Небесные просторы

ДНЕВНИК ОЛВИНА

Затрудняюсь описать хотя бы одно мгновение нашего пребывания внутри пункта перехода.

В голову приходят сравнения. Как фейерверк в День Основателей. Или словно смотришь, как искусный урский лудильщик бросает во время волшебного представления сверкающую пыль взрывников, или…

Сдавайся, Олеин.

Из всего этого тошнотворного перехода я помню только полосы ярких лент на всех экранах мониторов. Сара Кулхан возбужденно восклицала, глядя, как у нее перед глазами на экранах оживают ее любимые уравнения, а более опытная Джиллиан Баскин удивленно и отчаянно ахала — и этот звук особенно тревожил меня.

Гравитационные поля плыли и сплавлялись. С инструментальных панелей сыпались искры. Метались в своих машинах для ходьбы неофины, направляя на раскаленные места струи инертного газа. И в целом путешественник, впервые оказавшийся в космосе, сообразил, что это совсем не типичный переход.

В сущности, я так ужасно себя чувствовал, что почти ничего не замечал. Только широко развел руки, чтобы глейверы могли собраться и прижаться ко мне. Они жалобно мяукали. Но все мои попытки успокаивающе поворчать заглушал пронзительный рев двигателей «Стремительного».

Несомненно, это были худшие мидуры моей жизни, даже когда я сравниваю их с тем ужасным временем, когда мы с друзьями в разбитой «Мечте Вуфона» падали с подводного утеса, ледяная вода била мне в лицо, и мы опускались в холодный ад Помойки Джиджо.

Я помню крик дельфина «Начинаем!», и положение сразу стало еще гораздо хуже. Мой второй желудок прижало к сердцу. Потом я обнаружил, что не могу дышать, и все звуки вокруг прекратились.

Несколько бесконечных мгновений я чувствовал себя так, словно оказался в середине тюка хлопка бек. Как будто меня вырвали из вселенной, и я смотрю на нее с конца длинного туннеля или со дна глубокого-глубокого колодца.

Потом, так же неожиданно, я вернулся! Вокруг меня снова кишел космос. С моего позвоночника словно сняли огромную тяжесть, и я смог глубоко вдохнуть.

Мы, джиджоанские хуны, любим свои парусные корабли, подумал я, борясь с приступом тошноты. На море нас никогда не мутит. Но наших предков, летавших меж звездами, должно быть, непрерывно рвало, если им часто так доставалось. Неудивительно, что легенды описывают их вечно недовольными брюзгами.

Посмотрев вверх, я увидел, что Джиллиан и Сара уже встали и направляются к большому дисплею. Тш'т и остальные дельфины, управляя своими машинами для ходьбы, столпились за людьми, заглядывая им через плечи.

Все еще потрясенный, я встал и присоединился к ним. На главном экране быстро гасли клубящиеся цвета. Рев двигателей «Стремительного» стихал по мере того, как волнующиеся клубы на экране расходились, как половинки занавеса, открывая…

…звезды.

Я смотрел на незнакомые созвездия.

Звезды, которые на Ифни проклятом неисчислимом удалении от тех, что я знаю.

Как можно себя чувствовать, если неожиданно сбывается давний невозможный сон?

Олеин, ты теперь очень-очень далеко от дома.

Пока я дивился этому чуду, «Стремительный» медленно поворачивался. Мимо плыл сверкающий небосвод — незнакомые скопления, туманности и спирали, свет которых может достичь Джиджо через тысячи или миллионы лет, и мы наконец увидели нашего сопровождающего — огромный корабль зангов.

И то место, к которому он нас привел. По ситуационной комнате пронесся вздох, словно все земляне одновременно испытали одинаковое чувство.

— О нет, — простонала лейтенант Тш'т. — Не может быть! Доктор Джиллиан Баскин вздохнула.

— Не верю своим глазам! Все эти страдания… и только для того, чтобы вернуться сюда?

Передо мной, постепенно заполняя весь экран, находилось зрелище, которое я тоже сначала не смог бы описать. Какая-то структура, почти такая же черная, как космос. И только когда Джиллиан приказала предельно усилить увеличение, эта структура стала выделяться на темном фоне, мерцая глубокими оттенками янтаря.

Выглядела она приблизительно сферической, но с остриями по всей поверхности. Похоже на семя бурра, которое вцепляется в шерсть на ногах, когда идешь подлеском. Сначала я решил, что это еще один гигантский звездный корабль, опасно приблизившийся к нам.

Но потом понял: мы по-прежнему идем на большой скорости, но видимый размер этого сооружения меняется очень медленно.

Должно быть, действительно огромное, подумал я, подстегивая воображение. Больше корабля зангов!

Шар зангов кружил рядом со «Стремительным»; его дрожь заставляла меня нервничать. Через громкоговорители доносились скрежещущие звуки, от которых глейверы раскачивали свои большие головы, закатывали выпуклые глаза и мяукали.

Они говорят, что мы должны следовать за ними, перевела машина Нисс.

Лейтенант Тш'т, запинаясь, сказала:

— М-может, нам п-попытаться пройти к п-пункту перехода? Мы можем быстро повернуть. Снова нырнуть в него. Довериться Каа…

Джиллиан отрицательно покачала головой.

— Занги не позволят нам пройти и двух метров.

Плечи ее опустились в человеческом жесте покорности и несчастья, который ни один хун не в состоянии повторить. Очевидно, это место ей знакомо, и никто на борту «Стремительного» не хотел посещать его вторично.

Я посмотрел на Сару Кулхан. Впервые моя соплеменница-джиджоанка казалась в таком же замешательстве, как и я. Она в явном смущении мигала, не в состоянии уловить огромные масштабы того, что открывалось перед нами.

Единственный присутствующий человек-мужчина издал странный звук. Это был немой Эмерсон д’Аните. Во время полета от Измунути он был особенно тих, молча изучая странные цвета п-пространства, как будто они для него имели больше смысла, чем слова.

Теперь, при виде огромного колючего шара, на лице его появилось то же изумление, что и на лицах товарищей по экипажу, но черты лица смуглого мужчины исказило еще какое-то сильное чувство. Сара быстро подошла к Эмерсону, взяла за руку и негромко заговорила.

Помню, я подумал: Если это место привело землян в такое отчаяние, что они готовы были лететь на Джиджо, не удивляюсь, что они расстроились, вернувшись сюда.

За мной знакомый голос произнес восторженно:

— Вот здорово!

Я повернулся и увидел, как Гек вкатывается в ситуационную комнату, устремив все возбужденно колышущиеся глазные стебельки на большой экран.

— Эта штука выглядит такой холодной! А что это?

За ней появился еще один мой приятель. На конце гибкой и длинной урской шеи показалась голова, ее единственная ноздря дрожала от неприятного запаха человеческого страха.

Показавшийся с другой стороны красный квуэн энергично протиснулся мимо Ур-ронн, которая стояла в нерешительности. Визор на куполе Клешни вертелся, наш друг возбужденно щелкал клешнями.

Конечно, мне следовало этого ожидать. Их сюда не приглашали, но если у моих друзей и есть общая черта, то это умение чувствовать неприятности и сразу направляться к ним.

— Эй, мохнатые ноги! — крикнула Гек, толкая меня в бок двумя стебельками, в то время как вторая пара пыталась пробиться сквозь толпу. — Сделай свое слишком большое туловище полезным. Проделай дорогу в толпе этих рыбьих тварей, чтобы я могла видеть!

Поморщившись, я понадеялся, что дельфины слишком заняты, чтобы заметить ее нахальство. Чтобы не мешать экипажу, я наклонился, ухватился за оси колес Гек и поднял ее над толпой, чтобы ей лучше было видно. (Молодой г'кек весит немного, хотя спина моя к этому времени еще не совсем зажила. И каждый раз как Гек начинала возбужденно вертеться и ерзать, у меня побаливало.)

— А это что? — повторила Гек, указывая на огромный колючий шар.

Лейтенант Тш'т подняла гладкую голову с платформы своего механического устройства' для ходьбы и нацелила один темный глаз на мою подругу.

— Это место, где рыбьи твари перенесли большие страдания, прежде чем прилетели на вашу планету.

Будь я человеком, у меня от смущения загорелись бы уши. Но я хун, и поэтому стал горловым мешком издавать виноватое ворчание. Но Гек продолжала, ни на что не обращая внимания:

— Здорово! Какая огромная!

Самка дельфина коротко рассмеялась через свое влажное дыхало.

— Можно сказать и так. Сооружение объемом примерно в тридцать астронов, или триллион кубических парсеков.

Гек беспечно пожала глазными стебельками.

— Ну да! Что бы это ни значило. Я скажу вам, что мне это напоминает. Похоже на колючую броню, покрывающую пустынных моллюсков.

— Внешность может быть обманчива, юная джиджоанка, — ответила лейтенант Тш'т. — Эта поверхность настолько мягкая, что ее можно резать деревянной ложкой. Если приблизишься и дохнешь на нее, место, которого коснулось дыхание, закипит. Ее средняя плотность такая же, как в снежной туче.

Звучит не слишком угрожающе, размышлял я. Потом заметил удивленное выражение лица Сары Кулхан. Наш молодой человеческий мудрец хмурился, глаза девушки переходили от одного дисплея к другому, потом вернулись к Тш'т.

— Инфракрасные… профили реэмиссии… Ты не говоришь, из чего на самом деле состоит эта штука…

Она смолкла, не в силах закончить фразу. Офицер-дельфин усмехнулся.

— Поистине. В центре этого мягкого сооружения, этого обманчивого ядовитого снежка, находится звезда.

Добро пожаловать, дорогие джиджоанские друзья. Добро пожаловать во Фрактальный Мир.