Не сомневайся во мне

Глава первая

Солнце грело нещадно, словно это был не юг Швеции, а какая-нибудь Калифорния или Ривьера. И такая погода стояла уже второй месяц. Даже вода в заливе прогрелась настолько, что можно было плавать часами. Похоже, правы ученые, говоря о глобальном потеплении климата на планете. Во всяком случае, что-то в природе явно сдвинулось с привычных мест, и, если так пойдет дальше, в суровой Скандинавии скоро появятся и свой Канн, и своя Ницца…

Жаклин лежала на животе, подставив спину солнечным лучам и ощущая под пальцами босых ног мягкий нагретый песок. Взрыв звонкого детского смеха вырвал ее из полузабытья. Она недовольно поморщилась: началось!.. Мало кто знал об этом уединенном пляже. Потому она и приходила сюда, желая побыть в одиночестве и восстановить физические и душевные силы.

Восемь долгих месяцев Жаклин провела в путешествиях, посещала благотворительные организации, в которые были вложены ее деньги, и теперь чувствовала себя совершенно измученной. Ей не выдержать сейчас ни малейшего волнения, в особенности такого, которое вновь вернет ее в прошлое. Приподнявшись на локтях, она заслонила от солнца глаза.

У воды, ярдах в пятидесяти от нее, играл мальчик семи или восьми лет. Несколько мгновений Жаклин как зачарованная смотрела на него, не в силах отвести взгляд, потом отвернулась и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстал другой мальчик, ровесник этому. Но черты его лица расплывались, ускользали… Неудивительно, ведь у Жаклин нет его фотографии. И никогда не будет.

Нет, это уж слишком. Вскочив на ноги, она натянула поверх купального костюма голубые джинсовые шорты и зеленую трикотажную майку, сунула ноги в пляжные сандалии и побросала вещи в большую полотняную сумку. Она не останется здесь ни минуты. Закинув сумку в темно-вишневый «порше», она села за руль, включила зажигание, резко нажала педаль газа и на бешеной скорости выехала на шоссе.

Легкий ветерок с моря, расстилавшегося далеко внизу, шевелил рыжие волосы Роджера Томпсона, его ярко-зеленые глаза бесстрастно следили за стремительным движением спортивной машины с открытым верхом по извилистой дороге. Водитель так резко выкручивал руль, что автомобиль заносило на каждом повороте. Наконец красная точка достигла подножия холма и понеслась вдоль берега залива со скоростью никак не меньше сотни миль в час.

Лицо Роджера, с правильными чертами, словно высеченными из камня, хранило холодно-равнодушное выражение. Это было гордое и по-мужски привлекательное лицо с волевым подбородком и неожиданно чувственным ртом.

Прежде чем «порше» исчез из поля зрения, Роджер успел разглядеть гриву русых волос, развевающихся на ветру. Рев мотора стал глуше и наконец совсем затих. Воцарилась тишина. Роджер перегнулся через парапет. Закатанные до локтей рукава рубашки открывали сильные загорелые руки, в распахнутом вороте виднелись мягкие завитки рыжеватых светлых волос. Мышцы длинных ног, обтянутых выгоревшими джинсами, напряглись. Он оперся ладонями о парапет, отделявший террасу от обрыва, и застыл в ожидании. Губы тронула мрачная усмешка, но глаза, устремленные вдаль, оставались холодными.

Стремительно подъехав к вилле, Жаклин резко затормозила и хмуро оглядела незнакомую машину, припаркованную на площадке перед домом. Ее пальцы крепче сжали руль. Она так надеялась, что хотя бы гостей сегодня не будет, но, как видно, ошиблась. Однако уже через секунду лицо ее прояснилось. Жаклин вообще отличала резкая смена настроений, особенно в последнее время. Может, и неплохо будет провести остаток дня в обществе друзей. Напрасно она так поспешно сбежала с пляжа. Совершенно бессмысленный поступок! Свой кошмар она несла в себе. Дьявол, мучивший ее, находился при ней неотлучно, разве от него убежишь?

Как она ни старалась, работа не занимала ее мысли целиком. Периоды лихорадочной деятельности сменялись неделями полной апатии. Благотворительность, сопряженная с путешествиями по всему свету, отнимала у нее много сил и ни на йоту не прибавляла душевного равновесия. Ее паническое бегство с пляжа — лучшее тому доказательство. Так что чье-то присутствие — это как раз то, что ей нужно. Лишь бы отвлечься от мыслей о прошлом… Пожалуй, следует почаще приглашать знакомых в гости. Правда, вилла принадлежит ее тете Линде, но Жаклин была уверена, что тетушка не станет возражать. Линда обожала вечеринки.

Подхватив пляжную сумку, Жаклин вышла из машины, захлопнула дверцу и заторопилась в прохладу холла. Какое блаженство очутиться в этом просторном доме с белыми стенами и высокой черепичной крышей, служившем надежной защитой от неожиданной жары короткого скандинавского лета. Перед домом находилась терраса, от которой широкая лестница вела к крытому бассейну. Еще ниже, под крутым обрывом, расстилались синие воды залива.

Жаклин приехала сюда шесть лет назад подобно тому, как возвращается в свою нору раненое животное, и со временем обрела нечто вроде покоя. Она чудом сохранила рассудок, но ее жизнь резко изменилась. Лучше сказать, прежняя Жаклин умерла. Осталось лишь тело, лишенное души. Она пыталась заняться работой, общением с людьми, чтобы доказать себе, что еще жива. Иногда это удавалось, но порой какой-нибудь пустяк выбивал ее из колеи и болезненно напоминал, что от прежней, полной сил и надежд молодой женщины осталась лишь красивая оболочка.

Да, я все еще красива, равнодушно подумала Жаклин, задержавшись на минуту перед зеркалом в золоченой раме. Порылась в сумке, достала щетку и попыталась привести в порядок роскошные русые волосы, буйными волнами разметавшиеся по плечам. От сумасшедшей гонки она раскраснелась, горячий румянец окрасил ее нежную, золотистого оттенка кожу.

От отца-американца Жаклин унаследовала высокий рост и стройность, от матери-шведки — еще и яркую внешность и, как ни странно, необузданный, отнюдь не скандинавский темперамент. Талия у Жаклин тонкая, а грудь — полная и упругая. Когда она была еще подростком, эта вызывающая женственность очень смущала ее и доставляла немало неприятностей, привлекая жадные мужские взгляды. Но сейчас Жаклин лишь мельком оглядела себя в зеркале, не испытывая никаких эмоций. Она на собственном горьком опыте убедилась, что высокие скулы, большие серые глаза и чувственные губы сами по себе не приносят счастья.

Сознание собственной вины, гложущее разрушительное чувство, медленно, но упорно, словно смертельная болезнь, подтачивало жизненные силы Жаклин. Будь судьба к ней милосерднее, все было бы кончено еще шесть лет назад. Но тогда Жаклин выжила, а со временем поняла: Бог уготовил ей гораздо более жестокое, чем смерть, наказание, которым она должна искупить свою вину, — непрерывные душевные муки.

Шаги за спиной отвлекли ее от тяжелых раздумий. Расправив плечи, Жаклин повернулась и оказалась лицом к лицу с фру Кнутсен, экономкой тетушки Линды. Одетая в зеленое платье и белоснежный фартук, пожилая женщина почтительно остановилась на некотором расстоянии от Жаклин и сложила руки под объемистой грудью. Ее добродушное лицо расплылось в широкой улыбке.

— Рано вернулись, милочка, — заметила она.

Жаклин бросила щетку в сумку и отвернулась, чтобы скрыть легкую усмешку.

— На пляже было слишком много народу, Грета. Что, у тетушки гости?

— Госпожа уехала в Мальмё. Около часа назад приехал какой-то джентльмен и спросил вас. Я сказала, что вас нет дома и мне неведомо, когда вы вернетесь. Он решил дожидаться. Гуляет в саду, над обрывом.

Жаклин слегка поморщилась и посмотрела поверх головы Греты, словно пытаясь проникнуть взглядом сквозь толстые стены и увидеть незваного гостя.

— Чего он хочет?

Фру Кнутсен пожала плечами.

— Сказал только, что желает видеть вас. Он очень молчаливый, этот англичанин…

Жаклин вздрогнула и тут же пожала плечами: англичанин… ну и что? Это еще ничего не значит, среди ее знакомых есть люди самых разных национальностей. Вероятно, их представили друг другу на какой-нибудь вечеринке, и тому типу это показалось вполне достаточным для визита без приглашения. Она сама виновата, вернее, ее репутация, которую Жаклин приобрела вскоре по возвращении в Швецию. Все, что было потом, не смогло стереть первого впечатления. У светского общества хорошая память. Что ж, ей не привыкать ставить на место наглецов.

— Значит, он в саду…

— Да, возле бассейна. Вы переоденетесь?

Жаклин взглянула на свои шорты, открывавшие длинные загорелые ноги, на пляжные сандалии и свободную майку.

— К чему? По-моему, я очень прилично одета. Принесите нам, пожалуйста, кофе на террасу.

Неодобрительно качая головой, экономка удалилась. Жаклин улыбнулась ей вслед. Проработав столько лет в семье Нильсен, Грета так и не утратила провинциально старомодных представлений о приличиях. Но ни Жаклин, ни ее тете и в голову не приходило смеяться над пожилой женщиной. Они любили и уважали ее. Грета была не просто верной служанкой, а почти членом семьи.

Стремительно пройдя через дом, Жаклин вышла на террасу, козырьком приложив руку ко лбу, поискала глазами гостя и почти мгновенно увидела его. Он стоял у парапета, спиной к ней, и смотрел на море.

Сердце у Жаклин екнуло. Прямая осанка, гордый разворот плеч показались ей знакомыми. Жаклин медленно направилась вниз по лестнице. Даже не видя его лица, она почувствовала, что этот человек обладает незаурядной силой, не только физической, но и нравственной. Он наверняка знает себе цену, знает, кто он и чего хочет, и ему нет нужды что-либо доказывать. От него исходила притягательность, которая ощущалась даже на расстоянии.

За свою жизнь Жаклин встретила лишь одного человека, обладающего всеми этими качествами. Только один мужчина из всех ей известных мог считаться воплощением мужественности, которая словно создавала вокруг него мощную ауру. Она замедлила шаги.

Да, так и есть! Роджер!..

Словно услышав свое имя, мысленно произнесенное ею, гость выпрямился, не торопясь повернулся и устремил пронизывающий взгляд на оцепеневшую Жаклин. Всем своим существом она ощутила этот взгляд и задрожала от нахлынувших на нее чувств, тело напряглось, сердце учащенно забилось.

Когда-то она любила этого человека. Он подарил ей величайшую радость и причинил невыносимую боль, уйдя из ее жизни. Она так старалась вытеснить его из сердца и памяти, но сейчас поняла, что ничего не забыла.

Нет, Жаклин никогда не сможет оставаться к нему равнодушной, в глубине души она знала это. Но жизнь преподнесла ей немало жестоких уроков. Самый горький из них привел к убеждению: этот человек ничего не забудет и никогда ее не простит. Неизвестно, что привело его сюда, но только не любовь или какие-то добрые чувства к ней. В этом она не сомневалась.

Приняв недоступный вид, Жаклин заставила себя подойти поближе. Ее волнение выдавала только бледность, проступившая сквозь загар. Внешне он совсем не изменился. Это был все тот же Роджер, каким она его помнила, с теми же изумрудными глазами. Когда-то они пылали страстью, но то время ушло безвозвратно. Перед ней стоял незнакомец, рассматривавший ее с холодной отстраненностью. Жаклин остановилась в нескольких шагах от него.

— Здравствуй, Роджер, — отрывисто бросила она и удивилась тому, как хрипло прозвучал ее голос.

— Привет, Жаклин.

Ни проблеска тепла, будто они и впрямь едва знакомы. Да она и не ожидала другого. Мир Роджера всегда был без полутонов. Он отвел ей определенное место, и она останется там навсегда. Жаклин опустила ресницы, чтобы скрыть свое смятение.

— Роджер, что ты здесь делаешь?

— Любуюсь видом, — иронически протянул он, выразительно оглядывая ее стройные ноги.

Кровь бросилась в лицо Жаклин. И в словах, и во взгляде Роджера чувствовалось намеренное желание оскорбить, унизить ее, чего он никогда не позволил бы себе прежде. Внутри у нее все болезненно сжалось. Заметив, что он доволен произведенным эффектом, Жаклин решила защищаться.

— Ноги мои ты уже видел, неужели они тебя все еще интересуют?

Роджер наклонил голову и насмешливо улыбнулся.

— На тебя всегда было приятно посмотреть.

Это что-то новенькое. За годы, что они не виделись, Роджер, похоже, изобрел множество способов обижать ее.

— Похоже на комплимент, значит — я должна чувствовать себя польщенной. Знай, это не так. Лучше скажи, почему ты здесь, и уходи. У меня нет времени на бессмысленные игры, — бросила она со всей резкостью, на которую была способна.

— И что у тебя намечено на сегодня? Разнузданная оргия с ночным купанием голышом? Весьма достойное времяпрепровождение, — презрительно фыркнул он.

Жаклин поежилась при напоминании о нелепом ночном приключении. Это произошло вскоре после ее возвращения в Швецию.

Ее тогдашняя бесшабашность граничила с безумием. Сколько диких, необъяснимых поступков она совершила от отчаяния! Во время какой-то особенно буйной вечеринки, длившейся всю ночь, ей пришло в голову искупаться в чем мать родила. Что она и сделала прямо в бассейне. Да, зрелище, вероятно, было весьма впечатляющим… К несчастью, откуда-то появился фотограф и, естественно, не преминул воспользоваться случаем. На следующий день ее фотографии появились во всех газетах. С тех пор проклятые папарацци то и дело преследовали Жаклин и с упорством, достойным лучшего применения, сообщали читающей публике о каждом ее шаге. И хотя она не позволяла себе больше подобных выходок, ее репутация была безнадежно испорчена. Конечно, это было неприятно, но из гордости она делала вид, что сплетни газетчиков нисколько ее не волнуют. Вот и сейчас Жаклин ослепительно улыбнулась Роджеру.

— Придется подождать до завтра. Не забудь купить утренние газеты.

— Обойдусь. Но ты повторяешься, дорогая. Не пора ли придумать что-нибудь новенькое? Или я ошибаюсь и прежние забавы тебе приелись? Не потому ли ты увлеклась автогонками? Я видел, как ты неслась на сумасшедшей скорости. Ищешь новых острых ощущений? Ты ездишь так, словно завтра никогда не наступит.

Сам того не зная, Роджер попал в точку. Улыбка исчезла с ее лица. Жаклин отвела взгляд от его горящих негодованием глаз и, опершись на парапет, посмотрела на спокойную гладь моря.

— Завтра, завтра, завтра… — безжизненно повторила она. — Кажется, есть такая песенка… Череда бессмысленных, пустых дней… Боишься, что я разобьюсь? Вряд ли… Судьба уготовила мне другую участь, — пробормотала она, ощущая на себе его пристальный взгляд.

— Считаешь, что с тобой ничего не может случиться? — холодно заметил Роджер. — Ты что, заколдована?

Жаклин горько рассмеялась.

— Может, и так…

Правда была куда страшнее. Ей придется жить еще очень долго, чтобы заплатить страданием за все свои грехи. Поэтому она не может умереть завтра.

— Однажды ты чудом избежала гибели, — гнул он свое. — В следующий раз все может кончиться гораздо хуже.

Жаклин побледнела еще больше. Роджер разбередил старую рану, которая, похоже, никогда не затянется… С огромным трудом она скрыла отчаяние под маской высокомерия.

— Зачем ты приехал? — спросила она в третий раз.

Роджер взглянул на нее с откровенным презрением.

— Я с удовольствием забыл бы о твоем существовании. Если бы не Тони…

Ее словно громом поразило. Сердце на секунду остановилось. Жаклин повернулась к Роджеру с совершенно белым лицом.

— Кто? — еле слышно пролепетала она.

— Будь ты проклята! — закричал Роджер. — Неужели ты так легко все забыла? Тони! Попробуй вспомнить, кто это! Вспомни своего сына!

Жаклин покачнулась, боль пронзила все ее тело. Мир словно раскололся на миллион осколков.

— Негодяй! Как ты смеешь! Да ты…

Оборвав себя на полуслове, за которым последовал сдавленный стон, она резко повернулась и бросилась вверх по лестнице.

Жаклин бежала так быстро, что вскоре ей стало тяжело дышать, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ее душили слезы. Ступеньки дрожали и расплывались перед глазами. Ничего не видя перед собой, Жаклин все бежала и бежала, желая только одного — спрятаться, скрыться.

Рыдания, сотрясавшие ее тело, заглушил звук шагов Роджера, бросившегося вслед за ней. Когда Жаклин уже добралась до террасы, две сильных руки схватили ее сзади за локти. Попытки вырваться оказались тщетными, Роджер отличался недюжинной силой. В конце концов она сдалась и затихла. И услышала насмешливый голос своего мучителя:

— Всю жизнь убегаешь, Жаклин?

— Ненавижу! — закричала она.

— Взаимно, дорогая. Однако я приехал поговорить о Тони и отступать не намерен, — сказал он издевательски спокойно.

Жаклин вздрогнула. Что он делает? Он же убивает ее!

— Тони умер! — выкрикнула она и упавшим до шепота голосом повторила: — Умер…

— Очень удобная позиция! Не сомневаюсь, что ты предпочитаешь так думать, — презрительно отчеканил Роджер.

Сердце у Жаклин снова бешено заколотилось. С ужасающей медлительностью смысл его слов наконец дошел до ее сознания.

— Ты имеешь в виду?..

— И как ты думаешь, что? — передразнил он ее, отпуская.

Жаклин повернулась к нему.

— Откуда такая жестокость? Раньше ты был другим. Тони умер. Уж я-то знаю. Ведь это я убила его…

При виде слез, струившихся по ее бледному лицу, глаза Роджера сузились.

— Тони жив.

Пробормотав что-то нечленораздельное, Жаклин пошатнулась и провалилась в бездонную пропасть.

Сознание медленно возвращалось к ней. Жаклин застонала, выбираясь из темноты небытия и изо всех сил пытаясь вспомнить, где она и что с ней случилось. Кто-то легонько шлепнул ее по щеке, и она снова застонала. В ту же секунду чья-то рука приподняла ее голову и прижала к губам холодный стакан. Знакомый голос приказал ей пить. Она послушно глотнула и закашлялась. Бренди обожгло горло, и через секунду бодрящее тепло разлилось по телу.

Открыв глаза, она увидела затылок Роджера, отвернувшегося, чтобы поставить стакан на столик. Сквозь туманную пелену, застилавшую глаза, она смотрела на густые рыжие волосы, лежащие на воротнике рубашки. В голове немного прояснилось. Она вспомнила, как когда-то перебирала эти волнистые пряди, и ее рука сама по себе потянулась к ним. Она ничего не могла с собой поделать. Он по-прежнему притягивал ее.

— Роджер… — прошептала Жаклин с нежностью.

Огромная радость затопила ее сердце. Сладкая истома разлилась по телу. Роджер рядом с ней, она любит его и желает так, как никогда не желала ни одного мужчину.

— Черт возьми, что ты делаешь? — Резкий окрик нарушил очарование минуты и вернул Жаклин к реальности.

Роджер вскочил на ноги, отошел на несколько шагов. Жаклин с трудом села, пытаясь восстановить картину происшедшего. Так, она потеряла сознание, Роджер принес ее в гостиную и уложил на диван. Почему она упала в обморок? Потому что ее потрясли его слова. Он сообщил что-то такое, чего она не могла вынести… А когда пришла в себя, сладкие воспоминания нахлынули на нее, и она забыла. Забыла, что…

— Тони жив?! — с трудом выговорила она, страшась, что все это ей померещилось.

Губы Роджера сжались в тонкую линию.

— Тони жив, — подтвердил он.

Жаклин закрыла лицо руками, слезы хлынули из глаз. Ее душа, умершая шесть лет назад, начала оживать, а это, оказывается, очень больно. Тони, ее прелестный обожаемый мальчик, жив!

Она боялась поверить в чудесную новость. Но Роджер не способен лгать. Он честен даже в своей ненависти к ней.

Внезапная мысль обожгла ее. Значит, Питер, бывший муж, обманул ее! Когда он появился в больничной палате и со слезами на глазах сказал, что Тони по вине Жаклин погиб в автомобильной катастрофе, он лгал! После этого она тоже хотела умереть, уйти вслед за сыном, которого любила больше всего на свете. Лишив ее сына, Питер обрек ее на шесть долгих лет скорби и отчаяния. Как он мог так поступить? Невероятно! И все же она понимала, что это вполне в его характере. Слишком хорошо Жаклин знала своего бывшего мужа. Он отнял у нее Тони не из любви к мальчику, он не хотел, чтобы тот остался с матерью. Разве можно простить такое? Никогда!.. Жаклин подняла глаза и вдруг поняла: здесь что-то не так…

— Питер передумал? Почему? — резко спросила она, с подозрением глядя на Роджера.

— Передумал? — удивился тот.

— Шесть лет назад он сказал мне, что Тони погиб. Теперь вдруг присылает тебя и просит сообщить, что он жив. Должна же быть какая-то причина! Хочет помучить? Повернуть нож в ране? Я знаю, что он садист, но не до такой же степени!

— Меня никто не присылал, да Питер и не мог этого сделать. Он погиб в авиакатастрофе полгода назад. — От этой новости у Жаклин закружилась голова. — Незачем изображать такое изумление. Я же писал тебе о его гибели.

Жаклин поняла, как все получилось, вспомнив, что на столе у нее валяются письма, которые она так и не удосужилась прочитать. В течение нескольких месяцев ее здесь не было, а вернувшись недавно домой, она никак не могла заставить себя просмотреть накопившуюся почту.

— Не читала я твоего письма. Меня долго не было в Швеции. Письмо, наверно, лежит на моем столе… Расскажи лучше о Тони… Где он?

— Живет у меня, — ровным голосом сообщил Роджер. — Питер в завещании назначил меня его опекуном.

Значит, бывший муж и после смерти распорядился по-своему, нанес ей еще один сокрушительный удар. Такая подлость потрясла Жаклин.

— Но Тони мой сын! Я его мать! У меня все права. Он должен был отдать его мне!.. — задыхаясь, уже кричала она.

Ироническая усмешка заиграла на губах Роджера.

— Твое возмущение весьма запоздало. Если ты так печешься о Тони, тебе следовало подать в суд и добиться, чтобы сына передали тебе сразу после развода. Однако ты этого не сделала. Тебя интересовали только деньги. Как легко ты забыла обо всем остальном! Даже ни разу не вспомнила о сыне. Что это за мать, которая бросает ребенка?

Сердце у Жаклин разрывалось от боли. Разводясь с Питером, она хотела одного: поскорее с ним расстаться, потому и поручила своим адвокатам не предъявлять никаких претензии и немедленно выплатить предусмотренную брачным контрактом сумму. Что касается Тони…

— Как я могла требовать оставить мне сына, если была уверена, что Тони нет в живых? Я же сказала, что Питер наврал мне.

Лицо Роджера посуровело.

— Почему я должен верить женщине, которая однажды уже обманула меня, скрыв свое замужество? Женщине, которая нарушила клятву супружеской верности, данную перед Богом и людьми, в угоду своим капризам? Я правильно излагаю, Жаклин? Что бы ты ни выдумывала в свое оправдание, меня это не убедит. Я вижу тебя насквозь!

Жаклин отвернулась и закрыла лицо руками. Да, он не поверит ей, потому что она действительно когда-то обманула его. Тогда он не стал слушать ее объяснений, то же случится и сейчас. Она уже давно смирилась с этим. Бесполезно молить его о прощении. Если он когда-нибудь спросит ее, она расскажет все, если же нет, что ж, будет молчать. Однако Роджер не может запретить ей бороться за Тони. И так потеряно целых шесть лет! Теперь ее никто не остановит.

— Хочу его видеть, — твердо заявила она. — Видеть своего сына. Немедленно!

— Сие не так-то просто…

У Жаклин сжались кулаки.

— Не позволишь мне встретиться с ним?

Закон на ее стороне. Пусть только попробует!..

— Повторяю: сделать это будет непросто. Я приехал один. Тони остался в Англии.

Неприятная догадка поразила Жаклин.

— С твоей женой?

Роджер усмехнулся.

— Я не женат. Тони в больнице.

— Где?! — Жаклин опустилась на стул. — О Господи, что с ним?

Роджер смотрит на нее таким холодным, изучающим взглядом, подвергает сомнению каждую ее реакцию. Боже, за кого он ее принимает? Ладно, ей уже известно, что он о ней думает, сейчас не это важно. Тони — вот что самое главное. Что толку спорить с Роджером? Нужно действовать.

— Расскажи мне все, — резко потребовала она, стараясь держать себя в руках.

Суровое выражение лица Роджера слегка смягчилось. Видно, ему нелегко было говорить об этом. На сердце у Жаклин потеплело. Похоже, Роджер любит ее мальчика.

— У Тони болезнь почек. Врачи даже опасались, что он останется инвалидом на всю жизнь, но сейчас, слава Богу, появились новые методы лечения. Ему должны сделать операцию, которая поставит его на ноги. Сама операция не очень сложная, однако в таких случаях всегда есть элемент риска. Тони это понимает, но готов на все. Он мечтает выздороветь.

Жаклин прижала руку ко рту, чтобы заглушить рвущийся из груди крик. Она дрожала всем телом.

— Когда операция?

— Завтра.

— Так скоро?!

Что, если операция окажется неудачной? Вдруг она никогда не увидит своего сына? Почему Роджер не приехал раньше? Почему так долго медлил?

— Я вообще не собирался приезжать. — Он словно прочел ее мысли. — Не питал на твой счет никаких иллюзий. Но, как бы то ни было, Тони действительно твой сын, и ты имеешь право знать, что с ним. Поступай как хочешь…

Похоже, ему заранее известно, как именно она поступит. Сердце Жаклин болезненно сжалось. Он ее презирает, это очевидно. Она горестно покачала головой.

— Выходит, удовольствием видеть тебя я обязана твоему чувству справедливости? Должно быть, тебе нелегко было себя пересилить. Ты же не желаешь общаться с такими, как я, запачкаться боишься. Мог бы позвонить. Гораздо проще и стерильнее.

— Я предпочел приехать, хотя это и означало, что придется снова встретиться с тобой… Но такие вещи по телефону не обсуждают. А сейчас мне пора. — Он бросил взгляд на свои часы. — Мой самолет через три часа. Не хочу опаздывать. Я обещал Тони, что вечером навещу его.

Жаклин вскочила на ноги.

— Еду с тобой, — заявила она.

Ей не нужно было долго раздумывать. Отныне ее место рядом с сыном.

Направившийся было к двери, Роджер остановился.

— Не обязательно так напрягаться. Никто этого от тебя не ждет.

Жаклин стерпела очередное оскорбление.

— Все равно поеду. Думай что хочешь, но я всегда любила своего сына. Нас надолго разлучили, и сейчас мне дорога каждая минута, которую я могу провести с ним. Если ты не возьмешь меня с собой, поеду одна. Хочу быть рядом с Тони, и никто не сможет мне помешать, — твердо заключила Жаклин.

В глазах Роджера промелькнуло странное выражение.

— Имей в виду: если отправишься со мной, я не позволю тебе сбежать в последнюю минуту. Ты уверена, что хочешь именно этого?

Опять предупреждение? Неужели Роджер от нее что-то скрывает? Жаклин охватил страх, но колебаться было некогда.

— Еду, — упрямо повторила она.

Роджер помолчал, потом кивнул.

— Тогда собирайся, а я закажу еще один билет. Через тридцать — сорок минут выезжаю. Не успеешь, пеняй на себя. Ждать не буду.

И эта угроза ее не смутила.

— Успею, — пообещала она и выбежала из комнаты.

Поднимаясь по лестнице, Жаклин позвала Грету. Какое счастье! Скоро она увидит Тони! Неважно, что думает о ней Роджер и другие. Она едет к сыну, и это самое главное.