Не заключайте сделку с дьяволом

Глава 5

Дорогая Шарлотта!

Я удивлен, что вы терпеливо выносите рядом с собой такого же самоуверенного человека, как вы. Мы с вами оба знаем, что вы терпеть не можете, когда вам противоречат. И я не стал бы возлагать слишком больших надежд на такую петицию. Государственные чиновники, выдающие лицензии, печально известны своей необъективностью и склонны брать взятки.

Ваш кузен Майкл.

На следующий день после полудня Люси повела за собой группу двенадцатилетних учениц по тропинке через дубовую рощицу за школой. Погода стояла не по сезону теплая, и было бы обидно упускать ее и проводить урок рисования в помещении.

Захватив с собой рабочие халаты, блокноты для эскизов и грифели, они вышли к старому спуску к реке, откуда открывались сразу четыре великолепных вида. Прямо перед ними была Темза на фоне сельского пейзажа, позади — дубовая рощица, слева — школьный лодочный сарай, а справа — вишневый сад.

Тот самый проклятый вишневый сад. Пока девочки надевали рабочие халаты, Люси окинула взглядом сад. Может быть, Диего Монтальво вышел прогуляться? Или все еще нежится в постели?

При этой мысли ей неизвестно почему стало жарко. Интересно, он спит в ночной сорочке или без, как это делали некоторые мужчины в полку?

Она не хотела этого знать. Потому что при мысли о нем — с голой грудью — у Люси учащалось сердцебиение, а ей еще предстояло сегодня встретиться с ним. И как прикажете ей вести себя после вчерашних поцелуев?

Пальцы ее автоматически сжались в кулачок, из губ вырвался тихий стон. Хватило бы и одного такого поцелуя, но ведь были и второй, и третий…

Ни один мужчина, даже Питер, никогда не целовал ее в ладонь или в запястье. Она чуть не умерла на месте. Странно, что такие поцелуи кажутся гораздо более интимными и греховными, чем поцелуй в тыльную сторону ладони.

Или все просто объясняется тем, с каким чувством Диего смотрел на нее при этом?

Люси вздрогнула. В теплом взгляде его карих глаз цвета кофе было не только восхищение, а еще что-то необузданное, бесстыдное и очень, очень порочное.

Этот бессовестный взгляд, эти неблагоразумные поцелуи не давали ей спать всю прошлую ночь. Она представляла себе его властные губы, прокладывающие поцелуями пылающую дорожку по ее обнаженному телу от подбородка вниз по горлу, к ее груди…

— Мисс Ситон? — обратилась к ней одна из учениц. Люси улетела так далеко в своих мыслях, что не сразу вернулась к реальности.

Она круто повернулась и увидела, что девочки уже уселись на дощатой скамейке, обрамлявшей спуск, и, приготовив грифели и блокноты для эскизов, застыли в ожидании.

— Ну, я вижу, вы готовы, — сказала Люсинда, призвав на помощь все свое самообладание. Это был ее первый урок рисования. Почему, черт возьми, она позволяет мыслям об этом проклятом фокуснике мешать ей? Этак можно вообще забыть, зачем она здесь. Надо быть осторожнее!

И забыть, зачем он приехал в Ричмонд. Возможно, он и целовал ее руку столь непристойным образом только для того, чтобы заставить забыть о его коварных планах?

Надев халат, Люсинда взяла в руки свой блокнот и грифели.

— Судя по записям, оставленным вашей учительницей, вы закончили уроки на пейзажах. Правильно?

— Да, мисс Ситон, — в унисон ответили девочки. И тут руку подняла Тесса:

— Она сказала, что после каникул мы начнем с человеческих фигур.

Люси подавила улыбку. Девочкам всегда хотелось поскорее перейти к изображениям людей, чтобы можно было рисовать родителей, приятелей и подружек. Но как бы им этого ни хотелось, торопиться было неразумно. Это могло привести лишь к разочарованию.

— Оставим изображения людей до того дня, когда будет плохая погода.

Еще одна девочка подняла руку, потом еще две. Подавив вздох, Люси обратилась к первой:

— Да, мисс Пирс.

— Наша учительница обещала, что если мы в прошлом семестре достаточно напрактикуемся в рисовании рук, то сможем в этом семестре перейти к изображению фигур. А мы рисовали свою левую руку несколько недель подряд.

— Если будете жаловаться, то придется вам рисовать их еще несколько недель, — по-учительски строго заявила Люси.

Две другие девочки опустили руки.

— Сегодня, — решительно сказала Люси, — вы будете рисовать один из окружающих нас видов — здесь есть из чего выбрать.

Одиннадцать голов моментально склонились над блокнотами для эскизов.

Начало прошло довольно хорошо, подумала Люси, устраиваясь в конце спуска, откуда ей было видно всех учениц.

К счастью, только Тесса знала ее как подружку. Остальные были слишком малы, чтобы учиться в одно время с ней, а это позволяло соблюдать между ними должную дистанцию. Но в завтрашнем классе, где учились девочки постарше, ей придется сразу же дать понять, что она мисс Ситон, учительница рисования, а не Люси, дочь полковника, знаменитая тем, что у нее язык опережает мысли.

Люси перелистала свой блокнот, спеша отыскать свободную страницу после портрета Питера. После ее бессовестной реакции на вчерашние поцелуи ей не хотелось дополнительных напоминаний об изъянах в ее характере.

Сегодня она будет вести себя лучше.

— Как великолепно смотрятся ваши молодые леди, — произнес мужской голос.

Вздрогнув, Люси подняла глаза и увидела, что к ней приближается сеньор Монтальво. Пиджак шоколадного цвета для верховой езды и туго обтягивающие лосины прекрасно смотрелись на его статной фигуре. У Люси участилось сердцебиение. А излишнее волнение совсем не предвещало хорошего поведения.

— А вы что здесь делаете? — грубо спросила она. Диего рассмеялся, и от гортанного звука его смеха Люси бросило в дрожь.

— Какая радушная встреча! Вы сами сказали, что я могу прийти, помните?

— Я сказала — позднее! — Мисс Ситон поднялась на ноги. — Когда закончатся уроки.

— Я хотел посмотреть, как вы работаете с классом, — вкрадчиво сказал Диего.

— Но миссис Харрис…

— Я поговорил с ней. Это она сказала, где вас найти. Она одобрила мысль о том, чтобы поприсутствовать на уроке. — Губы испанца тронула дьявольская улыбка.

Вполне вероятная история. Вчера, обсуждая вопрос о возможности устроить для Диего экскурсию по школе, миссис Харрис поручила сделать это именно ей. Явно не вполне доверяя сеньору Монтальво, она доверяла Люси. Разумеется, потому лишь, что не знала об их предыдущей встрече.

— Отлично, сэр, — сказала Люси, твердо намеренная не давать ему себя запугать. — Наблюдайте сколько угодно, но боюсь, что это вам быстро наскучит. Молодые леди будут рисовать, а потом я подойду к каждой и выскажу свои замечания.

— Позвольте спросить, что именно вы рисуете?

— Предполагалось, что мы будем рисовать фигуры людей, — проворчала Тесса.

— Мисс Далтон… — предостерегающе сказала Люси.

— Мне кажется, нельзя рисовать людей без натурщика, — заметил Диего, поблескивая глазами. — Почему бы вам не позволить мне стать вашим натурщиком? Может быть, и я мог бы принести какую-то пользу?

Одиннадцать пар глаз с надеждой уставились на мисс Ситон. Она была готова отказать ему, если бы не одно обстоятельство: работа натурщика требовала полной неподвижности. Он не сможет отвлекать ее своими трюками или флиртом.

— Хорошо, сеньор Монтальво. Мы будем рады использовать вас в качестве натурщика.

Девочки одобрительно зашумели, и Диего, одарив Люси самонадеянной улыбкой, направился к дальнему концу скамейки.

— Какую позу мне следует принять?

— Какую хотите, — ответила Люси и взялась за грифель. Почему-то ей не терпелось поскорее набросать его портрет.

— А если я приму вот такую позу? — Диего растянулся на спине, скрестив ноги в щиколотках и заложив руки за голову.

Девочки захихикали, и мисс Ситон строго посмотрела на них, потом окинула Диего сердитым взглядом.

— Намерены вздремнуть, пока мы вас рисуем, сэр? Не забудьте, что натурщику не разрешается двигаться, даже во сне. Поэтому я посоветовала бы вам принять позу, которая позволит лучше контролировать свои действия.

Диего сел, заметив с дерзкой улыбкой:

— Очень уж вы строги, мисс Ситон.

— Стараюсь. Оставайтесь в той позе, как сейчас.

Поза была весьма подходящая. Он чуть наклонился вперед, упершись с обеих сторон руками о скамейку и широко расставив ноги, как будто собирался встать. В этой позе ощущалась динамика, и все мышцы его бедер под туго натянутыми лосинами были напряжены.

Как же он хорош!

Люси решила сосредоточить внимание на той части его тела, которая не искушала ее. Не на широких плечах, натянувших пиджак. Не на изящных щиколотках, обрисовывающихся под тонкой кожей сапог. И уж конечно, не на его великолепных руках, которые снились ей но ночам…

Она со стоном перевела взгляд на лицо Диего, но чувственные губы немедленно напомнили о том, как он вчера целовал ей руку. В его облике не было ни одного абсолютно безопасного места.

Твердо решив не поддаваться его притягательной силе, Люси заставила себя думать о нем как о неодушевленном предмете — например, о статуе, которые украшали городские административные здания.

Некоторое время тишину нарушало лишь царапанье грифелей о бумагу.

Потом Диего кашлянул.

— А говорить мне можно?

— Если будут двигаться только ваши губы. — Мисс Ситон ухватилась за возможность узнать о нем побольше информации. — Я уверена, что молодые леди с удовольствием послушают рассказы о вашем доме в Испании.

— Почему вы думаете, что я испанец?

— Вы говорите по-испански.

— А также по-английски, по-португальски и по-французски.

— Отлично, — сказала Люси, стараясь не подать вида, что на нее произвело впечатление знание четырех языков. — Расскажите нам о том месте, где находится ваш дом.

— Я из Леона.

Люси с интересом взглянула на него, оторвавшись от блокнота.

— Это провинция Испании, не так ли?

— Вы это знаете? — спросил он, удивленно подняв брови. Люси знала эту провинцию лучше, чем хотелось бы. Ее мать умерла там на одном из обледеневших горных перевалов.

— В раннем детстве я путешествовала по Испании со своими родителями.

— А зачем вы были в Испании, мисс Ситон? — спросила Тесса.

— Мой отец служил в армии, — сказала Люси. В армии служили оба ее отца. Ее настоящий отец, британский солдат по имени Том Кроуфорд, тяжело переживавший смерть жены, был смертельно ранен в битве при Ла-Корунье. Он просил перед смертью своего старшего офицера Хью Ситона позаботиться о его дочери. Если верить словам полковника, у ее родителей никаких родственников не было.

— Значит, вы были там во время отступления в Ла-Корунью, — тихо сказал Диего.

Глазам стало больно от близких слез.

— Да, хотя я была слишком мала, чтобы что-нибудь помнить. Запомнилось лишь, что всегда было холодно. И голодно.

Несколько лет спустя Люси проштудировала все документы, касающиеся того трагического отступления, разыскивая информацию о сержанте Томасе Кроуфорде и его жене-испанке Каталине, которая умерла на обочине дороги, но ничего не нашла. Однако теперь она понимала, с какими ужасами столкнулась британская армия, стремившаяся прорваться на побережье раньше французов.

— В январе в горах страшно холодно. А в том году выпало особенно много снега. — В голосе Диего почувствовалось раздражение, но когда Люси на него взглянула, лицо его было спокойным. — По крайней мере так мне рассказывали.

И дороги были усыпаны трупами.

— Если вы из Леона, то вы испанец, — сказала Люси, стремясь сменить тему. — Почему же вы это отрицаете?

— Потому что я галисиец. Мы совсем другой народ, хотя испанцы… скажем так, присвоили нас.

— Разве в Испании бывает снег? — спросила мисс Пирс. — Мне казалось, что там жарко.

— Это зависит от того, в какой части страны вы находитесь. Там, откуда я родом, лето бывает жарким, а зима — холодной. С одной стороны там горы, а с другой — возвышенные равнины. Там много зелени, но сухо. — В его голосе ощущалась тоска по родине. — Сейчас там весна. Там тоже цветут вишни, а также виноград. Небо там ясное, голубое, а погода такая теплая, что можно спать на открытом воздухе.

У Люси даже дыхание перехватило, когда она почувствовала эту тоску. Зачем строить в Англии какой-то увеселительный сад, если человек столь явно тоскует по Испании?

Возможно, это как-то связано с тем, что он галисиец?

— Чем галисийцы отличаются от испанцев? — спросила она.

— Мы потомки кельтов. Наши древние жилища паллоэас очень похожи на кельтские дома в древней Британии, а наш музыкальный инструмент гаита, например, ничем не отличается от волынки, на которой играют ваши соотечественники.

Люси перестала рисовать.

— Что вы имеете в виду, говоря «ваши соотечественники»?

Он пристально посмотрел на нее.

— Вы ведь шотландка, не так ли?

— Но как…

— По вашему акценту. Я улавливаю в нем раскатистое шотландское «р».

Люси даже в дрожь бросило. Удивительно, что он заметил это раскатистое «р» после многих лет, проведенных среди англичан в полку.

— Надеюсь, это не очень заметно. Но вы правы, мой папа шотландец.

— Даже при отсутствии акцента я бы догадался, что вы шотландка. — Диего чуть помедлил. — Или даже испанка.

Люси насторожилась. Откуда он узнал, что в ней есть испанская кровь?

Неоткуда ему было узнать. Если только он специально не наводил о ней справки. Но зачем это ему? И почему расчетливый взгляд его глаз заставил ее вспомнить о средневековых сказаниях и о том, как дьявол искушает невинные души?

Люси тряхнула головой. Ну уж это совсем глупо.

— Как вы догадались, что я испанка? — самым безразличным тоном спросила она, заставив себя снова взяться за грифель.

— У вас их пламенный темперамент.

Люси вздохнула. Может быть, слова «слишком пылкая сорвиголова» выжжены, словно клеймо, у нее на лбу?

— Говорят, что пламенный темперамент встречается также у ирландцев и мавров. Невозможно установить происхождение человека на основе одного лишь темперамента.

— Это всего лишь наблюдение.

— Причем наблюдение неправильное, — резко сказала Люси, выведенная из себя его проницательностью. Трудно было поверить, что он догадался о ее происхождении, причем догадался правильно. — Может быть, угадывать происхождение людей — это еще один аспект вашего таланта фокусника?

— По правде говоря, так оно и есть.

— А вы можете угадать, откуда я родом? — спросила мисс Пирс.

— Возможно, из Уэльса, — ответил Диего. — А мисс Далтон, несомненно, из южной части Англии, хотя точнее я не берусь сказать.

В обоих случаях он был прав. Возможно, этот фокусник действительно умеет угадывать происхождение.

Диего расслабился, заметив, как подозрительное выражение постепенно исчезает с лица Люси. Он чуть не выдал себя замечанием об испанцах. Явное удивление мисс Ситон показало, что она знает о своей испанской крови и поражена тем, что об этом известно незнакомцу.

Девочки вдруг громко закричали.

— Что случилось? — спросил Диего, оторвавшись от своих мыслей.

— Вы не должны двигаться, а это включает также выражение вашего лица, — напомнила ему Люси. — Нельзя хмурить брови. Кстати, улыбаться тоже нельзя.

— Вот как? Прошу прощения.

Мисс Ситон заставляла его Совершать немало неблагоразумных поступков. Например, говорить о Виллафранке. Он новее не собирался рассказывать о своем родном городке, словно старик, вспоминающий юность.

Диего заговорил об Испании только для того, чтобы выяснить, действительно ли Люсинда была на дороге в Ла-Корунью вместе с Сорок вторым полком, как предполагал маркиз. Когда Диего и Гаспар впервые начали собирать о ней информацию как о возможном объекте их поиска, они были сильно озадачены тем, что полковник ушел в отставку из Семьдесят шестого полка, а не из Сорок второго. В конце концов они решили, что новый отец Люси умышленно сменил полк, чтобы замести следы.

Однако пока Люси не заговорила об отступлении в Ла-Корунью, Диего не приходило в голову, что она была там в возрасте четырех лет. Вероятно, она была очень здоровым ребенком, если пережила лишения, от которых погибали крепкие солдаты британской армии.

Он видел, что эти воспоминания причиняют ей боль.

Диего скрипнул зубами. Он не мог изменить того, что случилось с ней. К сожалению, донья Каталина и дон Альваро умерли через несколько лет после похищения их дочери. Однако если Люси окажется доньей Люсиндой, то по крайней мере воссоединится со своим дедом, который сделает из нее сверкающий бриллиант светского общества, как она того заслуживает.

Диего попробовал было изменить положение тела, потом вспомнил, что этого делать нельзя. Работать натурщиком не так-то просто. У него онемела левая нога, а спина буквально пульсировала от боли. Он попробовал шевельнуть ногой, но девочки дружно запротестовали. Dios Santo![5]

Люси сидела с самодовольным видом. Неудивительно, что она с такой готовностью согласилась на предложение Диего позировать. Ей, как видно, и впрямь нравилось мучить его.

— Леди, — строго сказала мисс Ситон, — поскольку сеньор Монтальво начал уставать, нам надо чем-нибудь развлечь его. Почему бы вам не рассказать ему о нашей школе? Он для этого и„пришел сюда. Пусть каждая из вас скажет, почему родители захотели отдать вас именно сюда и что вам здесь больше всего нравится.

Диего аж застонал. Люси бросалась на спасение своей драгоценной школы со свирепостью горной рыси. Пока одна из девочек восхваляла достоинства школы, Люси, закрыв свой блокнот, стала прохаживаться между ученицами, высказывая замечания об их работе. Он попытался не смотреть на нее, но не смог. Даже в практичном рабочем халате, накинутом поверх платьица цвета красного мака, она напоминала ему изысканное вино в тонком бокале.

Он многое бы отдал за возможность попробовать это вино.

Проклятие, об этом нельзя даже думать!

Усилием воли Диего попытался сдержать эрекцию. Его поза слишком откровенно демонстрировала ту часть тела, которую он старался держать под контролем.

Гаспар был прав: он, наверное, слишком долго обходился без женщины, если его тело с такой легкостью возбуждается от одного лишь вида важно расхаживающей Люси. Да еще когда за ним наблюдают хихикающие девчонки! Dios mio, гореть ему в аду за такое поведение.

Диего вдруг обнаружил, что почему-то завидует ее ученицам. Для начинающего учителя она весьма хорошо справлялась со своей работой. Она хвалила учениц, не перехваливая, и критиковала, не лишая уверенности в себе. Его поражала такая деликатность.

Гаспар счел бы это излишней мягкостью в учителе. Сам Гаспар выкрикивал приказания и шлепал Диего по рукам, если тот ронял карту или вытаскивал не тот носовой платок. После нежного домашнего воспитания, которое получил Диего как единственный сын дворянина, это было для него буквально шоком. Но работать ассистентом Гаспара было безопаснее и выгоднее, чем быть вором или карточным шулером.

— Леди, пора мыть руки, — вдруг сказала Люси. Диего удивленно взглянул на нее. Они закончили? Когда он выпрямился, а девочки помчались вытирать руки, Люси подошла к нему.

— Спасибо, сэр. Вы нам очень помогли.

Диего поднялся со скамейки, поморщившись от боли, когда в онемевших конечностях стало восстанавливаться кровообращение.

— Напомните мне, если я вдруг забуду, насколько трудна работа натурщика, — проворчал Диего.

— Я вас предупреждала, — с довольным видом сказала Люси.

— Вы предупреждали, что мне будет скучно, — уточнил Диего, разминая затекшие ноги, — но не говорили, что я стану инвалидом.

На этот раз Люси рассмеялась:

— Должна признаться, вы держались молодцом. Большинство натурщиков после первого сеанса бывают в гневе.

Одна из девочек что-то спросила у нее, и Люси, снова обратившись к классу, отправила их на урок танцев. Пока мисс Ситон мыла руки, Диего подошел к тому месту, где она оставила свой блокнот. Ему захотелось посмотреть, как она его изобразила, но, перелистав страницы, он увидел мастерски выполненные рисунки поросших вереском шотландских гор и вымощенных булыжником улиц Ричмонда. Перевернув страницу, он расхохотался, не веря своим глазам, и поднял вверх изображение красивого молодого джентльмена с рожками и хвостом.

— Кто этот интересный парень? Люси зарделась.

— О Господи, — пробормотали она.

Девочки ушли через рощу в школу, оставив их наедине. Миссис Харрис сказала ему, что у Люси сегодня всего один урок, а это значит, что теперь она полностью в его распоряжении.

— Очень утешает мысль, что не меня одного вы считаете дьяволом, — улыбнулся Диего. — Это распространенная тематика ваших работ?

— Отдайте мне это, сеньор Монтальво! — сердито сказала Люси, подходя к нему.

Он, усмехнувшись, спрятал рисунок за спину.

— Мне показалось, что вы согласились называть меня Диего, когда мы одни.

— Отлично, — сказала она. На ее щечках появилось по красному пятну. — Дайте мне это, Диего, бессовестный вы негодяй!

— Не отдам, пока не скажете, кто он такой. — Ему нравилось наблюдать, как она горячится, как ее глаза мечут молнии. Это наводило на мысль о том, какова она будет в его постели, обнимая его с такой же страстью.

— Боже милосердный, — взмолилась Люси, — какой же вы…

— Очаровательный? Остроумный? Неотразимый?

— Назойливый!

— И упорный. — Диего держал рисунок в поднятой руке и разглядывал его снизу.

— Вы не посмеете! — Люси попыталась отобрать свой блокнот, но Диего приподнял его еще выше.

— Может быть, это жених? — предположил он. — Или, вероятнее всего, учитывая рога, бывший жених.

Эта мысль окончательно испортила ему удовольствие. До этого момента он почему-то считал, что у Люси нет серьезного поклонника.

— Ни то ни другое. — Отвернувшись от Диего, Люси посмотрела за реку. — Одно время я надеялась… Не имеет значения. Теперь он для меня никто.

— Не совсем «никто», судя по тому, как вы покраснели, — сказал Диего, которого непонятно почему ужасно раздражало, что какой-то бесцветный англичанин живет в сердце Люси. — Как его зовут?

— Какое вам дело?

— Мне любопытно узнать, что за человек заслужил от вас рога. Мы оба знаем, что это оскорбление вы не нанесли бы первому встречному.

— Очень смешно! — Люси направилась к дорожке, ведущей через рощу.

Зажав блокнот под мышкой, Диего не отставал ни на шаг.

— Что он натворил? Нарушил ваши правила приличия? Оскорбил ваших учениц? Попытался купить землю по другую сторону от вашей школы, чтобы устроить там бордель?

— Он забавлялся со мной, — резко сказала Люси в ответ. В ушах у Диего зашумела кровь, но Люси вдруг остановилась на тропинке и добавила более спокойным тоном: — Нет, все не так. Я не имела в виду то, о чем вы подумали.

Диего обуздал гнев, готовый выплеснуться на безымянного незнакомца.

— А что вы имели в виду?

— Питер… то есть лорд Ханфорт и я росли вместе в полку. Я думала, что он намерен… я всегда предполагала, что мы с ним… — Она покачала головой. — Это не имеет значения. Я была не права.

Видимо, это очень сильно ее обидело. Люси пошла дальше, но Диего нагнал ее.

— Вы думали, что этот англичанин женится на вас?

Она кивнула.

— Однако, получив титул, он решил, что ему требуется более подходящая жена.

— Вот как? — Диего начинал понимать ситуацию. — И поэтому вы теперь так старательно следите за соблюдением правил приличия? — У Диего защемило в груди. Бедная девушка не знает свою подлинную родословную. Она вправе составить партию самому знатному испанскому дворянину.

Мысль эта была мучительной. Люси сердито взглянула на него:

— К вашему сведению, я всегда старательно соблюдала правила приличия… Не знаю даже, зачем я все это вам рассказываю. Вы и без того считаете меня, как и Питер, отъявленной сорвиголовой.

— Рог Dios с чего вы это взяли? По правде говоря, вы ведете Себя слишком уж прилично, подавляя вашу подлинную натуру.

— Именно это я и имею в виду! — воскликнула она. — Вы почти не знаете меня, а уже поняли, какова моя подлинная натура, которая… которая…

— Вы страстная, — сказал Диего. — В этом нет ничего плохого.

— Это вы так думаете.

Презрение в ее голосе вызывало раздражение. Он прищурился.

— Понятно. Вы хотите сказать, что я не такой, как ваш пресный англичанин. Что я дьявол во плоти, а поэтому считаю, что все остальные должны вести себя так же.

Люси упрямо взглянула ему в глаза.

— Ну что ж, вы должны признать, что джентльменам вроде вас свойственны определенные пороки, и поэтому вы ожидаете, что женщины…

— Так же самозабвенно предадутся порокам в моем присутствии? Что они уподобятся животным, чтобы удовлетворить мою похоть?

Она отступила на шаг, покраснев до корней волос.

— Я лишь хотела сказать.

— Я знаю совершенно точно, что вы хотели сказать. — Диего вспомнил ту кошмарную ночь в Виллафранке, ее соотечественников, которые действительно вели себя по-скотски. И которые к тому же вбили ей в голову презрение ко всем, кроме них самих.

Уронив блокнот на листья, Диего подошел к ней ближе.

— Иностранцы вроде меня годятся только для того, чтобы стрелять по ним из ваших английских ружей. У иностранцев вроде меня нет ни чувств, ни моральных устоев, ни прав.

— Иностранцы? Нет, я говорила о…

— Иностранцы вроде меня пожирают живьем молодых леди просто для того, чтобы поразвлечься. — Когда Люси прислонилась спиной к стволу дерева, Диего положил руки на ствол по обе стороны от нее, лишив ее возможности двигаться. — Если меня изобразят на рисунке в таком виде, не имея на то никаких оснований, то я по крайней мере постараюсь воспользоваться преимуществами подобной репутации.

— Пре-и-муществами? — испуганно пискнула она.

— Вы сказали, что я дьявол. — Диего наклонил голову, перестав сдерживать свой горячий нрав и еще более горячее желание. — А дьявол всегда получает то, что ему причитается.

Едва успев договорить, он завладел ее губами.