Наводящие ужас

Глава 24

Греэр оказался прав: ехать в темноте следовало не спеша. Мощеная дорога вскоре окончилась, мы свернули на ухабистый проселок, уводивший в глубь материка, в края необитаемые, коль скоро верить моей топографической карте. По крайней мере, покинув Кино-Бэй, мы не видели вокруг ни единого огня.

Фургон был, на удивление, удобен. Выкинув оставленный Горацием Госмером Коди мусор и отерев засохшую миллионерскую кровь, мы с Антонией получили в распоряжение надежную, очень соответствовавшую дорожным условиям колымагу. Могучий мотор, дальнобойные фары, приборная доска изобилует полезными указателями.

Я припомнил погибший кадиллак... Да, Коди не любил игрушек, только и способных весело подмигивать водителю никчемными лампочками.

Развилку я, скорее всего, пропустил бы, но Антония, отлично знавшая окрестности, вовремя подсказала, когда нужно заработать рулем. Проселок являл собою просто пару глубоких колей, тянувшихся по пустошам. Нынче, в сухую погоду, проехать было возможно, а что здесь творилось после доброго ливня, я и вообразить не решался.

Антония покосилась на меня.

- Ты гребаться с высокая muchacha? Я чуть не выпустил баранку.

- Не твое дело, мелочь пузатая.

- Конечно, ты гребать ее. Только она совсем не есть хорошая для гребать, как я.

- К сожалению, - сухо заметил я, - проверить не удастся.

Мексиканка осклабилась до ушей.

- Могу тебя уводить. Как это? Отбивать. Но Хорхе умирать совсем недавно, и я не хотеть сразу.

- Благодарю за честное предупреждение. Буду знать, чего надо бояться, чего нет... Впереди будут сухие песчаные русла, овраги, обрывы?

- Нет, Хорхе ездить легко в свой маленький пикапа из Япония; а твой больше. В такая большая и сильная camioneta[25] будет по problema.Но Артуро могет стрелять. Не очень хорошая человек... Могет разговаривать. Про что с ним разговаривать?

- О водителях, - ответил я. - Думаю, они тронулись в путь именно из Эль-Мирадора. Твой Хорхе наверняка использовал две шоферские смены. Первых четверых нанял Артуро, эти ребятки привели грузовики в Байя Сан-Кристобаль, забрали оружие, а потом доставили в тайник, заранее устроенный Мединой. После чего Медина заставил их отогнать пустые автомобили подальше, уплатил всем четверым и отпустил их подобру-поздорову, предварительно взяв клятву молчать. Если бы найти этих людей - хоть одного из них, - можно было бы разведать, где спрятаны винтовки. Не помнишь никаких имен? Адресов?

- Нет, но Артуро могет говорить. Я спрашивать. А ты иметь американские деньги? Валюта?

- Да, - сказал я.

- За деньги Артуро говорить. Или просто убивать тебя и забирать деньги.

- Такое и мне приходило в голову, - сокрушенно вздохнул я. - Одно утешение: меня убивать - задача неблагодарная.

- Что? - не поняла Антония. - Ты хотишь говорить, Артуро тебя убивать, забирать американские доллары и не говорить спасибо?

- Друг у тебя неглупый был, Антония, - сообщил я получасом позднее. - Понимал: водители, доставившие оружие в тайник, не выдержат пыток и быстро запоют соловьями. Потому он избавился от первой шоферской смены как можно быстрее, посадил в грузовики новых, действительно ничего не знавших людей, и отправился дальше. Прямо, как выяснилось, в лапы генерала Мондрагона. В итоге обнаружились четыре грузовика и пять изуродованных трупов, но винтовок не обнаружилось. Хорхе просчитался в одном, Антония. Он был умен, расчетлив, и резонно предположил: насмерть пытать не станут, ибо лишатся единственного человека, способного назвать место... А Мондрагон оказался набитым болваном, и велел мучить пленного безо всякого снисхождения... Или палач переусердствовал по собственному почину, понятия не имею... Куда теперь ехать?

- A la derecha, - сказала Антония, - направо. Я слегка притормозил, вывернул баранку.

- Этот Карлос Мондрагон, - молвила девушка немного погодя, - будет иметься мной убитый очень скоро.

Над маячившими вдали горными вершинами понемногу светлело. Занималась бледная заря. Тем гуще казалась тьма, остававшаяся позади. Фары бросали на дорогу спаренный электрический луч, от которого десятками шарахались притаившиеся в чахлой траве степные кролики. Приятно было сознавать, что в этой паршивой пустыне живет хоть кто-то.

- Жаль, - заметил я, - что Мондрагон добрался до Вильяма Пирса раньше твоего. Уж ты бы на славу позабавилась, верно?

- Ага! - оскалилась Антония. - Как это говорить янки? За ним быть большой должок! Сеньор Пирс имел быть моим.

Внезапно в глазах девициных вспыхнуло подозрение, и немалое.

- Ты издевушкаться... издеваться над Антония? Думать, Антония жаднокровая? Как это?.. Кро-во-жад-ная?

- Нет, - ухмыльнулся я: - Хоть выстрели в Мондрагона, хоть кинжалом пырни - смогу только приветствовать. Мир давно перенаселен; если изъять из обращения двоих-троих особо омерзительных ублюдков, большого греха не будет... И все же я против того, чтобы людей поджаривали на медленном огне. Хочешь убить - селезня, оленя, человека - убивай, но мгновенно и чисто. Безболезненно. Да, признаю: сплошь и рядом бывает необходимо выудить полезные сведения, тогда-то и доводится нашему брату руки марать поневоле... Но измываться ради простого измывательства? Брр-p-p! Увольте, сударыня! Одобрить не могу.

- Забавный мужчина, - процедила Антония. - Очень жалобный... Жалостливый! Я уводить еще этого мужчину у костлявой medico.[26]

Никогда не уставал изумляться тому обстоятельству, что у всех без исключения диких и полудиких народов - равно как и в диких слоях цивилизованного общества - стройная, тоненькая женщина считается чуть ли не уродиной, а худой, поджарый мужчина - вроде меня самого - едва ли не больным и хилым. Старая добрая логика землепашца, который лишь немногим отличается от крупного тяглового скота, каждое утро запрягаемого в плуг: если мяса на костях мало - никчемное животное...

В животные не стремлюсь. И мог только пожалеть крепко сбитую, низкорослую, обещавшую годам к тридцати обратиться бесформенным мясным мешком Антонию. "Костлявая" Джо по всем статьям выигрывала в сравнении с этой приземистой, разбитной, уверенной в себе скотинкой. Наверняка примитивной в совокуплении, начисто лишенной всякой женской выдумки... Взлез, кобель, да подергался... Кажется, именно так описывают подобные цветочки страсти свои постельные переживания. Однако, попробуйте, господа хорошие, дозволить себе хоть малейшее уклонение от скучного "взлез да подергался"! Такой отпор получите...

Впереди завиднелись маленькие невзрачные строения. Нажав на тормозную педаль, я полюбопытствовал:

- А где Артуро поселился?

- На холме, в большой дом, era la casa mas grande. Жилище искомого осведомителя вовсе не показалось мне особенно grande[27]:просто две хижины, сооруженные бок о бок и впоследствии слившиеся воедино. Впрочем, сравнительно с окружавшими хибарками, дом Артуро и впрямь казался просторным.

Перед хижинами стоял вездеходный пикап, окрашенный в песочный цвет и выглядевший немного меньше нашего собственного. Грязная, измызганная колымага, но весила она чуть меньше тонны. За пикапом обнаружился древний "плимут" - настолько старый, что багажник украшали острые плавники. За хижинами, как выяснилось позже, обретались три заржавленных, разбитых экипажа, сооруженных еще на заре автомобильной эры. Мне отродясь не хотелось делаться обладателем подобной коллекции, но Артуро явно гордился тем, что сумел свести воедино пять обшарпанных машин и выставить их на обозрение приятелям.

Мы подкатили; несколько собак неопределенной породы выскочили навстречу и лениво попытались куснуть фургон за колеса. Вяло залаяли. Я выключил двигатель. Впереди обретались ветхие ворота. И сплошной забор из колючей проволоки. Я спрыгнул наземь, обогнул машину, протянул руку Антонии.

- Какая джентельмена! - хихикнула мексиканка.

- За нами наблюдают, - сказал я. - Отчего бы не учинить маленького спектакля? Выберемся благополучно - будешь выползать из автомобиля собственными силами. Если благополучно выберемся, разумеется.

- Вот Артуро, - уведомила Антония.

Он стоял в дверном проеме, ясно видимый издалека, и меня вдруг разобрал смех. Должно быть, я ожидал увидеть романтическую личность, эдакого мексиканского Мефистофеля, затерявшегося в пустынном захолустье; зловещего повелителя местных разбойников.

Передо мною возник маленький, низенький, кривоногий субъект, украшенный большими черными усами, изображавший приветливую улыбку и разводивший руки жестом хозяина-хлебосола. Сеньор Артуро носил рабочий комбинезон, видавший изрядные виды. Ни дать, ни взять, персонаж из идиотской мексиканской кинокомедии, созерцая которую, никто, кроме самих мексиканцев, и не подумает смеяться.

На голове Артуро была нахлобучена широкополая шляпа, сдернутая широким, радушным жестом.

Я пропустил Антонию вперед и предоставил ей вести предварительные переговоры, а сам задержался, тщательно закрывая ворота. Вырос я в западном штате Санта-Фе, чьи местные законы сурово диктовали: всякая дверь, калитка и тому подобные запирающиеся приспособления должны оставляться тобою в том виде, в каком ты их нашел. Детская привычка сделалась второй натурой.

Приблизилась пара шелудивых собак; не без любопытства меня обнюхала. Я уведомил этих псин, что они - замечательные твари; псины поверили. С собаками я отыскиваю общий язык без малейших затруднений. С людьми приходится неизмеримо тяжелей.

Антония помахала рукой. Распрощавшись с новыми знакомцами, я зашагал вверх по пологому откосу и минуту спустя очутился перед хозяином дома.

- Это есть сеньор Гораций Коди, - сообщила Антония.

Пожалуй, Артуро владел английским чуток лучше, нежели давал понять мексиканке. Во всяком случае, он ответил неизмеримо грамотнее моей спутницы. Антония продолжала нести ахинею на моем родном языке, изъясняясь очень медленно: дабы и мне было понятно, и Артуро, упаси, Боже, не заподозрил, будто в его присутствии ткут паутину заговора, молотя языком с пулеметной, разумению непостижимой скоростью.

- Сеньор Артуро уже имел быть уведомителен про цель ваш приезд, - сказала Антония. - Про то, что ваш партнер имел использовать ваш имя и обманывать вас, как обманывать мой Хорхе, как сам Артуро обманывать с Хорхе вместе. Я была говорить, что вы хотеть искать люди, которые Хорхе использовать для того плохого человека бизнес...

- Buenos dias, seno*, - молвил я вежливо.

- Buenos dias.

Артуро протянул руку. Я своевременно припомнил: в Мексике не принято ломать человеку суставы железным пожатием, и поздоровался со всей надлежащей осторожностью. Артуро произнес что-то по-испански, сопровождая речь выразительными жестами. Когда он остановился, Антония перевела:

- Пожалуйста, прощайте, что сеньор Артуро говорить мало ingles.Он говорить: его дом - ваш дом. Он говорить, один друг присылать ему в подарке мало-мало мескаль, делатый в свой дом... - Антония хихикнула. По-видимому, в Мексике на самогоноварение смотрели ничуть не лучше, чем у нас во времена злополучного "сухого закона". - Сеньор Артуро говорить, полиция близко нет, а мескаль очень хороший. Он хотеть, чтобы вы пробовать и соглашаться...

Антония помедлила, тряхнула головой и сказала:

- Отвечать "да", иначе большой оскорблений!

- Чуток мескаля перед завтраком? Подарок судьбы! - ответил я без малейшего воодушевления. - Скажи, что попробую с удовольствием.

Вообще-то мескаль - напиток отличный, чистый, словно ключевая вода, и хмельной, точно виски. Но иди знай, каким пойлом угостит затаившийся в глуши бандюга...

Маленький сеньор Артуро махнул рукой, мы прошли сквозь дверь, пересекли дом, очутились во внутреннем крытом дворике, где стояли несколько стульев. Среди них не отыскалось бы и двух одинаковых. Мы присели.

Индианка неопределенного возраста, облаченная мешковатым коричневым платьем, принесла нам бутылку, лишенную этикетки, и три высоких стакана. Бутылка была чистой, жидкость казалась прозрачной.

Вослед индианке появились несколько мужчин. Понятия не имею, откуда они высыпали: закаленные, суровые, жилистые субъекты. Огнестрельного оружия не замечалось; встреча носила сугубо мирный характер.

Вручив мне стакан, Артуро приподнял собственный и провозгласил по-испански:

- Рог todo mal, mescal. Рог todo Beп, tambienf.[28]

Антония исправно пояснила:

- Старый присказка. За все плохое - мескаль. И за все хорошее - тоже.

- Как оригинально! - умилился я. - И какая глубина мысли... Панацея от любых переживаний - и плохих, и хороших... Надо запомнить:

Проведя многие годы в пограничных штатах, я слыхал этот мексиканский тост всего-навсего три тысячи раз или чуть больше, но Буффало Коди, несомненно, умилился бы столь неожиданной застольной прибаутке.

- Полагается пить до дна? - осведомился я невинным тоном. - Или можно прихлебывать понемногу?

- Лучше до дна.

Отсалютовав Артуро своим стаканом, я осушил его. Хозяин проделал то же самое. Мескаль оказался крепким, но безо всяких примесей. Иногда водка, полученная дома, заставляет предположить, что с кактуса, из которого ее добывали, не удосужились предварительно снять шипы. А этот мескаль и впрямь был хорошим.

Через десять минут, когда со светскими формальностями покончили, я перешел непосредственно к делу.

* * *

Артуро обращался, в основном, к Антонии. Я различал только отрывочные слова: hombres, camiones...Вокруг безмолвно теснились несколько человек и собак.

- Он говорить, один сотня долларов, - сообщила Антония под конец.

- Торговаться будем?

- Я, Антония, уже иметь поторговаться. Ты платить.

- Ладно, - вздохнул я.

В сущности, сведения мне достались чуть ли не даром. Если Артуро и впрямь располагал нужной информацией, за нее можно было бы заплатить впятеро против названной суммы, даже вдесятеро. Я неторопливо исследовал содержимое бумажника, извлек четыре двадцатидолларовых банкноты, одну десятку, одну пятерку и пять долларов отдельными купюрами. Размахивать сотенными бумажками перед физиономиями благородного собрания было бы опрометчиво.

- Пожалуйста.

Деньги перешли в руки Антонии, та передала их Артуро, Артуро тщательно пересчитал доллары и принялся говорить. Я изо всех сил прислушивался. Архибандит прилежно перечислял имена: Дельгадо, Руис, Миэра, Бустаменте... Антония повторила: Дельгадо, Руис, Миэра, Бустаменте... На географические описания моего испанского лексикона явно не хватало. Даже когда Антония повторила их снова, чтобы исключить ошибку. Я разобрал одно-единственное слово: cordillera,горная цепь.

Воспоследовал прощальный глоток мескаля, дружелюбное рукопожатие Артуро, милая улыбка. Мы поднялись. Разбойничий главарь ласково промолвил:

- Vaya con Dios, senorita, senor.

Мы спустились по скату, не обменявшись ни словом. И даже собаки не проводили уходящих обычным лаем. Я расслышал, как возле дома кто-то хохотнул, но тот же час опомнился и осекся. Я не забыл изобразить старческую немощь, забираясь в машину.

"Хвоста" за нами не выслали.