Небесный механик

Глава 3

Приземистый человек, в грязной серой стеганке, ловко дергал за рукояти, управляя судном. Суровые морские ветры заострили черты его лица, обветрили кожу, заставляя щуриться даже тогда, когда ветра не было и в помине. Его руки были в тонких белых шрамах, резко выделяющихся на фоне покрасневшей грубой кожи, а на левой кисти отсутствовал мизинец.

Темные волны ударяли в корму маленького рыболовецкого судна, но оно с неизменным упорством плыло вперед, взбираясь на пенные гребни. На капитанском мостике было грязно: по полу растеклись лужи воды, воздух был пропитан запахом машинного масла и рыбьих внутренностей. Двое пассажиров в теплых кожаных куртках, в прорезиненных брюках, заправленных в высокие сапоги, крепко держались за поручни, пытаясь привыкнуть к качке. Их вид говорил о том, что они намерены совершить длительный переход. Вместительные рюкзаки были связаны друг с другом и поставлены в углу, возле канатов, свернутых в бухты.

— Не знаю, зачем вам это понадобилось… — хрипло сказал капитан, качая головой. — Документы у вас в порядке, но повторюсь, это дурная затея.

— Мы уже все обговорили, — сказал один из пассажиров.

Его глаза были защищены летными очками, а голову закрывал потертый шлем десантника.

— Да, но я все равно не согласен… Вы же видите, как погода разгулялась… Рановато для сентября, но это же северные воды, что с них взять. Близ берега будет только хуже. Я не смогу доставить вас к самому маяку. Высажу в бухте рядом, там скалы прикрывают ее с запада, и море в этом месте будет потише.

— Спасибо.

— Однако вы меня не слушаете — это глупо. Не знаю, что вам так нужно на этом старом маяке, да и знать мне не положено, но я уже не уверен, кому принадлежит море, по которому мы идем — все еще нам или уже людям Конрада. Здесь острова переходят из рук в руки как мелкие монеты. Неделю мы ими владеем, неделю они. Вы что, совсем нее боитесь попасть в плен?

— На остров уже высадились солдаты?

— Нет, не думаю. Остров — это просто голый кусок скалы, самое важное на нем — это маяк, но смотритель маяка сообщил бы нам, если бы его попытались захватить. Только ведь не так-то просто. Маяк они взрывать не станут, в этих непростых водах он представляет собой большую ценность, а чтобы проникнуть в него нужно что-то посложнее, чем лом. Нет, они пока только летают и бомбят все вокруг. Повторюсь, Бедфорд гол как колено дьявола, там нет ничего: ни деревень, ни порта, ни складов — только башня торчит на скале. Скверная работенка быть смотрителем этого маяка. Во время зимних штормов волны доходят почти до самой башни, но Горацию все нипочем.

— А как вы держите с ним связь? — спросил Эмиль.

— Посредством световых сигналов, — хмыкнул капитан. — Не по радио же нам болтать. Все эти новомодные штучки пасуют, когда в дело вступает природа. Если у вас есть передвижная рация, можете ее оставить у меня — меньше тащить груза придется. На этом острове никакие передачи нельзя поймать, идут одни помехи. Говорят, что это настоящая аномалия.

— У нас нет рации.

— Вам же лучше. Сейчас рассветет, увидите кое-что интересное.

— О чем речь? — Маргарет инстинктивно посмотрела в иллюминатор, но там все было темно-серое, непонятно где вода, а где небо.

— Прямо по курсу будет огромная туча. Она такая темно-синяя, почти черная, такие бывают в июле перед грозой. Висит уже неделю, не двигаясь. Другие облака, как положено, несутся по небу за ветром, а она застыла как приклеенная.

— А я вижу ее, — сказал Эмиль наклонясь вперед и всматриваясь в свинцовый горизонт.

Светало стремительно. Вот перед ними показалась едва заметная полоска черного берега — остров Бедфорд. Одинокая белая башня выглядела неестественно среди нагромождений голых темных скал. Над островом застыла черная масса облаков, изредка освещаемая вспышками изломанных молний.

— Когда вас забрать? — спросил капитан.

— Через два дня. Мы придем на тоже место, где вы нас высадите.

— Как хотите… Я приплыву ранним утром и подожду до обеда. Если не покажитесь, то я отчаливаю. Не опаздывайте, — он перевел рычаг в горизонтальное положение и судно прибавило скорость. — Передадите от меня привет Горацию.

Погода по мере приближения к острову стала хуже. Кроме сильного ветра начал накрапывать мелкий дождь. Капитан осторожно повел судно вперед на малых оборотах. Они бросили якорь в маленькой бухте, где волнение было не таким сильным и можно было спустить на воду шлюпку. Эмиль пожал руку капитану, и передал рюкзаки двум матросам, с раскрасневшимися от ветра лицами. Мужчины положили рюкзаки в ноги и сели на весла. Капитан вдруг вспомнил о своих хороших манерах и хотел помочь Маргарет спуститься, но она без проблем справилась сама, несмотря на то, что веревочную лестницу немилосердно раскачивало из стороны в сторону. Сев на свое место, она взглянула на небрежно одетых мужчин и поежилась от холода.

Матросы гребли быстро — им явно не терпелось вернуться обратно на корабль. Не говоря ни слова, они с удивлением рассматривали странную пару, решившую предпринять путешествие к забытому богом маяку в такое неподходящее время. В небе с жужжанием пронесся самолет. Все инстинктивно пригнулись, но это был только разведчик. Он сделал полукруг и, взяв выше, исчез в облаках. Эмиль не успел разобрать, чьей стороне он принадлежал. Внешние очертания у самолетов обеих сторон были одинаковы, различалась только маркировка на крыльях.

Последние десять метров они боролись с прибоем. Шлюпку то и дело уносило назад потоком, но матросы не сдавались, налегая на весла.

— Идите прямо, придерживаясь тех камней. Там будет что-то вроде тропы, потом она пойдет вверх и повернет направо к высокой скале, — объяснил хмурый парень, придерживая шлюпку. — За скалой увидите маяк. Дальше не заблудитесь.

Бредя по колено в холодной воде, они вышли на неприветливый берег. Остров Бедфорд был пуст, ему нечем было порадовать гостей. Здесь не гнездились птицы, на скользких темных камнях не росли деревья или трава. Только волны с шипением набегали на обкатанную гальку, чтобы тут же отступить обратно. Этот клочок суши представлял для человечества интерес только потому, что здесь стоял маяк, предупреждающий суда об опасности.

Эмиль помог жене закинуть рюкзак на плечи. Им предстояло пройти не меньше десяти километров, прежде чем они смогут укрыться от пронизывающего ветра в башне, благополучно пережившей самые страшные шторма.

— Не могу избавиться от ощущения, что за нами все время украдкой наблюдают, — заметила Маргарет. — Неприятное чувство.

— Это на тебя так влияет эта… — Эмиль посмотрел наверх, — погодная аномалия. Отсюда она выглядит еще боле странной.

Темно-синяя масса облаков, неподвижно зависшая над ними, вызывала чувство тревоги и в тоже время завораживала.

— Если мы ошиблись и клюнули на приманку, оставленную сумасшедшим, нам придется двое суток торчать здесь отрезанными от цивилизации.

— У нас достаточно провизии, так что от голода не умрем.

— Да, но для дела подобное промедление губительно.

— Все равно нет других версий кроме этой.

— К тому же, мы рядом с позициями противника. Когда у нас появятся гости, предупреждаю, я начну отстреливаться, — мрачно заметила Маргарет.

Она хорошо обращалась с оружием и метко стреляла, так что это была не пустая угроза.

— Почему ты так уверенна, что они обязательно появятся? Ты же слышала капитана — здесь нет солдат.

— А как же самолет? Что делал здесь разведчик?

— Подожди еще, вдруг он был наш.

— Это меня должно успокоить? А как он узнает, что мы граждане содружества, а не шпионы Небруса? Получить бомбу под ноги от своего же пилота вдвойне обидно.

— Давай сменим тему, — мягко предложил Эмиль. — Ты замерзла, не выспалась, поэтому злишься. Я рад, что поэт не закончил свое произведение упоминанием северного полюса. Здесь очень холодно, — он топнул ногой, пытаясь согреться. — Пойдем.

Дождь припустил сильнее, температура опустилась до нуля, стало подмораживать. Ботинки скользили по каменистой почве, рассеченной неглубокими расщелинами. Приходилось быть в постоянном напряжении, осторожно делать каждый следующий шаг.

Поддерживая друг друга, они медленно брели по склону, останавливаясь только для того, чтобы протереть запотевшие очки.

За скалой открывался вид на белую башню. Обнаружив, что маяк расположен ближе, чем она предполагала, Маргарет облегченно вздохнула. В глубине души она надеялась, что цепочка из ребусов не затянется, не уведет их дальше на острова или материк и им не придется плыть неизвестно куда только для того, чтобы получить новые указания. Хотя Эмиль не высказывался открыто по этому поводу, она была уверенна, что он думает точно так же.

Мужчина занял удобную позицию, укрывшись от ветра за большим камнем, и расчехлил бинокль.

— Все в порядке. До самого горизонта никого, — сообщил он.

— А как маяк?

— Не похоже, чтобы он подвергался нападению. И я не вижу в небе больше самолетов.

— На открытой местности я чувствую себя мишенью. Как ты думаешь, у смотрителя есть ружье?

— Наверняка, но надеюсь, он не станет стрелять в одиноких путников.

— Я бы стала — по ногам. На всякий случай.

Бедфорский маяк был построен на выступе. Длинный тонкий перешеек, отделяющий его от основной части острова, часто захлестывало волнами. Перил не было, поэтому пришлось крепко держаться за руки, чтобы ненароком не поскользнуться на камнях и не сорваться в холодное темное море. Само основание маяка было построено из грубо обтесанных камней серого цвета. Когда-то его тоже белили, следы от побелки еще сохранились в стыках. Массивная чугунная дверь с круглой завинчивающейся ручкой в центре внушала уважение. Эмиль преодолел последние особо скользкие метры перешейка и с облегчением схватился за железные скобы, которыми она была усилена. Он почувствовал равномерную дрожь, идущую сквозь металл, не имеющую ничего общего с прибоем.

— Закрыто! — Маргарет из-за всех сил дернула за ручку. — Посмотри в коробке справа. Открой ее, там должен быть гудок.

Эмиль послушно стукнул кулаком по ржавой квадратной коробке, приваренной рядом с дверью. От удара она распахнулась, открывая болтающееся медное кольцо на цепочке. Дернув за нее, они услышали спустя секунду низкий гул, зародившейся где-то внутри башни. Гудок работал исправно. Эмиль немного подождал, и потянул за кольцо снова.

В двери появилось маленькое круглое отверстие не больше монеты. Старческий голос недружелюбно спросил:

— Что надо?

— Добрый день. Вы Гораций?

— Может быть.

— Нам нужно поговорить с вами. Впустите, пожалуйста.

— Отойдите на несколько шагов, чтобы я рассмотрел вас, — приказал голос.

Когда они послушно выполнили его требование и снова приблизились, голос что-то неразборчиво ворчал.

— Откройте дверь, — попросила Маргарет.

— Кто вы? Я никого не жду. Вы похожи на солдат.

— Мы не солдаты, — ответил Эмиль, начиная терять терпение. — Мы можем предъявить документы, если вам так будет угодно. Но сделаем это уже внутри.

— Мда… — из переговорного устройства донесся сухой кашель. — А если я вас спрошу, кто ваш любимый поэт, что вы мне на это скажите?

— Ричард Шайман.

Наступило неловкое молчание. Через минуту раздался неприятный скрежет, ручка на двери принялась вращаться. Потом послышался стук, дверь медленно открылась. Она была толщиной не меньше пятнадцати сантиметров и очень тяжелой, судя по усиленным петлям, утопленным в стену. Маяк был защищен не хуже золотого запаса в Главном городском банке.

В проеме показалась темная невысокая фигура. Она махнула им рукой, призывая войти. Маргарет поспешно шагнула в пропахшую керосином комнату. Эмиль последовал за ней, изучающе рассматривая внутреннюю сторону двери, на которой кроме трех внутренних замков красовался внушительных размеров железный засов в два пальца толщиной.

Дверь закрылась, стало темно. Лампа в руках смотрителя чадила и давала мало света. Маргарет осмотрелась — вокруг нее были какие-то ящики, в беспорядке сваленные вокруг. Здесь было шумно, двигатель, спрятанный в каменном мешке, беспрестанно вибрировал.

— Я - Гораций. Идите за мной.

Старик, небрежно неся лампу, направился к винтовой лестнице. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Несомненно, в молодости смотритель обладал значительной физической силой, о чем свидетельствовали его широкие плечи. Подниматься по узкой крутой лестнице с рюкзаками было непросто, но они едва успевали за стариком, который преодолевал ступеньки с легкостью восемнадцатилетнего юноши.

Вряд ли комната, в которую их привел Гораций, первоначально предназначалась для жизни — она была слишком мала. Места хватило только для кушетки, накрытой пледом, и столика, на котором стоял чайник. На стене, обитой деревянными панелями, висело множество фотографий в простеньких медных рамках.

— Садитесь прямо на кровать. Чаю хотите? — любезно предложил старик, разглядывая гостей пронзительными голубыми глазами.

— Да, не откажусь, — ответил Эмиль. — Маргарет?

Она кивнула, с облегчением снимая тяжелый пропитавшийся влагой шлем. Гораций одобрительно улыбнулся.

— Не ожидал увидеть здесь женщину. Женщина сидит на моей кровати, — он беззлобно хохотнул. — Я не видел женщин лет двадцать, наверное. Думал, что они вовсе исчезли с лица земли. — Старик шутливо подмигнул, доставая из ящика под столом чашки.

— Вам неприятно мое присутствие?

— Наоборот, на вас приятно смотреть, — честно ответил старик. — Новые лица видишь нечасто. Быть смотрителем маяка — значит любить уединение, но всему же бывает предел. Я уже начал разговаривать с вещами, и чувствую, что они скоро начнут мне отвечать. Там, на большой земле говорят: «Гораций, ты слишком стар для этой работы, вернись на берег, живи в почете, ты заслужил теплое место, свою тихую гавань, после всех этих бурь». Да вот что я вам скажу — стоит мне вернуться, как жизнь моя сразу закончиться. Я сроднился с этим маяком, мы ведь уже полвека вместе. Я слышу, как он скрипит, раскачивается, дышит…

Чайник тихонько запел, вынудив Горация прерваться. Старик щелкнул переключателем на плитке и убрал его на деревянный поднос.

— У вас интересная плита, — заметил Эмиль. — Работает от электричества?

— Да, у меня стоит генератор в подвале. А здесь, — он постучал по панелям, — под обшивкой проходят трубы отопления. Мне тепло круглый год, можно чаю выпить или побриться. Удобная штука — этот генератор. — Гораций провел рукой по гладковыбритому подбородку. — Да и для самих ламп мощности предостаточно. Двигатель работает без остановки.

— Наверное, он сжигает уйму топлива?

— Раньше с этим была проблема, но двенадцать лет назад в светильник вставили новые зеркала, и угля стало уходить намного меньше. Если уголь закончится, в подвале есть триста литров керосина. Еще не бывало такого, чтобы этот островок ночью был темным, — сказал Гораций с гордостью.

— Ваш генератор работает сразу и на угле и на керосине? — удивился Эмиль.

— Ну да, какая-то специальная модель. Я помню, пять или семь лет назад приезжали ко мне инженеры, изучали берег. Думали мой старый генератор забрать, а приливной поставить, но потом решили, что не стоит это того — слишком дорого.

— Их можно понять.

— Вы не подумайте, что я жалуюсь. Я не хочу, чтобы здесь что-то менялось. Не при моей жизни во всяком случае.

— Не хотите узнать наши имена?

— А зачем? — хитро улыбнулся смотритель. — Вы же можете обмануть глупого старика. Что значат какие-то бумажки для человека, который едва умеет читать.

— Неправда! — вырвалось у Маргарет. — А это что такое? — Она показала на толстый том в зеленом тканевом переплете, лежащий у изголовья.

Гораций молча взял его и раскрыл на середине. Внутренности книги были аккуратно вырезаны, а сама она служила хранилищем рыболовецких крючков.

— Слово меня не накормит, а вот рыбалка — наверняка, — сказал старик. — Летом в предрассветный час здесь хорошая рыбалка. Пейте чай, я вроде бы еще помню, как принимать гостей.

Посмотрев на скудный ассортимент, предложенный хозяином, Эмиль достал из рюкзака пакет с провизией и вручил его Горацию. Тот неуверенно заглянул внутрь.

— О, неужели изюм! Вот так подарок! — старик вынул бумажный пакетик, поспешно раскрыл его и вдохнул аромат. — Мне его давно не привозили. Большое спасибо, кем бы вы ни были. Уверен, люди, угощающие своего собрата подобным лакомством, просто не могут замышлять дурного.

Выпив горячего напитка, согревшись, Маргарет решила, что пора переходить к делу.

— Вы знаете, зачем мы пришли?

— Да. Вам нужно письмо, которое оставил мой внук. — Гораций потянулся и достал с полки над кроватью запечатанный конверт из плотной желтой бумаги. — Он сказал, что за ним придут люди, и я должен буду отдать письмо, только если они правильно ответят на вопрос.

Смотритель закатал рукав и продемонстрировал два слова написанные чернилами на коже.

— Я их ежедневно заново обводил, чтобы не забыть.

— Вы же не умеете читать.

— Ну, два слова-то я как-нибудь осилю… И я иногда люблю пофантазировать, а вы не должны верить всему, что вам говорят. — Старик покачал головой. — Рейми предупредил меня, что за письмом могут явиться солдаты, но вы не похожи на солдат.

— Мы работаем на правительство.

— Это хорошо, — кивнул смотритель. — Думаю, что Рейми хотел связаться с кем-то вроде вас.

— Вы знаете, что в нем? — Эмиль осторожно распечатал конверт.

— Не имею ни малейшего понятия. Я — маленький человек. Мое дело следить, чтобы маяк светил, а дела ученых людей — это выше моего понимания. Мой Рейми был одним из них. Настоящий ученый, он преподавал в университете, — с нескрываемой гордостью за внука добавил Гораций.

Письмо было написано от руки. У автора письма был нервный корявый почерк, писал он быстро и неаккуратно, размазывая по краям листа чернильные кляксы. Маргарет придвинулась к мужу, чтобы не упустить ни слова.

«Друзья! Если Вы читаете эти строки, значит, Вы разгадали мою маленькую загадку. Признаюсь, она была составлена в большой спешке. Я не мастер загадывать загадки, но так как мой дед, сколько я себе помнил, был смотрителем Бедфордского маяка, то я не мог не отметить связь между маяком и стихотворением Шаймана. Зашифровав строчки в виде метеорологических символов, оставив записку в вагоне, я послал гонцов на радио и газеты, надеясь, что Вы услышите мой призыв.

Сейчас Вы задаетесь вопросом, как я связан с крушением поезда и пропавшей деталью? Это легко объяснить. Прежде всего, представлюсь. Мое имя Реймус Локк, я биолог, вхожу в научную группу, работающую над проектом «Небосвод». Должен признать, что во главе проекта стоит настоящее чудовище, которое называет себя Механиком. Я не могу не отметить его выдающийся гений, но когда интеллект не ограничен рамками морали, случается непоправимое.

Этот человек обещал, что никто не пострадает, что поезд просто затормозит и мы заберем груз, а вместо этого… Но вы и так знаете, что случилось. Я видел умирающих людей, лежащих под грудами искореженного железа — и все это натворили мы сами. Он запретил помогать раненым, чтобы не тратить зря время. Увы, я был вынужден подчиниться…

Механик сошел с ума, а его сумасшествие только подстегивает генерал Беран — еще один ненормальный. Они готовят оружие, чтобы завоевать материк, но оно погубит всех нас. Не будет ни материка, ни островов. Мы погибнем, если ничего не предпринять. Если Вы читаете это письмо, то ни в коем случае не показываете его генералу Берану и его окружению. Оно исчезнет, а вместе с ним исчезнете и вы. А что будет со мной… об этом не хочется говорить. Не знаю, кому из правительства сейчас можно доверять. Вам виднее.

Я надеюсь, что Вы, друзья мои, обладаете достаточной властью и сможете остановить нас пока не поздно. Обратитесь к общественности, пусть об этом услышит народ, пусть об этом узнают люди, и не только у нас, но и на материке.

Остановите войну! Вы можете посчитать меня предателем, но я люблю эту планету независимо от того, чье правительство контролирует ее большую часть.

Вы видели, какие тучи висят над Бедфордом? Это побочные явления тестовых испытаний. И это только начало конца. По моим прогнозам, если проект станет работать на полную мощность, реакция затронет земное ядро. Кора треснет, как яичная скорлупа, произойдет взрыв, силу которого я рассчитать не в состоянии. Хотите посмотреть, как планета расколется на две половинки? Не получиться. К этому времени Вы, друзья, как девяносто девять процентов всех живых организмов, будете уже мертвы.

Как мне еще убедить Вас, что проект «Небосвод» надо свернуть? Я не больной человек, не параноик, я сам ученый, и если Вы не верите мне, то почему должны верить правительству, которое заявляет, что все под контролем?

Боюсь, что Вам придется физически устранить фанатичного генерала — мышцы проекта, и Механика — его мозг. Я бы сам пошел на это, но мои возможности ограничены вот этим жалким листком бумаги, что Вы видите перед собой.

Мне кажется, Механик в курсе моих настроений. Меня уже частично отстранили от участия в исследованиях под глупым предлогом. Может быть, за мной уже идет охрана, чтобы вывести из здания и расстрелять на заднем дворе… Не хочется сгущать краски, но работать как раньше я теперь не могу. Саботаж? Хорошая идея…

Никому не доверяйте, вокруг полно крыс, готовых предать за малейшее инакомыслие. Молчите, уничтожьте письмо или спрячьте его в особое тайное место. Лучше спрятать, у Вас должно быть доказательство, словам сейчас веры нет.

На этом я должен завершить свое послание к Вам, друзья мои. Я не знаю о Вас ничего, во мне только жива надежда, что Вы не настолько разочаровались в нашем мире, чтобы не желать увидеть новый рассвет. С уважением и признательностью Ваш запутавшийся в сетях интриг доктор биологических наук, профессор Реймус Локк.

P. S. Не обижайте старика Горация, он хороший человек. Пусть он никогда не узнает, что его внук был причастен к этому губительному проекту».

Эмиль повторно пробежал письмо глазами, чтобы окончательно запомнить его и передал лист Маргарет. Гораций с интересом наблюдал за выражением его лица.

— Ну что, — спросил старик. — Там хоть стоящие вещи?

— Да… — протянул Эмиль. — Весьма. Интересная точка зрения. Что скажешь? — он повернулся к жене.

— Голова идет кругом, надо подумать, — Маргарет закусила губу. — Конечно, это нельзя оставить без внимания. Нам срочно нужно обратно в столицу. У вас есть лодка? — спросила она с надеждой.

— Да, для особых случаев. И хоть она старая, но мотор у нее в полном порядке. Только вот я вам ее не дам, — поспешно сказал Гораций. — Это моя единственная связь с внешним миром.

— Это и есть особый случай, вашему внуку грозит опасность, да и вам лучше поехать с нами.

— Во что ввязался этот паршивец? — проворчал старик обеспокоено.

— Долгая история. Скажите, как вы получили письмо? Он принес его лично?

— Нет, и письмо и записку к нему я обнаружил вместе с продуктами, которые мне раз в две недели доставляет Тревор. Они лежали в корзине с хлебом. Рейми знает, что я открываю его в первую очередь, пока он еще свежий.

— Можете показать записку?

— Да, — Гораций поспешно принялся рыться в карманах.

Поиски увенчались успехом: он извлек из нагрудного кармана широкую полоску бумаги, испачканную машинным маслом. На ней крупными печатными буквами было написано следующее: «Здравствуй, дед! Выполни мою просьбу — вместе с этой запиской ты найдешь желтый конверт. Вскоре за ним к тебе придут люди, это могут быть как солдаты, так и штатские. Отдай им конверт при условии, что они скажут кто их любимый поэт. Запиши правильный ответ — Ричард Шайман. Тот самый, кто написал про твой маяк, ты должен помнить. Будь осторожен, не впуская посторонних. Рейми».

— Как думаешь, Эмиль, наверху уже связали бесконечные послания по радио с маяком? — максимально нейтральным тоном спросила Маргарет.

— Наверняка, — мужчина помрачнел. — Аналитический отдел у нас работает хорошо.

— Тогда не исключено, что когда мы договаривались с капитаном, на нас обратили внимание. Но ведь для них картина неполная, у них нет записки, и они не могли связать груз с сообщениями Реймуса Локка. Гораций, на этих снимках ваша семья? Здесь есть Реймус?

— Да, вот он. — Смотритель снял со стены одну из фотографий.

Снимок был достаточно четкий. На них с усмешкой смотрел гладковыбритый мужчина в костюме наездника. Конь, позади него, опустил голову на плечо хозяина.

— Как давно была сделана фотография? Сколько ему сейчас лет?

— Около сорока. То есть, тридцать восемь, кажется. Фото было сделано на тридцатилетие Рейми.

— Спасибо. А теперь собирайтесь. Вы должны поехать с нами.

— Проклятье! Я не знаю, что происходит, и я не могу оставить маяк. — Он посмотрел на Эмиля, ища у него поддержки. — Вы же мужчина, вы понимаете, что для меня значит дело всей жизни. Я вообще вас впервые вижу!

— Это для вашей же пользы.

— Нет! — Гораций отрицательно покачал головой.

— Если вы не хотите ехать, то должны дать свою лодку, чтобы мы могли вернуться. Обещаю, что мы сразу к вам кого-нибудь пошлем. Это срочно, речь идет о многих человеческих жизнях.

— Не давите на меня! — Старик в нерешительности жевал губами. — Надо подумать, такое в моем возрасте… — он не договорил, сосредоточено потирая подбородок, заросший щетиной.

— Это еще не все, вы должны забыть о существовании письма и записки, — твердо сказал Эмиль. — Если вас будут спрашивать, то говорите, что пришли какие-то люди, хотели посмотреть маяк, вы им его показали, напоили чаем и отправили на лодке восвояси. Ясно?

— Забыть о письме и записке, — повторил Гораций. — Это я могу.

— Мы оставим вам все продукты, в качестве компенсации за неудобства. Они нам все равно больше не понадобятся.

Маргарет принялась доставать бумажные пакеты и выкладывать их прямо на кушетку.

— Ладно, я дам вам лодку. Управитесь с ней?

— Конечно, — кивнул Эмиль.

— Хорошо, подождите меня здесь. Я ее подготовлю. Только ничего не трогайте! — Гораций нахмурился. — Страсть как не люблю, когда роются в моих вещах.

Старик ушел. Эмиль незаметно проследил за ним и дал знак Маргарет, что она может говорить открыто.

— Мы разворошили осиное гнездо.

— Еще нет, но вскоре нам придется это сделать.

Аккуратно сложив послание профессора, Маргарет спрятала его в потайное отделение брюк.

— Как приедем, обязательно снимем копию.

— Конечно. Что ты думаешь по поводу доводов ученого? Стоит с ним согласиться или нет? Он показался мне немного не в себе.

— Немного? Ты слишком мягок. Судя по тону письма, у него большие проблемы с психикой. Единственное, что профессора оправдывает, это непростые обстоятельства, в которые он попал.

— Если мы примем его сторону, то станем участниками двойной игры, а это ничем не лучше предательства. Но если он прав, и проект столь опасен, то дело принимает совсем другой оборот…

— Мартин хотел, чтобы мы сами разобрались с этим. Давай так и сделаем.

— Так ты за то, чтобы промолчать? — Эмиль испытывающе посмотрел на жену.

— Только до определенного момента, пока не узнаем больше. Ведь это Механик наша первоочередная задача. Само по себе письмо — больной бред какого-то ученого… Если нас спросят, почему мы приехали сюда, то скажем, что услышали по радио объявление, сопоставили факты и решили проверить, но ничего подозрительного не обнаружили.

— А если узнают про наш приезд к месту крушения?

— Скажем так, — Маргарет задумалась, — это предложил мне ты, а тебе посоветовал Мартин. Попросил проверить, сказал, что у него есть какие-то подозрения, но в детали не вдавался. Приехав, мы ничего подозрительного не обнаружили, зато услышали объявление… Дальше все по факту.

— Умно. Мартин не опровергнуть, не подтвердить уже ничего не может. Получается, что после того как Реймус написал нам письмо, его похитили вместе со всей научной группой. И он и все разработки теперь находятся в руках неизвестных. Что-то мне не верится, что это дело рук правительства Конрада. Ведь как бывает: мы шпионим за ними, они за нами — тайное противостояние идет уже не первый год, явное же вылилось в относительно недавнее объявление войны… Но мы всегда знали о важных шагах друг друга. О точной дате начала войны были предупреждены за месяц, о планируемых перестановках в кабинете министров за два, а сейчас неизвестно ничего. Так не бывает! Я считаю, что здесь действует третья сила.

— Кто же? Организованная преступность, пацифисты? — Маргарет не пыталась скрыть своей иронии.

— Это кажется совсем безумным предположением, да?

— Что изменится от наших гаданий? Нужны доказательства причастности.

— Значит, пришла пора навестить моего старого знакомого.

— Кого ты имеешь в виду?

Эмиль за годы работы обзавелся столькими знакомствами, что речь могла идти о ком угодно.

— О профессоре Тальботе. Он поддерживает связь с учеными, которые хоть что-то из себя представляют. Кроме того, мнение квалифицированного физика по поводу всех тех ужасов, описанных в письме, будет нелишним.

— Хорошо, нанесем ему визит. — Согласилась Маргарет. — Что-то старика долго нет… — Она обеспокоено выглянула из комнаты. — Давай собираться.

Гораций не было внизу, зато в полутьме они отыскали малоприметную дверь, за которой скрывался узкий коридор, приведший их к каменной пристройке. Это было убежище маленького ржавого катера, стоявшего на полозьях, концы которых спускались прямо в море. Смотритель с чертыханьем пытался безуспешно сдвинуть катер с места.

— Догадались, наконец! — ворчливо пропыхтел он. — Можете и помочь, ради вас же стараюсь. Видите, прикипел малость!

— Когда вы им в последний раз пользовались? — Эмиль с готовностью занял позицию по другую сторону от катера.

— Не важно… Я знаю, что он в полном порядке. — Гораций похлопал ладонью по обшивке. — Сейчас на море неспокойно, но он выдержит любое волнение.

— Да, мне бы очень не хотелось пойти ко дну, — заметила Маргарет, заглянув внутрь катера. — У вас есть спасательные жилеты или плот, если он даст течь?

— Есть буйки — четыре штуки. Можете взять парочку, если боитесь. Обещайте вернуть мне «господина Немана» обратно как можно скорее. Пусть его на буксир возьмет старый пройдоха Тревор.

Катер, все-таки, поддался и со скрежетом съехал в воду. Несмотря на свой жалкий вид, он вполне нормально покачивался на волнах и не думал тонуть. Смотритель на всякий случай осмотрел дно, но течь не обнаружил. Обрадовано погладив катер по борту, Гораций принялся вместе с Эмилем загружать в него топливо. Через полчаса все было готово к отплытию.

— Все-таки вы странные люди… — заметил старик, качая головой. — Но раз у вас дела с моим внуком, значит, так тому и быть. Если у него неприятности, помогите Рейми. Я же вам помог с «господином Неманом», — он кивнул в сторону катера. — Куда плыть знаете? Не заблудитесь?

— Да, все в порядке. Спасибо вам большое, — Эмиль с неподдельной благодарностью пожал смотрителю руку.

Бросив вещи на сидение, чтобы не мешались, он снял перчатки и закатал рукава. Запустить двигатель после столь долгого простоя было не так-то просто, предстояло много возни. Маргарет занялась проверкой приборов. Некоторые из них проржавели, лишившись стеклышек, но в целом Гораций оказался прав — катер был в полном порядке. Как только давление пара достигло желтой отметки, Эмиль запустил винт и «господин Неман», покачиваясь на волнах, с пыхтением двинулся вперед, постепенно набирая скорость. Пятнадцать узлов были пределом мечтаний для этой посудины, но это было некритично, так как они все равно успевали к вечеру вернуться в порт. Остров Бедфорд, подаривший им решение одной загадки и положивший начало новой, остался за спиной.

Погода значительно улучшилась, ветер практически стих. Предоставив мужу целиком посвятить себя увлекательному мужскому занятию, такому как своевременная подача топлива и наблюдение за паром, Маргарет устроилась на палубе с биноклем, чтобы наблюдать за небом. Дважды она замечала черные точки — самолеты, летевшие в направлении маяка. Хотелось надеяться, что это была их разведка, а не Небруса.

Маргарет нередко размышляла над тем, как бы сложилась ее жизнь, если бы она родилась не на территории Островного содружества. Какое место бы ей определила бездушная машина государственного аппарата? Ходили слухи, что при профессиональном ориентировании все же учитывались личностные качества. Флегматичным людям старались поручать спокойную монотонную работу — их ставили на конвейер, записывали в бухгалтера, в ученые — в зависимости от интеллектуального уровня. Энергичные, физически сильные граждане получали возможность реализоваться в спорте, армии, отрядах полиции. Таким образом, государство следило за тем, чтобы каждый гражданин приносил максимальную пользу обществу. Конечно, многое зависело от удачи и связей, но Маргарет сомневалась, что в Небрусе ей выпало бы стать актрисой или агентом разведки. И конечно, в этом случае она никогда бы не встретила Эмиля…

Маргарет с нежностью посмотрела на мужа, который с сосредоточенным видом склонился над приборами, следя за датчиками давления. Сомневаясь в показаниях, Эмиль постучал по стрелке пальцем. Его движения были настолько естественны, что казалось, будто он всю жизнь провел в качестве помощника капитана на этом катере. Вытерев грязным платком потный лоб, он обернулся.

— Ты что-то заметила?

— Только два самолета, но они далеко и вряд ли нас видели.

— Хорошо.

Маргарет без особого интереса следила за горизонтом в бинокль, но так как ничего особенного не происходило — вокруг было только холодное темное море, она достала письмо Реймуса, чтобы тщательно его изучить. На этот раз ее интересовало не то, о чем было это письмо, а то, как оно было написано. Отдел «Д» позаботился о преподавании начальных познаний в графологии, чтобы агенты в любой момент могли составить психологический портрет человека по его почерку. Для тщательного анализа текста было недостаточно, но некоторые особенности Маргарет удалось узнать.

Человек писал в спешке, оставляя на бумаге кляксы и многократно перечеркивая слова. Однако общий стиль письма заставлял предположить, что автор не являлся сторонником поспешных решений, склонен отстаивать свои убеждения. Маргарет обратила внимание на подпись ученого подчеркнутую дважды и усмехнулась — самомнения у него было предостаточно. Впрочем, вряд ли это было лишено оснований: раз Реймус Локк попал в группу ведущих разработчиков, таланта и ума ему было не занимать. Общая грамотность, широкий словарный запас, особое написание заглавных букв выдавали в нем человека эрудированного, склонного к выдумкам.

Неожиданно раздались раскаты грома, заставив Маргарет оторваться от работы. Она поднесла к глазам бинокль. Темная туча, как две капли воды, похожая на ту, что зависла над Бедфордом, приближалась к ним, стремительно увеличиваясь в размерах. Разбухая, она становилась темнее, практически чернильного цвета.

— Никогда не встречал ничего подобного… — Эмиль не пытался скрыть своего удивления.

— Я тоже. Ты только посмотри туда! — она взволнованно показала вперед, передавая бинокль. — В центре облачности огромная черная воронка!

В глубинах угадывался неизвестный объект сферической формы. Через равные промежутки из него вырывались ослепительные изломанные молнии. Сильно запахло озоном.

— Это не воронка, а… — Эмиль запнулся, не найдя подходящего слова. — Но оно пульсирует. Ты видишь?

— Да. И мне это не нравится, раз мы плывем ему навстречу.

— Пока оно до нас не достает. Я беспокоюсь, как бы не начался шторм. Этот катер его не выдержит.

— Может быть, еще не поздно обойти его? Или вернуться обратно к маяку.

— Нет, — Эмиль покачал головой, — облако догонит нас в течение получаса.

— Предлагаю связать спасательные буйки, а концы веревок привязать к поясу, на всякий случай. Если катер разобьет волнами или он перевернется, у нас будет шанс выжить, — бодро сказала она. — Вода, конечно, холодная, но ничего… и не из таких переделок выбирались, — Маргарет старалась приободрить мужа, хотя в виду надвигающейся опасности ей самой было страшно на этой маленькой посудине посреди безбрежного моря.

— Я это сделаю. — Мужчина сурово глянул в сторону тучи, бросая ей вызов. Та незамедлительно ответила утробным ворчанием.

К счастью, их опасения не подтвердились. Да, погода испортилась, но ни шквального ветра, ни ливня не было. Когда небо над ними полностью скрылось за непроглядной пеленой, они все еще продолжали плыть вперед, не сбавляя скорости.

Море было неестественно спокойным. Маргарет кожей чувствовала напряжение, разлитое в воздухе. Похожее ощущение ей довелось испытать в двенадцать лет во время солнечного затмения. Как только луна закрыла солнечный диск, все живое замолкло в предчувствии катастрофы. Не было слышно ни стрекота насекомых, ни пения птиц. Тогда на небе появились звезды, скрашивающие общее гнетущее впечатление. Теперь же они вплывали в кромешную темноту, озаряемую редкими вспышками молний. Замеченная ими черная сфера была надежно скрыта облаками.

Эмиль включил фонарь, повесив его на нос, но толку от него было мало. Почувствовав неладное, он сверился с компасом. Стоило отпустить стрелку, как она принималась свободно крутиться вокруг своей оси.

— Как странно… Проверь свой.

— Мой компас тоже не работает.

— Еще пятнадцать минут назад с ним все было в порядке.

— Мы плывем в темноте, лишенные ориентиров. Вдруг течение носит катер кругами?

— Это долго не может продолжаться. Мы скоро вырвемся из неблагоприятной зоны, — Эмиль с хмурым видом спрятал компас. — По моим подсчетам до берега осталось всего два-три часа.

— Ты думал, что эта аномалия может быть из тех, о которых упоминал Реймус?

— Это первое, что пришло мне в голову.

— Значит, после похищения Механик продолжает свои эксперименты. Ты представляешь, что случится, если подобные тучи покроют всю поверхность планеты?

— Невозможно, это противоречит всем законам природы.

— Звучит неубедительно… Вдруг все же облака останутся?

— Навсегда?

— Туча, зависшая над Бедфордом, и не думает рассеиваться, — заметила Маргарет. — Такими темпами у нас скоро наступит вечная ночь.

Эмиль в молчании потер переносицу, пытаясь снять усталость.

— Если ты права, то первыми погибнут растения, лишившись солнечного света, — тихо сказал он, — а за ними и все животные. Мы замерзнем, умрем от голода, поубиваем друг друга за ведро угля и кусочек хлеба. Что же делать? Где искать этого проклятого ученого?

— Никто не исчезает бесследно, просто мы еще и не искали толком. Нам было необходимо разобраться с запиской и теперь у нас есть письмо Реймуса. Ситуация непростая, но мы знаем больше, чем раньше.

— Ты говоришь это только для того, чтобы приободрить меня. Но разве у тебя спокойно на сердце? Эта черная пелена высасывает из нас жизнь. Кажется, что остались не дни или даже часы, а минуты до начала катастрофы.

Голоса Эмиля звучал глухо. В желтоватом свете фонаря он казался глубоким стариком, на которого вдруг обрушились все заботы мира. Маргарет подошла и в полном молчании обняла мужа. Некоторое время они стояли неподвижно, восстанавливая силы и собираясь с мыслями. Вдвоем было не так страшно плыть в неизвестность.

Темнота понемногу рассеивалась. На горизонте обозначилась светлая полоса. Звук приближающегося самолета вернул их в реальность. Маленький, темно-зеленный биплан с красными полосами, заметил катер и в знак приветствия качнул крыльями. Это был самолет-разведчик береговой охраны. Он патрулировал береговую линию, не залетая далеко в море. Эмиль воспрянул духом.

— Маргарет, мы почти доплыли. Осталось совсем чуть-чуть.

Долгожданный берег приближался с каждой минутой. В воздухе теперь было два десятка самолетов, они кружились поблизости от тучи, окрашенной закатным солнцем в багровые тона, но не осмеливались залетать внутрь. Среди них были не только разведчики, но и несколько штурмовиков, поднятых по тревоге с ближайшей базы. Они нарезали круги, облетая с разных сторон аномалию, едва не задевая верхушки суден, стремящихся до наступления ночи зайти в порт.

Причал был забит людьми. Они с такой силой напирали на деревянные заграждения, что те угрожающе трещали, но это никого не останавливало. Разглядывая в подзорные трубы и бинокли кусочек почерневшего неба, зеваки оживленно делились друг с другом свежими слухами и предположениями. Просочилась неподтвержденная информация, будто власти всерьез решили, что эта маскировка для дирижаблей Небруса. Но любому, кто сейчас стоял на причале, было понятно, что облачность целиком природное явление. Уникальное, пугающее, но человек с его жалкими игрушками к созданию подобного чуда не имеет отношения.