Настроение было весьма скверным, а тут еще мама. Тут и слов не надо, взгляда на нее было достаточно что бы понять, меня ждут неприятности.
— Миша нам надо серьезно поговорить. — очень серьезно сказала мама.
— Ну ладно, — пожал я плечами.
— Я понимаю ты мальчик, ты взрослеешь, переходный возраст, тебе интересно что и как в отношениях между мужчиной и женщиной, как это происходит. Но это не приемлемо. — толкнула она, явно заготовленную речь.
— Я не понимаю. — нахмурился я. — Что это значит?
— Карты с голыми девками, это не приемлемо. Это называется порнография! Это вообще подсудное дело. — тут ее глаза расширились, явно ей в голову пришла догадка. — А не сам ли ты их сделал?
Я был в ужасе, я был в шоке. Как она могла найти? Это же был великолепный тайник! Нет ну предположить, что карты я сам сделал это конечно спасибо, но я бы не потянул. Сейчас такие можно купить в любом киоске типа союзпечати, что мы с пацанами и сделали. Карты были не порно, а эротические, если вы сечете разницу. Мы по этому поводу, например, целый день спорили, что есть порнуха, а что эротика. Карты передавались от обладателя к обладателю, причины не озвучивались, вернее была легенда что бы их родаки не запалили, а если запалят, то… В общем их надо было передавать. Неделю у Коляна, неделю у меня, ну и далее.
— Я не понимаю. — по накатанному, на автомате еще вяло отрицал я.
— Не смей мне врать! Вот же они! — мать достала из кухонного пенала и бросила с десяток, ну край двух, на колоду явно не тянуло, пачку черно-белых перефоток с карт.
Я в свое время кое-что перефоткивал, пользуясь батиной помощью и фотолабораторий министерства внутренних дел, чтобы сделать фотографии Рембо, там, и Терминатора и прочих. Потом их даже толкать пытался одноклассникам. Нулевая себестоимость, бумага же халявная, но все равно дело не пошло, слишком все доступно в киосках стало. Ради этого в эксперты идти все равно не стоило. В общем стало ясно что это нечто совсем иное, вовсе не мои легальные эротические карты. А и впрямь порнографические. Я аж засмотрелся на картинки…
— Это же подсудное дело, изготовление такого вот. — потрясла мать картинками.
— Да не мое это! Я не знаю, что это такое! Где вообще ты это взяла? Я такого в дом не приносил! — с полным правом и абсолютно честно стал отрицать я.
— Конечно не заносил! Оставил под ковриком у двери! Очень умно!
— Что?! — удивился я.
— Что! Что! Не делай вид будто не причем!
— Я не знаю, честно мам. — развел я руками.
Это была какая-то подстава? Какой кретин положил мне это под дверь? Кто так хотел мне неприятностей? Пискля? Хрен его знает. Все мои дворовые в лагере или еще где. Нету во дворе никого. Как-то мелочно и по-детски для Пискла. Нафига вообще такие картинки палить? Я, бы не стал, у меня таких-то точно нет.
Вечером ждал серьезный разговор, уже те же лица плюс папа. Я спокойно и уверенно все отрицал. Подмывало конечно заявить, нафига мне эти если у меня свои есть, но вряд ли бы они одобрили и те что я заныкал за холодильником. Поверили ли мне родители или нет, не знаю. Доказательств не было. Мой основной аргумент, зачем мне так глупо прятать карты под ковриком?
— Ну ты же не преступный гений. — парировал папа.
— Но и не совсем же идиот?! — обижался я.
В итоге мне через несколько дней дали книжку, в которой какой-то иностранный автор, переведенный на русский объяснял половые вопросы, картинки присутствовали весьма слабые. Хотя сестра ничего так, после душа вышла. Картинка полового акта была изображена почти схематично, вернее люди были как пятна, силуэтами прорисованы, вот. Короче, странная книжка которая пыталась все объяснить, ничего не объясняя и не показывая.
А еще меня папа отказался брать на дежурство на работу, типа я наказан. За что?! Бодался аргументами, что нет доказательств, нельзя признать виновным если нет доказательств. Обвиняемый вину не признал, косвенные улики никакие, отпечатков пальцев нет, ничего нет. Папа даже был готов сдаться, но тут уж мама припомнила оценки, двойку четвертную, короче нашли другие «статьи». В итоге я остался без игры на компьютере.
Далеко не каждую неделю выпадает папино дежурство на выходные. Вообще раз в месяц или два, если мне повезет. Тогда можно пойти на его работу, там есть единственный в отделе компьютер. Настоящий! Не те штуки вроде «БК» или «Спектрума». На нем есть крутые игры типа «Принц Персии» или «Вольфэнштейн».
Я вообще там в таблице рекордов на первых местах. Правда там всего три буквы можно вписать в таблицу. Поэтому я «Mix», папа «Brz», есть и другие конкуренты. Теперь умники стали простукивать зачищенные лабиринты уровней, наплевав на время прохождения. Находят тайники и вазы в них, за что очки дают. Похоже, очки за вазы перевешивают скорость, прохождения. Говорят, даже тайный уровень есть в каждой тюрьме. Кто-то нашел, но другим не говорит. Хотел то же постучать стенки сегодня ночью, да вот не выйдет теперь. А было бы неплохо найти целый тайный уровень.
Еще было бы неплохо найти «преступного гения», и конечно поквитаться с ним за нервотрепку что устроили мне родители. И за то, что я с испугу чуть не признался, про другие карты, которые общие. И за лишения и без того редкого шанса поиграть на компьютере. Пришлось все же зайти к Писклу и прямо спросить про карты. Тот только поржал, сказал, что вообще не причем. Пригласил даже войти, обычная квартира, похожа на нашу, однушка правда, совсем крохотная. То же есть стенка, и есть мебель не из наборов, ковры на стенке и на полу, которые возможно он то же пылесосит как и я. А еще у него оказывается есть собака и он ее любит.
Весьма неожиданно для такого как он. Веселый, постоянно вертящийся вокруг своей оси и одновременно наворачивающий круги вокруг гостей, русский охотничий спаниель. Он так радовался гостям, то есть мне, что напрудил лужу, ну хотя бы не на ковер, а на разодранный им же линнолиум.
— Убью скотину! — рычал Пискл.
Но это было явно не взаправду. Вытолкал и меня и собаку на кухню, видимо, что бы я не видел его за столь неблагородным занятием, как уборка собачей мочи. Еще оказалось у него есть гитара, правда играть он не умеет, хотя его это не смущает он все равно бренчит и скулит как запертый на кухне спаниель. У них отличный дуэт. На гитаре я, то же не умел, а музыкальные вкусы у нас несколько отличались.
— Ты кстати вообще, что слушаешь?
— Ну так типа там Роллинг-Стоунз и Битлз, еще Фредди Меркури — перечислял я пластинки, что были у нас дома.
— Ну ты капец! — ржал Пискл.
— А ты что слушаешь? — спросил я, было чертовски обидно, чего он смеется нормальная музыка, к тому же я вообще не меломан.
— Это же старье какое то, да и вообще! — продолжал Пискл.
— Так сам то что слушаешь?
— Ну наше там популярное, то что крутят по телику или радио. Еще Асю и Васю.
— Чего?
— Ну, Ace of Bace — же!
— А-а, ну слышал что-то.
— Потом сектор газа конечно же, еще у красной плесени ржачные есть.
— Из нашего то же мне нравиться кое-что, — вставил я, — Цой, например, еще там ДДТ…
В итоге выяснилось, что при общем несовпадении музыкальных вкусов есть у нас и общие, интересные обоим исполнители. Пискл принялся исполнять «шедевральным» образом Осень от Шевчука. Забыл по пути слова, я принялся подсказывать, но помнил их то же слабо, разве что припев. Потом мы и вовсе стали дурачиться и подставлять другие слова. В итоге на свет родился истинный шедевр.
Что такое осень? Это сборы.
Плачущий девятый под ногами
В лужах разлетаются монтажки с кирпичами
Осень я давно на сборах не был
В лужах разлетаются монтажки с кирпичами
Осень я давно на сборах не был
Осень в небе, мигают огни
Осень ментовский, бобик в дали
Быстро тикаем! Прочь пацаны
Осень — это менты!
Что такое осень — это камни
Камни что летят над головою
Осень убежим ли ускользнем ли до рассвета
Или нам сидеть с тобою в клетке
Осень убежим ли ускользнем ли до рассвета
Или нам сидеть с тобою в клетке
Осень в небе, мигают огни
Осень ментовский, бобик в дали
Быстро тикаем! Прочь пацаны
Осень — это менты!
Что такое осень? Это Верность
Верность пацанов с твоего дома
Осень вновь напомнила душе о самом главном
Осень постояли друг за друга мы горою
Осень вновь напомнила душе о самом главном
Осень постояли друг за друга мы горою
Осень в небе, мигают огни!
Осень ментовский, бобик в дали!
Быстро тикаем! Прочь пацаны
Осень — это менты!
Справедливости ради, надо заметить, что плакали в основном от девятого микрорайона, а не наоборот, но это же наша песня. Наконец издевательства над гитарой, соседями и Шевчуком были окончены, и мы перешли собственно к вопросу поимки преступного гения.
— Надо устроить засаду. — предложил Пискля.
— В коридоре сидеть или у глазка стоять? — хмыкнул я.
— Да пошли сядем на девятом и в карты поиграем, только не особо шумя? — предложил он — И время проведем и может кого поймаем.
— Ну, ладно — согласился я.
Вроде и зарекся общаться с Писклом, но более пока не с кем. А не сам ли он все-таки подкинул? Хотя бы что бы сейчас пойти и потусить опять? Чертов «преступный гений». Поднимаясь с третьего этажа, на котором обитал Пискл, наверх по зассанным лестницам, перебирал в уме варианты, кто же это еще может быть. А может меня вообще не хотели подставить? Ну, например, кто-то решил временно припрятать картинки. Точно! У меня двое мальчишек в крыле живут. Один слишком мелкий и не попал к нам в компанию, второй вообще салабон, он, наверное, и слово порно то не знает.
— Ты постой-ка тут я с соседом поговорю.
— А как же засада?
— Думаю надо поговорить.
— Ну так он тебе и скажет!
— Я по-хитрому спрошу.
— Не, ты все только испортишь.
— Все нормально будет.
— Ладно, давай я, то же побазарю?
— Не, нафиг, напугаешь его, он не откроет, вообще, а я вроде как сосед.
— Идет, я тут послушаю, — кивнул Пискл и занял позицию у начала секции.
Зашел к этому, который постарше, имени не фига не знаю, немного неудобно. А если мама откроет что скажу? Позовите этого, как там его, сынульку? Но дверь открыл сам мой кандидат в «преступные гении».
— Привет, слушай, как тебя зовут я забыл? — спросил я, хотя было бы вернее конечно, что и не знал никогда.
— Гриша, — с опаской смотрел тот на меня и в даль коридора.
Тень сидевшего в засаде Пискла была очень хорошо заметна, понятно было что за углом кто-то стоит. Похоже Пискл все испортит.
— Я сосед, с той квартиры, ты у меня под ковриком ничего не оставлял? А то я вернуть хотел.
— Знаю, — обрадовал было он меня, но тут же продолжил, — что сосед, Миха да?
— Угу — хмуро кивнул я, — Так ты оставлял?
— Не, ничего не оставлял, а что оставили?
— Точно? А то я себе тогда оставлю, ценная вещь. — хитрил я.
— Нет, ничего не оставлял. Может Антошка, он напротив живет?
— Может, — подозрительно прищурился я, пытаясь понять врет он или нет, — ладно, узнаешь скажешь, идет? Ценная вещь не хочу присваивать.
— Идет, — кивнул тот.
— Все пока — ушел я.
Не слишком ли мелковат, этот Антошка для порно карт? В школу он точно уже ходит, с портфелем его видел. Но в какой класс? Первый? Второй? Третий? Вряд ли пятый? Поскольку сам я прыгал через четвертый часто забывал, что не со всеми происходило то же самое и существует четвертый класс.
— Мелковат Антошка? — спросил я вслух.
— Да может и этот Гриша твой, звездит как дышит. — пожал плечами Пискл. — Сколько Антону этому? Классе в третьем?
— Ну я в его возрасте… — задумался я.
То, что между мужчиной и женщиной что-то бывает я наверняка знал в его возрасте. Спорили мы как-то с приятелем есть ли у девочек пиписька или они из задней дырки писают, но это вообще был детский сад. Это я что-то совсем не туда вспомнил. Не могу вспомнить… Вот про голубых я узнал относительно недавно. Услышал я как-то фразу «гомосек», про что она не понял, но новое ругательство пришлось мне по душе. Кажется, оно даже не матерное, решил я и начал его активно применять. И вот сижу я такой у папы на работе, в кабинете его начальника, в пустом и темном здании МВД, папа на выезде и колю шпагой, толстого охранника дворца визиря, который принцессу спер.
Ну и такой, — Получай, гомосек! Получай! У-у толстый гомосек. — и далее, в таком духе, никого же нет.
— Так. Где это ты такое слово услышал? — неожиданно вернулся с выезда отец, — Ты хоть знаешь, что оно означает?
— Ну, как бы знаю. Вроде оно не матерное, — грустно отвечал я.
— И что же оно означает? — уточнил папа, пока не грозно, но это ничего не значило, похоже слово все же из запретных.
— Когда допустим два мужика напьются и значит, — сильно смущаясь пояснял я суть, нового для себя слова, — сильно-сильно напьются, — уточнил я, — и вместо женщины друг с другом, — густо покраснел я, — сексом занимаются.
— Почему обязательно напьются? — с каким-то экспертным интересом уточнил отец.
— Ну а как бы иначе? С чего бы им? А так напились, перепутали и занялись. — развел я руками в классическом жесте руками с согнутыми руками в локтях.
Папа дико ржал, оглашая хохотом пустое здание.
— Ну да, действительно, с чего бы… — прокомментировал он мои слова и снова заржал.
Даже сходил видимо рассказал хохму простым дежурным сержантам на входе, поскольку скоро пустое ночное здание снова оглашал гогот, идущий откуда-то снизу.
В общем в возрасте этого Антошки, порно карты — это сомнительно. Размышлял я обо всем об этом на подоконнике, площадки девятого этажа. Почти молчаливо перекидываясь с Писклом картишками. Лифт щелкнул и поехал, такое происходила постоянно, но вот гудение усилилось, значит лифт едет куда-то высоко. Седьмой? Восьмой? О! К нам.
Я соскочил с окна и чуть спустился вниз. То же самое сделал и Пискл. Это основные реакции выживающего в подобном мире подростка. Мало ли кто там? В этом нашем мире животных. Взрослая особь, самка с детенышами, травоядное или другой хищник? Другой хищник может быть сильнее и злее, и вообще в соседнем доме живет Пешка. Возможно и Пискля теперь опасается Пешки?
Двери открылись, я дал мысленно время выходящему посмотреть вправо и убедиться в пустоте подоконника, сам бы так сделал, выходя из лифта, и уже после чуть выглянул. Увидел спину удаляющегося Антошки! Быстро за ним на перехват! Но тихо! Знаками семафорю все это Писклу. На этот раз напарник сработал без шума. Заглядываю в коридор нашей секции и что же я вижу?
— Что потерял Антошка? — скалюсь я, предвкушая расправу и месть.
— А? — выдергивает руку из-под моего коврика малолетняя сволочь, испуганно глядя не столько на меня сколько мне за спину.
Конечно, я-то, почти безопасны, почти знакомый сосед, а позади настоящий гопник.
— Я ничего! — пятится мелкий негодяй.
— Что ничего не клал под ковер? А что ищешь?
— А, ну говори! — рванул было Пискл и схватив за шкиряк перенес Антошку на лестничную площадку, подальше от спасительной двери его квартиры.
Путем нескольких щелчков по ушам и психологическому давлению, Пискл выбил признание за двадцать секунд. У меня был свой неплохой план, разговорить мальчишку, уверен он бы то же сработал. Но теперь вот, Пискл будет говорить, что, «если бы не он», короче запишет себе раскрытие дела. Антошка выглядел весьма жалко пускал сопли и слезы.
— Ну-ка не реви! — дал ему щелбан Пискл. — Чего с ним будешь делать? Может денег с него спросить?
— Лучше пусть идет и моим родителям скажет, что карты эти его. — логично рассудил я.
— Не-е-ет! — мгновенно перестал подвывать и хныкать Антошка, видимо такая перспектива пугала его больше прочих.
— Говорю же денег пусть принесет. Ну или лучше пачку сигарет, лучше даже две, одну мне за помощь. — определился Пискл.
Что-то мне все это напомнило, ту самую историю с Колпачком. Блин, я ведь сейчас как эти, тфу.
— На хрен, — решил я.
— Да ты чего?! — возмутился Пискл.
— Этот «преступный гений», спрятал карты под ковриком в коридоре. Ты вот хочешь с него сиги стрясти, а как он это сделает? Он же опять «гениально» украдет деньги у мамки, но если она его даже не запалит, то потом купив сижки его точно спалят уже с ними. И что он ей скажет? Он опять заревет и скажет, что сосед у него деньги вымогал и сигареты. Мне оно нафиг не надо, от этого гения одни неприятности.
— Нет ну что так и отпустить что ли?
— А что с него взять? Сам все видишь.
— А карты отдайте, а? — неожиданно сказал шкет.
— Чего?! — весьма сильно удивился я.
— Карты, мне их дали на время, мне их отдать надо.
— Вот это уже твои проблемы.
— Ну отдайте, а?
— Я те сейчас в душу пробью понял? Пошел отсюда! — рявкнул я.
Ну что за люди? Только что ревел, едва не попал на счетчик, я его даже бить не стал, как его такого бить, а он теперь еще карты клянчит!
— Видишь какие они? — спросил Пискл, после того как от приставучего малька удалось избавиться.
— Кто?
— Да, лошье кто же еще? Их только мудохать и надо, по-другому с ними нельзя. Ты добрый слишком, нельзя жалеть, ты что не знаешь? — опять пристал Пискл со своими понятиями. — Если ты сочувствуешь таким, то и сам окажешься в таких!
Честно говоря, мне все это не нравилось. С Писклом мы сегодня вроде и нормально посидели, но все равно, противоречивый он какой-то. Скорее бы приехали друзья. Вообще лучше уж дома посидеть или даже в сад съездить. Я решил полностью снять с себя обвинения и все же получить доступ к компьютеру, хотя бы уже в следующие дежурства бати.
Дома я объяснил родителям откуда взялись карты, и что мелкий соседский паренек вряд ли даст признательные показания при них или при своей маме. К великой глупости моя мать все же пошла поговорить с матерью Антошки. Ну, и конечно! Я же оговорил ее сыночка, в таком возрасте, какие порно карты, о чем вы?! Это ваш просто на нашего свалить пытается. А это ваш сигареты под наш коврик значит прятал! А я то, своего ругала! Чертов малолетка похоже еще и курил и так же «гениально» прятал сигареты. И наученный горьким опытом заныкал на сей раз не под свой коврик заначку, а под мой, ну спасибо, еперный «преступный гений».
В общем я решил сидеть дома и читать книжки в ожидании приезда друзей. Ну или чемпионат мира скоро начнется хотя бы. Может наши выиграют? Мало ли кто что говорит.