Небрежный купидон

13

В офисе Дункана Харриса Монроу Мейсон, представив всех друг другу, сказал:

– Сельма Ансон была замужем за Вильямом Харпером Ансоном, который умер в прошлом году, оставив ей страховой полис. Кое-какие люди принялись высказывать злобные предположения и необоснованные обвинения в ее адрес, а страховая компания «The Double Indemnity Accident and Life» предприняла расследование. Был получен ордер на эксгумацию тела. Как я полагаю, имеются доказательства причины смерти мистера Ансона от мышьякового отравления. Во всяком случае, именно это намерена заявить полиция, ну, и несомненно, заявит страховая компания. Сам я не сторонник использования полиграфа как орудия доказательства виновности испытуемого. Однако испытываю к нему глубокое уважение, как к орудию установления невиновности подозреваемого. Повторяю, что считаю свою клиентку невиновной, и хочу, чтобы вы это проверили.

Пока Мейсон говорил, фотограф не жалел пленки на снимки.

– Почему вы обратились ко мне? – спросил Монроу.

– Потому что вы член Американской Ассоциации Специалистов по полиграфу. Вы закончили аспирантуру и имеете ученую степень по психологии. У вас десятилетний опыт научных исследований в этой области, среди представителей своей профессии вы пользуетесь большим авторитетом. Согласны ли вы взяться за дело или нет?

Монроу на минуту задумался.

– Широкой огласки не избежать, – произнес он с колебанием.

– Вы правы, – кивнул Мейсон. – Материалы исследования будут опубликованы независимо от того, каков окажется результат.

– И вы желаете подобной публикации?

– Этот журналист будет находиться здесь от начала и до конца тестирования, – ответил Мейсон, – а когда вы придете к определенным выводам и сообщите их, он все запишет.

– У меня должна быть полная свобода действий, – заявил Монроу. Никаких ограничений или подсказок.

– Вам она предоставляется в полной мере, – заверил Мейсон.

– Это все очень необычно, – заметил Монроу.

– А кто вам сказал, что мы должны все делать в обычной манере? спросил Мейсон. – У этой женщины погублена жизнь злобными инсинуациями и публикациями клеветнических намеков. Мы примем меры, чтобы стала известна правда.

– Допустим, тестирование покажет, что она скрывает правду?

– Тогда вы так и скажете, – ответил Мейсон. – Если вы принимаете близко к сердцу интересы своей профессии, то согласитесь со мной, что исследование полиграфом наиболее ценно именно для установления невиновности. В качестве примера можно вспомнить хотя бы нашумевшее в свое время дело Сэма Шеппарда. Кругом ходили слухи, будто члены его семьи не вполне откровенны, что они оказались на месте преступления задолго до приезда полиции и ухитрились стереть отпечатки пальцев, хотя я не представляю себе, зачем им понадобилось это делать – Сэм Шеппард имел полное право оставить отпечатки пальцев в своем доме... Так или иначе, но разговоры не умолкали, и вскоре родственники Сэма Шеппарда опасались встречать не только знакомых, но и совершенно посторонних людей. Тогда они договорились, что обоих братьев доктора Сэма Шеппарда и их жен допросит группа самых опытных, известных и уважаемых научных исследователей страны, работающих с полиграфами. Шансы допрашиваемых обмануть хотя бы одного из четырех экспертов, были ничтожно малы. Ну, а возможность допрашиваемых провести группу таких специалистов вообще исключалась. Исследования показали, что вся четверка действовала честно, что они на самом деле никогда не слышали, чтобы доктор Шеппард хотя бы намекнул на свою виновность. Эти результаты были опубликованы, и члены семьи снова могли держать высоко головы. Как раз этого я и добиваюсь в данном деле. Прошу вас самым тщательным образом допросить Сельму Ансон и сообщить нам, к каким выводам вы пришли. Если она лжет, я хочу, чтобы вы об этом заявили. Если говорит правду, я хочу, чтобы вы так же заявили об этом.

Монроу повернулся к миссис Ансон.

– Вы подтверждаете свое согласие подвергнуться обследованию, миссис Ансон? – спросил он.

– Ну, я... все это явилось для меня полнейшей неожиданностью, но я... Да. Я даю свое согласие.

– Миссис Ансон, – сказал Монроу, – я должен вас предупредить, что используемые мною аппараты исключительно чувствительны. Если вы чего-то не договариваете или пытаетесь утаить, как профессионал я советую вам немедленно покинуть кабинет и не подвергаться никаким проверкам.

– Вы пытаетесь меня запугать? – спросила она.

– Я просто предупреждаю вас.

– _Я_ хочу сказать _в_а_м_ правду, – ответила она. – Приступайте к своим тестам.

– Вас, господа, прошу пока присесть, – сказал Монроу. – Я хочу поговорить с миссис Ансон наедине, а потом, когда выясню достаточно подробностей о деле и установлю взаимопонимание, тогда приступим непосредственно к тестам. Садитесь вон туда, устраивайтесь поудобнее, отдыхайте.

Вновь засверкали вспышки фотографа.

Репортер подошел к телефону, соединился с редакцией и принялся что-то диктовать дежурному стенографисту.

Мейсон, почувствовав на себе взгляд Деллы, незаметно подмигнул ей.

– Ты, действительно, начал контрнаступление, – сказала она.

– Откровенно говоря, одна вещь тревожит меня, – прошептал Мейсон.

– Что именно? – спросила Делла Стрит.

– Если полиция узнает, чем мы занимаемся, – сказал Мейсон, – они арестуют Сельму Ансон прежде, чем газета успеет опубликовать результаты тестирования. К тому же, добьются постановления Суда, в котором газете будет запрещено публиковать данный материал.

– А они имеют право?

– Это вопрос, – произнес Мейсон. – Ведь мы вступили в совершенно новую область, кто может сказать, что подлежит широкой огласке, а что нет? Несомненно, если тесты покажут, что она лжет и действительно причастна к смерти своего мужа, то ей проще отказаться от моих услуг и нанять другого адвоката. Тот сразу же заговорит о невозместимом ущербе, нанесенном его клиентке опубликованием статьи и на этом основании попытается добиться либо изменения места слушания дела, либо смягчения меры наказания, либо еще каких-то льгот для своей подзащитной. Как минимум, он мог бы попытаться убедить судью в необходимости поместить в газете опровержение результатов теста.

– А если она невиновна?

– Какое право имеет Суд запрещать гражданину доказывать свою невиновность любыми доступными средствами? Особенно, когда столько сделано для ее обвинения?

Делла Стрит задумалась.

Мейсон подошел к репортеру, который закончил свой телефонный разговор.

– Хотите выяснить еще какие-нибудь подробности? – спросил Мейсон.

– Бог мой, да, выкладывайте все, – попросил репортер. – Это же должен быть прекрасный материал... Знаете, чем больше я задумываюсь об этой истории, тем сенсационней она мне кажется.

– Моя клиентка в своих действиях не вышла за пределы законных прав, сказал Мейсон.

– А вы сами, служитель закона, вы не...

– Нет, я стараюсь помочь своей клиентке доказать непричастность к совершенному преступлению, – сказал Мейсон. – Вы не находите, что это является моей обязанностью, ведь я адвокат? Никто не имеет права помешать мне делать все для своих подзащитных.

– Но, – сказал репортер, – здесь находятся представители прессы!

– Хотите уйти? – спросил Мейсон.

Репортер осклабился, придвинул поближе к Мейсону свой стул и сказал:

– Дайте мне еще деталей.

Мейсон объективно изложил суть дела, ни словом не упомянув о конфиденциальных фактах, сообщенных ему клиенткой.

– Вы ничего от меня не утаили? – спросил репортер.

– Разумеется, кое-что утаил, – улыбнулся Мейсон. – Я сообщаю вам только достоверные факты, которыми вы сможете спокойно оперировать. Зачем бы я стал делиться своими соображениями и создавать у вас предвзятое мнение?

– Мне бы хотелось раздобыть побольше внутренней информации, – заметил журналист.

– Я и так преподнес вам сенсационный материал на серебряном блюдечке, – сказал Мейсон.

– Что ж, огромное спасибо! – нервно улыбнулся репортер.

Отворилась дверь из кабинета и появился Монроу.

– Господа, – сказал он, – я готов начать исследование. У меня состоялся очень интересный разговор с миссис Ансон. Мне кажется, что я понимаю ее позицию. У меня есть основание предполагать, что она окажется прекрасным объектом для научного обследования. Здесь находится специальный кабинет, точнее лаборатория, оснащенная электрическими приборами. Вы сможете прекрасно все слышать, и наблюдать за происходящим через одностороннее стекло. Я предупредил миссис Ансон про особенности кабинета. Сказал о своем желании, чтобы за ходом опыта наблюдал ее адвокат, и спросил, разрешит ли она присутствовать мисс Стрит и двум другим джентльменам тоже. Миссис Ансон подписала письменное заявление и охотно дала согласие. Если вы сейчас пройдете через эту дверь направо, вы увидите помещение с комфортабельными креслами перед односторонним стеклом. Повторяю, я бы очень хотел, чтобы вы все внимательно следили за ходом исследования. Остается только добавить, что если вы, мистер Мейсон, посчитаете, что могут пострадать интересы вашей клиентки, то сразу же нажмите на стоп-кнопку, которая находится справа в стене у того кресла, где вы будете сидеть. И в то же мгновение опыт будет прекращен.

– Очень хорошо, – сказал Мейсон.

Они прошли в кабинет для наблюдающих, Монроу указал им места и закрыл дверь.

Через одностороннее стекло было прекрасно видно соседнее помещение. Сельма Ансон сидела в спокойной позе, к ее рукам, голове и туловищу были присоединены разноцветные провода полиграфа, который должен быть записывать на ленте данные о ее дыхании, кровяном давлении, частоте пульса и гальваническом сопротивлении кожи во время допроса.

Монроу уселся напротив.

– Вы готовы отвечать, миссис Ансон? Прошу вас, не поворачивайте головы, не шевелитесь, сидите спокойно, расслабьтесь и не волнуйтесь.

– Я готова отвечать на любые вопросы.

Голос Монроу звучал ровно, монотонно, не выделялись никакие слова, да и сам он не делал ничего такого, что могло бы отвлечь внимание объекта его исследований.

– Вас зовут Сельма Ансон? – начал он.

– Да.

– Вы любите слушать радио?

– Да.

– Вы намереваетесь мне лгать, отвечая на вопросы, касающиеся смерти вашего мужа?

– Нет.

– Вы прилетели сюда из Эль-Пасо сегодня утром?

– Да.

– Вы знаете кто повинен в смерти вашего мужа?

– Нет.

– Вы рассказали своему адвокату всю правду?

– Да.

– Вы когда-нибудь давали яд своему мужу?

– Нет.

– Вы ничего не утаивали от своего адвоката?

– Нет.

– Вы давали яд своему мужу?

– Нет.

– Вы часто смотрите телевизор?

– Да.

– Находился ли когда-нибудь в ваших руках яд, который был дан вашему мужу?

– Нет.

– Были ли вы вчера вечером в Эль-Пасо?

– Да.

– Солгали ли вы хотя бы раз, отвечая на вопросы данного теста о смерти вашего мужа?

– Нет.

Монроу тем же монотонным голосом сказал:

– Я дам вам возможность передохнуть в течение нескольких минут, миссис Ансон, затем снова задам аналогичные вопросы. Расслабьтесь, пожалуйста, но постарайтесь не делать лишних движений.

Процедура повторилась трижды. Под конец Монроу спросил:

– Солгали ли вы мне, отвечая на заданные вопросы?

– Нет, – ответила она.

– Сделали ли что-нибудь, чтобы исказить значение тестов?

– Нет.

– Была ли в ваших ответах хотя бы полуправда?

– Нет.

– На этом, – объявил Монроу, – обследование закончено. – Он вышел из-за стола, вытащил из полиграфа длинную ленту, оторвал ее от вращающегося вала, освободил миссис Ансон от проводов и сказал: – Будьте добры, пройдите в соседнее помещение, где находятся ваши спутники, миссис Ансон. Я приду туда через несколько минут.

Мейсон кивнул присутствующим. Они одновременно с миссис Ансон вышли в приемную.

– Как я держалась? – спросила миссис Ансон у Мейсона.

– Внешне хорошо, – ответил Мейсон. – Голос звучал ровно, руки не дрожали, вы не бледнели и не краснели.

– Значит, если результаты будут хорошими, – спросила она, – доктор подтвердит, что я говорила правду?

Мейсон кивнул.

Репортер повернулся к фотографу, явно собираясь ему что-то сказать, но в этот момент отворилась дверь и в офис вошел Монроу, держа в руке сложенную ленту.

Фотограф запечатлел его на пленке.

– Ну? – спросил Мейсон.

– По-моему мнению, – сказал Монроу, – эта женщина говорит правду.

Репортер бросился к дверям, фотограф последовал за ним.

Мейсон пожал руку Монроу, заплатил за тестирование и сказал своей клиентке:

– Поезжайте домой и постарайтесь обо всем забыть, миссис Ансон. Не отвечайте ни на какие вопросы, от кого бы они не исходили. Пойдем, Делла, я думаю, что наступило время для завтрака.