Нечаянная любовь

Глава 25

Тщательно обследовав Рут, Джулия поняла, что роды будут очень трудными. Она определила, что доктор Бичем допустил в измерениях и подсчетах ошибку. Таз у роженицы оказался опасно сужен, проход был шириной всего шесть сантиметров. Ребенок не сможет пройти.

Она корила себя за то, что не занялась заранее этим случаем. Хотя все равно изменить ничего не могла. Ребенок оказался в опасности, как только Рут забеременела.

— Рут, — мягко сказала Джулия, поглаживая молодую женщину по вспотевшему лбу, — твой ребенок вполне здоров. Но не сможет родиться так, как обычно рождаются дети.

Рут откинулась на подушку, губы женщины дрожали, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Он умрет? И я умру?

Джулия считала, что пациентам надо говорить правду.

— Может случиться так, что придется пожертвовать ребенком, чтобы спасти тебя. Или же мы сделаем кесарево сечение. Разрежем тебе живот и достанем ребенка. Но операция довольно опасна. У женщины не может быть твердой уверенности, что она выживет…

Рут судорожно схватила Джулию за руку.

— Пожалуйста, сделай операцию. Я не могу допустить, чтобы мой ребенок умер!

Джулия легонько пожала руку женщине. Ей стало немного легче, когда Рут объявила свое решение. Необходимость умерщвления живого ребенка вызывала в ее душе протест. Хотя она знала, что многие врачи предпочитают такую операцию, не желая делать кесарево сечение.

— Постараюсь сделать все возможное, чтобы спасти и тебя, и ребенка, — сказала Джулия. — Но сперва поговорю с доктором Бичемом и твоими родителями. А пока отдыхай и набирайся сил!

Выйдя из спальни, она решительно направилась в переднюю, где Рената и Ай Зи сидели на диване, взявшись за руки. Они разговаривали с доктором Бичемом. Все выжидающе уставились на Джулию.

— Боюсь, для того, чтобы родился живой ребенок, слишком узок проход, — сообщила Джулия.

— Я тоже боюсь, — подтвердил Бичем. — И объясняю мистеру и миссис Блюм, что придется пожертвовать ребенком ради спасения жизни их дочери…

Рената горестно всхлипнула и заплакала, вытирая слезы платком. Ай Зи обнял жену. Он очень постарел в последнее время, плечи сгорбились под тяжестью свалившегося горя и волнений. Волосы и борода совершенно поседели.

— Рут должна жить, — заявил он, сурово глядя на Джулию. — Рут наша единственная дочь, наша радость!

Джулия любила Блюмов всем сердцем. Знала, что, когда Рут была маленькой, они очень страдали из-за ее болезни. А как они были рады и счастливы, когда Рут вышла замуж! Если они потеряют ее, то, возможно, не оправятся от горя…

Джулия старалась говорить спокойно и уверенно.

— Рут согласилась на кесарево сечение, мистер Блюм.

Доктор Бичем удивленно посмотрел на нее.

— Но, миссис Меткалф, смертность… — однако не договорил, встретившись со взглядом Джулии.

— Операция опасна для матери, — снова обратилась она к Блюмам. — Вы должны понимать. Но я думаю, в случае с Рут мы должны рискнуть. Ребенок нормальный. Рут здорова, не измучена схватками. И она хочет, чтобы ее прооперировали.

Блюм растерянно посматривал то на Джулию, то на Стэнли Бичема. Глаза старого человека блестели от слез.

— Вы считаете, что она может умереть? Нет, я не могу допустить ее смерти! — плечи старика затряслись от горя и безысходности.

— Я должна поговорить с дочерью, — сказала Рената. Она была заплакана, глаза покраснели от слез. Джулии хотелось утешить подругу. Но сейчас она не имела права расслабляться. Она врач, не имеет права терять самообладание и, вместе с родственниками пациента, лить слезы перед столь сложной операцией.

Врач должен быть уверенным, решительным. Его разум должен быть ясным и трезвым, действия — быстрыми и точными.

— Ступайте вдвоем, поговорите с ней, — согласилась Джулия. — Выслушайте внимательно и постарайтесь понять, почему Рут настаивает на операции-Блюмы вышли из комнаты. Бичем снял очки, нервным жестом протер их. Было совершенно ясно, что он не одобряет решения Джулии.

— Я считаю более гуманным умертвить плод и извлечь его из чрева матери по частям, чем испытывать судьбу и рисковать двумя жизнями! — заявил он.

Джулии пришлось выслушать целый ряд возражений доктора Бичема против кесарева сечения. Доктор предупреждал об опасности заражения, кровотечения, болевого шока и смерти…

Джулия терпеливо и спокойно опровергла доводы, ссылаясь на лекции и публикации известных медиков, вызвавшие в свое время бурные дискуссии в научных кругах. Она наизусть цитировала исследования доктора Харриса о том, что операции такого рода проходят с большим успехом, если проводить их до начала схваток. Роженица еще не измучена болью, у нее достаточно сил для того, чтобы выдержать хирургическое вмешательство. Упомянула о работе доктора Зангера, посвященной вопросу наложения внутриматочных швов как средства предотвращения послеоперационного кровотечения.

— Но внутриматочные швы могут вызвать проникновение инфекции, — заметил Стэнли Бичем.

— Оставлять открытой брюшную полость намного опаснее, — не согласилась с ним Джулия. — Доктор Зангер определил, что серебряные нити, которые используются для наложения таких швов, снижают возможность заражения и число смертных случаев. Разумеется, при проведении такой операции должны соблюдаться все асептические меры.

Доктор тяжело опустился на стул, давая понять, что покорился обстоятельствам.

— Как я понял, вам уже доводилось выполнять такие операции?

— Да. Я дважды ассистировала Эдварду, — ответила Джулия. — При первой операции и мать, и ребенок остались живы. При втором кесаревом сечении женщина была очень измучена длительными схватками и не смогла сопротивляться болевому шоку.

Доктор Бичем вытер со лба пот.

— Миссис Меткалф, постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь вам.

— Хорошо, — ответила Джулия. — Давайте пойдем в операционную и приготовимся к операции как можно тщательней. Я подробно объясню, что и как мы будем делать!

Ли Чанг провел Гилберта в комнату с табличкой «Управляющий». Она была обставлена очень просто: открытое шведское бюро, письменный стол, стулья, громоздкие шкафы для бумаг и большой сейф с двойной дверью в дальнем конце комнаты. Гилберт надеялся, что Гарлан не хранит фотографий в сейфе. У Ли Чанга была связка ключей, но вряд ли он может знать цифровой код сейфа.

Гилберт подошел к столу, зажег лампу. Внимательно пересмотрел лежащую на столе корреспонденцию и большие бухгалтерские книги с золотым тиснением на обложках. Среди бумаг заметил списки результатов анализов руды. В них не было ничего интересного. Однако Гилберт не очень-то верил бумажкам. Необходимо зайти в лабораторию, расположенную в соседней комнате и посмотреть, нет ли там результатов проб с четвертого участка.

За окном что-то взорвалось. Гилберт подскочил от неожиданности и тихо выругался. Небо озарилось разноцветными огнями, начался праздничный фейерверк. Надо было поторапливаться. Он отыскал на связке ключ от шкафа с папками, перерыл все, но не нашел ни фотографий, ни негативов. Поставил лампу на стол и неожиданно споткнулся о деревянную шкатулку. Поднял ее, поставил на стол, откинул крышку. В шкатулке стояли пластинки негативов, их было двенадцать. Между пластинками всунуты два конверта. Он достал из конвертов фотографии, прибавил огня и принялся рассматривать. Сердце забилось учащенно. Боже, она просто восхитительна!

Юная, изящная, мягкий взгляд, грустная улыбка. Грустнее он не видел в жизни. Маленькая девичья грудь, ноги — длинные, словно у жеребенка, распущенные волосы… О, Джулия! Принцесса! Она разжигает его. Она разбила ему сердце! Хотелось схватить шкатулку, прибежать к Джулии, броситься к ее ногам, защитить… защищать и оберегать всю жизнь!

Он положил снимки в шкатулку, опустил крышку и закрыл шкатулку на ключ. В небе снова вспыхнул огненный дождь. Гилберт смотрел на яркие краски — красное, белое, голубое… Слышался далекий гул. И вдруг совершенно отчетливо рядом раздался щелчок! Он вздрогнул и повернулся на скрип открывающейся двери.

— Ли Чанг?

— Бут, ты мертвец. И твой китаец — тоже!

Гилберту, впрямь, показалось, что он умер. Тело отказывалось подчиняться, во рту пересохло. В дверном проеме появился Гарлан Хьюз. В руке он сжимал пистолет, дуло которого было направлено прямо в грудь Гилберта.

— Брось пистолет!

Сукин сын. Гилберт чувствовал себя пушечным мясом.

— Извини, Хьюз, но мне нечего бросать. Заместитель Макквига Кейн отказался вернуть оружие, сообщив, что выполняет приказ начальника. Во время празднования Дня Независимости оружие никому не нужно.

— Подними руки и подойди сюда. Гилберт поднял руки, спина вспотела, пот катился со лба.

— Хьюз, я считал, что ты на празднике, веселишься…

— Я знал, что ты пойдешь сюда, — Хьюз смотрел на Гилберта торжествующе. Неторопливо обыскал. — Кажется, сегодня я выигрываю у тебя, Бут, — он кивнул на шкатулку. — Вижу, ты нашел фотографии. Я специально оставил их на видном месте. Думаю, они тебе понравились?..

— Действительно, фотографии замечательные.

— Когда Макквиг появится здесь, он обнаружит мертвое тело, а вокруг — эти фотографии… Жаль, конечно, впутывать Джулию, но ничего не поделаешь, — он, ухмыляясь, смотрел на Гилберта нагло и презрительно. — Мне жаль убивать и тебя. Но что прикажешь еще делать человеку, который обнаружил у себя в кабинете мерзавца, роющегося в бумагах?

Хьюз отступил назад, напомаженные волосы влажно блестели в неярком свете лампы.

— Пока, Бут. Жаль, что больше не свидимся…

Щелкнул курок. Гилберт лихорадочно думал, что же предпринять. Вот-вот Хьюз выстрелит в него.

— Мне тоже жаль, Хьюз. Жаль, что тебе не удастся осуществить задуманное. Ты был близок к завершению, но, «близко» вовсе не означает ничего, когда мошенничаешь.

Шея Хьюза нервно задергалась, лицо потемнело.

— О чем ты говоришь, черт побери?

— О четвертом уровне. Анализ породы. Там не существует осложнений из-за грязевых потоков. Там нет ничего, кроме богатой золотой жилы!

Гилберт замолчал, давая возможность Хьюзу осмыслить, его слова. Лицо Гарлана стало неуверенным, испуганным. Гилберт спешил.

— Ты должен признать себя побежденным, — торопливо заговорил он. — Тебе не удастся удрать с добычей.

Вся беда в том, что компаньон разгадал тебя. Начальник смены с четвертого уровня обманул тебя, несмотря на то, что ты ему платишь. Он послал телеграмму владельцам шахты в Сент-Луис. Он, вероятно, хочет получить твое место…

Кое о чем Гилберт узнал от Ли и Скоби. Остальное придумывал на ходу.

— Теперь твои боссы едут сюда, чтобы проверить все на месте!

— Ты блефуешь! — Хьюз снова положил палец на курок.

У Гилберта ослабели колени, но он продолжал:

— За мошенничество ты отсидишь несколько лет в Диар Лодже, — сообщил он, — а за убийство окажешься на виселице!

— Что еще известно в Сент-Луисе? — Хьюз был возбужден, как во время драки. — Говори, сукин сын!

— Странно, но мои мысли начинают путаться, когда в живот мне нацелено дуло пистолета! — ухмыльнулся Гиб.

Хьюз снова снял палец с курка. Было ясно, что разговор только затянет время. Сколько ни говори этому идиоту, рано или поздно, он пристрелит Гилберта.

— Хьюз, ответь мне на пару вопросов перед тем, как я встречусь со Святым Петром. Ведь это ты придумал написать письма Джулии?

— Зачем тебе знать?

— Хотелось бы иметь на своем счету поменьше грехов…

— Да, письма написал я. Так что еще им известно?

— А ограбление в конюшне? Тоже дело твоих рук?

— Нет, хотя очень жалею, что меня опередили! — он взмахнул пистолетом. — Говори, черт побери!

И тут Гилберт уловил легкое движение в темном коридоре за спиной Хьюза. Там кто-то был. Молодой человек отказывался верить.

— Ну, ладно. На мои вопросы ты ответил. Я тоже кое-что расскажу тебе: твои боссы знают об отправке руды и секретных анализах!

Черт побери, он начинает повторяться.

— Им также известно, что агенты скупают акции «Континентальной» на бирже в Сан-Франциско для тебя, Хьюз! — приходилось раскрывать перед ним все карты. — Это трюк классический: все думают, что шахта выработана и там давно ничего нет. Ты скупаешь акции по дешевке, и на следующий день натыкаешься на жилу стоимостью в миллион долларов. За одну ночь становишься золотым магнатом Монтаны!

Внезапно от стены бесшумно отделилась черная фигура и обрушила на голову Хьюза какой-то предмет… Хьюз закатил глаза и грохнулся на пол. И прежде чем Гилберт успел закрыть разинутый от изумления рот, комната наполнилась людьми в черных шелковых костюмах и с блестящими косичками. Китайцы щебетали о чем-то.

Ли Чанг держал в руках чугунную сковороду. Над Хьюзом склонились Чарли Сун и его приятели. Они что-то обсуждали певучими высокими голосами… Чарли взглянул на Гилберта.

— Горный босс не умер. Просто у него появилась небольшая шишка на голове. — Чарли пошлепал себя по затылку.

— Черт возьми, Чарли. Откуда ты появился? — спросил Гилберт, зная, что ему все равно никто не ответит. — Я уже себя похоронил. И Ли Чанга — тоже!

Китайцы принесли веревку и связывали бесчувственного Хьюза.

— Босс, это ты связал горного босса! — сказал Чарли. — Китайцы ничего не знают.

Гилберт понял, что ответственность за случившееся с управляющим придется брать на себя. Вряд ли жителям Стайлаза понравится, что Чарли со своими соотечественниками напал на белого человека. Несмотря на то, что этот человек — мешок с дерьмом!

— Жаль, что ты не появился пораньше, — сказал Гилберт, вздохнув. — Этот подонок мог бы меня застрелить, если бы я не разговорился…

Глазки Чарли лукаво засияли.

— Я тебя знаю, босс. Ты хорошо умеешь говорить. Всегда выберешься из трудного положения!

— Да, — согласился Гилберт. Он чувствовал огромное облегчение, не мог ни о чем думать. Опасность миновала, он мог спокойно расслабиться.

Молодой человек взял шкатулку, лампу и направился в лабораторию.

Гилберт отвез шкатулку с негативами и фотографиями домой и оставил в спальне Джулии. Потом поехал в город. Макквиг был в участке, готовясь к ночному дежурству, застегивал портупею.

— Что надо, Бут? — поинтересовался он.

— Я пришел сделать заявление о нарушениях закона, которые происходят на «Континентальной» шахте. Макквиг озадаченно посмотрел на него.

— Ты что, пьяный? Или Гарлан Хьюз сегодня утром повредил тебе голову?

Гилберт слишком устал, чтобы тратить энергию на язвительный ответ. Он швырнул на стол начальника полиции записи результатов анализов руды.

— Взгляните на это. И лучше нам, все-таки, присесть. Я расскажу очень длинную историю!

Выйдя из полицейского участка, Гилберт вернулся в дом Джулии. Обрадовался, что она еще не вернулась, налил Пчелке в миску сливок, выпил воды и улегся спать. Спал беспокойно, чертовски болела спина и очень хотелось, чтобы скорее вернулась Джулия.

Проснулся от света в коридоре и приглушенных шагов Джулии, она поднималась по лестнице.

— Гиб? — тихонько окликнула она, остановившись в дверях. — Ты проснулся?

— Да, — он приподнялся на локте. — Ребенок родился?

— Да, прекрасная, очень красивая девочка, — в голосе слышалась радость.

— Как чувствует себя Рут?

— Пришлось делать кесарево сечение, — объяснила Джулия. — У нее узкий таз, ребенок не мог родиться сам.

Потому и пришлось вынимать его через разрез на животе…

Гилберт содрогнулся. Он считал, что рассказы о том, как ребенка достают из живота матери — сказки старых бабушек…

— Ассистировал доктор Бичем, — Джулия вошла в комнату, села рядом с ним на кровать. Бедро почти касалось его ноги. Джулия выглядела усталой, но счастливой. И Гилберт не столько понял, сколько почувствовал, что она сегодня сделала нечто выдающееся!

— Миссис Кичем и Сарабет работали с инструментами, отвечали за стерилизацию, ухаживали за ребенком. Конечно, остается угроза возможного заражения. Но мы приняли все меры для предотвращения. Теперь осталось только молиться и ждать! Доктор Бичем потрясен. Он собирается рекомендовать меня в Медицинскую ассоциацию Монтаны!

Гилберт лежал на подушке, сцепив пальцы за головой.

— Я всегда знал, что ты очень умная женщина! — ему было приятно, что Джулия так счастлива. Он даже немного гордился, словно ее успех имел к нему какое-то отношение. — Доктор был бы рад!

— Я тоже подумала об этом, — сказала она, тоскливо взглянув на него. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Никаких проблем.

— Я очень хочу спать. Уже почти четыре часа.

Гилберт немного фамильярно похлопал ее по колену.

— Спи крепко, принцесса!

Джулия встала и ушла в свою комнату. Воспоминания об операции все еще будоражили, не давали успокоиться. Она никогда не сможет забыть Рут и ее дочку. Операция была очень сложная. Все беспрекословно и точно выполняли указания Джулии. Когда извлекли живого младенца, всех охватил благоговейный трепет… В тот миг она думала обо всех женщинах, которые на протяжении веков умирали, так и не разрешившись от бремени. О женщинах, которым приходилось пережить ужас умерщвления плода. О женщинах, погибших от заражения или послеоперационного кровотечения…

Джулии стало радостно, что она живет в век развитой медицины…

Она уже легла в постель и собиралась погасить лампу, когда увидела деревянную шкатулку, которая стояла у стены. Выбравшись из-под одеяла, подошла, откинула крышку шкатулки. И… невольно отшатнулась.

— Господи, фотографии…

Вначале она не сообразила, откуда они появились в спальне. Потом вспомнила. Гилберт пообещал: «Я их достану для тебя…»

Он выполнил обещание. Сегодня ночью, когда ему был необходим отдых, выполнил свое дерзкое обещание… Вопреки ее приказанию, он подвергал опасности собственное здоровье. Необходимо отчитать его. Но за что? За то, что он принес фотографии и спас ее от нового скандала? Теперь Джулия навсегда в долгу перед ним. Она вышла из спальни и пошла по коридору. Остановилась у двери, потихоньку окликнула Гилберта.

— Я еще не сбежал, — отозвался он.

— Ты достал фотографии?..

— Да. Понимаешь, Хьюз с нетерпением ожидал, когда ему представится возможность вручить их тебе…

Джулия вошла в комнату, села на кровать, наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Гиб.

Он погладил ее волосы, взял ее лицо в ладони, нашел губами губы и поцеловал. Потом снова, уже более настойчиво, требовательно и нежно. Джулия почувствовала, как и тело, и душа наполняются знакомой сладостью желания. Она отпрянула, испугавшись того, что может произойти.

— Ложись рядом, — предложил Гилберт, слегка отодвинувшись, чтобы дать ей место. — Я расскажу тебе, что произошло сегодня ночью.

Джулия колебалась. Щеки горели. Сердце билось тревожно. Она чувствовала себя неуверенно.

— Принцесса, не волнуйся, я не буду делать ничего. Не хочу доставлять тебе неприятностей.

И Джулия решилась, свернулась возле него калачиком, положила ему на плечо голову. Гилберт принялся рассказывать о Гарлане, о мошенничестве управляющего, о Чарле Суне и Ли Чанге.

— Ты должна забыть об этом, — предупредил он. — Никому ни слова о китайцах, понимаешь?

— Ни слова, — прошептала Джулия. Подлость Хьюза так поразила, что больше она ничего не могла сказать.

— На четвертом уровне — золотоносная руда. Ее достаточно, чтобы Стайлз процветал многие годы… Вот почему Гарлан советовал тебе вложить деньги в «Континентальную». Как только бы цена акций поднялась, ты стала бы намного богаче. А чем богаче вдова, тем лучше жена…

— Я бы не вышла за него, — пробормотала Джулия.

— Он бы стал тебя снова шантажировать, — Гилберт погладил ее по щеке. — И вынудил бы тебя выйти замуж за него. Во всяком случае, попытался бы заставить…

Он рассказал о том, как Гарлан подстерег его в конторе шахты. Джулия оцепенела от ужаса и злости. Гилберт успокаивал ее беспечными шуточками. А потом уснул.

Джулия лежала рядом и плакала от мысли, что могла бы потерять мужчину, которого боится полюбить…

Гилберт сидел в «Пикаксе», пил кофе и читал последний выпуск газеты «Сентинел». В кафе почти не было народу. Но он никак не мог дочитать статью Джулии о росте и развитии детей, потому что его все время отвлекали.

Через два дня после праздника Стайлз охватило волнение, связанное с арестом Хьюза. На «Континентальной» шахте разразился скандал! Гилберта считали героем. В «Пикаксе» к нему подходили совершенно незнакомые люди, чтобы только пожать руку. Делвуд стал относиться к нему с большим почтением. Но больше всех Гилберта поразила Хэриет Тейбор, которая при встрече на Мейн-Стрит соизволила кивнуть ему головой. Наконец-то, одолев статью, Гилберт раскрыл журнал «Техника и горное дело». Читая заметку о месторождениях, подумал о том, что пора бы съездить на рудник, встретиться с Отисом Чепменом.

Сейчас он не хотел оставлять Джулию, ему следовало поговорить с ней о будущем, но пока еще он никак не мог решиться…

— Бут!

Гилберт поднял голову. Макквиг шел к столику, широко шагая. Он был чем-то встревожен.

— Тебе пришла телеграмма, — швырнул листок на стол, заказал себе кофе. — Я был случайно на телеграфе, когда она пришла, — начальник полиции в последнее время изменил отношение к Гилберту Буту, проявляя к нему симпатию, похожую на ту, какую испытывает блоха к собаке.

— Большое спасибо, — поблагодарил Гиб, вскрыл телеграмму, прочел ее и оцепенел. «Новости о соревнованиях. Друзья едут в Стайлз. Берегись. Уилл Крач-филд».

Господи! О соревнованиях напечатали в газете! Уайли и Траск возобновили охоту за ним.

— Неприятности? — поинтересовался Макквиг, внимательно глядя на Гилберта.

— Похоже. Мне придется зайти в участок и забрать кольт.

Опять Гилберт оказался перед выбором: остаться или уехать. Встретиться со своими противниками и, возможно, умереть? Или уехать и потерять все? Через секунду Гилберт уже принял решение.

— Это по личным делам. Если меня придут разыскивать два типа: один в грязном пальто, второй — с оторванным ухом, скажите, что я жду их на «Змеиной Скале». Разберемся подальше от города.

Молодой человек направился к выходу из кафе. Необходимо разыскать Джулию.

У Джулии было много хлопот в доме Блюмов. Дотти с Луизой только сплетничали о Гарлане и Гибе или ворковали над маленькой Сюзанной. Они все время рвались в комнату Рут, чтобы справиться о ее самочувствии. Еще хуже было, когда с такими же намерениями являлась Хэриет. Рената была слишком потрясена и потому безучастно молчала.

Джулия только что отнесла девочку Рут, чтобы та покормила малышку. Рената сообщила, что Гилберт ждет Джулию внизу.

Явно нервничая, он вышагивал в задней комнате магазина.

— Гиб, что случилось?

Увидев Джулию, он попытался улыбнуться, но улыбка вышла не слишком радостной.

— Просто хотел узнать, как дела у Рут…

— Пока не очень хорошо, но она счастлива, — Джулия пристально взглянула на него. Кровоподтек на скуле позеленел, глаз все еще оставался заплывшим. — Тебе необходимо лежать в постели со льдом на пояснице!

— Я уезжаю на «Змеиную Скалу».

— Гиб! Тебе нельзя ездить верхом!

— Мне обязательно нужно съездить, принцесса.

— Необходимо прежде выздороветь!

Он подошел к ней, наклонился, заглянул в глаза.

— Я очень люблю тебя, Джулия! И хочу, чтобы ты помнила об этом! — он поцеловал ее так нежно, что ей и не пришло в голову сопротивляться. Неожиданно в душу закрался страх за его жизнь.

— Ты уезжаешь из Стайлза?

— Джулия, я не убегу. Больше не убегу!

Он улыбнулся, пристально вглядываясь в ее глаза.

Узнав о том, что вот-вот появятся Уайли и Траск, Отис хотел остаться на руднике. Но Гилберт заставил его вернуться домой. Однако Ролли отказался покинуть хижину.

— Чтобы прикончить меня, маловато двух недоносков из Бьютта! — заявил он. — Наверное, они хотят отнять у меня шахту!

— Ролли, им нужен я, — объяснил Гилберт, — если не хочешь уходить, затаись в хижине и сиди тихо! — посоветовал он старику.

Зарядив дробовик, проверил, как работает винчестер, одолженный на время Макквигом. Зарядил кольт, нацепил портупею. И пошел пострелять для разминки.

Он пристреливал кольт около получаса. В этот раз тренироваться было не очень интересно, поскольку вокруг не толпились восхищенные девушки. Вдоволь настрелявшись, улегся на траву, чтобы немного отдохнула поясница. Было тепло, пересвистывались птицы… Хорошо, что он оставил завещание, но чертовски не хочется умирать теперь, когда есть для чего и для кого жить!

Он уже собирался возвратиться в лачугу Диггера, приготовиться к встрече долгожданных гостей, когда услышал тихое конское ржание. Со склона кто-то крикнул:

— Бут! Выходи! Мы знаем, что ты здесь!

Рената сказала Джулии, что пришел начальник полиции и хочет поговорить с ней. Макквиг вежливо поднялся навстречу женщине.

— Двое парней разыскивают Гилберта. Они расспрашивали о нем в «Бон Тоне», а теперь отправились на «Змеиную Скалу», — Макквиг был немного смущен. — Таких подозрительных типов я сразу же посадил бы за решетку. Но меня не было в городе, я находился на «Континентальной» шахте…

Джулия ошарашенно и испуганно смотрела на Макквига. Она сразу же поняла, что приехали Уайли и Траск.

— Мне кажется, что у них не очень хорошие намерения… Я заходил к доктору Бичему, но он на вызове, — Макквиг растерянно переминался. — Наверное, когда все закончится, понадобится врач…

Джулия ужаснулась. Он знал, что Уайли и Траск рядом и приходил к ней попрощаться!

— Давайте возьмем фургон, — Макквиг замялся и хрипло сказал: — для раненых.

Она быстро переоделась и взяла сумку.

Гилберт рванулся с поляны. Надо было успеть укрыться за деревьями. Наверху что-то орали. Послышался оружейный выстрел…

— Ролли! Боже мой!

Перехватив винчестер поудобнее, Гилберт побежал по склону. Уайли лежал на земле и завывал изо всех сил. Траск, сидя в седле, разрядил в хижину Ролли дробовик. Кто-то оглушительно вскрикнул.

Ролли остался в хижине один. Полуслепой. Может быть, уже мертвый… Гилберт укрылся за деревом неподалеку от Траска. Пока тот перезаряжал дробовик, нацелился из кольта ему в шляпу. Оттянув курок, понял, что не может убить Траска… По телу струился пот. Он зажмурился, опустил ствол и нажал курок. Рукав рубашки Траска разлетелся в клочья. Бандит закричал и повалился с лошади, хватаясь за плечо… Гилберт выстрелил еще… Убрал кольт в кобуру и вышел на поляну.

— Ролли, не стреляй!

Нога Уайли была продырявлена картечью, он громко кричал. Траск потянулся к ружью. Гилберт поднял винчестер.

— Траск, подумай хорошенько!

— Будь ты проклят, Бут!

Собрав оружие, Гилберт сказал:

— Джентльмены, вероятно, вы разыскивали меня. Возможно, теперь, когда я завладел вашим вниманием, мы обсудим разногласия в мирной обстановке? Ролли! — окликнул он старика. — Ты жив?

Дверь хижины со скрипом отворилась. Появился Ролли, словно ребенка прижимая ружье к груди.

— Какого черта ты стрелял, Ролли? — сердито спросил Гилберт.

Ролли почесал бороду и пробормотал:

— Этот сукин сын захотел отобрать у меня участок!

Гилберт вспомнил, что доктор советовал пить побольше кофе при огнестрельных ранениях. Поэтому, перевязав раненых и остановив кровотечение, заставил Траска и Уайли выпить по чашке кофе, который он называл «грязью Ролли». Озабоченно задумался, решая, как отправить пострадавших в Стайлз.

Послышался грохот повозки. Гилберт вышел из лачуги. По дороге верхом на лошади скакал Макквиг, следом катился фургон, которым управлял Ли. Рядом с Ли сидела Джулия.

— Эй, Гиб, — широко улыбнувшись спросил Ли, — а мы решили, что у тебя тут перестрелка…

— Так все и случилось, — усмехнулся Гилберт. — Мне и Ролли пришлось истратить несколько патронов!

Очень довольный собой, он подошел поближе и сообщил Джулии:

— В хижине сидит пара разбойников, мэм. Кажется, им нужна ваша помощь. Только, пожалуйста, не обращайте внимания на их ужасную речь!

Джулия даже не взглянула на него и ничего не ответила. Вручив ему сумку, она быстро пошла к хижине. Следом за ней направился Макквиг. Гилберт озадаченно смотрел им вслед, сдвинув шляпу на затылок, растерянно спросил у Ли:

— Какого черта? Я, может быть, сказал что-то не так?

Ли подергал себя за усы.

— Я думаю, Гиб, ты просто чего-то не сказал…

Траска и Уайли привезли в Стайлз и доверили заботам миссис Кичен, чтобы ребята выздоровели. Джулия не захотела, чтобы Гилберт поехал с ней домой. Она ненадолго остановилась у Блюмов проведать Рут. Вернулась домой очень усталая. Хотелось побыть одной.

Немного отдохнув, привела себя в порядок и села за пианино. И тут постучали в дверь.

Гилберт стоял на крыльце, наряженный в праздничный костюм и вышитый жилет. Шляпу прижимал к груди.

— Добрый день, мэм! Я Гиб Бут, друг доктора!

Джулия молчала, серьезно глядя на него сквозь проволочную сетку.

— Я подумал, что тебе, может быть, сейчас одиноко…

Джулий вышла на крыльцо.

Улыбаясь своей неотразимой очаровательной улыбкой, Гилберт подбросил вверх шляпу, поймал ее и прислонился к перилам.

— Посовещавшись с Траском и Уайли, мы пришли к соглашению. Они получат треть денег. Их долю выплатит Кулидж, как только они поправятся и соберутся уезжать.

— Я рада, что вы договорились, — она уселась в кресло.

— Ну еще бы! Я надеялся, что ты будешь рада видеть меня целым и невредимым. Эта парочка могла угостить меня свинцовым завтраком!..

Глаза Джулии заблестели от набежавших слез. Она снова почувствовала страх, который мучил ее, пока они ехали на рудник.

— Да, конечно, была рада, — сказала она. — Я искренне благодарила Бога за то, что ты жив и тебе ничего не угрожает! Но ты должен был сообщить о ждущей тебя опасности, когда пришел к Блюмам.

— Просто не хотелось, чтобы ты волновалась, — он виновато посмотрел на нее.

— Я имею право волноваться! — раздраженно выкрикнула Джулия. Она должна была все знать, даже если бы содрогалась от ужаса… Возможно, удалось бы что-нибудь предпринять и предотвратить перестрелку. — По крайней мере, я была бы готова. Мы могли бы попрощаться!

Она посмотрела на его красивое лицо, все еще расцвеченное царапинами и кровоподтеками. Слезы хлынули у нее из глаз при мысли о его возможной смерти.

— Я хочу, чтобы ты всегда говорил заранее обо всем. Я должна все о тебе знать!

Она ожидала в ответ насмешки, кислой гримасы, может быть, даже возмущения и раздражения. Но он смотрел на нее удивленно и озадаченно.

— Ты понимаешь, о чем идет речь? — Джулия всхлипнула и вытерла слезы.

— Конечно, понимаю, — улыбнулся он. — Ты не хочешь, чтобы я блефовал?

Она кивнула и шмыгнула носом. Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб. Джулия внезапно зарыдала еще сильнее.

— Хочу сообщить тебе еще кое-что, — продолжал Гилберт. — Во-первых, находясь в Бьютте, я разыскал Мэри Херли. Она согласилась вернуться в Стайлз. Она очень обрадовалась и сказала, что Бьютт слишком грубый город. Во-вторых, я решил остаться здесь. Мне хочется, чтобы мы поженились, если, конечно, ты согласна. Вот.

Джулия откинулась на спинку кресла, пыталась сдержать рыдания и смотрела на него, не отрываясь.

— Гиб…

— А если хочешь знать обо всем, то сообщаю, что решил разработать с Отисом «Змеиную Скалу», вырастить с тобой детей… А когда состарюсь, сидеть с тобой на крыльце, раскачиваясь в этом кресле… И умереть, держа тебя на коленях, — он вопросительно посмотрел на нее. — Ну, как звучит?

Джулия покачала головой. Она была обезоружена столь стремительной атакой. И чувствовала, что он говорит искренне, от всего сердца. В ее душе больше не осталось сомнений и недоверия. Они развеялись, улетучились. Она очень любила Гилберта и ощущала себя самой счастливой женщиной.

— Это звучит божественно, — шепнула она, потому что неожиданно голос сорвался.

— Джулия, я сделаю тебя счастливой, — улыбнулся Гиб. — Я никогда не подведу!

В его глазах светилась не только нежность, она увидела нечто новое и чудесное — гордость. Обняв Гилберта за шею, она шепнула:

— Я люблю тебя, Гиб.

Гилберт наклонился и крепко поцеловал Джулию, вручая ей свое сердце на всю жизнь… Недовольно замяукала Пчелка. Только теперь Джулия почувствовала, что кошка сидит у нее на коленях. Перевернувшись, Пчелка спрыгнула на крыльцо и замурлыкала.