Небесные струны

5

Старт кабины был намечен на одиннадцать вечера. Вылет задержался: в последний момент возникла необходимость погрузить в кабину плотно набитые ящики с марсианским грунтом для Московской сельскохозяйственной академии — учёные собирались вывести хоть какое-нибудь растение, способное выжить под открытым небом холодной негостеприимной планеты. Разумеется, на Апофисе эти ящики были невесомы, но всё же обладали массой, которая не позволяла грузить их так быстро, как хотелось диспетчерам.

На прощанье Лора от имени администрации Апофиса подарила ребятам сувениры. Двойняшкам достались модель геостационарного спутника в масштабе 1:5000, космический кабачок и выращенный кусок мяса для котёнка, а Лиз — солидный моток тиуферрона толщиной с палец.

— Класс! — сказала она. — С такой снастью в море никакой шторм не страшен.

— Ещё чего не хватало, — заявил Джон. — Ни в какой шторм ты на яхте не выйдешь!

— Я пошутила, — невинно ответила Лиз.

К моменту взлёта и дети, и взрослые уже вовсю зевали. После окончания разгона свет в кабине приглушили, и все устроились спать прямо в креслах. Сил дурачиться больше ни у кого не оставалось.

Дядя Коля держался до последнего. Через час после того, как собеседники умолкли и сладко засопели во сне, клифтёр потёр глаза, ещё раз снял показания с панели управления, убедился в правильной работе автопилота и тоже сомкнул веки.

Утро в кабине началось с громкого завывания панели управления. Почти тут же в назойливый вой бортовой сирены вклинился бесстрастный механический голос:

— Внимание, срочное сообщение! Внимание, срочное сообщение!

Дядя Коля моментально проснулся, подпрыгнул чуть ли не до потолка и через пару секунд оказался у монитора.

— Давай своё сообщение, — буркнул он, пробегаясь пальцами по дисплею.

По мере прочтения клифтёр мрачнел на глазах.

— Что там? — спросил Джон. Он подошёл к экрану, прокашлялся и добавил: — Что-то забыли? Придётся возвращаться?

Дядя Коля спросонок не был расположен к шуткам.

— Предупреждение сейсмостанции, — сказал он, подвинулся и добавил: — На, читай сам.

Остальные тоже поднимались с кресел, потягивались и подходили к монитору. Глеб мельком глянул на информационное табло — тяготение в 0,58g, расстояние до Земли — чуть меньше двух тысяч километров. Считай, уже прилетели!

Ниже текст дублировался по-английски.

— Неужели раньше не могли сообщить? — удивилась мама.

— Землетрясения до сих пор трудно прогнозировать, — ответил папа. — Напряжение в коре может накапливаться годами, и всё время будет казаться, что землетрясение вот-вот начнётся. Кстати, и на этот раз всё может обойтись.

— Будет жаль, если Бонтанг смоет, — заметил Джон.

— Не смоет! — авторитетно заявил папа. — Я видел репортажи времён цунами двадцать восьмого года — тогда ни одно здание в городе не развалилось. С тех пор строить хуже не стали.

Валя беспокойно переводила взгляд с одного взрослого на другого. Незаметно даже для себя она успела раскрыть ранец брата, вытащила оттуда Ерошку и стала его наглаживать. Глеб и Лиз стояли у пульта и перечитывали сообщение на третий раз.

— Для нас главное, чтобы мы успели приземлиться, — сказал дядя Коля. — Комплекс клифта уж точно никакое цунами не смоет!

Он вывел на переборку изображение с телескопа. Бонтанг проснулся: в городе было людно, толпы запрудили все улицы. Многие выбрались на плоские крыши домов, чтобы переждать возможное землетрясение там. Наверняка в городе сейчас гудели сирены, поднимая с постели даже самых отчаянных любителей поспать.

Картинка на переборке слегка качнулась.

— Ой! — сказала мама.

Взрослые переглянулись. В кабине повисло напряжённое молчание.

Панель управления громко пикнула: поступила новая информация!

В восемь часов восемнадцать минут сорок секунд утра комплекс космолифта в Бонтанге ощутил первый заметный толчок. Спустя двадцать секунд стены заходили ходуном от второго, куда более мощного. Здания комплекса затряслись, зазвенели разбивающиеся стёкла, по полу запрыгала мебель. Диспетчеры и другие сотрудники, которые не могли оставить работу, метнулись под столы, в углы комнат, в оконные и дверные проёмы. Они хватались за любую опору, стараясь удержать равновесие и не упасть.

А навстречу летящей вниз кабине по туго натянутой струне каната со скоростью десять километров в секунду ринулась мощная волна.

— В кресла, быстро! — увидев предупреждение на дисплее, неожиданно страшным и каким-то чужим голосом гаркнул дядя Коля. — Пристегнитесь!

И взрослые, и дети со всех ног бросились к ближайшим креслам. Клифтёр убедился, что все расселись, и немедленно отдал команду на экстренное торможение. После двух полных суток, проведённых при пониженной гравитации, вдавившее в кресла ускорение в 1,3g показалось ребятам весьма и весьма жёстким. Кабина задрожала, за полой колонной раздались страшные скрипы, вой и постанывания каната, лязги и всхлипы металла и глухой рёв необъяснимой природы. «Наверное, это и есть те самые „привидения“, — решил Глеб. — Не такие уж они и страшные». Не успел мальчик хорошенько обдумать эту мысль, как рёв изменил тональность — теперь он, казалось, продирал до самых костей, от него заныли зубы. Все схватились за уши. Секунды шли за секундами, но звук всё не кончался, напротив — нарастал. Стало казаться, что «привидения» не успокоятся, что они будут вечно завывать в агонии, и эти пытки не закончатся уже никогда. Квантик каждого пассажира активировал шумоподавление с помощью ушных микродинамиков, но заглушить такой рёв им оказалось не под силу.

Бывшие ролики, в одночасье ставшие тормозными колодками, стальной хваткой впивались в тиуферроновый канат, силясь замедлить многотонную кабину до того, как она повстречается с волной. Канат сопротивлялся, слой за слоем истирая, расплавляя металл с колодок и испаряя его в безвоздушное пространство. Кабина постепенно замедлялась — девятьсот метров в секунду… восемьсот… семьсот…

— Давай же, давай, тормози! — орал клифтёр.

В адской какофонии его почти не было слышно.

Встреча произошла, когда кабина замедлилась до шестисот метров в секунду. Она изначально была спроектирована для вертикального передвижения и не рассчитана на сильные боковые ускорения. В доносящихся из-за переборки звуках появились новые истеричные нотки, кабину резко повело в сторону, перекосило, и через секунду она словно налетела на невидимую стену. Её тряхнуло с такой неудержимой мощью, что стальные ящики с марсианским грунтом сорвали крепление на потолке кабины, и целый штабель грузов обрушился на пульт управления, за которым сидел дядя Коля. На какой-то миг ускорение превысило 3g, в глазах у пассажиров потемнело. Затем кабина перевалила через гребень волны и понеслась дальше, по-прежнему замедляясь. Шум в кабине понемногу начал стихать.

— О, Господи! — крикнула мама.

Из-за разбитого вдребезги пульта управления была видна голова лежащего неподвижно дяди Коли. Глаза его были закрыты, по полу растекалась красная лужица. Глеб почему-то не мог отвести от неё взгляд, Лиза прикрыла рот и в ужасе смотрела на клифтёра, а Валя зажмурилась и отвернулась.

Мама отщёлкнула ремень и попыталась встать.

— Женя, нет! — крикнул папа. — Не сейчас!

Предупреждение было своевременным. Кабину ещё раз качнуло, обрушившиеся ящики теперь заскользили в сторону входного шлюза, полностью открывая взору обломки панели управления, разбитое кресло и лежащего без сознания дядю Колю. Вторая волна была мощнее, но сейчас кабина успела замедлиться до четырёхсот метров в секунду. Её опять перекосило, она вновь столкнулась всё с той же невидимой стеной — на этот раз чуть мягче. Затем кабина перевалила через гребень и спустя полминуты полностью остановилась. Канат напоследок скрипнул, воцарилась звенящая тишина. Кабина неподвижно зависла в тысяче километров над Землёй.

— Глеб, Валя — бортовую аптечку и воду, живо! — велела мама.

Она склонилась над дядей Колей, перетянула жгутом из походной аптечки предплечье раненого. Портативный диагност с жужжанием выплёвывал на экран данные по состоянию здоровья: список травм, дыхание, пульс, давление, рекомендации по лечению.

— Как он там, Жень? — спросил папа.

— Пока неясно, всё довольно серьёзно, — ответила мама. — Сломаны рёбра, рваная рана руки, потеря крови, но самое опасное — тупая травма головы. Срочно надо в больницу!

Немного подумала, изучила данные диагноста и добавила:

— Если что, девочки мне помогут. А вы лучше снимайте нас с вашего чёртова клифта!

Она выхватила аптечку из рук подбежавшего Глеба и приступила к лечебным процедурам. Дядя Коля негромко простонал, но в сознание пока не приходил.

Глеб осмотрелся. Джон исчез во втором отсеке, возился там с системой управления. Папа копался в разбитом пульте, выяснял повреждения. На переборку по-прежнему подавалось изображение Бонтанга, там что-то происходило.

Валя и Лиз присоединились к мальчику. Валя держала на руках испуганного Ерошку.

— Мама говорит, помощь пока не нужна, — сказала она.

На экране было видно, что на улицах города почти никого не осталось. Скорее всего, жители разбежались по домам. Затем Лиз ойкнула и указала на воду. Море прибывало, вспучивалось — сначала вода залила прибрежную зону, затем потекла по пустым оранжевым улицам, неспешно заполняя промежутки между зданиями. Вот она подняла в порту пару больших кораблей и с дюжину кораблей поменьше и бережно перенесла их на берег. Пирсы, одноэтажные склады в порту, прибрежные улочки — всё исчезло под серо-зелёной рябью волн. Это происходило медленно и беззвучно, и потому казалось, что понарошку. Волну цунами сверху не было видно, но она наверняка была высоченной. Дети понимали, что на их глазах происходит ужасная катастрофа.

Кабина дёрнулась, из-за колонны донеслось новое потрескивание. Дети переглянулись.

Глеб подошёл поближе, хотел было притронуться, но не стал — от раскалённой колонны несло жаром.

— Папа? — позвал мальчик.

— Не сейчас! — резко ответил тот, вынимая из обломков пульта какую-то деталь.

Кабина дёрнулась ещё раз — рывком опустилась на несколько сантиметров.

Лиз развернула гибкий дисплей своего квантика.

— Интересно, — задумчиво сказала она. — Надо бы кое-что проверить…

Девочка составила запрос, тут же получила ответ. Ответ ей не понравился.

— Тысяча семьсот, — загадочно произнесла она. — А сколько же здесь?..

И со всех ног кинулась в соседний отсек, к отцу. Валя и Глеб озадаченно проводили её взглядами, пожали плечами и снова уставились на картинку из Бонтанга.

Кабину тряхнуло ещё раз, она снова чуть-чуть опустилась. Дядя Коля застонал, приоткрыл глаза, посмотрел на Евгению.

— Ш-ш-ш, — сказала та. — Не шевелитесь! Всё будет хорошо.

Клифтёр перевёл взгляд на информационное табло. В течение нескольких секунд он пытался сфокусировать на нём взгляд.

— Почему?.. — пробормотал раненый. Он кашлянул и повторил: — Почему стоим? Мы не должны… не должны стоять. Нельзя!

Тут кабину в очередной раз тряхнуло. На этот раз она не только ушла вниз на несколько сантиметров, но и продолжила понемногу сползать — цифры на табло сменялись очень-очень медленно.

— А потому стоим, Коленька, что пульт всмятку! — ответил папа. Он подсоединил деталь к своему квантику и теперь считывал данные с дисплея. — Был приказ на торможение? Был. Волна прошла, а новых приказов не было. Вот и затормозили — до нуля.

— Что с охлаждением? — спросил дядя Коля и закашлялся.

Разговаривать ему было трудно.

— С охлаждением проблемы, Джон пытается реанимировать.

— Сколько там?

— Тысяча девятьсот, понемногу падает.

Дядя Коля помолчал, подумал.

— Слишком горячо. Нужно срочно охладить.

В этот момент из-за колонны донеслось слабое шипение. Кабина опять дёрнулась, но вскоре после этого сползание остановилось.

— Ура! — крикнул Джон, возвращаясь в первый отсек. — Коллеги, у меня две новости: одна хорошая и две плохие.

Он увидел, что дядя Коля уже в сознании, и добавил:

— Ага, а у вас, значит, тоже есть одна хорошая новость! Которая даже пришла в себя.

— Давай для разнообразия свою хорошую, — пробурчал папа.

— Изволь. Охладить удалось, температура роликов падает. Сейчас уже… в общем, падает. А значит, канат больше не будет плавиться и течь.

— А плохие?

— Во-первых, тиуферрон уже расплавился и потёк. Держимся на честном слове. И не уверен, что продержимся долго.

Дядя Коля опять закашлялся. Поломанные рёбра, туго стянутые под застывшим слоем специального отвердителя, доставляли ему сильные страдания.

— Что с тормозами? — спросил он.

— Это вторая плохая новость, — с готовностью откликнулся Джон. — Спеклись, отцепить не получается. Всё, что осталось — несколько слабеньких запасных роликов, которые бесполезны, пока не срежем слипшийся комок металла. А в качестве тормозов — ну, к примеру, можно использовать парашюты.

Мужчины переглянулись.

— Ясно, — помедлив, твёрдо сказал папа. — Я пойду, но мне нужен помощник.

— Куда пойдёшь? — спросила мама.

— Освобождать кабину, конечно. Глеб, ты идёшь со мной!