XI

Многие благородные помыслы не осуществляются, очевидно, потому, что как только человек решает стать лучше, он тотчас успокаивается и легко находит тысячу и один повод, чтобы ничего для этого до поры до времени не делать. Авось, успеется — вот чем скреплены пресловутые камни дороги, ведущей в ад.

И Альберт тоже не поспешил в милицию с повинной на следующее утро. Он вдруг решил, что у него нет морального права опаздывать на уроки, хотя перед этим он без всякой причины два дня не являлся в школу. После занятий же захотелось сбегать искупаться да и показалось разумнее встретиться с подполковником Кашисом в домашней обстановке. И вообще — может, стоило попробовать уговорить Ингриду? Вдвоем прийти — был бы совсем другой эффект….

Оказалось достаточным пойти на этот небольшой компромисс, чтобы окончательно заглушить последние и еле слышные угрызения совести. Единственное наказание, к которому он сам себя приговорил, — как следует выучить все уроки на завтра.

На крыльце дома его поджидал Яункалн.

— Я уж перестал надеяться, — сказал практикант, засовывая в карман газету. — А подполковник приказал без вас не возвращаться. Машина стоит за углом, — и Яункалн взял Альберта под руку, тем самым как бы подчеркивая, что вызов, хотя и без повестки или ордера на арест, официальный и категорический.

Всю дорогу до Риги они молчали. Яункалну было строго-настрого наказано не запугать Альберта, и как раз это подчеркнутое молчание и уклонение от любого разговора довели Альберта почти до отчаяния. Теперь уже нет смысла в чистосердечном признании, никто ему не поверит. Лучше не совать голову в петлю, добровольно не уступать ни на йоту, человек невиновен, если не доказать обратного; теперь он, Альберт, скорей проглотит свой язык, чем заговорит первым.

Кашис усадил Альберта в угол дивана и вернулся за письменный стол. Трудно понять, кто из них был взволнован больше. Наконец, подполковник закурил и после короткого колебания протянул Альберту пачку «Казбека».

— Спасибо, не курю, — сипло проговорил Альберт.

— Предложить тебе выпить я не могу, — этой неуклюжей шуткой Кашис попытался начать серьезный разговор и показал на две бутылки коньяка, стоявшие на столе. — Как видишь, я и сам не притронулся к твоему коньяку. А теперь для порядка расскажи мне еще раз, где ты его достал?

Неужто в этом вопросе таится западня! Петер насчет этого ни словом не обмолвился…

— Купил в магазине, — пытался выиграть время Альберт.

— Точнее!

— На улице Ленина… — подстегнутый соответствующим взглядом подполковника Альберт добавил: — В «Арарате».

— Три дня тому назад, если не ошибаюсь? Постарайся вспомнить, прежде чем ответить.

Альберт пожал плечами и опустил глаза.

Какой смысл позволять мальчишке еще дальше запутываться во лжи? И без того ясно, что придется ломать его упрямство вещественными доказательствами.

Кашис достал из ящика стола два скрепленных печатями документа и подал их Альберту.

— Вот справка о том, что последнюю неделю в магазине «Арарат» не было продано ни одной бутылки армянского коньяка. А вот эта подтверждает, что в торговой сети Риги в этом месяце вообще не было армянского коньяка «три звездочки». Что ты теперь скажешь?

Альберт молчал.

— Если у тебя такая слабая память, то могу подсказать, где куплены эти бутылки, — продолжал после паузы Кашис. — Неделю назад они проданы в кафе кемпинга «Вайвари». И вовсе не тебе, а блондину лет тридцати, который угостил за это официантку трюфелями.

Альберт не решался поднять взгляд. Ощупью взял со стола папиросы, хотел закурить, но пальцы так дрожали, что лучше было не пытаться зажечь спичку.

Кашису было невыносимо смотреть на все это. Не только потому, что Альберт был товарищем Вариса, мальчик, которого он знал с колыбели, которого — из педагогических соображений — часто ставил в пример своим: соседский мальчик давно уже лег спать, ему не надо одно и то же повторять дважды, он так не препирается с родителями… Наверно, еще и оттого, что приходилось признать грустный факт: своего сына он тоже не знает. Обидно было сознавать, что перед ним с тем же успехом мог сидеть Варис… На этом месте Кашис энергично прервал нить мрачных раздумий. Даже имея дело с чужими для него людьми, правонарушителями, он всегда старался следовать принципу презумпции невиновности. Для чего же тогда торопиться с выводами?

— Ты уже не ребенок, Альберт, — серьезно сказал Кашис. — Чтобы иметь возможность тебе помочь, я должен знать правду. Всю до конца! Ты разве не понимаешь, что ночной сторож мог от нанесенных ему ударов умереть, и что было бы тогда?

На Альбертовом лице появилось выражение страха. От волнения он переставал отдавать себе отчет в том, что говорит.

— Но ведь он спокойно храпел в своей будке, когда угоняли «Волгу» из кемпинга… — По лицу подполковника он почувствовал, что имелся в виду другой ночной сторож, и прикусил язык.

— Альберт, рассказывай все по порядку! — попросил его Кашис и сел рядом. — А потом подумаем, что можно сделать для пользы дела.

И Альберт рассказывал. После первых же фраз он понял, как сильно было в нем желание кому-то излить наболевшую душу. Теперь плотина была взорвана, слова, перебивая друг друга, извергались, подобно водопаду.

Кашис умел слушать. Окутанный облаком дыма, он не проявлял нетерпения даже тогда, когда Альберт пространно и многословно излагал предысторию событий — как познакомился с Ингридой, как с ней катался, как становилось все трудней восстановить отношения той первоначальной близости. Ни единой гримасой Кашис не дал юноше почувствовать, что в действительности он выслушивает старый как вечность рассказ о заболевании, против которого не придумано еще действенной вакцины. Иммунитет можно было выработать только переболев…

— Давай смотреть правде в глаза, — сказал он, когда Альберт наконец смолк. — «Волгу» ты взял не «на время», а говоря попросту — украл, и за это придется отвечать. Но в настоящий момент меня гораздо больше интересует Петер с его шайкой. Ты поможешь нам его разыскать?

— Но я не имею понятия, где он живет.

— А Ингрида?

— В последний раз она даже не хотела со мной договориться о свидании, — сконфуженно признал Альберт. — А с той дачи она перебралась куда-то и все вещи унесла. Когда я сегодня утром заходил…

— Ладно, договоримся так: как только ты кого-то из них увидишь, придумай сам подходящую уловку и немедленно звони мне, — он написал па бумажке номер своего служебного телефона. — И никому ни слова! Полагаю, это тебе ясно и так.

— А нельзя ли подключить наше звено друзей милиции? — вдруг осенило Альберта. — Нам все равно делать нечего.

К тому же казалось, что после «исповеди» можно вернуться на линию старта и начать жизнь с тою места, на котором споткнулся.

— С этой должностью тебе придется распроститься… Хотя, впрочем… Еще кто-нибудь из ваших знает их в лицо?

— Ингриду — все, и ваша теща — тоже. Петера — наверно, одна Расма.

Кашис снес этот удар судьбы молча.

— Хорошо, пусть будет так! — решился он. — Объясни своей команде, что, мол, проводится тренировка бдительности или что-нибудь в таком роде. И держи связь со мной. Даже если пришлось бы звонить среди ночи ко мне на квартиру! — и, презирая, себя за эту громкую фразу, он добавил, на прощание подавая Альберту руку: — Имей в виду, что теперь твое будущее зависит исключительно от тебя самого, И дальнейшая судьба Ингриды — тоже.


В этот раз, приехав к дочери, мадам Зандбург не чувствовала себя как дома. Не с кем даже было словом перекинуться, где уж там разрядиться по-настоящему… С утра все торопились как на пожар, обедали кто когда, наспех хватали заботливо приготовленную бабушкой еду, жевали, думая о чем-то своем, и, механически чмокнув ее в знак благодарности, снова куда-то мчались. По вечерам тоже никогда не соберутся все вместе посидеть, в домашнем кругу, обсудить события дня, выслушать ее советы, настоенные на житейской мудрости. Пожалуй, пора возвращаться, навестить и других родных. Быть может, другие дочки живут похуже Кашисов, и ее содействие и помощь будут приняты с покорной благодарностью. Здесь же Ренате Зандбург приходилось целыми днями испытывать тягостное молчание. Даже ее Цезарь, который в Вентспилсе так любил свернуться калачиком у ног хозяйки, теперь до того отбился от рук, что предпочитал проводить время в обществе Чомбе. Чуть ли не силой удавалось по вечерам выводить его на прогулку. Словно в отместку хозяйке, песик сегодня был особенно привередлив — ни одна липа на длинной аллее не была ему по вкусу.

Автоинспектор Гайлит еще издали приметил тещу подполковника Кашиса. Справедливости ради следует отметить, что автоинспектора больше привлекала ее внучка, однако в его интересах было поддерживать добрые отношения со всеми членами семьи. Он усмехнулся, видя, что Цезарь обнюхал колесо стоящей у тротуара «Волги».

— Суеверный шофер задал бы вам жару. Точная примета: лопнет это колесико как пить дать! — тут он спохватился, что находится «при исполнении» и закончил с официальной строгостью: — И вообще!..

— Никаких «вообще», молодой человек! — не дала ему договорить мадам Зандбург. — Умный шофер был бы только благодарен — с такой отметкой машину легче найти, когда угонят.

— Наверно, радиоактивными изотопами… — лейтенант был уже не в силах сдерживать смех. — Жаль, что ваш пес не обработал таким образом «Волгу», которую угнали из кемпинга «Вайвари». Тогда, небось, отыскали бы в два счета.

— Еще ничего не потеряно! — загорелась мадам Зандбург. — Расскажите все по порядку, лейтенант, и поподробней. Я отложу свой отъезд и подумаю, каким образом тут можно сделать что-нибудь полезное.


Эдгар на лету схватил и творчески развил Расмину идею. Почему бы не дополнить повестку дня комсомольского собрания еще одним пунктом — разбором персонального дела Альберта? Правда, их первичной организации чести это не сделает: учебный год только начался, а один комсомолец уже опаздывает на уроки, хватает двойки да еще и от коллектива отрывается. Но зато это подчеркнуло бы бдительность секретаря и его высокую сознательность перед лицом неблаговидных фактов.

К сожалению, Варис, Астра и остальные друзья Альберта были категорически против этого предложения.

— Незачем привязывать искусственно раздутый шарик, — говорил Вилис. — Он лопнет и самим же придется летать!

— Тогда обсуждайте заодно и меня, — сказала Лайла, которая всегда готова поддакнуть своему Вилису. — Сегодня срезалась по физике.

— Только не думайте, что меня беспокоит его успеваемость, — перешла к обороне Расма. — Но неужели вы не чувствуете, что Альберт стал таким… ну, как бы это сказать…

— Да говори как есть — влюбленным по уши, — резко сказал Варис. — В чужую, а не в тебя или в кого-либо из наших девчонок.

— Не будь таким зловредным! — вмешалась Астра. — Нечего устраивать публичный спектакль, но он в самом деле стал странным — никому по-настоящему не доверяет, даже сюда, на нашу дюну больше не приходит…

— В таком случае я сейчас буду иметь честь познакомить вас с призраком, — и Варис показал на Альберта, который широким шагом поднимался к ним по склону.

Растянувшись на своем обычном месте рядом с Варисом, Альберт обвел товарищей удивленным взглядом.

— Можно подумать, я помешал присутствующим заниматься интереснейшим делом — обсуждать отсутствующего, — сказал он.

— Послезавтра у меня день рождения, — нарушила Астра неловкое молчание. — Хочешь, я приглашу твою Ингриду?

— Когда встречу, обязательно передам, спасибо, — сердечно поблагодарил Альберт.

— Может, лучше, если ты сама, — Варис провел рукой по волосам Астры. — Последний раз ты с ней была не очень-то…

— Хорошо, можете считать, что в корне меня перевоспитали, — согласилась Астра. — И хорошо, что в этот чрезвычайный миг рядом со мной наш Эдгар. Запиши, пригодится для следующего отчета… Дай Ингридин адрес, я завтра заскочу…

— В том-то и беда, что не знаю, — неохотно признался Альберт. — Я имею в виду нынешний…

— Как же вы тогда встречаетесь? — недоумевала Лайла.

— Она звонит или ждет на пляже, а теперь погода скуксилась… — и вдруг Альберт оживился. — Знаю! Послушай-ка, Расма, у вас с Петером рандеву не предвидится?

— Без ведома брата — совершенно исключается! — торжественно заявил Варис.

— Сегодня вечером он обещал меня ждать в ресторане «Лидо», — Расма залилась румянцем. — Но мне что-то совсем неохота.


Возле дверей ресторана Альберт спохватился, что не позвонил Кашису. Но ведь неизвестно, сидит ли там еще Петер? Возможно, давно склеил другую девочку и умотал. А если ждет Расму, то позвонить успеется и потом. Ни с того, ни с сего переполошить милицию — хорошо же он будет выглядеть!

В зале Альберт увидел Петера за столиком, накрытым на две персоны. Судя по всему, он уже собирался уходить, так как говорил официанту:

— Только не приписывайте к счету сегодняшнее число — в середине месяца это довольно мрачная шутка… — увидев Альберта, пригласил его к столу. — Вовремя пришел! Что выпьешь? Или ты снова за рулем?

— Не надо ехидничать, — сказал Альберт и сел. — Я только на минуточку… Вы не видели Ингриду?

— А ты?

Альберт покачал головой.

— Тогда посмотри!

Петер самодовольно усмехнулся и кивнул на центр зала, где танцевали. Как раз в этот момент Ингрида безуспешно пыталась научить пожилого мужчину несложным па модного танца.

Выглядела она прекрасно и была на редкость привлекательна. От жары и алкоголя щеки ее разрумянились. Чуть влажные волосы липли ко лбу, глаза блестели, все тело играло в неистовом ритме джаза. Еще хорошо, что она не жмется к своему партнеру… Кровь ударила Альберту в голову. Отпихнув стул, он уже хотел было встать и направиться прямиком к Ингриде.

— Спокойно!.. — вполголоса приструнил его Петер. — Сперва ответь на пару вопросов. Ты можешь угостить ее ужином?… Или предоставить ей ночлег?..

Альберт не отвечал.

— Вот видишь, — снова заговорил Петер. — А я могу сделать так, что это для тебя станет возможным.

— Ни за что! — сразу и наотрез отказался Альберт. — Если бы мне не повезло, я уже сейчас сидел бы в тюрьме…

— Еще ничего не потеряно, — отечески утешил Петер, и лишь теперь Альберт заметил, что тот изрядно пьян.

Надо бы сейчас же связаться с подполковником Кашисом, но как это сделать, не возбуждая подозрений? Как тут найти повод, не привлекая внимания, попасть к телефону… Пока он уломает директора ресторана разрешить позвонить, пока приедет милиция, Петер удерет за тридевять земель.

— А вот если бы привез тот портфель, — продолжал бормотать Петер, — мы б сейчас не шарили во лбу, как сварганить пузырь шампанского для дам. Ты заплатил бы за весь зал, угостил джаз-банду и до утра плясал бы со своей Ингридой… Или, может, за эти дни ты додумался до другого способа зарабатывать деньги?

Альберт молчал.

— Понятно! Ты из принципа не желаешь идти со мной ни на какие дела… Достойная уважения позиция советского человека, снимаю шляпу! Но Ингриде своей ты ведь мог бы помочь, верно? Жаль девчонку. Осень на носу, а у нее ни теплого пальтишка, ни крыши над головой. Будь раз в жизни настоящим парнем и пристрой ее к своим соседям.

— К Кашисам?

— В милицию она может угодить и без твоей протекции, ха, ха, ха! — Петер наклонился над столом. — К бриллиантовой старухе! — теперь он говорил быстро, не давая Альберту перебивать. — Ты ведь не хочешь, чтобы я шепнул твоим родным и знакомым о твоих героических проделках? Тогда стой, руки по швам, и слушай! Тебя старуха Курсис знает, заведи к ней хоть на полчаса, хоть на пятнадцать минут. Через два дня я смоюсь из Риги. А ты снова будешь разъезжать на своей «Волге» и катать дам… Не веришь? Смотри! — он показал Альберту корешок квитанции автомагазина, — я уже купил для твоей машины новый буфер и фары.

— Откуда вы знали, что я соглашусь?

— Потому что ты не можешь отказаться, — и Петер пристально посмотрел юноше в глаза.

— Ладно, идет! — Альберт подумал, что он уже достаточно долго изображал страх и нерешительность. — В таком случае жду вас завтра после школы.

— Я никогда не откладываю на завтра то, что другой может сделать вместо меня сегодня, — Петер усмехнулся и неожиданно резко сказал: — С ходу! Чтобы ты ни с кем не успел посоветоваться.

Он встал и, не обращая внимания на возмущенные взгляды соседей, перекрывая голосом музыку, крикнул:

— Ингрида! Ингрида!


Ингрида и Альберт шли по темнеющей улочке Юрмалы. Отчужденные, как если бы между ними шагал третий или, по крайней мере, его тень. Они шли молча и даже побаивались друг на друга взглянуть.

Альберт вновь оказался на перепутье. Еще несколько часов назад все казалось так ясно — надо помочь в задержании банды опасных преступников. И его место было на той стороне, где закон, порядок и справедливость. Теперь же рядом шла Инга, самый близкий человек на свете. Альберт ощущал аромат волос девушки, горячее дыхание, слышал даже биение ее сердца… Но, может, это его собственное сердце мучительно билось в тревоге и нерешительности?..

Ему надо было сочинить что-то правдоподобное и немедленно позвонить Кашису; тот пришлет милиционера, девушку заберут и… О дальнейшем даже думать не хотелось. На такое предательство он был просто неспособен. Авось, представится случай подобраться к одному Петеру и найти путь к спасению Инги.

— Куда? — шепотом спросила Ингрида Альберта, собиравшегося открыть калитку, и вцепилась в его локоть. — Это было разве не рядом?

— Старуха меня тоже не впустит в темное время, надо привлечь к этому делу Варисову бабку.

— Ах, эту старую грымзу… — Ингрида успокоилась и отошла в сторонку. — Только скорей!

Теща Кашиса была настроена вполне благодушно. Мадам Зандбург поднялась бы со смертного одра, лишь бы доказать свою незаменимость.

Она осталась у забора и пообещала вмешаться лишь в критический момент.

Таковой настал весьма скоро. Встав в двери, тетушка Курсис с крайним недоверием уставилась на Альберта и Ингриду.

— Так ты говоришь, домой не можешь попасть — мамаша уехала, а свой ключ посеял. А где сказано, что мыши должны плясать, покуда кошка с котятами бегает?

— Только на одну ночь, — упрашивал Альберт. — Не могу же я оставить человека на улице, когда он приехал в гости.

Тетушка Курсис даже не сочла нужным на это ответить. Повернулась и уже собралась захлопнуть перед их носом дверь.

Мадам Зандбург решила, что момент для ее эффектного появления на сцене назрел.

— Послушай, Зельма! — крикнула она из-за забора. — Ты не пускай, только погляди, не сохранился ли запасной ключ. Не может же быть, что не надеялась когда-нибудь войти в свой второй дом.

— Я бы не стал беспокоить, если бы не так срочно… — у Альберта пылали уши, но он не отступил.

— Теперь всем все надо срочно… — ворчала тетушка Курсис. — Дом вы национализировали тоже срочно, а за все годы не удосужились даже нового замка поставить. Портить и разорять — вот все, что вы можете. Или терять. А где сказано, что я обязана все беречь?

— Да ведь они не за спасибо просятся, — вновь вступила мадам Зандбург. — Продай им один ключ, и делу конец.

— Да, да, мы заплатим, — подтвердила Ингрида.

— Во, когда хоть одно слово дельное услыхала… А ключи мирного времени нынче на вес золота, я его дам, но с возвратом… — оживилась тетушка Курсис. — Пороюсь, может, где и завалялся. Уговор такой: отопрешь и живо тащи назад! — она сделала Ингриде знак следовать за ней, а Зандбург и Альберту крикнула: — А вы покуда вдвоем постерегите, чтобы соседские собаки моих кур не пугали.

Негодование тетушки Курсис было несколько преувеличенным. В действительности она была рада похвастать много лет хранимым хламом, который наконец кому-то смог пригодиться. Но в то же время говорившая в ней скаредность не позволяла ей признаться в своем богатстве.

Ни один здравомыслящий человек не называл бы это богатством. Комната была заставлена мебелью. Наряду с хламом тут стояли и несколько новеньких плетеных стульев. На стене висела большая картина в золоченой раме. Тетушка Курсис придвинула к стене табурет и, велев Ингриде удерживать его обеими руками, забралась на него, охая и отдуваясь, достала из-за картины ключ и слезла на пол.

— Погоди в передней! — приказала она, поскольку теперь посторонний глаз был ей ни к чему.

Отперев ящик грандиозного, как орган, буфета, достала большую коробку с рукодельем, где среди всевозможных пуговиц, пряжек, катушек и клубочков хранился старинный ключ. Он был от сундука, в недрах которого покоилось все, что, по мысли хозяйки, соединяло дорогое прошлое с желанным будущим: бумажные деньги буржуазной Латвии, овальная эмалированная табличка от дома с надписью «Улица Кунгу, № 6, владельцы А. Курсис и наследники», бесконечное множество фотографий… И вот то, что она искала — связка ключей.

Тетушка Курсис надела очки и принялась изучать привязанные к каждому ключу бирки, затем выпрямила спину и обернулась:

— Вот, наверно, этот самый…

Но Ингриды уже не было ни на кухне, ни в коридоре.

— Ах, паршивка! — воскликнула тетушка Курсис и опрометью кинулась из дома.

В саду тоже никого не было.

На трезвую голову Ингрида не поступила бы столь необдуманно. Но после двух бутылок шампанского ее заботило лишь одно — как можно скорее выполнить последнее задание Петера и исчезнуть отсюда. Не оставив следов и навсегда! Она была уверена, что в другом месте, в обществе других людей сможет начать новую жизнь. Оплачивать счета нынешней она не собиралась.

Выбежав из дома, Ингрида схватила Альберта за руку и буквально силой тащила его до телефонной будки на углу улицы.

— Дальше не буду тебя провожать, — сказал Альберт, переводя дыхание. — Если сейчас не возьму ключ, старухи подумают черт-те что.

— Да ладно, топай, мне все равно надо еще позвонить, — с этими словами Ингрида вошла в телефонную будку.

«Вот странно, и мне тоже», — подумалось Альберту. Но тут он заметил, что телефонная трубка отрезана. И, наверно, только что — когда они проходили тут десять минут назад, по телефону кто-то разговаривал.

Они переглянулись и одновременно улыбнулись друг другу.

— Берт, я недавно где-то слышала, будто древние индейцы свято верили в бессмертие. Когда человек умирает, душа его переселяется в другую живую тварь, в животное, а то даже в червяка.

— Теперь понятно, почему в зоопарке мне в каждой клетке мерещится наша покойная учительница тригонометрии.

— Брось ты ржать! У меня иногда бывает такое чувство, что все, что ни происходит со мной, давно уже известно — будто в книге или в кино видела. И ничего уже нельзя изменить…

— Очень удобная теория. Всегда сохраняется возможность следующую жизнь прожить лучше.

— Вот видишь. Так что будем надеяться, в другой раз, если только узнаем друг друга, нам не придется так скоро расстаться… Я уезжаю, Берт, насовсем!

Ингрида быстро поцеловала юношу и, прежде, чем Альберт успел опомниться, исчезла в темноте.

Добрые вести никто не сообщает наспех. Зато если кто попадает в беду, то он не медля ни минуты подымает на ноги всех друзей и знакомых. Потому, наверно, и разносчики телеграмм так властно колотят в дверь, потому так тревожны трели междугородных звонков. Услышав продолжительный сигнал вызова, мадам Зандбург побежала — насколько ей позволяли непослушные ноги и больное сердце — к дому. Узнав голос младшей дочери, мадам Зандбург в первое мгновение почувствовала себя просто обкраденной, но уразумев, что ее призывают на помощь, сразу обрела хладнокровие и деловитость.

— Довольно болтать, каждая минута стоит денег… Конечно, поеду ночным поездом!.. Не говори глупости, только скажи мужу, чтобы встретил меня на станции… Да, да, целую!

Теперь же она взволнованно бегала по просторной гостиной, не отводя взгляда от Регины, погружавшей в большую корзину банки с вареньем.

— Малину, в первую очередь ставь малину! — поучала мадам Зандбург. — Ты же слышала, что у маленькой Руты воспаление легких.

— Можно подумать, у них в Элее мало варенья…

— А почему же тогда они звонят, чтобы я немедленно приезжала ухаживать за внучкой? — не очень-то логично задала вопрос мадам Зандбург. — И где этот твой Эдуард застрял? Я тут бросила все дела, а он не может прислать машину…

— Наверно, билет покупает, — заступилась за мужа Регина.

Альберт не прислушивался к разговору. Ему наконец удалось дозвониться до дежурного по МВД.

— Пожалуйста, подполковника Кашиса! Очень срочное дело!.. Как, еще не вернулся?.. Ах, был и снова уехал… В Юрмалу? Большое спасибо!

Он положил трубку и спросил мадам Зандбург:

— Значит, вам удалось сказать товарищу Кашису, что я его искал?

— Отец небесный! — всплеснула руками мадам Зандбург. — Ну просто вылетело из головы! С этой суматохой…

— Но он же едет сюда? — не терял надежды Альберт.

— Чтобы отвезти меня на вокзал, — гордо сообщила Зандбург, — а я еще не упаковалась… Ну чего ты тут крутишься под ногами? Беги скорей в школу, я там скликала всю твою команду, чтобы помогли изловить автомобильных воров… Просто не представляю, как там этот лейтенант без меня!

— Но товарищ Кашис…

— Ступай, ступай, — и мадам Зандбург легонько подпихнула Альберта в направлении двери. — Я ему обязательно скажу, где ты.

— Надо смотреть за домом тетушки Курсис, расставить посты…

— Ладно, ладно! — Мысль мадам Зандбург теперь работала в единственном направлении. — Да, передай Расме с Варисом привет от бабушки.

Загрузка...