Настоящий американец 5

Глава 9

— Фрэнк, ты не туда смотришь, — одернул меня дядя Брайн.

Мы были на открытии нового футбольного стадиона Оранж Комьюнити Колледжа, стояли возле центральной трибуны, и я пялился на голые ножки, проходящих мимо нас стайки чирлидерш.

Девушки заметили мое к ним внимание, а я с недавних пор был очень известной личностью, и не только в графстве Орандж, и бросали на меня ответные взгляды. А одна даже рискнула помахать мне помпоном.

Помпоны, кстати, у современных чирлидерш оказались какими-то куцыми, да и длина юбок была целомудренной, достигала колена, но все равно было на что посмотреть. Мужики, что пришли на церемонию открытия, меня полностью в этом вопросе поддерживали. Пялились все, но одернули только меня.

— А куда я должен смотреть? — удивился я.

Чирлидерами были не только девушки, но и парни, но я не думал, что дядя имел в виду их.

— Больше никаких прошмантовок! Тебе Сары мало? Эта девка тебя ославила на всю страну!

— Обошлось же все, — отмахнулся я. — Да и не прошмантовки они, а спортсменки. Чирлидинг — это спорт.

Скандал, действительно, удалось замять, чему поспособствовало наше с Сарой совместное появление в ток-шоу, передача имела высокие рейтинги, от чего повторно транслировалась телеканалом, интервью ее отца, да и мне тоже пришлось отвечать на вопросы репортеров, которые, казалось, слетелись в Миддлтаун со всей страны. Общими усилиями справились, репутацию обилили. Еще и прославились, как танцоры. Хоть сейчас отправляйся в турне по городам Америки, аншлаги гарантированы. Теперь я знаю, чем буду заниматься, если обанкрочусь.

— Кривляние это, а не спорт, — проворчал Брайан. — Тебе нужна серьезная девушка, а не та, которая задирает ноги на потеху толпы, — объединил он Сару и чирлидерш.

— Дядя, мне сейчас вообще никакая не нужна, — попытался я купировать матримониальную тему.

— Джессика — очень хорошая девушка, — словно не слыша меня, продолжил Брайн. — Из приличной семьи пятидесятников, и в их роду наследственных заболеваний не было, дети от нее родятся здоровыми, опять же с ее братом у тебя совместный бизнес. Ну, или Донна, она тоже из семьи Дэвис. Или ты о дочери Фицпатрика думаешь?

— Дядя, я ни о ком не думаю! — зло прошипел я, бросив взгляд на трибуну, где разместились четыре подруги. Девушки синхронно мне улыбнулись.

— Вот и правильно, — тут же одобрил он меня. — У них, если честно, странная семья, отец к англиканской церкви принадлежит, а вот мать православная. К тому же о Катрин слухи нехорошие ходят, будто она с каким-то музыкантом путалась.

— Ни с кем она не путалась. У всех была первая несчастная любовь, — заступился я за дочь мэра, которого я планировал двигать по политической лестнице. — Подожди, Хелен православная? — с запозданием понял, о чем мне только что сказал дядя. Удивил, так удивил.

— Она русская. Ее отец, дед Катрин по материнской линии был из посольских, и после революции в семнадцатом остался здесь.

Ничего себе! Так вот почему Катрин умеет готовить борщ! Я вновь поднял глаза на трибуну. Всмотрелся в лицо Катрин, ища славянские черты. Девушка заметила мой пристальный взгляд и помахала мне рукой.

— Или ты всерьез думаешь породниться с Ромео? — отвлек меня Брайан. — Значит те разговоры о том, что ты, возможно, женишься на итальянке были неспроста! — пришел он к странному выводу.

— Дядя, ты меня вообще слышишь? Я не собираюсь в ближайшее время обзаводиться женой! — раздраженно произнес я. — Все, тема закрыта! Тихо! К нам идут мэр с губернатором.

Эти двое политиков и были сегодня главными действующими лицами, именно они открывали новый стадион — настоящую гордость графства.

Футбольная команда нашего колледжа звёзд с неба не хватала, куда нам провинциалам до намного более успешных в этом плане учебных заведений, но тем не менее футбол в Штатах набирал популярность и так как значительная доля пожертвований шла как раз на спортивные программы колледжа, то и стадион отгрохали соответствующий. Трибуны вмещали одиннадцать с половиной тысяч зрителей и имели небольшие козырьки над ложами почетных гостей. В отличии от многих подобных объектов этот был чисто футбольным, без зоны для занятия легкой атлетикой и с натуральным газоном. Как говорили в попечительском совете сейчас в университете Северной Каролины начались работы по созданию искусственного газона, благодаря которому и расходы будут меньше и сезон длиннее, но пока что игроков будет радовать настоящая трава.

— Мистер Харриман, позвольте вам представить доктора Уилсона, с его племянником вы уже знакомы, — Роджер Фицпатрик лучился от удовольствия. Еще бы ему печалится, столько дел сотворил, едва вступив в должность: памятник ветеранам корейской войны поставил, территорию возле городских прудов облагородил, теперь вот новый стадион презентует. На последнее мероприятие даже губернатор штата Нью-Йорк приехал. Тоже, к слову, демократ. Совместными усилиями повышают имидж демократической партии.

Республиканцы, понятное дело, занимаются тем же самым, но где-то в другом месте, не в Новой Англии. Хоть и есть у нас тут мэры—республиканцы, но их можно по пальцам рук пересчитать.

— Доктор Уилсон, вы демократ? — Аверелл Харриман начал с главного.

Дядя был абсолютно аполитичен, в чем он мне недавно признался, в жизни его интересовала только наука, но ради семьи он был готов причислить себя к любой партии.

— Вы угадали, господин губернатор. Фрэнк унаследовал политические пристрастия от меня. Его отец был республиканцем.

Харриман и Фицпатрик снисходительно улыбнулись, как бы извиняя моего покойного отца за его заблуждения.

— Мистер Харриман, а как вы относитесь к музыкальным фестивалям? — решил я воспользоваться ситуацией, а то у Ленни Брюса депрессия. Он с энтузиазмом взялся за организацию рок-фестиваля, но когда его согласовывал с властями, получил запрет на его проведение на территории штата Массачусетс.

— Музыкальный фестиваль? — удивился губернатор вопросу.

— Да, музыкальный фестиваль. Мы в том году проводили такой возле Бостона, но в этот раз получили запрет. Губернатор Массачусетса не любит музыку. Что взять с республиканца? — закончил я идеологически правильной шуткой.

Демократы вежливо посмеялись, но было видно, что через силу.

— Ты решил его провести возле Миддлтауна? — подтвердил мою догадку Фицпатрик. Он, видимо, представил орду битников и других сумасшедших на вверенной ему территории.

— Лучше бы, конечно, возле океана, — пожалел я нас обоих. Ведь я изначально тоже хотел, чтобы эта вакханалия творилась подальше от дома, из-за этого и переместил фестиваль в соседний штат. — Господин губернатор, как вам идея провести музыкальный фестиваль? Осветим его в прессе, и вы получите политические очки и голоса молодежи.

— Рок-н-ролл будут играть? — напряженно уточнил Аверелл Харриман.

— Модное нынче направление, — излучая оптимизм, подтвердил я.

— Фрэнк, дай мне время все обдумать, — не стал он мне сразу отказывать, и я понял, что давить дальше будет контрпродуктивно. Человеку, действительно, нужно взвесить все «за» и «против», с сопартийцами опять же посоветоваться.

— Пойду я пообщаюсь, — сказал Брайан, когда мэр с губернатором нас покинули, им предстояло еще много гостей обойти.

Дядя прошел к соседней трибуне и остановился возле группы преподавателей колледжа.

— Фрэнк! — услышал я сверху. Поднял голову помахал девушкам рукой и огляделся в поисках причины для отказа к ним подняться. Но как назло рядом из знакомых никого не оказалось. Даже Билли с женой куда-то запропастились. Пришлось подниматься. Леди уже выказывали нетерпение.

— Леди, — поприветствовал я их, приподняв свою шляпу.

Те в ответ защебетали, отгораживая меня от внешнего мира. Донна пыталась выяснить, когда выйдет «Гран-при 2», Джессика тормошила насчет парка Юрского периода, брат ей проболтался, но в подробности не посвятил, Сара зачем-то расспрашивала меня о Ленни Брюсе, а Катрин хотела знать зачем я купил себе корабль.

Да, информация о последнем просочилась в прессу, но поскольку пояснений я не давал, держал интригу, журналисты принялись фонтанировать идеями. Версии варьировались от «деньги некуда девать» до создания частного военного флота.

— Фрэнк, ты меня слышишь? — потянула меня за рукав пиджака Донна.

— Слышу, — на автомате ответил я, не отрывая взгляда от человека, что сейчас шел мимо нашей трибуны. Им был мой первоэльф Джейк Колман. И теперь я гадал, зачем он зачем он здесь появился? Джейк терпеть не мог наш город, слишком плохие воспоминания у него о нем остались, кроме того здесь жил его садист-отец, да и на открытие стадиона его вряд ли бы пригласили, он же был звездой футбольной команды старшей школы, а не местного колледжа. Вот и выходило, что причин посещать Миддлтаун у него совершенно не было, но тем не менее он был здесь.

Ладно, чего я насторожился? Приехал и приехал. Мало ли зачем.

— Чирлидерши понравились? — дернула меня за второй рукав Джессика, и девушки рассмеялись, но как-то натянуто.

Чирлидеры как раз выбежали на поле и принялись выполнять танцевальные движения. Праздник же у нас, вот и развлекают гостей города.

— Вы красивее, — дал я правильный ответ.

— Мистер Уилсон! — услышал я голос своего личного помощника. Он довольно быстро поднимался по ступеням. — Вы просили срочно сообщить вам…

— Понял, отойдем, — оборвал я Люка. — Леди, прошу прощения, но вынужден вас покинуть, — разочаровал я девушек и начал спускаться.

Официальная часть открытия стадиона уже закончилась и можно было уходить, так что я поспешил в офис. Люк же не просто так сюда приехал. Дело в том, что я вот уже несколько дней ждал звонка от президента Объединенного союза работников автомобильной промышленности, и, наконец, дождался. Леон Бейтс вернулся из Торонто, профсоюз набирал обороты и уже включал в себя и канадцев и теперь ждал меня в Баффало.

Договорились с ним, что я приеду к нему завтра утром. Так что рано утром я уже был на местном небольшом аэродроме, где меня ждал мой Twin bonanza.

В этот раз Бейтс остановился в четырёхзвездочном Richardson Hotel.

Когда я поднимался в его номер, почему-то вспомнилась зеленая книга для путешествующих по южным штатам негров, где были указаны отели, закусочные и заправки, где им не укажут на дверь. И возник вопрос, чтобы я делал если бы оказался в теле южанина, а не янки? Вряд ли бы тогда такой человек, как Бейтс стал бы сотрудничать со мной. Нет, я бы мог найти белого профсоюзного лидера, но черный открывал для меня дополнительные двери. Например, через Бейтса я планировал найти себе представителя в Конго.

Но этот вопрос сегодня был вторым. Начали мы с Форда.

Мы с Леоном сидели в удобных креслах, и под отличный скотч он с упоением рассказывал мне о своих шагах против своего заклятого врага.

— Забастовки на заводах Форда уже доставляют старику определенные трудности. Не критичные, — Леон поморщился, — мистер Форд слишком большая величина, но пару миллионов он уже потерял, а до конца года потеряет еще больше, — его глаза фанатично блеснули.

Действующих в твоих интересах фанатиков нужно поощрять, и я решил дать ему еще один повод увериться в том, что он все делает правильно.

— Вы поступаете как патриот, мистер Бейтс. Америка больше не на войне, сейчас не нужно спасать весь мир и нашу страну от коричневой или желто-красной чумы. Коммунисты сидят у себя в Союзе и решают свои проблемы. Нам нужно тоже заняться собой. А Форд по прежнему гоняет рабочих так, словно японцы только что обстреляли Перл-Харбор. Профсоюз, на самом деле, делает доброе дело для самого Форда. Чем раньше он перестроится, тем лучше для него.

— В этом что-то есть, — задумчиво покивал своим мыслям Бейтс. — То есть по твоему, карманники учат людей бдительности? — встрепенулся он.

— Вот видите! Вы сразу поняли о чем я говорю! — восхитился я его проницательности, про себя гадая, кто кого дурит, он меня или я его.

Впрочем какая разница, если оба довольны результатом. Бейтс получает от меня финансирование своего детища, попутно наполняя свой карман, а я с его помощью давлю на Форда, чтобы тот ослабил хватку и отстал от моего завода.

То, что я так долго добивался произошло через несколько дней. Акционер сталелитейного завод в Буффало, который я купил отозвал свой иск. И мы,наконец, смогли, запустить производство автомобилей. Но я понимал, что это не конец битвы. Форд отступил, чтобы перегруппироваться. И скоро он сделает новый ход.

— Мистер Уилсон, — приятный женский голос, слегка заглушенный звуком работающих двигателей, прорывался сквозь сон, — мистер Уилсон, вы просили вас разбудить когда до Брюсселя останется один час.

Открыв глаза я увидел Монику, симпатичную стюардессу, одну из четырех что работали на арендованном мной Super Constellation.

— Спасибо, — подавляя зевок, ответил я девушке, — принеси, пожалуйста, кофе.

— Да, конечно, сейчас, — от ее чарующего тембра я проснулся окончательно.

Красотка удалилась покачивая бедрами, обтянутыми форменной юбкой, а я закурил. Сейчас не вегетарианские времена и в курении на борту нет ничего предосудительного.

Последние несколько дней выдались у меня очень напряженными, так что организм улучив свободное время провалился в сон. А всё эта поездка в Бельгийское, пока еще Конго. Из-за неё мне пришлось метаться по маршруту Миддлтаун — Баффало — Нью-Йорк — Детройт.

Всё дело в том, что мне хотелось как можно быстрее начать строительство завода в Киншасе. А для этого мне нужна была команда менеджеров, которые будут представлять мои интересы в Африке.

Кандидатуры итальянцев, предложенные Ромео, я отверг сразу, и не потому что я ему не доверял. Причина была в другом. Всего пятнадцать лет назад итальянцы бесчинствовали в Эфиопии, а в Конго и так достаточно напряженная ситуация, которая вскоре приведет к обретению этой колонией независимости. Ни к чему провоцировать тамошних негров плохими ассоциациями.

Поэтому в Африке меня будут представлять американцы, их поисками я и занимался последнее время. Всего их было шесть человек. И если четверо из них — это технический персонал, инженеры и бухгалтер, то двое представляют куда больший интерес.

Первым из этой двойки был тот, кто сейчас сидел в кресле в конце салона и пил кофе, был Джеймс Томас Лэнг. Чернокожий член объединенного профсоюза работников автомобильной промышленности, которого мне подобрал Леон Бейтс.

Томаса я взял в свою команду именно из-за цвета его кожи. Раз независимость Конго от Бельгии дело решенное, значит мне нужна страховка, чтобы меня не турнули, а с бельгийского национального конгресса, который возглавит Патрис Лумумба всего можно ожидать. Вот этой страховкой и должен стать черный парень по имени Джеймс Томас Лэнг. Именно он в Африке будет торговать лицом, скалить белоснежные зубы, жать нужные черные руки и вообще участвовать в различной благотворительной движухе. И для этого у него есть все данные: он был католиком, знал французский и получил хорошее образование, в общем так и просился на плакат о равенстве рас. Его улыбчивая физиономия вкупе с целым пакетом сопутствующих расходов должны стать моей гарантией того, что завод в Киншасе, когда он откроется останется моим и после ухода Бельгийской колониальной администрации из Конго.

Реальными же делами, а не представительскими функциями будет заниматься второй из этой супер-двойки менеджеров. Типичный wasp с типичным американским именем и фамилией Джо Джонсон. Еще позавчера Джо был заместителем главного инженера на моём заводе в Баффало и отвечал он за строительство. В Африке у него будут схожие функции и если он хорошо себя покажет, то в дальнейшем станет директором построенного им завода.

Поначалу Джо категорически не хотел лететь в жопу мира, под названием Конго, но как говорил Филипп Македонский, нет такой крепости, которую не может взять осел груженый золотом. Поэтому предложенное мною нескромное вознаграждение заставило его отбросить сомнения и мчаться в Африку.

Само собой помимо этих шестерых, что летят со мной, мне будет нужен и другой персонал — инженерные кадры, и вот ими уже будут итальянцы, по крайней мере, по первости, ведь оборудование придёт из Портелло, где практически закончено переоборудование нашего итальянского завода. Кому как не инженерам оттуда его устанавливать, налаживать и обслуживать?

Всего из Штатов и Италии в Киншасу должны были перебраться почти тридцать человек: вся управляющая верхушка завода и значительная часть инженерных кадров. Весь остальной персонал мы наберем на месте.

— Уважаемые пассажиры, говорит капитан, — динамик разразился голосом пилота, — мы приступили к снижению и через тридцать минут планируем совершить промежуточную посадку в международном аэропорту Брюсселя.

Да, мой самолёт никак не может долететь до Киншасы на одной заправке. Брюссель для дозаправки был выбран не случайно, там к нам на борт должна подняться бельгийская делегация во главе с Огюстом Бюиссере. Господин министр по делам колоний сопровождал меня в этой поездке и являлся тем ключиком, который и откроет для меня все двери в Конго.

Сама стоянка в Брюсселе мне не понравилась. Несмотря на май месяц погода была отвратительная, невесть откуда взявшиеся облака закрыли небо и шёл мелкий противный дождь с порывами ветра. Ничего серьезного что могло бы помешать полету, но подышать свежим воздухом не получилось. Поэтому полутора часа, что мы провели в Бельгии стали для меня самыми унылыми в поездке. Но, наконец и они минули. Мы дозаправились, взяли на борт бельгийцев и на взлёт. И очень вовремя, где-то через полчаса из Брюсселя сообщили что дождь перешел в самую настоящую грозу и аэропорт был закрыт.

В отличии от Брюсселя Киншаса встретила нас ясным небом и жарой. В мае температура здесь стабильно держится в районе 86 градусов по фаренгейту, по цельсию это тридцать, но при этом в среднем только две недели без дождей. Сегодня был как раз такой день.

Встречала нас довольно представительная делегация во главе аж с целым генерал-губернатором Бельгийского Конго Леоном Петийоном. Как оказалось они с Бюиссере приятели, хотя другого ожидать было трудно, и моё появление вместе с министром произвело нужный эффект. Все двери были открыты.

Вместе с генерал-губернатором нас встречал и высокий худой негр в интеллигентных очках. Пока еще не знаменитый Патрис Лумумба сейчас считается лояльным и перспективным политиком и входит в ту же либеральную партию, что генерал-губернатор и министр по делам колоний.

Его Огюст Буиссере представил мне лично. Хоть Лумумба и не говорил на английском, зато мой французский в последнее время сильно улучшился, поэтому мы сказали друг другу пару вежливых фраз, я представил будущему первому премьер министру независимого Конго Джеймса, надеясь, что два негра, да к тому же схожих политических взглядов, быстро найдут общий язык.

Лумумба был еще одной причиной по которой мне понадобился профсоюзный деятель в роли моего представителя. Национальное Движение Конго, насколько я помнил, будет левацким, так что борец с капиталистами им точно понравится.

Правда, работать этот борец будет на точно такого же капиталиста, то есть на меня, но это другое, ведь я собираюсь в Конго быть капиталистом с человеческим лицом. Главное, не заржать, когда я буду об этом говорить.

После небольшого приема, данного в мою честь генерал-губернатором, мы отправились отдыхать, чтобы на следующий день с утра ехать в Матади, крупнейший порт колонии, связанный со столицей автомобильной и железной дорогами.

Сейчас там уже началась реконструкция морского терминала, а также строительство еще одной ветки железной дороги. Всё это делалось за счет средств совместного предприятия, главными акционерами которого являлись его величество король Бодуэн и я. Мы контролировали примерно семьдесят процентов акций, а остальные тридцать игрались в Лондонском Сити на тамошней биржи. Спрос на эти ценные бумаги был пока что невелик и это давало мне хорошие шансы выкупить, через прокладку, конечно, эти акции и стать основным владельцем и нового морского терминала и железной дороги.

если бы не грядущая независимость это и без автомобильного завода приносило бы большие доходы, как никак половина всех мировых запасов урана сосредоточены в Конго, но начало шестидесятых здесь будут сложными.

К сожалению аэропорт в Матади не мог принимать столь большие самолёты как мой, а авиапарк Киншасы не внушал доверия, поэтому пришлось довольствоваться железной дорогой. К обычному пассажирскому поезду прицепили три правительственных вагона и мы поехали.

Уже на второй день я окончательно убедился, что местный климат мне совершенно не подходит. Слишком жарко и душно. Даже в Нью-Йорке, в этой большой утятнице и то дышать проще. Природа тоже особо не впечатлила, сплошные зеленые стены джунглей, которые подходили к железной дороге вплотную. А вот река Конго, в устье которой и стоял Матади порадовала. Мост через неё, конечно,был в ужасном состоянии, но она сама дарила прохладу.

Именно мост через Конго сейчас был основной задачей строителей железной дороги. Рядом со старым уже виднелись опоры нового, который будет обладать значительно большей пропускной способностью, со слов генерал-губернатора сдать его должны летом следующего года.

В Матади работы шли тоже быстро. Сейчас там углубляли гавань и строили новые волнорезы, а на берегу шла подготовка к монтажу портового оборудования, кранов, подъездных путей и всего остального. Новый терминал будет в два раза производительнее чем весь старый порт и займется обслуживанием исключительно моего завода. Именно здесь будут швартоваться корабли, которые и повезут мои Джульетты в ЮАР, Сенегал и Марокко.

После Матади мы вернулись в Киншасу и провели инспекцию выбранного для строительства завода участка земли. По площади он намного превосходил тот, что в Баффало. Связано это было с тем, что помимо самого завода на территории будет находится больница для его работников. Она, больница, вкупе с несколькими школами в Киншасе и церковью, как раз и станут тем якорем, которым я планировал зацепиться здесь после независимости. В отличии от бельгийцев я сразу декларировал, что мой бизнес будет нести еще и социальную нагрузку, и на небольшом митинге рабочих, которую мы организовали на стройке, мои планы озвучивал как раз Джеймс Лэнг. Судя по аплодисментам и радостным выкрикам местным неграм понравились его слова о достойной заработной плате, выходных и медицинском обеспечении.

Я стоял за спиной Лэнга на импровизированной сцене, сдержанно улыбался, как и подобает белому джентльмену и думал о том, что самые большие ограбления начинаются именно так — сначала приходит какой-то хрен, с благовидным видом обещает светлое будущее, а потом выясняется, что те, кто ему поверил теряют все.