(Не)жестокая нежность (СИ)

1.30

«Даже смерть ей к лицу…» — глядя на мёртвое тело бывшей жены, поймал себя на мысли, что, наверно, Маша ушла из жизни, как хотела — молодой и красивой, в самом расцвете сил… и без славы, о которой грезила… мечта — осталась мечтой…

Утверждать, конечно, не берусь, но могу предположить: если бы сейчас активно обсуждали и писали о том, как сложилась судьба Мари Диамант (её артистический псевдоним), то она была бы счастлива.

В таких случаях люди обычно сочувственно произносят «сколько всего не успела, сколько всего ждало впереди…». А у меня как не было, так и нет ни капли сожалений и каких-либо эмоций, когда думаю о ней — только пустота и полное безразличие. Маша настолько бездарно и глупо распорядилась своей жизнью, что я совсем не удивлён такому исходу… И другого отношения она не заслуживает…

Нет, это не обида и не оскорблённая честь мужчины, которого предали, во мне говорит — ни в коем случае. Давно отпустил ситуацию, связанную с ней, и не имею привычки возвращаться к прошлому. В случившемся Маша сама виновата. Знал бы, что она увлекается наркотой, давно перестал бы содержать и забрал Макса. Я ждал, когда сын подрастёт, чтобы решить вопрос местожительства спокойно, не желая травмировать детскую психику. Ведь ещё пару лет назад он остро нуждался в матери и был привязан к ней, несмотря на равнодушие с её стороны. А последний год Макс постоянно просился со мной, когда я приезжал, но из-за юридических тонкостей не мог взять его с собой.

Наконец, всё изменится.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло» — как говорится…

Знаю, звучит цинично, учитывая ситуацию, хотя мне, действительно, всё равно.

«О мёртвых либо хорошо, либо ничего… ничего, кроме правды…» — так я благодарен Маше за сына. На этом всё.

Пусть покоится с миром…

— Vous pouvez commencer à,* — обратился я к сотрудникам крематория на французском языке (*прим. перевод: можете начинать).

— Que tu dis…* — ответил мне мужчина (*прим. перевод: как скажете).

Маша частенько употребляла фразу «увидеть Париж и умереть», ещё до того, как перебралась туда жить и только мечтала об этом городе.

«Что ж, иногда желания сбываются…» — не могу не выполнить последнюю просьбу усопшей, теперь она навсегда останется на этой земле, как хотела.

Тем более родственников у неё нет… Я, вообще, единственный, кто присутствовал на похоронах. Разослал сообщения всем контактам, кто был у неё в телефоне, но никто не пришёл попрощаться… Макса не брал, он остался под присмотром няни — хватит ему впечатлений и пережитого ужаса, особенно, после того, как нашёл мёртвую мать и пытался разбудить её.

Вот так никчёмно закончилась жизнь Марии.

…Я зашёл в квартиру, которую покупал для бывшей жены и сына. Макс сразу выбежал навстречу.

— Папа! — он кинулся обнимать.

— Как ты тут? — поднял его на руки, прижимая к себе. — Чем занимался?

— Мультики смотрел… Скучал по тебе. Ты долго не приходил. Уже думал, уехал без меня… — выдал все свои страхи.

Не первый раз от него звучат фразы с намёком на то, что останется совсем один, если вдруг брошу… Никогда так не поступил бы со своим ребенком. В силу возраста Макс не понимает, почему его родители не жили вместе. И сейчас, когда мамы не стало, всерьёз решил, будто я по-прежнему буду только навещать.

— Скоро мы поедем домой, — сообщаю, чтоб перестал волноваться.

— Домой? — уточняет сын, заглядывая в мои глаза. Он постоянно переспрашивает, о чём ни скажи, а всё связанное с семьёй интересует его больше всего.

— Да. Бабушка очень ждёт тебя, — отвечаю. Про Тину пока говорить не стану, не знаю, как на фоне печальных событий он воспримет новость о том, что в моей жизни есть любимая девушка. Разрываться между ними не хочу. И надеюсь, они понравятся друг другу и подружатся.

— Ян… вы вернулись… — из кухни вышла Энн (француженка русского происхождения) и натянуто улыбнулась. К ней у меня куча претензий, главная — отсутствие профессионализма, ей нельзя работать с детьми. Но на несколько дней нанимать другого человека, не видел смысла, поэтому пришлось мириться с тем, что есть.

Почему-то только после смерти Маши узнал о многих вещах, например: как Энн «ответственно» выполняла свои обязанности — никто Максом не занимался. Собственной матери был не нужен. И няня отмахивалась от него, по факту — просто находилась в одном помещении, следила, чтоб никуда не залез, кормила и иногда гуляла. Даже сказки не читала, про игры и всестороннее развитие молчу. Сын сам рассказал, стоило мне поднять тему, хотя раньше никогда не жаловался. Возможно, запугивали каждый раз перед моим приездом… Правда, ничего подозрительного в поведении не замечал — обычный пятилетний ребенок, общительный, непоседливый, любознательный.

— Макс, побудь в своей комнате. Я сейчас поговорю и приду.

— Хорошо, пап, — сын целует меня в щёку.

Ставлю его на ноги, он послушно уходит.

— Хороший кофе вы в состоянии сварить? — смотрю на Энн.

— Разумеется, — учтиво произносит, и вежливым жестом приглашает на кухню. Единственное, что её здесь держит — деньги. Она ждёт расчета за полтора месяца. Маша в последнее время задерживала зарплату, хотя от меня получала содержание всегда в срок.

Устраиваюсь за столом. И как только чашка ароматного напитка ставится передо мной, начинаю говорить:

— Ваше жалование, — достаю конверт из пиджака и протягиваю. — Не стал урезать сумму…

— Урезать? — удивилась она. Потом присела.

— Не перебивайте. Так вот: не стал урезать сумму только из-за того, что вы находились с моим сыном и мало-мальски заботились о нём, пока я не приехал. Но вам противопоказано близко подходить к детям…

— В чём вы обвиняете меня? — возмутилась женщина.

— У вас есть дети? Какой опыт работы? — решил уточнить, чтоб иметь полное представление о человеке.

— Есть, взрослая дочь. А опыт — более пятнадцати лет.

— Тогда странно, почему вы не знаете, как обращаться с детьми.

— Кажется, поняла вас… — вздохнула женщина. — Ваши претензии совершенно беспочвенны. Я выполняла лишь озвученные требования. Мари не хотела, чтобы мальчик привязался ко мне, поэтому просила держать дистанцию.

— И вам не жалко Макса было, наблюдая одиночество, которым его окружила родная мать? Опять же, мне не сказали, как дела обстоят… Детям, кроме любви, ничего не надо.

— Жалко, но… Повторюсь: делала только то, за что получала деньги.

— Деньги… мать их… — усмехнулся я от столь циничного отношения к ребёнку. — Держите свои деньги. Больше в ваших услугах не нуждаюсь. Где выход — знаете. Прощайте, Энн.

Она просто кивнула и поспешила покинуть квартиру.

А я решил сделать один звонок, потом буду занят Максом, хочу с ним прогуляться. Когда увидел от Тины пять «пропущенных», резко накатила тревога.

Она ответила сразу.

— Тина! — испытываю радость наряду с волнением. Я истосковался по ней. Хочу обнять, ощутить утончённый аромат, поцеловать сладкие губки… хочу до одури…

— Привет… — как-то грустно произносит она.

— Привет. Нашлось немного свободного времени… Собирался сам позвонить. Смотрю: пять пропущенных от тебя. Надеюсь, ты просто хотела услышать меня? И с вами всё в порядке…

— Ян… Твой голос такой родной… — шмыгает носом.

— Ты плачешь? — от её слёз внутри всё сжимается.

— Чуть-чуть… — опять всхлипывает.

— Сладкая моя, не плачь. Я приеду через два дня, вернее — мы…

— Правда? — немного оживляется, судя по интонации.

— Правда.

— Я должна кое-что сказать…

— Когда ты так говоришь… Что случилось? Только не тяни.

— Твоя мама в больнице… только не волнуйся, сейчас с ней всё в порядке… Давление поднялось, полежит какое-то время под наблюдением врачей.

— Ты точно все сказала? — на всякий случай переспрашиваю.

— Да. Можешь Игорю Петровичу позвонить…

— Я верю тебе, — если упомянула нашего семейного терапевта, то, значит, мама в надёжных руках.

— Ой…

— Тина, что?! — напрягаюсь от этого непонятного «ой».

— Нет-нет, относительно твоей мамы — рассказала всё. Просто я свою маму привезла, чтоб Виолетта Павловна не скучала, пока отсутствую днём. Если бы не она… и Гена…

— Я совсем не против твоей мамы. Дом большой. Места хватит всем.

— Ян… я так соскучилась, мне плохо без тебя… — слышу, как плачет сильнее, и это трогает до глубины души, разрывая на части — от желания оказаться рядом с ней и невозможности это сделать сейчас.

— Я тоже соскучился… Тина, твои слёзы… Не могу обнять, поцеловать и успокоить. Прошу, не плачь. Скоро увидимся.

— Да… Жду тебя очень-очень… И Макса тоже…

— Насчёт Макса: он сложный ребенок, — переключаюсь на другую тему, чтоб отвлечь её немного. — Прояви терпение. Я не хочу метаться между вами…

— Мы справимся, — обещает Тина. Она точно сможет освоиться в новой роли и даже заменить мать — не сомневаюсь. Но вот сын… пока не уверен… Уже сейчас он стал более требовательным к моему вниманию.

— Люблю тебя.

— И я…

Она отключается.

Я допиваю остывший кофе одним глотком. Потом замечаю Макса, подглядывающего из-за угла. Интересно, как много он услышал? А вот и повод появился прощупать почву…