Не думай обо мне

12.

Первая мысль: он уйдет. Плюнет на все, развернется и уверенным шагом направится к машине, чтобы доехать до дома и избавиться от моих вещей. Отплыла на середину бассейна и, затаив дыхание, смотрела на Козловского. Артём не двигался. Но весь его вид давал понять, насколько он сейчас был зол и с какой бы радостью он залил бетон в этот аквариум, в котором плавала одна лягушка – я.

Опередить его и первой добежать до машины? Мысленно, конечно, я с легкостью могу это сделать. В реале же меня обгонит старая больная черепаха.

Сейчас я до мурашек была уязвимой.

От его тяжелого взгляда – мороз по коже. И это все ненормально, ведь я точно знаю, что вода теплая.

Какое-то идиотское чувство заставило меня подплыть к бортику и поднять голову вверх.

– Знаешь, вода холодная.

Смотрю на его руки и замечаю, что он держит мою одежду.

– И вещи мокрые. – Тряпки летят на шезлонг, когда Артём одним жестом подзывает к себе парня в фирменной униформе: – Принесите девушке халат и полотенце.

Я что-то про мороз говорила? О, нет. От грубоватого голоса Козловского становилось жарко. Секундное раздумье, и я, приподнявшись на руках, пытаюсь эффектно вылезти, откинув голову назад, но что-то идет не по плану и вместо ослепительного выхода мне грозит позорный кувырок в воду.

Зажмурилась, тут же почувствовав на своей спине теплую ладонь.

Обычное прикосновение вызывает искры на коже.

Козловский смотрит по сторонам, а затем его взгляд снова возвращается ко мне.

– Как купальник мимо меня пронесла? Я же видел, что ты была без сумки.

План такой: сначала надо научиться заново дышать, кажется, эта способность у меня испарилась. Потом поправить волосы, по ощущениям я сейчас больше похожа на полевую мышь после дождя, чем на привлекательного лебедя. Ну, и на цыпочки встать, чтобы перед этим бугаем не казаться Дюймовочкой.

Дыши, Влада.

Главное – дыши.

И не обращай внимания на чужую руку, которая до сих пор красуется на твоей спине.

– Дома его надела, – коротко бросила в ответ. – Я думала, ты уйдешь.

Артём закатывает глаза.

– Чтобы через час мне позвонили и сказали, что ты разрушила весь комплекс? Его владелец – мой знакомый, спасу его и увезу бомбу замедленного действия подальше от его детища.

Шутить вздумал?

– Час? Ну, это ты наговариваешь. Мне и двадцати минут хватило бы. Хочешь, поспорим?

Ведь в случае победы я могу просить у Артёма все, что душе угодно. Черт, да ради этого я на все согласна.

– Нет. Если через пять минут тебя не будет в машине, я попрошу охрану выпроводить тебя. Тогда придется возвращаться пешком. Готова к ночному забегу до города?

– В одном купальнике?

– В халате. А эту тряпку лучше сжечь.

Где спички?

Спустя двадцать минут машина останавливается напротив круглосуточного супермаркета.

– В таком виде я на улицу не выйду.

В банном халате я утонула, а шлепки были похожи на лыжи. Конечно, внешним видом сейчас никого не удивишь, но этот лук явно был перебором.

– Не помню, чтобы просил тебя составить мне компанию.

На его губах появляется ироничная улыбка.

– А меня и просить не надо.

– Я этого и не делал.

В голове что-то щелкает. Он специально дразнит? Хочет, чтобы я пошла? Думает, что я не смогу?

Господи, почему нельзя вскрыть голову Козловского и прочитать все его мысли?

Меня угораздило жить с самым непонятным в мире человеком. У него есть только одна эмоция, которую я понимаю – злость. Впрочем, он и не пытается ее хоть как-то скрыть.

А остальные?

Что с ними делать?

Недолго думая, открываю дверь и первая выхожу из машины. Девушка красива в любой одежде. И пофиг, что она чем-то смахивает на гнома.

– Мне тоже в магазин нужно. Еда в холодильнике закончилась. А в выборе продуктов я тебе не доверяю.

– Чипсы – это не еда, Комиссарова.

Не смотря на парня, я знаю, что он за моей спиной идет и улыбается.

– Но и ты сейчас больше на хомяка похожа, чем на человека. Можешь травиться чем угодно.

– Спасибо, Артёмка. Ты сегодня такой добрый и много разговариваешь. Это подозрительно. Обычно же просто взглядом убиваешь, а тут…

Не обращая внимания на взгляды кассиров и покупателей, беру в руки тележку и иду вглубь магазина, проходя мимо полок с чипсами. Сегодня что-то они своими красивыми упаковками меня не привлекали. Старею, наверное. Или после бассейна еще в себя не пришла. Любой вариант, но только не тот, где я восприняла всерьез издевку Козловского.

Мне все равно на его мнение.

– Ты меня не настолько знаешь, Комиссарова, чтобы делать выводы.

– Почему же? Я знаю, что ты раб своей работы, борец за здоровое питание, несколько раз в неделю занимаешься спортом, еще ты чистюля до мозга костей и домосед. Про отношения с бабами твоими я промолчу. Не люблю совать нос в чужую личную жизнь.

– Неужели? Не любишь?

В мою тележку летит бутылка кефира, и это не я ее туда кинула.

– Эй, это моя телега. Не надо смущать мою колбасу своим кефиром.

– Скажи, а ты можешь думать, прежде чем начать возмущаться?

– Не знаю. Могу, наверное.

– Попробуй. Но если не можешь, то я объясню: ты в одном халате ходишь по магазину. Телефона с собой у тебя нет, потому что ты про него и не вспомнила, а я бросил его на заднее сиденье машины. Денег тоже нет, если ты, конечно, перед уходом не обчистила своего Тимурку. Не обчищала?

Что?

Как он смеет?

Так, на фиг мне не сдалась его квартира. Жить с человеком, который считает, что я могу быть потенциальной воровкой, я не собираюсь. Сегодня же соберу вещи и свалю из его логова.

– Знаешь что, Козловский? Пошел ты.

Отталкиваю в сторону тележку и с гордо поднятой головой иду к выходу.

Обидно. Да так сильно, что плакать захотелось.

К черту все. И мечты к черту, и Козловского туда же, в самый жаркий котел.

– Стой!

Ага. Разбежалась.

– Комиссарова, тормози.

И не подумаю. Наоборот, плечи распрямила, пусть не думает, что у него силенок хватило меня обидеть.

– Влада!

И почему я такая медленная?

Шла бы быстрее, то меня не поймали бы точно возле машины.

Если он сейчас скажет, что пошутил, то я тапком его огрею. Благо они огромные. Уверена, козлине будет больно.

– Остановись.

Могу еще поясом задушить. Или сесть за руль его тачки и въехать в мусорку. Мало. Надо его связать и жирными котлетами накормить. Мозг придумывал план мести, когда меня за руку поймали.

– Чего тебе? Не договорил? Или новое что-то придумал? – злюсь еще сильнее. – Козловский, если не хочешь получить удар в нос, то лучше тебе отпустить мою руку.

– Удар в нос я заслужил. Если тебе станет легче после этого, вперед. Но… Я не хотел тебя обидеть. Сам не понял, почему так сказал. Прости.

Станиславский бы точно поверил.

И судя по взгляду, Артём не играл.

Кажется, он вообще играть не умеет.

Мне бы оттолкнуть его, двинуть коленом, сказать, что он будет гореть в аду и меня вспоминать, но вместо этого говорю:

– Купи котлет, Козловский. И газировку. Сегодня у тебя ночной дожор.

Артём извинился. Сам. Без моих угроз и пыток.

Такое событие нужно отпраздновать.