Найти бесогона

Глава 1

«Форд» нёсся, мотая меня из стороны в сторону, подбрасывая на ухабах. Слившись в серо-зелёную стену, справа проносился лес. Слева открывался крутой обрыв, серебристая гладь реки. Дорога пошла под уклон, и, пытаясь вписаться в поворот, я нажал пару раз педаль тормоза, но нога провалилась, словно в пустоту. Крутанул руль, машина пошла юзом. Меня швырнуло о дверь, она распахнулась, и я вывалился наружу. Покатился вниз, больно ударяясь о камни, и лишь чудом зацепился за край обрыва. Попытался подтянуться на руках, но пальцы, оставляя глубокие борозды в комковатой сухой земле, лишь разрывали густо переплетённые между собой корни травы и я начал соскальзывать вниз. Рубашка противно взмокла от пота, прилипла к спине.

– Держись! – раздался голос, показавшийся очень знакомым.

Сильные руки подхватили меня под мышки, подтянули наверх. Я присел, хватая ртом воздух. Поднял глаза на спасителя и замер.

– Дед? Как ты здесь оказался?

Он подал мне руку, помог встать.

– Случайно, – коротко ответил он на удивление молодым голосом, не соответствующим внешнему виду. – Пошли, внучек, мёдом тебя угощу. Я как раз заготовил маленько. Попробуешь моего первого медку за это лето.

Какой тут к чёртовой матери мёд, когда ноги подгибаются и дрожат руки? Я подошёл к обрыву и осторожно взглянул вниз. Река спокойно катила свои воды, отливающие жарким серебром. И никакого намёка на мою машину. Неужели она так быстро утонула? Хотя ладно, чёрт с ней. Главное, что жив остался. Нахлынула удивительная безмятежность, словно сбросил с плеч тяжёлый груз.

– Ну, пошли, дедуля.

Увязая по щиколотку в пыли, покрывшей ботинки, как бархатом, мы пересекли просёлочную дорогу, двинулись по высокой, выше пояса, густой траве, прошитой белыми соцветьями тысячелистника. Я схватил пару корзинок, растёр между ладоней, ощутив потрясающе знакомый аромат. Душу залила волна радости, захотелось упасть в пышную зелень и беззаботно, как это делают дети, рассмеяться.

Мы прошли по широкой деревенской улице, залитой таким нещадным июльским солнцем, что глазам стало больно. Слышался лай собак, кудахтанье кур. Тяжело переставляя ноги, мимо проследовала полноватая женщина с эмалированным ведром. И я вдруг ощутил этот яркий сильный запах свежей колодезной воды.

В белой пыли нежилась дородная свинья, подставляя розовый бок солнцу. И мы остановились у забора, за которым возвышался добротный одноэтажный дом из красного кирпича под двухскатной крышей, крытой железом. Калитка, скрипнув, отворилась, пропустила на широкий двор, где пожилая женщина в белом сарафане и клеёнчатом фартуке рубила блёкло-зелёные кочаны на деревянном столе. За низкой загородкой сарая слышалось утробное хрюканье. Женщина подняла голову, ласково, нараспев произнесла:

– Олежек, как погулял, милый? Сейчас тебе молочка принесу. Парного. Как ты любишь.

– Отлично, бабуля! – воскликнул я, не узнав своего голоса, будто крикнул ребёнок.

Такой родной дом. Пронизанная яростным июльским солнцем горница. Дубовый стол в центре.

– Ну, вот попробуй, что я собрал за эти дни, – дед выставил передо мной несколько банок с густым янтарно-жёлтым содержимым. – Цветочный, гречишный.

Я снял плотную бумажную крышечку. Закружилась голова от тяжёлого душистого аромата. Захотелось запустить руку в банку и съесть все, до донышка.

Дед сел напротив и усмехаясь в бороду, стал наблюдать за моими мучениями.

– Да ешь всё. Не последний.

Я схватил ложку, но тут кто-то сильно потряс меня за плечо. Я отмахнулся с досадой, как вдруг банка с мёдом стала таять, делаясь нереально прозрачной. Я поднял глаза. Фигура деда отдалилась, потускнела, словно он сидел за стеклянной стеной. И глаза в лучистых морщинках смотрели печально, и в то же время отстранённо, будто он вглядывался в собственную душу и уже не видел меня.

Я вздрогнул и открыл глаза. Надо мной склонилась худенькая молодая женщина в темно-синей форме стюардессы.

– Просыпайтесь. Просыпайтесь, – она приветливо улыбнулась. – Идём на посадку. Пристегните ремни.

Я ехал из аэропорта, бездумно рассматривая проносящийся мимо поток машин, вновь и вновь возвращаясь к странному видению. Дед умер двенадцать лет назад, когда я учился на втором курсе факультета журналистики МГУ. Не то, чтобы это случилось внезапно. Он долго болел, фронтовые раны давали о себе знать. Артиллеристом прошёл всю войну. Но всегда держался молодцом, помогал бабушке по хозяйству. Но для меня это стало настоящим ударом. Мы были очень дружны. Почему он привиделся мне? Да ещё вместе с бабушкой? Она ушла вслед за ним, угасла так быстро, что я не успел ещё прийти в себя от потери деда. Лежала в гробу с таким умиротворённым лицом, будто смерть для неё стала избавлением от чего-то мучительного.

Когда машина остановилась у грязно-белой облезлой девятиэтажки, я расплатился, вылез и направился к подъезду, на ходу доставая ключи.

– Олег! Олег! Подождите!

Рядом оказалась полноватая женщина средних лет. Миловидное, но уже немного оплывшее лицо раскраснелось, из старомодной причёски выбились волосы.

– Вы Олег Верстовский? – спросила она, тяжело дыша.

– Верно. А что вам нужно?

– Я звонила вам. Екатерина Павловна Максимова. Помните? По мужу – Колесникова. Нам очень нужна ваша помощь. Михаил Иванович, ваш редактор, дал ваш адрес. Извините, я не вовремя, наверно.

– А почему вы не пришли в редакцию? – я не смог сдержать недовольства.

– Простите, мне так хотелось поговорить лично.

– Хорошо, пойдёмте, – я вздохнул и открыл дверь в подъезд.

Мы поднялись на лифте, и я провёл нежданную гостью на кухню моей холостяцкой берлоге, мучительно стараясь подавить чувство стыда за беспорядок.

– Кофе хотите?

– Спасибо.

Она присела бочком на стул и начала расстёгивать сумку.

– Вот, привезла наших гостинцев, – она выложила на стол коробки и черничным пирогом и конфетами.

Я достал с полки пару фарфоровых чашечек, разлил кофе и сел напротив гостьи.

– Хорошо. Екатерина Павловна, расскажите о вашем случае.

Она вынула из сумки папку, аккуратно выложила на стол.

– Посмотрите, что удалось собрать. Доказательства, что это не плод моего воображения.

Я открыл папку – на листах бумаги были аккуратно приклеены фотографии, с подписями от руки.

– Конечно, это выглядит, как детские шалости, глупости. Но поверьте, ни я, ни мой муж не способен на розыгрыши.

– А дети? У вас есть дети?

– Да. Старший Вадим, четырнадцать лет. Ирочка, пять лет. Но они не могли. Уверяю вас. Это ни на что не похоже.

– А что ещё, кроме надписей что-то было?

– Стуки, завывания. И призраки. Мы их видели несколько раз.

– И как они выглядели?

– Обычно, – она пожала плечами.

– Что это значит? – я впервые услышал, чтобы кто-то говорил, что призрак выглядит как обычно.

– Ну, так как описывают в легендах, мифах. Парящие над полом фигуры.

– Мужские или женские?

– Женские. Длинные, развевающиеся, будто от ветра волосы. В белом одеянии. Замогильный, неживой голос. Олег, мы очень устали от всего этого.

– А когда это началось?

– После того, как умер мой дядя, Он оставил нам дом, в котором мы живём теперь. Буквально через пару дней после похорон мы стали видеть надписи на стекле, зеркалах, перегорали сами собой лампочки, пробки, падала мебель. На телефоне вдруг сами собой набирались номера.

– Понятно. А скажите, никто не пытался купить ваш дом?

– Нет. Никто не обращался. Да мы бы и не смогли продать. Дядя очень болел в последнее время, мы продали квартиру, чтобы покупать лекарства, приглашать врачей. Нам просто негде жить. Олег, – её голос сорвался. – Вы прагматичный человек, Олег. Скептик. Дотошный. Всегда стараетесь докопаться до сути. Мы так надеемся, что вам удастся разобраться в этом. И вы не побоитесь.

– А вы уже обращались к кому-нибудь? Ну, скажем в общество по борьбе с полтергейстом?

– Да. Они приехали, расставили аппаратуру, – она тяжело вздохнула. – Что-то записывали, замеряли. Потом развели руками, и сказали: классический случай полтергейста. Но ничего поделать с этим они не могут. И уехали. Мы приглашали нашего местного экстрасенса. Но он даже не вошёл в дом. Остановился на пороге и объявил, что место проклято, и спасенья нам не будет. И ушёл. Олег, вы не могли бы… приехать к нам? Мы живём в большом доме, с удовольствием вас примем. Рядом красивый залив, сосновый бор…

– Я сейчас должен написать статью для журнала. Только из командировки вернулся. Недели через две освобожусь. И смогу приехать.

Она печально взглянула на меня.

– Да, я понимаю. Спасибо, что выслушали, Олег.

И направилась к двери. Я проводил взглядом её немного сутулую спину и мгновенно оказался рядом.

– Екатерина Павловна, я могу поехать прямо сейчас. Ну, если мой редактор отпустит меня.

Её лицо, будто осветилось изнутри светом.

– Он отпустит вас! Обязательно! Я с ним уже разговаривала. Мы оплатим вам билеты, предоставим хорошую комнату со всеми удобствами. Мы живём в тихом, спокойном городке. Туристов там почти не бывает.

На следующее утро я уже летел рейсом «Москва-Адлер». Но о деле моей нежданной гостьи старался не думать. Пока не прибуду на место, не осмотрюсь, не поговорю с местными жителями, лучше не строить никаких предположений.

К нам в редакцию обращается множество болванов, которые рассказывают байки о призраках, вампирах, оборотнях. Большая часть этих рассказов – совершенный бред, сочинённый или по пьяни, или в виде шутки, розыгрыша. Но мой редактор никогда в жизни не стал бы давать мой адрес проходимцу. Если главред поверил Екатерине, значит, её рассказ убедил его.

Но смущало присутствие в доме детей. Столько раз я встречался с «детским полтергейстом», что даже упоминание о маленьких разбойниках вызывало раздражение. У подростков гормоны бьют через край, им кажется, они – центр Вселенной. Знают всё и не желают никого слушать. Малейшее поползновение взять их под контроль приводит к таким «шалостям», что любой «шумный дух» умрёт от зависти.

Помню, как такой великовозрастный балбес додумался прикрепить за шкафом маленький молоточек на батарейке, который в определённое время начинал постукивать о стену. Будто азбукой Морзе передавал откровение с того света. Мамаша отпрыска, увлечённая спиритизмом, пришла в восторг. Потом «барабашка» стал разливать кетчуп, черносмородиновое варенье. Любимая мамочка открывает дверцу полки, а там из щелей сочилась «кровь». Причём все это происходило без вмешательства человека, автоматически. Я быстро разоблачил маленького негодяя. Надеюсь, пару недель после этого, паршивец не мог даже присесть на пятую точку.

Под крылом лайнера показались маленькие домики, утопавшие в зелени и «самое синее в мире, Чёрное море моё». Выбравшись из аэропорта, я пошёл искать такси. Издалека увидел своеобразный южный народ рядом с «железными конями», явно побывавшими в сильных переделках, так что ехать на них порой было страшнее, чем лететь в самолёте.

Когда бомбилы разом бросились ко мне, я уж решил, что без проблем доберусь до места. Но не тут-то было. Как только они слышали, куда ехать, мгновенно теряли интерес, с лиц сползала фальшивая приветливая улыбка.

Так, или придётся идти пешком, или возвращаться в Москву. Потеряв всякую надежду, я прошёлся до последнего ряда. И обречённо бросил: «в Дальноморск поедете?» небритый сутулый мужичонка, встрепенулся и пробормотал:

– Сто.

– Ладно.

По дороге водитель был словоохотлив, рассказывал о своих родственниках, знакомых, проблемах на работе. Шоссе, врезаясь в отвесную скалу, извивалось серо-стальной змейкой.

Когда на горизонте начала вырастать башня маяка, водила пробурчал:

– Ехать-то не боишься?

– А чего бояться?

– Знаешь, как называют это место? Бухта мертвецов, – произнёс он зловещим тоном.

– Во как. И что так круто?

– Утопленников в последнее время находить стали много.

– Туристы зенки зальют и тонут.

Шофёр быстро обернулся, в глазах промелькнул явный испуг, сменившийся на раздражение.

– Туристов здесь почти не бывает. Раньше много было. А сейчас совсем мало. Боятся.

– Чего боятся-то?

– Говорят, призраков.

– Ну, это потрясающе.

– Об этом месте легенда ходит, – не обращая внимания на моё недоверие, пробормотал таксист. – Лет двести назад здесь рыбацкая деревушка была. Так вот одна рыбачка завела себе любовничка – смотрителя маяка. И в тот момент, когда баркас с муженьком этой дамочки подходил к бухте, маяк-то и не зажёгся. То ли бабонька решила со своим мужиком счёты свести, то ли они так увлеклись любовными утехами, и забылся смотритель. Судно о камни разбилось, все рыбаки потонули. Дамочка эта погибла. То ли её вдовы моряков задушили, то ли она сама в море бросилась. Потому как совесть замучила. А смотритель исчез. Будто испарился. Говорят, призрак его находится теперь на маяке. Ищет любовницу.

Таких «легенд» я наслушался сотни. В каждом приморском городке, где есть маяк, обязательно с ним связана какая-нибудь чертовщина.

– Ну вот, призраки погибших моряков бродят по городку и пугают всех. Наверно, и людей топят.

– А чего они именно в последнее время активизировались? Скучно стало?

– Зря не веришь, – проворчал таксист. – Поэтому сюда и не едет никто.

– А ты почему решил подвезти меня?

– Живу я здесь. На Озёрной, дом десять. В гости можешь зайти.

– Постараюсь.

– А ты сюда зачем? – бесцеремонно поинтересовался он.

– Друзья пригласили погостить. Колесниковы. Может, знаешь?

– Знаю. Мой дед покойный, знал бывшего хозяина. Константина Григорьевича. В гости захаживал. Хороший был мужик, не злой. Только в последнее время болел сильно. Его родственники ухаживали за ним. А теперь племянница с мужем там живёт.

– А про духов в этом доме слышал что-нибудь?

– Нет. Другое слышал. По улицам мотоциклист разъезжает. Ночью, – сообщил водила заговорщицки.

– Да. Страшно, аж жуть.

Он бросил на меня осуждающий взгляд:

– Без головы.

– Да эти байкеры все безбашенные. Носятся, как сумасшедшие.

– Призрак это. Ездит по городу. Вначале слышат только шум мотора, потом ближе, ближе. Подъезжает – на мотоцикле парень сидит, весь такой полупрозрачный, а головы у него нет. Мимо промчится и исчезает во тьме.

В стиле нового времени моторизированный всадник без головы, подумал я с усмешкой.

– Ну, если у вас столько всякой чертовщины, небось, журналисты толпами ездят?

Взгляд таксиста стал таким кислым, будто его заставили съесть целый лимон.

– Какие журналисты? – протянул он. – Они сейчас никуда не ездют. Дома сидят, пялятся в монитор, собирают всю информацию в интернете. У меня племянник – журналист. Так он мне говорит: дядя, я такую статейку замутил – закачаешься. Показывает. Я спрашиваю – и где фотки взял? А он мне так гордо отвечает – с тюбика скачал и картинок надёргал. Знаешь, что это такое?

– Знаю, система в Интернете, где люди со всего мира выкладывают видеофайлы, – ответил я, подумав, что выгляжу с моими старомодными методами сбора информации совершенно по-идиотски. И свою профессию таксисту решил не называть. Почему-то стало стыдно. – А развлечься есть где-нибудь? – я решил сменить тему.

– Конечно, кинотеатры, лодочная станция. Катер на прокат можно взять. Или водный велосипед. Покататься. И даже 3D кинотеатр есть! – гордо добавил водила. – «Жемчужина» называется. Ну вот, почти приехали.

– Притормози здесь, – бросил я.

Я вышел на край обрыва, огляделся. В низине, повторяя линии и перепады рельефа, раскинулся маленький городок с белыми домиками из известняка, черепичными крышами. Сверху казалось, что клубы зелени жадно поглощают его, как джунгли.

Залив, сверкающий синим зеркалом воды, ограничивала почти безупречной формы подкова из заросших густым лесом скалистых гор. Солнце над горизонтом осветило облака розово-жёлтыми всполохами. На голубом полотне неба мягкими линиями прорисовывался старинный каменный маяк конусообразной формы с «фонарём», окружённым низким балкончиком.

– Красиво? – услышал я голос таксиста.

По его довольному выражению лица понял, что он гордится этим великолепием.

Я сделал несколько панорамных снимков. И минут через десять мы въезжали в городок. Проехали узкие кривые улочки, вымощенные брусчаткой. Машина свернула в переулок и остановилась.

– Приехали. Озёрная, дом пять.

Подхватив чемодан, я подошёл к забору из красного кирпича. За ним возвышался двухэтажный с высокими узкими окнами дом. Фасад облицован известняком, конусообразная черепичная крыша, терраса. Перед домом проложены дорожки в окружении редкого кустарника и клумб. Большую часть двора занимала детская площадка из качелей, горки, деревянного расписного теремка, карусели, песочницы, длинного поезда с вагончиками, выкрашенными голубой краской и паровоза.

Неплохой домик. Понятно, кто-то очень хочет выжить хозяев отсюда.

Быстро взлетел по ступенькам, позвонил. Когда дверь приоткрылась, я увидел невысокого плотного мужчину средних лет с длинным вытянутым лицом, тёмными, коротко постриженными волосами с проседью на висках.

– Чего надо? – неожиданно грубо спросил он.

– Олег Верстовский. Приехал из Москвы по вашей просьбе. По поводу полтергейста.

– Мы никого не приглашали, – буркнул он и захлопнул перед моим носом дверь.

Черт возьми! Тащился в такую даль, чтобы получить от ворот поворот?

Покачав головой, спустился с крыльца и медленно пошёл по дорожке. Вышел на улицу, вытащил сигареты. Послышался громкий скрежет, будто что-то тяжёлое волокли по асфальту. Посредине улочки открылся канализационный люк, вылез худощавый, сгорбленный старичок в потёртом, но вполне чистом плаще. Аккуратно прикрыл люк и, сгорбившись, направился на другую сторону улицы – туда, где стояли контейнеры с мусором. Ну, ничего себе. В канализации человек живёт? Дожили.

– Олег! – услышал я мелодичный голос Екатерины Павловны, она почти бежала ко мне. – Извините нас, – смущённо проговорила она. – Проходите в дом. Мы вас ждём. Муж не понял, что это вы. Мы думали, вы позвоните из аэропорта.

Я облегчённо вздохнул и пошёл вслед за ней. Подозрительность главы дома меня не встревожила, заинтриговала. Так же, как и старичок, вылезший из канализации.