(Не)жестокая нежность (СИ)

2.13

Кто бы мог подумать, что Тина окажется совместима с тем ребёнком (называть его своим сыном не хочу), идеально подойдёт в качестве донора. Вот только я не знал, что жена тоже сдавала анализ — удивила меня в очередной раз. И, конечно, она не могла пройти мимо, согласилась помочь. Теперь кошмар, мучавший её долгое время, не выглядит странным. Детский голос и «спаси меня», звучавшие во сне, стали знаковыми. Донора искали не один месяц, а он был рядом всегда…

Вот только после приёма специального препарата, который вызывает выброс стволовых клеток в кровь, Тина плохо себя чувствует: тошнит не первый день, голова болит и суставы ломит. Но терпит, чтобы дома никто не заметил её состояния и не задавал лишних вопросов.

Осталось забыть… Сегодня всё закончится.

Я ждал жену возле машины, в больнице по понятным причинам не появлялся. И в данный момент ко мне приближалась другая женщина… Говорить с Полиной, как и видеть, не хотелось.

— Привет, — она улыбается. Впервые вижу её счастливой.

— Привет. Как всё прошло? — интересуюсь больше из вежливости.

— Процедура стандартная, но всё равно волнуюсь. Надеюсь, мой мальчик пойдёт на поправку.

«Я тоже на это надеюсь… Надеюсь, что это наша последняя встреча и Полина исчезнет из нашей жизни навсегда».

— Как быстро произойдёт выздоровление? — уточнил на всякий случай. Искренне желаю, чтобы болезнь отступила.

— Это тяжёлый этап… и физически, и психологически… — вздохнула Полина. — Приживление донорской кроветворной ткани может растянуться на недели, и даже месяцы, на протяжении которых риск отторжения максимален. Требуется постоянное наблюдение.

— А что врачи говорят? Какой прогноз?

— Ты спрашиваешь… Это так непривычно. Обычно ты злился, стоило увидеть меня. Наверно, я жутко надоела тебе? — она заглянула в мои глаза и мягко улыбнулась.

«Надоела — не то слово. Здесь уместнее сказать: достала до невозможности».

— Неважно, — не стал озвучивать свои истинные мысли.

— Прости, что донимала и была излишне навязчива… как вспомню все свои слова, бесконечные слёзы…

— Я всё понимаю. Не извиняйся, — не хочу обсуждать эту тему.

— У вас с женой не возникло проблем из-за меня? — Полина прикоснулась к моему плечу.

— У нас всё хорошо, — говорить о личном, тем более, не буду.

— Тина удивительная девушка… — задумчиво произнесла она. — Тебе повезло с ней.

— Знаю. Так что врачи говорят? — напомнил свой вопрос.

— Сейчас мой сын фактически без иммунитета, подвержен разного рода инфекциям, организм ослаблен… Могут возникнуть сложности, вплоть до кровотечения. Поэтому он находится в стерильном боксе. На этой стадии лечения терапия состоит в назначении антибиотиков и медикаментов, предотвращающих реакцию «трансплантат против хозяина». Но я уверена, мы справимся, ведь теперь у нас есть ангел-хранитель.

— Ангел-хранитель? — не понял, что она имеет в виду.

— Тина наш ангел-хранитель. Своей поддержкой и отзывчивостью вселила надежду на спасение.

— Ну да… ангел… — не могу не согласиться.

— Спасибо тебе, — неожиданно звучит.

— Мне-то за что? — не рассчитывал услышать подобные слова.

— Ты не прогнал, когда я пришла, не отказал в помощи, но главное — терпел все мои истерики.

— Не за что. Любой нормальный человек поступил бы так же.

— А ещё… — Полина внимательно посмотрела. — Спасибо тебе за сына. Он вся моя жизнь.

— Не надо, не благодари, — мне странно всё это слышать.

Потом она вовсе резко прижалась к груди, поставив тем самым в неудобное положение. И я не хотел бы, чтобы Тина застала нас в таком виде — ещё раз эту сцену жена не простит.

— Ян, обними хоть раз, — её руки крепко обхватили мой торс, — на прощание. Мы больше не увидимся.

«Но именно об этом мечтаю».

— Перестань, — опешил от такой просьбы. И сразу отстранился.

— Прости…

— Полина, иди к сыну.

— Да. Мне пора. Прощай…

Кивнул в ответ.

Она улыбнулась и направилась обратно в больницу. Я посмотрел ей вслед, думая лишь об одном, чтобы эта история закончилась: мальчик выздоровел, а его мать о себе никогда не напоминала.

Тина села в машину. Откинулась головой на сидение и прикрыла веки. Выглядит бледной, обессиленной, измученной, и, судя по всему, опять тошнит. Меня беспокоит то, что она почти ничего не ест. Хочу помочь, но не знаю, чем…

— Как ты? — прикасаюсь к её волосам, убирая прядь с лица.

— Нормально, — моя девочка открывает глаза, облегчённо выдыхает и слабо улыбается.

— Давай, поедим где-нибудь? — делаю попытку затащить в кафе, нужно срочно накормить жену.

— Мне бы отлежаться… — ожидаемо отказывается.

— Тогда домой, только Макса из школы заберём.

— Хорошо, — она обняла себя за плечи.

— Тебе холодно? — вспоминаю, что в багажнике есть детский плед. Тина замерзла: дрожит, даже губы стали синеватого цвета.

— Немного… — отвечает.

Я вышел из машины и быстро достал плед. Укрыл им мою девочку. Она сразу расслабилась.

— Надо поесть, хотя бы бульон, — настаиваю на еде.

— Не хочу ничего, кусок в горло не лезет, да в меня вода с трудом входит… Поехали, Ян.

— Ладно. Поспи, пока едем, — наклонился и поцеловал прохладные губы.

— Угу…

Тина уснула быстро. И, кажется, она согрелась: на щеках появился лёгкий румянец и выглядит лучше.

По пути я заехал за сыном. Вот уж кто подмечает любые мелочи, связанные с нашей мамочкой. Макс очень привязан к ней, пожалуй, даже больше чем ко мне. Разумеется, и этот раз не стал исключением — увидел то, что не понравилось.

— Пап, а что с мамой? — спросил он, стоило сесть в машину.

— Устала, — поясняю ему.

— Она болеет? Почему от неё пахнет лекарствами? — в его голосе звучит тревога.

«Какой внимательный».

И ещё Макс хорошо помнит те времена, когда Тина не вылезала из больницы, а специфический запах теперь ассоциируется с чем-то плохим. Не забуду наш разговор, когда он рассказывал о своих страхах, говорил, как сильно любит её и боится потерять. Я его понимаю… Сам тогда с ума сходил от постоянного волнения за неё и ещё не рождённого ребёнка.

— Всё хорошо. Правда, — успокаиваю сына.

— Ты не врёшь? — переспрашивает.

— Нет, не вру, — уверенно отвечаю.

— Тогда надо чем-то порадовать маму.

«А это мысль… Можно куда-нибудь всей семьёй съездить на выходных. Тина отвлечётся, отдохнёт и, возможно, со временем забудет об этой ситуации…» — да, так и сделаем.