Я проснулась среди ночи от жуткого грохота. Сначала мне показалось, что произошла какая-то глобальная катастрофа и стены комнаты начинают разваливаться. Спросонок начала шарить рукой рядом с постелью, пытаясь включить ночник, потом вспомнила, что не дома. Дрожащим голосом спросила:
– Что случилось?! Полина, это ты?!
– Всё в порядке, спи! Это я с кровати упала.
– Зачем? – Меня разобрал смех.
– У меня дома стена с другой стороны, – мрачно объяснила моя невидимая собеседница и пообещала. – Если кому-нибудь об этом расскажешь – убью на месте.
Меня разбирал хохот, я не могла ответить ни слова. Полина несколько секунд послушала меня, потом подозрительно осведомилась:
– Бахмурова, у тебя истерика, что ли?
Я едва смогла взять себя в руки:
– Похоже на то.
– Знаешь, есть такое хорошее народное средство…
– Только не надо давать мне пощёчины, я уже успокоилась.
– А то смотри, это я быстро – мяукнуть не успеешь.
После этого я долго не могла уснуть. А когда уснула, то как-то так получилось, что не успела я закрыть глаза, как уже нужно было вставать.
Одеваясь, Полина косилась на меня, ожидая, наверное, что я буду насмехаться над ней из-за ночного происшествия. Я молчала. Наконец, девочка не выдержала.
– Как спалось? – Деланно безразличным голосом поинтересовалась она.
– Плохо. Ерунда какая-то снилась.
– Какая?
– Представляешь, приснилось, что я с кровати упала!
Полина замерла, во все глаза уставившись на меня. Такого поворота событий она явно не ожидала.
– С какой ещё кровати? – Подозрительно осведомилась она.
– Думаешь, я помню? – отмахнулась я. – Я даже не совсем уверена, что это я была, может ещё кто-то. Делать мне больше нечего – сны запоминать. Так и головы никакой не хватит.
Полина успокоилась, а через минуту даже заулыбалась.
– Как ты думаешь, что мне сегодня одеть? – Спросила она.
– Чем тебе вчерашняя футболка разонравилась?
– Ты ещё скажи, чтобы я шорты одела! – В голосе моей собеседницы прозвучал откровенный ужас. – Это – самый быстрый способ дать мне понять, что ты ничего в одежде не смыслишь. Я пытаюсь пробиться в нашем классе на какую-нибудь официальную должность, а значит, мне и имидж нужно соответствующий поддерживать. Мне нужно то, что на литературном языке называется "деловым костюмом".
Я взяла полотенце и пошла в душ. Там стояла солидная очередь. Обескураженная, я вернулась обратно. Полина сидела перед зеркалом и пыталась что-то сотворить со своими, если уж совсем честно, жиденькими волосами.
– Раньше вставать надо, – заметила она. – Папа говорит, что после восьми утра поднимаются или аристократы или идиоты.
– А я кто по-твоему? – С интересом спросила я.
– Ты всего на три минуты встать опоздала, так что для первого раза это не считается. Тем более, я тебя не так-то уж и хорошо знаю. А к тому времени, как ты задержишься с подъёмом в следующий раз, я уже смогу ответить на твой вопрос.
– Спасибочки.
Полина долго молчать не могла. Стоило только наступить небольшой паузе, она тут же принялась рассуждать, что, на самом деле, всё у нас идёт неправильно.
– У нас школа Навигаторов, правильно? Самая главная из всех "Штук" вообще. И это не важно, что мы всего лишь на первом курсе. Нам по статусу не положено, чтобы мы по утрам в очереди к умывальнику стояли. Вот сейчас поживём без комфорта, вырастем, разозлимся – и устроим революцию, пусть знают!
– И кого ты смещать собираешься, если мы и так главными будем?
Полина задумалась.
– Но ведь в Правительстве не все Навигаторы – из суперов? Есть и обычные люди? Вот их-то мы и сместим.
– А потом что будем делать? – Продолжала допытываться я.
– Что-нибудь придумаем… Да и что ты в самом деле, – разозлилась она, – я шучу, а ты на самом деле уже прикидывать начинаешь. У тебя чувства юмора вообще нет.
– Есть, только оно у меня… хм-м… специфическое.
– Впервые оказываюсь в положении, в котором постоянно находится мой папа: пожаловаться некому, – поведала она мне через минуту. – Если нам и вправду доведётся сегодня встретиться со здешним начальством, я выскажу претензии, это за мной не задержится. Только вот думаю: мне за это по шее не накостыляют?
Я никогда не была хорошим физиономистом, но лицо Полины было таким выразительным, что, стоило ей только о чём-нибудь подумать – я тут же понимала, что пришло ей в голову. Сейчас в глазах у неё явно мелькнул огонёк беспокойства. Она всерьёз опасалась, что кому-то из вышестоящих может не понравиться её излишнее рвение.
– Никита сказал к вам придти, – раздался голос с порога. Полина едва сдержалась, чтобы не завизжать, как она это сделала вчера; ей удалось вовремя взять себя в руки, она даже не повернулась, продолжая смотреть в зеркало.
– Анастасия Ивановна, кто это у нас там? – Деланно безразличным голосом поинтересовалась она.
" Анастасия Ивановна? Я, что ли? А почему "Ивановна"?!"
В дверях стоял тот самый мальчик, который вчера появился самым последним. Пухлощёкая растрёпанная со сна физиономия в больших круглых очках придавала ему настолько комический вид, что я тут же забыла про Полину и не совсем вежливо фыркнула.
– Никитин сосед, – доложила я. – Которого мы вчера не записали.
– Передайте своей компаньонке, что меня зовут Марек Кирилин, я занимаюсь психологией. Всё.
И он ушёл.
Полина тупо посмотрела ему вслед, потом повернулась ко мне.
– Что это было? – И, не получив ответа, пожаловалась. – Я скоро привыкну к тому, что сюда никто не стучится. А через неделю вообще начну удивляться, если кто-нибудь дверь будет открывать не ногами, а руками.
– Зачем ты меня Ивановной назвала?
– Потому что отчества твоего не знала.
– У меня папу всю жизнь Вадимом звали.
– Позвони ему и скажи, что теперь он – Иван. На то, чтобы его перекрестить моего нынешнего статуса дочери Сенатора вполне хватит. Я даже могу бумагу выписать…