(Не)жестокая нежность (СИ)

1.32

Тина стоит спиной ко мне и не видит, каким голодным взглядом смотрю на неё, вернее, откровенно пожираю глазами… а в штанах стало тесно от соблазнительных образов, от того, насколько сильно хочу её…

«Моё искушение».

Крадусь тихо. Ощущаю себя вышедшим на охоту хищником и мечтаю вкусить манящую добычу. И уже представил, как раздену мою девочку, как буду ласкать, наслаждаться утончённым женским ароматом, трепетной дрожью, стонами…

«М-м-м… сладкая… вкусная…» — приближаюсь к ней.

А пока она не заметила меня и не успела отреагировать, обнимаю сзади, руками сразу пробираюсь под её футболку и в трусики.

— Ян… — выдохнула Тина, но не испугалась внезапного появления. Откинула голову на мою грудь, ухватила за затылок, теснее прижалась и стала двигать бёдрами в такт моим пальцам.

— Хочу тебя… Весь день еле сдерживаюсь, — целую бархатную нежную кожу её изящной шейки, покусывая местами, и щипаю маленькие торчащие сосочки.

— А Макс? — она трётся об меня попой в приглашающем жесте, усиливая возбуждение.

— Уже спит, — сразу говорю, чтоб не вздумала стесняться, и не было повода отказать в близости, ссылаясь на моего сына. И так на взводе от недолгого воздержания — не могу больше ждать.

— Уверен? — переспрашивает с придыханием, выгибаясь навстречу, когда нащупываю клитор.

«Какая влажная…» — хотел снять с неё пижамные штанишки и трусики, положить лицом на стол, раздвинуть ножки шире, вылизывать её соки, а потом войти в разгорячённое тело и доводить до безумных стонов, пока не начнётся содрогаться подо мной, шептать моё имя…

Но в этот момент дверь кухни с грохотом открылась.

— Папа? — звучит растерянный голос Макса.

Резко убрал руки от Тины. И обернулся, предварительно прикрывая ладонями эрекцию.

«Интересно, как много он увидел?».

— Ты почему не спишь? — когда я уходил из «детской» сын точно спал, после насыщенного дня быстро погрузился в сон.

— Молоко. Ты обещал и не принёс… — обиженно сказал он и настороженно посмотрел на нас.

— Я налью, — быстро включилась моя девочка, выручив меня. — Тебе же теплое? — уточнила она, обратившись к нему, и получила утвердительный кивок в ответ.

Тина налила молоко и поставила подогреваться в микроволновку на тридцать секунд. Потом взяла стакан, когда та закончила работу, и повернулась к Максу.

Он по-прежнему странно поглядывал и хмурился.

— Я вам помешал? Вы хотели целоваться… — произнёс сын, удивив таким заявлением.

Ему пять лет, но ощущение, будто знает что-то о взрослых отношениях, и речь не о поцелуях… Мысли о том, что он видел мать с любовниками за «этим» процессом, вызвали у меня растерянность. Как обычно поступают в таких случаях? — понятия не имею.

Опять на помощь пришла моя девочка. Присела на корточки возле него, чтобы поговорить:

— В этом доме ты никогда и никому не будешь мешать. Запомни, — она сделала акценты на важных вещах, переключая его внимание с того, чем мы занимались.

«Какая молодец» — я не подумал так сделать. В очередной раз убеждаюсь, мать из неё получится замечательная, уже нашла к Максу подход.

Сын внимательно посмотрел на Тину, а лицо мгновенно смягчилось от её слов. И недолго думая, обнял её за шею, да так крепко, что чуть не повалил.

— Ты добрая и очень-очень хорошая. Я буду любить тебя. Можно? — неуверенно спрашивает он.

— Конечно, малыш, — голос моей девочки дрогнул от таких откровений и признаний.

А Макс переводит взгляд на меня и со всем серьёзным видом говорит:

— Папа, я разрешаю тебе целовать Тину. Только не обижай её, — командирские нотки прозвучали в его фразе.

«Ого!» — неожиданно. Улыбаюсь и киваю ему в ответ. Разве могу отказать в этой требовательной просьбе.

Сын забрал молоко и ушёл.

Пока Тина находится под впечатлением, подхожу к ней и беру на руки.

— У меня появился конкурент. Пойдем в «гостевую», оттуда нас не будет слышно наверху.

— Ты уверен, что…

Не даю ей ни малейшего шанса на сомнения и сопротивления. Впиваюсь в губы настойчивым поцелуем. И несу в комнату.

— Мне разрешено тебя целовать. Не могу ослушаться сына. Только ему совсем необязательно знать, где еще я хочу ласкать тебя.

Открываю дверь ногой, кладу мою девочку на кровать. Потом закрываюсь на ключ. И больше можно не сдерживаться.

— Иди ко мне, — тяну её за ноги на себя. Торопливо избавляю Тину от одежды. Окидываю взглядом восхитительное обнажённое тело. — Какая ты красивая…

— Разденься уже… — она нежно прикасается к себе, гладит грудь и, плавно спускаясь ниже, раздвигает ножки, открывая вид на соблазнительную мокрую киску.

— У-у-у… как ты прекрасна…

— Скорее, Ян… — моя девочка дрожит, охваченная желанием.

— Хочешь меня, сладкая… — быстро снимаю вещи.

— Да-а-а… — протяжно произносит, трогая влажные складочки.

— Я тебя съем, — нависаю над ней.

Происходящее дальше напоминало безумие, наше личное сумасшествие, сжигающее в языках страстного яркого пламени… Мы сплелись телами в совершенном ритмичном танце, становясь одним целым. Мы и есть одно целое, неразделимое, нерушимое… принадлежим друг другу…

Я никогда не думал, что способен на столь сильные чувства. Тина — моя безграничная вселенная, мой мир, моё солнце, мой убийственный свет, моё счастье… Она заполнила собой пустоту, живущую во мне до недавнего времени.

Мы — только так, и это уже непреложный закон!