(Не) измена. Тайные наследники для миллиардера

Глава 13

Мария

Я слышу грозный вопрос Егора, и колени подгибаются от страха. Что, если он сейчас нас выгонит? Перед глазами стоит уже не Егор, а Артур. Я вижу разъярённый взгляд, как трясутся его руки, и не сразу понимаю, что это не мой бывший муж. Это Егор, он же не такой. Но кто знает наверняка? Может, он терпеть не может детей точно так же, как Артур?

– Да, извините нас ради бога! Егор Кириллович, я не специально! Не выгоняйте нас сейчас! Дети заболели, и я…

– Мамочка… – звучит снова сверху. Мне хочется схватить Алису и прижать к себе, успокоить, но я не могу двинуться, умоляя Егора оставить нас здесь на эту ночь. Но мужчина прерывает мой монолог:

– Идите уложите детей, а потом спускайтесь, поговорим.

Удивленно замираю и вскидываю на него взгляд. Он не сердится?

Я киваю, боясь спугнуть решение мужчины не выгонять нас, и несусь к Алисе. Беру малышку на руки и заношу в комнату. Мирон тоже не спит. Он сидит на диване и с удивлением смотрит в окно.

– Мамочка, тут такие большие окна и видно звезды! Их так много! – восхищенно говорит сын.

Я сажусь на край дивана и, покачивая на руках Алису, смотрю в окно. Мысли кружат в голове непрерывным вихрем и, словно осы, жалят одна больнее другой.

Что, если за мою выходку Егор решит уволить меня завтра? Да, он не Артур, не стал выгонять болеющих детей ночью на улицу, но все может оказаться не таким, каким было вначале. Признаться, я боюсь мужчин. После замужества с таким страшным человеком я еле пришла в себя и снова довериться кому-то вряд ли смогу. Даже в рабочих моментах. А уж что касается детей… Тут и говорить нечего. Они мои, и только я несу за них ответственность.

Алиса ерзает на коленках, словно чувствует мое напряжение, и поднимает на меня свои большие карие глаза.

– Мамочка, тот дядя, что пришел сюда, – это твой начальник?

– Да, дорогая, это он.

– И он нас выгонит сейчас? – Девочка кусает губки, словно боится моего ответа. Она всегда была чувствительной и сейчас ловит каждую мою эмоцию. Мирон тоже оторвался от созерцания звезд и устремил взгляд на меня, ожидая, что я скажу. Стараюсь улыбнуться, чтобы лишний раз не тревожить их.

– Нет, мои хорошие! Он добрый дядя, он не выгонит вас! Все будет хорошо! А сейчас нужно спать. Вы же хотите быстрее вылечиться?

– Хотим… – зевает Алиса.

Я укладываю их и пою ту самую колыбельную, которую вспомнила утром. Малыши быстро засыпают, а я сижу еще несколько минут. Глажу их влажные лобики с прилипшими волосами и собираюсь с духом. Нужно идти и поговорить с Егором. Ох, почему же мне так страшно?

Спускаюсь, не зная, где искать хозяина дома, но свет на кухне ясно указывает путь. Нервы натянуты как струна, и, когда я ступаю в комнату, кажется, что от переживаний вот-вот потеряю сознание. Но увиденная картина словно медом окутывает мою душу и расслабляет все внутри.

Егор сидит за столом и уплетает то, что я приготовила, да с таким аппетитом, будто не ел уже несколько дней. Лойс сидит рядом и выпрашивает кусочки еды. Вот уж кто тоже будто голодный, кормила же недавно. Внутри расцветает от такой картины, губы дрожат в намечающейся улыбке, но мужчина с набитым ртом поднимает на меня взгляд. Удерживаюсь от смеха, чтобы не смущать его.

Мужчина прожевывает все и извиняющимся тоном говорит:

– Извините за мой вид, так вкусно.

– О, вам не за что извиняться. Это я должна просить прощения.

– Прекращайте. Уложили малышей?

При упоминании моих малышей внутри все сжимается от вновь накатившей тревоги. Они так слабы, и температура, кажется, снова начинает расти, а у меня нет лекарств, да и врача вызвать не могу, пока мы не дома.

– Да, но температура снова начинает расти, – отвечаю коротко. Вряд ли ему интересно на самом деле…

– Это нехорошо… – тянет он задумчиво.

– Да, еще раз простите. Я завтра заберу их домой. Правда, мне придется взять больничный…

– Никакого больничного я вам не дам! – резко отвечает Егор, а у меня в душе что-то обрывается от этого тона.

– Но как?..

– Вы остаетесь у меня, и точка. Даже слышать не хочу ни о каком отъезде. Куда вы их по машинам будете таскать с температурой? А если им станет хуже? Нет.

Боже, я так напряжена. Мне так неловко. Я уж думала, он сейчас меня уволит, да и все. Но зачем мы ему здесь? Чужие дети…

– Но мы будем вам мешать, это же дети, а вы не любите…

– Кто вам такое сказал? – рявкает он снова.

Мое состояние похоже на американские горки. От полного спокойствия до ужаса и помутнения. Я сама так устала сегодня от нервов, от ненужных воспоминаний и страха за детей, что сейчас уже мало что соображаю.

– Ну, у вас нет детей. Я сделала вывод, что вы не хотите, чтобы вас кто-то или что-то отвлекало от работы. Я понимаю, вы занятой человек…

– Ничего вы не понимаете! – зло рычит он, а я уже вообще ничего не понимаю. Чем я могла его так разозлить? Снова невольно вспоминаю Артура. Того злило все, что я говорила.

– Я вас обидела… – шепчу я, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы. Мне хочется тут же уехать, никогда больше не чувствовать злости и ярости от мужчины. Хочется забиться в угол и плакать, словно ребенок. Кричать, чтобы он прекратил. Но я не маленькая девочка и ради детей вытерплю что угодно. Даже ночь рядом с мужчиной, который, возможно, такой же, как мой бывший муж.

Он резко поднимается, ничего не ответив, и подходит ко мне. Внутри все сжимается от паники. Она буквально душит меня. Мужчина замахивается, а я рефлекторно уворачиваюсь и зажмуриваюсь, зная, что удар все равно меня настигнет.

Но ничего не происходит. Только полный отчаяния шепот пробивается сквозь шум в ушах.

– Я только хотел…

Я открываю глаза и вдруг понимаю, что повела себя как идиотка. Он не хотел меня бить, боже… Он всего лишь хотел успокоить.

Я молчу, не зная, что сказать, а мужчина медленно, слишком аккуратно берет меня за руку. Он заглядывает в мои глаза и спрашивает то, что понял:

– Маша, где ваш муж?

– Мы развелись три года назад, – отвечаю я еле слышно.

Он догадался. Он понял, почему у меня такая реакция. Мне становится жутко стыдно, но что могу изменить?

– Он вас бил? – нежно спрашивает Егор, но в глазах его полыхает ярость. Только теперь я понимаю ее природу. Он злится не на меня, а на того, кто довел меня до такого состояния.

Моя душа просто переворачивается от боли. Я сломана. Я не хотела этого признавать, пыталась быть сильной, но я сломана Артуром, и отголоски той жизни еще долго будут меня преследовать. Долго, а может, и всю жизнь.

Реву и не могу остановиться. Рядом с Егором я впервые почувствовала защиту. Молчаливую и мужскую, но такую необходимую. Кусаю губы и не могу ничего сказать сквозь слезы.

Боже, как же стыдно за все.

– Идите ко мне… – звучит так проникновенно и чувственно, что я задыхаюсь от накатывающего волнами облегчения. Такое я чувствовала только в детстве, когда сидела у отца на руках. Слишком сильное чувство, чтобы его можно было передать словами.

***

Егор притягивает меня к себе и прижимает к крепкому телу. Он так мягко и успокаивающе гладит меня, жалеет, словно я его любимая. Из-за сотрясающих меня рыданий я не слышу, что именно он говорит, да это и не важно. Главное – это его поддержка. У меня словно снесло все барьеры и установки, я плачу на плече у чужого мужчины, а чувствую его как самого родного.

Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем моя истерика иссякает. Я висну в объятиях мужчины, слишком уставшая, слишком вымотанная даже для того, чтобы сказать хоть что-то.

Егор, будто чувствуя мое состояние, без слов подхватывает меня на руки и несет в спальню к детям. Укладывает меня к ним и заботливо укрывает одеялом. Я так устала, что даже не испытываю стыда за свою слабость, хотя знаю, что завтра даже не смогу посмотреть мужчине в глаза, вспоминая то, что я устроила. Но прежде чем провалиться в сон, я понимаю, что вместе со слезами пришло освобождение. Я слишком долго старалась держать в себе боль. Она душила и изматывала меня. Но рано или поздно она должна была вылиться. И вот это произошло. Жаль только, что Егор это видел.

Я открываю глаза от негромкого стука в дверь. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что уже обед. Надо же, сколько мы проспали?

Дети сопят, даже не пытаясь проснуться, но румянец на щеках явно говорит о том, что у них высокая температура. Снова слышу стук в дверь и бегу открывать.

На пороге стоит Егор. Он серьезно смотрит на меня, словно вчера я не выплакала на нем все слезы.

– Доброе утро вам, Мария. Вы долго не просыпались, я уже начал волноваться, все нормально?

Неимоверно благодарна ему, что он не стал вспоминать вчерашнее. Оно так и осталось между нами тайным знанием, которое лучше не обсуждать лишний раз.

– Да-да, просто мы устали вчера все…

– А дети как?

– Оу… У них снова температура. Нужно ехать домой, там мы можем вызвать врача и найти нужные лекарства…

– Не нужно! – перебивает меня Егор. – Я как раз поэтому и зашел. Я вызвал детского врача, он приедет через полчаса. Все, что он выпишет, я съезжу куплю. Вам не о чем волноваться.

– Егор Кириллович, вы не обязаны были…

– Не обязан, но хочу. И, Мария…

– Да? – Поднимаю на него смущенный взгляд.

– Давайте на «ты»? Называйте меня просто Егор, я еще не старый. – На губах появляется намек на улыбку, и я отвечаю ему тем же:

– Хорошо, Егор.

– Вот и прекрасно! Детей пока будить не стоит, а вот ты спускайся. Нужно поесть, набраться сил.

Я снова расплываюсь от такой заботы. Впервые я не одна. И это не показательное выступление, как изредка было у Артура, я чувствую. Мужчина искренне заботится о нас. Только до сих пор не могу понять, зачем ему это?

Я поправляю одеяла детям и, умывшись, почистив зубы, спускаюсь на кухню. Совсем простой завтрак из яичницы и тостов дымится на столе, а я застываю и смотрю на него, словно вижу настоящее чудо.

– Маш, не стой, садись и ешь! Не стесняйся! – отрывается от ноутбука Егор и улыбается мне.

Только сейчас я замечаю, насколько он красив. Как идет ему улыбка. Этот черный свитер, обтягивающий широкие плечи, свободные брюки. Эта небрежная прическа и легкая небритость. Он словно сошел с обложки рекламы дорогих духов, но улыбается мне так, будто звезда здесь именно я. Только вот одна рука на костяшках пальцев заклеена лейкопластырем. Он поранился?

– Да, спасибо вам…

– Тебе, – поправляет меня мужчина.

– Да, тебе! – Улыбаюсь и быстро приступаю к завтраку, который оказывается на удивление вкусным.

– Спасибо большое, я даже не знаю, как тебя благодарить… – начинаю я разговор, но Егор не успевает ответить: в дверь раздается звонок.

– А вот и доктор! – восклицает мужчина и поднимается. Через пять минут он приводит на кухню мужчину в возрасте. Тот одет в белый халат и в руках держит чемоданчик. Оглядывает меня и вежливо говорит:

– Здравствуйте! Меня зовут Марат Вениаминович. Я педиатр. Врач первой категории. Егор Кириллович сказал, что у вас заболели дети.

– Да-да, здравствуйте. К сожалению, да…

– Где я могу их осмотреть? – уточняет мужчина.

– В спальне, они еще спят. Пойдемте, я вас проведу.

Мы приходит в детскую, и доктор моет руки в прилегающей к спальне ванной комнате, а я тем временем бужу двойняшек. Егор стоит у входа, будто не решаясь войти, но и заходить не спешит.

– Что ж, малыши, как вас зовут? – улыбаясь, подсаживается к детям врач.

– Алиса! – слабо шепчет дочка, покашливая.

– Мирон! – серьезно и более бодро отвечает сын.

Марат Вениаминович кивает и приступает к осмотру. Спрашивает меня о симптомах, жалобах и записывает все себе в папку. Прослушав их легкие и посмотрев горло, он молча выписывает лекарства и отдает лист Егору, потом поворачивается ко мне.

– Мария, у ваших детей вирусное заболевание. Пока ничего страшного не вижу. Лечение симптоматическое. Алису рвало не от отравления. Если тошнота прекратилась с падением температуры, то причиной такого состояния послужила гипертермия. Детей часто рвет при высокой температуре.

– Да, я понимаю.

– Что ж, вы замечательная мама и все делали правильно! Три дня постельный режим и много питья. Нужные лекарства я выписал. От температуры в том числе. Если она все так же будет держаться через три дня, вызывайте меня еще раз.

Его голос такой успокаивающий, что страх за детей немного утихает. Я киваю и прощаюсь с доктором. Егор провожает его к машине и возвращается к нам.

– Мария, я сейчас в аптеку. Вам что-нибудь нужно еще? Может, в магазине или из дома?

Понимаю, что у меня нет даже запасного белья, но стесняюсь просить о таком Егора, поэтому просто качаю головой.

– Нет, спасибо! Все есть. Но разве вам не нужно на работу?

Мужчина качает головой и мягко улыбается.

– Нет, я решил взять небольшой отпуск. Не могу же я вас бросить.

Он уходит, а я стою в полном шоке. Совершенно посторонний человек просто так помогает мне. Я бы заподозрила его в корыстных целях или скрытых мотивах, если бы не знала, что однажды он уже помог нам, не требуя ничего взамен. Таких, как Егор, – один на миллион, и я ловлю себя на мысли, что, кажется, влюбляюсь. Но, боже, как же это не вовремя…