Во-первых, я считаю, что не заслужил заключения в многоуровневой системе на этой вонючей планетке, где нас заставляют добывать угольный алмаз.
Во-вторых, я считаю, что эта похлёбка из клубничного батата, мяса ядерной рыбы и проса могла бы хоть иногда быть заменена на что-то другое.
В-третьих… впервые жалею, что я такой красавчик.
С первым пунктом уж ничего не поделаешь. Муж последней девицы, за которой я ухлёстывал последнее время на свободе, внезапно оказался военным инспектором. Надо ли объяснять, что, найдя меня в шкафу своей спальни, он тотчас же поднял все мои прегрешения: мелкое мошенничество, бандитизм, контрабанда, пение гимна Симарии в общественных местах… а также поднял свои связи, и меня отправили сюда, в Вонючестан, планету-тюрьму под названием Арес-26-13, где местные зэки добывают полезные ископаемые. Нам за это даже денюжка капает на счёт. Ну… всем, кроме меня, потому что мой счёт арестован ревнивым муженьком красотки. Ну я вот ни за что не поверю, что он сам никого ни-ни! Нашёлся, блять, праведник! Лучше бы почаще домой приходил, да жену потрахивал! А то она ведь тоже не железная, найдёт себе какого-нибудь обаятельного красавчика с лучезарной улыбкой и хитрыми голубыми глазками…
По поводу второго пункта меня просветил Эш. Эшу тридцать девять, но выглядит он на все девяносто три, так что я думаю, он пиздабол. Ну или угольный наркоман, всякое бывает. Так вот, однажды, когда я пожаловался на похлёбку, Эш сказал, что в ней периодически меняются ингредиенты. В зависимости от сезона на кухню привозят разные овощи: клубничный батат весной, седельную капусту — летом, солончак-траву — осенью и зимой, крупа и мясо поступают от охотников и собирателей, так что тоже бывают разными, но, по сути, кроме ядерной рыбы в реках ничего не водится, а кроме солончака ничего не растёт… Есть, разумеется, привозные продукты или те, что на Аресе достать сложнее, чем грёбаное просо и батат, но эти продукты в основном идут на стол руководства тюрьмы, затем на стол охраны, а затем на стол тех, кто может себе это позволить, например, главарей группировок. И тут мы плавно переходим к третьему пункту.
Богиня любви уж так вот распорядилась, что из меня, её (не)верного сына, получился замечательный последователь, поэтому наделила неземной красотой, неземным обаянием и неземной скромностью. Даже на свободе на меня были падки как женщины, так и мужчины, поэтому, собираясь в тюрягу, я подозревал, что мне там может быть… немного неуютно. Спортивное телосложение и высокий рост — это, конечно, круто, но против профессиональных киллеров, отданных под трибунал статусных военных, всяких просравшихся на службе спецназовцев и нелегальных охотников за головами, которых на Аресе пруд пруди, я, как бы, ноль без палочки. А если они ещё и вместе соберутся… бр-р… Короче говоря, у меня был выбор: испортить себе личико, раскачаться до невообразимых размеров за неделю, остававшуюся до выезда, или сбежать. Я попробовал второе и третье, но не преуспел ни там, ни там, а за побег ещё и дополнительный срок схлопотал. Первый вариант — вообще не вариант. Моё лицо — моя главная ценность! К тому же, даже если бы я его всё исполосовал, тело у меня всё равно конфетка!
Так и получилось, что уже на входе в тюрягу, местные ушлёпки выкриками и улюлюканьем сообщили мне о том, что меня тут ждёт. К счастью, система тут оказалась относительно лояльна к симпатичным личикам, а особо — к шикарным личикам вроде моего. Особо приятных глазу могли забрать в личное пользование те, кто мог себе это позволить, и им на выбор, э-э, ухажёра давался срок от двух дней до месяца. Я вот бегаю от местных шишек уже второй месяц, слепо надеясь, что смогу так прыгать до конца срока. Эш надо мной ржёт, он считает, что я зря хернёй страдаю, мол, давно бы уже выбрал кого повлиятельнее и кушал бы пюре с говяжьей котлеткой на ужин вместо похлёбки из батата, а то и сладенького бы перепало, да и киркой работать не пришлось бы: мог бы с Эшем в библиотеке зависать.
В целом я с ним даже отчасти согласен, но… эх, я ведь даже почти решился. Выбрал Лотари, большого такого мужика, который на свободе был крупным дельцом (распространял наркотики и контрабанду), потому что он не совсем страшный, относительно молод и бабок у него куры не клюют. Но когда Лотари достал свой шланг длиной от моего запястья до локтя, я как-то обосрался, если честно. Взвизгнул и убежал, как дебил, сверкая пятками и голой жопой.
Теперь вот мы не очень ладим, что плохо, и нужно бы искать нового «папика», но…
— А почему бы тебе не попросить их упомянуть размер члена? — подаёт идею Эш, с удовольствием прихлёбывая жидкий супец. — Я уже устал ждать, пока тебя наконец кто-нибудь откупорит.
Эш работает в библиотеке и хочет, чтобы я перевёлся к нему.
— Хорошая идея, братиш, — говорю я уныло. Похлёбка, честно говоря, не лезет в горло, но я всё равно медленно ем. Когда работаешь с рудой, силы нужны как нигде. А когда-то я думал, чпокать красоток по два раза за ночь — это сложно!
На плечо ложится тяжёлая рука весом с бетонную плиту, и грубоватый полушёпот на ухо сообщает:
— Действительно, красоточка, тебе надо сделать выбор и поскорее, иначе главари решат всё за тебя.
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Это Каппет, он был координатором наёмных убийц, им же и остался на Аресе, насколько мне известно. Он не такой большой мужик, как Лотари, и я решаю попытать удачу.
— Каппет, а у тебя сколько сантиметров?
Каппет хрипло смеётся, а мне прилетает увесистый подзатыльник.
— Лотари рассказывал, как ты зассал, словно щеночек, увидев его хер, красоточка. — Пожатие на плече становится болезненным. — Не бойся, я люблю медленно готовить своих сучек…
Я криво ухмыляюсь, пытаясь стащить лапищу Каппета со своего плеча, и нервно хихикаю.
— Я подумаю…
— Думай быстрее, щеночек, завтра мы будем решать, кому ты в итоге достанешься.
Каппет уходит, и я трусливо сжимаюсь в комочек на жёсткой скамье.
— А чё, если они решат, а я откажусь? — спрашиваю у Эша, равнодушно допивающего бульон.
— Ебать тебя будут все и каждый. И забесплатно. Даже я.
— Эй!
— А что, ты думаешь, если я стар, у меня и не стоит никогда?
— Ну ты и гондон, я думал, ты мой бро!
— Одно другому не мешает, Ник.
В итоге я так ни на что и не решаюсь. В обсуждении, кому достанется моя распрекрасная жопка, участвуют Лотари, Каппет, Альсвур, Джои и Лоис. Все они, так или иначе, связаны друг с другом в бизнесе, а потому особо не воюют и такие дела решают плюс-минус мирно. Поэтому, когда я вечером, боязливо прикрывая очко, крадусь из душевых в свою камеру, меня ловит посыльный.
Я по-девчачьи взвизгиваю, отбрасывая чужую руку, но вижу лишь одинокого худого мужика ниже меня на голову, которого я могу завалить одной левой, и расслабляю булки. Стыдно, что заорал, конечно…
— Тебе послание, красоточка, — закатываю глаза, услышав своё прозвище, — сегодня же приходи в 505-а.
— А то че? — Гну грудь колесом. В отсутствии огромных амбалов я невероятно смел.
— Ты знаешь, что, красоточка. — Тощий мужик облизывает нижнюю губу и я содрогаюсь от отвращения и страха.
В камере я перекладываю свои немногочисленные манатки с места на место дрожащими руками, откладывая неизбежное.
Эш смотрит на меня поверх книги.
— Ну? Кто это будет?
Издаю злой стон, понимая, что забыл спросить тощего, кто же станет моим ёбарем на срок отмотки.
— Не знаю!
— А кто посыльный?
— Первый раз его вижу! Тощий такой, стрёмный, татуха под глазом была… или не было… — Задумываюсь, но лицо стрёмного мужика размыто в памяти.
Эш пожимает плечами, возвращаясь к книге. Порнуха про фейри ему, разумеется, интереснее, чем мои страдания.
Я вздыхаю и собираю всё своё мужество в кулак. Напяливаю футболку, спортивки и выхожу из камеры. Скоро отбой, и нужно успеть до этого времени, иначе… меня аж всего передёргивает от всех этих «иначе».
Уже почти бегу, вспоминая, что блок «А» довольно далеко, и перед нужным коридором уже чувствую себя немного вымотанным. Зато физическая активность немного снизила мою нервозность. Наверное.
Я хорошо ориентируюсь почти в любых условиях, а потому нахожу нужный сектор в незнакомом блоке почти сразу же. Здесь всё совсем по-другому, нежели в моём блоке: темнее, суше и охраны меньше, да и пропускают меня везде без вопросов, что напрягает — меня очевидно ждут.
На входе в сектор вижу тощего уёбка. Он скалится мне и указывает нужное направление.
— Ребята, новая сучка Арди идёт! — оглашает он громко, и я вздрагиваю. Что ещё за Арди?
В коридоре сидят два амбала-близнеца. Они играют в карты. Один смотрит хмуро исподлобья, а второй лыбится мне.
— Тебе туда, детка, — говорит улыбчивый близнец.
Закрываю глаза на «детку», а скорее даже не замечаю оскорбления, потому что весь трясусь от страха. Нужная дверь подаётся с трудом.
Камера 505-а довольно просторная. Здесь есть двухэтажная койка, каморка, в которой, по-видимому, располагаются удобства типа толчка и душа, а также несколько полок с кучей документов на них и большим рабочим столом, за которым сидит он. Мой будущий ёбарь, а по совместительству хер, которого я почему-то в первый раз вижу.
— Э-э… привет? — Чешу себе локоть, осматривая обстановку камеры и её обитателя.
Тут не сказать что очень светло, но его всё равно хорошо видно. Какой-то рыжий мужик с линейными имплантами с левой стороны шеи и на правой руке. Сложно определить его возраст, потому что морщины можно списать на сухость кожи, а худобу — на регулярное кардио.
— Привет, привет. — Он оставляет свои бумажки и откидывается в старом расцарапанном кресле, разглядывая меня с ног до головы. — А ты и правда красавчик. — Спасибо, что не «красоточка». — Хотя я думал, ты будешь более…
Он покрутил ладонью в воздухе, подбирая выражение, а я вопросительно поднял бровь. Этот мужик не выглядел устрашающе, как Лотари или Каппет, а просто как обычный чел, работающий головой, просто в не очень законном направлении… очень не очень законном.
— Более?.. — пытаюсь помочь я. — Молодым? Высоким?
— Нет.
— Длинноволосым? С накачанными губами? Стройным?
— Нет, нет… да! — Он внезапно смеётся, и смеётся так, словно мы хорошие приятели, что не может не подкупать. Я даже потеть перестаю. — Более твинком, — наконец вспоминает он.
Я пожимаю плечами. Я похож на твинка не больше, чем он сам.
— А зачем ты меня вообще выторговывал, если не знаешь, как я выгляжу?
— Ты такую шумиху вокруг себя поднял, что я подумал, ты либо бог красоты, либо очко у тебя золотое…
Это нормально, что мне это льстит?
— И что, как тебе? — Сиятельно взмахиваю короткими волосами и нарочито упираю кулак в бедро.
— О, великолепно. Полагаю, что очко у тебя обычное.
— Да, а как ты собирался вставлять в золотое очко?
Мужик снова смеётся. Он мне нравится. Будь мы в иной ситуации, я бы с ним закорешился.
— Так что, за что мотаешь, Ник Янг? — Он наклоняется к столу и ставит свои бледные локти прямо на разбросанные бумаги.
— Так. По мелочи.
— По мелочи тут не мотают. — Невнятного цвета глаза прищуриваются.
— Не поладил с офицером-инспектором. — Пожимаю плечами.
— Что сделал?
— Спал с его женой.
— Ясно, — усмехается рыжий. — Ты мне нравишься, Ник Янг, — говорит он, скорее имея в виду «как бро», а не «как подстилка», хотя тут может быть и то, и другое. — Поэтому объясню всё максимально подробно. Будешь перебивать, пойдёшь спать на холодных камнях под дверью, понял?
— Ага, — киваю я, прикидывая, как бы мне так взять и не начать его перебивать.
— Замечательно. Так вот, во-первых, ты, наверное, знаешь, что обладание таким эксклюзивным экземпляром добавляет авторитету перед остальными…
— Нет, я не знал, — говорю я.
— Ты перебиваешь.
— О, прости… я думал, это вопрос. Так ты, получается, не станешь меня трахать?
— Это ещё почему?
— Ну если я важен только, как картинка…
— А тебе не кажется, что ты охуел?
— Э…
— Перебьёшь ещё раз, и точно запру в карцере.
— Ты говорил просто за дверью…
— Да блять…
Мой третий глаз (да, это не тот, что между первых двух, а тот, что между булок) поджимается, как бы заявляя мне, что нужно бы заткнуть хлебало. Это немного сложно, ибо я весьма перенервничал.
— Молчу! — Поднимаю вверх руки, и только рыжий открывает рот, как не выдерживаю и выпаливаю с глупой ухмылочкой на губах: — Надеюсь, у тебя там не южно-постерианский питон, а то я сбежал от Лотари именно поэтому…
Мгновение стоит тишина, и он смотрит на меня как-то очень пристально, а затем внезапно произносит голосом таким властным, что моё тело, кажется, слушается прежде, чем информация дойдёт до мозга:
— На колени. Руки за спину. Смотри на меня.
Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. По спине ползут странные мурашки. Смотрю рыжему в лицо. С этого положения лучше видно его глаза, и они землисто-зелёные, почти карие.
Открываю рот, чтобы снова что-нибудь сморозить, но он предупреждает меня:
— Говоришь, когда я спрошу.
Захлапываю рот и неосознанно дую губы.
— Ко мне ползи, — приходит очередная команда, и я ползу, чувствуя себя одновременно очень глупо и очень естественно. Кажется, этот ублюдок создан, чтобы командовать. Ладно, это ничего, главное, чтобы у него был маленький хер…
Он заставляет меня встать на четвереньки и уютно располагается в своём кресле, закинув мне ноги на спину.
Смотрю на него обижено. Я-то думал, мы почти скорешились! И я не тумбочка!
— Так вот. — Его тон становится обычным. Нормальным в смысле. — Первое, что от тебя требуется — это хорошо выглядеть. Не позволяй никому бить тебе лицо и сам не запускайся: с твоими данными это несложно. Понятно? — Он не больно, но унизительно толкает меня в бок каблуком сапога.
— Понятно, — бурчу я.
— Молодец. Где ты работаешь?
— Алмазы рублю.
— Тебя устраивает?
— Нормально, только жрать постоянно хочу.
— Я тебя услышал. Итак, второе. Трахать я тебя, разумеется, буду. Как ты на это смотришь?
Я приподнимаю бровь.
— Ты прикалываешься?
— Ага, — ухмыляется он. — Ещё я тебя спрашивать буду!
— Ну, мог бы и спросить…
Каблук больно впивается мне в бок, и я поскуливаю, чуть не заваливаясь на живот, но вовремя понимая, что лучше бы мне сохранять форму уютной тумбочки.
— Я разрешал тебе говорить?
— Нет, — хриплю.
Рыжий качает головой.
— Столько штрафных просрал из-за своего болтливого рта, — сокрушается он. Я хочу что-нибудь пошутить на эту тему, но сжимаю губы в линию, потому что в мои интересы не входит получать сапогом по рёбрам. — Готов слушать?
Киваю, боясь открыть рот.
— Замечательно. Я не ревнивый, но твоя жопа — моя. Будешь подставлять зад кому-то другому, начну тебя сдавать в аренду. — Он делает паузу, вспоминая что-то ещё, а я внизу разрываюсь от желания что-нибудь сказать. — Меня зовут Арди, но после отбоя хочу, чтобы ты звал меня хозяином. Не всегда, если мы играем. — Час от часу не легче! — Всё ясно?
— Ясно, — давлюсь словами я.
— Ну. Что ты там хотел сказать?
Набираю побольше воздуха в лёгкие.
— Да тут все педики-пассивы, которых ещё не прибрали, ко мне в очередь выстраиваются, больно надо мне без надобности самому раком вставать! Да я буду самой верной жёнушкой в этой тюряге! И что значит, играть? Ты что, извращенец? Ты же не будешь меня на перевёрнутый стул сажать? Я тогда лучше обратно к Лотари сбегу, у него там гарем, можно будет отдыхать неделю после его бревна соснового…
Когда мой словесный понос иссякает, Арди (или хозяин?) снимает свои ноги с моей спины и наклоняется надо мной.
— Ты из Цетры, так? — спрашивает с лисьим прищуром.
— Так.
— Назови мне своё настоящее имя.
Я вздыхаю, потому что это не просьба, а настоящее имя для моего народа — штука очень личная.
— Яммет.
— Тебе идёт. — Арди треплет меня по волосам. — Давай, а теперь отсоси мне. Заодно мой хер оценишь: и тебе, и мне выгода. — Один зелёный глаз подмигивает, и я хмурюсь, но тянусь непослушными руками к его ширинке.
Член оказывается не большим, что меня поначалу радует, но и не маленьким, что уже снижает градус радости. А когда я вспоминаю, что мне его ещё и сосать теперь, её совсем не остаётся.
— Воспринимай это как работу, — говорит Арди, притягивая меня к себе за волосы. — Работу, которая позволит тебе сохранить свой зад и своё достоинство в целости. В относительной целости… Щёки втяни. Сильнее. Давай, заставить меня кончить в твоих интересах.
Я втягиваю щёки и насаживаюсь в том темпе и амплитуде, которые задаёт Арди. Когда его член полностью встаёт, это оказывается сложнее, но, в целом, терпимо. Мне даже удаётся пустить его в своё горло и почти не почувствовать рефлекса. В остальном нормально. Мне кажется, я справлюсь. Особенно, если Арди предпочитает минет ебле в жопу. Мне даже нравится, наверное. Когда член скользит по нёбу в горло, преодолевая язычок, это странным образом возбуждает.
Смотрю на него вверх и вижу, что Арди тоже смотрит на меня. Его рот приоткрыт, на глазах — лёгкая поволока. Сцепившись со мной взглядом, он насаживается максимально глубоко и держит голову, вжимая в пах.
— Глотай.
Я сглатываю.
— Ещё.
У меня, наверное, слёзы-сопли по всему лицу, но зажмуриваюсь и сглатываю ещё раз. По горлу скользит тёплое, Арди тихо вздыхает, больно хватая за волосы, — так я понимаю, что в меня кончили. Пиздец.
Пока откашливаюсь и пытаюсь надышаться кислородом, которого мне последние несколько минут ой как не хватало, заходит Тощий. Мы встречаемся взглядами, он, стоящий на пороге камеры, и я, кашляющий на коленях перед его боссом. Зло хмурюсь, потому что насмешливая ухмылочка Тощего мне совсем не нравится.
— Дин, сгоняй и принеси его манатки сюда.
— Хорошо, Арди.
Тощий противно облизывает нижнюю губу, глядя на меня, и сматывается.
Я зло смотрю ему вслед, вытирая сопли и слёзы рукавом.
— Теперь ты. — Арди заправляет член обратно в штаны, и я радуюсь, потому что откупоривать меня, по ходу, сегодня никто не будет. — Техника пока что так себе, но мне очень понравилось, как ты выглядишь с хуем во рту, поэтому на первый раз прощаю твоё непослушание и в карцер не отправлю. Жить будешь здесь. Бумажки мои не кради, всё равно ничего не поймёшь. Говори.
— А ты не боишься, что я их кому-нибудь продам? — Шмыгаю носом и снова вытираю лицо.
— Этого тебе лучше не делать, я предателей не щажу. — Арди вплетает пальцы мне в волосы и задумчиво их теребит. — В углу синяя коробка… помой хорошенько всё, что там есть и вытри полотенцем. Заодно оценишь фронт работ.
Его ухмылочка в этот момент мне совсем не нравится, и вскоре я понимаю почему. В синей коробке обнаруживаются разные пыточные приспособления: самотыки всех форм и размеров, наручники, длиннющий моток верёвки, какие-то странные щипцы… Да уж, это действительно лучше, чем Лотари с его метровым шлангом?
С отвращением и ужасом намываю странные тонкие палочки, маленькие силиконовые члены и мягкие кожаные наручники, высушиваю и бережно укладываю обратно. Для себя же стараюсь, верно?
— Ты чего такой бледный? — спрашивает Арди, когда я возвращаюсь в камеру, неся синюю коробку в руках. Он смотрит на меня мельком, и возвращается к бумажкам и… ебаный рот, у него даже ноутбук в наличии.
Молча ставлю коробку на место и на коленках подползаю к креслу Арди. Изображаю на лице улыбку.
— Хозяин… — Арди отвлекается от письма и смотрит на меня вниз. — Мне же не придётся всё это пробовать?..
С мгновение Арди просто смотрит, а потом расплывается в гаденькой улыбочке и тянется рукой к моим волосам. Гладит, как собачку.
— А что, ты хочешь что-нибудь посерьёзнее? — издевается, сволочь.
— Э-э, нет.
— Вот и молчи. От этого ещё никто не умирал. — Он берёт со стола небольшую стопку листов, скреплённых зажимом для бумаги, и протягивает мне. — Держи. Тебе, возможно, будет интересно.
— Спасибо, — бурчу недовольно, но бумажки оказываются действительно занятными. Что-то вроде сводок новостей с Цетры. Очень подробных сводок.
Дома я не был чёрт знает сколько лет, поэтому с интересом читаю, что же происходило на родине в последние месяцы, прислонившись спиной к ящикам стола Арди. Тот периодически треплет меня по волосам, как грёбаного щеночка, но и это не плохо. Кажется, ёбарь мне всё же попался неплохой. Пока синюю коробку не откроет… Как представлю, что мне придётся быть беззащитным и связанным, так вздрагиваю. А вдруг он меня до смерти защекотать вздумает?!
Ночь проходит нормально. Я сплю на верхней койке, Арди — на нижней. Слава яйцам, мужик не храпит, а то я с Эшем, орущим по ночам, как паровоз, за эти два месяца измучился до смерти.
Есть и минус — я чуть не свалился, пока спал, ибо сплю я беспокойно, но зато койки довольно мягкие, что сглаживает напряг из-за возможности свалиться во время сна, в котором я отстреливаюсь от роботов-убийц, посланных обманутым мужем, чтобы отыметь меня в зад огромными дилдо на присосках…
Утром ем похлёбку с добавочной порцией каши из пшена в компании Глифа, ухмыляющегося близнеца. Он рассказывает мне про блок и местные порядки. Здесь сидят в основном мошенники и неудачливые серые финансисты, поэтому порядки более мирные, чем у бывалых киллеров и охотников за головами. Сам он сидит за махинации на боях без правил, как и его бро.
После завтрака пашу на добыче угольного алмаза до четырёх часов, принимаю душ и чешу к Эшу в блок «В». Блок «В» на одну половину занят библиотекой, а на вторую — медпунктом.
— Ну че, кого к тебе подселили, старикашка?
Эш откладывает книгу про еблю горячих зомби-цыпочек, делает кому-то замечание и поднимает на меня глаза.
— Пока что никого. Присаживайся. А, ой… — Он делает ехидное лицо. — Может, тебе подушечку под попку?
Я закатываю глаза и уверенно сажусь напротив.
— Пока что отделался отсосом, — сообщаю довольный. — Ты, кстати, в курсе, что за Арди из первого блока?
— Да, слышал кой чего, — кивает Эш. — Тебя в итоге к нему отправили? Он тут вроде как не очень-то желанный гость, поэтому всегда сидит у себя. Больше не спрашивай, сам не особо в теме. Когда мне тебя ждать в библиотеке?
— Не знаю, мне и на углях норм.
— Придурок. Доставай климс, сыграем партеечку на щелбан.
Я проигрываю Эшу два щелбана, беру у него какую-то старую книгу про побег из тюрьмы и медленно, очень медленно иду в свою новую камеру. С рыжим мужиком, верхней койкой и синей коробкой с кошмарами.
Настолько ссу, что даже забыл поужинать, и прихожу почти к отбою.
Глиф и его хмурый близнец рубятся в карты. Рядом ещё двое парней и тощий мужик. Эти играют в климс.
Я сажусь к Глифу. Мы обсуждаем падение цен на ядерное топливо, сиськи Анджелины Джо Линь и понос Джерома, его близнеца.
Джером мрачно выигрывает партию и собирает банк.
— Не хочешь сыграть с нами, красоточка? — спрашивает Глиф, тасуя колоду.
Я уже почти привык к прозвищу, а потому даже не обижаюсь.
— Не, у меня ни бабок, ни сигарет, ни лезвий, — отвечаю, откинувшись на стуле.
— Поставь желание.
— Ага, а ты загадаешь какую-нибудь хуйню, после которой я на месяц в карцер сяду, ну уж нет.
— Ничего такого, честно. — Глиф делает невинное лицо, что очень кринжово выглядит, учитывая глубокий шрам от виска до подбородка. — Скажи же, Джером.
— Мгм, — рычит Джером, поглядывая на меня из-под кустистых бровей. У этого близнеца шрамов нет, но их и без того легко отличить. По выражению лица.
— Ну ладно, — соглашаюсь я, не особо желая идти в камеру. — Раздавай.
И, разумеется, я проигрываю этому хуиле желание.
— Ладно, — сбрасываю свои говно-карты. — Чё ты хочешь? Чтобы я прирезал босса капитула? Достал тебе шокер? Засосал надзирателя?
Глиф громко ржёт.
— А ты с фантазией мальчишка. Ладно, давай отойдём, я тебе на ушко и скажу.
Ой, не нравится мне это «на ушко».
Мы идём в общие душевые, и мужики улюлюкают нам вслед. Особенно старается тощий хер. Ну я тебе это припомню, пиструн худосочный.
— Только не бей, ладно? — Опасливо сжимаюсь, оказавшись с ним тет-а-тет.
Глиф выше на полголовы и весит по виду больше. И ещё я знаю, что он сам участвовал в боях без правил. Поэтому, если что, то у меня нет шансов.
— Не буду, не ссы. — Он хлопает меня по плечу, да так, что я, с утра не евший, еле держусь на ногах от этих дружеских объятий. — Если никому не расскажешь.
— Не расскажу что?
Глиф молча кидает мне тюбик смазки и заголяет свой зад.
— Оу.
— Ага. — Он ложится на скамью и задирает ноги. — Давай, хочу видеть твоё сладкое личико, пока ты меня ебать будешь.
Из душевых выхожу вполне собой довольным. Кончить удалось с трудом, зато Глиф, кажется, счастлив до усрачки. Весь процесс не сводил с меня восхищенного взгляда, тонко постанывал и быстро себе дрочил. Н-да, до попадания на Арес я и не думал, что кому-то может такое нравится. Может быть, и мне зайдёт?
Ежусь, словно от холода. Вот сегодня и проверим. А если это будет совсем ужасно? Неужели придётся весь срок это терпеть? Блядство.
Глиф хлопает меня по спине, дарит пошлую ухмылочку и идёт в свою камеру. Тощий смотрит на меня, не отрываясь, жестами показывает, чё он обо мне думает. Мудила.
Арди в камере нет, что весьма странно, но я решаю, что это не моего ума дело, а получить отсрочку для своей задницы приятно. Читаю книгу про побег и задумываюсь: вот если я так же, как и главный герой, вырою подкоп и выйду за стену, как мне улететь с Ареса на нормальную планету? Дано остаётся без решения, и я засыпаю с книжкой на груди.