Не сомневайся во мне

Глава пятая

Очнувшись, она попыталась сообразить, сколько прошло времени. Правая рука, которую Жаклин подложила под голову, затекла, в голове чувствовалась тяжесть. Растирая руку, она поморщилась от боли: словно сотни иголок вонзились в кожу. Кровь быстрее побежала по жилам, возвращая ей ощущение времени и пространства. Вспомнив ссору с Роджером, Жаклин инстинктивно обернулась: он здесь?

Роджер сидел в кресле, непринужденно положив ногу на ногу, и исподлобья наблюдал за ней. На мгновение их взгляды встретились. Но тут же глаза Роджера снова затянула пелена ледяного отчуждения. Жаклин села, откинула со лба спутанные волосы.

— Который час?

Роджер взглянул на часы.

— Начало второго.

Неужели она так долго спала? Не может быть! Господи, она же собиралась навестить Тони! Можно себе представить, как сын истолковал ее отсутствие. Наверняка решил, что матери нет до него никакого дела. Как все запуталось… Ну почему ей так не везет?

— В больнице был?

Конечно, был. Глупый вопрос. И даже не попытался ее разбудить, решив, что она слишком устала после своих ночных приключений и на сына ей наплевать.

— Тони чувствует себя хорошо, врачи им довольны. Между прочим, Кэтлин спрашивала о тебе, — небрежно добавил он.

— Весьма любезно с ее стороны, — пробормотала Жаклин и потупилась. — А Тони?

— Меня не спрашивал, но я случайно слышал их с Кэтлин разговор. Похоже, ему приснился странный сон: будто он очнулся среди ночи и увидел тебя у своей постели…

Жаклин встрепенулась, широко раскрыв глаза.

— Он же спал! — вырвалось у нее.

Роджер странно посмотрел на нее.

— Ты была ночью в больнице? Почему же ничего мне не сказала?

Жаклин пожала плечами.

— Ты так увлекся, обвиняя меня Бог знает в чем. Короче, не успела.

— Разве у меня не было оснований для подозрений?

— Не обманывай себя, Роджер. Тебе не нужны основания. Ты просто не хочешь мне верить. Получи я отпущение грехов у самого Папы Римского, ты все равно не перестал бы меня осуждать. Какую угрозу я для тебя представляю?

— Бывает, женщины не властны над собой и не отдают отчета в своих поступках, — презрительно бросил он.

— Их бы пожалеть, а не клеймить позором, — резко возразила Жаклин. — К твоему сведению, я не из их числа. Ты же ничего не знаешь о моем браке с Питером!

— Ты поклялась ему в верности и, не моргнув глазом, нарушила клятву.

— Свои клятвы он нарушал столько раз, что я счет потеряла! Не делай из Питера рыцаря без страха и упрека! Питер никогда не любил меня, о чем и сообщил через неделю после свадьбы. Его интересовало только одно: деньги. Но он просчитался: у меня денег не оказалось. Поняв свою ошибку, Питер пришел в ярость и перестал притворяться влюбленным.

Роджер нахмурился.

— Я бы тебе поверил, кабы не знал о твоих многочисленных романах.

— Единственный мой роман кончился ничем, — сквозь зубы процедила Жаклин, подавляя растущее раздражение.

— Неужели ты думаешь, что я поверю в эту сказку? Прекрати! Газетчики подробно описали все твои похождения!

Отойдя на несколько шагов, Жаклин повернулась к Роджеру, пытаясь сладить с волнением.

— Никаких романов не было! Да, я совершала безумные, бессмысленные поступки, — подтвердила она дрожащим голосом. — Когда мне сказали, что мой сын умер и я виновна в его гибели, передо мной было два пути — пуститься во все тяжкие или сойти с ума. Я выбрала первое. Готова была на все что угодно, лишь бы забыться хоть на минуту. Доводила себя до полного изнеможения, чтобы не думать о своей вине. Но память безжалостна. Я все время помнила, что жива, а моего сына нет на свете. Порой не хотелось жить, но смерть не приходила. Чтобы искупить свой грех, я должна была продолжать жить и страдать. Постепенно свыклась со своим несчастьем и, когда ты приехал, уже могла как-то существовать… Какие уж тут романы, они требуют слишком много душевных сил, а у меня их совсем не осталось.

Наконец-то я высказала Роджеру все, что так долго мучило меня. Если он и теперь мне не поверит, что ж… Ничего не поделаешь.

— Почему ты поверила ему, если знала, что Питер лжец?

— Тони был со мной в машине, когда произошла авария, — тихо сказала она и почти физически ощутила его изумление. — Питер не говорил тебе об этом, правда? Я хотела уйти от него, забрала сына с собой, но, к несчастью, по дороге у машины лопнула покрышка. — Она содрогнулась при этом воспоминании. — Когда я очнулась в больнице, у кровати сидел Питер. Он сказал, что Тони погиб.

— Но полиция, больничный персонал?.. С ними ты говорила? — спросил Роджер, недоверчиво глядя на нее.

Теперь она и сама удивлялась собственному легковерию.

— Наверно, решила, что все меня жалеют и потому не упоминают при мне о погибшем ребенке. Я была в шоке…

— Ведь должны были быть похороны, свидетельство о смерти… Как же так? — Роджер изумленно покачал головой.

— По словам Питера, Тони похоронили, пока я была в реанимации. Я чуть с ума не сошла, хотела умереть… Ничего больше не помню. Только лицо Питера, который плачет и говорит, что наш ребенок погиб… — Она подняла на Роджера полные слез глаза. — И все это оказалось ложью!

Роджер заметно побледнел.

— Почему он так поступил?

— Он знал, как я любила сын. Знал, что такого удара я не переживу. И я действительно чуть не умерла. Спроси моих родственников, они подтвердят. — Роджер хотел было что-то сказать, но передумал. — Теперь ты мне веришь?

После долгой паузы Роджер медленно произнес, словно обращаясь к самому себе:

— Как-то за обедом Кэтлин пожаловалась, что Тони плохо себя вел. Питер спросил, какая у него любимая игрушка, и приказал Кэтлин отобрать ее у мальчика и уничтожить. Только так, сказал он, ребенок научится слушаться взрослых. В тот день он много выпил, и я решил, что он говорит под воздействием алкоголя. Теперь мне кажется, это было моей ошибкой. — Он повернулся к Жаклин и взглянул на нее. — Я тебе верю.

Она судорожно вздохнула.

— Черт возьми, Питер рассказал мне совсем другую историю!.. — Роджер с отвращением покачал головой.

— Был уверен, что мы никогда не встретимся, а значит, не сможем сравнить обе версии, — тихо заметила Жаклин. — По-настоящему ты никогда не знал своего кузена. А вот он видел тебя насквозь.

— Выходит, так… А кто подвез тебя до гостиницы?

— Свен… Мой кузен. Мы встретились совершенно случайно. Я даже не знала, что он в Англии. Он возвращался из гостей и любезно предложил отвезти меня домой.

Роджер поморщился и устало потер шею.

— И ты позволила мне подумать… то, что я подумал.

Жаклин отрицательно покачала головой.

— Это все Питер! Он внушил тебе, что я сплю с кем попало, что я развратна и легкомысленна. Так же как убедил меня, что Тони умер. Он умело манипулировал окружающими, преследуя свои цели. В этом ему не было равных. В борьбе со мной ему понадобился союзник, и ты идеально подошел для этой роли. О наших с тобой отношениях он не знал, но ему было известно, что ты презираешь неверных жен. Конечно, меня это не оправдывает. Один раз я действительно обманула тебя, скрыла, что замужем. Но пойми, я вовсе не такое чудовище, каким изобразил меня Питер. Мне кажется, мы могли бы попробовать стать друзьями. Ради Тони. Ведь теперь мы будем часто видеться.

Роджер рассмеялся низким рокочущим смехом.

— Сомневаюсь, что мы подружимся, но насчет Тони ты права. — Он искоса взглянул на Жаклин. — Больше всего мальчику нужна стабильность. Кроме нас, у него никого нет, поэтому мы должны стать его семьей. Давай попробуем… Только не надейся на быстрый успех.

Жаклин и сама понимала, что мальчик очень одинок. С самого рождения он страдал, оттого что мать покинула его, и теперь боится снова пережить разочарование…

Сегодня они с Роджером сделали навстречу друг другу первый шаг. Он выслушал ее исповедь, ни разу не нагрубив, и, похоже, готов пойти на уступки. Может быть, даже станет более терпим к ней. Трудно надеяться на большее, ведь до конца он ей не верит и, возможно, никогда не поверит. И все же спокойное дружелюбие лучше, чем открытая ненависть. Надо последовать его совету и попробовать сблизиться с Тони, занять в жизни сына принадлежащее ей по праву место. И еще одно… Следует поручить адвокатам оспорить завещание Питера. Она не позволит лишить себя законных прав.

— Ты едешь в больницу? Когда? — деловито спросила Жаклин.

— Я обещал Кэтлин, что приеду около четырех и сменю ее. Пусть немного отдохнет, приведет себя в порядок. — Роджер бросил взгляд на часы. — Ты завтракала?

Его вопрос напомнил Жаклин, что со вчерашнего вечера у нее крошки во рту не было.

— Просто забыла поесть…

— Нет, ну ты хуже ребенка!.. — воскликнул Роджер, берясь за телефон.

Через несколько минут принесли заказ, и Жаклин набросилась на еду с таким аппетитом, что Роджер, наблюдавший за ней, невольно улыбнулся. Насытившись, она откинулась на спинку кресла и совсем по-детски облизала пальцы. Веселый смех Роджера заставил ее поднять глаза. Неужели он больше не сердится?

— Куда девались твои великосветские манеры? Сейчас ты похожа на маленькую девочку, сверстницу Тони.

На сердце у Жаклин потеплело.

— С тех пор как ты сказал мне, что Тони жив, я вообще помолодела лет на двадцать. Умоляю, не жалей об этом. Ты поступил благородно и великодушно. А для меня это так важно, что словами не выразить! Ты возродил меня к жизни. До конца дней буду тебе благодарна.

Смех замер на губах Роджера. Он сухо заметил:

— Не нуждаюсь в твоей благодарности…

Этого следовало ожидать… Минута взаимопонимания миновала. Но теперь все-таки будет легче, ведь он немного смягчился, дал ей надежду.

— Знаю, но все равно спасибо, — тихо сказала она и встала. — Не бойся, тебе ничего не грозит. Это не ловушка… — Возможна ли между ними дружба, если он будет видеть в ней постоянную угрозу? — Пойду приму душ и переоденусь.

У двери ванной Жаклин задержалась и задумчиво прикусила губу. Роджер не спросил, почему она ушла от Питера. Наверно, его это совсем не интересует. А может, она хочет слишком многого? Надо довольствоваться малым и продвигаться вперед осторожно, шаг за шагом. Хорошо уже то, что он получил некоторое представление о своем кузене, узнал правду. Своими признаниями она дала ему пищу для размышлений. Но обольщаться на его счет не стоит, это не приведет ни к чему хорошему. С тихим вздохом Жаклин закрыла за собой дверь. Пока Роджер сохраняет твердые убеждения относительно неверных жен и матерей, бросающих своих детей, между ними будет стоять непреодолимая стена.

Когда они появились в больнице, Кэтлин Модин встретила их приветливой улыбкой.

— Тони спит. Он весь день то просыпается, то засыпает, но беспокоиться не о чем, просто наркоз еще действует. Завтра он почувствует себя бодрее, причем настолько, что мы еще пожалеем, что он не спит!

— Готова рискнуть! — засмеялась Жаклин, с любовью глядя на мирно спящего Тони.

Заметив, что мальчик прижимает к себе машину, подаренную ею, Жаклин залилась румянцем от радости. Значит, она не ошиблась, выбирая подарок, игрушка пришлась сыну по душе.

— Доктор Бэрримор просил вас зайти к нему, мистер Томпсон, — сообщила Кэтлин. — Если миссис Стэнли хочет пойти с вами, я еще посижу с Тони.

Тревога сжала сердце Жаклин.

— Разве с Тони не все в порядке? Вы же сами сказали…

— По-моему, доктор просто хочет поподробнее рассказать вам, как прошла операция и о дальнейшем лечении, — успокоила ее Кэтлин. — Возможно, даже скажет, когда мальчика выпишут.

Жаклин облегченно вздохнула. Да, ей надо заново привыкать к роли матери. Конечно, она ничего не имеет против, но при данных обстоятельствах это будет нелегко. Слишком много у нее и других неотложных проблем.

— Кэтлин, я побуду с Тони, вам тоже надо отдохнуть. Пусть Роджер идет один, а потом все мне перескажет.

— Тогда я пойду. — Кэтлин взглянула на часы. — Мне и вправду нужно ненадолго отлучиться, привести себя в порядок, походить по магазинам…

— Отдыхайте, Кэтлин, и не торопитесь. Жаклин права, — вмешался Роджер, — мы подождем сколько нужно.

Гувернантка быстро собрала свои вещи и, помахав им рукой на прощание, скрылась за дверью. Роджер повернулся к Жаклин.

— Загляну к доктору Бэрримору. Постараюсь долго не задерживаться.

Жаклин смерила его холодным взглядом.

— Можешь смело доверить мне Тони. Я справлюсь.

— Ты меня неправильно поняла. — Роджер поморщился. — Просто я подумал, что, когда Тони проснется, мне бы лучше быть поблизости.

— Боишься, что он расстроится, увидев меня? — Жаклин пожала плечами. — Может, ты и прав…

— Вправду не понимаешь или притворяешься? — рассердился Роджер. — Тони может надерзить тебе. Если я буду рядом, то, по крайней мере, смогу вмешаться.

Его ответ поразил Жаклин. Значит, он о ней заботится? Надо же…

— Вот как? — только и пробормотала она.

— За кого ты меня принимаешь? Что тебя так удивляет? Не такой уж я бесчувственный, знаешь ли. Если то, что ты рассказала мне, правда, ты так же ранима, как и Тони.

— Мне казалось, ты одобряешь его поведение, считая, что я не заслуживаю хорошего отношения.

— Нельзя пользоваться ребенком, как пешкой, в играх взрослых людей. Тони нуждается в покое, заботе и любви, а то, что ты его любишь, видно даже слепому.

Она была ошеломлена внезапной переменой в настроении Роджера.

— Не знаю, что и сказать…

— Жаклин, не обижай Тони, будь добра к нему, не то пожалеешь!.. — со скрытой угрозой в голосе произнес он, резко повернулся и вышел.

Жаклин бессильно опустилась на стул. Она буквально вынудила Роджера выслушать свою исповедь, но о прощении говорить явно рано. Хотя какие такие ее грехи нуждаются в отпущении? Ей-то ясно, что она не совершила ничего предосудительного, а вот убедить его в этом будет очень непросто.

Роджер обещал ей свою дружбу, потому что она просила об этом. Но сейчас такое обещание почему-то не радовало Жаклин, казалось горькой пилюлей. Значит, его дружба ей не нужна? Выходит, так… Но, поскольку они будут часто видеться, надо скрыть свое разочарование, и делать вид, что она всем довольна. А сама снова будет страдать. Вот бы Питер порадовался!..

Жаклин встала и приблизилась к спящему сыну. Щечки Тони порозовели. Неужели его скоро отпустят домой? Это замечательно, но тут же возникнут новые проблемы. Для Роджера и Тони дом — это Ланкашир. До сих пор Жаклин не заглядывала в будущее, тревожась за здоровье сына, но теперь время пришло. Что будет с ней, когда Роджер увезет мальчика в Ланкашир? Жаклин не знала, где именно находится его дом, помнила только название округа. Надо бы выяснить точный адрес и подыскать жилье поблизости. Как бы ни складывались их отношения с Роджером, он несомненно не захочет, чтобы она жила вместе с ними.

Впрочем, нужно рассуждать трезво и ценить то, что имеешь. Жаклин уже привычно подавила чувство обиды.

Да, у нее будет свой дом неподалеку от имения Роджера, где она сможет часто встречаться с сыном. Они постепенно сблизятся. Суд, конечно, подтвердит ее законное право на ребенка, но до тех пор ей придется договориться с Роджером, чтобы он позволил ей видеться с Тони как можно чаще. За это время она сумеет доказать мальчику, что относится к обязанностям матери с полной ответственностью. И тогда… Что тогда? — резко оборвала себя Жаклин. Он простит ее? Полюбит? Да, именно этого она хочет. Любовь и прошение — вот чего жаждет ее исстрадавшееся сердце. Без любви она погибнет.

Заставив себя взглянуть правде в глаза, Жаклин была вынуждена признать, что любовь — это несбыточная мечта, замок, построенный на песке. Что касается прощения, Роджер, возможно, однажды и простит ее, но никогда ничего не забудет.

И все же самое главное сейчас — найти путь к сердцу Тони, растопить лед отчуждения. Жаклин не знала, насколько глубока душевная рана, нанесенная мальчику отцом, но поклялась исправить причиненное им зло. Конечно, это займет много времени, но куда ей теперь торопиться.

Она наклонилась и коснулась губами розовой щечки Тони. Мальчик вздохнул, но не проснулся. Жаклин успокоилась и устроилась поудобнее.

Чтобы скоротать время, она взяла с полки журнал и начала листать его, рассеянно просматривая иллюстрации. Одна из них привлекла ее внимание. Жаклин так и впилась взглядом в фотографию мужчины и женщины, сидящих в непринужденной позе на кушетке. Лицо женщины показалось ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, кто это, пока не прочла подпись. Оказалось, что респектабельный седовласый мужчина — известный скрипач Уильям Хэнсон, а элегантная дама рядом ним — его жена Мэрил.

Все еще красивое лицо женщины дышало спокойствием и мудростью, которая приходит с годами. Однажды она уже видела это лицо… Ей вспомнился яркий солнечный день, пляж, глаза Роджера, внезапно вспыхнувшие ненавистью… Это его мать! С бьющимся сердцем Жаклин углубилась в чтение. В статье рассказывалось о женах знаменитых людей Америки. Жаклин поразило то, что репортер взял интервью у миссис Хэнсон в Лондоне, в отеле «Риверсайд», где она остановилась вместе с мужем, приехавшим на гастроли.

С замирающим сердцем она закрыла журнал, посмотрела на обложку, и сердце ее радостно забилось. Журнал был совсем свежий, за последний месяц! Значит, Хэнсоны все еще в Англии!

Похоже, Провидение наконец сжалилось над ней. Женщина, с которой она мечтала встретиться, находится в Лондоне! Однако захочет ли Мэрил Хэнсон говорить с ней? Жаклин нахмурилась и закусила губу. Не может быть, чтоб она отказала ей! Мэрил должна понять, как важно Жаклин узнать все о прошлом Роджера.

Она стала разрабатывать план действий. Прежде всего нужно связаться с миссис Хэнсон. Пока Роджер рядом, это исключено. Из гостиницы звонить нельзя. У нее только одна возможность: позвонить отсюда, из больницы. Не самый лучший вариант, но ничего другого не остается. Внизу на первом этаже Жаклин видела несколько телефонных будок. Когда Роджер вернется, она отлучится на минутку под каким-нибудь благовидным предлогом.

Жаклин сидела как на иголках. Прошло полчаса, прежде чем в коридоре послышались шаги Роджера. Дверь отворилась, и при виде его высокой, атлетически сложенной фигуры у нее, как всегда, ёкнуло сердце. Вспомнились незабываемые минуты, проведенные утром в его объятиях. Заметив удивленный взгляд Роджера, Жаклин покраснела еще больше. В его глазах мелькнули насмешливые искорки. Конечно, он догадался, почему она так смутилась. Жаклин гордо вскинула голову.

Роджер шагнул к ней, и в это мгновение она сообразила, что журнал с фотографией его матери все еще лежит у нее на коленях. Жаклин поспешно закрыла журнал. Слишком поспешно!.. Роджер нахмурился.

— Что так долго? — с легким упреком спросила она, пытаясь отвлечь его внимание.

Уловка сработала. Роджер пожал плечами, приблизился к кровати и взглянул на Тони.

— Разговор с врачом несколько затянулся.

— Какие новости? — спросила Жаклин, наблюдая за ним.

Он погладил Тони по щеке. Ревность снова кольнула ее. Когда-то он и с ней был нежен… Жаклин так не хватало его ласки!.. Как тебе не стыдно, ты ревнуешь его к собственному сыну, к несчастному одинокому ребенку!.. Слава Богу, что он так относится к Тони. Просто мне жаль себя, как ни ужасно в этом признаться…

— Прекрасные! — ответил Роджер. — Если все будет нормально, мы сможем забрать Тони на следующей неделе.

— Великолепно! — Жаклин вскочила и ухватилась за металлическую спинку кровати. — Я так рада!

— Вижу, — добродушно улыбнулся Роджер.

Их взгляды встретились. Оба замерли, чувствуя, как между ними вновь возникает напряжение. Жаклин не могла пошевелиться, прикованная нестерпимым светом зеленых глаз. Как знать, что произошло бы дальше, если бы в этот момент в коридоре с грохотом не упало что-то тяжелое. Оба вздрогнули, на лице Роджера появилось равнодушное выражение, тревожащий блеск глаз погас.

Жаклин откашлялась и, потупившись, пробормотала:

— Мне надо пройтись, хочу немного размяться.

Роджер равнодушно пожал плечами.

— Как знаешь…

Мгновенные смены его настроения обескураживали ее. Прямо какие-то качели: вверх — вниз… Она молча подхватила сумку и вышла в коридор. Очевидно, Роджер уже сожалеет о своей минутной слабости. Будучи человеком слова, он не нарушит своего обещания, но в глубине души наверняка считает, что она хитростью заманила его в ловушку. Впрочем, пусть думает, что хочет, у нее сейчас другие проблемы.

Купив пластиковую карточку в одном из сувенирных киосков, она направилась к самой последней кабинке телефона-автомата, подальше от любопытных глаз и ушей. Ей не составило труда найти в справочнике номер отеля «Риверсайд». Вся процедура заняла две-три минуты. Ожидая ответа, Жаклин почувствовала, что дрожит от волнения.

— Слушаю… — пропел в трубке приятный женский голос.

— Миссис Хэнсон?

— Да, — любезно ответила женщина.

— Меня зовут Жаклин Стэнли. Вы меня не знаете, миссис Хэнсон…

— Что вам угодно, мисс Стэнли? — осторожно спросила Мэрил.

— Миссис Стэнли. Я хотела бы поговорить с вами о вашем сыне…

Тишина.

— О сыне?

— Я имею в виду Роджера Томпсона, — уточнила Жаклин, крепче сжимая трубку.

— Откуда вы знаете, что он мой сын?

Голос женщины дрогнул.

— Роджер сам мне сказал. Однажды мы случайно наткнулись на вашу фотографию в журнале. Вы только что вышли замуж… Для меня это очень важно, миссис Хэнсон. Мне нужна ваша помощь.

Собеседница Жаклин помолчала, явно пытаясь совладать с волнением.

— Вряд ли я смогу быть вам полезной. Раз вы знаете, кто я, то, скорее всего, осведомлены и о том, мы с сыном не виделись более двадцати лет, — твердо произнесла она.

Жаклин испугалась, что Мэрил повесит трубку, и торопливо заговорила:

— Вы не правы! Понимаете, я люблю его, миссис Хэнсон. Вы единственный человек, который может мне помочь! Но…

— Если он вас не любит… Дорогая моя, я не имею никакого влияния на сына.

— Он меня любит! — воскликнула Жаклин. — То есть любил… И, может быть, любил бы и сейчас, если бы позволил себе. Видите ли, когда мы с Роджером познакомились, я была замужем, но собиралась развестись. Узнав об этом, он не захотел меня больше видеть. Потому что я нарушила супружескую клятву…

В трубке послышался еле различимый вздох.

— Я, кажется, начинаю понимать…

— Как я могу бороться с чем-то, чего не знаю?

Мэрил Хэнсон тяжело вздохнула и с грустью проговорила:

— Давно это было…

— Только не для Роджера, — тихо отозвалась Жаклин.

Наступило тягостное молчание.

— Приходите в отель завтра, скажем, в час пополудни. Вас устроит? У меня мало свободного времени, но мы, пожалуй, могли бы встретиться во время ланча.

Жаклин почувствовала огромное облегчение.

— Конечно! Большое вам спасибо, что вы согласились, миссис Хэнсон.

Ну что ж, первый шаг сделан, хоть и не без труда. Ее звонок, по всей видимости, причинил Мэрил боль, разбередил старые раны. Но другого способа Жаклин не придумала. Чтобы выиграть, ей приходится использовать все средства. Кто знает, может, и миссис Хэнсон станет счастливее, если они объединят свои силы…

Открывая дверь палаты, Жаклин услышала веселый смех сына и радостно улыбнулась. Тони уже проснулся и, сидя в постели, пил чай.

— Похоже, тебе уже лучше. — Жаклин придвинула стул к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

Мальчик насупился и исподлобья взглянул на мать.

— Болит, — кратко ответил он.

Протянув было руку, Жаклин тут же отдернула ее, побоявшись, что Тони оттолкнет ее. Сын удивленно посмотрел на нее, и Жаклин неловко улыбнулась, ругая себя за робость.

— Конечно, но скоро все пройдет. Через неделю тебя выпишут. Ты хочешь домой? — Мальчик кивнул. Жаклин вопросительно посмотрела на Роджера, потом снова на сына. — Похоже, ты не очень-то уверен. Я думала, ты рад тому, что Роджер скоро заберет тебя отсюда.

Тони вспыхнул.

— Очень рад! Я люблю Роджера, а он любит меня! — выпалил он.

— Повезло тебе!..

Чего нельзя сказать обо мне, мысленно добавила Жаклин. Личико Тони приняло капризное выражение.

— Мне не надо ни папы, ни мамы…

Но тут вмешался Роджер:

— У тебя есть мама, значит, тебе очень повезло. Мамы — это круто!..

Он добился своего — ему удалось привлечь внимание Тони.

— Что в них крутого? — заинтересовался мальчик.

Вот это сюрприз! Поворот на сто восемьдесят градусов. Жаклин ошеломленно смотрела на Роджера. Если учесть его мнение о собственной матери…

— Они любят своих детей и прощают им все шалости и проказы.

Роджер пришел ей на помощь, как и обещал. Оказался ее союзником, хотя бы сейчас, на время… Глаза Жаклин увлажнились. Грусть нахлынула на нее: он так не думает, это просто слова. По его мнению, матери не заслуживают доверия. Как же заставить его изменить свои дурацкие убеждения?

Впрочем, Роджер поставил перед Тони трудную задачу. Он пользовался у мальчика таким авторитетом, что тот не осмелился подвергнуть сомнению его слова и погрузился в раздумья. Жаклин надеялась, что это добрый знак.

Вскоре вернулась Кэтлин. Они собрались уходить, и Тони сам, без подсказки, попрощался с матерью, хоть и без особого энтузиазма. Конечно, мальчик сделал это благодаря вмешательству Роджера, подумала Жаклин, садясь в машину. Он может внушить ему все что угодно, так велико его влияние на ребенка…

В порыве благодарности она повернулась к спутнику.

— Спасибо за поддержку!..

Роджер не отрывал глаз от дороги.

— Не вкладывай в мои слова какого-то особого смысла, — спокойно отозвался он, — и не преувеличивай.

Настроение у нее упало. Жаклин откинулась на спинку сиденья.

— Разве тебе трудно принять от меня благодарность? — вспыхнула она.

— Просто я не знаю, что ты попросишь взамен.

— А разве я уже не получила своего? — огрызнулась она.

— Что-то ты чересчур обидчива… — Роджер рассмеялся.

— Не вижу ничего смешного. Прекрати свои жестокие игры, Роджер! Для меня это очень важно. Судьба дала мне только один шанс добиться доверия Тони, и я не собираюсь терять его. Ты прекрасно понимаешь, что я нуждаюсь в твоей помощи. Если ж ты решил не верить мне, несмотря на все, что я тебе поведала, так и скажи! Или тебе доставляет удовольствие видеть мои страдания?

Боже, как она устала от этих постоянных споров!..

— Перестань. И успокойся. Признаю, что Питер был лжецом. И мне досадно, что я позволил ему обвести себя вокруг пальца.

— Да Питер вертел всеми, как хотел. И я проявила слабость, оставаясь с ним. Была слишком горда, чтобы признать свою ошибку, и он это понимал.

— Однако ты все же решила от него уйти! — возразил Роджер.

— Даже сейчас, зная, что он собой представлял, ты меня за это осуждаешь?.. — изумилась Жаклин.

— Нельзя искать легких путей! В церковном обряде есть слова: в радости и в горе, в болезни и здравии… — наставительно заметил Роджер.

— Просто средневековье какое-то! — возмутилась Жаклин. — Ты не знаешь, что за жизнь была у меня с Питером. Не следует приговаривать человека к пожизненному заключению за одну ошибку!

— Мои взгляды на брак тебе известны, — отрезал Роджер, упорно глядя вперед. — Так вот, они не изменились. Я по-прежнему считаю, что узы брака священны.

Жаклин готова была заплакать.

— Тогда ты просто глупец! — в сердцах заявила она. — Самодовольный, ограниченный!.. В мире и так мало счастья. Надо ценить его, если оно выпадает на твою долю. Другого шанса может и не случиться…

— Согласен, — проговорил он с горьким смешком. — Моему отцу он так и не представился…

И тут Жаклин не сдержалась.

— Ведь он еще мог быть счастлив! У него был ты, Роджер. Перед ним была вся жизнь, но он предпочел допиться до смерти. Не думаю, что ты задавал себе вопрос: почему это произошло? Ты утверждаешь, что он очень хотел, чтобы твоя мать вернулась к нему. А я подозреваю другое. Уж не мучило ли его сознание собственной вины?

Пронзительно завизжали тормоза. Машину тряхнуло. Жаклин уперлась руками в приборную доску, чтобы не стукнуться лбом о стекло. Повернувшись, Роджер вперил в нее взгляд, полный ярости.

— Маленькая дрянь! Да я готов убить тебя за эти слова! Мой отец жил ради этой женщины. Он боготворил землю, по которой она ступала, исполнял все ее прихоти!..

Его пальцы так крепко сжимали руль, что побелели костяшки. Жаклин было страшно, но она слишком далеко зашла, чтобы теперь отступить.

— Почему же она ушла? — с вызовом спросила она. — Была же какая-то причина?

— Обыкновенная жадность — вот что ею двигало. Высосав из отца все до последнего цента, она перебралась на более зеленые пастбища.

— И рассталась с тобой… — совсем тихо заключила Жаклин, думая, что Роджер ее не услышит. Но он уловил эти слова.

— Черт побери!.. Что ты хочешь сказать?

Инстинктивно Жаклин уже поняла, в чем дело, и не побоялась высказать свою догадку вслух.

— Роджер, ты уверен, что злишься на мать из-за отца, а не из-за того, что она оставила тебя?

— По-твоему, я просто маменькин сынок?

Голос Роджера прозвучал неестественно спокойно.

— Ну что ты!.. Конечно нет! Но ты был совсем ребенком и очень страдал…

— Довольно! — Роджер со всей силы ударил кулаком по рулю. — Тоже мне доморощенный психиатр! Ни капельки я не страдал. Она не могла обидеть меня, напротив, помогла быстро повзрослеть. За что я, вероятно, должен быть ей благодарен.

Жаклин стало бесконечно жаль того маленького мальчика, которым Роджер был когда-то. Она с трудом удерживалась от слез. Ему нанесли страшный удар, и рана все еще болит, даже если он и не осознает этого. Теперь ей жизненно важно встретиться с его матерью. Мэрил Хэнсон хранит ключ к тайникам души своего сына, и только она сможет их открыть, чтобы правда наконец вышла наружу, а прошлое перестало терзать его… Или уже слишком поздно? Нет, она отказывается этому верить.

До отеля они добрались в зловещем молчании. Роджер высадил Жаклин у входа, пробормотав, что ему надо кое с кем увидеться, и уехал, оставив ее на мостовой. Она беспомощно глядела ему вслед, пока машина не скрылась за поворотом, и медленно побрела в холл.

Заказав обед в номер, Жаклин почти не притронулась к изысканно приготовленным блюдам. Включив телевизор, она попыталась вникнуть в то, что происходило на экране, но тщетно. Разговор с Роджером не выходил из головы. Где он? Что сейчас делает? Он так разозлился… Может, решил напиться? Вряд ли, этого греха за ним не водилось. С кем он собирается встретиться? С женщиной? А почему бы и нет? Едва ли Роджер прожил в одиночестве последние шесть лет. Он молодой, полный сил мужчина, очень темпераментный. Женщины должны быть неотъемлемой частью его жизни.

Представив, что он проводит сейчас время с любовницей, Жаклин содрогнулась. Острая ревность пронзила все ее существо. Да, он человек свободный и вправе делать все, что ему заблагорассудится. Но мысль том, что он в эту минуту ласкает другую женщину, была невыносима. Разыгравшееся воображение рисовало такие яркие картины, что она зажмурилась и бросилась в ванную. Надо принять прохладный душ.

Однако пытка продолжалась даже после того, как она калачиком свернулась на постели. Лежа в темноте без сна, Жаклин говорила себе, что не имеет права ревновать, ведь она потеряла Роджера давным-давно. Но сердце отказывалось смириться с неизбежным. Может, ей тоже следует завести роман? Нет, она никем не сможет увлечься. Кроме Роджера… Мы же созданы друг для друга! — думала Жаклин.