(не)тайный малыш от босса

Глава 7.

— Сохранять будем или прерывать? — вот так начала разговор врач после сданных мной анализов и сделанного УЗИ.

— Все так плохо? — сглатываю ком в горле.

— Ну, скажем так: не очень хорошо, — и женщина-врач сделала такой жест руками, словно пытается обрисовать обтекаемую фигуру. — Но нам надо понять, в какую сторону мы движемся. Если сохраняем, то это один вопрос. Это ближайшие девять месяцев вы лежите или дома, или в больнице. А если прерываем, то лучше это сделать на максимально ранних сроках, чтобы не травмировать ваш организм. Давайте вы подумаете, ну хотя бы до завтра. И завтра я вас жду с обдуманным и взвешенным решением.

— Хорошо, я вас поняла, — выхожу из кабинета и иду к Марго. Но ее нет на месте, да и трубку она не берет. На беззвучном, что ли? Решаю зайти в кафе перекусить, так как заметила, что есть хочется теперь довольно часто. И чтоб не нагулять лишние кило, решаю есть, но полезное или хотя бы салатики и фрукты.

Попадаю на время перерыва, и потому в кафе очередь. Пристраиваюсь в конец очереди и пишу Рите сообщение, когда до меня долетает обрывок разговора двух медсестер, что стоят впереди:

— Да он в випке лежит, — говорит молоденькая белобрысая медсестричка.

— Ну а где ему лежать в своей же клинике? Не в коридоре же, — усмехается вторая, а я забываю, как дышать. Дурные предчувствия комом в горле встают, и я стараюсь не подавать виду, что прислушиваюсь, а сама же делаю шажочек ближе к девушкам, чтобы ничего не пропустить из их разговора.

— Ну, инсульт — это же не смертельно. Его тут за месяц на ноги поставят, — беспечно щебечет белобрысая.

— Смертельно или нет, но ничего хорошего, — отвечает вторая, которая постарше.

— Я же не говорю, что это хорошо. Просто можно перед ним засветиться, показаться, а то он, кроме своей этой рыжей, и не смотрел ни на кого, — продолжает чирикать. Рыжая — это, видимо, я.

— Кира, ну ты и вертихвостка! — стыдит девчонку коллега.

— Ну а на кой черт я сюда работать устроилась? У каждого мужика была эротическая фантазия с участием раскрепощенной медсестрички. А там я с тестом на беременность притопаю, никуда не денется, женится, — фантазирует молоденькая дурочка.

— Ага, или даст денег на аборт и поминай как звали, — парирует подруга, а мне их разговор уже не интересен. Я забываю про голод и бегу к себе в кабинет. У меня есть доступ к базе с фамилиями и номерами палат. Неужели они говорили про Влада? Но ведь там по-другому не понять. Заскакиваю в кабинет и включаю компьютер. Он грузится, а я не могу найти себе места. Что же так долго? Наконец-то включился! Я дрожащими пальцами ввожу пароль в страхе, что Влад мог меня в сердцах отключить от всех баз. Но шестеренка, покрутившись немного, открывает базу данных. Так, он в первом вип-боксе. Быстро заказываю сама себе пропуск, так как туда только по пропускам, и бегу к охране его получать. На все про все у меня уходит около получаса. И вот я стою перед палатой и не решаюсь войти. Перебарываю себя и прикладываю пропуск к сканеру.

Бледный, осунувшийся, с тенями под глазами Влад не похож на того успешного мужчину, в которого я влюбилась и, чего уж обманывать саму себя, которого до сих пор люблю.

Присаживаюсь на стул у его кровати и осторожно прикасаюсь к руке, лежащей поверх одеяла. К Владу подключено масса проводов и датчиков, которые монотонно пищат.

— Здравствуй, — понимаю, что он, скорее всего, в каком-то медицинском сне. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слезы вытираю, а они не прекращаются. Я и не знала, что такая плаксивая. — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я. И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.

Осторожно склоняюсь над Владом и еле ощутимо целую его в губы. Моя слеза капает ему на щеку, и я осторожно убираю непрошенную влагу.

— Выздоравливай, любимый, и прощай, — даю себе зарок больше не лезть в жизнь Влада. Ухожу из палаты, не видя, что мужчина открыл глаза, а по щекам у него катятся слезы.

Влад.

Я в палате, в своей же клинике. Ирония судьбы. Я пришел в себя утром. Это был не обморок от усталости, а микроинсульт. Сын испугался и моментально вызвал скорую из клиники. Труханул, что подумают, что это он меня убил. Хотя, уверен, его бы устроило, если бы я откинул копыта в его отсутствие, но так, чтобы нашла меня домработница, а не он. Я его еще не видел. И не хочу. Он прислал сообщение, что уезжает к матери. Туда ему и дорога.

Слышу, что кто-то вошел в палату, но не хочу открывать глаза. Эти осточертевшие вопросы про самочувствие уже поперек горла.

— Здравствуй, — голос Полины чуть не заставил меня открыть глаза, но я сдержался. Понимаю, что нам надо поговорить, но боюсь. Я старый козел, который поверил в первую же ложь про нее. Все это время, что лежал и приходил в себя, я думал о том, как мне ее вернуть, и о том, что скоро стану отцом. Я СТАНУ ОТЦОМ. Эта мысль свербила мозг и не давала покоя. — Ты меня не слышишь, но мне надо выговориться, — слышу по ее голосу, что она плачет. Так хочется успокоить, обнять, прижать к себе. Сказать, что я идиот, если поверил, что такая чистая душа могла меня обмануть, но я малодушно молчу и жду, что же она скажет. Есть ли шанс, что она меня простит? — Не буду говорить, что я не спала с Павлом и он все подстроил. Подлил мне что-то в сок, а я, дура, выпила. Сейчас это все не так важно, как то, что я могу не выносить нашего малыша. Угроза беременности, и мне предложили сделать аборт. Прости меня, но я задумалась. А может быть, это и выход? Тебе мы не нужны, а одна справлюсь ли я? Родители мне не помогут. Есть бабуля, но она старенькая. Она, конечно, хорохорится, что еще правнука или правнучку понянчить планирует, но я же понимаю, что возраст берет свое. Я боюсь, что не справлюсь сама, что не смогу дать малышу или малышке все, чего бы хотела. А больше всего я боюсь, что когда-то могу пожалеть, что не сделала сейчас аборт. Стыдно признаваться в таком малодушии. И я никому не могу открыто высказать все свои страхи, потому что просто стыдно. Но я боюсь быть плохой матерью. Я думала, я сильная, я все смогу. Но я просто глупая, самонадеянная дурочка. Мне дали времени до завтра, чтобы я подумала и решила, что делать с беременностью. А я не знаю. Боже, как же сложно принимать взрослые решения! Как же я хочу уснуть, а когда проснусь, то все это позади. Мы с тобой вместе, счастливы и воспитываем нашего малыша. Да, я люблю тебя, хоть и собиралась расстаться. Думала, что смогу. Но сейчас понимаю, что прикипела к тебе душой навсегда. Ты прости мне все эти слова, мне просто надо было все это сказать вслух, чтобы все осмыслить. Пойду я, — тихо шепчет Полина, а я сглатываю ком в горле. — И знай, я люблю тебя и всегда буду любить.

Чувствую ее совсем рядом, а потом нежное прикосновение к моим губам. Ее слеза капает мне на щеку, и она легонько прикасается к этому месту, стирая ее.

— Выздоравливай, любимый, и прощай, — во мне борется два человека. Один хочет открыть глаза и сказать, что я дурак, а второй боится показать свои эмоции и чувства. Полина уходит, слышен звук осторожно закрытой двери, а я понимаю, что плачу.

Через несколько часов ко мне пришел лечащий врач. К этому времени я обдумал план действий. Оставалось только выбраться из палаты.

— Как ваше самочувствие? — стандартный вопрос.

— Замечательно. К завтрашнему дню мне нужно встать на ноги, — а вот мой ответ, совсем даже нестандартный, заставил врача удивленно на меня уставиться.

— Вы в курсе, да? Что у вас инсульт был, — доктор даже как-то оскорбился, что ли, на мои слова.

— В курсе, — я киваю. — Я отдохнул, обещаю выполнять все ваши указания и рекомендации. Но к завтрашнему утру мне надо встать на ноги, — повторяю информацию на тот случай, если врач предположит, что вот его слова могут что-то изменить в моих намерениях. — Еще найдите Соколова и передайте ему, что мне нужен мой рабочий ноутбук и телефон.

— Я… — врач стоит и хлопает глазами. — Но …

— Вы извините, я завтра решу все свои проблемы, и если вы посчитаете нужным, то снова замотаете меня в провода, напичкаете лекарствами и проведете все необходимые манипуляции. Но завтра я должен быть на ногах, — я уже начинаю недовольно морщиться от непонятливости врача. — В своей-то клинике я могу сам решать, когда мне болеть?

— Да, конечно, — доктор растерянно огляделся. — Пойду найду Соколова.

— Благодарю, — пытаюсь ободряюще улыбнуться. — И отключите от меня все это, а то словно в реанимации лежу, — я кивнул на аппараты.

Врач вызвал медсестру, которая отключила и убрала раздражающую меня технику, а я встал с постели и даже попробовал сделать что-то вроде зарядки. Вообще, я просто хотел понять, как функционирует мое тело. Очень опасался, что инсульт отразится на владении какой-то конечностью или речью. Вроде все в норме.

— О! А я думал, ты будешь валяться еще минимум неделю, а потом укатишь куда-нибудь здоровье поправлять, — в дверях кабинета появился Соколов.

— Что такое? Так понравилось клиникой управлять? — забираю у сына своего старого партнера и друга ноутбук. — А телефон?

— Сюда тебя доставили без него, так что понятия не имею, где твой телефон. Могу новый купить, — пожимает плечами мужчина.

— Новый не нужно, найди мне мой. Он, наверно, в квартире остался. У меня в кабинете есть ключи от квартиры, съезди, привези, — отдаю указание.

— Ты, может, сперва объяснишь, чем вызвана такая спешка? Я вроде неплохо справляюсь, — Соколов не спешит бежать за ключами и выполнять мою просьбу. Хотя какая это просьба? Приказ. Может, потому и не спешит. Не любит мальчишка, когда им командуют. Тем более это я еще отношусь к нему как к мальчишке, но он-то фактически состоявшийся мужчина.

— А что, нравится быть у руля? — усмехнувшись, открываю ноутбук и ввожу пароль.

— Вопрос не в этом, — отмахивается от моих слов Соколов.

— А в чем тогда? — захожу в единую базу расписания приема врачей, ищу фамилию Пчелкиной Полины. Вот, нашел. От пометки, что стоит в скобочках, закружилась голова. Аборт, — сделала уточнение врач. Видимо, она настоятельно ей рекомендовала его сделать.

— Позвони-ка этому врачу и вызови ее сюда, — я тычу пальцем в экран ноутбука, показывая Соколову на запись. Он читает все, в том числе и пометку, и достает телефон.

— Когда Ритка назвала тебя мудаком, я даже защищать пытался. Думал, вы там просто с Полиной притирки устроили. Но отправить свою бабу на аборт — это ты прям… — Соколов говорит и ищет в справочнике телефона номер нужного врача. — Алло, это Соколов. Зайдите немедленно во вторую палату, я вас тут жду.

— Да никого я никуда не отправлял! - огрызаюсь, но понимаю, что и Соколов, и Марго правы. — Я не дам ей сделать аборт.

Врач прибежала запыхавшаяся и испуганная. А увидев еще и меня, так вообще побледнела.

— Пациентку Пчелкину Полину помните? — вопрос скорее для проформы. Она же сама ко мне прибежала неделю назад сказать, что Полина беременна. Женщина кивнула. — Вижу, помните. В связи с чем вы поставили отметку в записи на прием — аборт?

— Девушка эмоционально нестабильна. Проблемы с вынашиванием уже сейчас. Тем более, скорее всего, она сама пыталась спровоцировать выкидыш? — тараторит врач.

— С чего вы взяли? — я хмуро сверлю взглядом даму.

— Она сказала, что когда подняла ведро с водой, то у нее возникли сильные боли. Ну какая беременная будет таскать ведра с водой? Сама, скорее всего, начиталась в интернете, что нужно тяжести таскать. Вот и попыталась, — объяснила женщина. — Я, конечно, дала ей время, чтобы она обдумала все. Но практически уверена, что завтра она скажет, что не будет сохранять беременность.

— Вы будете сохранять эту беременность! Вы поняли?! — я рявкнул так, что врач чуть ли не подпрыгнула с перепугу.

— Поняла? — кивнула женщина.

— Спасибо, — Соколов выпроводил испуганную даму из палаты. — Ты что на нее срываешься? Хочешь снова с инсультом слечь? На этот раз микроинсультом не отделаешься, будь уверен.

— Взбесила, — и это чистейшая правда. Вернее, взбесила не она, а то, что она сделала такие выводы. Полина не могла пытаться избавиться от моего ребенка. Я уверен в этом. Я верю Полине.

— Ладно, что-то еще нужно или я пошел указания выполнять? — усмехается Соколов.

— Привези мне мой телефон, — бурчу в ответ.

— Хорошо, сейчас привезу, — усмехнулся мужчина и вышел из палаты, разминувшись с врачом.

— Если вы хотите, чтобы я вас завтра выписал, то нужно пройти сейчас ряд тестов и сдать анализы, — обозначает цель своего прибытия доктор, и я обреченно вздохнул.

— Хорошо, приступайте, — я решил уступить врачу. В конце-то концов, он делает это мне во благо.