Не беси Комаришкина

Глава 26

— Нет? Ну и ладно! — с этими словами я резко врезал капитану дирижабля под диафрагму, а потом, когда он согнулся от боли, прижался лбом к его затылку и запустил Поглощение Сути.

Несколько секунд, бывший капитан валяется овощем на полу, а я — резко падая на него, ударом усиленного весом тела колена ломаю грудину и раздавливаю сердце.

Иду к двери, открываю ее и зову:

— Лейтенант, зайдите.

Тот, ничего не подозревая, заходит и впадает в ступор при виде мертвого капитана. Неженка прям какой-то. Надеюсь хоть в обморок-то не упадет?

— Поздравляю! Вы повышаетесь до капитана! — торжественно произношу я. — Вот ваши подъемные деньги. Принимайте командование и отшвартовывайтесь. С этого момента вы перешли на службу роду Комаришкиных.

Говоря это, впихиваю все наличные деньги, а их я залутал на базе немалую пачку, в руку бывшего лейтенанта.

— Не слышу ответа, капитан! — мой голос наполняет холод стали.

Ошарашенный столь непредсказуемым должностным ростом лейтенант переводит взгляд с трупа капитана на меня. Потом снова на труп. Снова на меня.

Я жду решения. И он и я понимаем — отказ не предусмотрен. Наглядный пример нежелания принять новые условия лежит посреди рубки.

— Кхм… Я согласен.

Новый капитан обескуражен, но выбор делает правильный.

— Тогда поднимайте команду и организуйте нам экстренный взлет.

Бывший лейтенант кивнул и отправился исполнять указание. Я же осмотрел карманы капитана, не найдя ничего стоящего, отволок его в угол, там он не будет мешаться. Послышался шум машинерии, забегали матросы, что-то скрежетнуло и дирижабль начал свой полет.

Захват дирижабля прошел как по нотам. Капитан в моих планах изначально был не желателен,он сильно повязан во всяких грязных делах и переманить его на свою сторону можно было и не мечтать, хотя — я давал ему шанс.

А лейтенант очень даже желателен, основное управление на малых дирижаблях производит именно он, капитан берет это на себя только в ответственных случаях, а такое бывает только в бою и при причаливании.

Эх, люблю я безалаберный народ! Но только тогда, когда из них состоит команда моих недоброжелателей. Нас хватились когда дирижабль поднявшись метров на 100 вдарил неуправляемыми ракетами по домику радиоцентра. Хватило бы и одной ракеты, но я не хотел рисковать, все же в первый раз навожусь и стреляю из такого оружия. Информация о наведении,а так же использовании бортового вооружения дирижабля перешла ко мне из памяти капитана, но одно дело теория, а другое дело — практика. Пара взрывов разметала домик и уничтожила антенну, тем самым надежно лишив базу дальней связи.

Я еще хотел отстреляться по одинокой башне, из-за которой, со стороны леса, эта база была похожа на замок с донжоном, но мы уже поднялись метров на триста и уверенно рулили в ближайшее облако, чтобы сбить прицел желавших приласкать нас из пулеметов ПВО.

Как и всегда в подобных случаях, оборона направлена на приближающихся извне, а на покидающих особого внимания не обращают. Сначала отлет кто-то должен заметить, если рейсы регулярные, то ажиотажа взлет и не получит. Потом, заметивший доложит компетентному, затем необходимо дозвонится начальству и только после того начинается кипишь «срочно пресечь угон». А мы к тому времени уже разнесли радиоцентр и скрылись из видимости внутри облака.Попасть в нас стало настолько нереально, что с земли даже и не пытались стрелять.

Подошедших КаМедовецев я отправил в радиорубку устанавливать связь с основой частью отряда и выбирать лужайку или пролесок для посадки.

Полет был недолгим, тут лететь всего ничего. На посадку заходили вертикально опускаясь и компенсируя работой моторов снос дирижабля ветром. В десяти метрах от земли отстрелились гарпунные якоря, вслед за этим, пара матросов скользнула вниз по веревке и ударами кувалд зафиксировали зарывшиеся в землю мобильные причалы.

Заурчал механизм натяжения, дирижабль снизился до земли, откинулся трап, все — посадка совершена. Если бы дирижабль оставался тут надолго, то матросы начали бы крепить гондолу с помощью растяжек. Сейчас же, задержка на земле планировалась на пару часов максимум и дополнительные меры не предпринимались.

***

Бывший лейтенант Роман Свекольсикий, а нынче капитан дирижабля «Облачный Путь», смотрел вслед идущему к деревьям Комаришкину. Его пара подручных осталась на мостике контролируя, чтобы воздушное судно не улетело раньше времени.

В своих мечтах он, конечно же, планировал занять должность «первого после бога», но — совсем не таким методом. Ему грезились огромные воздушные гиганты с сотней человек экипажа, дальние походы, эпичные воздушные бои.

Жизнь внесла свои коррективы. Бурное развитие автомобилестроения, прокладка железных дорог сделали полеты дирижаблей не слишком рентабельными. Люди стремятся перемещаться между местами где уже есть комфортабельная жизнь. А там где комфорт, там и дороги, как автомобильные, так и железные. Путешествовать на поезде выходит быстрее и безопаснее. Нет риска попасть в ураган и трепыхаться в нем пять-шесть часов, а потом еще и ждать, пока дирижабль отнесенный потоками урагана вернется на маршрут. Романтике полетов народ предпочитает стабильность расписания.

Дирижабли проиграли конкуренцию в основном потоке перевозок. Их уделом остались малонаселенные земли, где доставка габаритного груза от станции до получателя может превратится в эпичную проблему. Воздушное сообщение между городами не исчезло, но количество рейсов стало в десятки, а то и сотню раз меньше.

Еще остались военные дирижабли, но конкуренция среди потерявших работу воздухолетчиков на вакансии военных просто дикая. Капитаны с опытом идут в младшие помощники офицеров ради возможной карьеры и полетов. Небо — оно не опускает человека. Тот, кто поработал в небе и лишился его, всю свою жизнь испытывает жуткую ностальгию и временами впадает в депрессию.

Еще дирижабли есть у родов и кланов, у тех, которые имеют достаточно средств содержать это весьма требовательное и прожорливое по содержанию воздушное судно.

Это падение воздухоплавания произошло во время учебы Романа в университете судовождения и воздухоплавания. При поступлении был огромный конкурс на места, а к окончанию — количество новых групп резко сократилось, да и те были с недобором.

Ушлые согруппники, почувствовавшие куда дует ветер перемен, перевелись на судовождение, благо, фундаментальных отличий в навигации не имелось. Но ему, заболевшему небом во время практики второго года обучения, переходить в когорту мокробрюхов совсем не хотелось. Так и доучился, окончив с отличием.

Устроиться после окончания университета даже помощником было сложно. Или предлагали совсем смешные деньги за гигантский объем работы или вставать на криминальный путь контрабандиста . Ни то, ни другое Романа не устраивало.

На «Облачный Путь» повезло устроиться чисто по случайности, лейтенант Пути умудрился сломать ногу. И ладно бы это случилось во время воздушного боя или бултыхания в урагане, так нет же! Нажрался в кабаке, влез в драку и получив скамьей по ноге оказался в больнице с переломом. Раздраженный капитан пришел в Биржу Слуг где и столкнулся с Романом, который обтирался там в парадной форме университета и с бумагами на руках. Там же и сговорились на испытательный полет. Из фойе Биржи сразу же отправились на Путь и отдали швартовы.

Так началась воздушная карьера Романа. По началу все было просто отлично. Воздушное судно специализировалось на быстрой доставке малогабаритных грузов «из рук в руки». Но с годами капитан стал искать те контракты, где надо было меньше летать, но при этом больше получать.

От последнего контракта не просто плохо пахло, от него просто смердело. Роман хотел даже списаться на землю, но справедливо опасался, что из таких дел выходят только вперед ногами. Он ждал неприятностей и они пришли на борт вместе с Комаришкиным.

Комаришкин. Глава рода. Страшный человек. Такому прибить мешающего его планам — что муху раздавить. Его разговор с капитаном занял секунд 10, а то и меньше. Роман уже видел в своей жизни трупы, за спокойную работу не платят много, а конфиденциальные грузы не раз пытались перехватить. Так что мертвецов он повидал и даже сам делал в противниках дырки не совместимые с жизнью. Но...

Синюшно-фиолетовое лицо капитана лежавшего с раздавленной грудиной и умиротворенным лицом произвело на Романа неизгладимое впечатление. В дальнейшем, он не один раз будет просыпаться в ужасе от того, что во сне он отказался от службы Комаришкину. У него даже и мыслей не возникнет хоть раз проявить своеволие или не исполнить приказ.

***

Ратибор со здоровяком Андреем встречали меня у деревьев. Убедившись, что все нормально, я передал просьбу сменить Анжелу и Дмитрия на посту в дирижабле. Кроме контроля рубки они осуществляли прикрытие и были готовы залить очередями с бортовых пулеметов подлесок в случае опасности, давая, тем самым, мне возможность отступить.

— Отпусти, сломаешь! — со смехом я выбрался из дружеских объятий двухметровго здоровяка и чинно поручкался с Ратибором.

— Это он может, на радости-то, бывало так обнимет, что ребята ребра потом лечили. — усмехнулся командир КаМеда.

Про ребра, это он точно сказал, не был бы я прокачен и усилен соей финтифлюшкой в Кармане души — трещины в ребрах бы точно заработал.

Отряд расположился на небольшой прогалине совсем не далеко от поляны с дирижаблем. Лилия уже кашеварила с помощью пары дневальных, мы присоединились к трапезе, во время которой я и обозначил задачу возлагаемую на КаМедиантов.

— Ну, дорога то тут одна. — разглядывал карту взятую с «Облачного Пути» Ратибор. — Перекрыть мы ее сумеем, долго не продержимся, но сутки реально не выпускать технику получится.

— Тогда за дело! — я поднялся из-за стола. — Я отправлюсь на дирижабле и с наступлением ночи устрою им концерт «Гнев Комаришкина».

— «Не беси Комаришкина», да? — улыбнулся командир. — Слышал я об этом кличе. Все новости о тебе с этой фразы начинали, уж больно она этим шелкоперам-репортерам понравилась.

— Так меня действительно не стоит бесить! — подмигнул я Ратибору и отправился на «Облачный Путь».

Вечер в небесах выглядит странно. На земле уже солнце зашло, сумерки начинают превращаться в темень, а над облаками солнце еще высоко. Вечерний штиль позволяет зависнуть прямо над целью и лишь слегка подрабатывать моторами удерживая позицию.

Я перетащил труп бывшего капитана в кают-компанию, запер двери и занимался практической некромантией. В этот раз мне не нужен был сложный некроконструкт, я старался изготовить из него некроартефакт. Не то, что-бы в этом была особая необходимость, но до начала запланированной операции еще пара часов, а позицию мы заняли три часа назад, так что я просто решил занять свое время практикой и внести немного хаоса в предстоящее действие.

Кроме бывшего капитана в моей поделке были задействованы два грависпаса. Эти грависпасы весьма интересные изделия на базе артефакторики, позволяют экстренно покинуть дирижабль и не разбиться о землю при приземлении.

В падении грависпас работает как стабилизатор и уменьшитель скорости спуска. Как понимаю, тут происходит заигрывание с константой ускорения свободного падения, полностью остановиться не выходит, так что падающего разворачивает и фиксирует в максимально противостоящую набегающему потоку воздуха фигуру, по простому — растягивает как морскую звезду. При этом грависпас генерирует плоское поле очерчивающее падающую фигуру и это поле тоже имеет сопротивление воздуху.

К сожалению, на момент столкновения с землей скорость еще высока и поэтому, на высоте 10 метров срабатывает «воздушный взрыв», который создает резко расширяющийся объем плотного воздуха. Эта воздушная подушка и гасит удар почти полностью.

Лететь распятым к базе, на которой пара сотен недоброжелателей в весьма возбужденном состоянии — идея так себе. Маготехническим ПВО ночь не помеха, только пройду облака и тут же буду засечен, подсвечен и обстрелян.

Но второй вариант — проникать через стену еще более самоубийственен. Вот вожусь стараясь повысить свои шансы. Главное в прямом штурме одиночкой превосходящих сил противника сидящих в обороне — это необычность и оригинальность.

Был бы девушкой — рванул бы в низ с обнаженными сиськами наперевес, а пока противник ошалело любовался бы ими — перестрелял бы всю базу! И не смейтесь! Знавал я одну героиню в прошлом своем мире, которая именно так и побеждала во всех своих схватках. Раз — и топик вверху под подбородком, два — противник ошарашенно выпучивается на четвертый размер, три — и меч героини выхваченный из заспинных ножен сносит голову противника.

Пока она была молода — ее коронка работала безотказно. Но годы идут, кожа дряблеет и в одну из схваток противник просто ткнул ее полуторником меж грудей. Как он потом рассказывал в корчме за кружкой пива — «эти дряблые уши спаниеля до пупа напомнили мне бывшую жену, вот и ткнул ее на рефлексе».

На мою грудь никто засматриваться не будет, вот и готовлю сюрприз со спецффектами.

***

Ночь вступала в свои права, тени от фонарей наливались темнотой, дневная суматоха от столь наглого убийства Сиятельства Сурка, подрыва радиоцентра и угона дирижабля начала ослабевать. Комаришкин, казавшийся обычным молодым лошком, волей случая получившим статус главу рода, оказался тем еще диверсантом.

Лишив базу людей принимающих решение и уничтожив средство связи, он вызвал управленческий коллапс. Оставшиеся руководители знали только свой участок ответственности, брать на себя полноту власти не желал никто. Кризис не то время, когда можно почивать на лаврах, кризис — это бремя принятия решений и гарантированный разнос от тех, кто вложил сюда деньги и ждет не проблем, а дивидендов.

Попытка отправить группу на легкобронированных внедорожниках для налаживания канала связи завершилась неудачей. Колонну из четырех машин классически взяли в засаду подорвав переднюю и слегка повредив последнюю. Именно последняя и успела улизнуть, пока остальные машины поливали из крупнокалиберного пулемета.

Захар скучал на посту ПВО. Оптический сканер обшаривал небо в попытке засечь возможную угрозу. Несколько раз срабатывала ложная тревога — сканер засекал то низколетящую птицу, то высоко летящий косяк уток. В работу Захара как раз и входило — сидеть, пялиться в экран и жать кнопку отмены, убедившись, что захваченная магоматикой визора цель угрозы не несет.

Работа — не бей лежачего, а оплата вполне достойная. Захар уже приноровился читать книги на дежурстве, мельком отвлекаясь на красную лампу индикации тревоги. Он рефлекторно бросал взгляд, опознавая, что в этот раз захватил сканер, хотя, бывало, иной раз, и жал отмену просто на рефлексе.

За все время работы ни разу не пришлось подтверждать угрозу атаки с воздуха.

Вот и сейчас, вспыхнуло предупреждение, Захар машинально оценил габариты цели на большом экране проецирующим захваченное визором, сравнил с дальностью и стукнул по отмене тревоги. Его вниманием снова завладела книга, но что-то зудело в подсознании не давая насладиться сюжетом и, спустя десяток секунд, взгляд вернулся к экрану.

На весь экран транслировалась сюрреалистическая картина падающего на базу мертвеца с синюшно-фиолетовым лицом и раскинутыми, как будто он готовился к объятиям руками. Белесые буркалы глаз ежесекундно попыхивали потусторонним красным цветом, а на мертвеце стоял сам Комаришкин с двумя штурмовыми автоматами в руках.

Рука Захара судорожно стучала по кнопке общей тревоги, а в голове всплывали фрагменты передач и их недавние насмешки, когда этот «гроза экрана телеящика и любитель пафосной фразы» позволил привезти себя на базу, как корову на убой.

Включился рев баззера тревоги, расчеты ПВО получив целеуказание навели прожектора, загудели приводы многоствольных пулеметов разворачивая их в зенит, а над базой, перекрывая весь шум тревоги раздался громкий возглас:

— Ах-ха-ха! Нельзя бесить Комаришкина!

И две струи трассирующих пуль обрушились с небес.