Не желаю быть королевой

Глава 1 (от Элен-Лены)

После окончательного принятия того факта, что мне небезразличны сразу трое мужчин, свадьбы с Ифором, а потом и рождения Физона моя жизнь устаканилась. Можно сказать, это был очень долгий медовый месяц. Мужчины смирились со своим сосуществованием, и с моими чувствами сразу к троим. Только государственные дела отвлекали нас друг от друга и сыновей.

Смотреть, как мужчины играют с мальчишками, не делая различия между ними, было просто непередаваемо. Сначала они опасались тех «странных» конструкций, что соорудили для них Шанир с Васиком – мои самые потрясающие мастера по дереву, которые не захотели переезжать в столицу из графства Монтеро. Даже набирающая популярность мебель от НелэШ (так они назвали свою фабрику, просто перевернув моё имя и добавив Ш на конце) не заставила их переехать. Там им было спокойнее, свободнее, и творили они от души, а не ради заработка. Так они сами сказали.

Так вот, НелэШ соорудили не детский современный городок, который я им описывала, а настоящее произведение искусства. Пластика в этом мире не было, зато были некоторые материалы, прекрасно его заменяющие. Городок был разделён на малышовскую, детскую и подростковую зоны. Под это мы выделили целый зал во дворце. И если сначала мои мужчины побаивались отпускать туда сыновей, то со временем только в городке и играли.

Нолан и Физон родились с разницей всего в два с небольшим года, что для королевских отпрысков, как и для аристократов, нонсенс. Хотя из Шамбуры, нашего государства, аристократию мы практически выжили. Теперь повсеместно мы продвигаем активных и талантливых, без оглядки на родословную.

Меня расстраивало другое: стоило отцам уйти, как сыновья начинали драться и ссориться. Пока хоть один из мужчин был рядом, царила идиллия. Я не знала, что делать. Проводить всё время с ними мы не могли. Да, у мальчиков вдвое больше родителей, чем привыкли в моём мире, нас четверо. Но и этого недостаточно. Есть уйма дел и обязанностей, когда мы все должны участвовать. А в наше отсутствие мальчики дерутся, поэтому няни их просто разносят по комнатам.

Мужчины меня успокаивали, что мальчики перерастут, подружатся, но что-то болело моё сердечко по этому поводу и не верило в это. Зато появление Лефании обескуражило всех. Что сказать, я испугалась за дочь, за реакцией Фроста и Милона наблюдала, как сапер-нововобранец.

– Милая, ты чего так напряглась? – спросил тогда Милон.

– Дочка от Ифора, – прохрипела я, поглядывая на свёрточек в руках счастливого папаши.

– Да, мы знаем. Теперь у каждого из нас есть свой малыш. Ты самая лучшая, – поцеловал мои руки Милон.

– Неужели ты подумала, что мы можем навредить малышке из-за трона? – посмурнел Фрост. На его лицо будто туча набежала. Тут и Милон посмотрел на меня осуждающе.

– Нет. Уверена, что не навредите. Но по закону выходит…

– Ей достанется трон нашего рода, хоть к нему она и не имеет прямого отношения, – грустно улыбнулся Фрост, – Значит, такова воля Богини. Наше продолжение будет иным, в сыновьях.

– Да, чего ты распереживалась? – возмутился Милон.

– Спасибо, – неловко улыбнулась я тогда. Хотя опасения всё же были. Не могли меня никак покинуть. Именно поэтому я долгое время тщательно наблюдала за своими мужчинами в отношении Фани – так сокращённо и ласково я стала её называть, а с моей лёгкой руки и все вокруг.

Каково же было моё удивление, хотя сначала откровенный испуг, когда я заметила повышенный интерес Нолана, старшего сына. Он часто приходил к колыбельке сестры, но не трогал её никогда. Просто стоял и смотрел либо как она спит, либо как играет. Наблюдал и хмурился. На мои расспросы ничего не говорил, отмалчивался, чем напрягал ещё больше. А там и младшенький подтянулся. Только Физон стал таскать ей всякую всячину, вкусную или интересную с его точки зрения.

Между детьми у меня вышла очень маленькая разница в возрасте по местным меркам. Нолану было всего шесть, а Физону три с половиной, когда родилась Фани. И я откровенно боялась, что мальчишки и с сестрой не будут дружить. Меня как маму такая возможность удручала. И если к первому годику Фани я была уверена, что их отношения с Физоном будут хорошими (они постоянно играли вместе), то в части Нолана сомневалась. Но сын удивил всех нас однажды, чем заставил меня прослезиться.

– Папа, – громко обратился Нолан к Милону, – ну когда ты уже начнёшь обучать меня драться? Мне это очень надо.

– А зачем тебе это, сынок? – спросил Ифор, пока Милон пытался откашляться. Я приучила мужчин хотя бы ужинать всей семьёй.

– Как зачем? Я мужчина. Я старший. Я должен защищать маленьких, – с серьёзным лицом завил этой взрослый мужчина семи лет от роду.

– У нас достаточно охраны. Но ты прав и будешь обучаться вместе со всеми чуть позже, – поддержал сына Фрост.

– Когда?

– Обучение начинают в девять. Значит, через два года, даже чуть меньше, – улыбнулся Фрост.

– Нет, мне надо сейчас начинать, – даже по столу кулачком ударил этот хмурый малыш.

– Зачем сейчас, милый? Меч ещё тяжёлый для тебя, – вступила в разговор я.

Да, у нас с мужьями уже был разговор по поводу обучения сыновей. И мы решили, что они не получат никаких привилегий в учёбе, даже наоборот, в сравнении с простыми аристократами учиться будут больше. И рождение Фани, которое означало, что они не станут королями, нисколько этого решения не изменило.

– Я сильный. Я смогу, – надул он губы.

– Конечно, сможешь, – погладил его по голове Милон, – Но объясни нам, зачем сейчас?

– Ну как же, – подскочил Нолан на стуле, – У меня сестра. Знаете, сколько к ней приставать будут, обижать? Это я могу взять камень, а она-то не сможет. Мальчишки уже спрашивают о ней, просят показать. А я не хочу им её показывать. Она маленькая, неловкая, даже не говорит ничего. Что она сможет забиякам сказать?

– Это хорошо, что ты собрался сестрёнку защищать, – нашёлся Ифор, – но вряд ли они собираются её обижать. Просто хотят посмотреть, у них же нет сестёр.

– Моя сестра. Никому нельзя на неё смотреть. Она же не зверушка, – не унимался Нолан, а у меня слёзы на глаза навернулись.

Тогда мы его всё-таки успокоили. Фрост обещал научить его давать отпор обидчикам без камней и драк, а Ифор с Милоном решили заняться его физподготовкой, но пока без оружия. На мои опасения мне ответили, что, пока есть желание, надо ловить момент. Никто не собирается давать ему что-то непосильное.

Через пару лет и Физон стал заниматься. Он вообще рос крупнее брата, чем заставлял Нолана ещё усерднее учиться. У них вообще соревнование получалось. Каждый старался обойти другого. Таким образом их взаимное неприятие приобрело вот такое направление. Только в отношении сестры они сходились. Нолан принял на себя роль защитника, а Физон – друга и соратника.

И кстати, отчасти Нолан оказался прав. Дети, которых приводили поиграть в дворцовый парк, действительно очень интересовались принцессой. И нет, мальчишки не обижали её, но с интересом разглядывали. С возрастом это стало раздражать Фани, которая начала шкодить. Она сначала пряталась от них, потом нашла себе подружку по несчастью, и начался форменный беспредел. Мужья смотрели на это сквозь пальцы, не запрещая основные забавы, а меня такое поведение настораживало. При всём при этом дочка хорошо училась, как, собственно, и мальчишки.

Проблемы начались позже.

Пока дети росли, я не переставала вынашивать план по дальнейшей судьбе мальчишек. Много думала, прикидывала и в большинстве своём отбрасывала. Как я ни крутила, получалось, что если не сами сыновья, то их потомки точно так же, как и герцоги Дюранец, могут захотеть трон. И начнётся всё по новой. Не хотелось мне этого. Выход нашёлся сам собой.

Королева Анузы родила дочь. И это был шанс. С какими горящими глазами я лично поехала отвоёвывать сыновьям трон Анузы, надо было видеть. Мужья сначала были против, но я объяснила им, а потом и королям Анузы, что более взаимовыгодного брака просто не найти. Мы воспитываем будущих королей, только не нашего, а соседнего государства, их дети тоже будут королями, поэтому повода вынашивать обиду у них не будет. А они принесут в Анузу не только потерянные в последней войне земли, но и графство Монтеро. Да, терять его не хотелось, но другого выхода я просто не видела.

Так и стала новорожденная принцесса Анузы невестой принцев Шамбуры Нолана и Физона Дюрах. Я была довольна до безобразия. А вот сыновья не разделяли моей радости. Просто были ещё малы.

– А ты не думаешь, что это неправильно? Себя вспомни. Как ты возмущалась навязанному браку, – качал головой Ифор.

– Понимаю, – вздыхала я, – пусть она пока растёт, а потом мы их познакомим. И если они уж совсем невзлюбят друг друга и будут отказываться от брака, то расторгнем помолвку. Мы же это прописали в договоре.

– Что же ты тогда отказалась подписывать договор о помолвке Фани со старшим принцем Анузы? – усмехнулся Фрост, – Его же можно расторгнуть, как ты сама говоришь.

– Вам не угодишь, – всплеснула я руками, – Он же один пока. А если родится ещё? Это что же, жених будет младше невесты? Так нельзя. Вот она вырастет, мы её с ним познакомим, всё равно будем туда ездить, и если они понравятся друг другу и не будет младшего принца, то заключим помолвку. А пока рано ещё.

– Ну да, ну да, – улыбался Милон, – Нашей дочери уже двенадцать, ей рано, а принцессе Анузской месяц от роду, ей в самый раз.

И всё же никакие подколки мужей не изменили моего мнения. Дочь выберет себе мужей по сердцу. А если Нолану и Физону не полюбится Шания, мы не будем неволить детей.

Фатальность моего решения начала проявлять себя уже через три года, когда Фани исполнилось пятнадцать и физически она оформилась в девушку. Очень красивую, привлекательную девушку, которая совершенно не была похожа на леди. Дочери достался мой характер. Я смотрела сейчас не неё, и мне было жаль своего отца. Но он мужественно вытерпел тогда мои закидоны, чем я хуже?

Дочь хорошо училась, но учителя стали жаловаться на эксперименты. Сначала она стала задавать вопросы не по программе, заставив самих учителей пойти в библиотеку, а потом начались пробы. И если с животными, которых она обожала, экспериментировать она боялась сначала, то, освоив травоведенье…

В общем, у нас во дворце резко стали появляться зелёные и синие придворные, потом они стали подозрительно неловкими, слишком уж часто падали. Партнёры по танцам у неё менялись постоянно, больше двух занятий не выдерживал никто. В итоге она осталась заниматься с братьями, которые стоически терпели, а скорее участвовали в её проделках. Самое интересное, что придворных молодых мужчин это нисколько не остановило. Мне даже стало казаться, что раззадорило. Мужья стали ставки делать.

Весело было, безусловно. В столице был такой азарт в погоне за вниманием строптивой принцессы – не передать словами. Но время шло, дочка подросла, и мужья стали затягивать гайки, получая закономерный протест. Я же понимала, что будут у нас ещё проблемы…

Глава 2

– Принцесса Лефания! – неслось возмущение от учителя зельеварения мне в спину.

А что я могла сделать? Я понятия не имею, почему зелье взорвалось. Оно должно было всего лишь шипеть, по моим расчётам. Что с ним случилось, я не знаю. Как и с предыдущими. Меня обвиняли в подлоге, а я ничего такого не делала.

Ещё полгода назад всё было нормально. Я экспериментировала с разными травами. Именно они меня захватили, когда я поняла, что при множестве обстоятельств одна и та же безобидная травка может стать как красителем, так и отравой. И узнала я это чисто случайно.

– Юная леди, а зачем вы дали лошади недосушенную тапинку? – очень подозрительно спрашивал меня учитель по животному миру. Случился этот разговор почти два года назад.

– А что? Вон же целый тюк тапинки. Лошади же её едят, – не понимала я претензий тогда. Хотя и сама заметила, что конь после моей кормёжки стал каким-то нервным. Он постоянно перебирал копытами, жалобно ржал и пытался выбраться из загона. Но признаваться, что это из-за меня, не хотелось. Особенно если ничего особенного я не сделала.

– Да, только тюк с сухой тапинкой. И ей кормят исключительно кобыл. Жеребцам её не дают, Лефания.

– Почему?

– Эффект не тот. Тапинку жеребцам дают только с определённой целью. Поэтому не делайте так больше. А сейчас мы уйдём, не будем мучить животное, – подтолкнул он меня на выход, а я испугалась за коня.

– Что с ним сделают? Почему вы меня уводите? Вы же убьёте его? Я не специально. Я не знала, что нельзя, – к концу я уже кричала и рвалась назад в конюшню.

– Никто не будет вредить жеребцу. Просто вам, принцесса, не стоит видеть того, чего благодаря тапинке он теперь хочет. С животным всё будет в порядке.

– Точно?

– Абсолютно.

– А чего ему хочется? Почему мне нельзя видеть? – нахмурилась я, хотя вывести учитель меня уже успел.

– Понимаете, Лефания, тапинка – такая интересная травка, которая очень нужна в разведении животных. Свежую травку дают животным для молока. Благодаря её соку молока прибывает больше, и оно само по себе жирнее. Так молока хватает и для выкармливания детёнышей, и для надоев. А сухая тапинка сохраняет много важных микроэлементов, необходимых для вынашивания детёнышей. В холодное время года это важно, чтобы и малышу, и будущей маме всего хватало.

– Если она такая полезная, то почему коню от неё стало плохо? – всё равно не понимала я.

– Ему не плохо, – усмехнулся учитель, – Ладно, ты же уже почти взрослая, скажу. У животных мужского пола эта травка в подсушенном и сухом виде вызывает желание к спариванию. Понимаешь?

Я лишь кивнула, краснея.

– Свежая тапинка не имеет такого свойства, поэтому летом животные спокойно пасутся, а осенью их уже на поля не пускают. Ну или запускают с определённой целью.

– Я поняла. Больше не буду, – проговорила я. Сама же заинтересовалась такой странностью, как изменение свойств в зависимости от сушки. Так появилось новое и со временем самое любимое увлечение. В следующие полтора года я столько нового открыла для себя, а иногда и для преподавателей.

Отцы даже создали для меня отдельную оранжерею под обещание не разрушать дворец, не бросать другие занятия и предупреждать о весёлых экспериментах. Это отец Милон произносил заговорщически, намекая на резко изменивших цвет волос и местами кожи придворных. Это случилось год назад. И вот что-то резко случилось полгода спустя.

Многие мои зелья и отвары стали приобретать неожиданные свойства. И при этом я действительно всё просчитывала, заранее изучая травки отдельно и только потом смешивая их. Почему некоторые превращались в катастрофы местного масштаба, я понятия не имела.

– Опять нашкодили, принцесса? – перехватили меня крепкие мужские руки.

Резко подняла взгляд, готовясь вырываться, но передумала. Это был Татинкор, которого мама называла исключительно детским именем – Татик. Больше никто себе этого не позволял. А всё потому, что он давно уже не мальчик, которого мама вытащила из трущоб (да и самого этого района уже нет давно). Сейчас Татинкор – правая рука главного мага Шамбуры Панока Кираске. И есть все основания, что со временем именно он станет главным магом, поскольку уже сейчас сильнее Панока.

А ещё это был высокий мужчина под два метра ростом, с широкими мощными плечами и с мечом за спиной. И вот зачем такому сильному магу меч? Но я всегда робела в его присутствии. Сама его аура давила на меня, заставляя отводить взгляд от тонких губ, изогнутых в кривой улыбке, от проницательных карих глаз под изломанными бровями.

– Я не специально, – выпуталась я из его рук. Меня не стали удерживать. А вот голос учителя позади заставил вжать голову в плечи.

– Это надо же! Разнесла мне всю лабораторию и удирает. Негодница вы, а не принцесса. Это ж надо же!

– Разнесла? – усмехнулся Татинкор. – Прямо совсем?

– Большая часть помещения теперь пустует. Стол в щепки разнесло, – выдохнул учитель рядом.

– Цела? – приподнял моё лицо за подбородок Татинкор, осматривая его и вглядываясь в глаза.

– Цела, – сглотнула я, часто моргая. Вот не должны карие глаза пугать, а я перед ним как кролик перед хищником замирала.

– Слава Богине, что невредима. Мне бы миледи голову лично за вас оторвала, – выдохнул позади учитель, а меня опять отпустили. Я даже шаг назад сделала.

– Неправда. Мама добрая, – возмутилась я наговору.

– Ага, как же, – опять усмехнулся Татинкор.

– Вы просто не представляете, какой страшной женщиной может быть миледи, если её довести. А вы прямо смерти моей хотите, принцесса Лефания. Если не от ваших «чудесных» зелий, то от миледи.

– Я не знаю, что с зельями не так, – закричала я, топнув ногой в отчаянии, – я ничего лишнего не делала. Все ингредиенты до смешивания проверила, как положено.

– Ага, зелье само взорвалось. А до него запенилось, ещё раньше стало вонять так, что дышать было невозможно. И каждое зелье само? – упёр руки в бока учитель. А мне было так обидно, ну просто до слёз. Только реветь я не собиралась, тем более перед Татинкором. У него небось таких проблем и не было никогда.

– Подождите. Само, говорите, – произнёс он задумчиво. – И давно такое стало происходить? Раньше всё было в порядке?

– Да, балуется просто. Сначала парней перекрашивала. – И дались им мои первые проказы. Всю жизнь, что ли, помнить будут? – Теперь вот что-то новенькое планирует, а оно у неё из-под контроля выходит.

– Учитель, не наговаривайте на меня. Я делала усиленную формулу желудочной микстуры. Ничего особенного. И в мыслях не было, – надулась я.

– Желудочная микстура не взрывается, – не унимался он.

– Прекратите. Что вы, правда? Надо подумать. Зачем принцессе обманывать? – неожиданно встал на мою сторону Татинкор. Вот уж чего не ожидала.

– Вы мне верите? – воспрянула я духом, даже в глаза ему заглянула. Только на меня не смотрели, задумавшись.

– Пойдёмте со мной, принцесса. Мне нужно кое-что проверить, – махнул он мне. Я же в недоумении смотрела ему в спину, а потом перевела взгляд на учителя.

– Иди, а я опять убираться в лаборатории. Такими темпами мне новую скоро строить придётся.

Я припустила за магом, который даже не оглянулся, о чём-то усиленно думая. Мне же оставалось только идти за ним в ожидании чего-то особенного. И волнительно так было, будто чуда ждала.

Глава 3

Мы шли и шли коридорами дворца. И я даже поняла, что ведут меня в святая святых – мастерскую самого верховного мага. Теперь стало тревожно. Зачем нам к магу?

Татинкор без стука открыл дверь и спокойно вошёл, но стоило ему сделать пару шагов внутрь, остановился. Раздался женский «ой», а меня задвинули за широкую спину. Что там? Мне же не видно. У, вымахал – не обойти.

– Мог бы и постучать. Когда уже научишься? – раздался недовольный голос верховного мага, а мимо меня проскочила Ююка, с некоторых пор мамина личная помощница. До этого долгие годы была личной горничной, несмотря даже на беременности и семейные заботы. По её пунцовому лицу я поняла, за чем мы их застали. Теперь и я покраснела, хотя ничего не видела. А потом безответственной меня называют…

– Поздно уже. Неисправим, – в голосе Татинкора слышалась явная насмешка, а разведённые в стороны руки добавляли картине забавности. – Я к тебе кое-кого привёл.

Мужчина посторонился, пропуская меня в помещение. Я сюда ни разу не заходила. Слава шкоды бежала впереди меня, поэтому в эти комнаты мне был путь заказан. Стоило взрывать лабораторию учителя, чтобы сюда проникнуть.

Большое помещение, разделённое на две зоны: теоретическую и практическую. То есть часть комнаты была заставлена стеллажами с книгами по магии, между которыми уютненько расположились стол и три стула с мягкими спинками и сиденьями – видимо, чтобы магу было комфортнее творить. Вторая часть помещения содержала длинный, относительно узкий стол с мензурками, колбами, горелками и прочими атрибутами. Стены были заставлены шкафами, каждая полка которых была закрыта специальным заклинанием. Я знаю, потому что у учителя такие же. Эти шкафы специально защищены от любых напастей, включая злостных воров. Хотя какому смертнику вздумается воровать у верховного мага? Тут и у обычного средненького ничего не утащишь. Пробовала ради интереса. Хорошо быть принцессой, уши надрали моим братишкам, мне же только устное внушение было.

Кстати, сейчас братья впервые поехали знакомиться с невестой. А меня в Анузу не взяли. Сказали, что ухажёров у меня и здесь достаточно. А разве я виновата? Внешностью меня природа не обидела, а судьба ещё и титулом наградила. Вот и охотятся за мной. Тьфу. Приходится самой отбиваться. Ну и братики помогают по мере сил.

И вот сейчас я в том самом месте, где создается большинство новых артефактов с таким свойствами, что ранее никому и в голову не приходили. Это же… аж дух захватывает.

– Принцесса Лефания, – отвесил мне положенный поклон верховный, а вот Татинкор никогда этого не делает, – Что же, проходите. Думаю, причина серьёзная?

– Принцессу надо проверить на магию. Возможно, слабую или скрытую даже, – ответил на пристальный взгляд приведший меня. Вот сейчас и я не поняла. Какую такую магию? Меня? Но ни один из родителей не маг. Откуда взяться магии? Да и мне уже много лет для первых проявлений магии. Да и не было этих проявлений. Или?

– Поясни, – нахмурился верховный.

– Последнее время зелья принцессы приобретают не те свойства, что предполагались. При этом сама она утверждает, что ничего нового в них не добавляла и к странным свойствам не стремилась.

– Хм, интересно, – перевёл верховный на меня взгляд. – Лефания, подойдите ко мне, пожалуйста. Я только каплю крови возьму, не больше.

В полнейшей прострации я прошла к столу, протянула руку. Длинной тонкой иглой мгновенно мне проткнули палец и нацедили в колбочку крови. И там было явно больше одной капли. Но я ничего не стала говорить по этому поводу. Только палец в рот сунула. Учитель говорит, что с такой привычкой я себе заразу какую-нибудь занесу. А как я её занесу, если на мне чудо-артефакт, родовой, между прочим. Он меня, по-моему, от всего на свете защитит.

Так же молча я наблюдала за действиями верховного мага. Мою кровушку накапали в три разные склянки. Знать бы ещё, что должно случиться, а так пришлось просто наблюдать, как в первых двух мензурках кровь смешалась с заранее налитыми туда веществами. Панок их тряс, всматриваясь, и ставил назад. А вот в третьей что-то явно случилось. Надо сказать, что именно в третьей было налито больше всего. Зачем? Для чего? Не знаю, просто факт. И именно в ней что-то заинтересовало мага, потому что он долго всматривался, тряс, поджимал губы и поворачивал голову из стороны в сторону. Потом же и вовсе рванул к книгам. Прямо с колбой в руках. Мы с Татинкором лишь переглянулись, но остались на своих местах, не мешая. И если понятно, что от меня толку ноль в магии, то почему он оставался на месте – не знаю.

– Невероятно. Это очень интересно. Если так, то… это же какие перспективы, – слышались бессвязные высказывания от верховного. При этом он на меня не смотрел, только в книгу и в колбу, что периодически встряхивал. И что такого он там нашёл?

– Вы мне скажете, что там? – прошептала я, не выдержав.

– Жди. Скоро фонтан эмоций закончится, и он нам всё объяснит, – слегка улыбнулся Татинкор.

И правда, прошло не более десяти минут, которые показались мне вечностью.

– Лефания, с этого дня у тебя появится ещё пара занятий… в день, – объявил он мне, улыбаясь до ушей. Татинкор тоже заулыбался, косясь на меня. Мне же только губы пришлось поджать.

– А может, и больше. Посмотрим, как у тебя будет получаться, – всё с той же улыбкой, хоть и чуть увядшей, проговорил он.

– Ага, зачем мне спать-то. И не есть можно. Вон сколько времени сразу освободится, – буркнула я себе под нос, но была услышана.

– А вот это зря. Магу очень нужно высыпаться и хорошо питаться. Я поговорю с миледи. Скорее всего, на первое время тебе придется отменять какие-нибудь другие занятия. Магию надо срочно брать под контроль.

– Какую магию-то? – вздохнула я, не очень веря, что мне что-то сократят, скорее поторапливать начнут или зельеварение уберут.

– У тебя проснулась магия времени. Крайне редкая магия. Настолько крайне, что встречалась за всю историю мира всего у десяти магов. Плохо, конечно, что так поздно обнаружилось, но ничего. Королеве не надо быть великим магом, – на этом месте он горестно вздохнул, – а на достойный уровень мы со временем выйдем. Надо только учиться.

– Впервые слышу о магах времени. Что это? – нахмурился Татинкор.

– Не что, а кто, – попытался поднять палец вверх Панок, но зажатая до сих пор колба не давала ему это сделать. Он тут же её на стол поставил. – Магия времени очень плохо изучена, поскольку представителей такого дара всего ничего и одномоментно больше одного на весь мир не было. Просто зафиксировали как факт наличия. Я поищу книги о таких магах – может, что-то из их жизнеописаний найду. А вы пока идите позанимайтесь.

– Мы? – удивились мы одновременно.

– Конечно. Ты обнаружил, тебе и учить. Пока только основам и медитации. А я пошёл на поиски.

– К маме сначала сходите, – прокричала я вслед шустро убежавшему верховному. Вот в такие моменты начинаешь понимать, что он не настолько уж и взрослый. Всего на тридцать лет меня старше.

– Ну… – протянул Татинкор, вздыхая и смотря на меня как на великую кару. Так и хотелось язык показать, да не стала. Улыбка иногда бывает более обескураживающей. Поэтому я улыбнулась до ушей, чем заставила его вздрогнуть.

– С чего начнём? – потёрла я ладошки.

– С чая и теории. И не здесь, – закатил он обречённо глаза и направился на выход. Эх, а так хотелось здесь полазить, полистать книги. Наверняка же здесь куча всего интересного. И раз я теперь маг, мне можно. А меня опять уводят. Эх, не повезло. Значит, в следующий раз.

Глава 4

Родители были в восторге. Мама и отец Фрост, которые были в это время в Анузе с братьями, высказали мне всё по переговорникам (специальные артефакты для связи и экстренных сообщений). Вообще, это именно благодаря моей маме переговорники получили широкое распространение, а то до этого только письмом с гонцом новости получали. Я даже не представляю, насколько новость теряла свою актуальность за время такого путешествия. И даже путешествуют сейчас в самоходках, которые тоже привнесла мама. Мне рассказывали, что раньше они были совсем другими, запрягались лошадьми. Сейчас кареты передвигаются без лошадей вовсе, только на пропеллерах и магии. Хотя теперь в городах существует ограничение скорости, чтобы пешеходов не сбивать, но это уже нюансы.

Папа и отец Милон тоже пришли в восторг от такой новости, даже затискать меня попытались.

– Задушишь, и не будет у вас очередного крайне редкого мага, – прохрипела я из папиных объятий.

– Ты моё чудо, – поцеловал меня папа в лоб.

Вот вне семьи, когда нас видит кто-то посторонний, он себя так не ведёт. Для остальных он строгий и несгибаемый король, по лицу которого и не понять, что он испытывает. Зато стоит нам остаться без лишних ушей, маска безразличия и спокойствия слетает с его лица. На самом деле папа добрый и заботливый. Хотя в какой-то мере так можно сказать обо всех отцах.

– У нас уникальная жена. Разве можно было ожидать обычных детей? – посмеивался отец Милон, – И дай мне тоже обнять дочку.

– Ой, прям, – закатил папа глаза, при этом нисколько не обидевшись.

– И не стоит обобщать. Братьям вот не прилетело ничего подобного. Это мне и в королевы, и магом, – наигранно надулась я, хотя становиться серьёзной, взрослой и прочее мне действительно не хотелось, – Может быть, маги не могут быть королевами?

– Ха, вылетая мать. Она первое время тоже сетовала, что править государством не умеет, не хочет и вообще не рождена для этого. Если уж точно, то и рождена она в другом мире.

– Милон, – отдёрнул папа отца, но было уже поздно. Слова произнесены, и их не вернуть.

– Что? – подавилась я воздухом.

Минут пять они переругивались и даже успели с мамой связаться. Я же не говорила ничего лишь потому, что нечего было сказать. Просто хотелось спросить: «Это шутка?»

А дальше было покаяние от отца за незапланированную выдачу тайны и долгий разговор с мамой по переговорнику. И хотя я чувствовала, что она пытается сократить рассказ, мои вопросы снова и снова возвращали нас назад.

– Почему вы не рассказали мне этого раньше? – наконец-то сформировалось моё возмущение в членораздельное предложение.

– Потому что ты была малышкой, а несмотря на то, что у меня на руке имеется метка Богини, моё иномирное происхождение мы максимально старались не афишировать. Те, кто знает об этом, находятся под клятвой о неразглашении. И боюсь, что тебе тоже придётся её принести.

– Элен, зачем? – кажется, опять одновременно произнесли отцы.

– Затем, что не стоит распространяться об этом. Мало ли до чего додумаются маги. История этого мира уже знала сумасшедших магов, возомнивших о себе незнамо что. До сих пор весь мир последствия расхлёбывает. Спасибо, не надо мне такого. Хочу умереть, зная, что сделала всё для благополучия людей, а не стала концом мира.

Да, иногда мама была категорична. Я знала это, даже где-то в подсознании отмечала, что ни у кого больше не встречала такого. Только я списывала это на то, что сама по себе мало общаюсь с посторонними. И только сейчас я задалась вопросом: «А так ли это сложилось? Или родители оберегали нас от ненужных людей?»

– Я принесу клятву, но, мама, ты расскажешь всё более подробно.

– Обязательно, – я слышала в родном голосе улыбку, – но твои отцы отчасти тоже в курсе, особенно папа.

– Лена, вот зачем ты на меня стрелки переводишь? – возмутился папа. А отец Милон чуть ли не за живот схватился.

– Набрался от меня фраз. Вот и объясняйся с дочерью.

Скажу сразу, слушать об одних и тех же событиях от разных людей, пусть и самых близких, было странно. Оказалось, что отцы не только не сразу полюбили маму, но и папа вообще король по принуждению. Мама настояла, потому что уже и замужем за ним была, и даже я к тому времени родилась, а папа всё пытался откосить (тоже мамино выражение). И да, я знала о короле Бабене, что был вторым по старшинству королём, но почему-то никогда не задавалась вопросами.

Усечённая история моих родителей заставила меня впервые самостоятельно сесть за историю рода, которую до этого момента я считала скучнейшей и ненужной. А вот какие тайны может скрывать собственное семейство…

– Ваше высочество, принцесса Лефания, – кто-то рявкнул мне на ухо. Подскочила на месте, ударившись рукой о столешницу сверху, а ногами снизу, добавив ощущений при падении на диванчик в библиотеке.

Да, я уснула за чтением книг в библиотеке. Какого я не забрала их к себе? А всё просто. У себя в покоях я никогда бы их не прочитала, найдя уйму других и более интересных занятий. Именно поэтому, а не потому, что мне банально не разрешили выносить их из библиотеки, некоторые фолианты я читала тут. И тут же была жестоко разбужена.

– Братья закопают тебя, смертник, – закричала я раньше, чем успела сопоставить голос с его обладателем. Мозг тупо ещё спал.

– Да что ты? – прозвучало иронично откуда-то сверху.

– Маг-беспризорник, – вздохнула я сначала от облегчения, что личность знакома, а потом мозг проснулся. – Я не это имела в виду. Татинкор, я не то хотела…

– Я вас понял, ваше высочество. Приводите себя в порядок, и через полчаса жду в медитационном зале. Знаете, где он, или карту выдать?

– Знаю, – выдохнула я, не отводя взгляда от его закаменевшего лица, прекрасно понимая, что обидела мужчину.

Глупо вышло. И хотя я очень сомневаюсь, что он не знал о таком своём прозвище, слышать его лично вряд ли приятно. Попытаться оправдаться или объясниться? Возможно, но по выражению его лица было прекрасно понятно, что бесполезно. Надо выждать время.

Татинкор терпеливо раз за разом объяснял мне принцип простейших магических медитаций. Суть состояла в том, чтобы почувствовать эту самую магию внутри себя. Только у меня не получалось от слова совсем. Конечно, сначала меня грызло чувство вины за невольное оскорбление, потом злость на себя неумёху, а затем и на судьбу, подкинувшую мне такой жутко редкий и неосвоенный дар.

Прошло три месяца, а сдвигов никаких. Теперь и братья надо мной потешались. На них-то таких надежд не возлагали, а тут я – недоразумение всей семьи. Я даже отказалась идти на последние два занятия, ибо не видела смысла. Зачем? Я бездарность. Непонятно, зачем Богиня дала мне такой редкий дар.

– Можно? – вошла в мои комнаты мама, когда я в очередной раз скрывалась от Татинкора в собственном гардеробе. А всё дело в том, что при архиважных обстоятельствах посторонний мужчина мог войти не только в мои покои, но и в спальню, а вот в гардеробную и ванную не мог. Этим я и пользовалась внаглую.

– Конечно, можно, мам. Тоже будешь меня ругать?

– Не буду. А есть за что? – улыбнулась она.

– Каково тебе было в новом мире? – вдруг выдала я.

– А я уж думала, что и не задашь этого вопроса, – продолжала улыбаться она, присаживаясь рядом со мной на пол гардеробной. И с одной стороны – где это видано, чтобы королева сидела на полу, а с другой – сейчас, в конкретно этот момент, она была мамой одной непутёвой принцессы.

– Братья давно уже знают?

– Относительно, – вздохнула она. – Знаешь, в любом мире и при любых обстоятельствах всё относительно. Для кого-то ситуация патовая и безвыходная, для кого-то трудная, но решаемая, пусть и требующая жертв, а для кого-то вообще не стоит внимания.

– Вот понятнее совсем не стало, – нахмурилась я.

– Знаю, – улыбнулась мама, – мне было тяжело, но больше всего пугала неизвестность. Понимаешь, я же не знала, как здесь отнесутся к чужой душе в теле королевы. Это же не крестьянка и даже не простая аристократка. Опять же, отношения с королями ни у моей предшественницы, ни тем более у меня не заладились, мягко говоря.

– Тяжело, в общем, было, – вздохнула я, вообще не представляя себя на месте мамы. Что бы я делала в чужом теле? А в другом мире? Бр-р…

– Тяжело, но терпимо. Потом стало совсем плохо, но мы сейчас не об этом. Я хотела узнать о тебе. Татик плохо тебе объясняет? Может быть, поменять учителя? Знаешь, можно быть очень талантливым и сильным в чём-то, но совершенно не уметь донести свои знания и умения до других. Это отдельный талант. Возможно, Татик из таких.

– Я не знаю, – пожала плечами, – мне не с чем сравнить. Но если учесть редкость моей магии, то есть живых обладателей этого дара, кроме меня, нет, вряд ли кто-то сможет мне объяснить тонкости.

– Ну, у меня вообще нет магического дара, но, размышляя логически и применяя знания того мира, в котором родилась, я смогла помочь магам развить дар. Начиная с Панока, которому тогда не особо было что терять. И Татик тогда тоже подхватил мою идею. Тогда ещё совсем мальчишка с горящими глазами и детской верой в чудо, он смог быстрее многих добиться первых результатов. Так что, давай подумаем?

– Давай. С чего начнём? – улыбнулась я неуверенно.

Наверное, и во мне была ещё та самая детская вера в чудо, раз даже плечи расправились. А может быть, я верила не в чудо, а в маму?

– С начала. Я уже в курсе, что всё дело оказалось в твоих зельях. Они неправильно действовали.

– Ха! Вот именно, они действовали. Самостоятельно, без моего на то желания. Как улучшенный состав микстуры от желудочных расстройств может взрываться?

– Вот! Правильный вопрос. Что должно было в нём измениться, чтобы приобрести такие свойства? И мы сейчас не рассматриваем вариант твоего учителя, что ты специально заменила ингредиенты. Я тебе верю. Значит, изменилось что-то другое. Что?

– Я думала на эту тему, мам. И могу сказать тебе, что не знаю. Это надо пробовать опытным путём понять, что именно изменилось. А учитель не даст мне больше доступ в лабораторию.

– С остальными буйными зельями так же? Об их изменениях у тебя тоже нет догадок?

Я лишь тяжело вздохнула и покачала головой, признавая свою полную несостоятельность в этом вопросе.

– А знаешь, иногда надо идти от обратного. Попробуй найти в этих зельях что-то общее. Я не знаю, что именно ты делала и как именно, поэтому здесь не помощник, но что-то объединяющее все эти зелья должно быть. Иначе взрывались бы все твои зелья, а это не так.

– Интересная мысль, – задумалась я, – надо расписать состав всех зелий. Возможно, я что-то найду.

– Ну вот, уже что-то, – погладила меня по голове мама, как маленькую прям.

– Но, мам, какое это имеет отношение к моей неспособности почувствовать магию внутри? Может быть, верховный ошибся?

– Панок не мог ошибиться. Он просто не стал бы шутить такими вещами. Это во-первых, – коснулась она кончика моего носа, – а во-вторых, всё нужно делать шаг за шагом. Не научившись вставать и ходить, бегать не получится. Тебе нужно найти ту точку отсчёта, что толкнула твою магию. До этого же момента магия спала и никоим образом себя не проявляла. Более того, дар был настолько глубоко, что даже не отразился в цвете твоей крови в детстве, иначе бы ты уже давно занималась магией. А раз раньше этого не было, значит, что-то спровоцировало её всплеск. Нужно найти что!

– Хорошо, я тебя поняла, – подскочила я и, уже сделав пару шагов в комнату, обернулась. – Спасибо, мамуль. Ты самая лучшая.

– Это не так, но я стараюсь. Обращайся. Иногда надо взглянуть на проблему с другой стороны.

Я, в нетерпении проверить мамину идею, топталась на месте.

– Беги уже, – махнула рукой она и поднялась.

Полночи я вспоминала все взбунтовавшиеся зелья и старательно записывала составы. Только самого простого решения не было. Во многих зельях встречались одинаковые ингредиенты, но не во всех. Как говорит мама, «утро вечера мудренее». Поэтому я отправилась в постель.

Глава 5

Утром просветление не наступило. Татинкор отправил меня прямиком к верховному, поскольку сам зельями никогда не увлекался. Его магия работает несколько иначе.

– А как это – по-другому? – не удержалась я, ведь не до конца понимала, о чём он.

– Ну, как объяснить, – почесал он высокий лоб, – к примеру, есть сок, компот, кисель, а есть джем, сироп, варенье. Всё это получают из ягод и фруктов. Так же и с магией. Мана как ягоды, но только от тебя зависит, что ты получишь в итоге. Чтобы создавать артефакты и обогащать магией зелья, маны нужно мало, но точно в конкретное место, по капле, а может, и меньше. Моя сила густая, как джем или кисель, вырвать всего каплю крайне тяжело, зато подпитать кого-то я могу легче и менее затратно для себя, чем Панок. Зато он легко делает артефакты, а я боевые заклинания. Как-то так.

– Хм, – вздохнула я, чуть ли не лбом ткнувшись в двери святая святых верховного.

– Как вы вовремя, принцесса, – воскликнул тот, не успела я и рта открыть.

– Спасибо, – пробормотала тихо Татинкору, который распахнул передо мной дверь за секунду до её встречи с моим лбом. Он улыбнулся лишь краешками губ.

– Мне прислали очень любопытную книгу по магам времени. Я слегка её полистал и могу сказать, что это очень специфическая магия. Её и раньше до явного проявления не обнаруживали. Только и сами маги могли совершенно разные заклинания. Самый сильный мог повернуть время вспять почти на три минуты, так он смог спасти свою дочку от смерти. Он отмотал время назад и, уже зная действия убийцы, опередил его. Всего несколько минут, а жизнь спасена. Кстати, его дочь впоследствии стала первой королевой новообразованной Шамбуры.

– Ничего себе, – только и смогла я выдохнуть.

– Да, сама потом почитаешь. А вот самый слабый, как считается в книге, такого не только не мог – даже не мечтал. Он сушил травы.

Я ничего не сказала на это, ибо не поняла.

– Вижу, что не поняла, – усмехнулся верховный, – травы умирают, то есть сохнут. И в большинстве зелий требуются именно сухие травы. А сушка требует времени…

Под его проникновенным взглядом даже стало стыдно.

– Он ускорял время для определённой травы? – произнесла я несмело.

– Да. Но именно ускорял. Из сухой травы получить молодую и сочную он не мог. Никого не напоминает?

– Вы думаете, что именно это у меня получалось? Но я…

Дальше были несколько часов обсуждений и минимальных экспериментов, которые, конечно же, не увенчались успехом, потому что я не чувствовала свою магию.

Неделя прошла, а результатов не было. От отчаяния, не иначе, я попросилась в лабораторию к учителю зельеварения. Под подозрительным взглядом меня впустили и даже выдали ингредиенты. Я не стала мудрить или экспериментировать, готовила испорченное зелье, пытаясь хоть что-то необычное ощутить. И на третьем зелье, когда я вошла в раж, микстура стала меняться. Пытаться-то я пыталась, но вот что делать, если получится, не подумала. Только успела развернуться, чтобы убегать, как была перехвачена чужими руками.

– Отпусти, сейчас…

– Всё под контролем, принцесса, – прозвучало насмешливое и такое знакомое сверху. Подняла глаза на Татинкора, но он на меня не смотрел. Проследила за взглядом, чуть не окосела, потому что держали меня крепко. Неужели живое тело может быть настолько твёрдым?

Верховный с раскинутыми руками в стороны стоял практически у меня за спиной, а смотрел на моё зелье, которое просто застыло в плевке.

– Можете отпустить, бежать больше никуда не собираюсь, – проговорила я достаточно громко, чтобы меня услышали. Руки разжались лишь с секундной задержкой.

– Татик, ты видел? Видел, что она сделала? – с каким-то странным восторгом вопрошал верховный. Зато теперь я знала, что Татиком его зовёт не только мама. Это вызвало улыбку и заставило неосознанно оглянуться. Меня же наградили таким взглядом, что, если я посмею его так назвать, плевать он хотел, что я принцесса и, по идее, будущая королева. Бр-р… Не больно-то и хотелось.

– Что-то видел, но признаю: не понял. Слишком маленький был выброс.

Маленький! Да если бы не Панок, от этого помещения мало чего осталось бы. Но для него маленький. Я же навострила ушки.

– Выброс был капельный, но какой эффект. Лефания, не знаю, как ты это сделала, но попробую кое-что тебе объяснить, – вздохнул он уже не так весело, – Ты уже должна знать, что большинство трав и не только в разных состояниях имеют разные свойства. Впрочем, мы это уже недавно обсуждали с тобой. Так вот ты чуть ускорила время в самом центре зелья, то есть не во всём, а как бы точечно. Этот же состав в ускоренном времени приобрёл иные свойства и вступил в контакт с оставшимся зельем. И вот тут произошла реакция. Я пока не понял, почему она столь бурная, но… – Он опасливо оглянулся на зелье, что замерло под его заклинанием, но сейчас начало издавать странные звуки. – Сейчас нам надо бежать! – воскликнул он и первым же стартанул. Вот же!

Бег был недолгим, а в его конце меня слегка подтолкнула сзади. Вот же, он ещё и толкается. Развернулась, чтобы отчитать грубияна, но так и замерла с открытым ртом. А всё дело в том, что Татинкор стоял в дверях, спиной ко мне, а руками держал заклинание. В прямом смысле держал. Я видела, как из его рук медленно течёт малиновая дымка, которая втекает в плотную плёнку, что загородила проход от булькающего нечто. Хотя мы прекрасно знаем, что это.

Это было красиво. Завораживающе даже. Раньше я не видела магию. Со стороны не мага это всегда выглядело, как мужик что-то пробормотал, сделал или нет пасс руками – и что-то случалось. В лучшем случае человек видит заклинания стихий, скорее всего, из-за самих элементов. Ну, согласитесь, управление огнём очень яркое, такое пропустить невозможно. Но всё равно это другое. Эту мерцающую плёнку я бы и так увидела, а вот магию, которую он вливает…

Постепенно зелье успокоилось, а вместе с ним и Татинкор перестал питать барьер. Зато я, завороженная зрелищем, оказалась очень близко. Настолько, что его руки были у меня перед носом.

– Лефания? – настороженно обратился он ко мне.

– Что случилось? – тут же подошёл ко мне верховный.

– Это так красиво. Твоя магия малиновая, переливающаяся. И да, густая, – ответила я восторженно, даже не поднимая глаз.

– Ха, малиновая, – хмыкнул Панок.

– А ты раньше не видела магию? – Он всё-таки опустил руки. Хотя что уже, магия из пальцев уже не лилась. Просто руки.

– Нет, – ответила честно.

– То есть? А как же вы занимались? – удивился Панок.

– В смысле? Медитировали. Только я так и не обнаружила у себя источник, – насупилась я.

– Это я уже понял. Но почему ты не видела магию? – почесал лоб Панок, а потом озорно улыбнулся, и с его пальцев мгновенно сорвалось заклинание. Оно было слегка жёлтым и напоминало кляксу, летящую в меня. Рефлекторно я увернулась. Клякса шмякнулась в стену рядом с барьером, который тут же лопнул. Пузырящаяся белая и уже оседающая пена, в которую превратилось моё зелье, с чавкающим звуком вывалилась в холл, обдавая нас непередаваемым ароматом тухлятины.

– А давай покажем нашей принцессе магию. Что-то мне подсказывает: мы совсем не с того начали обучение.

Татинкор воспринял предложение индифферентно. Поднял руку, на секунду её задержал в воздухе, а потом на его ладони стала формироваться густая капля. Секунда, другая, и капля срывается с пальцев, растекаясь в тонкую ленту, обступает пену с краёв и как будто тряпкой стирает остатки моего зелья. При этом с пальцев Татинкора к ленте течёт тонкая струйка малинового цвета. А ещё через секунду после того, как он оборвал эту струйку, лента свернулась в клубок и истаяла.

– Всё ещё красиво? – раздалось за спиной насмешливо. Это я опять последовала за магией, оказавшись в лаборатории. Но я не успела ответить, потому что вокруг меня воздух переливался жёлтым. Я даже крутанулась вокруг себя.

– Очень, – выдохнула я.

– Не придирайся к девочке, Татик. Она впервые своими глазами видит магию. Думаешь, ты выглядел иначе? – посмеивался верховный.

– Я был ребёнком.

– А Лефания у нас взрослая. Ну да, ну да.

– Я взрослая, – почему-то меня задело такое отношение.

На моё заявление оба лишь закатили глаза.

– Так. Сейчас иди отдыхай или на занятия. Я не знаю, что у тебя там по расписанию, только без зелий и трав. Очевидно, что у тебя к ним слабость. А мы подумаем, как тебя учить.

А со следующего дня они стали ставить на мне эксперименты. Поскольку моя новая медитация снова не удалась, мне предложили учиться чувствовать магию. И конечно, для этого этой самой магией в меня стали швыряться. И они же умудрились убедить родителей, что заклинания абсолютно безопасны. Только приятнее от этого они отнюдь не были. В меня летели то сопли, то нечто булькающее, но чаще всего вонючее. И если я не успела увернуться, вся эта красота стекала по мне и вонь приходилось смывать в течение часа.

– Сестрёнка, ты опять пованиваешь? – насмехался надо мной Физон, подкарауливший меня у дверей.

– Благоухаю, – задрала я нос. Так уж учили. Даже если ты вляпался или оплошал, признавать это перед подчинёнными не то чтобы нельзя, но делать это надо с достоинством. Только это же Физон, мой братик, поэтому губы сами растянулись в широкой улыбке.

– От твоего неповторимого аромата аж глаза слезятся, – произнёс он с пафосом. Мы рассмеялись.

– Приходи часа через полтора. Пока я теперь это отмою…

– Как скажешь. У тебя точно больше нет занятий? А то знаю я, как ни придёшь к тебе – занята, – надулся братишка.

– Приходите. Никуда больше не пойду, – улыбалась я, предвкушая хулиганский вечер.

Да-да. Мы с братьями, которые считаются старшими, достаточно дружны. И даже то, что Нолан занял позицию старшего, мудрого и самого спокойного, развлекаться нам это не мешало. И ведь никто не признался, что идея с разноцветными ухажёрами была не моя, а Физона. А вот другими интересными состояниями (диареей, чиханием, насморком) этих искателей наградил Нолан.

Перед всем этим вышла очень неприятная сцена, которой я была свидетельницей. И только поэтому согласилась на издевательства над молодыми соискателями.

– Я тебя предупредил, – говорил тогда с некоторым высокомерием, которому, впрочем, нас специально обучали, Нолан, – отстань от моей сестры. Она ещё юна, даже брачного возраста не достигла. А если считать, что принцессе положено выходить замуж до двадцати пяти, то…

– Да что ты мне сделаешь? Скоро на неё начнётся настоящая охота. Никто не хочет упустить такой шанс. Слишком редко любой мужчина может стать королём. Ты хоть представляешь, насколько редко рождается принцесса? Это ты потерял от её рождения, и брат твой, а вот остальные…

– Лефания выйдет замуж только за того, кого будет любить. И это я тебе обещаю от лица всей семьи, – зло уже ответил Нолан.

– Отец сказал, что это ерунда. Влюбить малолетку в себя не надо много труда. А там уже король и не суть…

Договорить этот наглый тип не успел, потому что мой братик не обладает ангельским терпением. И хотя мама бы осудила (что она потом и сделала), слышать хруст челюсти мне было приятно. До слёз.

Старший брат всегда защищал нас с Физоном, пытался от чего-то отговорить, но никогда не выдавал. Мы считали его чуть ли не дополнительным охранником. Именно в тот момент я поняла, что он искренне меня любит. Странное доказательство? Да какая разница.

Я бросилась Нолану на шею, наплевав на то, что сама себя раскрыла.

– Фани, ты чего? Болит что? – пытался он меня отодрать от себя.

– Я люблю тебя, Нолан. Ты самый лучший брат, – шептала я, некрасиво шмыгая носом. Он же перестал пытаться отодрать меня, даже прижал к себе чуть крепче.

– Ты же моя сестра. Младшая, любимая, – шептал он мне на ухо.

Вот так год назад я осознала, что любима не только родителями и младшим братом… Глупо? Наверное.

– Надо будет всех бить – буду, – шептал он мне.

– Не надо. Тебя же накажут или сошлют куда. А как я потом без тебя буду? – всхлипнула я в последний раз. Наконец-то подняла глаза с его груди. Да, Нолан уже не уступал в росте и ширине плеч отцам. Физон был ещё не столь крупный, а Нолан уже мужчина.

– Значит, придумывай, как их отваживать. Но особо наглым я всё-таки буду объяснять, что к чему, не обессудь.

Вот так после того случая и тройного мозгового штурма мы втроём собрались у меня в комнатах и до поздней ночи строили коварные планы. А через два дня появились первые «счастливчики» – обладатели разноцветных шевелюр и соплей. Мне лично больше нравились наши «цветастые мальчики», но уж слишком опасное окрашивание. Ну, для меня опасное, потому что зелье нужно вылить непосредственно на голову. Одному вот в глаз попала, говорят, воспаление снимали. Конечно, к такой милой и общительной мне он больше не подошёл, но осадочек остался.

Зато зелье для чихания или насморка прекрасно действовало удалённо. Его нужно было аккуратно намазать на одежду незадачливого ухажёра, хотя и с рукой тоже был вариант. Просто жидкость на ладони вполне заметна, а вытертая о ткань, желательно о воротник, не так. В итоге зелье испаряется, мужчина им дышит какое-то время, я уже давно ушла, а он начинает безудержно чихать или сопливить. Но и здесь меня вычислили. Обидно…

– Ну как благоухание? – просунулась лишь голова Физона в дверь. В неё-то и полетела диванная подушка.

– Входи, оболтус, – послышался голос Нолана из коридора.

– Вот, перебиваю аромат цветами, – усмехнулась я, пытаясь держать лицо, что у меня плохо получалось.

На самом деле я давно отмылась. Братьев ждала в гостиной за накрытым столиком. Я любила фрукты, в отличие от устоявшегося при дворе мнения о пристрастии к пирожным. Последних сейчас не было, их просто никто из нас не любит. Для меня была целая миска винограда и черешни. Были, конечно, ещё и яблоки, и прочее, но это для полноты картины. Мальчикам были приготовлены мясные рулетики на любой вкус и цвет.

Ах да, для Нолана имелось с пяток персиков. Уж очень он их любил, но знали это только в семье. И ел он их странно, аккуратно, маленьким ножичком отрезая тонкие дольки, даже капли сока не проронив. Я так не умела, хотя честно пробовала. Наверное, талант…

– Красиво и вкусно. Это по мне, – вошёл всё-таки Физон в комнату. За ним тихо Нолан.

– Ну, рассказывай, как успехи?

– Это ты, Нолан, сначала расскажи, как поездка? Нормально, с подробностями. А то вернулись, а ничего так толком и не рассказали.

– А нечего рассказывать, – пожал плечами Нолан. Я перевела взгляд на Физона.

– Правда, нечего. Нас представили королям, королеве, принцам и принцессе. Шания ещё совсем маленькая, ей десять исполнилось. Зачем нас решили познакомить так рано – не понял.

– Просто чтобы познакомить. Мама сказала, чтобы образ невесты отложился в ваших головах.

– В наших головах и так умещается информация о том, что мы сосватаны давно. И что? Какая разница?

– Мама обещала, что неволить вас не будет. Не понравится Шиния, найдёте другую девушку, – нахмурилась я.

– С политической точки зрения, Шания идеальный вариант для нас, – взял слово Нолан.

– С политической, – закатила я глаза, – Вам с ней жить. Что? Не понравилась? Некрасивая?

– Фани, ей десять, – более эмоционально возмутился Нолан.

– Да на что там смотреть? – хмыкнул Физон.

– Ну так, в общем…

– Руки, ноги на месте, голова тоже имеется, – отвернулся от меня Нолан. И всё же странная реакция. Братик старший – более спокойный и рассудительный. Значит, чем-то не понравилась.

– Ну ладно. А чем вы тогда всё время занимались? – решила я перевести тему. Вдруг да и расскажут чего интересного.

– На балах мучились. День рождения будущей королевы как-никак. Днём ещё пришлось присутствовать на детских празднествах. Игры типа «кто самый ловкий», «кто самый меткий» и прочее, – передёрнулся Нолан.

Понятно. Он взрослый, ему такое неинтересно. Зачем его туда заставили пойти? Ладно бал, это обязательная часть. Я тоже вот их не особо люблю. Отцы ещё жалуются, что мама нас всех наградила отвращением к балам. Она же на них за это только зыркает строго. Что-то скрывают. Когда я спросила, мне ответили, что маленькая ещё.

Вообще, родители – странный народ. Как женихов присматривать, так уже почти взрослая, а как рассказать что-то интересное – маленькая. Интересно, это только мои такие или это в принципе общая черта?

– Да ладно тебе. Стоял тихо в сторонке, ни в чём не участвовал, – тем временем подхватил Физон.

– Это ты с детками играл. Сам ещё дитё.

– Что? – подскочил Физон.

– Мальчики, – крикнула я, зная, чем это всё может закончиться, – неужели не было ничего интересного? Вы побывали в другой стране. Мне вот по закону покидать нашу страну нельзя. Я никогда не смогу съездить в Анузу. Получается, что и у вас на свадьбе, если вы всё-таки женитесь на Шании, не смогу побывать? – ужаснулась я, – Вообще не познакомлюсь с ней даже?

– Ты говоришь глупости. Выезжать тебе, как и любой принцессе, нельзя только до замужества. Дальше никто тебя в передвижениях ограничивать не станет. Если захочешь и мужья позволят, хоть весь мир посмотришь.

– Ага, королева-путешественница. Смешно. Кто мне такое разрешит? – скривилась я.

– А ты поговори с мамой. У нас родители ещё молодые, могут править и править. А ты выйдешь замуж и поедешь путешествовать, – пожал плечами Физон, похоже даже не поняв, какую замечательную идею подал.

Глава 6

Следующий день, как и предыдущие недели, ничего нового не принёс. И я расслабилась. А зря.

Я наивно понадеялась, что вонючие заклинания прекрасно справились с мужским вниманием. Мне прямо дышалось легче. Целый месяц без назойливых приглашений на прогулку, завтрак и прочее. Один умудрился пригласить в поход по рынку. Это было настолько же свежо и неожиданно, насколько же и дико. Принцессу в торговые ряды. Что мне там делать? А вот подарки продолжили приходить. Большинство из которых были всевозможными сладостями, начиная с редких фруктов и заканчивая изысканными пирожными. Однажды мне прислали мой же портрет из бисквита и крема. Я была в растерянности, потому что есть себя было дико, да и отдать это творение на съедение прислуге, как я это делала с другими пирожными, тоже не очень. В итоге я просто приказала это выкинуть. Вот странные мужчины. Что он хотел этим подарком вызвать?

– Леди Лефания, позвольте проводить вас. После трудных занятий я готов вам подставить плечо поддержки и руку помощи.

Я успела лишь дверь тренировочного зала открыть, как наткнулась взглядом на поджидающего соискателя. Ужас. И улыбка эта натянутая, и речи льстивые. Вот с мамой никто так не разговаривает. Ей если и отпускают комплименты, то они максимально корректны и соответствуют действительности. А это…

– Я произвожу впечатление падающей от усталости? – выгнула я бровь.

– Что вы, – отлепился мужчина от стены, – вы ослепительны и полны сил. Возможно, даже согласитесь чуть прогуляться по саду?

Надо отметить, красивый, даже слащавый. Ровный овал лица, острые скулы, длинный прямой нос, голубые глаза и тёмные, слегка вьющиеся волосы, не обременённые укладкой. И можно даже было поверить в этакую небрежность, если бы не идеально сидящий костюм. Чёрные атласные прямые брюки, заправленные в начищенные до блеска высокие сапоги (и не жарко ему), белоснежная сорочка с небрежно расстёгнутой верхней пуговицей, открывающей кусочек чистой кожи чуть ниже ключиц, а в довершение камзол до середины бедра, под цвет глаз, с вышивкой чёрной нитью. Не слишком ли продуманный образ для небрежности?

А у меня было лишь одно желание при взгляде на него: раскраску волос нужно исправить под цвет глаз. Жаль, что ничего с собой не имелось.

– Я немного неподобающе одета для прогулки, – мило улыбнулась я.

– Что вы, – опять воскликнул он. Заело его, что ль? – Вы прекрасно выглядите. Легкая растрёпанность вам очень идёт. Хотя молодой леди всё идёт. Вы сами собой украшение.

– Интересное замечание. Неужели вы считаете, что леди не должна за собой следить? Что же её в таком случае отличает от служанки или горожанки?

Мужчина, который даже не представился, лишь поджал губы на пару секунд. Сам загнал себя в угол неуместной лестью. Да от меня сейчас так несёт, что мухи должны дохнуть, это не говоря уже о вороньем гнезде вместо причёски. Уворачиваться от заклинаний-то я научилась, но это заставляет побегать.

– Леди всегда должна быть леди. И никто не смеет её сравнивать с прислугой. Стать и вкус в вас с самого рождения, их видно всем и в любых ситуациях.

Выкрутился, да?

– Что ж, тогда смею заметить, что мне просто жизненно необходимо привести себя в порядок, дабы не позорить своим внешним видом благородную кровь. Прошу меня простить, – кивнула ему и улыбнулась.

– Я буду ждать вас в саду перед ужином, – донеслось вслед. Мне же осталось лишь зубами скрипнуть. И вот не первый он такой, а бесит каждый раз, как впервые.

Он думает, что такой умный, оставил последнее слово за собой, но это мы ещё посмотрим…

Приводя себя в порядок, я никак не могла отделаться от мысли, что проигнорировать приглашение будет слишком просто, надо что-то другое. И мне даже пришла идея.

– Добрый день, простите, не знаю, как вас звать, – мило улыбалась я шокированному мужчине. И было отчего. Он сам намекал на безразличие к моей внешности, точнее, к небрежности. Вот и получил.

Сейчас я вышагивала по садовой дорожке в кожаных облегающих брюках, заправленных в тяжёлые ботинки высотой всего до середины икры, а поверх была одета пышная розовая юбка из лёгкой и почти прозрачной ткани. Из такой же ткани на мне была блуза с рукавами-фонариками, прикрытая кожаной же безрукавкой. Выглядело это даже интересно, но настолько непривычно, что мужчина пару минут не мог подобрать слова.

– Эх, жаль, что ваше красноречие отказало, а я так старалась. – И невинно хлопаем глазками, не забывая отмечать реакцию прохожих. И что-то внутри ехидно потирало ручки. Мне нравилось. Такие лица не каждый день увидишь.

– Вы сногсшибающе выглядите, – впервые он сказал правду.

– Ах, полно вам, схватила первое попавшееся. Хотя уже понимаю, стоило принарядиться. Всё-таки такой видный мужчина на прогулку позвал, а теперь и не ведёт никуда.

– Вы просто не представляете, как я счастлив, что вы пришли. – И потянулся к моей руке, захватывая пальчики. – Позвольте исправиться и представиться. Лорд Мусакен Ванкурен к вашим услугам. – И поцеловал костяшки моих пальцев.

Почти полчаса он восхищался моим внешним видом, заботами и учёбой. Я уже устала держать улыбку на лице, мышцы щёк сводило. В итоге я попросилась присесть в беседке. Публику я уже шокировала, бдительность Ванкурена усыпила, вон как соловьём заливается.

– Ах, лорд, у вас в волосах листик, – приступила я к действию. И почему всегда срабатывает?

Мужчина тут же попытался пятернёй достать несуществующий листик, взлохмачивая шевелюру.

– Что вы! Только волосы спутали. Позвольте мне достать этого шпиона, – повернула я к нему ладошки, как бы показывая, что в руках ничего нет.

Мужчина чуть-чуть поколебался, трижды осмотрел мои руки и не нашёл повода отказаться. Настороженно он склонил ко мне голову. А дальше было дело техники. В каждом из моих перстней, которых я надела восемь штук на обеих руках, было своё зелье. Сами перстни выглядели красивыми, но массивными. Пока просто не получилось их уменьшить.

Лёгкое движение ноготка, и перстень открывается, проливая на пальцы бесцветную жидкость. Ещё движение, и эта жидкость распределяется на обе ладошки.

– Ой, вы только запутали его и даже сломали. Теперь надо кусочки вытаскивать, – приговаривала я, втирая зелье в волосы мужчины. И даже вытаскивала кусочки листика, который заранее сорвала с одного из кустиков во время прогулки. Последнее движение, и перстень без малейшего звука закрылся, а зелье было на месте назначения. Вот теперь я улыбалась искренне.

– Ну вот и всё. Вы столь же прекрасны, как и до этого.

Мужчина открыл рот, чтобы что-то ответить, как появилась служанка.

– Простите, леди. Время ужина. Вас ждут, – поклонилась она, не входя в беседку.

– Ой, как время пролетело в приятной компании. Спасибо за прогулку.

– Что вы. Это я благодарен вам за оказанную честь, – опять поцеловал он костяшки моих пальцев. Только на этот раз он чуть дольше задержался. Намекает, но мы непонятливые.

– Простите, мне пора. Матушка заругает, – подхватила я юбку и почти сбежала. А всё потому, что зелье начало действовать. И мне стоит быть намного дальше от него, когда он обнаружит изменения в собственном образе.

И ему не повезло вдвойне. Это усиленная формула. Цвет устойчив к различным воздействиям. А при некоторых попытках смыть зелье можно получить или иной цвет, или облысение. Неприятно, но это же волосы, вырастут новые.

Мой внешний вид удивил и родителей, ведь переодеться я не успевала.

– Я надеюсь, что ты приятно провела время? – спросила мама за столом, оглядывая меня.

– Вполне, – не стала я вдаваться в подробности, ещё не зная, какую подлянку для меня приготовили.

Глава 7

– Дорогая, через месяц у тебя день рождения, – как-то подозрительно мягко начал отец Фрост.

– Знаю. А можно в этот раз без балов? Или хотя бы сократить их количество до одного? – попыталась я откосить, хотя мерзкий червячок внутри говорил, что напрасно.

– Какая-то ты неправильная у нас принцесса, – вздохнул папа. – Всем девочкам нравятся балы, танцы, внимание, ухаживания, особенно когда эти балы в их честь. А ты…

– А она у нас ещё маленькая, – грустно вздохнула мама.

– И ничего я не маленькая, – надулась я, – Просто не нравится. Все эти расшаркивания, лживые комплименты, взгляды.

– Ты юная девушка, вошедшая в брачный возраст. Конечно, на тебя смотрят, пытаются обратить твоё внимание на себя, – вступил отец Милон.

– К чему вы этот разговор начали? – заподозрила я неладное.

– На празднества приедут принц Анузы Кализ и принц Икерии Понтер…

– Ну, пап, – взвыла я, – вы издеваетесь?

– Нисколько. К принцу Кализу я бы советовал присмотреться, а вот Понтер может быть опасен. Ты же знаешь, что наши отношения с Икерией натянуты. Даже локальные вооружённые конфликты на границе бывают. Конечно, короли Икерии каждый раз убеждают нас, что это личные неуёмные инициативы местных жителей, но мы же понимаем, что это далеко не так. Только отказать принцу в возможности поздравить тебя с днём рождения мы не можем. Поэтому за ним будут тщательно наблюдать, но и ты не теряй бдительность.

– Мало мне балы ваши терпеть, так теперь они ещё и опасными становятся, – ныла я.

Мне даже захотелось головой об стол постучаться. И опять мысленно вопрошать: «За что?»

– С каждым годом промедления будет хуже, – обрадовал меня отец Фрост.

– Почему это? – испугалась я.

– Пока ты не определишься с мужьями, а возможно, и после этого, желающие не иссякнут, а будут только прибывать.

– Зачем ты её пугаешь? – воскликнула мама, потянувшись через стол и взяв меня за руку.

– Я не пугаю, а предупреждаю. Она должна знать, что её ждёт. Так уж вышло, что ты не просто аристократка, которые сами по себе наперечёт и нарасхват. Ты будущая королева из королевского рода, а это значит, что выбрать себе в мужья можешь кого угодно. Ты не ограничена в своём выборе. Конечно, никто не думает, что ты посмотришь на пастуха или кузнеца, не способных в будущем управлять страной, но выбор в целом велик. А учитывая, что законом количество мужей ограничено шестью…

– Так вас всего трое. Что ж мама не выйдет ещё замуж? Ещё троих сомужей не хотите?

– Фани, – сжала мою руку мама, которую я тут же вырвала, вскочив со своего стула, – твоё поведение недопустимо. У нас другая ситуация. Я замужем за королями и королевой по праву рождения не являюсь.

– А мне повезло, – взмахнула я руками. – Зачем ты меня родила?

Я не стала больше ничего слушать. Выбежала из столовой. Хорошо, что была в ботинках, а не туфельках. Бежать было удобнее. В комнаты влетела, даже не замечая ошарашенных придворных и охрану. Бесят все.

Сначала хотелось броситься на постель и поплакать вдоволь, но вдруг передумала. Уже более спокойно я отправилась в свою оранжерею. Только здесь, среди растений и тишины, я могла себя чувствовать легко. Только тут мне всё было знакомо и приятно. Я сажала каждую травку, каждый цветочек и молодое деревце. У меня их было всего три, но были. Лианы будто тянулись ко мне листьями, кустики протягивали веточки, цветы приманивали яркостью. Здесь мне было хорошо.

Так, ходя среди всего этого зелёного великолепия, выговаривая им свои проблемы, я постепенно успокаивалась, а ещё понимала, что обидела маму. Она же не виновата, что я у неё родилась. Наоборот, мама всегда оберегала меня, любила, шла навстречу моим странностям.

«Захотела заниматься растениями? Быть с вечно грязными ногтями? Ах, будешь мыть, хорошо, тогда пусть будет оранжерея. Хочешь заниматься зельеварением? Зачем? Магия же есть. Если у тебя что-то болит, можно взять артефакт или мага позвать. Нет? Хочешь именно исследовать природные способы решения проблемы? Ну хорошо, только остальное не забрасывать».

Отцы тоже никогда дурного не советовали и не делали. Просто не могли понять, но они же мужчины, к тому же взрослые. Куда им понять подростка, желающего найти что-то своё? Это мама вон и в экономике, и в технике, и в политике разбирается. А ещё поёт и танцует. Меня тоже, конечно, научили и петь, и танцевать (куда без этого на балах), и играть на фортепьяно, хотя мне больше нравится гитара. Отцы говорят, что это от мамы. Она же лишь улыбается, но молчит.

Мне же самой очень нравится дикая природа. Когда мы с папой ходили в горы графства Монтеро, счастью моему не было предела. Деревья, трава, ручейки, пусть и редкие, а ещё пение птиц и шелест листвы. Красотища. А воздух! Какой вкусный там воздух! Не то что в столице и особенно во дворце. Здесь же нет настоящих запахов. Всё пропитано духами придворных, запахами еды, множества гобеленов и прочих деталей интерьера.

– Можно? – раздался голос Нолана среди тишины оранжереи.

– Нотации читать будешь?

– А подействуют? – уже намного ближе говорил он.

– Не знаю. Смотря что нового скажешь. И скажешь ли. – Тяжёлый вздох вырвался сам собой.

– Тогда я промолчу. Можно? Просто помолчать рядом? – заглянул он мне в глаза.

– Нужно, – улыбнулась я и упала в раскрытые объятия.

Только долго простоять молча мы не могли.

– Тебе нужно смириться уже с этим, Фани. Таково твоё предназначение. Ты родилась девочкой в королевской семье.

– Только я неправильная девочка, как говорит папа. Мне не нравятся балы и прочее. Мне милее тишина и природа. А от их экономики у меня голова болит и глаз дёргается, – жаловалась я.

– А я думал, что у тебя по всем предметам хорошие успехи, – в голосе Нолана чувствовалось искреннее удивление.

– Хорошие, но это же не значит, что это мне нравится. Я обещала маме хорошо учиться за это место и зелья. Это наша договорённость.

– Я даже не знаю, что тебе сказать, сестрёнка. Рассказывать, что со временем всё будет лишь ухудшаться, не буду. Ты уже должна была и сама это понять. Но я поддержу тебя и постараюсь защитить от совсем уж ушлых мужиков. Но замуж тебя выдадут. Вопрос лишь в том, за любимых или за навязанных?

– Вот же несправедливость. Простым аристократкам позволяют и до двадцати пяти лет выбирать, а мне только восемнадцать будет. А между тем желающие стать королями будут и после того, как мне пятьдесят стукнет.

– Ты собираешься становиться мамой и после пятидесяти? – усмехнулся Нолан.

– Ой, мадам Олорка стала мамой в восемьдесят два. И ничего. Крол уже помогает отцу на посту министра экономики. А ему, между прочим, девятнадцать всего.

– Жениха присмотрела? – насмехался он. Только стоило поднять на него глаза, чтобы понять, вопрос был серьёзный.

– Нет, что ты. Он же друг детства. Я его грязью обмазывала и на дерево за яблоками для него лазила.

– Ну, как ты сама заметила, он взрослеет не по годам. Сейчас его грязью уже не обмазать, а яблок он тебе со складов отгрузит столько, что не съесть.

– Это да. Но нет, жених из него…

– Ясно всё с тобой. Эх, такого парня упускаешь, – наигранно вздохнул Нолан, а у самого грудь ходуном ходила от сдерживаемого смеха.

– Просто даю ему шанс пожить…

Мы ещё долго вспоминали семейство министра экономики и его супругу, мадам Олорку. Мама очень дружна с ними. Ну и мы тоже. Это вообще на удивление нетипичное семейство, начиная с того, что у обоих это второй брак, а в первых они вдовцы. Долгие годы до этого у мадам Олорки не было детей. Никто и не думал, а тут на тебе. Мадам Олорка так мило краснеет, когда об этом заходит речь. В действительности получилось, что мадам Олорка впервые родила в семьдесят восемь, ровно через два года после свадьбы с графом Лурье, а второй раз пришёлся на её восьмидесятитрёхлетие. К слову, у графа Лурье от первой супруги есть дочь, единственная, что тоже редкость. Она, впрочем, давно и счастливо замужем. У неё уже четверо сорванцов, которые доводят окружающих до икоты. Особенно когда берут в свою банду младшего Лурье.

Всегда считалось, что впервые родить женщина может только до тридцати – тридцати пяти лет. А тут мадам Олорка попрала все возможные устои. Думаю, что многие мужья пересмотрели своё отношение к жёнам, так и не родившим ранее.

Сама же мадам Олорка неустанно благодарит Богиню за милость. Думаю, что и граф с ней солидарен, просто не афиширует этого. Ещё бы, граф Лурье служил при моих дедах и был лично с ними знаком. Моих давно уже нет в живых, а у графа младшему сыну четырнадцать. Это просто непередаваемо и неповторимо.

Самое забавное – видеть эту пару в общественных местах. В прошлом году мама потащила нас всех в театр. Так вот там основной ажиотаж, пусть и тихий, вызвали не короли со своим семейством в полном составе, а скромная семья графа Лурье. Мадам Олорка так изумительно краснела, что и не скажешь, что сотню разменяла. А уж как граф пытался приосаниться…

В общем, мы долго ещё о них говорили. Это прекрасно отвлекало от насущных проблем. Уводил меня Нолан почти насильно, когда я уже вывихивала челюсть в зевке. А наутро я пошла просить прощения за поведение. Только не вовремя опять.

– Можно? – спросила я, открывая дверь маминого кабинета, хотя и не услышала разрешения войти. И мне бы насторожиться, не лезть, но нет же… открыла дверь, заставая отрывок разговора.

– …что мне прикажете делать теперь? Кому я нужен лысым? – почти плакал отдалённо знакомый мужчина. Мельком встретила взглядом с мамой, которая заметила меня, в отличие от мужчины.

– Полагаю, что моей дочери вы не пришлись по вкусу. А волосы вырастут, но мы обязательно выплатим вам компенсацию за причинённые неудобства, – говорила мама, смотря прямо на меня.

Максимально тихо, как только могла, я прикрыла дверь и рванула прочь. Не хватало ещё вновь встретиться со вчерашним неудачливым ухажёром. И зачем он пошёл к магам?

– И чем же он настолько тебе не понравился? – спросила мама, стоило мне открыть дверь, дождавшись, когда он уйдёт.

– Слишком холёный?

– Ты меня спрашиваешь? Ты хоть понимаешь, что это ужасное поведение?

– Прости, я не подумала, что он к магам пойдёт.

– То есть за то, что облила его зельем, ты прощения не просишь? – прищурилась мама.

– Нет. Он сам виноват, – задрала я подбородок, хотя и сомневалась в своей правоте.

– И чем же он заслужил такое наказание?

– Ну, прости. Он меня подкараулил после занятий, а потом нервировал на прогулке.

– Чем? Чем нервировал?

– Лестью?

– Ты опять меня спрашиваешь? Милая, если ты думаешь, что я не замечаю, как тебе неприятно внимание мужчин, то ты ошибаешься. Я это прекрасно вижу. Оттого мне ещё страшнее за тебя. Неужели в твоём окружении нет ни одного, кто хоть чуточку тронул твоё сердечко?

– Есть, но это секрет. Да и не может там быть ничего, – покраснела я.

– Почему? Я не спрашиваю его имени, но хочу знать причину. – Мне показалось, что мама выдохнула с облегчением.

– Мы не подходим друг другу?

– Опять вопрос, – скривилась мама, усаживая меня на диванчик.

– Он взрослый, сильный, красивый… Не подходим, и всё.

– Всё, что ты перечислила, – это очень хорошо и подходяще. Так в чём проблема? – попыталась она заглянуть мне в глаза.

– Я не для этого пришла, – попыталась я увести тему. – Хотела извиниться за вчерашнее. Я была груба и несправедлива к вам с отцами. Знаю, что вы хотите для меня лишь лучшего. Даже не стали заключать мою помолвку в младенчестве, как с братьями. Я вам очень благодарна за это…

– Но ты всё равно противишься предназначению, – вздохнула мама, – Возможно, ты сможешь более конкретно сформулировать свои требования к кандидатам?

– Нет. Не могу, – ответила я, немного подумав. Вот чего не было, того не было.

– Знаешь, твои отцы тоже не сразу стали соответствовать моим предпочтениям. Точнее, они не показывали мне своих хороших качеств, а я не могла их разглядеть. Мы с отцами прошли те ещё испытания. Но мы смогли, преодолели наши преграды. И ты найдёшь тех самых. Просто дай мужчинам шанс. Смотри сквозь эту мишуру, через слова. Главное – поступки. Понимаешь?

– Ты про историю бабушки с дедушкой? – нахмурилась я. Мама рассказала историю своих родителей в другом мире, да и в этом тоже. Обе истории были пронизаны любовью и самоотверженностью.

– Ну, не в прямом смысле, но в целом да. Поступки определяют человека, а не слова. Говорить мужчины, особенно в этом мире, могут что угодно. А вот что делают? Смотри внимательнее.

– А отложить никак? – мизерный шанс, но стоило спросить.

– Нет, дорогая. Никто из нас давить на тебя не будет, но будь осторожнее. Поддаться на льстивые речи недолго, а вот жить с таким человеком может быть крайне сложно. Пойми, мы с отцами желаем тебе только счастья, поэтому не давим.

Я аж задохнулась от возмущения.

– Да-да, не давим. Если ты посмотришь вокруг, то заметишь, что девяносто процентов девушек к семнадцати годам сосватаны, а у некоторых уже назначены дни свадьбы. К двадцати годам все они уже имеют по одному ребёнку. Мы дали тебе целый год, но тянуть бесконечно мы не можем. Этот год превратился в сплошную переписку о твоей помолвке. И если так дальше продолжится, я сойду сума.

– Прости, – в который раз за утро повинилась я.

– Эх, ребёнок, что же с тобой делать?

– Понять и простить? – заглянула я в глаза маме. На что она по-доброму рассмеялась.

У отцов я тоже попросила прощения, стоически вытерпев допрос о парнях.

А там и месяц пролетел…

Глава 8

– Его высочество Кализ, принц Анузы! – прокричал глашатай. Можно подумать, мы тут ждём ещё кого-то. Чего так орать-то?

В тронный зал гордо прошествовал молодой мужчина, одетый с иголочки, но в то же время интересно. На его одежде было много различных акцентов.

Белые брюки и удлинённый пиджак. Казалось бы, что особенного? Но края пиджака отделаны чёрной тесьмой, на одном рукаве сразу несколько чёрных и красных вставок, а на другой руке и вовсе перчатка. Тоже странная, но надо разглядывать ближе, так не видно. Тёмно-серый пояс с красными и серыми лямками тоже привлекал внимание. И при этом мужчина был очень высокий. Рваная стрижка, глубоко посаженные голубые глаза под выразительными тёмными бровями, правильный нос и пухлые губы дополняли образ. Для себя я занесла его в чёрный список, как говорит мама.

Я определила его как ловеласа сразу. Ползала ахнули при его появлении. Конечно, часть женщин в зале замужем, часть девушек слюной изошла. Но и тем, и другим до шести мужей ещё далеко, так что…

Я вообще не знала ни одной семьи, в которой целых шесть мужей. Четверо есть в нескольких семьях министров и других приближённых, а вот больше не встречала.

Ну что ещё сказать? Безупречные манеры. Походка для его телосложения была лёгкой. Принц раскланялся с родителями, а вот на мне взгляд задержал. И хотя меня осматривали с явным интересом, что-то во взгляде отличалось от других мужчин. Как-то иначе он на меня смотрел, но что это было, я понять не успела.

– Рад познакомиться с вами, леди Лефания. И примите мои поздравления с восемнадцатилетием, – учтиво поклонился и поцеловал мою ручку Кализ. И не было задерживания или попытки перехватить взгляд, как это делали другие. Спокойствие и достоинство – вот чем от него веяло.

– Спасибо. И я рада приветствовать вас, лорд Кализ, – улыбнулась я, невольно отмечая, что не такая уж и наигранная моя улыбка.

На этом обязательная часть приветствия была окончена. Подарок принц, как и полагается, передал со слугами, так что теоретически можно было расходиться, но прибыл другой принц. На мой удивлённый взгляд в сторону родителей мне ответили таким же. Дело в том, что принца Понтера мы ждали только завтра утром. Предполагалось, что с утра мы его встретим, а вечером уже будет первый из трёх балов. Но принц, видимо, торопился.

– Его высочество Понтер, принц Икерии! – прокричал глашатай вновь. Мельком глянула на Кализа. И его хищная улыбка мне не понравилась.

Да, я понимала, что в этой гонке главный приз – я сама, но видеть рядом хищников мне не хотелось. Я сама, по сути, им не нужна, никому из них. Меня даже слегка передёрнуло от этого осознания.

Принц Понтер выглядел странно. Точнее, как обычный парень. Не было вычурности и лоска, не было кучи акцентов на одежде и тщательно растрёпанной причёски. Чёрные плотные брюки, тёмно-серая футболка со странным фигурным вырезом и чёрная же куртка. На ней, конечно, были некоторые декоративные элементы, тот же воротник, пуговицы или заклёпки, но они не смотрелись как нечто яркое и привлекающее внимание. Волосы средние, мама такие называет отросшими, зачёсаны назад, по бокам слегка растрепались. Правильные черны лица, которое было несколько шире, чем у Кализа, проще. И губы у него не такие пухлые, а вот глаза тоже голубые, но более яркие.

Этот принц тоже был воспитан и учтив, но всё-таки вёл себя несколько иначе. Улыбка была немного кривоватой, взгляд хитрым, а по моей ладошке провели пальцем, пока целовали. А на мой возмущённый взгляд лишь хмыкнули и нагло улыбнулись. Вот же.

Дальше шёл обед. Всё чинно и по строгим правилам. Мама во главе стола, по правую руку от неё отцы, по левую – братья и я по старшинству. Получалось, что я сидела ровно напротив папы, а вот дальше сидели принцы. Их специально посадили друг напротив друга, как бы приравнивая их статус, не выделяя ни одного из них. Так получилось, что по левую руку от меня сидел Кализ, а напротив него Понтер.

– Вы совсем не голодны? – вдруг между ничего не значащими разговорами за столом прозвучал вопрос сбоку. А я и не заметила, что ничего так и не поела, только в тарелке ковырялась. Физон с другой стороны от меня только хмыкнул, за что был наказан отдавливанием ноги под столом.

А тем временем от меня ждали ответа. А что сказать? Правду, что аппетит от всех этих церемоний пропадает? Посмеётся.

– Свеклу не очень люблю, – ляпнула я, хотя на самом деле это не так. Свекольный салат обожала, особенно с орешками, сыром и перепелиным яйцом.

– Жаль, она очень полезна. А вот моя сестрёнка не ест на приёмах, потому что путается в приборах. Я тоже так делал в детстве, чтобы не опозориться, – слегка улыбался он. И его ответ был странным. Хотя бы потому, что все аристократы делают вид, что ничего в этом сложного нет и они чуть ли не с пелёнок разбираются в двенадцати видах вилок и ложек.

– Я уже прошла этот период, – ответила я на этот раз честно.

– А мои младшие братья не заморачиваются. Всё едят одной ложкой или вилкой, – вступил в разговор Понтер. Ага, началась осада, поняла я.

– И им не делают замечаний? Они же будущие короли. Это недопустимо, – напустила я строгости. Физон рядом подавился, кажется.

Так и дальше продолжился откровенно странный разговор о поведении за столом. При этом мы сейчас как раз таки нарушали эти самые нормы поведения. Но зацепились. И только когда пришло время удаляться, я поняла, что второе съела полностью. Даже пару секунд удивлённо смотрела в собственную тарелку, пытаясь вспомнить не только когда всё съела, но и когда положила себе это. Не получалось. Опять Физон меня подкармливал.

– Ты раскормить меня решил? – выговорила я ему уже в своих комнатах, куда явились братья.

– С чего ты взяла? – удивился он, – Я ни при чём.

– Ага. А кто же тогда мне тарелку наполнял сегодня за обедом? И как только съела всё?

– А это твоя оплошность, сестра. Ты настолько увлеклась разговором, что даже не заметила, как Кализ за тобой ухаживал. Это он подкладывал тебе на тарелку вкусненькое, кстати обходя свеклу, – отчитал меня Нолан.

– Что? – выдохнула я, резко сев на диван. Хорошо, что он стоял рядом, не то прямо на пол села бы.

– То. Понтер ловко увлёк тебя разговором. Он тебе понравился?

– Нет, странный тип, – скривилась я.

– А со стороны так не скажешь. Большинство уже думает, что Понтер первый претендент.

– Вот ещё, – фыркнула я, отмечая, что в какой-то степени они правы. Языками мы зацепились, но ведь это ещё ничего не значит.

– Осторожнее с ним, Фани. Скользкий он тип, – добавил Нолан.

– Буду, – вздохнула я.

– Родители тебе объяснили, что при желании ты можешь попросить кого-то из них или обоих остаться погостить подольше? Ну, чтобы продлить знакомство.

– О! – чуть не схватилась я за голову. – Я не знаю, как мне пережить эту обязательную неделю, а вы про задержаться…

– Крепись, сестрёнка. Если нужна помощь, зови, – подмигнул Физон.

– Я бы посоветовал тебе присмотреться к Кализу, но знаю, что бесполезно. А вот с Понтером правда будь осторожна. Вам ещё не раз общаться придётся. В обязательной программе у тебя с каждым из принцев минимум один танец на каждом балу, а ещё прогулка по дворцовому саду. И это не говоря о том, что каждый обед будет таким же, как сегодня.

– Вот умеешь ты «обрадовать», – проговорила я недовольно.

– Какой есть, – развёл он руками.

– Просто переводи тему или переводи на нас. Он же заговорил о своих братьях, которых там не было. Ты же можешь спрашивать наше мнение, мы рядом. Так ты минимизируешь ваше общение. Если, конечно, сама этого хочешь.

– Да я бы вообще лучше на занятиях посидела, но отменили в честь таких событий. Хотя результатов по магии нет никаких. Вонять только меньше после них стала.

– Это да, – засмеялся Физон.

– А Панок с Татинкором тебе хоть что-то объясняют? Я не маг, конечно, но всё это мало похоже на обучение. Скорее тебя физически к чему-то готовят, – размышлял Нолан.

– К чему?

– Да ни к чему её не готовят, – пихнул брата в бок Физон, – я разговаривал с Паноком. Они стараются тебя на эмоции вывести. Как я понял, любая магия завязана на эмоциях и ощущениях. Именно поэтому сначала магов учат искать источник в себе, а потом контролировать и магию, и эмоции. У них даже экзамены так строятся. Учителя за время обучения изучают своих подопечных, а потом просто выводят их из себя. Разозлить или обидеть всегда проще. Поэтому и заклинания вонючие, пачкающие, липкие и неприятные. Они посчитали, что для девушки это будет ужасно, а ты оказалась нетипичной девушкой, не то что принцессой. Вместо злости или обиды ты учишься уклоняться и избегать их.

– То есть всё это зря? – взмахнула я руками.

– Нет, конечно. Теперь ты очень ловкая и быстрая, даже выносливая, но по-прежнему без магии.

– И что делать? – выдохнула я.

– Вот видишь. Ты очень быстро успокоилась, даже не разозлившись толком. Твои эмоции глубоко внутри тебя. Татинкор сказал, что, пока они не смогут вытащить эмоции наружу, магии не будет.

– Это просто ужасно, – почти плакала я. Ну что за несправедливость?

Вечер был странным. Малый приём для узкого круга. И состав тот же, что и на обеде, только никто за стол не садится. Фуршет. Зато наши аристократы вступили в игру «зааркань принца». Наблюдая за всеми четырьмя принцами (да, братьям тоже доставалось), я не могла не отметить доброжелательность Кализа, но при этом он как-то грустно смотрел на девушек. Понтер же напомнил мне петуха в курятнике. И это при том, что ему отдавали предпочтение меньше девушек. Зато мои братцы были в какой-то мере довольны. Я же скрывалась за колонной, хоть и не всегда.

– Если простоите здесь весь вечер, сольётесь цветом лица с колонной, – донеслось насмешливое справа. Испугано подняла глаза, встречаясь с Кализом, который протягивал мне тарталетку с нежнейшей начинкой из грибов и сыра. – Извините, если испугал, – слегка улыбнулся он.

– Ничего. Спасибо, – смутилась я, – вы всех девушек пытаетесь накормить?

– Только очень скромных принцесс. Остальные не скромные, – улыбнулся он шире.

– Остальным это нравится, – вдруг призналась я.

– А вам нет? Не нравится быть в центре внимания? Или приёмы?

– Ну, приёмы уже предполагают внимание. А тут ещё…

– Мы. Понимаю и не буду докучать. А съесть это всё же советую, – уже как-то иначе улыбнулся он и ушёл. Я даже в неверии из своего укрытия высунулась. Зря. Меня заметил совершенно не тот мужчина.

– Леди Лефания, вы прячетесь? – Понтер нарисовался – не сотрёшь.

– Перекусить решила. Да вот опять никак, – грубовато ответила я.

– Ой, я отвернусь, не переживайте, – подмигнул он, но отворачиваться не спешил. Я приподняла брови и даже чуть наклонила голову. Только после этого он закатил глаза и отвернулся. И вот когда мне вручили эту вкуснятину, мне непременно хотелось её съесть, а сейчас нужно, но не хочется уже. Вот же ж!

– А танцы не предполагаются на ваших приёмах? – тем временем решил Понтер поболтать.

– Нет.

– Жаль. Я бы хотел закружить вас в танце. Вы наверняка легки и изящны. Какие танцы предпочитаете? Медленные или быстрые?

– Никакие, но если приходится, то быстрые. Знаете фантир?

– Конечно, очень ритмичный танец. Но там же сплошные прыжки, – резко развернулся он ко мне, даже не спросив, съела ли я лакомство. Я-то запихнула в себя тарталетку, даже не почувствовав вкуса. Хорошо, что успела пропихнуть в себя.

– Зато сразу видно выносливого партнёра, – усмехнулась я. Терпеть не могу фантир. В изящных бальных туфельках не очень-то хочется поскользнуться на натёртом до блеска полу. А этот, с позволения сказать, танец ничего, кроме прыжков и разворотов, не предполагает. Так крутанёшься и влетишь в лучшем случае в гостей, в худшем – в стену или колонну. Бр-р. Не надо мне такого счастья. И это я ещё молчу о том, что такой ритм в принципе нужно выдержать. В связи со всем этим фантир танцуют всего раз за бал и очень смелые пары.

– Я хорошо танцую фантир, – расплылся Понтер в такой улыбке, что я уже прокляла тот момент, когда вспомнила о фантире. Ой-ой. Мне же буквально завтра и потом ещё два дня подряд предстоят балы. И хотя бы на одном из них будут играть фантир. А если этот тип выскажет пожелание, ему как принцу не откажут.

– Вам нехорошо? – схватил он меня за руку. Так и хотелось высказать, что таки да, плохо мне, но не стала. Мало ли как он опять мои слова вывернет.

– Ах, Лефания, что же вы… – прощебетал нежный голос со спины, – спрятались. Ой, лорд Понтер, – тут же присела в реверансе девушка, за спиной которой на некотором расстоянии наблюдал за нами Нолан. Одного взгляда хватило, чтобы принять спасительницу.

– Я совершала ужасное, – заговорщически прошептала я, делая большие глаза, – съела вкуснейшую тарталетку. А то вина налили, а поесть ничего не успела.

– Ой, идёмте, конечно. Так же и плохо стать может, – схватила она меня под локоток. – Простите нас, лорд Понтер.

Даже не пытаясь сделать вид, что ждёт его ответа, она увела меня. Это потом в моих покоях Нолан отчитал за оплошность. А уж когда о фантире узнал, за голову схватился. Потом и мама заходила, как всегда успокаивала, наставляла.

Утро ознаменовалось приглашением на прогулку. И не одним. И если своих подданных я могла спокойно проигнорировать, хотя мне влетает за невежливость, то с принцами такое не пройдёт. И хоть я и понимала неизбежность данного мероприятия, легче или приятнее не становилось. Или… вру, встретиться с обходительным Кализом мне захотелось. Но все мои метания прекратились, когда горничная мне дополнительно вручила расписание на эти дни. За меня уже всё решили…

Сегодня запланирована экскурсия по дворцу, парку и прочим дворцовым полезностям. И в этом будут участвовать не только я с принцами-гостями, но и братики. Вот они и будут отдуваться…

Это интереснейшее мероприятие запланировано до самого обеда, а после время на подготовку к балу. Так что относительно свободный день.

А вот на завтрашнее и послезавтрашнее утро запланированы свидания, официально прогулки. И имена моих спутников давно известны. От меня требовалось только установить порядок. На завтра оставила приятное – принц Кализ, а уж потом и Понтера можно будет потерпеть.

После всех балов, то есть на пятый день их присутствия, предполагается поход к магам с обменом опытом. Ага, всё самое интересное наши маги припрятали уже, а принцы не маги вовсе. Абсолютно бесполезное мероприятие. Хотя так могут меня вывести на чистую воду. Мы же не афишировали найденный редчайший дар…

И на шестой день гуляний принцы должны покинуть наше негостеприимное общество. Жду не дождусь.

Глава 9

Как я и предполагала, братишки оттянули на себя внимание гостей, даже в какой-то степени было интересно, потому как именно они и были гидами. Только если Нолан сдержанно и воспитанно вещал об истории создания нашего дворца, парка и вообще столицы, то Физон рассказывал о собственных проделках в тех или иных коридорах. Конечно, частенько в них фигурировала я, но постепенно я перестала стесняться и краснеть, втянулась. К концу прогулки совсем расслабилась и даже открыто смеялась.

– И всё-таки вы не любите приёмы, – улыбался Кализ, смотря на меня.

– Безумно, – пошевелила я бровями, – люблю их.

– Зря, на балах и приёмах тоже можно повеселиться, – тоже улыбался Понтир. Только его улыбка не была доброй и открытой, как у Кализа.

– Что вы. Она умеет веселиться и на балах. Просто подзабыла. Несколько лет назад она так повеселила всех присутствующих на балу, – произнёс Физон мечтательно.

– Прекрати. Не надо это рассказывать. Это случайно вышло, – попыталась я остановить брата, но только разогрела интерес слушателей.

– Что же наша милая принцесса могла такого сделать? – прищурился Понтир, будто нашёл искомое.

– Уверен, что это просто детская шалость, – произнёс Кализ.

– Ха. Шалость явно удалась, – улыбался Физон, а мне хотелось сквозь землю провалиться. – Это сейчас Лефания красавица, а тогда была не очень…

– Что-о-о-о? – возмутилась я.

– Ой, ладно, – махнул тот на меня, даже Нолан попытался его остановить, но куда там. Брата понесло: – Она росла с нами и лазила везде с нами же. Причёски на ней не особо держались. Вот и выглядела не как принцесса, а как настоящий сорванец. И однажды, как раз перед очередным балом, когда все дети играют в зимние развлечения, одна леди сделала ей едкое замечание. Скажем так, отчитала за неподобающий вид и поведение, довела её до слёз, за что и поплатилась. Она взяла из аптечки, так мама называет экстренный ларец, сразу несколько зелий – конечно же, не разобравшись, что это и от чего. Она пробралась на кухню и посыпала этой смесью все пирожные. Удивительно, что ей в какой-то мере повезло и ни одно зелье не имело окрашивающего или иного эффекта. Так что эти сдобренные пирожные подали на фуршетные столы. Пирожные там очень маленькие, поэтому и эффект достиг своего пика только к середине бала, когда вовсю уже шли танцы. Весело было, короче…

– Ничего весёлого, – хмуро добавил Нолан, – зелья соединили и частично изменили свои свойства. Большинство женщин или стошнило, или они резко побежали по нужде, но были и те, кто покрылся сыпью и даже изменил цвет лица.

– А я бы посмотрел на такой бал, – усмехался Понтер, чем совсем не удивил. – А вы затейница, Лефания.

– Ничего подобного. Просто разозлилась. Мне до сих пор стыдно за всё это, – хмурилась я, отводя взгляд. И уж никак не ожидала лёгкого прикосновения к пальчикам.

От неожиданности я даже дернулась, но меня касался не противный Понтер, а Кализ.

– Я уверен, что вы раскаиваетесь. А ещё вас наверняка наказали за такой вопиющий проступок. – И вот не было в его голосе ни капли насмехательства. Или я вдруг захотела поверить в это? Кошмар, мама была права, когда говорила, что однажды мне понравится мужчина. Ужас…

– Лефания, не переживайте так. Всё уже в прошлом. Кто не шалил в детстве? – обеспокоился Кализ. Видимо, ужас отразился на моём лице.

– Только этот случай совсем не то, чем стоит гордиться и вообще озвучивать, – вывернулась я, предупреждающе глянув на Физона.

– Не беспокойтесь, принцесса, мы вас не выдадим, – заговорщически пошевелил бровями Понтер. При этом ни понимания, ни сочувствия в его взгляде не было. С каждым проведённым мгновением я всё больше убеждалась, что родители правы. Этот мужчина даже если не опасен, то неприятен уж точно.

Как я была благодарна слуге, пришедшем известить о том, что запланированное время экскурсии окончено и всем нам стоит отправляться готовиться к предстоящему балу, – не передать словами.

– Ещё раз такое обо мне расскажешь – и покрываться пятнами будешь уже ты, – пригрозила, прошипела я Физону, проходя мимо.

Рутинная подготовка к балу не занимала мысли совершенно, ибо всё необходимое (платье, туфли, украшения и причёска) выбраны, а уж вымыться и натереться всякой всячиной ничего от меня не требовало. Зато внутри я всё ещё негодовала на Физона. Вот уж чьё поведение не соответствует принцу. В таком свете меня выставить…

Начало было церемонное, как и полагалось. Первый танец был за королевой и королями. Меня, если честно, всегда завораживало, как танцуют родители. Мама сказала, что они не выбирают специально ни музыку, ни моменты смены партнёра, хотя я думаю – лукавит. Ну не могут люди так подходить друг другу, что кажется, будто не они следуют за музыкой, а она за ними. Нежные и в то же время ритмичные движения танца с отцом Фростом меняются на лёгкие или страстные (да, такое мои родители тоже танцуют) с отцом Милоном, а потом приходит своего рода смесь – танец с папой Ифором. Может быть любая другая комбинация, я не раз видела, но каждый раз они настолько гармоничны, что глаз не оторвать. И пусть я относительно недавно допущена до балов, ни разу не видела, чтобы хоть кто-то посмел начать танцевать вместе с ними, хотя правилами этикета это совсем не запрещено.

– У вас удивительная мама, простите, королева, – подошёл ко мне Кализ, – они не танцуют, они…

– …парят, – дополнила я, повернулась и встретилась взглядом с принцем. И вот всегда считала глупостью, когда девушки говорили «утонула в его глазах». А поди ж ты…

– Вы подарите мне следующий танец?

– Конечно, – даже мысли не возникло отказать. Что со мной? Это же очередной искатель пути к трону. Так почему я не сопротивляюсь?

И как же «неожиданно» объявили следующий танец, который, к моему облегчению, оказался медленным. Мы не говорили, хотя была такая возможность. Только смотрели в глаза, не отводя взгляда. Я ощущала его прикосновение к своей талии, несмотря ни на что. И собственные руки почему-то очень захотели сдвинуться на неположенное им место. Держалась из последних сил.

– Благодарю. – Положенный поклон, поцелуй костяшек, но взгляда не отвёл. Сердце в груди глухо билось о рёбра. Нет, нет…

– Я… – успела лишь выдохнуть я.

– Позвольте следующий танец украсть у вас, – нарисовался Понтер.

Этот танец был совсем другим. Напряжённым – от движений до попытки поговорить. На таком темпе это проблематично, но принц пытался, и игнорировать его было нельзя, а так хотелось…

И впервые я была благодарна этикету. Всё дело в том, что на второй танец с тем же мужчиной должна была пригласить исключительно девушка. И Понтер этого не дождётся. Это потом я проанализирую ситуацию и пойму, что это было ошибкой, а пока…

А пока я протанцевала пару танцев с братьями (их спасая от поклонниц), потом пару ещё с местными аристократами. Честно говоря, я даже не запоминала, с кем танцую и о чём говорю. Машинально я искала взглядом Кализа, не замечая, насколько внимательно за мной наблюдает другой принц…

Только скандала не случилось, что успокоило мою ещё не закалённую в дворцовых интригах душу.

Следующий день был удивительно приятен. Прогулка (читай – свидание) с принцем Кализом оказалась удивительно лёгкой, хотя где-то внутри я уже ждала намёков и настаиваний. Не было ничего из этого. Меня проводили в беседку при дворцовом парке. Гуляющие «случайно» вокруг напрягали, но буквально за несколько минут общения с Кализом ушли на задний план.

И вот спросите меня, о чём мы говорили, – не вспомню. О его проделках, а потом уже о слежке за сестрой. Он даже со своей стороны рассказал мне о визите братьев в Анузу, о реакции Шании на них. Вот это я помню точно. Он ещё сказал, что я реагирую на попытки ухаживаний так же. Сначала я хотела обидеться на сравнение с десятилетней девочкой, но передумала. Он стал описывать, как она их сторонилась, пыталась сделать пакость, хотя они и не проявляли к ней никакого интереса. И вот в его словах я действительно узнала себя. Кализ сказал, что это нормальная реакция на навязанные отношения. С возрастом должно прийти и осознание, и принятие.

Этот разговор заставил немного задуматься о своём поведении. Только внутри всё равно был протест. Меня категорически не устраивало, что мои собственные ощущения и желания не учитываются. Пришёл возраст – должна выйти замуж. Почему? Почему именно сейчас? Что случится позже? Хотя на последний вопрос, кажется, я сама могу дать ответ: я сойду с ума от желающих трона.

На минуту представила толпы осаждающих меня мужчин и содрогнулась всем телом. Кошмар…

Второй бал был в некотором роде более творческим. То есть на нём допускались всевозможные самовыражения (в рамках разумного). Дамы пытались удивить нарядами, мужчины, как ни странно, выбирают издевательства, в смысле эксперименты с причёсками. Почему-то так сложилось, что дамы не рискуют шевелюрой, а мужчины не готовы ходить в чём-то непонятном. Так и получилось, что сильный пол если не стрижётся экстремально, то заплетается точно. Встретить мужчину с уймой вплетённых украшений или артефактов на таких балах уже не редкость. Интересно, что вне бала они никогда так не наряжаются.

А задала эту моду, конечно же, моя мама, которая в самом начале отношений с отцами являлась в таких нарядах, что окружающие забывали, как дышать. И это я не придумала, это слова отцов Милона и Фроста. Только сама она давно умерила пыл в попытках шокировать людей. Теперь её наряды ограничиваются огромным вырезом (разрезом), длиной или вставками. Чтобы всё это было в одном платье, я ни разу на ней не видела. А вот некоторые девушки соединяют, что, по-моему, выглядит вульгарно. Конечно, они это делают, чтобы привлечь в себе внимание обеспеченных мужчин, ибо других на королевских балах и не бывает, но не так же.

Сегодня у мамы было почти классическое платье, если бы длина передней части не открывала колени. В остальном нежнейшая ткань сливочно-кремового цвета, расшитая сверху вниз увеличивающимися в размерах цветами, но зато уменьшающимися в количестве. Такая красивая, нежная и сильная. Сама залюбовалась, что уж говорить об отцах.

– Милая, запомни, никаких дополнительных мужей мы не потерпим, – прошептал отец Фрост ей на ухо, но именно в этот момент в нашей комнатке образовалась тишина. И все услышали то, что не предназначалось нам.

– Родители, – закатил глаза Физон. Нолан лишь пихнул того в бок.

– Ага, посмотрю на тебя, когда ваша Шания вырастет в красавицу, от которой сложно будет взгляд оторвать. И ты такой будешь далеко не один. Тогда будет моя очередь глаза закатывать, – посмеивался отец Милон, а сам обнял маму с другой стороны.

– У них сестра выросла пока в красавицу, а они плохо потенциальных женихов разгоняют, – добавил папа. И хотя губы улыбались, глаза были серьёзны.

– А Фани и не замужем ещё. Ей не только можно, но и нужно, – не остался в долгу Физон.

– Нам бы Понтера от неё отогнать, – более задумчиво осмотрел меня Нолан.

– Что? Что не так? – не поняла я недовольного взгляда.

– Не обращай на них внимания. Ты прекрасно выглядишь, – махнула на них мама и даже отогнала отцов, подойдя ко мне и обнимая.

– Прекрасно, не спорю. Но в таком платье она не сможет нормально танцевать, а значит, Понтер будет допекать её целый вечер.

Вот теперь я чуть не взвыла и даже в надежде переодеться посмотрела на маму. Только она покачала головой.

– Раньше надо было об этом думать.

– Вспомни, чему я тебя учил. Ты будущая королева, – проговорил отец Фрост.

Если быть точной, то отец учил меня держать лицо. Безэмоциональное заносчивое лицо. Он говорил, что, если твой собеседник не показывает своих эмоций на все высказывания другого собеседника или игнорирует его полностью, это дико нервирует людей. Как закономерный итог – они сами прекращают бесполезный разговор и удаляются.

Только чем это мне поможет? Ну проигнорирую я его сегодня, завтра-то мне с ним на прогулку идти, а потом ещё один бал.

Я тяжело вздохнула, тем более что королей предупредили о выходе. Придётся действовать по ситуации.

Эх, жаль, что я выхожу на публику через пару минут после мамы и ни разу так и не смогла оценить реакцию (настоящую реакцию) придворных. Но мой выход тоже не остался незамеченным.

Вместо привычных нежных и частично пышных нарядов сегодня на мне было узкое платье с юбкой в пол и клёшем от колена. Правого рукава не было, а вырез начинался почти от левого длинного рукава, наискось закрывая полностью грудь и уходя под руку. Само платье было двухслойным. Нижняя ткань, плотная и однотонная, служила основой. Верхняя прозрачная ткань так же, как и у мамы, была расшита, только у меня не цветы были. Моя вышивка ассоциировалась с замысловато изогнутыми водорослями. Финальным, но далеко не самым простым элементом был изумрудного цвета шлейф, начинающийся с задней части пояса и стелющийся за мной почти на метр.

Таким платьем, только когда планировали его, мы решили показать, что я выросла и больше не маленькая девочка, а юная принцесса. Надев его у себя в покоях, я долго смотрела в зеркало и не узнавала в отражении совсем взрослой девушки себя. Не чувствовала я себя вот такой.

Я бы не сказала, что по залу пронёсся восторженный вздох (после мамы-то), но многие мужчины смотрели на меня заинтересованно. И вот под этими взглядами я и чувствовала себя не в своей тарелке. Пришлось выдохнуть, на мгновение только прикрыть веки, вспомнить науку отца и сделать непроницаемое лицо. В конце концов, мы собирались представить меня взрослой, да будет так.

Решительно подняла взгляд, обвела первые ряды, прошлась по оценивающим исключительно мужским взглядам, встретилась с пожирающим взором Понтера (кажется, сегодня я вызвала у него ещё и мужской интерес, от которого меня передёрнуло внутренне) и с восхищённым Кализа. Вот последний был приятен, прямо на душе потеплело. А потом я увидела и Татинкора, слегка улыбающегося мне или своим мыслям – не знаю.

Маг, в отличие от повседневности, выглядел с иголочки. Не было его незаменимых высоких сапог с замысловатой шнуровкой, как и брюк, в них заправленных, а также обычной его удлиненной туники, подпоясанной особым широким поясом со вшитыми артефактами. Сейчас это был мужчина-загляденье. Начиная от классических туфель, простых прямых брюк и белоснежной сорочки и заканчивая двубортным сюртуком с бордовой каймой. Ничего особенного, но в это мгновение я посмотрела на него иначе, он просто был другим.

– Леди, – прервал мои разглядывания Понтер, – позвольте заметить, что вы великолепны. Чуть не задохнулся от восхищения.

– Аккуратнее с дыханием. Вокруг вас столько прекрасных девушек, что вы действительно рискуете быть поражённым, – слегка улыбнулась я, стараясь делать это снисходительно.

– Девушек много, но вы затмили их всех. – Он не отпустил и поцеловал мою ручку вторично, что уже было нарушением этикета.

– Полно вам, льстец вы хоть и искусный, но я прекрасно знаю, что до мамы мне далеко.

– Что вы, как можно. Её Величество Элен бесподобна и неповторима, но уже взрослая и замужняя дама, – наигранно вздохнул Понтер.

– У женской красоты есть возраст? – И зачем я опять зацепилась с ним? Знала же, что нельзя этого делать, маску натягивала, а нет же.

– Конечно. Женщина как цветок. Сначала на тоненьком стебельке появляется молодой зелёный бутон, и ты знаешь, что он обязательно превратится в прекрасный цветок, но не сейчас. Потом бутон становится больше, растёт, набирает силу и вот начинает распускаться, появляются только самые краешки лепестков. Ты замираешь в ожидании. А вскорости лепестки раскрываются, но не полностью. Молодой цветок как свежий ветер, как дыхание. Он мимолётен, потому что скоро раскроется в полную ширь, станет цвести и дарить наслаждение взору. И цвести он будет намного дольше, чем распускался. А увядает он также быстро. Раз, – он щёлкнул пальцами, – и перед тобой уже не бесподобный бутон, а завядшие лепестки с сухими краями, которые очень быстро начинают опадать, оставляя лишь сердце.

– Как красиво вы всё описали, – постаралась я скрыть своё удивление, ведь не ожидала от этого хама подобной речи.

– Всего лишь наблюдение, – пожал он плечами. Лёгкая улыбка не сходила с его губ. Он больше не склонялся над моей рукой, даже отпустил её во время речи, пусть и не сразу. Но взгляд – он мне не нравился. Чем? Не знаю. Просто ощущение. Будто муху разглядывает и решает: убить сейчас или лень пока, оставить ещё поиграть?

– В таком случае, – приподняла я одну бровь, вновь возвращая независимое и почти не заинтересованное выражение лица, – исходя из вашего описания, я раскрывающийся бутон? – Согласный кивок и довольная расплывающаяся улыбка. – А королева – полноценный цветок, – снова кивок, – которому скоро предстоит увянуть? Интересная точка зрения на взросление и старение. Я обязательно поделюсь с королевой оригинальной трактовкой. А сейчас прошу меня простить, – теперь я кивнула удивлённо моргающему Понтеру, – время моего танца с братом.

И хотя никакого обещанного танца ни с одним из братьев у меня не было, найти Нолана в непосредственной близости не составило труда.

– Ты решила поболтать? – усмехнулся он, прекрасно понимая мои намерения. Для окружающих мы исполнили положенное приглашение на танец. Он склонился над моей рукой, хотя сестре и брату это делать было совсем не обязательно.

– Он меня обескуражил. Был на редкость обходителен.

– Понял, что наглостью отталкивает. Решил изменить тактику. Это предсказуемо, – пожал плечами Нолан, хотя выводил меня в середину зала. А как же я буду танцевать в таком платье?

– Нолан, я… – начала я, но заиграл медленный вальс. Мне повезло.

– Для будущей королевы ты непозволительно мало общаешься с придворными, Фани. Если каждая смена манеры общения будет так сильно выбивать тебя из колеи, это может очень плохо закончиться, – вместо поддержки отчитал он меня.

– Возможно, ты и прав, но я не это хотела услышать сейчас, – остановилась я.

– А я открою тебе секрет, сестрёнка, – наклонился он к моему лицу. – Далеко не всё будет исключительно так, как тебе хочется. В большинстве случаев ты должна руководствоваться долгом перед страной и благополучием её жителей. И если ты к восемнадцати годам этого ещё не осознала, мне страшно за страну.

– Да ты… – не нашла я слов, поэтому просто зарычала сквозь зубы, развернулась и вылетела из зала. Ну, насколько позволяло платье. Не хочу этого бала, этих принцев, замуж. И королевой быть тоже не хочу…

В тишине своих комнат я вдоволь побила подушки, даже кровать пнула от злости, но только ногу зашибла. Как жестоко я сдирала с себя платье, даже говорить не буду. Только вволю поистерив, я выдохлась и разревелась.

Вот что им всем от меня надо? Почему каждый что-то от меня требует? Только потому, что мне не повезло родиться девочкой в королевской семье! Почему никто не интересуется, хочу ли я этого? Этих балов, придворных и всего прочего? С каким удовольствием я поселилась бы в графстве Монтеро. Там не нужно вот это всё напускное. Там меня просто любят, не контролируют каждый шаг, не давят. Да в графстве мне даже дышится легче и свободнее. Может, убежать?

Глава 10

– Фани, ты ещё не спишь? – раздался голос мамы из гостиной. И кто бы знал, насколько мне вдруг захотелось сказаться спящей.

– Нет, мам, – села я на кровати, пытаясь стереть слёзы.

– Опять ревёшь? – снисходительно улыбнулась она, чем вновь подняла внутри протест. – И не надо сердиться. Просто констатация факта, – подняла она руку.

– Тоже отчитывать будешь?

– Надо бы, – присела она рядом, тяжело вздыхая, – но поможет ли?

– Не знаю, – пожала я плечами, а мама просто обняла меня.

– Знаешь, в какой-то степени я понимаю тебя. И хотя моя ситуация тогда была совершенно другой, отчасти похожа. Я знаю, что ты не готова к замужеству, просто ещё не созрела. И отцы зря давят на тебя, но пойми, что никто из нас не пытается тебе навредить или ограничить в чём-то. Посмотри на братьев, с моей лёгкой руки они давно помолвлены с девочкой, которую и не знают. У них даже нет права выбора, только призрачный шанс, что она им и они ей не понравятся настолько, что расторгнут помолвку с обеих сторон. Только вероятность этого настолько мала, что даже говорить не стоит. Этот союз выгоден странам и самим мальчикам. А вот Шания оказалась заложницей этой выгоды. Хочешь на её место?

– Братья замечательные, – нахмурилась я, а потом добавила: – Хотя и не всегда. Ей повезло с ними.

– А она об этом знает?

– Узнает. Они же не последний раз ездили в Анузу. Познакомятся.

– А если она тоже не захочет даже знакомиться, не то что замуж? Что будет, если она тоже захочет чего-то другого? У тебя есть возможность выбрать мужей по сердцу, а ей, так же как и мне когда-то, придётся налаживать отношения с конкретными мужчинами без права отказа.

– Но папа не был твоим мужем изначально.

– Это да. У нас с твоими отцами долгая и тяжёлая для всех история. Нам пришлось многим поступиться, многое сломать в первую очередь в самих себе.

– Расскажи мне всё, не таясь. Я ведь так и не знаю… – попросила я, заглядывая маме в глаза. Она же грустно улыбнулась и погладила меня по голове.

– Расскажу, только обещай не судить никого из нас: ни отцов, ни меня. Все мы разные. У каждого своя правда, своё воспитание и принципы. Мы с твоими отцами многие из них сломали, чтобы прийти друг к другу и создать полноценную семью.

А дальше был рассказ…

И как хорошо, что для начала мама описала свою жизнь в другом мире. И хотя я уже знала, что там женщин и мужчин почти поровну, потому в мужья берут всего одного мужчину, представляла я это плохо. А что делать, когда ему нужно уехать? И как со всем справляться всего вдвоём? Только дальнейший рассказ просто дух из меня выбил. И хотя о преступниках, которые пытались свергнуть и убить маму с отцами, я знала из истории, мама рассказывала о тех событиях с другой точки зрения. И да, поведение отцов было ужасным. Как только мама смогла их простить? Я бы… даже не знаю, что сделала бы, но вряд ли простила бы. Но потом история приняла совсем другие обороты. Отцы теперь чудили, но этому было объяснение, только маме всё равно было тяжело.

Да много чего мне в ту ночь рассказала мама. В какой-то степени это заставило иначе взглянуть на неё и отцов. Только папой можно было по-прежнему гордиться. И я не о том, что из простолюдина он стал королём…

Так, за разговорами, мы и заснули, а разбудила нас моя горничная, что-то уронив. Она лепетала извинения королеве и опять что-то роняла.

– Выйди и накрой нам завтрак, – приказала мама.

– Я не выспалась, – проныла я.

– А вставать придётся. У тебя пять минут, пока я в ванной.

И обманула. Пяти минут точно не прошло, как она вышла бодрая и свежая. Только мятое платье напоминало о том, что спала она, не раздеваясь. Она даже переплестись успела. И наверное, только этот вид заставил мои глаза распахнуться.

– Уже? Сама? – выдохнула я.

– Конечно. Простые причёски я и сама способна сделать. Вставай, соня, – подмигнула она, добавив от двери: – Я жду тебя на завтрак.

И хотя я подскочила с кровати тут же, в пять минут я успела только умыться. Ни о какой причёске и речи не шло. Самую простейшую косу, чтобы выйти к маме, я заплетала на ходу.

– Я очень надеюсь, что из моей истории ты сделаешь выводы, а к отцам относиться хуже не станешь.

– Не буду. Кто я такая, чтобы осуждать их, если даже ты простила? Больше же они так не поступали? – прищурилась я.

– Нет, – широко улыбнулась мама.

– Ну и хорошо. А вообще, надо подумать…

– Простите, что отвлекаю, но леди Лефанию через полчаса ожидают, – прервала меня горничная, смотря в пол.

– Точно, у тебя же свидание с Понтером, – воскликнула мама.

– Чего ты радуешься? Он же вам не нравится. Он же из Икерии.

– Да, он из Икерии, но запомни на всю жизнь, пожалуйста. Не суди людей ни по расе, ни по полу, ни по сословию. Все люди разные, и не существует злых или добрых. Все наши поступки так или иначе являются и хорошими, и плохими – это лишь зависит от точки зрения. Если случится так, что этот парень понравится тебе настолько, что ты решишь провести с ним жизнь, ни я, ни твои отцы не будем мешать. Запомни, это только твоё решение. Да, мы тебя подгоняем, так положено, – поджала она губы, – но самих мужчин мы тебе навязывать не будем.

– Навязывать не будете, но можете не одобрить, – хмыкнула я, но тут же добавила, прерывая маму, которая что-то собралась мне ответить: – Не переживай, Понтер мне не нравится вообще никак. Здесь ты можешь быть спокойна.

– А Кализ? – сощурилась она.

– Здесь не могу ничего точно сказать. Он приятный на первый взгляд. По крайней мере, мне было легко с ним вчера общаться.

– Хорошо, что ты так рассудительна. Общайтесь, знакомьтесь, а мне пора. Да и у тебя немного времени.

Мама встала, поцеловала меня в щёку и ушла.

Горничная начала плести косы прямо во время еды. А куда деваться, если проспала?

– Леди, вы и с утра великолепны, – склонился к ручке Понтер. Интересно, скажет что-то про опоздание?

– Что вы. Это ерунда, – махнула я рукой.

Эта прогулка по саду была совсем другой. Да, принц сыпал комплиментами в мою сторону, но они нисколько не задевали мое сердце, просто никак не откликались. Мы гуляли, о некоторых цветах он мне рассказывал, а я делала вид, что ничего не знаю, на что он с превосходством улыбался и заливался соловьём. В общем, я старалась делать вид, что мне интересно, и тянула время. Меня больше напрягало, когда он пытался сорвать цветы, причём не самые безобидные.

– Я умею засушивать растения так, чтобы они сохраняли свою форму. Я сохраню их красоту для вас, – вещал он, а я не сводила взгляда с пактуреллы – цветка в его руках.

Растение было действительно красивым, но и не менее опасным. Отвар из его листьев разжижал кровь, практически мгновенно впитываясь в желудке, а если этим отваром протирать свежий рубец на ране, тот постепенно рассасывался. А вот концентрированный запах данного цветка дезориентирует человека, у него кружится и болит голова, обоняние пропадает, а при длительном воздействии ещё и тошнит. И для каких же целей он собирается мне его подарить?

С этой встречи я так и ушла в смешанных чувствах, а принц с цветком пактуреллы.

На последний бал собиралась как в бой. По крайней мере, у меня был такой настрой. Я целый день перекатывала мамину историю в голове и приходила к выводу, что не хочу повторения. Да я просто не смогу стать такой, как мама. Я не такая сильная, смелая, мудрая и прощающая. Мне тяжело понять, как она смогла простить измены, даже зная причины и обстоятельства. Я бы не смогла столько всего сделать в одиночку. А потом ещё и полюбить…

В общем, я чувствовала себя совсем никакой на её фоне. И это не придавало мне ни уверенности, ни самооценки, зато непроницаемое лицо держалось неплохо.

Только и бал проходил относительно спокойно. Танцы, улыбки, комплименты и лесть – всё как всегда. Может быть, именно поэтому я могла держать лицо, даже поймала на себе несколько одобрительных взглядов от отцов. Мамин не успела прочитать, слишком мимолетно мы пересеклись. Только танец с Кализом был как глоток свежего воздуха.

Он легко кружил меня в танце, не флиртуя со мной (как мне казалось), а комментируя окружающих, кривляясь. Я и не думала, что кто-то кроме Физона может себя так вести. Я сначала старалась держаться, а потом рассмеялась, сама не понимая, что наделала. Кализ не переходил границ дозволенного, не пытался прижать сильнее или ещё как-либо коснуться, нет. Всё было в рамках приличий. Просто танец, просто с приятным молодым человеком. Мою ладошку держали крепко, талию поддерживали слегка. В общем, мне было невероятно хорошо.

Кализ проводил меня до столиков и подал стакан с соком. Сам тоже взял.

– После танцев всегда хочется пить, – ответил он на мою поднятую бровь. При этом я улыбалась ему, а он мне. Я благосклонно приняла напиток и даже успела отпить пару глотков, но…

– Позвольте и мне пригласить вас на танец, принцесса Лефания, – протянул ладонь ко мне Понтер. Я же осмотрела его с головы до ног, уделив особое внимание руке. Мне всё казалось, что сейчас он вручит мне ядовитое растение. Но нет, руки были пусты. Пришлось медленно вложить свои пальчики в его лапу, ибо поводов для отказа у меня не было.

Закон подлости работает отлично. Только мне стоило коснуться его руки, а его пальцам крепко сжаться, как заиграл фантир. Мне очень захотелось взвыть. Но согласие дано, а несколькими днями ранее я вообще хвасталась любовью к этому танцу. Не могу же я теперь ударить в грязь лицом!

Первые пару шагов танца мы уже пропустили, но быстро вошли в ритм. Разговаривать танец не позволял, ибо содержал очень быстрые шаги и прыжки, зато всегда только со своим партнёром. Мы смотрели друг другу в глаза. Это больше напоминало битву, а ещё было ощущение, что надвигается что-то решающее. Такое противное ощущение… Оно не давало нормально дышать, зато не позволяло расслабиться. Шаг, ещё шаг, прискок, разворот, рывок за руку назад, и вот на финальных нотах танца я прижата всем корпусом к телу принца. Взгляд глаза в глаза, наши лица на непозволительно близком расстоянии, губы приоткрыты от срывающегося дыхания, но мы не двигаемся. Будто время замерло.

– Я достаточно вынослив, принцесса? – с хрипотцой произнёс он, так и не отпустив меня.

– Смотря для чего, принц. В танце вам нет равных, – решила сделать ему комплимент. Мама как-то говорила, что мужчины любят похвалу не меньше женщин, просто не признаются в этом. Главное – не льстить необоснованно.

– Вы тоже неплохо справились, хотя и обманывали насчёт любви к фантиру. Вы явно не так часто его танцуете. – Наконец-то он отпустил мою талию, но не руку. Её он накрыл другой ладонью.

– Есть немного, – вздохнула я, не придумав отговорку или оправдание.

– Я вам не нравлюсь сам или лишь моё происхождение? – вдруг спросил он, осознанно или нет сильно сжимая мою руку.

– Мы с вами слишком мало знакомы, чтобы точно сделать вывод, – попыталась я уйти от ответа, который явно был важен для мужчины.

– Да, только вы не горите желанием знакомиться. Всю прогулку отмалчивались, на балах или скрываетесь, или сбегаете. Другому дарите улыбки, а мне…

– Мне больно, – тихо сказала я, потому что на последних словах он слишком сильно сжал пальцы.

– Мне тоже больно, что меня оценивают по происхождению. Раз не наследный принц при наследных братьях, так всё, не гожусь. – Мою руку просто бросили, опалили гневным взглядом и, резко чеканя шаг, покинули.

Нолан оказался тут же рядом, а я чувствовала себя странно. С одной стороны, я действительно предвзято отнеслась к нему, как и все вокруг, потому что он из Икерии. С другой стороны, сам мужчина не вызывал положительных эмоций у меня, вот не было отклика, и всё. Разве можно было меня судить за это?

Догонять его или ещё как-либо останавливать и объясняться я не стала. Не видела смысла. Зато наутро меня ждала взбучка от отцов.

– Что ты наговорила принцу Понтеру на вчерашнем балу? – так началось моё утро. А ведь я только успела прикрыть за собой дверь кабинета, куда меня вызвали.

– Я практически вообще не говорила ему ничего. Мы станцевали только фантир и перебросились парой фраз после, – растерялась я.

– А после этого принц покинул не только бал, но и на рассвете отбыл из дворца, – будто пощёчину влепил отец Фрост.

– Я не виновата в этом. Значит, он так решил, – вздёрнула я подбородок. Разве я могу отвечать за поступки другого человека?

– Ты слишком явно демонстрировала своё отношение к нему. Ну не понравился он тебе, зачем обижать-то? – добавил отец Милон.

– Да не было ничего такого, – повысила я голос. – Я вытерпела прогулку с ним, даже танец выдержала. Что ещё вы от меня хотите?

– Ты ведёшь себя безответственно, – отчитывал меня папа.

– Я? Да я не хочу замуж в восемнадцать лет. Ты на маме женился аж в сорок восемь, – возмущалась я произволу.

– Я мужчина. Это другое.

– И никто не заставляет тебя выходить замуж. Только присмотреться к кандидатам, – более мягко произнёс отец Милон.

– Рано или поздно ты всё равно выйдешь замуж. Мы тебе предлагаем только помощь, – взял слово отец Фрост.

– Милая, давай мы поговорим с тобой без отцов. Они не прислушались ко мне, – зыркнула мама на всех троих, отчего они лишь глаза закатили, – и давят на тебя, а я прекрасно тебя понимаю, всё-таки ты моя дочь. И характер мой, и даже внешность.

– Я совсем на тебя не похожа, – нахмурилась я, успокаиваясь от маминых поглаживаний руки.

– Ты похожа на меня в моём мире. Просто одно лицо, – улыбнулась мама.

– Ты никогда мне этого не говорила, – растерялась я, пытаясь понять, как такое могло случиться.

– К слову не приходилось. И не пытайся найти логичное объяснение. Такова шутка Богини.

– Элен, ты зря её отвлекаешь. Вопрос серьёзный. Когда-нибудь она станет королевой и не может оставаться незамужней.

– Я не хочу быть королевой, – взвыла я, разворачиваясь и выбегая из кабинета.

Глава 11

До самого вечера я просидела в оранжерее, сначала просто бродя среди цветов и растений, а потом, разглядев сухие пятна на листьях одного кустарника, занялась делом. Руки работали, голова отдыхала, чувства приходили в норму. Идиллия, которую нарушила мама.

– Фани, ты хоть ужинала? – спросила она от дверей, не сомневаясь, что я именно здесь.

– Нет ещё, – тихо ответила я, а мама сразу направилась ко мне.

– Фани, Фани, что нам с тобой делать? – вздохнула мама, присаживаясь на скамью. Я же аккуратно отрывала верхние листочки одного жутко редкого и интересного растения.

– Любить такой, какая есть?

– Мы любим тебя, Фани. И думаю, что слишком сильно любим. Избаловали совсем.

Я подняла на маму возмущённый взгляд.

– И не надо протестов, – подняла она руку. – Ты сейчас этого не поймёшь, но это так. – Очередной тяжёлый вздох и отведённый в сторону взгляд не предвещали ничего хорошего. С таким лицом мама выносила мне наказания за проказы. – Мы переговорили с отцами. Долго обсуждали сложившуюся ситуацию и пришли к выводу, что тебе действительно требуется время. Ну не выросла ты ещё до брака. – Она поджала губы, вздохнула и продолжила: – Для дворца было объявлено, что ты отправилась на обучение. Уточнять, куда именно, мы не стали. Завтра на рассвете ты отправишься в графство Монтеро в сопровождении Татинкора. Позже и другие преподаватели приедут. Там тебя не будут донимать так не любимые тобой мужчины, ты сможешь спокойно учиться и жить. Но учти, что к девятнадцатилетию ты вернёшься во дворец. Здесь тебя будут ждать толпы желающих познакомиться ближе, и ты должна это принять, как бы ни хотела. Мы даём тебе время. Более того, потом у тебя будет тоже более чем достаточно времени. Через два года ты должна будешь назвать два имени. Только через два года. Раньше никто от тебя их требовать не будет, но больше времени мы тебе дать не можем. Так что собирайся.

Мама встала и ушла. И наверное, это был первый звоночек перемен в моей жизни. Чтобы мама вот так расстроилась…

Утро началось для меня рано и с больной головы, потому что я никак не могла уснуть, перед глазами всё стояла мамина спина и то, как закрылась дверь за её спиной. Неужели всё настолько плохо? Неужели я настолько неподобающе себя вела?

За дверями меня ждал Татинкор. Ни мамы, ни отцов. Больно было до слёз, но я стерпела. Лучше бы они на меня накричали, как на Финора, но не так. Меня пошатнуло от боли.

– Лефания, пойдёмте. Я провожу вас. – Жестом Татинкор предложил следовать вперёд.

– Спасибо, я знаю дорогу, – обиженно буркнула я. Только пройти успела недалеко.

– Направо, леди, – донеслось из-за спины.

– Зачем? Выход там? – развернулась я к нему.

– Мы пока не идём на выход. Нам в кладовые.

– Зачем? – заморгала я, не понимая ничего.

– Таково распоряжение королевы, – пожал он плечами. Пришлось идти.

– Зачем ей столько? Ты же не на войну её собираешь, – донёсся до меня голос папы, стоило только дверь приоткрыть. И в этот момент мне стало даже всё равно, что меня отправляют в ссылку. Они пришли, они здесь, со мной, и это главное.

Со всех ног бросилась на шею папе, который успел меня подхватить. Я ревела, хлюпая носом, а родители по очереди меня обнимали и целовали, пытаясь успокоить. Я не слышала ничего из того, что мне говорили. Вот такая я размазня. И только когда я наконец-то успокоилась, состоялся конструктивный диалог.

– Фани, не расстраивайся так. Мы будем к тебе приезжать. Хочешь, и братьев к тебе отправим? – посмеивался отец Милон.

– Нет, им нравится во дворце. А часто будете приезжать?

– Как сможем, и не все сразу уж точно.

– Мы здесь не для этого. Мать собралась тебе тревожный чемоданчик выдать, – улыбался папа.

– Какой чемоданчик? – нахмурилась я, поворачиваясь к маме и ещё успевая заметить закатывание глаз.

– Это название из моего мира. Не обращай внимания. Отцы любят шутить по этому поводу, – махнула мама рукой. – Смотри, здесь, – она показала на сундучок на нескольких запорах, который сейчас был открыт, – зелья на все случаи жизни. На всякий пожарный они подписаны не только по названиям, но и по назначениям, – показала она на подставку для пробирок на сорок восемь штук. И вся она была заполнена. У меня только глаза на лоб полезли, даже присвистнуть захотелось. – А ещё вот тут, – вытащила она из сундучка мешочек, слава Богине, действительно небольшой, – экстренные и не только артефакты. Подробнее о них тебе расскажет Татик.

Я лишь кивнула, не возражая, потому что по поводу зелий уже имелось огромное желание приготовить их самостоятельно. Только сейчас до меня начало доходить в полной мере, что уезжаю я не на выходные и даже не на каникулы, как называла мама лето. Мне предстоит провести в графстве целый год, без возможности приехать сюда.

– А как же моя оранжерея? – заволновалась я.

– Вот, я же говорила, – покачала мама головой, слегка посмеиваясь.

– Что?

– Мама ещё вчера предположила, что ты не захочешь расставаться со своей оранжереей, – вздохнул папа.

– Но ты не оставила нам иного выбора, Фани. Если есть растения, что тебе крайне необходимы для занятий, мы постараемся их перевезти. А вот строить оранжерею в графстве не будем. И это не обсуждается, – отец Фрост, как всегда, категоричен.

– Да нет. Крайне необходимых нет. Всё можно в сушёном виде доставить, – закусила я губу. Ну не объяснять же им, что оранжерея стала моим местом, тем самым, где ты расслаблен и спокоен, где можешь и поплакать от души, и танцевать от радости, где тебя понимают и принимают. Родители у меня самые замечательные, но не поймут.

– И ещё, Фани. Несмотря на то, что ты очень противишься своей судьбе, ты будущая королева, – со вздохом начал отец Фрост. – И кроме того, чтобы просто отсиживаться вдали от поклонников, попробуй управлять графством. Самостоятельно. Это ни в коем случае не приказ и не обязательное требование. Просто совет.

Мне нечего было на это ответить, поэтому оставалось лишь кивнуть.

Дальше на меня повесили и надели ещё три дополнительных артефакта. «Мало ли что». Раздавили в объятьях отцы и зацеловала, поливая слезами, мамочка.

Уезжала я с тяжелым сердцем. Расставаться с родителями надолго не приходилось ранее. Максимально на два месяца, а тут предстоял целый год.

Глава 12

В графстве меня приняли радушно. Я достаточно быстро вернулась к своим занятиям. Татинкор избрал иную тактику преподавания. Я под его присмотром варила зелья, делала настойки. Сначала уже известные, потом пошли попытки повторить зелья из маминого чемоданчика. Здесь и стало весело, ибо каждое второе зелье с первого раза не получалось, несмотря на то, что выполнялось строго по рецепту, найденному мной в библиотеке.

Тут-то Татинкор и поймал меня на магии. Оказалось, что непроизвольно я выпускала тончайший поток. Зачем? Да понятия не имею. Но этот живодёр закусил удила и не отставал от меня ещё два месяца. Я варила и варила зелья. Все, что не получились сразу. Они уже и получались, и не взрывались, а он всё заставлял варить ещё и ещё. А потом высказал «гениальную» мысль: надо попробовать их соединить. Зачем? Что из этого получится? А ему это было не важно. Он никак не мог разобраться, что именно я меняю и в какую сторону. А мне уже стало казаться, что всё это зря, мой дар никак мною не контролируется и закономерности у него нет.

При этом Татинкор уже и сам стал вникать в суть создания зелий, хотя никогда этим не занимался.

– Как я смогу понять, что происходит, если не знаю основ? – пожал он плечами на моё недоумение.

Так получилось, что уже я ему объясняла, какое растение беру, все его свойства, в том числе в сочетании с другими веществами. Он даже сам пытался варить зелье. Выглядело это безумно забавно.

Здоровенный мужчина, почти два метра ростом и чуть меньше полутора метров в плечах, с мечом за спиной и по три кинжала с каждой стороны на поясе, пытается аккуратно налить в мензурку 1 мл раствора. Смешнее только, когда рука дёргается, жидкость (или порошок) разливается (рассыпается), а Татинкор ругается на мелочь всякую. Пришлось возвращаться к тому, с чего начали. Я варила, он внимательно наблюдал и слушал.

Вообще это было очень странно поначалу, напрягало как-то. Он, сильный и уже состоявшийся маг, чему-то учится у меня. Я чувствовала себя странно, но потом это прошло. Временами мы даже вступали в небольшие споры как равные. Это было необычно и оттого ценно. Мы общались на равных – редко, но это было.

Ради эксперимента (очередного) Татинкор окутал меня в кокон своей магии, которую я воспринимала уже намного спокойнее. Я готовила зелье, медленно помешивая уже имеющийся состав, стала добавлять измельчённую пактуреллу. Листья того самого цветка, что обещал засушить для меня принц Понтер. Я ещё подумала, что именно сейчас в этом конкретном зелье свежие листья были бы намного эффективнее, но, увы, в графстве имелись все необходимые травы, но исключительно в сушёном виде.

Я ещё не успела до конца домыслить эту внезапную идею (по рецепту здесь применялись действительно сухие листья), как что-то в зелье изменилось. Оно приобрело более насыщенный оттенок и увеличилось в размерах. Нет, не как закипающее молоко с его пенкой, по-другому. Оно буквально расширилось.

– Обрывай поток, – донеслось до меня как сквозь вату. Это Татинкор кричал. А я не сразу поняла: какой такой поток? Что-то я притормаживала.

Мои глаза сами уже нашли ответ. С моих пальцев лился тоненький поток магии, как золотая ниточка, почти невидимая взгляду.

Растерянно я посмотрела на Татинкора, ведь не знала, собственно, как это остановить. А зелье тем временем перестало увеличиваться, но цвета меняло постоянно.

– Расслабься, – начал Татинкор, видимо прочитав моё состояние, – этот поток – часть тебя, и только ты можешь его остановить. Сделай вдох, глубокий.

Глаза в глаза. Я набрала полные лёгкие воздуха, сделала выдох, но ничего не менялось. Внутри началась паника. А от этого я, наоборот, стала дышать рвано.

– Спокойнее, Лефания. Успокойся, всё будет хорошо. Просто представь, что эти потоки прервались и больше не льются из тебя. – Он уже стоял очень близко. – Закрой глаза.

Прикрыть веки было несложно, а вот успокоиться не получалось. Ведь я видела краем глаза до этого мгновения, как зелье уже не просто вылилось на стол и пол, оно начало «плеваться», а это жуть.

И вот я стою с закрытыми глазами, пытаюсь успокоиться, а у самой перед глазами картинка, как моё зелье попадает на всё вокруг: пол, стены, потолок, шкафы, столы – и на… нас. И вот откуда взялась мысль, что оно может разъедать материю? Зачем? Шипение сквозь зубы, и мои руки просто перехватили, сильно сжимая в ладонях. В следующее же мгновение я испуганно распахнула глаза, встречаясь взглядом с Татинкором, который и держал мои руки, перекрывая потоки. Вот так, простым касанием. А вот лицо его было искажено болью, пусть и слегка (он явно сдерживался), но всё-таки вполне заметно.

– Богиня, – ахнула я, – прости, я не…

– Всё нормально. Ты же не планировала этого? – улыбнулся он сквозь боль. Вышла не особо воодушевляющая гримаса.

– Конечно, нет. Но это не отменяет моей вины. – Я перехватила его руку и потащила на выход. В этом помещении теперь требуется не просто уборка, а настоящий ремонт. Он не сопротивлялся до тех пор, пока зелье не плюхнуло в очередной раз.

– Нет. Стой. Здесь срочно нужно убраться, иначе от замка ничего не останется. И братья тебе не скажут спасибо, – попытался он пошутить.

– Здесь встроен артефакт, – вспомнила я, отпуская его ладонь, краем сознания отмечая, насколько она большая, тёплая, с мозолями, но как же приятно было её касание. Пришлось даже головой тряхнуть, чтобы выбросить из головы глупости.

Быстро активировала работу артефакта, встроенного в дверное обрамление. Хорошо, что окон здесь не предполагалось. Все поверхности помещения замерцали лёгким зеленоватым цветом.

– Уходим, – протянула я ему руку, поскольку Татинкор всё ещё стоял внутри лаборатории. – Нельзя находиться в помещении, пока артефакт работает.

– Почему? – нахмурился он.

– Уходим, – повторила я, тряхнув рукой. Зачем? Не знаю. – Потом объясню.

Татинкор вздохнул и буквально в три шага оказался рядом со мной. А тем временем мерцание добралось до столов. Мою руку он принял специфически. Схватил и сам меня вывел в коридор.

– Я слушаю, – сложил он руки на груди, но тут же поморщился.

– Может быть, мы сначала окажем вам помощь? Вам надо к лекарю.

Только он стоял, не сдвинувшись с места ни на шаг. Что мне оставалось?

– Этот артефакт специальный. Он разработан и усилен именно для таких помещений и случаев. Ну, может быть, не совсем таких ситуаций. В конце концов, мы не знаем, что получилось из безобидного зелья.

– Знаем. Дико едкая и опасная субстанция. – Под его неодобрительным взглядом мне хотелось сквозь землю провалиться.

– Да. И поэтому нам срочно нужно вас показать лекарю. Возможно, он сможет сказать, что именно это за зелье получилось. Ведь мы не взяли образцов. Опять, – вздохнула я.

Меня попытались прожечь взглядом, но от лекаря не отказались. Шли мы молча, в давящей тишине. Причём он шёл позади меня, категорически отказываясь показать мне рану.

– Не надо юным принцессам видеть рваную плоть, – был мне ответ.

А реакция лекаря меня чуть с ног не сбила.

– Богиня, как вы ещё на ногах-то стоите? Немедленно в палату, – махал руками мужчина чуть старше самого Татинкора. – Принцесса, вы можете уйти.

– Нет. Это из-за меня. И я должна помочь, – почти топнула я ножкой. Почти отучилась от этой странной привычки, а поди ж ты, иногда так и хочется.

– Как хотите, – пожал плечами лекарь, схватил за руку Татинкора и повёл в палату. И вот сейчас, когда он проходил мимо меня, я увидела, что натворила.

Мне казалось, что лабораторию не восстановить, что там ужас. Нет. Ужас был на спине Татинкора. Овальная рана вдоль позвоночника, в половину спины, с обугленными черными краями, с пузырящимися остатками кожи и кровавыми участками живой плоти. И всё это в обрамлении тлеющей ткани рубашки и кафтана. И добавьте к этому запах палёной кожи и волос…

Меня замутило. И даже возникло малодушное желание сбежать, точнее, последовать совету самого Татинкора и лекаря. Но мама приучила, что последствия своих необдуманных или случайных действий и решений обязательно нужно принимать и исправлять, а в идеале – не совершать подобного впредь. Именно поэтому я прикрыла веки, сделала несколько глубоких вдохов и шагнула вперед.

За время моих переживаний мужчины скрылись в палате. Мне пришлось заходить без стука и незваной.

– Как же так? – донеслась до меня фраза лекаря. – Принцесса!

Татинкор сидел, сгорбившись, боком на углу кровати. Смотрел он при этом в пол. А вот со спины орудовал лекарь. Что именно тот делал, мне было не видно.

– Это из-за меня. Я вот такая неуклюжая, – развела я руки в стороны. – Чем я могу помочь?

– Не стоит. Идите отдыхайте, Лефания. Я верю, что сегодня вы не будете трогать зелья, – не дал ответить лекарю Татинкор.

– Я уже видела вашу рану. Да, она ужасная, но это не повод отсылать меня.

На глаза почему-то навернулись слёзы. И я не могла сказать отчего. Не то его было жалко, не то за себя обидно. Опять меня принимают за нежный цветочек, ни на что путное не способный.

– Я не…

– В моём кабинете в среднем шкафу, вторая полка сверху, небольшая банка с мазью. Написано «сильное заживление». Шкаф справа от него, третья полка снизу, большая пузатая колба с зельем. Быстро принесите мне их.

Меня как ветром сдуло. Ну хоть один адекватный. С такими точными указаниями найти искомое не составило труда, поэтому в палате я оказалась уже минуту спустя. Да, я почти бежала.

– …шанс, – только одно слово успело долететь до моих ушей. О чём говорил лекарь? Это может не зажить? Оставить шрамы? Какой шанс?

Видимо, я задала вопросы вслух, потому что мне ответили. Только краем сознания отметила, что Татинкор теперь обнажён по пояс.

– Не могу вам точно ответить, принцесса. Но вероятность остаточных последствий существует, – вздохнул лекарь.

– Не загадывайте наперёд. И не пугайте леди, – пробубнил Татинкор.

– Давайте колбу сюда, – закатил глаза лекарь и протянул ко мне руку со свёрнутыми бинтами.

Больше никто не говорил, если не считать за разговор короткие приказы лекаря что-то подать, налить, открыть и прочее. На Татинкора я сталась не смотреть, но разве это возможно? Глаза будто сами следили за дёрнувшейся щекой, поджатой губой, прикрытыми веками, отмечая, что мужчина всячески пытается показать, что экзекуция терпима.

– Какое едкое зелье, однако, – воскликнул лекарь вдруг.

– Что? – испугалась я.

Поскольку рану мне не было видно, я считала, что всё идёт нормально. Теперь же сердце болезненно ударилось о рёбра. Почему так вышло?

– Простите, Татинкор, но, чтобы вывести это… нужно постоянно обрабатывать рану. Зелье буквально разъедает плоть. Кровоостанавливающее помогает слабо. Заживляющее, боюсь, только тратит резервы вашего организма. Я даже не знаю, что делать. Мне нужно посоветоваться с главным целителем Низаком.

На последних словах он поднялся, собираясь выйти из палаты.

– Стойте, а что делать сейчас? – схватила я его за руку. Но его глаза не дали мне ответа. Лекарь был растерян.

– Можете пока просто убирать гнилосы. Только это малоприятно, принцесса, – с этими словами он вырвал руку и всё-таки вышел. Я повернулась к Татинкору, который смотрел на меня.

– Не стоит. Он сейчас всё узнает и вернётся. Низак обязательно посоветует лечение. Не беспокойтесь.

– Хорошо, если так. Но я не собираюсь сидеть сложа руки. И не надо мне тут…

Я решительно обошла его, отмечая, как он выпрямился. Ну, попытался выпрямиться.

– Не двигайтесь. Не надо строить из себя героя. Я прекрасно понимаю, что вам больно. Даже очень больно.

– Я не…

– Жуть, – выдохнула я, увидев наконец дело рук своих, перебив пострадавшего. А всё дело в том, что за час манипуляций лекаря не изменилось ровным счётом ничего. Да, чёрных краёв раны стало меньше, они не выглядели лучше, зато прибавилось пузырей, и сама плоть кровоточила. Вот теперь я знала, почему из глаз хлынули слёзы. Какая же это боль должна быть…

– Не плачьте. Я уверен, что всё будет нормально. И не виню вас, – успокаивал он меня, но делал только хуже.

– Я так перед тобой виновата. Так виновата, – шмыгала я носом. – Я обязательно тебя вылечу. Обязательно.

Мысли в голове метались испуганными зайцами, руки дрожали, а сердце колотилось о рёбра, причиняя почти физическую боль. Мне показалось, что даже колоть где-то в груди стало. Зато мысль зацепилась.

– Чемоданчик. Мамин чемоданчик, – вскочила я, бегом метнувшись к дверям. Даже не слышала, что он мне прокричал вслед. И возможно, это было неправильно – вот так вот оставлять его раненого одного, но других идей не было в моей неразумной голове.

Я неслась по коридорам замка, скользя по полу, спотыкаясь и цепляясь за стены, но не останавливаясь. Мне казалось, что, если я остановлюсь, обязательно опоздаю и случится что-то непоправимое. Это иррациональное чувство, которое мама называет женской интуицией, не позволяло мне не то что остановиться, даже сбавить темп.

В своих комнатах я просто схватила весь чемодан и рванула назад. Ну как рванула? Попыталась, но тяжесть и разум взяли верх. Тащить такой грузя буду долго. Надо просто найти нужное. Сундук был тут же открыт и выпотрошен. Точнее, я очень быстро вытаскивала колбы, читала название и ставила назад. Так пришлось поставить назад около десятка колб, пока глаз не зацепился за слово «ожог». И хотя рука уже опускала ёмкость назад в чемоданчик, пальцы не успели разжаться. Я вернулась к чтению инструкции.

«Зелье от ожогов от огня и растений» – гласила надпись, а ниже было дописано: – «От химических ожогов не помогает». Вот оно. Вся эта «красота» – это не что иное, как химический ожог. Именно поэтому его и не получается ни промыть, ни остановить его распространение, и тем более просто вылечить.

Теперь мои поиски были целенаправленными и увенчались успехом. Из недр сундучка торжественно была извлечена относительно небольшая колбочка из тёмного стекла. И первым порывом было рвануть в лекарскую, но опять это злосчастное предчувствие заставило вчитаться в инструкцию. И правильно. Оказалось, что сначала рану надо обработать совсем другим зельем, потом этим, а затем нанести заживляющую мазь. И если первое зелье я уже вытаскивала сегодня, да и вообще была с ним хорошо знакома, то мазью никогда не пользовалась, а готовить не пыталась, ибо мази очень долго готовятся, а у меня никогда не хватало терпения на это. Но в чудо-чемоданчике была и эта самая мазь.

Только перечитав ещё раз инструкции на зелье от химических ожогов и на мази, убедившись, что больше ничего мне не требуется, я быстрым шагом направилась назад. И что самое интересное, навстречу мне шёл лекарь.

– Принцесса, прошу прощения, но мне необходимы будут… – начал он, но, замечая в моих руках колбы и баночку с мазью, замолчал.

– У меня всё есть. Идёмте.

Краткий рассказ о том, что конкретно у меня в руках, убедил лекаря в правильности моего выбора. Так мы и вошли в палату и так же вдвоём на мгновение замерли, потому что Татинкор лежал на кровати навзничь и даже не пошевелился при нашем появлении.

Раздумывать или анализировать что-либо больше не было времени. Лекарь кинулся к нему первым, проверил пульс, тут же рявкнул на меня, чтобы приступала, сам же достал какой-то артефакт и стал водить им над распростёртым телом.

Пара часов у нас ушла на то, чтобы полностью обработать рану и остановить её распространение. Мы смогли выдохнуть и оглядеть результат.

От лопаток до копчика была сплошная рана. Да, сейчас она не имела обгоревших краёв, не пузырилась и вообще выглядела значительно лучше, но её размеры ужасали. Лекарь накрыл Татинкора тремя слоями марли и встал, тяжело вздыхая.

– И что теперь? Когда он очнётся? – не могла не спросить я.

Глава 13

– Я усыпил его. Так что проснётся утром. И кстати, будет голоден, – усмехнулся он. И что в этом смешного? Естественно, что он будет голодным. Считай, сутки без еды и с раной почти во всю спину.

– А…

– А рану будете смазывать каждые три часа в течение суток с этого момента. Слегка смачиваете марлю, обрабатываете края вот этим зельем, – показал он мне на колбу, стоящую на прикроватной тумбе, – а потом уже вновь смазываете всю рану мазью. Если будет сукровица, её нужно будет аккуратно убрать.

– Понятно. А можно мне кровать и будильник? – даже не подумала я возмутиться, что не по статусу вроде как мне быть простой сиделкой. И даже не чувство вины заставляло меня здесь остаться. Просто была какая-то необходимость в этом.

Слуги притащили мне койку, мало похожую на полноценную кровать. А следом меня даже пригласили на ужин, за которым и вручили сигнальный камень, который опять же мама называла будильником.

До первой смены повязки я, конечно же, не спала. А вот дальше стало тяжелее. Не привыкшая к такому короткому сну и резким побудкам, я заставляла себя двигаться. Мне всё казалось, что вот-вот глаза сами по себе закроются и я упаду прямо на Татинкора. От этой мысли я дёргалась, но продолжала. Зато, как только заканчивала и ложилась на довольно жёсткую кушетку, сон не шел. Глаза уже не закрывались сами, а отслеживали состояние моего невольного пациента.

С каким-то садистским интересом я отмечала залёгшие круги под длинными тёмными ресницами, трепещущими от беспокойного сна или сновидения. Широкие чёрные брови периодически хмурились и вновь расслаблялись, образуя морщинку, а твердые губы поджимались, но слегка – если не приглядываться, можно и не заметить. Я несколько раз убирала настырную прядку волос, которая так и норовила скрыть его лицо от моего взора. Вот так, наблюдая за спящим мужчиной, я засыпала сама, чтобы через пару часов вновь подняться.

Очередная перевязка застала меня на рассвете. Или это рассвет застал меня?

При неярком утреннем свете я отметила, что рана действительно выглядит значительно лучше. Удовлетворившись лечением, я не стала ложиться, помня о необходимости накормить больного. Потому тихо вышла из палаты и почти столкнулась с лекарем.

– Доброе утро, принцесса, – поклонился тот, хотя ничего подобного ещё вчера не делал. Этот факт отложился где-то в подсознании.

– Доброе. Я только что всё поменяла. И хотела узнать: а чем его кормить? – почему-то шёпотом спросила я.

– А чем кормят мужчин на завтрак? – усмехнулся он.

– Смотря какие мужчины. Разве у него сейчас не должно быть особого питания? – нахмурилась я.

– Побольше белка и витаминов, – пожал он плечами, – а так ничего особенного. Его рана же наружная, а не внутренняя.

– Ясно. Я скоро, – махнула я ему и вышла, даже не подумав, что лекарь может хотеть мне что-то сказать.

Кухня порадовала меня огромным выбором. Но мне это не понадобилось. Я уже знала, что хочу. А вот к моему возвращению Татинкор уже проснулся и выслушивал рекомендации лекаря, которые ему явно не нравились.

– Зачем так часто? И почему Лефания? – хмурился он, даже не повернувшись ко мне.

– А чем я вас не устраиваю? – Захотелось обидеться, и только понимание, что это он должен на меня обижаться, не дало плюхнуть принесённый с собой поднос.

– Да. Чем? – вдруг усмехнулся лекарь, имени которого я даже не знала.

– Принцесса не должна… – начал он, отчего мы оба (я и лекарь) закатили глаза.

– А это не вам решать, что мне должно, а что нет. По моей вине вы в таком состоянии оказались, и я просто обязана привести вас в порядок.

И если я ждала дальнейших споров, то ошиблась. Татинкор напрягся всем телом, стиснул губы и глянул строго. Лекарь же лишь покачал головой и тяжело вздохнул. Я же перевела взгляд с одного на другого, не понимая реакции. Только и мужчины не собирались мне ничего объяснять.

– Не отстанете? – только спросил Татинкор.

– Нет, – упрямо заявила я, здраво рассудив, что самое тяжёлое прошло. Дальнейшее лечение не будет отнимать столько времени и сил. Ещё сегодняшний день выдержать…

– Отлично, – хлопнул лекарь по коленкам и встал. – Тогда завтракайте. Принцесса принесла вам очень вкусный и полезный завтрак. Дальнейшие инструкции вы получили, и не в ваших интересах их нарушать. И более не смею вас задерживать.

Вот же. Мог и раньше отпустить. Мы бы и позавтракали в более комфортных условиях. А проходя мимо меня, он ещё и подмигнул. Я же стояла, смотрела ему вслед, точнее, на закрывшуюся за лекарем спину и не понимала его действий.

– Присаживайтесь, Лефания. Надеюсь, это не всё мне? – раздался за спиной голос, заставив очнуться.

– Конечно. Я тоже не откажусь поесть. Но поскольку я оказалась не в курсе, что вы предпочитаете на завтрак, принесла разного, – села я напротив него. Меня одарили кривой улыбкой и внимательным взглядом.

На самом деле на подносе было не так уж и много, иначе как бы я всё это донесла? Здесь имелись творог с ягодами и орешками, бутерброды из тончайшего чёрного хлеба с маслом и лососем, салат из курицы, яиц, сыра и фасоли, а запивать всё это предлагалось специальным витаминным компотиком, который на самом деле был сильно разбавленным восстанавливающим зельем. Это мама в детстве его спаивала мне под видом волшебного компота. Потом, начав заниматься зельями, я узнала секрет этого чудесного напитка, но нисколько не расстроилась. Он был вкусным помимо полезности.

Молча и не отводя от меня взгляда он придвинул к себе салат. И так же, не произнося ни слова, он стал есть. Хорошо хоть, что взгляд опустил. А мне же не елось. Аппетита не было. Размяла в пюре все ягоды в твороге. И ведь даже не могла понять, что мешает.

– Меня отпустили, – усмехнулся Татинкор, отодвигая от себя салатник и беря с тарелки бутерброд.

– Да. Сегодня до вечера ещё нужно делать перевязки каждые три часа, а потом уже реже, – кивала я.

Тут в дверь раздался стук, а следом и мальчишка вошел, держа в руках огромную бесформенную рубаху.

– Вам велели передать, – сказал он, всучив её мне. И тут же убежал.

– Полагаю, это для меня, – протянул Татинкор руку, но я не дала.

– Компот. Его обязательно надо выпить.

– Компот? – криво улыбнулся он, но смиренно взял стакан и залпом выпил напиток, даже не отведя взгляда. Стоило только поставить стакан, как рука вновь требовательно протянулась к рубахе. Пришлось отдавать. Так же смотря на меня, он её надел.Под его внимательным взглядом я терялась.

– Я так понял, что сделать перевязку самостоятельно я не смогу?

– Нет, рана успела расползтись, – помотала я головой.

– И вы будете продолжать меня перевязывать? – задрал он одну бровь.

– Конечно, – выдохнула я, а потом всё-таки спросила: – Что вас не устраивает? Я всю ночь это делала. Ничего сложного.

– Ничего сложного. – Опять непонятная кривая улыбка и качание головой, – Хорошо.

И поднялся. Просто взял и встал. Рубаха, кстати, доставала до середины бедра и была настолько широкой, что он в ней тонул. Выглядело это забавно и заставило улыбнуться. Но улыбка быстро исчезла под прищуренным взглядом.

Всю дорогу до покоев я чувствовала какое-то доселе небывалое напряжение между нами. Настолько, что даже не стала провожать его до комнат.

– Никуда не выходите. В нужное время я приду, – сказала и шмыгнула в свои комнаты. Что это было?

Немного поразмыслив, пришла к выводу, что ранее он никогда при мне не был раненым и уж тем более не нуждался в моей помощи. Именно поэтому так напряжён.

Найдя причину, я успокоилась, решив просто переждать. Ну выздоровеет же он когда-то? Значит, и напряжение уйдёт.

Времени хватило лишь на душ и приведение себя в порядок. Смотря на себя лохматую, со следами недосыпа, я даже засомневалась в своих выводах. Может быть, он просто не знал, как сказать мне о неподобающем внешнем виде?

На мой стук он долго не отвечал. Я даже успела заволноваться. Но дверь резко распахнулась, и на пороге образовался Татинкор с мокрыми волосами.

– Вам нельзя купаться, – возмутилась я, пытаясь заглянуть ему за спину, что было невозможно. Во-первых, он стоял ко мне лицом. А во-вторых, всё в той же рубахе.

– Не переживайте, грозная спасительница, я мылся частями, – дрогнули уголки его губ в намёке на улыбку. Да он насмехается надо мной! Я тут переживаю, а он…

Фыркнула возмущённо, задрала подбородок и прошла в комнату. В его покоях я ещё не была. Обычно он приходил за мной и мы шли заниматься. А тут я, можно сказать, оказалась на его территории. Даже как-то волнительно стало.

Сейчас я находилась в гостиной. Очень аскетичной, надо сказать. Стол, два небольших прямых дивана, сервант и… всё. Больше ничего не было. Даже на стенах не было ничего: ни картин, ни панно, ни чучел, ни оружия или прочей мужской атрибутики. Голые ровные стены. Хорошо хоть, шторы были. Пусть и тяжёлые, плотные, но они хоть как-то разбавляли интерьер.

– Вижу, вам моя гостиная не приглянулась, – послышался насмешливый голос.

– Не блистает. Но мне здесь не жить, – пожала я плечами, – главное, что вам нравится. Так что? Где будем делать перевязку? Удобнее, конечно, было бы в ванной комнате.

– Войдёте в спальню? – дрожали его губы.

– Через спальню пройду, – нахмурилась я, понимая, что он надо мною потешается. А чтобы не было лишних издёвок, самостоятельно направилась в приоткрытую дверь. Даже не стала осматривать помещение, целенаправленно идя в ванную.

– Вам нужен будет стул. Хотя можете и постоять, – теперь я усмехнулась, но рано.

Татинкор спокойно, я бы даже сказала, вальяжно вошёл. Без стула. И не успела я отпустить колкость или ещё что-то сказать, как он стал поднимать рубаху. И опять смотрел мне в глаза. Вот теперь мне стало не по себе. И с одной стороны, я прекрасно понимала, что рубаху надо снять, иначе рану не обработать, но зачем так? От его взгляда у меня во рту пересохло. Почему? Он уже поднял рубаху до груди, обнажив живот, который я видела периферийным зрением, не в силах отвести взгляд. В горле уже ком образовался, а дыхание сбилось. Что он делает со мной?

– Вы уверены, принцесса? – как-то странно произнёс он.

– Вы пытаетесь меня соблазнить? – дошло до меня. И не знаю уж, что он увидел на моём лице, но засмеялся свободно и как-то облегчённо. Я не поняла.

– Для девушки, не стремящейся замуж, вы слишком спокойно зашли в спальню к неженатому мужчине, принцесса.

И с этими словами он развернулся ко мне спиной, снова поднимая рубаху, которую выпустил от смеха. Только рубаха зацепилась за марлю и дёрнула рану, потому что он зашипел.

– Замрите, – приказала я раньше, чем сама поняла, что делаю. Быстро поставила колбу и мазь на умывальник. Два шага, и вот я уже перехватываю его рубаху, аккуратно отцепляя её от марли и поднимая дальше.

– Зачем так резко? Сами же себе навредили. Тяните спокойно, – придерживала я края марли. Медленно рубаха поползла вверх. – Брюки.

– Что? Их тоже снять? – затряслась спина. Вот же невыносимый мужчина! Что он себе надумал?

– И их. А после выздоровления вы на мне женитесь, раз так вышло, – разозлилась я, а потом перешла на серьёзный тон, не замечая напряжения мужчины: – А сейчас приспустите брюки. Рана расползлась почти до копчика. И помните, что ночью я вас уже видела. Не больше необходимого, не переживайте.

И вот ведь ни словом не обманула, но сейчас, когда он в сознании, было совсем не так, как ночью. Он не сказал больше ни слова. Я буквально заставляла себя не смотреть на него, на сильные руки, напряжённо, практически по миллиметру оголяющие нижнюю часть раны, на руки, замершие где-то впереди и держащие единственную одежду на мужчине. Только сейчас до меня стала доходить двусмысленность ситуации. Я не только была в покоях неженатого молодого мужчины, я практически заставила его раздеться. Настолько, что мне было видно начало ложбинки.

На мгновение я прикрыла веки и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Что-то сердце колотилось подозрительно и губы пересохли. Странное состояние. Но у меня не было ни времени, ни права разбираться в реакциях своего организма. Я должна была облегчить боль этого мужчины, что так доверчиво сейчас предстал передо мной.

Собравшись с мыслями и конечностями, ибо руки тряслись, я приступила. Намочить кусок бинта, а им уже марлю на спине Татинкора – ничего сложного, но от первого же моего прикосновения он напрягся. И мне кажется, что не дышал, пока снимала марлю. Обработка краёв тоже прошла в напряжении. А от первого же прикосновения мази он дёрнулся так, что я чуть не выронила баночку, которую держала в руке.

– Больно? По идее, уже не должно быть боли. Всё затянулось.

– Нет, не больно, – прохрипел он, прокашливаясь. Странно, вроде бы горло у него не болело до этого. Может, просквозило, пока из лазарета шли? Всё-таки коридоры продуваются, а он был в одной просторной рубахе. Надо ему настой укрепляющий ещё принести.

– Я постараюсь аккуратнее. Но если вдруг сильно надавлю – говорите.

Он лишь кивнул, а я продолжила. Я настолько боялась причинить ему ещё большую боль, что касалась лишь самыми кончиками пальцев, и временами мне казалось, что он дрожит. Всё-таки простыл. Плохо, организм не восстановился от одного потрясения, а тут ещё простуда.

Мои пальцы тоже как-то иначе себя чувствовали. Будто независимо от моего желания хотели коснуться его. И прижаться совсем не к ране. На пояснице уже мои руки дрожали в жажде дотронуться всей ладошкой. Поймала себя на желании сжать эти напряженные ягодицы, так красиво обрисованные спущенными и натянутыми брюками. Провести по бокам вверх, поцеловать…

Пришлось даже головой потрясти для прояснения в бедовой головушке. Откуда такие мысли? Стыдно-то как…

Доделывала перевязку я, наверное, красная как помидор. Хорошо, что он стоял ко мне спиной и не видел моего состояния. Вот бы было ему о чём пошутить потом.

– Всё, можете одеваться. Я приду через три часа, – проговорила я, выскакивая из ванной. Но в спальне, конечно же, взгляд упёрся в кровать. Не то чтобы она была большой или слишком широкой (видела я родительскую), но вышедшая сегодня из-под контроля фантазия нарисовала очень красочные картинки, как Татинкор подходит к ней, раздевается, забирается… причём никаких брюк не было…

Чуть ли не взвыв, я вылетела из комнаты. Бегом пронеслась по коридору, влетела в свою гостиную и прислонилась спиной к двери, будто за мной кто-то гнался.

– Леди, что-то случилось? – вышла ко мне горничная из спальни, чем только напугала.

– Нет, всё нормально, – выдохнула я, отлипая от двери.

– Я бы не сказала так. Но если… – Она пожала плечами, разворачиваясь. А мне вдруг очень захотелось выяснить причины, а может, и поделиться. Мамы-то рядом не было. Но я сдержалась. Наши отношения с горничной всегда были такими, как и положено «леди – прислуга», и никаких откровений.

Умылась и отправилась в библиотеку. Где же ещё искать ответы на вопросы, если спросить не у кого? Только книги не дали результата, или я не поняла. А тут и опять время пришло. Что ж эти три часа так быстро летят?

Глава 14

Шла в комнаты Татинкора как на выговор от отцов. Только на их лекции о моём неподобающем принцессе поведении я приходила в таком настроении. Когда очень не хотелось, страшно даже временами было, но отступить нельзя. Однажды попыталась сбежать от заслуженного наказания, так меня так застыдили за то, что не хватает смелости даже ответить за свои поступки, что отлынивать больше не хочется.

Вот и сейчас я не имела никакого морального права переложить эту процедуру на кого-то другого. Да, как принцесса я могла поручить это прислуге, но как виновница травмы…

Уже почти у дверей его покоев я вспомнила, что собиралась принести ему противопростудный настой. На секунду даже заколебалась, но решила не возвращаться, давая себе зарок обязательно прислать ему слугу с настоем позже. Зато перед самой дверью замерла в нерешительности. И даже занесённую для стука руку пару раз опустила.

Почему-то внутри была странная каша из желаний, эмоций и ощущений. Причём все они говорили о разном. Я попыталась ещё до похода в библиотеку отделить их друг от друга, но выходило что-то непонятное. Физические желания, судя по рассказам других (того же Физона, который не стеснялся делиться со мной своими сердечными и не только победами), в прикосновении к представителю противоположного пола в моём возрасте не только обоснованы, но и нормальны. Более того, моё полное хладнокровие до этого момента к мужчинам вызывало беспокойство у родителей, особенно у мамы, которая пусть и редко, но судила нас с братьями по меркам своего мира. Она рассказывала, что в том мире половое созревание наступает всего в четырнадцать лет, в то время как у нас не ранее семнадцати. По сути, именно поэтому этот возраст и считают брачным, но только для девушек. Так вот, мне уже восемнадцать с половиной, и до сих пор никакого особого отношения к мужскому полу я не испытывала. Почему это случилось сейчас? Почему именно с Татинкором? И неужели это вот так? Настолько резко. Или я опять чего-то не заметила?

Говорить о том, что я была эмоционально растеряна, даже не стоит. Мне было очень не по себе, крайне некомфортно. Татинкор был приставлен ко мне как учитель, а я на него засматриваюсь. Ужас…

– Так и будете стоять под дверью? – Перед моим носом резко открылась дверь, демонстрируя объект моих терзаний. Он опять был в рубашке и домашних мягких широких брюках. Без меча за спиной и кинжалов на поясе он смотрелся… необычно или скорее непривычно.

– Нет, конечно. Готовы? – задрала я подбородок, пытаясь сделать независимый вид. Сама же просматривала силуэт мужского тела сквозь сорочку, слегка свободную ему.

Он так же провёл меня в ванную через спальню, в этот раз не спрашивая ничего. Он шел впереди, а я смотрела на него и не могла в себе разобраться.

– Это последняя перевязка? Или вас ждать ещё? – криво улыбнулся он, развернувшись ко мне уже возле умывальника. Зато на этот раз здесь был простой стул со спинкой.

– Устали стоять? – Я смогла сдержать улыбку.

– Всё для вашего удобства, принцесса. Вы же еле мне до плеч достаёте, – продолжал ухмыляться он. Вот наглец. И неправда это всё, не настолько уж я и маленькая. Конечно, ниже него, но в пупок не дышу.

– Так что? Положены мне ещё перевязки?

– Да. Эта и ещё одна сегодня. Следующие три дня всего дважды в день, а потом по одному, но это будет зависеть от скорости заживления раны. Слишком едкой… – на последних словах я отвела взгляд и понизила голос, ибо сама напомнила о том, что виновата в сложившейся ситуации именно я.

– Лефания, не корите себя. Я жив, и рана тоже затянется, – сделал он шаг ко мне, приподнимая лицо за подбородок. От этого касания и его взгляда у меня дыхание перехватило. Сейчас и он смотрел на меня не так, как обычно. Я даже была готова к поцелую, как бы дико это ни казалось мне позже. В этот самый миг мне хотелось ощутить это. И почему-то верилось, что эти губы могут быть не только ехидными, но и нежными.

– Хм, – кашлянул он, разрушая это неповторимое мгновение, – шкурку вы мне подпортили, теперь пора латать.

Вот же невыносимый мужчина! И этой ехидне я только что хотела подарить свой первый поцелуй? Да ни за что! Треснуть бы его чем, да и так уже травмированный.

Только потом мне пришла мысль, что собственное настроение и желания скачут как кролики. И что делать?

– Лефания, вы уснули? – помахал перед моим лицом Татинкор. Оказалось, что я так и замерла с тряпкой в руках, даже не намочив её.

– Нет. Я в порядке, – махнула я головой, отмечая, что мужчина уже сидел на стуле с оголённой раной. Ой, кому я рассказываю… с голой спиной и частично ягодицами. И да, я засмотрелась именно на нижнюю часть – пусть будет раны.

И вообще, разве может попа мужчины быть соблазнительной?

– Не похоже. Может быть, попросить кого из слуг? – вздохнул он. И мне даже показалось, что прозвучали в этом предложении нотки грусти, будто он и сам этого не хотел.

И почему на моём лице стала расплываться улыбка? Почему дыхание сбилось? Что за ерунда?

– Нет, – решительно заявила я, беря себя в руки. Почему? Ведь это решило бы мою проблему с притяжением. Но что-то внутри не давало просто отказаться. Нет, не только чувство обязанности хоть как-то загладить свою вину. Нет, сейчас появилось какое-то пока непонятное мне желание даже продлить эти перевязки.

Наносила мазь на этот раз я не то чтобы смелее, но пыталась анализировать свои ощущения. Мы не разговаривали, он на меня не смотрел и взглядом не давил, значит, я могла подумать. Как следствие, процедура затягивалась.

Интересно, что в самом начале, когда я только наносила первые мазки на рану, он слегка вздрагивал (опять), а потом расслабился или ещё что, но больше не было никаких движений с его стороны. Я даже украдкой пощупала кожу сбоку – проверяла на температуру. И мне показалось, что температура у него всё-таки имелась, пусть и невысокая.

Может быть, именно поэтому дальнейшая перевязка пошла для меня проще. Я старалась закончить и наконец-то прислать ему противопростудный отвар.

– Леди, вы решили сразу проследить, как мазь действует, и не ходить туда-сюда? Просто остаться до следующей перевязки? – подал голос Татинкор.

– Конечно, – радостно воскликнула я, ибо нечего задавать глупые вопросы, – когда ещё мне представится такая возможность посмотреть собственными глазами на действие нескольких не самых безопасных веществ в действии. Вот думаю, что такие рубцы с обугленными краями, – в этот момент специально провела пальчиком по коже, и нет, никаких озвучиваемых мною ран у него уже не было, но это знаю только я, – могли образоваться от кислоты. Вопрос: какой именно? В результате смешения тех веществ теоретически при различных дополнительных обстоятельствах могли образоваться несколько кислот…

Ещё минут десять, не меньше, я разглагольствовала о всяких веществах. И если сначала делала это специально, чтобы позлить одного язвительного субъекта, то в процессе вошла во вкус. И дорассуждалась до ответа на самый интересный вопрос: что произошло?

Из всего состава того зелья, что я тогда варила, только две травки в свежем состоянии содержат в себе оксиды, необходимые для образования кислоты. С другой стороны, в зелье было столько всего намешано…

– Так, я всё, – чуть ли не бегом закрывала рану марлей, – получается, что через два часа я буду у вас. А пока побежала.

И я действительно обошла стул с мужчиной и направилась к двери. И лишь когда я была уже в спальне, меня настиг шокированный вопрос:

– Куда это ты так быстро?

– Вам не угодить, – развернулась я, даже руки в боки поставила. – То слишком долго, то слишком быстро. Вы бы уже определились.

И, не дожидаясь от него ответа, рванула прочь. Мне не терпелось сделать выкладки и схемы для наглядности. На полпути в библиотеку мне повстречался слуга, которому я наконец-то дала распоряжение отнести Татинкору противопростудный отвар.

Большой стол в читальном зале меня давно дожидался. Я так хорошо устроилась на нём. Но мне не суждено было долго пробыть в одиночестве. Я успела только разложиться и начать всё выписывать по каждой составляющей и их стадиям, как Татинкор явился. И хотя он присутствовал в помещении, но ничего не говорил, поэтому о нём я достаточно быстро забыла.

– По-моему, пора на новую перевязку, – раздалось неожиданно откуда-то сбоку. Я вздрогнула всем телом и даже кляксу (на самом деле – черту в пол-листа) оставила.

– Что вы так пугаете?

– Я думал, что ты заметила моё присутствие, – приподнял он бровь. При этом оказалось, что он сидел с полным комфортом в кресле за моим левым плечом.

– Лучше бы помогли, – буркнула я.

– Прости, в химии и зельях я не понимаю ничего от слова совсем. Паноку в своё время со шпаргалками сдавал. Только тс-с, – поднёс он палец к губам, задерживая на них мой предательский взгляд. Да что ж такое-то!

– Ай-яй-яй, – наигранно схватила я за грудь, – как вы могли?

Так, посмеиваясь, я всё же поднялась, потому что листы не поместились на столе, пришлось их разложить на полу, где, собственно, я и писала.

– Идёмте, раз уже пора, – добавила я уже спокойнее.

– К чему-нибудь пришли?

– Ну, пока не окончательно. Но в двух вариантах – да, должна была получиться кислота. Непонятно только, какая из них стала фатальной. Кроме того, нужно продумать, какие иные вещества ещё образовались, ведь зелье не только стало ядовитым, но и увеличилось в размерах, меняло цвет. Запаха не помню. Был какой-то запах?

– Яйцами тухлыми воняло, когда мы уже уходили, – ответил он, пожав плечами.

– Точно. Это серная кислота. Значит…

В итоге всю перевязку мы рассуждали о зелье. А на задворках сознания возник только один логичный вопрос: почему такую выкладку веществ и реакций я не сделала раньше и с другими зельями? Зато глупые мысли о практически обнажённом мужчине в голову не лезли и не мешали.

Доделав перевязку, я рванула назад в библиотеку. И зачем он опять пришёл? Сам же признался, что не понимает в этом. Но выяснять ничего я не стала. Не хочет отдыхать после травмы – пусть так и будет.

Только результаты моих выкладок не принесли сначала результата. Было очень много вопросов, вероятностей событий и вариантов результатов. Только когда я сделала аналогичные схемы для последних «испорченных» зелий, показался результат. Для утверждения выводов пришлось даже с Паноком связываться.

Оказалось, что моя сила, как выразился верховный маг, тяготеет к кислотам и всем растениям, что содержат их и всё подобное. Странный вывод, но другого у нас не было.

Мы даже провели эксперименты. Я брала пространный набор ингредиентов с одним условием: травка, что в свежем виде содержит оксиды (уже участвовавшая ранее), только одна. Пару раз мы открыли новые травки, пару раз вообще моя магия решила не срабатывать, возвращая меня к проблеме контроля, но в основном всё получалось.

– Чем такая магия может быть полезна? – задала я самый насущный для меня вопрос. Ну сами посудите, зачем нужна такая странная магия? Толк от неё какой? Чтоб была?

– Пока не знаю, – пожал верховный плечами, – применение можно найти всему, Лефания. Только тебе ещё и контролировать магию надо научиться. Уж очень специфичная она у тебя.

– По мне, так бесполезная, – поджала я губы. И да, он не стал меня переубеждать.

Год почти прошёл уже с того момента, как у меня обнаружили эту чудо-магию. А толку? Ни что она делает, ни как это происходит, ни как взять под собственный контроль не понятно. Сказать, что я расстроилась, – ничего не сказать.

Зачем я решила поделиться этим с мамой? Не знаю, просто всегда делилась. Только о реакции на Татинкора я не решилась ей рассказать. Здесь было вообще непонятно. Ведь я специально разглядывала других мужчин, благо недостатка в них в замке нет. И ничего. Вот не хотелось мне кого-то из них поцеловать, дотронуться и вдохнуть запах. Начнём с того, что далеко не от всех пахло хотя бы сносно, не то чтобы приятно. А уж насколько непонятные ощущения у меня оставили прикосновения…

Дело было так. Я решила отдохнуть от зелий и всего прочего, приказала оседлать мне пегую. А там конюх – высокий (не меньше самого Татинкора), широкоплечий, мощный, лохматый. Он предложил мне помочь взобраться на лошадь, и я, хоть и умела это с малых лет, разрешила. А пока он меня подсаживал (отметила, что держал крепко, но не сильно), дотронулась до его руки. Может быть, я сделала это как-то совсем не так, может, ещё что, но мужчина вздрогнул и выпучил на меня глаза, замерев.

– Можете отпустить, – задрала я подбородок, хотя на самом деле хотелось сбежать и спрятаться. Так стыдно было. Конюх отпустил, правда нашёл в себе решимость поправить поводья и стремена, даже спросил, всё ли у меня в порядке. После моего кивка хлопнул кобылу по крупу.

Я мчалась, не оглядываясь, всего несколько минут. Этого хватило, чтобы выветрить глупости из головы. Я делала это ради эксперимента? Да. Так в чём проблема? Я не навредила ему, а остальное неважно. Пустила лошадку шагом и стала анализировать, пока воспоминания свежи. Хотя о чём там думать? Не было ничего особенного. Грубая натруженная кожа. Ничего более. Вот спина Татинкора – совсем другое. У него кожа упругая, бархатистая, так и просится под пальцы. Ну вот опять!

С мамой мы разговаривали недолго. Она разделяла точку зрения Панока о том, что мы просто не нашли ещё применения, да и типа рано об этом. А у меня вот прямо руки опускались. Одно дело, когда ты, возможно, станешь целителем, будешь если не жизни, то здоровье спасать. Про боевых магов, как Татинкор, я вообще молчу. Хотя создавать артефакты тоже замечательно. Там вообще поле непаханое. И совсем другое дело – пытаться развить непонятно что и для чего.

– Если твои сомнения настолько сильны, сходи в храм, поговори с Богиней. Я знаю, что отвечает она далеко не всем, но за спрос не бьёт. Тем более что твоя магия явно её рук дело.

– Мамочка, ты гений, – прокричала я напоследок, выбегая из комнаты. Всё же просто. Надо только спросить у виновницы торжества.

Глава 15

Небольшой храм Богини при замке графства Монтеро имелся. Вот в него я и шла (честно – почти бежала).

В аскетичном зале храма имелось всего четыре скамьи, статуя Богини по центру, ближе к дальней стене, и чаша на пьедестале перед ней. Больше ничего традиционно в храмах Богини не было. Считается, что для общения с Богиней этого вполне достаточно, а гости на свадьбах могут и снаружи подождать. Да, на церемонию бракосочетания внутрь храма допускаются только родители новобрачных и сомужья, если таковые имеются. Но даже этим людям, бывает, места не хватает. Выход прост: они стоят вдоль стен.

Людей в храме не оказалось, поэтому я сделала глубокий вдох и намного спокойнее прошла к чаше. Вода в ней была всегда, за этим следили. А я вдруг поняла, что не могу сформулировать вопрос. Мои чувства и желания за последнее время настолько перемешались, что я уже не знаю, какое важнее. Но не могу же я прийти в храм и не попытаться?

«Здравствуйте, – начала я мысленно обращаться к Богине, опустив руку в воду. – Мама полагает, что вы наделили меня магией, странной магией. Я не могу её контролировать, приношу только разрушения, сильно травмировала человека. Если мама права, то скажите мне, как взять её под контроль? Да и зачем она мне? Я не хочу в следующий раз стать причиной смерти кого-то».

Минуту я стояла в тишине. Сама высказалась и не знала, что ещё добавить. И уже стала вытаскивать руку, когда прозвучал вопрос:

«Хочешь научиться и разобраться в себе?»

«Да».

«Хорошо».

Почему-то в голосе Богини мне послышалось предвкушение. Ну, это я по человеческим меркам сужу, а как там должно быть… И только сейчас до меня дошло, что сама Богиня ответила мне. На эмоциях я взвизгнула радостно и побежала в замок – рассказать о случившемся.

– Она мне ответила, – прокричала я радостно маме в переговорник. Только голос мамы не внушал радости. Пришлось пересказать. Отчаянный стон мамы меня напугал.

– Фани, Богиня не сказала тебе ничего, не объяснила и не пояснила. А это значит, что она что-то сделает для того, чтобы ты сама поняла и догадалась, разобралась в себе. Короче говоря, зная Богиню, советую тебе приготовиться, ничего хорошего можешь не ждать. Я бы советовала тебе не выпускать тревожный чемоданчик, но понимаю, что это невозможно. Поэтому выбери универсальные зелья и носи их с собой.

– Мама, ты чего? Богиня же не собирается меня убивать. Не паникуй. Мне же нужно понять, как силу контролировать. Может, какую суперредкую книгу или рукопись подкинет.

– Хорошо бы. Для того чтобы я поняла, что твои отцы мне нужны, она попыталась их убить, и не единожды. Так что её методы понимания очень специфические. Я тебя предупредила. Ты большая девочка, должна понимать, что её логика и наша совершенно разные.

– Ладно, мам. Я посмотрю на твой чемоданчик.

Вот один разговор испортил всё впечатление от беседы с самой Богиней. Но обещание маме я решила выполнить. В конце концов, опыта общения с Богиней у неё больше и она заботится обо мне же.

Вот только универсальных зелий было всего четыре: от большинства ядов, для остановки кровотечения, для заживления поверхностных ран и восстанавливающее силы. Остальные были сильными, но узконаправленными. Зато нашлись два очень полезных артефакта: щит-ограждение и бомбочка, которая могла взорвать даже каменную породу. Не знаю, зачем они мне, но руки будто сами захотели их заграбастать. Я не стала себе отказывать, благо мама давно ещё ввела в моду потайные кармашки в одежде.

– Леди Лефания, – столкнулась я по пути назад с прислугой, которая несла на подносе отвар.

– Добрый день, – поздоровалась я, не обратив особого внимания на неё.

Я направилась в библиотеку для продолжения своих изысканий в тайной надежде, что Богиня подкинет редкий фолиант с нужными знаниями, который я упустила. Только явился Татинкор.

– И зачем мне отвар от простуды? – спросил он таким тоном, что я не смогла понять, злится он или насмехается.

– На всякий случай. Мне показалось, что вы простыли, – пожала я плечами, отвечая честно.

– Когда это вам так показалось? Я здоров. Ну, не считая спины.

– Лекарь сказал, что сегодня потребуется всего одна перевязка. И завтра тоже. А дальше ваш организм уже самостоятельно восстановится.

– Это хорошо. Но вы не ответили.

– Я не пойму, почему вы возмущаетесь. Не хотите пить – не пейте. Я не заставляю вас, – возмутилась я его настойчивости.

– Вам было бы сложно меня к чему-либо принудить. И тем не менее мне интересно, – наклонил он голову набок.

– На перевязках я несколько раз заметила, что вы дрожали, – со вздохом призналась я, но не смотрела на него в этот момент.

– И всё?

– Всё. Я не хотела, чтобы… вы заболели.

– Ясно, – как-то странно произнёс он, но ничего не стал пояснять.

Какое-то время стояла тишина. Он умостился в кресло, взяв какую-то книгу, а я продолжила ходить между стеллажами в отчаянной надежде на помощь Богини, но всё было тщетно.

Новая перевязка прошла странно. Он молчал, я тоже, но чувствовалось какое-то напряжение между нами. И я никак не могла понять причину. Неужели всё из-за отвара?

– Завтра последняя перевязка, – зачем-то напомнила я. Сама же никак не могла заставить себя оторвать от него руки, будто если отпущу, то… лишусь чего-то очень важного.

– Спасибо, Лефания. Как эксперименты? – поднялся он сам, вызвав у меня вздох разочарования и почти ощутимой потери.

– Я разрушитель, – усмехнулась я, – создаю кислоты практически из ничего. И никак не могу понять, почему Панок назвал это магией времени. Наверное, ошибся. Скорее, магия разложения или кислотная магия. Зато я научилась её останавливать. Ну, прерывать поток.

– Это хорошо. Просто отлично. Теперь ты чувствуешь, что и куда направляешь, в каком количестве, и можешь остановиться. Это замечательно, – воодушевился Татинкор. А я как дура смотрела на его улыбку и не могла отвести взгляд. Да что со мной творится? Ужас какой.

– Хорошо, да не очень. Ладно, я пошла, – попыталась я уйти от него. Да не тут-то было. Я направилась в библиотеку, и он за мной. Только дойти до неё мы не успели. Нас перехватил взволнованный слуга.

– Рабочие обнаружили какую-то новую породу. Меня прислали позвать вас, потому что рабочие сами не могут понять, что это и можно ли это трогать. Мало ли что это такое.

Мы, не сговариваясь, вместе пошли за проводником. И только когда начали спускаться в шахты, Татинкор остановил меня, пытаясь отговорить.

– Насколько глубоко нашли породу? – спросил он слугу.

– А-а-а, – замялся мужчина, – достаточно глубоко.

– Лефания, это может быть опасно. Вам не стоит туда спускаться, тем более что я смогу магически посмотреть на породу.

– Хотите сказать, что я бесполезна, – усмехнулась я, хотя обида уже легла на сердце.

– Не обижайтесь, но это действительно может оказаться именно так. Вы хрупкая леди, не всегда контролирующая свою магию. А там люди.

– Не только бесполезная, но и опасная. Здорово.

– Это может быть опасно именно для вас. Оступитесь, оцарапаетесь.

– К вашему сведению, я не настолько неженка. Моя мама спускалась в шахты, и я могу. Тем более что вы сами признались, что алхимию сдавали… – успела я осечься, – давно и многого не помните. А я только ей и занимаюсь. Могу поклясться, что узнаю быстрее вас, что там за порода.

– Это не соревнование, Лефания. Я ни в коей мере не сомневаюсь в ваших возможностях, но всё же вы не готовы к спуску.

– Ерунда. Хватит напрасно разговаривать. Я спускаюсь, и точка. – Я даже обошла его.

Мысль о том, что я поступаю безрассудно и он прав, по сути, мне в голову пришла и даже была обдумана, но какое-то странное чувство внутри «я могу» не давало развернуться. И я понимала, что правильнее было бы уйти, дождаться, когда мужчины отколупают кусочек породы, и только тогда его изучить. Но хотелось самой.

Мы спускались молча. Только иногда тишину нарушало предупреждение «осторожно», и Татинкор подхватывал меня под локоть, но без слов отпускал. Лестница стала для меня испытанием. Платье, пусть и лёгкое, не предназначено для этого. И как хорошо, что мама в своё время ввела в моду лёгкие брюки под юбкой, так хоть не приходится заботиться о приличиях, да и двигаться намного удобнее.

Больше получаса – может быть, и больше – у нас занял спуск. Я шла за проводником, Татинкор сверлил мне затылок. И вот наконец-то мы достигли шахтёров.

– Леди, – повскакивали они на ноги, хотя до этого мирно сидели прямо на полу. Вокруг были камни и пыль, пыль и камни, и ничего больше. Однако само пространство было просторным.

– Показывайте вашу породу, – скомандовал Татинкор, не дав мне хоть как-то отреагировать на приветствия. Злится – поняла я.

Один из мужчин проводил нас в тоннель намного уже предыдущего. Здесь двое еле могли разойтись, а Татинкору пришлось сгибаться. Даже мне до потолка, если это можно так назвать, оставалось сантиметров десять – пятнадцать.

– Мы всегда новые тоннели пробиваем узкими. Если находим породу, начинаем его разрабатывать, если нет, то идём дальше, – извиняющимся тоном говорил наш провожатый. Только сейчас я обратила внимание, что и он, и все горняки были мужчинами сильными, коренастыми, но невысокими. Получается, что у них отбор на работу по габаритам? Представила, как к ним приставляют линейку и говорят: «А ты, приятель, сильно вырос, не подходишь нам». Картинка в голове заставила усмехнуться, чего не поняли мужчины, судя по лицам, но ничего говорить мне не стали. Мы пришли.

Ну что сказать? Камень как камень, хотя в центре импровизированной стены немного светлее и прозрачнее, что ли, будто лёд. Первым к этой породе подошёл Татинкор. Он её сначала потрогал, постучал, понюхал, а я ждала, что лизнёт, но нет, обошлось без этого. Кстати, ему, чтобы посмотреть на породу, пришлось сесть на колени, иначе с его ростом никак.

– С чего вы взяли, что это что-то необычное? Здесь этой породы очень мало, – спросил Татинкор.

– Когда породу только обнаруживаешь, её всегда мало. Надо дальше пробиваться. Почему необычное? – поджал горняк губы. – Потому что мы добываем здесь стилос. Он чёрный в любом виде. А это не он. И мы не смогли вспомнить ни одной породы в этих горах, чтобы так выглядела.

– Почему не позвали начальника производства? Могли взять образец, его бы изучили наверху и дали заключение, полезна или нет это руда.

– Начальник уехал неделю назад. Договаривается об оборудовании. Я его заместитель. И могу вам сказать точно, что такой руды в этих горах ранее не добывали. Это что-то новое.

– Хорошо. Почему не взять образец?

– Попробуйте, – протянул он Татинкору кирку, а сам закрыл уши и зажмурился. Я тоже уши закрыла, но не глаза. Уж очень хотелось увидеть, что случится. Но и Татинкор, не будь дурак, заметил реакцию и стукнул по камню слегка. Небольшая вспышка и звон были ответной реакцией.

– Интересно, – лишь прозвучало от него.

– Проверьте его магией. Вдруг это камень-накопитель? – не удержалась я от комментария. И так долго молчала. Татинкор лишь бросил на меня нечитаемый взгляд, но начал проверять магией. Я видела её, как она проходит сквозь породу и возвращается ни с чем.

– Не знаю, что это, но точно не накопитель, магию не принимает вообще. По мне, так вы обнаружили очередной камень. Возможно, после обработки он станет драгоценным, но не более.

– Это точно? Может, его хотя бы почистить? Вон он как светился. Можно будет найти ему применение, – не сдавалась я.

– Возможно, но сначала его надо как-то отсюда добыть. Чем сильнее по нему бьёшь, тем сильнее он отвечает, будто защищается, – проговорил недовольно мужчина.

– Может, магией получится отрезать кусочек, если он защищается от механического воздействия? – предложила я, даже сделав шаг вперёд, хотя и не умела делать предложенного. Меня почему-то тянуло к этому камню, прям руки чесались и пальцы зудели.

– Я попробую, – вытянул руку ладонью ко мне Татинкор, останавливая, – но, если не получится, мы уйдём и подумаем над этим спокойно, позовём Панока в первую очередь.

– Хорошо-хорошо, – смиренно согласилась я, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.

Татинкор опять стал магичить. Этого заклинания я не знала – просто потому, что мне оно было неподвластно. Я же не обладала способностями к обычной магии. Я же уникум – бесполезный, правда, но уникум.

Только он начал внедряться в породу, как она не просто ярко вспыхнула, она ещё и завибрировала, будто зарычала. «Жуть какая», – почему-то с восхищением подумала я.

Конечно, Татинкор тут же перестал её трогать, но тоже осматривал заинтересованно. И пока он тихо разглядывал породу, я всё-таки подошла к камню и положила на него ладошки. Камень оказался тёплым и гладким. Интуитивно я смахнула с него каменную пыль и провела пальцами по поверхности. Мне он казался каким-то родным, что ли. Я не могу объяснить точно, что чувствовала в тот момент, странное единение с этим камнем, будто именно его мне и недоставало. Так захотелось его обнять, прижаться всем телом, будто к живому существу. Я прикрыла глаза и выпустила свою магию. Зачем? Не знаю, просто так казалось правильным в тот момент.

– Ты что творишь? – выдохнул где-то Татинкор. – Лефания, прекрати, – почти кричал он, но его голос доносился до меня будто издалека. И только его крепкие руки, когда он схватил меня, были вполне реальны и осязаемы. А потом что-то случилось.