Не мешайте девушке упасть

Глава 17

Я спокойно сплю до утра. Вам это кажется странным, потому что вы думаете о трупе карлика под моей кроватью. Вам кажется невозможным дрыхнуть, имея такого гостя. Не заблуждайтесь: я боюсь жмуриков не больше, чем новорожденных. Преимущество покойников перед живыми в том, что они не разбивают вам голову. Спокойнее их нет никого. Что касается привидений, то если хоть одно из них явится меня доставать, я на него так рявкну, что оно без остановок побежит до какого-нибудь старого доброго шотландского замка, где и забаррикадируется.

Я умываюсь и анализирую ситуацию. Этот труп меня не пугает, но мешает.

Если работник гостиницы обнаружит его, когда будет делать уборку, то так пожелтеет, что клиенты примут его за микадо. Разумеется, я могу предупредить Гийома, но мне не хочется вступать в контакт с коллегами. Прежде всего мне нужны спокойствие и отдых.

Снимаю трубку телефона и звоню тете Амели, у которой спряталась мама. Отвечает как раз Фелиси.

— А, это ты, сынок, — говорит она. — Я начала беспокоиться… Тебе следует почаще давать о себе знать.

Я ей объясняю, что не мог и что немцам лучше не знать моего адреса, а в наше время нет ничего более ненадежного, чем телефон.

— Ма, скажи, ты поехала к тете с большим чемоданом?

— Да.

— Он мне нужен. Срочно.

— Ты отправляешься в путешествие?

— Возможно, но я дам о себе знать, не бойся. Ты можешь прямо сейчас прислать его мне?

Она соглашается, и я даю ей адрес моей гостиницы.

— До скорого, ма, и не волнуйся.

Теперь мне остается только ждать прибытия чемодана. Если бы я мог скоротать время за куревом!

Обыскиваю карманы карлика и обнаруживаю сухие египетские сигареты.

— Маленьким мальчикам нельзя курить, — говорю я ему, перекладывая пачку в свой карман.

Час спустя в дверь стучат. Открываю: это Фелиси со своим чемоданищем.

Я устраиваю ей разнос:

— Ма, ты совсем ничего не соображаешь. Зачем ты пришла? Я же тебе сказал…

Она бросается мне на шею, и остаток моих протестов теряется в мехе ее лисицы. Сколько я себя помню, зимой на ее плечах всегда был этот лис. Он мой старый приятель. У него забавный вид с этой острой мордочкой и стеклянными глазами. В детстве я называл его Альфредом.

— Неужели ты думал, что я упущу случай тебя обнять, малыш?

— Но это опасно!

— Какая опасность может грозить матери, которая хочет увидеть сына?

Она у меня замечательная. Мое сердце оттаивает.

Она кладет чемодан на кровать:

— Куда ты собрался? — спрашивает она.

— Ну…

— Кажется, ты еще не определился с выбором направления…

— Понимаешь, ма…

С ума сойти, как я могу спасовать перед матерью. Как мальчишка.

— Ну, — вздыхает она, — раз ты не хочешь говорить, я не настаиваю. Где твои вещи? Я уложу их в чемодан, а то ты навалишь все кучей, я тебя знаю.

Жестокий удар

— Не стоит, ма. Сначала мне надо купить вещи…

— Даже не думай! — восклицает она. — У тебя дома два совершенно новых костюма. Я за ними съезжу

Тогда я решаю ввести ее в курс дела. Открываю чемодан, нагибаюсь и достаю из-под кровати сами знаете что… Фелиси округляет глаза, как будто ей принесли на блюде голову Адольфа, обложенную петрушкой.

— Не падай в обморок, ма. Это не ребенок, а мерзавец карлик, пытавшийся этой ночью убить меня.

Я ей рассказываю о покушении, жертвой которого стал.

— Понимаешь, — говорю я в заключение, — мне совершенно необходимо вынести его из гостиницы, не привлекая внимания. Я подумал, что этот чемодан мне прекрасно подойдет.

Говоря, я укладываю в него карлика. Как по нему сделано! Иной гроб не так подходит своему владельцу!

— А теперь убегай!

Я ее целую, и она без возражений уходит. Она совершенно потрясена, бедная.

— Будь осторожен! — умоляет она на прощание.

Немного подождав, я тоже выхожу из своей каморки.

Когда я прохожу мимо стойки, старая грымза меня останавливает.

— Вы знаете, что вчера вечером вас спрашивал друг? Такой совсем маленького росточка.

— Да, знаю.

— Он попросил дать ему комнату рядом с вашей,

— Да, да. Он ушел утром.

Она недоверчиво смотрит на меня.

— Но я никуда не отходила. Я бы его заметила…

— Он ушел тайком. Это его любимая шутка. Что вы хотите, при его уродстве надо хоть как-то развлекаться.

— Конечно, — соглашается она, промокая слезу. — Вы оставите номер за собой?

— Естественно.

Я быстро сматываюсь. Куда бы мне деть груз? Не могу же я разгуливать, имея в чемодане такое содержимое. С другой стороны, я не хочу избавляться от него сразу, потому что он может мне пригодиться.

Самое лучшее найти другую гостиницу и оставить чемодан там. Я сказал старой грымзе, что оставляю номер за собой, но это туфта! Я это сделал только затем, чтобы сбить со следа остальных «кенгуру», которые обязательно станут искать своего лилипута.

Я сажусь в метро и в районе Биржи нахожу приличный отельчик, где оставляю свой переносной катафалк, предварительно тщательно заперев его на ключ.

Узнаю время: около полудня. Надо пошевеливать задницей, если я хочу организовать свой маленький номер. Действовать надо аккуратно и методично.

Я смотрю на себя в витрине шляпного магазина и корчу гримасу, которая может служить рекламой таблеток от запора. Моя скула распухла и блестит, как баклажан; нос, как у Джоя Луиса. Здорово этот урод разрисовал мне физиономию!.. Сейчас, на холоде, отдельные фрагменты начинают принимать тревожащие пропорции. Сегодня даже думать нечего кружить голову девчонкам, потому что у них будет веский довод послать меня подальше… Меня это огорчает, поскольку в четыре стрелка с этой сукиной дочерью Гретой. Она помрет со смеху, увидев, что мой нос похож на нос гиппопотама.

Ну и ладно. Слава богу, такой парень, как я, имеет и другие аргументы, кроме внешности.

Я иду звонить Бравару. Это мой друг… Когда-то я оказал ему обалденную услугу, и он готов стать кофейной мельницей, если это может доставить мне удовольствие.

— Вот это да! — радостно кричит он. — Это вы, господин комиссар? Что я могу для вас сделать?

Прежде чем вы узнаете о нашей беседе, должен вам сказать, что Бравар работает на радио звукоинженером.

— Старичок, — говорю я ему, — мне в кратчайший срок нужно ни больше ни меньше как звукозаписывающее оборудование. Я бы хотел, чтобы эта штука была все-таки поменьше паровоза, потому что собираюсь установить ее в моей комнате. Есть у тебя такая?

Он отвечает, что, конечно, есть. Он даст мне один из аппаратов, с какими ходят брать интервью дома, и притащит его сам.

Я даю ему адрес гостиницы, потом вызываю парнишку из обслуги этого притона и конфиденциально спрашиваю, не может ли он раздобыть мне бутылочку чего-нибудь приличного.

Он со скорбным видом качает головой и уходит.

Возвращается он с литрушечкой. Должно быть, парень из прихожан синагоги, потому что в коммерции разбирается отлично. Я плачу за бутылку аперитива цену гоночного велосипеда и сразу начинаю с ней беседовать. Мы так хорошо ладим, что к приходу Бравара в ней остается всего половина.

Он тащит такой же здоровый чемодан, как мой, только в нем лежит груз совсем другого рода. Он малый сообразительный. Чемодан заталкивает прямо под кровать, а микрофон прячет в вазу с цветами. Провод искусно камуфлирует.

Бравар мне объясняет, как включать аппарат. Это просто, как делать круги на воде. Я даю ему добить бутылку и говорю, что забрать аппарат он может вечером.

Мы прощаемся, и я иду в ближайший ресторан. Что бы ни случилось, а полдень — время обеденное, и его надо уважать, как своего дедушку.