Не жена

Глава 27

Артур.

Сегодня я планировал пробыть с Кариной подольше. Нужно только позвонить лечащему врачу и договориться, чтоб мне изменили часы приемы. Я очень сильно скучал по своей девочке.

Звонок ее отца ранним утром сразу же заставил насторожиться.

— Езжай срочно в больницу. Мне сейчас позвонили. Карине сделали операцию, не смогла родить сама. Врач толком ничего не объяснил, сказал, что разговор будет только при личной встрече. Узнай, все что сможешь, я прилечу через пару часов.

Так быстро я еще никогда не гнал. Нехорошее предчувствие охватило душу. Только бы с моими девочками было все нормально.

В больницу буквально влетел. В регистратуре потребовал отвести меня в кабинет главврача, потому что эти курицы отказывались говорить мне какую-либо информацию.

Врач оказался на операции, и пришлось ждать его в холле, так как меня не пропустили охранники.

Я раз за разом набирал Карину, но телефон не отвечал. Гудки шли, а ответа все не было.

Когда наконец появился этот чертов доктор, я готов был придушить его.

Он молчал всю дорогу до своего кабинета, чем только усиливал мой страх. Что, черт возьми, произошло?!

— С малышкой все хорошо. Здоровая и крепкая девочка. Сейчас она в палате для новорожденных.

— А Карина? — сипло спросил, ощущая нарастающую злость и страх за мою девочку.

— Мы сделали все, что смогли. Роды были тяжелые. Она не справилась. Пришлось экстренно делать кесарево. Только, она все еще не пришла в себя — доктор устало протер глаза.

— В смысле? Где она?

— В реанимации.

— В каком смысле, она не пришла в себя? Что с ней?

— Она в коме. Уже более пяти часов.

— И как такое произошло? — это был последний мой здравый вопрос, потому что, после того, как врач начал объяснять, из- за чего все случилось, я чуть не набросился на него. Удержал меня Каринин отец. Он крепко сжал мои плечи, оттаскивая.

Дальше, все как дурном фильме.

Меня просто вытащили на улицу охранники, потому что, я не имею право там находиться, ведь по документам, я Карине никто. А то что там моя дочь, это потребовали еще доказать, ведь как отец я нигде в бумагах Кариной не упоминался.

Отец Карины вышел спустя пол часа. Бледный, с трясущимися руками. Он рухнул на лавку, обхватив голову.

— Она так и не пришла в себя. Как будто спит, а проснуться не может — надрывно прошептал он, не поднимая головы — Если она не очнется…

Он не смог договорить.

— Я им таких страстей наобещал, что меня почти силком выгнали. Даже к ней пустили. Но я хоть в окно увидел ее. Лежит, не шевелится. А везде датчики и приборы.

Неделя прошла в постоянном пребывании в больнице. Ее отца хотя бы пускали, а я ждал его внизу. Изменений в состоянии моей девочки не было.

Я постоянно винил себя во всем. Жалел, что ничего исправить нельзя.

Конечно, мы направили в этот чертов роддом проверку. Были изъяты записи с камер наблюдения и заведено уголовное дело.

Главврача тут же уволили. Акушеров, что принимали роды в ту ночь, взяли под следствие.

Дни шли, а Карина так и не приходила в себя. Её перевезли в другую больницу под наблюдение. Там мы оплатили палату, в которой могли находиться рядом с ней. Но только ее отцу разрешалось ночевать с ней. Мне же приходилось уезжать домой.

А потом нашу дочку разрешили забрать. Вот только мне ее не отдали. Карина вообще разрешила всю информацию о себе говорить только отцу.

А так как он единственный, кому могли отдать нашу дочку официально, он ее и забирал.

Мы привезли малышку домой. Я остался с дочкой, отец Карины уехал к ней.

Пришлось вызвать няню, так как я не знал, как мне справляться с младенцем.

Женщина показала как надевать памперс, как кормить и купать дочку, а потом уехала.

Ночь оказалась очень тяжелой. Катюшка так горько плакала, что я ощущал себя беспомощным. Сменил памперс и накормил смесью. Долго носил на руках, прижимая к себе маленькое тельце дочери. Запеленать нормально у меня не получилось, поэтому, кое-как завернув в пеленку, уложил в теплое одеяльце и ходил по дому, укачивая.

Пробовал даже давать пустышку, но дочка постоянно ее выплевывала, а мне приходилось ее тут же мыть.

В итоге, когда Катюша заснула, я тоже вырубился в кресле.

На следующий день я взял Катюшку с собой в больницу к Карине. Остро надеялся в душе, что тонкий голосок дочери разбудит Карину и она наконец-то очнется. Взяв все необходимое, и устроив дочку в специальном кресле, выехал.

Нас не хотели пропускать. Пришлось вызывать главврача и беседовать. В итоге, добился разрешения на посещение с ребенком.

В палате передал внучку ее деду и сел рядом с кроватью Карины, ласково погладив тонкие пальчики моей девочки.

Когда наша дочка заплакала, требуя, чтоб ее накормили, я заметил, что у Карины начали двигаться глаза за закрытыми веками. Тут же вызвали врача. Но осмотр ничего нового не дал. За исключением того, что движения глаз, все-таки хороший признак. И, возможно, Карина скоро очнется.

В течении следующей недели мы с дочкой ездили навещать ее маму. Карина все так же спала.

Я постепенно привыкал к ежедневному уходу за Катюшкой. И теперь вообще не мог представить свою жизнь без нее. Я так сильно полюбил малышку, что меня ужасали мысли о том, что я раньше мог думать, что она не моя. Моя. Любимая и самая лучшая дочка.

И Карина моя. Всегда была моей. И будет снова. Вот только очнется, скажу как сильно люблю ее и не представляю свою жизнь без нее.

Три недели уже прошло, а моя девочка так и открыла свои красивые глазки. Это очень сильно пугало. Прогнозы врачей были неутешительны. Ее всесторонне обследовали, но вернуть в реальную жизнь не могли. Я плохо спал. Просыпаться, чтоб накормить или переодеть дочку, я уже привык за это время. А вот в те моменты, когда спал, меня преследовали кошмары. Во сне я видел себя со стороны. Как кричал на нее, бросая те ужасные слова. Снилось, как она уходит от меня. И бегу за ней, и кажется, протяни руку, и смогу дотронуться, но расстояние между нами катастрофически быстро увеличивалось.

Днем я снова одевал дочку и вез к Карине. Иногда даже укладывал малышку рядом, чтоб она хоть так почувствовала тепло материнского тела. Разговаривал с Кариной, поглаживая тонкие бледные пальцы. Касался волос, смотрел в лицо, пытаясь уловить хоть малейшее изменение. Но все было тщетным.

Мой отец смог прилететь к концу месяца. Он теперь передвигался с тростью и тоже выглядел неважно. Мы все сидели в палате Карины, надеясь на чудо.

Отец Карины наотрез отказался провести хоть одну ночь вдали от дочери. Он за весь месяц, всего несколько раз раз выходил из больницы, чтоб немного проветриться. А потом снова возвращался. Мы возили ему еду, одежду. В палате имелся душ. Поэтому, он даже и не ездил домой.

Мы с отцом сейчас жили в доме Карины. Там ведь была готовая детская. Да и соседей почти не было. Поэтому можно было не переживать, что плач малышки начнет кого-то раздражать.

Врач, приезжавший каждую неделю на осмотр дочери, сказала, что развивается она нормально. Хорошо набирает вес и не имеет никаких отклонений.

Еще был момент, который меня нервировал. Когда отец Карины ездил получать свидетельство о рождении, то в графе отец поставили прочерк. Записать могли только со слов матери, которая сейчас никак не могла подтвердить данную информацию. Я чувствовал себя при этом отвратительно. Словно чужой. Так, будто я моей малышке никто. Ситуация вышла ужасная.

Мы все — таки сделали ДНК — тест. Хоть в клинике сначала и упирались, требуя согласие матери. Но юрист отца подготовил все бумаги, по которым он имел право дать разрешение на эту процедуру. Карина хотя бы успела сделать это. Ведь он единственный, кому доверила ребенка до рождения официально. Словно еще тогда предчувствовала, что что-то может пойти не так.

Конечно пришлось обратиться в суд. Заявление подал на признание отцовства, прикрепив анализ ДНК. Судом была назначена повторная независимая экспертиза, которая тоже подтвердила результат.

И вот, когда наконец, получил решение суда, сразу же поехал менять свидетельство о рождении дочери. Теперь, в графе отец, Значилась моя фамилия. Отчество хоть не пришлось менять. Отец Карины, когда получал первое свидетельство, смог сделать только это.

Сегодня нам разрешили забрать Карину домой. Возможно, родные стены помогут ей прийти в себя. Для этого пришлось одну из комнат в доме переоборудовать под медицинскую палата, полностью купив все оборудование. Так же были оплачены услуги медсестры и врача. Пока еще на месяц, с возможным продлением.

Нашей дочке уже полтора месяца, а ее мама все еще не пришла в сознание. Врач отводит глаза, когда сообщает, что изменений в состоянии Карины нет. Она сильно похудела. Заострившееся личико бледное. Потребуется долгая реабилитация, когда она очнется. Именно когда, а не если. Я запрещаю себе даже думать о том, что такого может не произойти.

Сегодня наша дочка впервые улыбнулась мне. Это было так неожиданно, что я растерялся. Она тут же нахмурила свои бровки и приготовилась плакать. Но я тут же ласково заговорил с ней, неся всякую ерунду, и улыбка снова появилась на маленьких губках. Солнышко мое.

Как то не заметили что прошел новый год. Но я все же съездил и купил елку. Пусть поздно, но Карина очень любила этот праздник. Хотелось, чтоб когда она очнется, обрадовалась елке. И тогда мы снова отметим праздник. Всей семьей. Ведь без нее этого мне не нужно.

Я сидел возле кровати и рассказывал Карине о дочери. Держал в руке тонкие пальчики, поглаживая выступающие косточки.

— И еще она улыбается мне. Видела бы ты ее сейчас. Наша кроха самая красивая.

Пальцы в моей руке дрогнули. Я неверяще уставился на них. Погладил и снова увидел чуть заметное движение. Затаив дыхание, перевел взгляд на Карину. Ее глаза дрогнули. А потом, она чуть — чуть приоткрыла их.

— Карин… — хрипло сорвалось у меня. Она снова попыталась открыть глаза — Девочка моя любимая. Просыпайся — прижался губами к тонким пальчикам, целуя. И чудо! Она посмотрела на меня!

Я тут же вызвал врача. Тот быстро вбежал в комнату и начал осмотр, задавая вопросы. Она пыталась что-то сказать, но получался только едва слышный шепот.

В комнату вошли наши отцы. Они с такой надеждой смотрели на нее, что сердце сжалось. А когда губы мой девочки чуть дрогнули, ее отец рухнул на колени возле кровати и зарыдал.

Нас попросили ненадолго выйти. Я с трудом заставил себя покинуть комнату. До сих пор не верилось, что Карина очнулась. Скорей бы снова услышать ее голос.

Пошел за нашей малышкой. Ее мамочка захочет увидеть свою крошку. Наконец — то вся семья будет вместе. Как же нам тебя не хватало. Чудо мое любимое.

