.

— Вы правы. И мне она показалась именно такой. Хотя и не без чудачеств…

Гейбриел слегка улыбнулся. Затем встал и привычно насмешливым тоном спросил:

— Ну и как? Я прошел проверку?

— Прошли, — задумчиво ответила Куинн, поднимаясь с кресла. — Но это ни в коей мере не снимает с вас ответственности за кота.

Маклейш, все это время спокойно дремавший около камина, привстал на мягких лапах, потянулся, выгнув спину, и сладко зевнул. И Куинн вдруг почувствовала, что ее тоже начинает одолевать неудержимая зевота. Разговор с Гейбриелом получился длинным и утомительным.

— Пойдемте, — сказала она, — я провожу вас в гостиную.

— У вас найдется лишняя зубная щетка?

— В аптечке.

— А душем вы пользуетесь утром и вечером?

— Простите, что это за вопрос?

— Вполне естественный. Согласитесь, что если мы решили жить в одном доме, то должны обсудить все детали и точно обо всем договориться. Ну, например, кто будет ходить в булочную, сдавать белье в прачечную?

— Не торопитесь, Гейбриел. Мы еще успеем договориться.

Куинн открыла дверь в гостиную и пропустила Хантера вперед, а затем включила свет.

— Бр-р, как здесь холодно! — воскликнул Гейбриел.

— Я включу отопление. К утру, когда вы будете здесь завтракать, станет теплее. А теперь прошу сюда.

Они вернулись в коридор и остановились у закрытой двери.

— Это комната для гостей. Здесь вы будете ночевать.

Вспыхнул свет. В небольшой, но очень уютной комнате у стены стояла широкая низкая тахта, у окна — стол, а в углу — мягкое кресло. Пол был покрыт толстым мягким ковром.

— Прекрасно! — одобрил Хантер. — Но здесь тоже не так уж тепло. Насколько я понимаю, греть меня ночью вы не собираетесь?

— Греть?! Я могу вас огреть. И сейчас принесу кочергу. Вы этого добиваетесь?

— Да нет же! Я просто так спросил. Это шутка!

— Шутки ваши дурацкие. Вы неисправимы!

— Ну не сердитесь! Простите!

— Спокойной ночи!

— Приятных сновидений!

Уже лежа в постели в спальне, Куинн слышала, как Гейбриел кашлял и, ворочаясь, заставлял скрипеть под собой не слишком новую тахту.

Куинн проснулась с ощущением непонятной тревоги. Спала она плохо. Все время мучили какие-то страшные сны. К тому же дождь стучал в оконное стекло и доносились отдаленные раскаты грома утихавшей грозы. Но не погода, как ей казалось, была причиной ее беспокойства.

В доме спал чужой человек, почти незнакомый мужчина. Он совершенно неожиданно ворвался в ее жизнь, нарушив давно заведенный порядок и покой. В последнее время жизнь ее была не слишком веселой, но, безусловно, спокойной. Появление Гейбриела принесло тревогу и смятение. А главное, она ни на минуту не могла изгнать его из своих мыслей. Он вторгался туда, не спрашивая позволения. Черт бы его побрал!

Надев пижаму, Куинн вышла в коридор. Проходя мимо комнаты Гейбриела, она на мгновение остановилась и прислушалась. За дверью было необыкновенно тихо. Не доносилось ни храпа, которым ночью Хантер сотрясал весь дом, ни даже сопения. Это показалось Куинн странным. Может быть, он молится? Но эта картина показалась ей неправдоподобной, и она даже хихикнула, представив себе Гейбриела на коленях, хотя бы и перед Богом.

Постояв пару минут в нерешительности перед дверью, она на цыпочках направилась в ванную. И в то же мгновение споткнулась обо что-то мягкое, теплое и, несомненно, живое. Из-под ее ног раздался истошный вопль Маклейша, которому Куинн нечаянно наступила на хвост. Когти и острые зубы кота впились в ее ногу. От острой боли у нее потемнело в глазах, и дом огласился пронзительным женским визгом.

Чуть погодя из-за двери, перекрывая все звуки, прогремел бас Хантера:

— Черт побери, что здесь происходит?!

Гейбриел стоял в дверях, держа в руке настольную лампу. Чтобы прикрыть наготу, он набросил на себя простыню, из-под которой виднелись его стройные мускулистые ноги. Яркий свет заставил Куинн на секунду зажмуриться, а кота — выпустить ногу хозяйки дома и шмыгнуть в гостиную.

— Чему я обязан столь неожиданным визитом? — изысканно вежливым тоном спросил Гейбриел, окинув, однако, Куинн довольно недвусмысленным взглядом.

И действительно, как объяснить, что привело молодую женщину ночью к двери спящего мужчины?

— Я… я… не хотела вас разбудить, — запинаясь, пролепетала Куинн, почувствовав, как кровь бросилась ей в лицо.

Гейбриел отступил в глубь комнаты и опустился на тахту. Правая бровь его удивленно поползла наверх. Несколько секунд он молчал. Потом поднял глаза на Куинн и похлопал ладонью по матрацу, совершенно определенно приглашая девушку сесть рядом с ним.

Куинн продолжала неподвижно стоять посреди коридора. В ней закипало негодование. Неужели она дала повод этому человеку подумать, что…

— Знаете, Гейбриел, я могу найти для себя куда более приятное времяпрепровождение, чем…

— А почему бы мне и не помочь вам заполнить это самое время? Или вы считаете меня недостойным партнером?

Как накануне в ресторане, они не моргая уставились друг на друга, словно готовящиеся к схватке боксеры. Атмосфера накалялась. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не золотой луч вдруг выглянувшего из-за горизонта солнца. Он скользнул сквозь оконное стекло и наполнил всю комнату радостным светом занимавшегося утра.

Гейбриел, как бы опомнившись, глубоко вздохнул и спросил почти совсем спокойным голосом:

— Вы мне так и не ответили, Куинн, что привело вас сюда в такую рань? Согласитесь, для задушевной утренней беседы мы не совсем пристойно одеты. Во всяком случае, кое-кто из нас…

Куинн чуть ли не до слез устыдилась своих предположений. И как ей только пришли в голову такие скверные мысли о Гейбриеле?! Нет, миссис Фидерстоун переоценила ее: в качестве беспристрастного судьи надо было подобрать кого-нибудь другого! Словно боясь, что Хантер прочтет эти мысли, Куинн с кислым видом сухо проговорила:

— Я понимаю, что для вас это рано. Но коту понадобилось прогуляться, и мне пришлось встать, чтобы его выпустить. Кофе будет готов через десять минут. Конечно, если вы по утрам предпочитаете кофе…

— О-о, похоже, вы встали с левой ноги!

Куинн резко повернулась, торопясь поскорее уйти. Но ее остановил по-прежнему язвительный голос Гейбриела:

— Куда же вы? Мы ведь только-только начали знакомиться!

Нельзя оставлять за ним последнее слово, промелькнуло в голове Куинн. Надо ответить ему твердо и уверенно. Иначе этим насмешкам и издевательствам не будет конца.

Между тем он уже надел рубашку и принялся натягивать брюки. Присутствие Куинн, видимо, совсем не смущало Хантера. И это лишило ее самообладания.

Не придумав ничего достойного в ответ, Куинн резко захлопнула дверь. Громко щелкнул замок. Но тут же ее стали мучить угрызения совести. Боже мой, подумала она, как все глупо и грубо получилось! Теперь он разозлится. Осторожно нажав на ручку, девушка тихонько приоткрыла дверь и заглянула в комнату.

Черта с два! Гейбриел и не думал злиться. Он стоял у зеркала и старательно причесывал шевелюру. Дверь предательски скрипнула, и Хантер обернулся. Куинн отпрянула, но было уже поздно: Гейбриел увидел ее через щелку, подмигнул левым глазом и, нахально показав язык, расхохотался.

Нет, каков нахал! Он и не чувствует себя обиженным! Она для него просто не существует! Ну ладно! Хорошо смеется тот, кто смеется последним… В конце концов, разве не от нее зависит, получит Хантер наследство миссис Фидерстоун или нет? Да она такое о нем напишет!.. Посмотрим тогда, кто кому покажет язык!

Мысль о мщении была сладка. Куинн, гордо подняв голову, направилась на кухню. Поставив на плиту кофейник, она с таким остервенением принялась резать бекон, будто кромсала ненавистного Гейбриела Хантера. Теперь оставалось приготовить яичницу. Куинн вынула из духовки сковороду, поставила ее на плиту и бросила туда кусочки бекона. Скоро кусочки начали подрумяниваться. Куинн разбила четыре яйца и вылила их на сковородку. Сзади раздалось голодное мяуканье. Не узнать голос Маклейша было невозможно. Куинн обернулась. Его превосходительство господин кот, весь обсыпанный неведомо откуда взявшимися опилками, влетел в кухню, привлеченный вкусным запахом, и уселся у двери. Однако он вовсе не собирался мирно ждать, пока его накормят. Хвост его метался из стороны в сторону, как у разъяренного тигра. Не было никаких сомнений в том, что через мгновение он прыгнет на полку, где красовался фарфоровый сервиз — гордость Куинн.

— Хантер! — что было силы закричала Куинн. — Сюда! Скорее!

В дверях появилось встревоженное лицо Гейбриела.

— Что случилось?

— Возьмите его!

— Кого?

— Кота! Он сейчас прыгнет!

— Господи, стоило ради этого поднимать такой крик! У вас что, действительно с утра омерзительное настроение? И часто так бывает?

Видя, что Куинн не собирается отвечать на его выпады, Хантер нагнулся, бережно взял кота и, поглаживая его по спине, стал увещевать:

— Ну что ты разволновался? Все хорошо. Сейчас мы будем пить кофе. А предварительно немного погуляем. Ведь котам очень полезен свежий воздух. Не правда ли, кисонька?

После такого вступления Хантер осторожно выставил кота за дверь и плотно прикрыл ее. Потом надел плащ и вышел сам…

Не прошло и пяти минут, как раздался стук в дверь. Куинн, прильнув к дверному глазку, увидела знакомый пучок почти черных волос Мэри. Подруги давно отбросили условности и приходили друг к другу без предупреждения. Но Куинн не могла припомнить ни одного случая, когда Мэри навещала ее в половине седьмого утра. Вероятно, случилось что-то из ряда вон выходящее.

С бьющимся от недоброго предчувствия сердцем Куинн открыла дверь.

— Что стряслось, Мэри? — тревожно спросила она.

Но Мэри, пропустив вопрос мимо ушей, затараторила:

— Ну выкладывай же, что это за спешная поездка в город? «Деловая встреча»!.. «Работа»!.. И не стыдно тебе так врать? И кому? Самой близкой подруге! Правда, я и так не поверила ни одному твоему слову!

— Входи же и дай мне закрыть дверь. Ты напустишь холод в дом!

Куинн буквально втащила подругу в прихожую и помогла раздеться. Через несколько минут они уже сидели на кухне.

— Вот тебе кофе.

— Куинн, я не хочу!

— Оставь, пожалуйста! Пей! Потом будем завтракать.

— Я хочу тебе сказать, Куинн, что…

— Скажешь потом. Сначала выпей кофе. О Господи! Моя яичница!

Яичница уже успела превратиться в бурую массу, и из сковородки валил едкий дым.

— Да что с тобой, Куинн, — снова заговорила Мэри, не обращая никакого внимания на происшедшую кухонную катастрофу. — Ты все время затыкаешь мне рот! Так слушай же…

Но и на этот раз ей не удалось договорить. Дверь распахнулась, и на пороге появился Гейбриел Хантер с котом на руках. Мэри ошеломленно замолчала.

— Куинн, — не успев войти, принялся выговаривать Хантер, — надо все же запирать дверь! Хотите, чтобы вас ограбили?

Маклейш издал нечто среднее между мяуканьем и шипением и, спрыгнув на пол, бросился в кухню. Гейбриел снял плащ, разулся и последовал за котом. Перегнувшись через плечо Куинн, он долго рассматривал остатки яичницы. Затем, горестно вздохнув, сказал:

— Спасибо, Куинн, но это блюдо не для меня. Я предпочел бы простую чашечку кофе с кусочком поджаренного хлеба.

Он взял с плиты кофейник, налил горячий напиток в стоявшую на краю стола чашку и сел. Потом, критически осмотрев стол, спросил хозяйским тоном:

— А что, сахар в этом доме не принято подавать?

Разыграв эту сцену, он наконец заметил незнакомую девушку и, привстав, подал ей руку.

— Привет! Меня зовут Гейбриел Хантер. А вы, насколько я догадываюсь…

— Мэри… — чуть слышно проговорила она, уставившись на него широко раскрытыми глазами.

Гейбриел опять опустился на стул и, скорчив недовольную физиономию, повторил:

— Где же все-таки сахар, Куинн?

Куинн достала из шкафчика сахарницу и поставила на стол. Посмотрев сначала на Гейбриела, затем на подругу, она сказала:

— Вот вам сахар. А теперь вы оба можете распивать кофе хоть до вечера. У меня же, извините, много дел.

С этими словами она поставила на поднос чашку с блюдцем и второй кофейник, испускавший пар на плите, и, прихватив это все с собой, вышла. Поднявшись в свою рабочую комнату, Куинн тяжело опустилась в мягкое кресло и закрыла глаза. Ей было необходимо успокоиться и прийти в себя. И надо постараться хотя бы на время освободиться от этих навязчивых мыслей о Гейбриеле Хантере, ворвавшемся в ее тихую, размеренную жизнь. Да будь он проклят, этот Хантер!

Пора взять себя в руки, сосредоточиться и все обдумать. Надо… надо… Что? Что надо?..

Тихий стук в дверь прервал ее мысли. Из коридора донесся тихий голос Мэри:

— Можно войти?

— Входи.

Прикрыв за собой дверь, девушка осмотрелась в поисках стула.

— Вон стул. Садись.

Мэри села. Воцарилось долгое, тягостное молчание. Впрочем, Куинн не сомневалась в том, что за этим последует. И подруга не обманула ее ожиданий, начав почти шепотом:

— По-моему, он очень опасен…

— Кто?

— Этот Гейбриел.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь только что его увидела.

— Чтобы это понять, не нужно много времени. И я, прости, побаиваюсь за тебя.

— За меня? С чего бы это?!

— А с того, что он просто великолепен. И я не представляю, как ты сумеешь его забыть впоследствии, когда… Кстати, впервые ты ничего мне не сказала о своих сердечных делах. Значит, все это очень серьезно.

Куинн стало ясно, насколько глубоко обижена Мэри. Действительно, ведь они никогда ничего не скрывали друг от друга. И она поспешила оправдаться:

— Я тебе ничего не говорила о Гейбриеле лишь потому, что сама только вчера узнала о его существовании.

— Куинн, это на тебя не похоже. Я вспоминаю твой роман с Дэвидом Симмонсом. Ведь прошло не меньше двух месяцев, прежде чем он припарковал свою машину у твоего дома на всю ночь. А Гейбриела ты оставила у себя с первого дня знакомства. Я просто поражена. Согласись, что все это не может меня не беспокоить.

Куинн рассмеялась и, протянув руку, ласково потрепала подругу по щеке.

— Ох, дорогая моя, на этот раз умозаключения никуда не годятся.

— Почему?

— По той простой причине, что Гейбриел вовсе не мой любовник.

— А кто же он?

— Кто? Он… он…

Куинн замолчала. Действительно, кто он для нее? Она и сама этого толком еще не могла понять. Друг? Ну уж нет. По крайней мере, пока. И не родственник. Трудно его назвать и деловым партнером. Хотя это, пожалуй, ближе всего к истине. Но внятно объяснить все это Мэри она не могла. Тем более что была связана обещанием хранить тайну. Что же ответить подруге, пока та совсем не обиделась и не обвинила ее во всевозможных грехах. Скажет, что она неискренняя, предает дружбу. Да в общем так оно и есть.

Тем временем лицо Мэри уже приняло недовольное выражение. Заметив это, Куинн поспешила с ответом:

— Видишь ли, Гейбриел просто мой гость. Вот и все.

— Что за гость? Откуда он взялся?

— Да ниоткуда… Он просто принес кота.

— Кота? Какого кота? Господи, еще и кот…

— Помнишь, я вчера рассказывала тебе о наследстве миссис Фидерстоун?

Но Мэри, вконец обидевшись, скрестила руки на груди и процедила сквозь зубы:

— Извини, Куинн. Я всегда верила каждому твоему слову. Но то, что ты несешь сейчас, просто невероятно. Уж не хочешь ли ты меня убедить, что миссис Фидерстоун оставила тебе в наследство своего кота в придачу с этим породистым молодчиком?!

— Вообще-то примерно так и есть.

— Что?!

Куинн встала и дружески положила руку на плечо совсем растерявшейся подруги.

— Мэри, извини, но мне надо собираться. Через час откроется магазин, и нужно отвезти туда новых зверюшек. Поговорим в другое время, если не возражаешь.

Они вышли вместе. Мэри, совсем помрачнев, что-то недовольно бурчала себе под нос. Она так и не поверила подруге и все больше склонялась к тому, что ее предали. Поэтому, прощаясь, холодно бросила через плечо:

— Всего!..

Куинн долго смотрела ей вслед, потом решительно повернулась и зашагала назад к дому.

Конечно, у Мэри было достаточно оснований, чтобы предостерегать подругу. Но Куинн не хотела верить никаким доводам. Она убеждала себя, что сможет удержаться от необдуманных поступков и не даст своим чувствам слишком много воли.

Да и кроме того, почему она должна сомневаться в порядочности Гейбриела? Пока он не давал никаких поводов для этого. А в том, что она сама все время злится, никто кроме нее не виноват. Нет, она должна сделать все, чтобы лучше узнать его и таким образом выполнить то, что ждала от нее миссис Фидерстоун.

Пора было ехать в магазин. Куинн отобрала наиболее удачных из тех зверюшек, что изготовила в последнее время, сложила их в большую коробку и направилась с ней в прихожую. У двери ее ждал Хантер.

— Разрешите вам помочь, — предложил он.

Взяв из рук Куинн коробку, он донес ее до машины и положил на заднее сиденье. Затем выпрямился и шумно втянул носом воздух:

— Люблю этот запах. Хвоя, дымок от каминов и утренняя свежесть. Что может быть чудеснее!

— Вы правы, Гейбриел. Поэтому я и предпочитаю жить здесь. Стоит мне побыть хоть один час в центре города, как легкие переполняются всякой дрянью. Я там просто задыхаюсь!

— Ну да, конечно, на природе чувствуешь себя куда лучше. Тетушка Фидерстоун почему-то несколько раз уговаривала меня съездить в эти места. Сейчас я начинаю жалеть, что тогда ее не послушался.

Куинн вздрогнула. Ей показалось, что в безобидную фразу Гейбриел вложил какой-то скрытый смысл. Но она тут же выругала себя. Я просто схожу с ума, подумала она. Откуда такие мысли? Ведь Гейбриел говорит только о свежем воздухе, запахе хвои и дыма… Ни о чем больше! Но она чувствовала, как в душе зарождается сомнение, только ли ради свежего воздуха соблазняла своего племянника этими местами его тетушка…

Отгоняя подобные мысли, Куинн тряхнула головой и сказала:

— Я поехала! А чем вы намерены заниматься целый день?

— Не беспокойтесь. Я найду себе дело. Не хотите ли поручить мне еще что-нибудь, помимо кота?

— Право, не знаю. Разве что…

И она посмотрела на сложенные в углу двора толстые поленья.

— Понятно, — хмыкнул Хантер, проследив за ее взглядом. — Где топор?

Куинн невольно рассмеялась.

— Какой вы догадливый! Топор лежит на полке в гараже. Но, честное слово, это вовсе не обязательно…

— Обязательно или нет, позвольте решать мне. Отправляйтесь торговать вашими зверюшками и не волнуйтесь: ваш покорный слуга сумеет последить за котом, нарубить дров, убрать постели, вымыть всю посуду и даже вскопать грядку. За все это он рассчитывает лишь на чашку кофе и пару сваренных яиц. Желаю удачи в коммерции.

Гейбриел махнул рукой и, не оборачиваясь, пошел к дому. Куинн нажала на педаль, и машина плавно покатилась по асфальту.

Она рассеянно смотрела вперед, занятая своими мыслями. Почему Гейбриел показался Мэри опасным? Справедливо ли так думать о человеке приятном и, несомненно, интересном? К тому же она его совсем не знает… Нет, Мэри не права! Но, с другой стороны, она старше и, наверное, опытнее Куинн… Но мудрее ли?..

Куинн не могла не признаться себе, что с Хантером ей было отнюдь не скучно. Конечно, он часто позволял себе лишнее, любил рискованно пошутить. Ну и что же? Разве она не сможет в случае чего одернуть его? Сможет!

Правда, лучше бы пореже смотреть в его золотистые смеющиеся глаза. От этого у Куинн почему-то начиналось сердцебиение. Даже при одном воспоминании о них сердце начинало глухо стучать. Как сейчас…