Не судилось (Панське болото)

Широкий рундук з ганком у панськiм будинку. Навкруг квiтки, клумби, луговина; далi — розкiшний садок. Вiкна деякi одчиненi на рундук; на рундуцi — стiл, самовар з причандалами, крiселка. Вечiр.

В И Х I Д I

Харлампiй, а далi Аннушка.

Х а р л а м п i й (ставить на стiл чайнi причандали; потiм пiдмiта). Ач, знов накидали цигарок! Що я їх ненавиджу! Нема, хвалити бога, отого кудлая, — так жиди; а ти за ними прибирай! Тьху! Чистоє наказанiє! Хiба це моя обов'язаность пiдмiтати, примiрно сказать, всяку погань? Це козачкiв дiло, чи там служок яких, а не моє; моє дiло за ними доглядать та давать запотилишникiв… А от, Харлампiє Григоровичу, довелося i вам щiтку до рук узяти та пiдмiтати собственно пiдлоги! Ох-ох-ох! (Спирається на щiтку). Не тi теперечки часи, доложу вам, — сумнительнi! Гай-гай! Де те вельможне панство дiвалося? I знаку нема, мов корова язиком злизала! Тепер, примiром кажучи, мужику волю дали, ну й посiда, або ще — жидова та! Ну, якi вони пани? Харкнув та ногою розтер, та й уже. Сказано — одно боже попущенiє, скусительство! Нашi теж, дивись, незабаром у пазурах того Шльоми опиняться… А через кого все прахом iде? Через нашу паню: як прибилася сюди, зараз завела новi моди, — покойовок, лакеїв… Ми вже, значить, стали невгоднi, неодукованi! А сама повiялась по Києвах та по Варшавах; понавозила губарнорiв отих — по двi пари держала… їй-богу! Ну i додержалась! (Пiдходить до столу, поправля масло, сметану, сухарi й цукерки). Такi завели заведенiя за приводом отого кудлая, що, на моє мнительство, — кiнець свiта: з ким тiльки кумпанiю водять? Тьпху! — та й годi! Тепер, примiром кажучи, наш панич, дворянин, з мужвою воловодиться, на вулицю ходить… Страмовище одно! Не зна того, як в старовину… От хоч би, значить, нащот женського полу — як було благородно, прекрасно! Звелiли кого привели… та й кiнець… I делiкатно, i поштительно! А тепер?.. Ех, грiхи нашi, грiхи! Отаким шелихвiсткам, як ота Аннушка, припоручають тепер до рук панське добро! Господиня, значиться! Так би й зацiдив! (Дивиться у кухлик). А сметанка яка? Хiба така при покойному пановi була? Хоч ножа стромляй! А то! (Нахильцем п'є).

А н н у ш к а (зазира в одчинене вiкно). Чаго ви до сьох пор самовара не даєтьо? Бариня сердяться!

Х а р л а м п i й. Ти ще менi, смердюча, приказувати будеш? Геть, поки цiла!

А н н у ш к а. Што ви себе воображенiє взяли! Скажите, пожалуйста! А зливки для чого випили?

Х а р л а м п їй. Хто випив?

А н н у ш к а. Нехто!

Х а р л а м п i й. Хто випив? (Наступає).

А н н у ш к а. Хтокало!

Х а р л а м п i й (яро). Бачила?

А н н у ш к а. От тiлько троньте, я такого шкандаля зделаю!

Х а р л а м п i й. Так ти бачила?

А н н у ш к а. Аж вуси все у зливках; гляньте! (Одступає до дверей).

Х а р л а м п i й (змiшавшись, утира рукавом). У-у! Смалена! Киш менi звiдцiля! (Iде в дверi).

А н н у ш к а (тiка на рундук). Ругателi!! Будете знать! Постойте, я вас всєх на чистую воду! — I ви, паничу Михайло Iванович, почешетесь! У мене письмо од дядиньки: я його викрала… Будет i бариня знати! Промiняли меня на ту шльондру, — i я ж потешусь! Попануєш! Попануєш! Ух, печуть меня всi, та й я ж попеку!! (Побачивши паню з Михайлом, iде далi).

В И Х I Д II

Анна Петрiвна i Михайло.

Анна Петрiвна виходить разом з Михайлом з парку, у неї в руках картонка.

А н н а П е т р i в н а. И не думай отнекиваться. В сенате серьезное дело; все наше состояние на волоске. Коли батько говорит, что нужно ехатiь, то уж верно нужно.

М и х а й л о. Та я в дiлах не знаюся!

А н н а П е т р i в н а. Ну, ну, не рисуйся! Сам дядя приглашает, — научит!.. А кузину разве можно упустить: красавица, chic supreme, bon genre!* (*Найвищий шик, гарний тон (франц.).) Потом дядя: шансы-то какие! Ведь зто черт знает где можно очутиться! Я бы тогда переехала к вам в Петербург, освежилась бы хоть немного…

М и х а й л о (з досадою). Що вам за охота, мамо, зараз мене сватать? Та ще й вибираєте таких, що тiльки плечима здвигнеш! Я з вами хотiв би побалакати…

А н н а П е т р i в н а. Оставь, во-первых, свою хохлащину! Надоела…

М и х а й л о. Дуже швидко.

А н н а П е т р i в н а. Зто уж мое дело… Ты пойми, что дядя сам намекает в письме…

М и х а й л о. Та яке ж менi дiло до його превосходительства…

А н н а П е т р i в н а. Что?.. От такой блестящей карьеры отказываешься? Да ты в уме ли?

М и х а й л о. Мамо, я хотiв би побалакати…

А н н а П е т р i в н а. Отстань с твоим балаканням! Вы меня уморить хотите? Воспитывала, нежила, холила, чтоб хоть иметь утешение, видеть сина в блеске, гордиться им… и вот благодарность родителям — за их любовь, за то, что не жалели для вас ни здоровья, ни средств, потворствовали даже всяким прихотям хохлацким! Вот и утешение!

М и х а й л о. Мама! Да выслушайте же меня!

А н н а П е т р i в н а. Оставь!! Твои вечные противоречия положат меня в могилу… Я женщина слабонервная, чувствительная; у меня уже начинается тик… Я знаю, откуда вся порча: ты заразился идеями зтого пария!* (*Парiя — безправний, зневажений.)

М и х а й л о. Не браните же мне хоть в глаза человека, который мне дорог!

А н н а П е т р i в н а. Дорог? Для вас всякая дрянь дороже матери!! Вы свою мать родную готовы променять на всякую сволочь! Молчите!.. Уж скоро добьете! (Iде хутко на рундук).

В И Х I Д III

Михайло сам.

М и х а й л о. Ну й добалакався! Два мiсяцi чекав случаю, годив, думав натрапити на щасливу хвилину, коли матiр весела, — от тобi й натрапив! З нею, значить, — годi: цей проклятий дядькiв лист усе попсував… Хiба до батька удатись? Просто i думок не зберу… у такi нетрi та болота зайшов, що з кожним кроком тiльки грузнеш бiльше та глибше.

В И Х I Д IV

Михайло i Пашка.

П а шк а (тихо пiдкрадаючись). То ви, Михайло Iвановичу?

М и х а й л о. Пашка! Чого ти?

П а ш к а. Вийдiть зараз до млина: там Катря дожидається.

М и х а й л о. А що там?

П а ш к а. Як що? Цiлий тиждень не бачили її, та й жалощiв нема? Ви ж би подивились, що там у неї дома коїться. Мати знов занедужала; та то ще й слава богу: хоч не чує, що по селу дзвонять! I без того догадується вже, картає…

М и х а й л о. А менi хiба легче? Он зараз з матiр'ю мав яку бучу!

П а ш к а. Хiба довiдались?

М и х а й л о. Та ще нi… я ж оце збирався поговорити з мамою, попрохати… а тут до Петербурга притьмом кажуть їхати: пильне дiло.

П а ш к а. Нещасна Катря! Невже ви її так кинете?

М и х а й л о. Хто ж тобi каже, що кину? Я ж за неї i розпинаюсь тут!

П а ш к а. Хоч би ж навiдували її, а то все рiдче та рiдче почали ходити, мов цураєтесь! Вона ж такi за вас муки прийма — господи! Мов з хреста знята!

М и х а й л о. А ти думаєш, менi легко? Тут i дома не знаєш на яку й ступить, — i так i сяк пiдходиш, щоб прихилити своїх… i такi й сякi думки не дають спокою; а там прибiжиш до неї, щоб одвести хоч трохи душу, а вона зiтхає, часом плаче… Така нудьга вiзьме, що й на свiт би не дивився!

П а ш к а. Диво, що плаче! Вона бiльше й побивається, помiчаючи, що ви не такi вже стали…

М и х а й л о. Я такий самий, а радощi-то не такi, яких чекалось.

П а ш к а. Чим же Катря винна? Хiба ж не бачите, що вона божеволiє, гине за вами?

М и х а й л о. А в мене, Парасю, хiба не плаче все у нутрi? Тим-то i тяжко йти на тi сльози…

П а ш к а. I як-таки вам рiвняти себе до неї? У вас — i достатки, i розкошi, а у неї, бiдної, часу нема i на своє горе: роби i на себе, i на свою матiр слабу… А тут ще Дмитро скаженiє, всякi похвалки чинить! А ви хочете, щоб вона була весела.

М и х а й л о. Мало ще скрути — Дмитра на! Стережись, щоб з-за кутка не торохнув! Просто хоч пропадай! Адже я її хотiв поки що одвезти до дядька чи саму, чи з матiр'ю, — не хоче; хотiв i її матiр заспокоїти — боїться; що ж я маю чинити?

П а ш к а. Ну, а що ж i їй робить? Iдiть, голубчику, зараз, прошу вас, бо дiвка просто не при собi…

М и х а й л о. Та ходiм! (Подумавши). Треба конешне написати до дядька, послати мерщi… Так затяглеся вузлом, що й не розв'яжеш. (До Пашки). Почекай мене за хвiрткою у садку, я тiльки листа напишу та зараз i вийду! (Iде направо).

П а ш к а (проводжаючи його очима). Паничу! Здається, ти дбаєш тiльки про свою шкуру! (Пiшла).

В И Х I Д V

Зiзi i Харлампiй.

З i з i (вбiга i бере до кишенi цукор; потiм дзвонить). Харлампий! Харлампий! И где зта скотина шляется?

Харлампiй показується в саду.

Харлампий! Давай самовар да подмети балкон, — мама велела, тут мы играть будем… Да иди же скорей; только даром кормят!

Х ар л а м п i й. Ще в вас, панно, молоко на губах не обсохло, щоб на мене лаять.

З i з i. Поговори! Вот я маме скажу, так й выгонят вон! (Iде).

Х а р л а м п i й (прибира). Тьпхуi Прости господи! Од такого блазня терпiти! Що ще, звиняйте, блоха, а й та кашля! Взяв би я тебе, та задрав би плахiття, та випарив би лозою по мiсцю, звiдкiля ноги ростуть, щоб анi сiла, анi почесала!

Чути за коном голос Анни Петрiвни: "Позовите скорей пана! Воды! Скорее! Дурно!"

Х а р л а м п i й. О, вже пустила лотоки! Реве, аки лев рикающий! (Iде).

В И Х I Д VI

Анна Петрiвна i Аннушка, потiм Iван Андрiйович.

А н н а П е т р i в н а. (блiда, плаче; Аннушка пiддержує). Ах! Ах!! Они меня дорежут! Воды! Дай скорее: душит! (Дзвонить).

А н н у ш к а. Не беспокойтесь, бариня. (Подає воду).

А н н а П е т р i в н а. Ах! Зту мерзавку чтоб сейчас… раскатать!.. Чтоб духу ее не было! Где пан? (Дзвонить). Дурно, ах! Капель скорей! Виски три!

Аннушка бiжить до дверей, стикається з Харлампiєм, що несе свiчку; вирива у його свiчку.

А н н у ш к а. Бариня казала, чтоб барина звали, бо у баринi до барина очинно… у баринi голова…

Х а р л а м п i й. Тьпху! (Пiшов).

А н н а П е т р i в н а. Спирту! Спирту! Виски три! Дурно!..

А н н у ш к а. Ах, боже мой! Хоч би барин!

I в а н А н д р i й о в и ч (пiдтюпцем). Що там таке?

А н н а П е т р i в н а (зуздрiвши). Ах! Умираю! (Зомлiла).

I в а н А н д р i й о в и ч. Анюточко! Анюточко! Що з нею?

А н н у ш к а. Потрьовожились од сюприманду.

I в а н А н д р i й о в й ч. Анюточко! Зомлiла? Ох, господи! (Бiга, хапа крило, що з столу пiдмiтати, смалить на свiчцi й тика пiд носа пани).

А н н а П е т р i в н а. Ай! Что зто? (Схоплюється). фу!! Мужик!

I в а н А н д р i й о в и ч. Нiчого, нiчого! Смалятиною найлучче! Постой, ще! (Смалить крило i хоче знов пiд носа).

А н н а П е т р i в н а. Ай!.. Оставьте!.. Изверг!

I в а н А н д р i й о в и ч. Що з вами?

А н н а П е т р i в н а. Ах, виски… тик, тик! Полюбуйтесь вашим сынком!

I в а н А н д р i й о в и ч. Що там? Не натягуйте-бо тетиви!

А н н а П е т р i в н а. Зарезал… Женится на простой девке, на твари женится, ваш братец — подлец — устраивает свадьбу!

I в а н А н д р i й о в и ч. Чи ви в умi, що ви мелете?

А н н а П е т р i в н а (кида зiм'ятого листа). Прочитайте, что братец пишет! У них уже все улажено… Ох, уморят, уморят; я слабонервная, чувствительная! Вот й разгадка, почему в Петербург не хочется ехать! Выкормили сокровище… утешайтесь! Ох, виски! виски! виски!

Аннушка тре виски, Iван Андрiйович пробiга листа.

З i з i (вбiга i кидається до матерi). Маman, неужели Мiсhel с простой дрянью повенчался?

А н н а П е т р i в н а. Отстань! Убирайся! Уведите ее!!

Аннушка бере за руку; Зiзi б'в її по руцi.

З i з i. Не тронь, сволочь!!

Виходять.

А н н а П е т р i в н а. Ах! Он погибнет, погибнет?!

I в а н А н д р i й о в и ч. Господи! От горе! Може, ще пособити можна? Та не лементуйтесь, не дiлайте бешкету! Це не iграшки! Начхав я на все iнче, а за сина — нi! Не перебивайте… слухайте: прикажiть, щоб там нi Аннушка i нiхто — анi писнули, що ми знаємо, бо я кишки випущу!

А н н а П е т р i в н а. Ах, боже мой! За что я страдаю, за что?

I в а н А н д р i й о в и ч. Анно Петрiвно! Не натягуйте, кажу, тетиви, даби не лопнула! Треба спасать сина, а не телесуваться* (*Телесуватися — кидатися в усi боки.).

А н н а П е т р i в н а. Кто ж спасет? Он погибнет, погибнет; зто все братец!

I в а н А н д р i й о в и ч. Конешно, подлець; но не дiлайте публiки, прошу вас.

А н н а П е т р i в н а. Хоть зтой шлюхе задам! 0-ох!

I в а н А н д р i й о в и ч. Не про неї рiч. Коли буде тихо i Михайло нiчого не провiда, то я одведу йому очi i мерщi виряджу до Петербурга; хоч i ви його проводiть… А там уже ту спровадимо: окручу з першим парубком, дам придане та й витурю…

А н н а П е т р i в н а. Да денег же нет?

I в а н А н д р i й о в и ч. Дiстану у Шльоми: ми тут гешефта зробили.

А н н а П е т р i в н а. Неужели? Ах, матерь божия, сжалься!

I в а н А н д р i й о в и ч. Коли кажу, то вiрно. Тiльки ж слухайте, щоб нiхто менi нiчичирк, та й ви знаку не покажiть Михайловi!

А н н а П е т р i в н а (веселiше). Хорошо, хорошо! Зто ты отлично придумал: именно только Петербург нас спасет!

В И Х I Д VII

Тi ж i Харлампiй.

Х а р л а м п i й. Миколай Степанович Бєлохвостов зволили приїхать.

I в а н А н д р i й о в и ч. Слава богу: от хто нам поможе укоськати Михайла.

А н н а П е т р i в н а. Как я рада! Соusin такой умница; он наверно подействует… даже голова отошла. (До Харлампiя). Ступай, проси барина в мою гостиную.

Харлампiй пiшов.

I в а н А н д р i й о в и ч. Тiльки ж я вас прошу, пожалуста, не лопотiть язиком багато, бо спортите дiло.

А н н а П е т р i в н а. Ах, мой создатель, да говори сам; лишь бы только поскорее выехать из этого болота! Я пойду гардеробом распорядиться…

Х а р л а м п i й (знову ввiходить). Зволили пiти.

Анна Петрiвна i Iван Андрiйович виходять.

В И Х I Д VIII

Харлампiй i Пашка.

П а ш к а (ввiходить хутко, збентежена). Харлампiє Григоровичу!

Х а р л а м п i й. Га? А тобi що?

П а ш к а. Не бачили панича Михайла Йвановича? Може, в горницях?

Х а р л а м п i й. А тобi нащо?

П а ш к а. Пильно треба.

Х а р л а м п i й. Нащо, кажу? Глуха!

П а ш к а. Щоб зараз iшли! Нагло треба!

Х а р л а м п i й. Куди?

П а ш к а. Вони знають!

Х а р л а м п i й. Що це ви, шелихвiстки, собi в моду взяли? Так i преться, каторжна! Я тобi дам панича!!

П а ш к а. Чого ж ви лаєтесь?

Х а р л а м п i й. Брись менi зараз!

Пашка тiка.

Розпустились, бач, до чого? Так прямо i кличе, — без сорому казка! Тьпху! (Iде).

В И Х I Д IX

Михайло сам.

М и х а й л о (виходить з садка, замислений, читаючи свiй лист). Треба, треба уже це покiнчити! Пишу до дядька, щоб приїхав сюди менi раду дати… або я до його; тiльки спробую ще раз перебалакати з батьком та й поїду. Так оце й Катрi скажу. Далi тягти — уже несила! Не знаю вже, чи й є з цього провалля стежка? Батькiв кинути, розплюватись — безчоловiчно: вигодували ж, випестили! Та й куди без них удатись! Легко сказать тiльки — порви! Але й Катрю кинути на поталу, на горе — теж безчоловiчно, подло! Що ж його чинити?(Шарпа руками волосся). Та вимiркуй же, хоч що-небудь, мозку безсилий, ледачий!! О, будь ти проклята та година, що завела мене у кохання! Як здавалось, що тому раєвi кiнця не буде, а от тобi й кiнець, та ще який гидкий, пекучий!.. Павло правий був, ох правий; болiзно щемить у моєму серцi його гiрке слово: "Не вистачить у тебе сили на боротьбу, а на гiрше що — вистачить!" Так, вистачило! Павло уже два мiсяцi й не пише, розплювався… i всi плюнуть… чесне товариство одвернеться… навiть святi думки i замiри, що освiтили мою душу новою вiрою, стануть передо мною грiзними суддями… i я сам розплююсь з собою! {Безсило опуска голову й руки).

В И Х I Д Х

Михайло i Бєлохвостов.

Б є л о х в о с т о в. Где ж он?

I в а н А н д р i й о в и ч (з-за дверей). Вiрно, в саду. Ти ж, гляди, прикинься, нiби од Олександра. (Зачиня дверi).

Б є л о х в о с т о в. Понимаю, понимаю, дядюшка! Разыграем в первом сорте. Ба! Да он здесь! (До Михайла). Здравствуй, Миша! О чем зто призадумался?

М и х а й л о. Здрастуй! (Сходе на рундук i обнiмається).

Б є л о х в о с т о в. Что ты, в самом деле, похудел? Болен?

М и х а й л о. Нi, так собi.

Б є л о х в о с т о в. На тебе лица нет. Что за причина? Мне тебя жаль, Миша.

М и х а й л о. Спасибi.

Б є л о х в о с т о в. Ведь я тебя люблю; не веришь?

М и х а й л о. Чому нi? Вiрю.

Б є л о х в о с т о в. Послушай, у тебя на душе завелось какое-то горе. Поделись со мною; ведь мы товарищи, des garcons?* (*Хлопцi (франц.).

М и х а й л о. Так, значить, при сiй вiрнiй оказiї, вийми душу та й поклади!

Б є л о х в о с т о в. Бог з тобою, коли не нуждаешься.

М и х а й л о. Та в чiм же?

Б є л о х в о с т о в. Так не в чем?

М и х а й л о. Авжеж.

Б є л о х в о с т о в. Vous mentez, mon cher cousin*. (*Ви брешете, мiй любий кузене (франц.).)

М и х а й л о. С'еst trop rude!* (*Це занадто! (Франц.).)

Б є л о х в о с т о в. Раrdon!* (*Вибач (франц.).) Послушай, чего же ты скрываешь? Ведь я должен быть твоим соnfident*. (*Вiрником (франц.).)

М и х а й л о. Яким соnfident?

Б є л о х в о с т о в. Да ведь пойми ты, голова, что я все знаю и послан к тебе тайным послом! Аs tu compis* (*Ти зрозумiв? (Франц.).).

М и х а й л о. Вiд кого послан?

Б є л о х в о с т о в. От дяди, Александра Андреевича.

М и х а й л о (збентежено). Слухай! Ти не брешеш? Говори правду!

Б є л о х в о с т о в. Чтобы тебя заверить, я сообщу и по какому вопросу приехал (озираeться): устроить твой брак с КатреюI

М и х а й л о. Тсс! Бога ради! Невже ти за мене руку тягнеш?

Б є л о х в о с т о в. За кого ж ты меня принимал? Неужели ты думаешь, что если мы с тобою тогда поспорили, так ты мне и не дорог? Ошибаешься! Убеждений твоих я могу и не понимать, а сердечные дела — понимаю: с'еst une musique a bruler le cerveau…* (*рiд такої музики памороки заб'є (франц.).).

М и х а й л о (кидається i обнiма). Спасибi тобi щире; ти для мене, як зiрка, блиснув серед темряви.

Б є л о х в о с т о в. Слушай, друг мой Миша! Брось ты зтот натянутый диалект, да поговорим по душе: ведь дело серьезное!.

М и х а й л о. Ну, ну!

Б е л о х в о с т о в. Как ты решил, поедешь ли завтра со мною?

М и х а й л о. Видишь ли, какого рода обстоятельство… я просто с ума схожу, — посоветуй, голубчик! Батько требует, чтобы я послезавтра в Петербург ехал.

Б е л о х в о с т о в. Почему? Узнал разве?

М и х а й л о. Нет, дело в сенате: говорят — все состояние на карте.

Б е л о х в о с т о в. А, помню, с Александровичами!.. Серьезнейшее дело.

М и х а й л о. Ну, что мне, по-твоєму, ехать?

Б є л о х в о с т о в. Ехать, конечно.

М и х а й л о. А Катря как?

Б є л о х в о с т о в. Надеюсь, что ты в Петербурге век не останешься, не изменишь своей chere Katerine! (*Любiй Катрi (франц.).)

М и х а й л о. Об этом й речи нет; я Катрю страшно люблю!

Б є л о х в о с т о в. Ну, через месяц воротишься, — и я к твоим услугам всегда.

М и х а й л о. Но как же Катря останется?

Б є л о х в о с т о в. Да ведь ты, верно, ее материально устроил, обеспечил существование?

М и х а й л о (змiшавшись). Как же я мог? Ты знаешь — у меня пишних средств нет; просить у отца на сей предмет невозможно…

Б є л о х в о с т о в. Та-та-та! Это серьезный вопрос. Тут не бог знает какая и сумма нужна, — четыре, пять радужных* (*25-карбованцева асигнацiя.) могут озолотить их жизнь…

М и х а й л о. Да она бы денег не взяла: это бы оскорбило смертельно ее чувство; она им не торговала за деньги!

Б є л о х в о с т о в. Какое сентиментальничанье! Зто зависит от формы предложения. Ты ломаешься над решением тонких вопросов, — шокирует ли предложение материальных средств чувства милой? А самую милую заставляешь терпеть…

М и х а й л о. Да, это меня постоянно мучило… вот что она на работах й что этот грубый труд убивает, понимаешь, красоту… Да я не находил пока выхода; но согласись с тем, что обеспечивать окончательно может лишь брак…

Б є л о х в о с т о в. Это еще вопрос, что важнее — реальное ли довольство, или формальное, условное право? Возьмем, например, твоє положение. Не задумывай ты брака, а взгляни на дело практически, соmme tout le monde*, (* Як усi (франц.).) — тебе бы не только не помешал батько, да не пожалел бы денег отлично устроить судьбу твоей милой, — клянусь тебе! — и она бы зажила счастливо, припеваючи, услаждая свободные твои часы пасторальной идиллией; а вот задуманный тобою брак сразу тебя самого лишит средств, оторвет от родных, и ты пойдешь скитаться по свету, проклиная свою судьбу й заедая чужой век.

М и х а й л о. Можно й трудом зарабатывать. Я хотел поступить сельским учителем… слиться с народом, послужить ему…

Б є л о х в о с т о в. То есть нищенствовать, зависеть от пьяного писаря, старшины, дьячка… Хорошо народное служение! Разменяться на жалкое ничтожество! Да ты если народовец, то во имя своих же дорогих идей добивайся карьеры, чтобы приобресть силу влиять на народ… участвовать, так сказать, в том горниле, где куется его судьба!

М и х а й л о. Можно и в маленькой норке приносить пользу.

Б є л о х в о с т о в. Да какая это польза? Посмешищем стать у самого народа! Да наконец главное, ей-то, коханке, какую ты готовишь участь?

М и х а й л о. Но и то, что ты предлагаешь, — тоже позор, только для другого лица; ведь ты ей даешь роль содержанки?

Б є л о х в о с т о в. Да не в словах, mon cher* (*Мiй дорогий (франц.).), смысл жизни, не в этом пустом звуке! Оставь метафизику, а взгляни на дело серьезнее и увидишь, что я прав. Какое главное твое стремление? Доставить дорогому тебе существу счастье, покой, свободу, — не так ли?

М и х а й л о. Конечно.

Б є л о х в о с т о в. Ну-с, так вот, при браке ты лишаешь себя всяких средств кидаешься, не закалившись сызмала в отчаянную борьбу с чудовищными социальными врагами; на тебя восстанут все, понимаешь — все… и ты, после первой схватки, если не угодишь к Макару, то сделаешься Дон-Кихотом. Обаяние героизма и страсти пройдет, и останется на душе разочарование, злоба… и за все зто ответит твоя милая: начнутся, с одной стороны, упреки, укоры; с другой — безответные слезы, дети, голод… Да вы исстрадаетесь, тут и до преступления недалеко.

М и х а й л о. Миколо, как я несчастлив, как меня все зто терзает! Ведь я люблю ее, страшно люблю, а мне самому больно, что и теперь уже вместо радостей дарят меня или немым страданием, или слезами.

Б є л о х в о с т о в. Понятно, совершенно понятно; нужда, мать, рискованное положение, постоянный страх… все зто гнетет. Ты идешь за поэтическими мгновениями, а ее изломало всю на поле, а дома изгрызло горе… Воображаю, какие у вас любовные tete-a-tete* (*Побачення (франц.).).

М и х а й л о. Да, тяжело. Но что же делать?

Б є л о х в о с т о в. Взглянуть на вещи просто и вместо ада устроить маленький рай. Послушай меня, — я тебе говорю искренно: не делай необдуманного скачка, который бы сломал вам шеи! Первое дело, помни, что, женившись на ней, ты ее же сделаешь несчастною…

М и х а й л о. Но, понимаешь, я ее люблю и должен венчаться…

Б є л о х в о с т о в. Это все пустое.

М и х а й л о. Как пустое? Разбить чужое сердце?

Б є л о х в о с т о в. И сердца не разобьешь! Да давай пари, что если ее хорошо обеспечить, то она с большею радостью выйдет замуж за какого-либо парубка.

М и х а й л о (гаряче). Никогда, никогда в свете! Она меня страшно любит! Ты не знаешь ее — это поэтическая, глубокая натура!

Б є л о х в о с т о в. Не горячись; я огорчать тебя не желаю, а клянусь все-таки, что я прав.

М и х а й л о. Как? Чтоб она променяла меня сразу на парубка?

Б є л о х в о с т о в. Так-таки променяет. И понятно — с ним она будет гораздо счастливее: и по развитию, и по всему сойдется… А прошлый роман с паничом, если он принес материальное довольство, не возму-тит их покоя, а будет служить лишь приятным воспоминанием. На селе тоже такой закон: заброшенная, нищая панская любовница — позор и мишень для всевозможных оскорблений, а обеспеченная, покровительствуемая любовница — сила, которой все кланяются!

М и х а й л о. Не может быть! Чтобы она меня променяла? Чтобы успокоилась только приданым! Это ложь! Это было бы чудовищно!

Б є л о х в о с т о в. Тебя не переспоришь; но так или иначе, а все же мое предложение в обоих случаях полезно. Ты поезжай в Петербург; за Катрю я похлопочу сейчас у твоего батька, и даю слово, что он без пререканий обеспечит ее и мать отлично и даже возьмет под свое покровительство. А потом уже как знаешь…

М и х а й л о. Неужели ты уломаешь батька, и он все даст, согласится без скандала? И ее тут никто не обидит без меня?

Б є л о х в о с т о в. Ручаюсь. Parole d'honneur* (*Слово честi (франц.).), что сию минуту улажу! Только матери — ни гугу; ведь женщина все испортит… нерви, понимаешь…

М и х а й л о. А я матери хотел было признаться, а батьку и язык не поворачивался…

Б є л о х в о с т о в. Хорош бы ты был! Только скандал бы устроил! Нет, от матери — строжайший секрет.

М и х а й л о. Так ты уладишь все?

Б є л о х в о с т о в. Да улажу же, верь!

М и х а й л о (кидається на шию). Голубчик, друг мой! Как я тебе благодарен! Ты меня просто воскресил.

Б є л о х в о с т о в. Ну, рад, рад! (Обнiма). А чтобы доказать не на словах, а на деле мою дружбу, — сейчас же устремлюсь к родителю твоему и прямо врасплох на абордаж! Ну, adieu* (*Прощай! (Франц.)). (Жме руку й виходить).

В И Х I Д XI

Михайло сам.

М и х а й л о (ходить по рундуцi стривожений). Який Микола щирий та добрий; я й не вважав його за такого, та то бiльше проти його Павло настроював!.. Павло уже надто гострий, а Микола практичним своїм розумом ясно, логiчно дивиться на все… Правда-таки, щоб послужити народовi, треба собi здобути сили… От про Катрю тiльки, щоб вона мене промiняла, — бреше, не повiрю!.. А проте, може, вона зi мною й не буде щасливою? Коли б хоч на свiт мене вивiв! Коли б тiльки у батька вдалась справа! Серце трiпочеться так, що аж у висках стука… Страшно чогось… А як вихлопоче i уладнає все? Господи, i не знаю я, на якому вже небi й опинюся!.. Зараз побiжу порадувати Катрусю. Миколо, брате мiй, якщо вирятуєш мене iз виру, де я потопаю, то станеш менi за батька!.. Поможи, господи, мати божа! (Ходить по кону i часами, стуля руки). Коли б же тiльки мати не провiдала! Борони боже, як треба таїтись!.. Коли б хто не наплiв, храни господи! (Ходить з тривогою i прислухається до дверей).

В И Х I Д ХII

Михайло i Катря.

Катря йде з садка, нап'ята платком, блiда, стривожена.

М и х а й л о (зуздрiвши Катрю, аж затрусився). Катря? Тут? Пропав я! (Збiга хутко по сходах з рундука i мерщi до Котрi; одводить її на передкiн). Катре! Бога ради, чого ти сюди прийшла?

К а т р я (припада). Скучила, занудилась, Михайло!

М и х а й л о. Що ти здумала?

К а т р я. Ох, несила моя… нудьга мене точить… тебе не бачила… мати картають…

М и х а й л о. Христа ради! Iди звiдси!

К а т р я. Постой! Я щось мала тобi сказати…

М и х а й л о. Що там? Кажи швидче!

К а т р я. Ох, не згадаю, — памороки забило.

М й х а й л о. А! Боже мiй!! Їди-бо, Катрусю, мерщi: застукають, — то ми пропали! (Вiдводить за рукав).

К а т р я. Не жени мене, не випихай мене! Дай хоч гляну на тебе, — вимучилась, так вимучилась!..

М и х а й л о. Зарiзать мене хочеш? Тiкай-бо, серце, кажу, — я мерщi вибiжу за садок!

К а т р я. А! Згадала! Не йди, борони боже, не йди! Дмитро чатує тебе коло садка, коло будинку, — хоче вбити! (Хапає руками Михайла i не пуска). Не йди! Я за тим i прибiгла! Вiн уб'є… страшний такий, очi горять…

М и х а й л о. Що ж ти зi мною робиш? Мало менi й без того напастi, що й очей не знаю куди дiвати, батька i матерi цураюсь, а тут iще розбишака? В Сибiр його!

К а т р я. Вiн не винен: така вже йому кара… Любить без душi, серця свого не переробе, божеволiє…

М и х а й л о, 0-ох! Побий мене лиха та нещаслива година, що я й зв'язався з божевiльними! Спокою нi вдень нi вночi — i все через тебе…

К а т р я. Михайло! Ти менi дорiкаєш? О, краще б ножем ти мене вдарив у груди, нiж почуть оте слово! Мати божа, чим же я винна? (Плаче). Що ж я учинила? Душу i тiло оддала… (Рида).

М и х а й л о. Коли оддала по любовi, то чого ж по них тужиш? Та перестань, будь ласка, — менi твої сльози в печiнках уже сидять!

К а т р я. В печiнках? Бiльше не будуть: це вже остатнi, — мабуть, з крiв'ю ринули! Ї де вже вони взялися?.. Здається, лились, лились, як той дощ осiннiй, — i по матерi, i по долi своїй щербатiй, i по вiку своєму молодому… та ще ось кiлька крапель видавилось… Бiльше вже нема: там, мабуть, усе перетлiло!

А н н у ш к а (одчиня вiкно i придивляється). З кєм то панич? З Катрею? Єй-богу, Катря Дзвонарiвна!

М и х а й л о. Катре! Заспокойся, серце! Ходiм звiдси: у мене душi нема, щоб хто не здибав… Я тобi розкажу: все уладнається, — тiльки ходiм!

К а т р я. Боїтесь? Як побачать — сорому завдам!

М й х а й л о. Я не за себе боюсь, а за тебе…

А н н у ш к а. Побiжу сю минуту, одлепортую баринi, — пущай полюбуються на рандеву!

К а т р я. Менi тепер однаково… Я як прочула, що Дмитро намiряється, то й не стямилась, кинулась мерщi… У саме б пекло кинулась, нiякi б муки не спинили мене!

М и х а й л о (лама руки). Боже мiй! Час бiжить… кожна хвилина мордує… от-от застукають…

К а т р я. Прощайте, бiльше не буду стояти… достоялась уже, доходилась до краю! В печiнках не буду! Грiх тiльки вам, Михайло, за мене, ох, який грiх!

В И Х I Д ХIII

Тi ж i Анна Петрiвна.

А н н а П е т р i в н а (блiда, злютована, прожогом бiжить до Катрi). Как? Сюда осмелилась прийти? Где эга шлюха?

М и х а й л о (з розпуки). Мама! Пропало все!!

Катря, як скам'янiла, дивиться на паню.

А н н а П е т р i в н а. А!! Мерзавкаї Потаскуха! Ты, подлая дрянь, посягнула на сына? Я тебя собственными руками разорву! (Сiкається до Катрi).

К а т р я (закрива руками голову). Ой!! Не бийте мене! Не бийте!!

М и х а й л о (кидається до матерi). Мамо! Не троньте ее, бога ради! Не оскорбляйте!

А н н а П е т р i в н а. Вон!! Раскатать ее!.. Эй, люди!! Кто там?

М и х а й л о (хапа матiр за руки). Мамо! Ради бога, не делайте скандала! Ради всего святого, пощадите меня!

А н н а П е т р i в н а. Нет!.. Нет! Такая дерзость… Я зту подлячку проучу!

Михайло хапає матiр за руки i не допуска до Катрi.

К а т р я (тiльки несамовито тремтить i шепоче). Не бийте мене! Не бийте!!

В И Х I Д XIV

Тi ж та Iван Андрiйович, Бєлохвостов, Харлампiй, Аннушка i дворовi.

Б є л о х в о с т о в (показується на рундуцi; за ним Iван Андрiйович). Боже мой, ma cousine* (*Моя кузина (франц.)) все дело испортит! Накрыла их… Скандал!!

I в а н А н д р i й о в и ч. Я ж просив, я ж молив її не мiшаться! Ї хто ту впустив?

Обидва хутко збiгають до Анни Петрiвни.

А н н а П е т р i в н а. Эй, люди!

I в а н А н д р i й о в и ч. Нюточко! Перестань бога ради! Їди звiдцiль!

Б є л о х в о с т о в. Кузина, ради бога, уйдите! Пожалейте Мишеля… Все дело погубите!

А н н а П е т р i в н а. Не могу!.. Убили!! Эй, люди!

М и х а й л о. Что же зто? Насилие!

К а т р я (несамовито). Михайло! Рятуйте!!

М и х а й л о (кидається, ламаючи руки, то до Бєло-хвостова, то до матерi, то до батька). Миколо, спаси! Мамо… тату!.. Не руште її… Я не знаю, що з собою зроблю! Не оскорбляйте ее — я все сделаю, что вы хотите! Пальцем нiхто не коснись!! Я все зроблю… Простите ее!

А н н а П е т р i в н а. За нее заступаешься! За мерзавку?

Б є л о х в о с т о в. Что вы? Ради бога, уйдите!

А н н а П е т р i в н а (скажено). Отстаньте! Затронули чувство матери, и я, как тигрица, ее растерзаю! Позовите ее мать сюда, зту старую сводню! Тащите ее сюда за косы!! Пусть полюбуется!

Зам'ятня. Надбiга Харлампiй, Аннушка, ще кiлька дворових.

К а т р я (несамовито). Матiр кличуть? Ї її катуватимуть? Зводниця, кажуть?! (Скида платок i, мов не при собi, виступа наперед). За що знущаєтесь? Що я вам учинила? Кого я занапастила? Мене оганьбили, мене обiкрали, а тепер привселюдно топчете у болото, як остатню падлюку! Топчiть! Регочiть з дурної!! Плюйте! Кличте всiх!! Мамо!! Йди сюди! Дивись, любуй, на яку публiку поставили твою дочку єдину!!

М и х а й л о (кидається до Катрi). Господи! Пощадите же! До исступления доведете меня!

А н н а П е т р i в н а. Какая смелость! Позор, по-зор!! Уведите ее! Завтра едем отсюда!

Бєлохвостов i Iван Андрiйович улещують панi, що ледве на ногах стоїть; Харлампiй i Аннушка пориваються взяти Катрю, але через Михайла не насмiлюються.

Б є л о х в о с т о в (набiк). Mais elle est charmante!* (*Але вона чудова! (Франц.).).

Х а р л а м п i й. Що з нею возжатись? Косу одрiзати, та й годi!

К а т р я (божевiльне обводить очима всiх, кинулась од Харлампiя до Михайла). Рiжте косу! (Рве кiсники i розпущена коса хвилями спадає на плечi). Тобi її рiзати, Михайло! Рiж!! Чого ж зупинились? Катуйте! Розшарпали серце — добивайте! Христа ради, добивайте, не пускайте живою! Топчiть ногами; давiть i дитину вiд вашого сина!

А н н а П е т р i в н а. Ай!! (Зомлiла).

Михайла як громом ударило. Всi скам'янiли.

Завiса