Не сердитесь, Имоджин

Глава третья

Переступив порог, отделяющий ее от улицы, Имоджин опустила на землю вещи и, прижавшись к стене дома, осторожно огляделась по сторонам, чтобы проверить, не следит ли кто за ней. Наблюдавшая за поведением шотландки через щелку между шторами миссис Хорнер аж задрожала от любопытства. Не поссорься они тогда с мисс Мак-Картри, она бы, конечно, тут же выбежала и спросила, что означают эти странные маневры. Страдая от неизвестности, миссис Хорнер была уже почти готова забыть старые обиды, только бы разузнать все поподробней. Однако, к счастью для ее самолюбия, квартирантка успела исчезнуть из виду прежде, чем хозяйка решилась на столь унизительный поступок.

На Олд-Черч-стрит Имоджин остановила первое попавшееся такси и велела шоферу отвезти ее на Паддингтонский вокзал, выкрикнув адрес так громко, что бедняга даже подпрыгнул, а потом счел необходимым заверить пассажирку, что вовсе не туг на ухо. Мисс Мак-Картри в ответ только пожала плечами. Ведь не могла же она, в самом деле, объяснить, что это лишь хитроумная уловка, дабы сбить с толку противника, если он находился где-нибудь в непосредственной близости. В пути она без конца крутила головой, пытаясь обнаружить слежку, но при таком скоплении машин попробуй разбери, в какой именно проявляют особый интерес к ее такси.

Прибыв на Паддингтонский вокзал, Имоджин тут же смешалась с толпой, заполнявшей просторный зал ожидания, потом через боковую дверь вышла на Хэмпстед-роуд, откуда другое такси доставило ее на вокзал Виктория. Она было собралась снова проделать тот же самый фокус, но, поскольку времени было в обрез и на Чарринг-кросс она все равно не поспевала, в конце концов сдалась и отправилась прямо на Юстонский вокзал, откуда шли поезда на Эдинбург. Поручив носильщику купить билет, она втерлась в группу туристов, чтобы без помех наблюдать за тем, что происходит на перроне.

Вагон Имоджин выбрала в самой середине состава и обосновалась в среднем купе, на одинаковом расстоянии от обеих дверей и прямо под ручкой для экстренной остановки поезда. Теперь, в полной уверенности, что ничего не оставила на волю случая, мисс Мак-Картри могла позволить себе роскошь спокойно рассматривать через окно спешащих к поезду пассажиров. Волна гордости захлестывала ее при мысли, что ни один из них даже не догадывается, что она агент Икс секретного отдела и везет в своем чемодане то, чему, быть может, суждено определить судьбы мира. Вконец разомлев от этих мыслей, Имоджин ощутила легкое сострадание к невеждам-соотечественникам и безграничное восхищение собой, причем два эти чувства взаимно питали и дополняли друг друга.

Дочь Шотландии совсем было погрузилась в сладкие мечты, как вдруг буквально вздрогнула от неожиданности, заметив некую фигуру, промелькнувшую на перроне в плотной толпе провожающих. Что-то неуловимо знакомое было в повадках этого человека, изо всех сил старавшегося привлекать как можно меньше внимания. Однако, явно перестаравшись, он достиг обратного результата. И внезапно исчез — может, подумала Имоджин, тоже сел в поезд? И в глубине, в самой-самой глубине ее сердца — хотя она ни за что на свете не призналась бы в этом даже самой себе — вдруг появилось легкое облачко, о природе которого мисс Мак-Картри не имела ни малейшего представления, ведь ей не доводилось пока испытать настоящего чувства страха. Она мечтала остаться одна в купе, чтобы иметь возможность спокойно растянуться на кушетке и провести ночь, не подвергая себя обычным лишениям железнодорожного путешествия, хотя, с другой стороны, перспектива такого одиночества несколько пугала шотландку. Что ж, ради чести Короны она готова провести ночь без сна. Экая важность, выспится потом у себя дома, в Калландере…

Поезд вот-вот должен был тронуться, когда на перроне появилась весьма странная троица — все были облачены в щегольские, по самой последней моде костюмы для рыбной ловли. Едва они успели вскарабкаться в первый попавшийся вагон, которым по случайности оказался вагон Имоджин, как поезд тут же начал набирать скорость, только-только дав возможность самому молодому из симпатичной компании оторвать ногу от перрона. Мисс Мак-Картри издалека слышала, как они пробирались по коридору, громко смеясь и радуясь, что умудрились не опоздать. Добравшись до купе, где пребывала в одиночестве шотландка, самый старший обратился к ней, прося разрешения обосноваться рядом — если, конечно, это не причинит ей беспокойства. Получив согласие, пассажиры побросали в сетки свои пожитки и поинтересовались, не потревожат ли ее, если закурят. Возражений не последовало. Случайные попутчики, дружно задымив сигаретами, со смехом принялись обсуждать предстоящее путешествие, из чего мисс Мак-Картри без труда заключила, что это вырвавшиеся в ежегодный отпуск горожане. Ей послышалось, что в речи их проскальзывает шотландский акцент, но, зная за собой слабость приписывать родной говор всем мало-мальски приятным людям, воздержалась от опрометчивых суждений о национальности попутчиков.

Они находились в пути уже минут сорок пять и только что проехали Тринг, когда старший предложил друзьям выпить по глоточку шотландского виски. Самый молодой — по мнению Имоджин, на редкость привлекательный юноша и к тому же, как ей показалось, время от времени тайком бросавший на нее взгляды, исполненные нескрываемой симпатии, — одобрил идею, заметив, что и вправду самое время маленько подкрепиться: лично у него от этих чертовых английских вагонов всякий раз начинается сердцебиение. Несколько полноватый господин средних лет одернул товарища:

— Ну зачем же так, Аллан. Ты бы поосторожней в выражениях-то, ведь если мисс англичанка, ей это может быть неприятно!

Тот, кого назвали Алланом, сразу же повернулся к попутчице, моля простить его, если невольно ее обидел. Но мисс Мак-Картри, не в силах лишить себя такого удовольствия, поспешила сообщить, что она шотландка и принадлежит к древнему клану Мак-Грегоров. Старший порывисто вскочил и обратился к друзьям:

— Прощу встать, господа! Сидеть перед леди из клана Мак-Грегоров можно только с ее позволения!

Глядя, как трое мужчин встали перед ней навытяжку, Имоджин пережила, наверное, самые счастливые мгновения в своей жизни. Да, вот это люди! Жаль, нет здесь Энерина Арчтафта или Джона Масберри, это было бы для них хорошим уроком! С истинно царственным видом она попросила господ присесть и не церемониться, но они наотрез отказались, пожелав прежде представиться высокородной даме. Старший из них назвался Эндрю Линдсеем, родом из Абердина, что в Хайландии; он уже сорок лет пребывает в лондонском изгнании, по специальности топограф. Потом, указав на маленького толстяка, сказал:

— А это Гоуэн Росс, тоже произведен на свет в Шотландии, но не в горах, а в Лоуландской низине, вернее, в Пиблсе; в настоящее время живет в Лондоне, служит в Сити в нотариальной конторе «Ирхэм и Джордж». А наш проказник Аллан Каннингхэм, он, как и Росс, родом из Лоуландии, только из местечка Дамфри, занимается делом весьма легкомысленным — театральный агент в Сохо.

Тут настал черед представиться шотландке, однако, не теряя бдительности, она указала должность секретаря-машинистки экспортно-импортной компании «Смит и Фрейзер», что в Блэкфрайарзе.

В Нортхэмптоне Имоджин уже попивала вместе с попутчиками виски, а те бурно радовались, что им посчастливилось путешествовать с соотечественницей. Узнав же, что она родом из Калландера, просто завопили от восторга: ведь как раз туда джентльмены и направлялись порыбачить в озерах Лох-Веннахар и Лох-Катрин. А Аллан Каннингхэм ко всему прочему еще и рассчитывал поболтаться в районе Троссахов — вдруг да и посчастливится встретить там призрак славного Роба Роя! Могла ли тут мисс Мак-Картри удержаться и не поведать, что как раз благодаря посредничеству доблестного бунтаря Роба Роя ее семейство и оказалось связано с кланом Мак-Грегора? Это признание вызвало почти восторженное поклонение попутчиков, и Имоджин почудилось, что теперь во взгляде Аллана сквозит уже нечто большее, чем просто восхищение.

Когда они миновали станцию Рагби, Имоджин уже было известно, что все трое холостяки. Нет, они вовсе не из породы женоненавистников, просто не довелось встретить девушку своей мечты. В ответ мисс Мак-Картри призналась, что и ей тоже пришлось познать одиночество и что бывают моменты, когда оно начинает ее тяготить.

В Личфилде, где, если верить доктору Джонсону, проживают самые вежливые люди во всей Англии, Имоджин, взявшись за руки со своими новыми друзьями, распевала старинную троссахскую песенку.

В Кру, где поезд делал большую остановку, попутчики стали умолять мисс Мак-Картри разделить с ними их скромную трапезу. Она весьма любезно приняла приглашение, во-первых, потому, что считала дурным тоном жеманиться, а во-вторых, была чертовски голодна. Гоуэн туг же развернул порезанную на ломтики ветчину, Эндрю достал пироги с яблоками, а Аллан вытащил лепешки со свиным салом, знаменитые ларди кейке, привезенные им накануне из Истбурна, которые были тут же со смехом и милыми шутками съедены в обстановке полнейшего дружеского взаимопонимания. Между тем наступила глубокая ночь, и пора было немножко отдохнуть. Пробираясь в туалет освежиться, Имоджин заметила силуэт, заставивший ее отпрянуть как от удара: этот человек вызывал у нее какие-то воспоминания, но она никак не могла ухватить, какие именно. Ей показалось, что, увидев ее, незнакомец тут же повернулся и постарался как можно скорее смыться. Может, он боялся, что она его узнает? И мисс Мак-Картри еще раз порадовалась обществу спутников-шотландцев. С ними она могла ничего не опасаться и спокойно отдохнуть.

Троица расположилась так, чтобы предоставить Имоджин как можно больше места, что позволило ей вполне удобно устроиться; потом все сердечно пожелали друг другу доброй ночи и Эндрю Линдсей погасил свет. События последних суток вконец уморили Имоджин, и она мгновенно уснула — крепко, без всяких сновидений.

Утро было еще далеко, когда мисс Мак-Картри неожиданно выплыла из глубокого забытья, в которое впала, когда поезд отправлялся из Кру, — кто-то легонько похлопывал ее по плечу, и чей-то голос нежно и почтительно приговаривал:

— Пора вставать, мисс Мак-Картри… Да проснитесь же, прошу вас…

Имоджин открыла глаза и узнала Эндрю Линдсея, который улыбался ей, пока попутчики доставали из сеток вещи. Не прошло и минуты, как шотландка была уже на ногах.

— Что случилось?

— Мы прибываем в Эдинбург, мисс Мак-Картри, где, как вам известно, нам предстоит три часа ждать поезда в Калландер! Надеюсь, для нас еще найдется место в буфете!

Это был голос Аллана, и Имоджин показалось, что в этот весьма банальный ответ он вложил больше тепла, чем требовали обстоятельства. Будь мисс Мак-Картри одна, она, может, и не решилась бы войти в станционный буфет в Вейверли, но с новыми друзьями ее ничего не страшило. Имоджин удалось подстроить так, чтобы оказаться рядом с Алланом, при этом на степенном лице Эндрю мелькнула тень досады, что заставило ее затрепетать от радости. Впервые в жизни она почувствовала себя объектом ревности в самом романтическом смысле этого слова.

Вместе с тем трудно было не заметить, что у всех троих какой-то сонный вид. Самым бодрым выглядел Эндрю Линдсей. Толстяк Гоуэн, казалось, никак не мог проснуться, что же до Аллана, то молодой человек непрерывно зевал, не забывая всякий раз извиниться за эту слабость перед своей соседкой, что Имоджин охотно ему прощала. Пока пили чай и поглощали лепешки и булочки, все еще как-то пытались бороться с сонливостью, такой тяжелой в тот предрассветный час, который уже не принадлежит ночи, но еще и не начинает новый день. Имоджин изо всех сил старалась не поддаваться — а вдруг заснет с открытым ртом или еще, чего доброго, захрапит? Первым сдался Гоуэн. Он безвольно уронил подбородок на грудь, и не прошло и пары секунд, как мерное посапывание оповестило друзей, что для поддержания беседы на него уже можно более не рассчитывать. Линдсей улыбнулся Имоджин, приглашая и ее предаться освежающему сну. Сам же он зажег сигарету, добавив:

— Ничего не поделаешь, мисс Мак-Картри, такова печальная привилегия возраста, когда над тобой уже не властны физические слабости… Я-то могу обходиться без сна хоть несколько ночей кряду. А вот вы, если у вас есть желание немного вздремнуть, прошу, не стесняйтесь. Я же буду как пастырь сторожить своих овечек.

Имоджин тут же воспользовалась самоотверженностью Линдсея и закрыла глаза, откинувшись на спинку стула и стараясь держаться как можно прямее. Через несколько мгновений она почувствовала, как что-то нежно давит на нее с левого бока. Это Аллан, потеряв во сне равновесие, привалился к ее плечу. Имоджин была растрогана до глубины души. Ее просто сокрушила непривычная тяжесть мужчины. Косясь в сторону Эндрю и улучив минутку, когда тот, повернувшись к ней спиной, смотрел на шагающих взад-вперед пассажиров, она изловчилась приподнять плечо, чтобы молодой человек мог удобнее положить на него голову. Теперь мисс Мак-Картри мечтала только об одном: пусть грядущий день никогда не наступит. Но даже самые прекрасные мгновения когда-нибудь кончаются, и вскоре хриплый вопль репродуктора заставил всех буквально подскочить:

«Пассажиров, следующих в Данблейн, Калландер, Лохернхед, Льюиб, Тиндрам, Далмалли, Тейнуилт и Обэн, просят пройти в вагоны!» Трудно, ох как трудно оказалось подняться и добрести до своего поезда. Ноги словно ватные, спина никак не разгибается, а во рту отвратительный привкус ночи, проведенной в железнодорожном вагоне или на вокзале среди зловонных дымов и угольной пыли, которые, сказать по правде, удел отнюдь не одних только британских дорог. Не успела четверка друзей снова разместить свои пожитки в облюбованном купе, как мисс Мак-Картри тут же поспешила исчезнуть в туалете — навести красоту, изрядно подвившую в результате ночных испытаний. Когда она вернулась, друзья не смогли сдержать восторженных возгласов, дивясь ее свежести и заверяя, что уж в чем-в чем, а в цвете лица дочь Хайландии даст сто очков вперед любой англичанке. Они расположились у окна, и каждый старался перещеголять другого в желании устроить Имоджин как можно удобнее. Однако счастье мисс Мак-Картри слегка померкло, и было отчего: среди последних пассажиров, спешивших к вагону, она снова заметила ту же явно знакомую фигуру. Она уже совсем было собралась поговорить об этом с друзьями, да не хотелось портить праздничного настроения и вынуждать себя делать неуместные признания. В общем, интуиция подсказала ей, что лучше промолчать — а вдруг она просто стала жертвой галлюцинаций?

Проезжая Баннокберн, все примолкли, стараясь получше разглядеть это священное место, где шотландцы некогда крепко проучили англичан. А в Стерлинге мисс Мак-Картри перекрестилась, помянув всех покойных членов королевского семейства, в разное время обитавших в прославленном замке.

Высадившись в Калландере, Имоджин — как и всякий раз, когда возвращалась в родные края, — снова почувствовала себя девчонкой. Отбросив природную сдержанность и усиленную лондонской жизнью заносчивость, она громко приветствовала людей, которых знала с тех пор, как помнила себя, а те спешили поделиться с каждым встречным новостью: дочка капитана Мак-Картри вернулась! Наблюдавший за потоком пассажиров старый констебль Сэмюель Тайлер поклонился Имоджин и поздравил с возвращением домой, на что Эндрю Линдсей заметил:

— А мы, мисс Мак-Картри, и не знали, что путешествовали с такой знаменитостью! Подумать только, с каким почтением вас здесь встречают!

Все рассмеялись и расстались наилучшими друзьями, пообещав друг другу непременно увидеться снова. Имоджин подтвердила, что охотно примет приглашение поужинать вместе в один из ближайших вечеров, и торопливо зашагала к дому, где оповещенная о ее приезде Розмари Элрой, должно быть, уже наводила блеск, готовясь к приезду хозяйки.

Аллан Каннингхэм с Гоуэном Россом направились к гостинице «Герб Энкастера», где для них были заранее заказаны комнаты, а Эндрю Линдсей, любитель одиночества, — в Килмахог, в гостиницу «Черный лебедь», которой заправляли Джефферсон Мак-Пунтиш со своей супругой Эллисон. Оттуда Линдсей мог в несколько минут добраться с удочкой до озера Лох-Веннахар и наслаждаться пьянящими душу тихими радостями рыбной ловли.

Миссис Элрой — старушка под семьдесят, не утруждавшая уже себя никакой работой, кроме помощи мисс Мак-Картри, которую почитала за серьезность, бережливость и благонравную склонность к холостой жизни, — по-матерински расцеловала Имоджин. Калландерские злые языки поговаривали, будто ее отношение к тяжело переносившему вдовство покойному капитану индийской армии отнюдь не ограничивалось платонической дружбой. Но ведь сплетники существуют не только в Шотландии, вот и пусть их слушают те, кому больше делать нечего.

Имоджин была рада вновь оказаться в своей комнате. Готовый вот-вот свалиться со служившей ему опорой шаткой полочки бронзовый бюст Вальтера Скотта по-прежнему соседствовал с висевшим напротив портретом Роберта Бёрнса кисти безвестного художника XVII века, и поэт все так же напоминал скорее Тамерлана, чем добропорядочного шотландца.

Первым делом мисс Мак-Картри решила разобрать свой багаж. Она разместила в шкафу белье, повесила на плечики платья, отложила в сторону пакет, который должна была доставить сэру Генри Уордлоу, а свой бронебойный револьвер, дабы не пугать понапрасну старушку Элрой, спрятала на дно опустевшего чемодана, прикрыв его на всякий случай старыми газетами. Когда Розмари, высунувшись из окна, позвала ее к столу, Имоджин, будто вновь превратившись в послушную девочку, тут же подчинилась приказу. В продолжение всей трапезы она без устали развлекала свою няньку рассказами о недостатках и странных причудах англичан и англичанок, чем немало польстила закоренелой англофобии миссис Элрой.

После обеда, пока старушка Розмари бегала к себе домой, куда она уже больше не собиралась возвращаться до завтрашнего утра, мисс Мак-Картри поднялась наверх, решив немного вздремнуть, чтобы набраться сил для исполнения завершающего этапа возложенной на нее миссии.

Уже опускался вечер, когда Имоджин пробудилась, бодрая и полностью отдохнувшая после утомительного путешествия. Она с благодарностью и дружеским расположением подумала о своих милых попутчиках, а затем отправилась принять холодную ванну, дабы окончательно восстановить форму. Сердце слегка трепетало при мысли, что ей вот-вот предстоит встретить этого уединившегося у них в Калландере загадочного человека, хотя было немножко жаль, что захватывающему приключению суждено так скоро кончиться. Она тщательно привела себя в порядок, желая произвести благоприятное впечатление, однако вовсе не собираясь строить из себя этакую роковую женщину, потом сунула за пазуху пакет с надписью «Т-34».

Выскользнув через заднюю дверь на тропинку, серпантином петлявшую через сады к дороге на Перт, мисс Мак-Картри заметила неподвижную фигуру: стоя спиной к ней, человек внимательно рассматривал ее дом. В тот момент она даже не подумала о таинственном незнакомце, которого примечала уже дважды: один раз в Лондоне, а другой — в Эдинбурге. Поскольку ей и в голову не могло прийти, что здесь, на родной земле, с ней могут случиться какие-то неприятности, она без страха подошла к подозрительному типу и непринужденно спросила:

— Что-нибудь ищете, сэр?

Незнакомец отпрянул так, будто где-то внутри сработал взрывной механизм, затем повернулся лицом к Имоджин и нечленораздельно забормотал извинения. Но шотландка его даже не слушала, потому что, оцепенев от ужаса, распознала в нем того, кого видела накануне вечером в Лондоне, а утром в Эдинбурге. Никаких сомнений, это тот самый голубоглазый тип с тюленьими усами! Тот самый, кого она застала на площадке перед своей квартирой в Челси! Стало быть, он следует за ней по пятам! Невероятное усилие воли — и контроль над ослабевшими мышцами удалось восстановить. Мисс Мак-Картри стремглав бросилась в дом, и несколько метров показались самой длинной дистанцией, которую пришлось преодолевать в жизни, — ведь в любое мгновение ей могли размозжить голову или всадить в спину нож. В душе она страстно взывала к образу Роберта Брюса, моля его дать силы не поддаться охватившей ее панике. Похоже, великий шотландец все-таки внял мольбам Имоджин, поскольку она благополучно достигла дома, не потеряв сознания и не заорав благим матом. Только заперев за собой дверь, шотландка позволила себе минутную слабость, впрочем, тут же одолев ее с помощью глотка виски.

Снова оказавшись у себя в комнате, Имоджин горько улыбнулась, вспоминая те радужные иллюзии, которые питала всего несколько минут назад. Да, теперь уже у нее не оставалось ни малейших сомнений: враги Соединенного Королевства полны решимости помешать ей передать пакет сэру Генри Уордлоу и, похоже, смерть действительно подстерегала ее на том коротком пути, который надо преодолеть, чтобы с честью выполнить свой долг. На мгновение ей пришла в голову мысль взять и позвонить на виллу «Вереск», но такой поступок был бы непозволительной трусостью. Нет уж, она сделает все, чтобы передать пакет из рук в руки, как ей и было поручено, — пусть даже поплатившись собственной жизнью. При этой мысли по щекам Имоджин заструились непрошеные слезы. Ведь умирать все-таки грустно, тем более за английскую Корону… Но что бы там ни было, с дочерью капитана индийской армии расправиться не так-то просто: она будет защищаться!

Имоджин достала из чемодана револьвер, убедилась, что он стоит на предохранителе, и, готовясь к любой неожиданности, зарядила пушку и сунула в сумочку. В этот самый момент она и обнаружила сложенный вчетверо листок бумаги, по виду весьма напоминавший записку. Каким образом он попал в ее сумку? Вне себя от волнения, Имоджин дрожащими руками развернула листок, ожидая увидеть смертельные угрозы или предупреждения о нависшей над ней опасности, но от того, что предстало ее глазам, сердце радостно забилось, а широко разинутый от удивления рот так и не закрывался, пока она не закончила чтение, — ей было не до этого.

Первая любовная записка в ее жизни! Имоджин была настолько потрясена, что даже забыла о своей важной миссии и недавних страхах. Ясно, что листок кто-то сунул ей в сумку минувшей ночью — но кто бы это мог быть? Эндрю Линдсей, Гоуэн Росс или Аллан Каннингхэм? Она страстно желала, чтобы автором оказался Аллан, но, по правде говоря, не очень-то в это верила. По возрасту это скорее Эндрю Линдсей, проявивший к ней столько предупредительности, или Гоуэн Росс. Его сдержанность можно легко объяснить застенчивостью, свойственной всем холостякам, которые уже достигли пятидесяти и стыдились вести себя, будто влюбленные юнцы. Раз тот, кто написал эти строки, просит ободрения, размышляла Имоджин, значит, думает, будто она догадалась о его чувствах. Как же дать ему понять, что она не имеет об этом ни малейшего представления?! Только надо действовать очень осторожно, чтобы избежать ошибки, которая может больно ударить по ее самолюбию. При новой встрече нужно повнимательней присмотреться ко всем троим, и тогда она непременно отгадает автора письма! Вдохновленная перспективой скорого замужества, Имоджин теперь уже ни чуточки не боялась своих врагов. Она покажет, что достойна заботы и нежности неизвестного воздыхателя! Исполненная отваги и готовая к любым испытаниям, мисс Мак-Картри, несмотря на сгустившиеся сумерки, бесстрашно ринулась к вилле «Вереск», где ее поджидал сэр Генри Уордлоу.

Вилла представляла собой приземистый домишко на пригорке, его крыша с тыльной стороны, где располагался сад, почт касалась земли. Мисс Мак-Картри помнила бывших владельцев, Гиббсонов, которые два-три года назад уехали жить к своей дочке, вышедшей замуж где-то в Чикаго. Пробираясь к цели, Имоджин не раз оглядывалась, пытаясь выяснить, не преследуют ли ее и на сей раз; но, по всей видимости, ее таинственный противник понял, с кем имеет дело, и решил более не позориться. Имоджин Мак-Картри и раньше была не склонна сдаваться без борьбы — теперь же, зная, что любима, она стала непобедимой!

Дойдя до калитки, ведущей в запущенный сад, мисс Мак-Картри в последний раз огляделась по сторонам. Вересковая пустошь казалась безлюдной. Желая собраться с мыслями, она перевела дыхание и прислушалась. Вокруг только ветер шумел, словно нашептывая ей что-то ласковое, и, не будь Имоджин при исполнении важной миссии, так и внимала бы без конца этим звукам, пытаясь различить в них нежные слова — слова, которые впервые в жизни готов был сказать ей поклонник, ждущий ее решения. Уверенная, что теперь угроза миновала, она разрядила револьвер и поставила его на предохранитель. Похоже, это и спасло жизнь сэру Генри Уордлоу, ибо в тот самый момент, когда гостья потянулась к шнурку висевшего у входа колокольчика, ей на плечо легла чья-то рука. Шотландка громко вскрикнула и, прыжком повернувшись к неизвестному, наставила на него револьвер, тщетно пытаясь спустить курок. Впервые в жизни Имоджин позволила себе грубо выругаться. Несколько удивленный, сэр Генри пробормотал:

— Вы, надо полагать, и есть мисс Мак-Картри?

— Д-да…

— А я тот, с кем вам надо встретиться и кое-что передать.

— О!.. Извините, я подумала…

— Ничего-ничего… Не будем об этом вспоминать. Прошу вас, пройдите со мной.

Не дожидаясь ответа, сэр Генри исчез во тьме, и Имоджин поспешила следом, боясь потерять его из виду. Так, гуськом, они проскользнули через просвет в изгороди и — мисс Мак-Картри так и не поняла, каким именно путем, — в конце концов оказались в похожей на мастерскую удобной гостиной с камином, в котором горели дрова. На столе стояла бутылка шотландского виски и пара стаканов. Гостья с облегчением вздохнула. После пережитых только что тревожных минут она особенно ценила то чувство безопасности, которое давало ей присутствие сэра Генри. Он же пригласил ее присесть к огню и добавил:

— А теперь, думаю, вам не помешает выпить немного виски…

Она сочла, что глупо отказываться от такого разумного предложения, и стала рассматривать хозяина, пока тот разливал виски. Сэр Генри Уордлоу являл собой прямо-таки образец изысканности. Он был очень высок, весьма худощав, с лицом аскета и ясными глазами. В своей твидовой куртке, пестрая ткань которой содержала главные цвета Мак-Грегоров, он производил впечатление этакого фермера-аристократа, делящего время между научными занятиями и хозяйственными заботами о своем поместье. «Очень симпатичная личность», — подумала Имоджин. Сэр Генри Уордлоу с улыбкой наклонился к шотландке:

— Выпейте, мисс, это пойдет вам на пользу…

Они вместе выпили виски. Ставя на стол свой стакан, сэр Генри заметил:

— Боюсь, мисс Мак-Картри, для агента секретных служб у вас маловато хладнокровия.

От этого замечания Имоджин покраснела, но, тут же справившись со смущением, горячо возразила:

— Когда вы узнаете, сэр, что со мной произошло, то согласитесь: у меня были веские причины для тревоги!

Она подробнейшим образом рассказала о своей первой встрече с голубоглазым типом на площадке своей лондонской квартиры, потом о его мимолетных появлениях на Юстонском вокзале и в Эдинбурге и под конец сообщила, как совсем недавно застигла его врасплох, когда незнакомец следил за ее домом. Сэр Генри задумчиво покачал головой:

— Понятно… Скажите, а больше никто не пытался вступить с вами в контакт?

— Нет, больше никто, сэр. Впрочем, я ведь ехала не одна, а с тремя соотечественниками, они тоже живут в изгнании в Лондоне и направлялись в Калла ядер в отпуск. Они не оставляли меня ни на минуту, и только благодаря им я чувствовала себя в безопасности.

— И кто же эти господа?

— Топограф Эндрю Линдсей, нотариус Гоуэн Росс и театральный агент Аллан Каннингхэм, сэр.

— Ну что ж, мисс Мак-Картри, теперь мы с вами уже достаточно познакомились, и думаю, настала пора вручить мне пакет, который передал вам Дэвид Вулиш.

Имоджин скромно отошла в угол комнаты, расстегнула блузку и вытащила конверт. Потом, приведя себя в порядок, подошла к сэру Генри с улыбкой, в которой легко читалась праведная гордость за исполненный долг. Уордлоу взял в руки нож для бумаг, вскрыл пакет и вынул оттуда содержимое. Бегло их проглядев, он повернулся к нашей героине и холодно произнес:

— Весьма сожалею, мисс Мак-Картри, но вынужден сказать, что, вопреки вашим предположениям, голубоглазый тип или кто-то другой добился своей цели… Смотрите!

И охваченная ужасом Имоджин должна была согласиться с очевидностью: в конверте были лишь чистые листы бумаги.

— Но… ведь… этого не может быть… — растерянно пробормотала она.

— Увы, это так, мисс Мак-Картри… У вас нет никаких соображений, в какой момент могли подменить документы?

— Нет, никаких… А вы уверены, что это тот же самый конверт?

— Во всяком случае, внешне он ничем не отличается.

Резко вскочив, Имоджин с горячностью произнесла:

— Вы ведь немедленно велите арестовать этого человека, не правда ли? Калландер не так велик! Его можно быстро разыскать!

— Возможно, если он все еще здесь… Не надо горячиться, мисс Мак-Картри. Не забывайте, что секретные службы не связаны с официальной полицией… И я лично не имею никаких полномочий требовать, чтобы кого-то арестовали. Да и чем бы я смог мотивировать подобное требование, не раскрывая наших секретов? Более того, человек, о котором вы говорили, несомненно работает на какую-то иностранную державу, так что нетрудно представить себе, какими неприятностями грозил бы нам подобный необдуманный шаг!

— А что же тогда делать?

— Видите ли, мисс Мак-Картри, тот, кто соглашается с нами работать, должен уметь проявлять инициативу и самостоятельно доводить до конца то, что ему поручено. Так что вам надлежит как можно скорее и любыми средствами получить назад похищенные документы. Действуйте по своему усмотрению!

— Вы сказали — любыми средствами, сэр?

— Да, именно так я и сказал, мисс.

Вне себя от гнева, униженная Имоджин вернулась домой, мечтая запереть чертова тюленя в четырех стенах и пытать, пытать его до тех пор, пока, умирая, он не вернет ей бумаги. Однако сейчас она чувствовала полное бессилие, поскольку ей даже не на кого было опереться. Тут она вспомнила о своих попутчиках: вот в ком ее великая надежда! Ведь один из них любит ее, и уж он-то не откажет в помощи. А все вместе они не пожалеют жизни за Корону и ее, Имоджин, честь! Вот это будет помолвка, достойная женщины, в чьих жилах течет кровь самого Роба Роя!

Не в силах заснуть, мисс Мак-Картри решила написать Нэнси, чтобы в самых туманных выражениях поведать ей о своих горестях и надеждах. Она уселась за стол и принялась сочинять послание:

В Лондоне перепуганная насмерть мисс Нанкетт под большим секретом прочитала письмо мисс Льюис, а та рассказала Энерину Арчтафту. Начальник отдела нашел в этой новости подтверждение своему прогнозу и заявил: ясно, что мисс Мак-Картри пишет из сумасшедшего дома. Дабы хоть как-то продвинуть свои дела с Дженис, он высказал предположение, что лишь затянувшееся девичество могло довести Имоджин до такого плачевного состояния.