Навь. Книга 5

Глава 18

— Итак, вы утверждаете, что уехали в САСШ по собственной инициативе? — прищурился дед Козьма.

— Да, — устало сказал я. Козьма решил похоже поиграть в следователя, устроив мне допрос на официальной конспиративной квартире в одном из домов на Фонтанке. Сколько же этого жилого-нежилого фонда у них напихано? Взяли моду у МИ-5 и МИ-6, те тоже ЯКашек и КаКашек по Лондону натыкали в неимоверном количестве.

— Там все написано, дед Козьма, — я кивнул на свой отчет, который я писал, сильно отредактировав для официального прочтения. Много будут знать — не дадут состариться, некоторые мои подвиги их только обозлят.

— Я генерал Радогорцев, господин Драбицын, и обращайтесь ко мне «господин генерал», ваш статус — свидетеля, который может измениться на обвиняемого.

— Опять за свое? Кончайте этот фарс, — я подался вперед. — Ну и нахрен я вернулся тогда в РИ, если могу спокойно и беззаботно жить в любом уголке земного шара, и положить с прибором на все ваши местные заморочки и подковерные игры?

Дед Козьма помолчал, потом встал со стула и подошел к двери.

— С тобой хотят поговорить, — бросил он, берясь за ручку.

Ну конечно, кто же еще это может быть, в дверь ввалился Кресислав собственной персоной. Я оскалился в особо приветливой гримасе, а черный зверь внутри меня заворочался, просыпаясь.

— Здравствуй Александр, — холодно приветствовал меня Кресислав, садясь напротив на место Козьмы.

— И вам не хворать, — неприветливо ответил я.

— Ну а теперь рассказывай, зачем разрушил артефакт, — потребовал Кресислав. — Только правду.

Ну понеслось. На колу мочало, начинай сначала.

— Ему не место в этом мире. И тем более, чтобы он находился у кого-то. Слишком много на нем крови и зла, и тот, кто не может его обуздать, станет его рабом.

— Как ты, например? Я вижу в тебе его силу, чужую, черную силу. Ты разрушил артефакт, чтобы впитать его мощь? — неприязненно спросил волхв.

— И в мыслях не было. А вот зачем он нужен всем вам, непонятно. Совсем. Всемогущества захотелось? — правду так правду, сам напросился.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Кресислав. — Но такому, как ты, нет места в нашем мире.

И тут я почувствовал, как Кресислав наливается силой, готовясь ударить. Дальше я уже не контролировал себя, точнее, моего черного зверя. Раз! И Кресислав, снесенный мощным ментальным ударом, летит в угол, вместе со стулом, откуда смотрит на меня перепуганным зверьком с побелевшими от страха глазами. Я оказался подле него, и занес лапу… Лапу?

— Умри, раб, — сказал я на незнакомом языке, осознав это, и из моего горла вырвался рык.

— Саша, нет, нет, прекрати! — пробился через черно-красную пелену, захватившую мой разум, голос Козьмы.

И наваждение схлынуло. Я посмотрел на съежившегося в углу Кресислава, на руку деда Козьмы, перехватившую меня за предплечье.

— Ты что творишь, а? — дед Козьма все не отнимал руку.

— Ничего. Он хотел меня убить.

— И был неправ. Успокойся же ты!

Я стряхнул руку деда и отошел от волхва.

— Никогда больше не провоцируйте меня. Запомните, — отчеканил я.

— Да уж, — дед во все глаза смотрел на меня. — Ты только что победил мастера Кощной Потворы.

— Дурак малолетний, — шипя и морщась, из угла поднялся Кресислав.

Я даже не удостоил его ответом.

— Так вот, слушайте сюда, я стал таким по вашей милости, из-за того, что два заигравшихся многосотлетних дурня отправили меня на совершенно безнадежное дело. Хотели на чужом хрену к обедне съездить, господа волхвы? Жрите теперь последствия полной ложкой. И, предупреждаю, что на любое ваше действие будет противодействие, которое я не контролирую, — сказал я в лицо Козьме.

— Опасно иметь аватару полубога в нашем мире, — уже менее агрессивно сказал Кресислав. В его ауре я ощутил оттенок страха.

— Пока вы ее не трогаете, все будет хорошо.

— Ты на нашей стороне? — спросил Кресислав.

— Сам-то понял, что сказал, господин волхв? — злобно усмехнулся я. — Ты только что пытался меня убить, и у тебя теперь хватает наглости задавать мне детские вопросы, на чьей я стороне? Я на своей стороне, как и был до этого. Вопрос стоит по-другому, на чьей стороне вы, господа хорошие?

— Ладно, хватит, — примирительно сказал дед Козьма. — Закончим на этом. Я закрываю проверку, и ходатайствую о твоем признании живым и полном восстановлении в правах. Против тебя не будет выдвинуто никаких обвинений, а все твои действия признаны абсолютно правильными в сложившейся ситуации. Доволен?

— К чему такая щедрость, — хмыкнул я. — Где подвох?

— А нет подвоха, на этот раз, — вроде бы честно сказал Козьма, в его словах я фальши не уловил. — Все так и есть на самом деле. Так что теперь ты абсолютно свободен. И все, больше учебы не будет — нам нечему тебя учить. Ты и так теперь работаешь на интуитивном уровне с силой, доступной лишь верховным волхвам.

— То есть вам?

— Мне. Как выяснилось, Кресислав, — он махнул рукой на волхва, стоявшего с кислой рожей, — неспособен противостоять тебе, точнее, тому, что встроилось теперь в тебя.

— Я этого не хотел. То, что как вы сказали «встроилось» в меня, теперь моя неотъемлемая часть. И включается эта часть лишь в мгновения смертельной опасности. Как сейчас, например. А вот зачем меня хотели убить, я не понимаю. И доверия между нами больше не будет. Вы знали, что произойдет, но не стали мешать Кресиславу.

— Просто не успел.

— Или хотели посмотреть, что произойдет? Довольны?

— Нет, это была наша ошибка, — с какой-то ноткой то ли вины, то ли запоздалого извинения сказал Козьма. Пусть все свои угрызки при себе оставит, сами себе наиграли проблемы.

— Дай бог, чтобы она была последняя, — я развернулся на каблуках, и выйдя из комнаты преодолел два лестничных пролета и толкнул входную дверь. Все, с этими волхвами я больше не работаю, хватит. Они себя показали с плохой стороны. С самого начала моих злоключений в Южной Америке, даже до этого.

Я вынул телефон и позвонил папе. Надеюсь, он хочет мне что-то объяснить?

— Итак, господа, я слушаю вашего ответа, — Его Императорское Величество смотрел своим фирменным тяжелым взглядом на вытянувшихся во фрунт Драбицына и Радогорцева.

— Разрешите, Ваше Величество? Все здесь, — Драбицын вынул красную сафьяновую папку с золотым тиснением — императорский орел и надпись «К докладу».

— Положите на стол, прочту потом. Лучше озвучьте.

— Есть, Ваше Величество! В результате проведенных оперативно следственных мероприятий установлено, что преступное сообщество, возглавляемое Радзиловским, ставило своей целью не только получение незаконных доходов, но также физическое устранение Вашего Величества с последующим установлением конституционной монархии с передачей власти временному правительству.

— Проще говоря, устроить передел власти, — уточнил Владимир. — Продолжайте, граф.

— Все причастные к этому перевороту кланы выявлены, главы взяты под стражу и допрошены, продолжается следственная работа. Также выявлены их пособники, устроенные ими в государственные органы власти и управления.

— А все один неугомонный граф, — хмыкнул Его Величество. — Знаете, Драбицын, а я вас хотел в ссылку отправить, но вы оказались резвее. И генерал Радогорцев вам помог. И спас мне жизнь.

— Это моя обязанность, Ваше Величество, — кивком обозначил приветствие Козьма.

— Хотел бы я, чтобы все мои люди были такими же преданными Самодержавию и Империи… Но увы…

— У вас достаточно преданных людей, Ваше Величество, — сказал Козьма. — Вот, я хотел просить Ваше Величество…

Козьма достал папку, внутри которой оказался один листок, и передал императору.

— Радогорцев, вы в своем уме? Какая еще отставка?

— Я уже стар, Ваше Величество. Я вернулся на действительную службу три года назад помочь подавить мятеж, теперь же нижайше прошу вашего соизволения…

— А кого ты мне оставишь, а?

— У меня есть преданные вам и империи люди, мой заместитель князь Горчаков с честью примет любое ваше назначение.

— Горчаков, Горчаков… Достойный род.

— А кроме того, граф Драбицын также вам верен, доказано словом и делом. Как и его род.

— Кстати, о его роде, — тон государя изменился. — Так что там про артефакт?

— Артефакт был ловушкой, инструментом черных магов древности. Если бы он попал к вам в руки, то вы вряд ли бы выжили или перед смертью превратились бы в кровавого тирана. Любой, кого выбрал бы артефакт, стал бы его орудием, — сказал Козьма.

— Вот как, — сказал император. — Но ваш сын его уничтожил?

— И при этом очень сильно пострадал, — сказал Драбицын.

— Это так, — подтвердил Козьма.

— Ну что же, раз вы так говорите… Радзиловский уверял меня, что все обстоит по-другому.

— Ему было выгодно, — сказал Козьма.

— Я помню, вы с Кресиславом пытались до меня это донести, но я посчитал это наветом на достойного человека, вы чуть не впали у меня в немилость. А как оказалось… Граф, я хочу видеть вашего сына. Немногие решатся сослужить свою службу вопреки гневу государя, радея за Империю.

— Есть, Ваше Величество!

— И кроме того, мне нужны преданные и доверенные. Ваш сын не собирается продолжить государственную службу? У меня есть, что ему предложить.

— Не могу знать, Ваше Величество!

— Узнайте обязательно…

— И чем бы ты хотел заниматься? — спросил Старший, когда мы сидели в нашем доме у камина.

— А не знаю я. — сказал я беззаботно. И в самом деле не знал, не соврал ведь. — Я пока хочу просто тупо отдохнуть от всех этих бегалок-стрелялок-пряток.

— Не прельщает больше госслужба? — усмехнулся папА.

— Ну сам посуди. Ходить строем в столовую под полковые песни? Оно мне уперлось? Хватило с меня этого и там, а уж здесь… Академия СБ, потом поручиство и долгий путь по лестнице, покрытой дерьмом от вышестоящих начальников, дрожащих за свое место?

— Ну поручика я могу присвоить тебе хоть сейчас, заслуги позволяют.

— Нет высшего образования, точнее местного диплома.

— Не обязательно он нужен. Так хочешь?

— Нет, пока точно. Это же опять будет клоунада с похлопыванием по плечу и словами «это будет легко», только теперь при посыле помедитировать на горе Кху Ям меня будет ждать трибунал. Слушай, ну я уже наездился до упячки. Дайте мне отдохнуть спокойно!

— Это ты зря. Мне сейчас восстанавливать порушенное СБ…

— Я-то тут при чем? — искренне удивился я. — Тебе нужны полковники и генералы, а не недоученный лейтеха. Да, у меня есть определенный опыт и с той, и с этой стороны, но я дилетант в подобных вопросах. Та же Мадлен в сто крат опытней меня, а я так, покурить вышел.

— Верные нужны всегда, а в тебе я уверен полностью, — опять вздохнул папА. Что-то он развздыхался последнее время… — Ну а бизнесом?

— Имел я ввиду этот бизнес. Там я им от скуки занимался и от невозможности легализовать доходы. Если бы не помощь Воронцова, рано или поздно бы прогорел. Денег у меня и так теперь предостаточно, а все эти дебеты-кредиты меня не привлекают. Скучно. Как представлю себе жизнь погонщика офисного планктона… Лучше уж служба, ей-богу, там хоть повеселее.

— Тот же планктон, только говнистее, — папА со вздохом помешал кочергой угли в камине. — Ладно, ты уже определяйся, отдохни пару месяцев…

— Про свадьбу нашу не забыл? — ехидно спросил я.

— Забудешь тут…

Ну да, ну да. Как же. Так я и поверил. Но пока до свадьбы еще далеко по дате, решили пожениться на Красную Горку. Потом медовый месяц, а там я и решу, как жить дальше и куда поступать… или не поступать. Тем более кое-кто сейчас напрягался по-черному, одновременно и учась, и вникая в семейный бизнес. Будущий тесть решил сделать Лизку козлом отпущения — передать ей часть бизнеса, пусть попробует порулить под чутким и бдительным руководством. Я думаю, что князь встроил в свои комбинации и меня, но вот только я такой, что легко ломаю подобные расчеты, сделав какой-нибудь финт ушами. И уж сидеть в офисе и крутить хвосты представителям ПОХ — в смысле «Партии офисных хомячков», хотя и другая расшифровка подойдет — дело совершенно не мое.

А вот так подумать, что мое дело-то? Всю жизнь мечтал заниматься наукой, любил технику, но когда жрать выпускнику было нечего и впереди маячила только безработица, предложили пойти на службу. Там я себя нашел, нравилось мне этим заниматься. Если бы не трагическая гибель там и воскрешение здесь, так бы до высоких чинов не дослужился. Выслужил пенсию — и адью. А теперь у меня есть второй шанс, и я должен его использовать на все сто, тем более судьба дала мне такое стадо роялей, что я просто обязан на них сыграть, сделать оркестр по собственному вкусу. Только теперь это будет с умом, без юношеской горячности и с учетом жизненного опыта. Так что теперь взвешу все за и против, и решу окончательно.

Отвлек меня от моих мыслей телефонный звонок.

— Да!

— Привет, «сынишка»! — раздался в трубке веселый голос Мадлен.

— О, привет! — оживился я.

— Ты вроде как хотел меня видеть?

— Да. Надо где-нибудь посидеть, поговорить.

— Ну давай. Через час в «Воксе», устроит?

— Хорошо, — я прикинул по времени. — Пойдет.

И Мадлен повесила трубку.

— Кто это? — с подозрением спросил папА.

— Мадлен. Мне надо с ней встретиться.

— Встретиться? — папА поднял левую бровь.

— Ничего такого, о чем тебе надо волноваться. Просто за мной остался должок из САСШ, от ее старых друзей.

— Ладно. Где будете?

— В «Воксе», модное такое местечко. Дорогая кафешка.

— Хорошо. Тебя отвезут туда и обратно.

— Да что я, маленький что ли?

— Нет. Обстоятельства такие.

— Ладно, — сдался я. — Лучше, чем на такси добираться.

— Вот именно, — сказал папА, и полез за своим телефоном.

Когда я вошел в зал, из дальнего угла мне приветственно помахала Мадлен. Я быстрым шагом подошел к ее столику.

— Привет!

— Привет, — я плюхнулся на стул напротив нее. — Ну ты как всегда великолепна.

Действительно, сейчас она выглядела как супермодель с обложки модного журнала. Черное платье, оттенявшее ее медные волосы, минимум украшений и дорогая косметика — все, что нужно леди.

— Эй, осторожно, я не принимаю комплименты от женатых мужчин. Ну или почти женатых, — подколола меня Мадлен.

— Ну это как сказать. «Почти» пока только юридически.

— Рада за вас, — она сделала глоток вина из бокала. — Вы — прекрасная пара. А твоя девочка просто чудо.

— Спасибо. Кстати, ты тоже приглашена, имей в виду. Приглашения пока не напечатали, но не удивляйся, когда я тебе его лично передам.

— Не удивлюсь. Так о чем ты хотел поговорить?

— Тебе понадобится явно больше вина, — я посмотрел на откупоренную бутылку. — Рассказ будет долгий и невеселый.

И я рассказал ей подробности о Техасе, о смерти Билла и все, что с этим было связано. Никакой секретности я не боялся — форма раз допуска Мадлен при желании позволяла получить мой отчет, а там я действовал не по заданию СБ, а как частное лицо.

— Вот значит как, — казалось, она сейчас заплачет. — Вечная ему память.

Мадлен не чокаясь выпила залпом бокал вина, совершенно по-русски. Видать, действительно у нее с Биллом было нечто большее, чем операция прикрытия.

— Царствие небесное, — сказал я, и тоже опорожнил свой бокал.

Из кафешки мы вышли, когда уже зажглись вечерние фонари.

— Подкинуть тебя? — я полез за телефоном.

— Не, не надо, сейчас отцу позвоню, он тоже меня одну не отпускает вне службы.

И тут во мне возникло огромное чувство опасности, прошло холодком вдоль загривка, вздыбливая волос. Я обернулся.

— О, какие люди, графиня Разумовская и граф Драбицын? Очень хорошо, — сказал человек в черном плаще с коротким «Скорпионом» в руках. Еще двое стояли справа и слева от нас, тоже держа оружие наперевес, готовые пустить его в ход, это было заметно по их оболокам. И это явно не было банальным гоп-стопом. — Привет вам от Радзиловского…

И вот тут наружу выскочило мое второе черное я, черно-красной волной рвущееся вперед. Перейдя на ускорение, я подскочил к переднему, и ударом руки как лапы банально снес ему голову, почувствовав, как под моей рукой крошатся чужие позвонки. Перескочив ко второму, я вмял большие пальцы рук ему в глазницы до упора, почувствовав великолепное чувство упоения от его ускользающей души. Третьему повезло больше — ему я просто вырвал кадык, бросив окровавленный кусок мяса на землю. Все, больше никого, что ли? Разочарованно рыкнув, зверь убрался внутрь. Вновь время потекло обычным неторопливым темпом.

Мадлен вытаращила глаза, и икнула.

— Ты… ты…

— Да, я немного необычный человек. Об этом я тебе не говорил. Никуда не звони, я вызываю свою подмогу, — я достал трубку и позвонил отцу.

ПапА раздраженно ходил передо мной по комнате. Ну перестань же ты маячить, либо туда, либо сюда, а туда-сюда утомляет, взмолился я про себя.

— Тебя вечно нельзя отпускать одного, и даже с Мадлен, вы — два сапога пара, неудивительно, что вы творили по всему свету. Значит, передал привет от Радзиловского? — спросил он.

— Да. Только вот я не понял, при чем тут он.

— Привет с того света, отвлекающий маневр, — взмахнул рукой Старший. — Сам-то он давно в могиле, криминалисты подтвердили это полностью, от слепков зубов до ДНК, это точно он.

— Ну а эти? — я сделал неопределенный жест пальцами.

— Это беглые из клана Касьянова, его службы безопасности… были. Но это еще не все, — Старший задумчиво посмотрел на меня.

— Не все?

— Был и четвертый, поодаль, — папА дал мне нечеткую фотографию, сделанную явно дешевой камерой наружного наблюдения. — Узнаешь?

— Нет, — я всмотрелся в размытую фотографию. Какой-то азиат, непонятной наружности.

— Вот и мы тоже не знаем. По нашим базам он не проходит.

— Подводка с его стороны? — спросил я.

— Я думаю, да. Проверить, на что ты способен.

— Как они нас нашли?

— Пока неизвестно. По вышкам из вашего района были сделаны несколько сотен звонков, спецы проверяют, но зацепок пока нет. Кто-то тебя слил, и на каком этапе — неизвестно.

— А хоть что-то известно?

ПапА дернул плечом, типа отстань, сам понимаешь. Да понимаю, понимаю. Кому мы перешли дорогу, можно только гадать — таких было слишком много, причем не догадаешься в жизни. Кто бы мог подумать, что за мной будет гоняться, например, индейский шаман не по факту какого-либо действия, а по факту самого моего существования? И таких можно было ставить в очередь от обиженных папой до откровенных психов, как например вот только что один скорбный умом на всю голову убил топором армейского штабс-капитана. Не майора, не полковника, не поручика — а именно несчастного кэпа. Когда его спросили, а почему именно штабс-капитана — ответ поразил всех, кроме психиатров. «А у него звездочек больше всех, он главнее!» И таких хватало. Тем более скоро весеннее обострение, психи и психиатры как их разновидность, активизировались.

— Так что осторожность, осторожность и еще раз осторожность! — сказал папа.

— Хорошо, — я подумал про себя, что пусть боятся другие. — Ну а как ты смотришь на предложение Вильчицкого?

— Какое? — насторожился папА. — Ты мне ничего не говорил!

— Ах да! — хлопнул я себя ладонью по лбу. — Он предлагает махнуть к нему на севера, на прииски. Посмотреть, так сказать, как живут на природе и подышать свежим сибирским воздухом без примеси выхлопных газов. Как раз у всех каникулы, на недельку можем съездить. А охрана там ого какая, да и места такие, что посторонних не бывает, их ловят моментом. Там мне может угрожать только ядерный удар. Тем более наследников четырех родов будет караулить маленькая армия телохранителей.

— Ладно, только с тобой поедет пара человек из моей личной охраны, — требовательно сказал Старший.

Я вдохнул, смиряясь с неизбежным. Ладно, пусть так. Но инструкции, где держать свечку, я им дам сам.

— Ой, смотри, золото! Ура, — Раскрасневшаяся Елизавета совсем по-детски ткнула мне лоток, в котором среди наносного песка блеснула на солнце золотая крупинка.

— А я тебе что говорил! — подмигнул ей Ян. — Так, гляди, и на свадьбу себе намоете!

Я рассмеялся.

— Чего смеешься, ты! — обиженно надула губки Лизка и двинула меня локотком, не угадывающимся под толстым тулупом. — Ты вон вообще ничего не намыл!

— Ну значит буду бесприданником, — оскалился я.

— Что от тебя еще ожидать!

— Мой, давай, еще! А то сама бесприданницей останешься! — я вовремя отскочил на безопасное расстояние.

— Ах, так? Ну все, я с тобой не разговариваю, — деланно насупилась Елизавета.

— У вас уже начались семейные разборки? — ехидно осведомился Ян.

— Да не, это она пока репетирует, входит во вкус.

— Правильно, Лизонька, так их, под каблук! — поддержала ее подошедшая Сашенька. Ян рассмеялся, привлек ее к себе и поцеловал.

— Ладно, мойте, а я пока обедом займусь, — сказал я, и пошел к нашим снегоходам, посмотрев на небо — туда, где нарезал круги параплан охраны, не выпускающей из виду своих подопечных. А если учесть, что за пригорком стояла еще пара их аэросаней… Хорошо, хоть гуманно относятся, излишне не лезут, деликатность, понимаешь, проявляют.

Мы оттопыривались на полную катушку — в наше распоряжение Вильчицкие отдали целую VIP-турбазу «Вилюй» с полным набором развлечений — хочешь рыбу себе лови в огромном озере, если, конечно, на лед выходить не боишься, как и хозяйство отморозить, хочешь золотой песок на специальном мини-прииске отмывай, причем я думал, что его туда специально подвозили для таких туристов. До охоты мы были без охоты, прям каламбур, но действительно зверей я любил, и убивать бедных беззащитных животных ради развлечения — так себе занятие, так что угодья мы не тронули. Да и более безобидных развлечений хватало. Полеты на параплане, катание на сноуборде и горных лыжах, лыжные прогулки, даже гонки на оленьих упряжках — все, что гостям угодно. И слава богу, можно действительно было оставить за спиной навалившиеся проблемы, морозный воздух и активный отдых хорошо голову прочищают, попробуйте как-нибудь, не пожалеете. Даже не обязательно на турбазе, а где-нибудь за городом.

Так что действительно тишь да гладь да полная благодать — надоели мне уже эти экзотические теплые страны да песок на пляжах чужих морей. Хочется своего, родного, но тоже экзотического — в наших городах такой экзотики не встретишь. И вообще, знатоки мне говорили словами известной песни — «если ты полюбишь Север, не разлюбишь никогда!» Ну, может быть, они и правы. Я его-то точно не полюблю, пару недель отдыха — это хорошо, но жить здесь постоянно для меня было бы проблематично.

— Ну что? — подошел Ян.

— Да ничего, будем соображать поесть, — я снял туристическую печку с багажника. — Девчонки там что?

— Секретничают, шушукаются.

— Ну пусть посекретничают, — сказал я. — Пока могут.

— А что так? — заинтересовался Ян.

— Девичья память плавно переходит в женские секреты, а те в старческий склероз.

— Вечно, поручик, вы все опошлите, — хохотнул Ян.

— Да, я такой. Характер скверный, не женат, — вспомнил я капитана Смоллета.

— Ну ничего, это скоро изменится, — успокоил меня Ян.

— Дай бог, чтобы к лучшему, — я посмотрел на наших красавиц, что-то друг другу рассказывающих и посмеивающихся.

Будет к лучшему, все будет хорошо — меня вдруг затопила волна нежности, глядя на Лизку. Дай-то бог…