Нежное прикосновение

Глава седьмая

Город Индепенденс, штат Миссури, был выстроен на холме, возвышавшемся над окружавшими его равнинами. Высадившись на берегу реки Миссури в шести милях от города, переселенцы переоборудовали свои повозки так, чтобы их можно было погрузить на пароход и поплыть вверх по реке. Потом они взобрались вверх по крутому склону холма и стали лагерем в предместьях города.

Тысячи переселенцев готовили себе еду на кострах, и поэтому над городом висела пелена дыма. Все стоянки располагались так близко друг к другу, что Брианна не могла понять, где кончается одна и начинается другая. Она просто задыхалась среди этого огромного скопления людей, и ей хотелось снова вернуться в тихие и безлюдные места, по которым пролегал их путь. Она крутила головой, глядя по сторонам, надеясь увидеть Джулию и страшась, что ей попадется на глаза Баррет.

На стоянках царили ужасный шум и суета. Брианна никогда еще не видела такого скопления самых разных людей. Здесь были, в основном, фермеры и ремесленники. Они разбивали свои стойбища по соседству, делились виски, рассказывали друг другу новости, давали полезные советы, касающиеся предстоящего путешествия, обменивались рецептами и мечтами о будущем. Вокруг стоянок паслись стада волов, лошадей, мулов и даже свиней. Все окрестные поля были густо покрыты их экскрементами. По этой причине Брианна решила не спешиваться, а продолжить путь верхом.

Най провел ее через весь этот хаос к ручью, где люди набирали воду для приготовления пищи и поили своих животных. Он спешился и подошел к Брианне. Она была так увлечена разглядыванием всей этой пестрой толпы, что даже не заметила, как близко он стоял возле нее и как долго не убирал руку с ее талии после того, как помог ей спрыгнуть с лошади. Как же хорошо было снова почувствовать под ногами твердую поверхность и дать отдохнуть своей занемевшей от напряжения спине!

Перед тем как они въехали в город, Коламбус предложил ей снова надеть платье. И все-таки она чувствовала себя грязной рядом с женщинами, ожидавшими своей очереди, чтобы набрать из ручья воду, и дружески беседовавшими друг с другом. Казалось, что они получают от этого удовольствие. За последние три года миссис О’Кейзи была единственной женщиной, с которой довелось общаться Брианне. Ей очень хотелось иметь подруг-ровесниц.

Най заметил, куда она смотрит, и сказал:

— Эти женщины могут что-нибудь знать о вашей сестре.

Она посмотрела на его загорелое лицо, ставшее теперь для нее почти родным, а потом снова повернула голову в сторону собравшихся женщин.

— Не бойтесь, они вас не укусят, — сказал он.

— Я не боюсь, однако они могут мне нагрубить.

— Мне кажется, что у вас в жизни были неприятности и посерьезнее.

Он был прав. Глубоко вздохнув и распрямив плечи (она всегда так делала, когда пыталась собраться с духом), она направилась к женщинам.

Подойдя к этой компании, она остановилась и посмотрела на Ная, ища его поддержки. Кивнув, он сделал ей знак, чтобы она подошла к женщинам еще ближе. Она откашлялась, потом стряхнула пыль с платья и опять откашлялась. Она снова по привычке начала вертеть в руке верхнюю пуговицу платья.

— Прошу прощения.

Женщины продолжали разговаривать, и только одна из них — маленькая полненькая женщина с седеющими волосами и таким ярким румянцем на щеках, какого Брианне еще никогда не доводилось видеть, — обратила на нее внимание.

— Привет, — сказала она так громко, что ее, наверное, было слышно за милю. — Ты из вновь прибывших?

Остальные женщины тоже повернулись и посмотрели на Брианну, а розовощекая протянула ей свою мозолистую руку и сказала:

— Я — Лавиния Декер. Мы с мужем приехали из Индианы. Ты куда направляешься, в Орегон или в Калифорнию?

— В Ор-регон, — запинаясь, произнесла Брианна. — Конечно, если я найду свою сестру и ее семью. Они должны быть где-то здесь. Они тоже готовятся к отъезду. Джон и Джулия Сомервилл. Вы случайно их не знаете? — спросила она, с надеждой и отчаянием вглядываясь в лица женщин.

Женщины переглянулись и пожали плечами.

— Что же, дорогая, — сказала Лавиния Декер, — мы не знаем твою сестру. Очень много людей направляется в Орегон. Если ты не найдешь свою сестру, то можешь навестить нас в лагере, который находится на дороге, ведущей в Санта-Фе. Это на той стороне города. Ты поняла?

— О да. Спасибо вам. Большое спасибо.

— Не стоит благодарности. Нам предстоит тяжелый путь. Мы должны помогать друг другу. Для этого и существуют соседи.

Брианна повернулась к Наю и одарила его такой лучезарной улыбкой, что у него сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Развеялись все ее страхи и сомнения, и теперь она выглядела очень молодой и полной жизненной энергии. Невероятным усилием воли он заставил себя успокоиться. Ведь еще немного, и он на глазах у всех этих незнакомых людей просто схватил бы ее в объятия и начал целовать.

— Думаю, что все не так уж плохо, — сказал он, улыбаясь.

— Очень даже неплохо.

Брианна заметила блеск желания в его глазах и покраснела. Когда в последний раз он так смотрел на нее, он ее поцеловал. Она все утро пыталась изгнать воспоминание об этом из своей памяти. Она решила, что и на этот раз он поступит так же. Когда же он просто помог ей взобраться на лошадь, то она даже почувствовала разочарование.

Копыта лошадей увязали в грязи, когда они проезжали мимо фургонов и стад волов и мулов, которых специально пригнали для того, чтобы продать переселенцам. Вскоре они доехали до центра города. Здесь был разбит большой сквер, посреди которого находилось здание с конусообразной крышей. Это было здание суда. Вокруг этого сквера выстроились дома и складские помещения. Постоянное население города, составлявшее около тысячи человек, за последнее время увеличилось до нескольких тысяч, в основном за счет золотоискателей, направлявшихся в Калифорнию, где год назад нашли залежи золота.

В построенных на скорую руку лачугах и палатках продавались разнообразные товары. В карманах торговцев оседало немало денег, ведь переселенцы, которым предстояло проделать путь в несколько сотен миль до следующего населенного пункта, где они смогли бы пополнить свои запасы, покупали здесь все необходимое для путешествия. Стоянки переселенцев плотным кольцом охватили Индепенденс и два находившихся по соседству маленьких городка Вестпорт и Вейн-Сити.

Остановившись возле Ноланд-хауза, Най заплатил мальчишке за то, чтобы тот подержал лошадей, потому что здесь негде было их привязать. Они с Брианной перешли на другую сторону улицы и вошли в отель, где намеревались навести справки о семействе Сомервилл. Средних лет портье отрицательно покачал головой и направил их в другой отель.

Оказавшись снова на улице, они прошли мимо игорного дома, из которого доносились звуки скрипки и голоса пьяных посетителей, фальшиво горланящих песни. Потом они зашли в большой магазин «Вилсон и Кларк», в котором Брианна купила флакончик розовой воды и другие дамские принадлежности. Потом они прошли мимо ружейного магазина и недавно открытой галереи дагерротипов. Най удивленно покачал головой, рассматривая маленькие снимки, стоявшие в витрине на небольших мольбертах. Возле здания почты толпились переселенцы, пытаясь протолкнуться внутрь. Брианна запомнила, где находится почта. Перед тем как они покинут город, она хотела отправить письмо миссис О’Кейзи.

— Держитесь поближе ко мне, — сказал ей Най. — В такой толпе недолго и потеряться.

В отеле «Индепенденс» они тоже ничего не смогли узнать о Сомервиллах. Однако худой и лысый хозяин отеля, заметив, что Брианна быстро утомилась от невероятной суматохи, царившей в его заведении, предложил ей отдохнуть в маленькой комнате на втором этаже. Эта комната только что освободилась. Най нахмурился, увидев, какую фамилию она написала в журнале регистрации постояльцев. Мать и сын О’Кейзи называли совершенно другую фамилию, когда обращались к ней. Однако он ничего не сказал.

Так как она оказалась единственной женщиной в переполненном отеле, в коридоре рядом с дверью ее номера поставили кровать для Ная. Портье показал им вход в общественную столовую, находившийся справа от стойки администратора, и рассказал, где расположены пансионы, в которых сдаются комнаты за доллар в день и где они могли бы навести справки о сестре Брианны.

Най занес их вещи в ее комнату. Потом, недовольно бормоча, он пошел искать коробку, чтобы наполнить ее землей. Это было необходимо для того, чтобы кот мог в эту коробку справлять свою нужду. Он поставил коней в стойло и вернулся за Брианной. Они вместе пошли искать пансионы, о которых говорил портье. Прямо перед ними, на деревянном тротуаре, какая-то женщина пыталась вырваться из рук пристававшего к ней мужчины, который явно был пьян. Брианна замедлила шаг, и Най почувствовал, что она дрожит от страха. Он обхватил ее рукой за талию и сказал:

— Он вас не тронет. Мы просто пройдем мимо них.

Какой-то мужчина сзади них закричал:

— Эй ты! Убери руки от моей жены!

Брианна вся сжалась. Она почувствовала, как Най крепко обнял ее, когда этот мужчина прошел мимо них. Мужчина столкнул пьяного с тротуара в уличную грязь, и Коламбус с Брианной зашагали дальше. Он прижимал ее к себе до тех пор, пока она не перестала дрожать. Он гладил рукой ее спину, а она уткнулась лицом ему в грудь. Успокоившись, она отстранилась от него, устыдившись того, что кто-нибудь мог увидеть ее обнимающейся с мужчиной на улице.

Первый пансион представлял собой кирпичное здание, построенное в федеральном стиле. Им открыла дверь горничная и сказала, что ничего не знает о Сомервиллах. Следующие два пансиона оказались небольшими домиками. Там тоже им ничего не удалось узнать. Наконец они подошли к прекрасному дому, построенному в испанском стиле. Когда они вошли, средних лет женщина, явно француженка, любезно проводила их в приемную.

— О, конечно, я их видела, — сказала она, выслушав вопрос Брианны. — У Сомервиллов не было ни друзей, ни знакомых. Они прожили у нас шесть недель, а потом присоединились к каравану и уехали. Это было восемь дней назад, — сказала она и сокрушенно вздохнула. — Я очень скучаю по Джулии и детям. У них такой прелестный мальчик, а маленькая Женевьева такая же красивая и изящная, как и ее мама. Вам повезло, что у вас такая прекрасная сестра.

Брианна все же смогла поблагодарить ее должным образом, хотя явно была расстроена. Еще бы, ведь рухнули ее надежды встретиться с сестрой.

Най положил ей руку на спину.

— Караван не может двигаться быстро, значит, они не могли далеко уйти. Мы найдем их, — сказал он и спросил у хозяйки: — Вы, случайно, не знаете, к какому каравану они присоединились?

— Мне очень жаль, но я не знаю этого.

Брианна была слишком расстроена и поэтому не обратила внимания на то, что Най обнял ее за талию, когда они выходили на улицу. Она почувствовала, что у нее кружится голова, и решила, что она, наверное, заболела.

— Вам нужно поесть, — сказал Най. — Мы вернемся в отель и что-нибудь перекусим.

Она отрешенно посмотрела на него и спросила:

— Вы действительно думаете, что мы сможем найти Джулию?

— Они уехали всего неделю назад, а это значит, что они проехали миль шестьдесят, не больше. Мы догоним их.

И в этот момент она осознала, что он обнимает ее за талию. Она считала, что ей следует отругать его за то, что он допускает подобные вольности. Однако она почувствовала, что ее ноги стали какими-то слабыми, будто тряпочными, и побоялась, что без его поддержки она просто упадет в грязь.

Плотно пообедав (их трапеза состояла из оленины, зелени, хлеба и яблочного пирога), они вернулись в комнату Брианны. Потом Най отправился разыскивать человека, который хотел нанять его для сопровождения каравана, и пообещал Брианне, что постарается навести справки о ее сестре.

Время тянулось очень медленно. Брианна чувствовала, что слишком возбуждена и не сможет уснуть. Она заказала себе ванну и сидела в пахнущей розовым маслом воде, пока та не остыла. Потом она написала письмо миссис О’Кейзи. Больше ей нечем было заняться, и она просто села у окна, взяв на руки Шекспира, и стала наблюдать за тем, что происходит на улице. Она также вглядывалась в лица прохожих. А вдруг она увидит Джулию или Баррета?

Она опять вспомнила вопрос, который ей задал Най. Действительно, что же она будет делать, если они не найдут Джулию? Хватит ли у Брианны мужества присоединиться к одному из караванов и в одиночку проделать весь этот путь, надеясь на то, что она в конце концов найдет Джулию? Она даже не знала, куда они отправились. А что, если Джон решил поехать в Калифорнию? Одно она знала наверняка — ей ни при каких обстоятельствах нельзя возвращаться в Сент-Луис. Даже здесь, в Индепенденсе, ей казалось, что она находится слишком близко от Баррета и поэтому не может чувствовать себя в безопасности.

Она почесала Шекспира за ухом, и он потерся головой о ее руку. Наклонившись, она поцеловала его в голову. Кот посмотрел на нее, чуть прищурив свои зеленые глаза. Его взгляд выражал любовь и преданность, и у нее потеплело на душе. Шекспир — это все, что у нее осталось от прежней жизни. Сможет ли он пережить весь это долгий и трудный путь до Орегона? Нельзя же держать его в корзине на протяжении нескольких месяцев. Однако если она выпустит его в фургоне, он может выпрыгнуть из него и потеряться.

Можно сказать, что в каком-то смысле и Най — это все, что у нее сейчас было. Кот и мужчина, о котором она ничего не знает. Это совсем не успокаивало ее, но она понимала, что у нее нет выбора. Она должна добраться до Орегона или до Калифорнии, чтобы оказаться подальше от Баррета. Поскольку Най направляется в Орегон, ей придется поехать с ним.

Был уже полдень, когда она услышала стук в дверь. Открыв дверь, она увидела Ная, который стоял, опершись о стену, и вертел в руках свою шляпу. Он выпрямился и, засунув руки за ремень брюк, прижал большие пальцы к расшитой бисером пряжке.

— Думаю, что вам еще раз нужно поговорить с той женщиной, с которой вы беседовали сегодня утром у ручья. Я нанял экипаж.

— Да, мне бы очень хотелось поговорить с ней, — сказала она. — Я только возьму свою шляпу.

Брианна заметила, какие взгляды бросали на Ная женщины, пока они ехали к городской окраине. Она краешком глаза рассматривала его и пришла к выводу, что его фигура производит сильное впечатление, да и рубашка из мягкой оленьей кожи сидит на нем как влитая. В нем ощущалось что-то примитивное, какая-то грубая сила, и это завораживало и одновременно пугало Брианну. Его темно-серые глаза, смотревшие из-под низко надвинутой шляпы, были такими холодными и безразличными, что она опять вспомнила о тех романтичных дикарях, о которых читала в книге Френсиса Паркмена, описывающей путешествие в Орегон. Однако она вдруг осознала, что Коламбус Най вызывает у нее не только страх, но и сильное влечение. Это встревожило и даже огорчило ее.

— Вы нашли тех людей, которые наняли вас в качестве проводника до Орегона?

Он вытащил маленькую зубочистку и зажал ее в зубах.

— Я нашел того человека, который посылал за мной.

Брианна ожидала, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал. Какой скрытный мужчина! Неужели ей придется каждое слово из него вытягивать?

— Значит, все готово для вашего путешествия? — спросила она.

Не вынимая изо рта зубочистку, он ответил:

— Эпидемия холеры скосила почти всю эту группу. В живых остались только несколько человек, которые присоединились к другим группам.

— Господи, какой ужас!

У нее от страха кровь застыла в жилах. Най не поедет в Орегон. Может быть, он сейчас просто пытается подобрать слова, чтобы сказать ей о том, что он оставляет ее и возвращается в Сент-Луис или в тот город, в котором он живет? Облизав губы, она решительно спросила:

— Что же вы теперь собираетесь делать?

— Пока еще не решил.

Они некоторое время хранили молчание. Най умело управлял экипажем, направляя его в сторону прерий, раскинувшихся на запад от города. Наконец Брианна откашлялась и спросила:

— Я вам очень благодарна за то, что вы помогаете мне искать Джулию и ее мужа. Я чувствую вину за то, что отнимаю у вас время. Я вам действительно очень благодарна.

— Я занимаюсь этим не ради благодарности и не из-за денег.

Он еще ниже надвинул на глаза шляпу и смотрел теперь только вперед. Может ли он сказать ей, что делает это потому, что понимает, какая она слабая и ранимая, и что он больше всего на свете хочет защищать ее и заниматься с ней любовью? Будет ли она после такого признания чувствовать себя в безопасности или испугается еще больше?

Он продолжал молчать, и Брианна, испытывая неловкость, решила сменить тему разговора.

— Я просто сгораю от нетерпения — так мне хочется увидеть Джулию. Мы очень давно не виделись. Мы с ней переписывались, и из ее писем я узнала, что она собирается ехать в Орегон. Однако письма не могут заменить живое общение. Ее дети, наверное, уже очень выросли. Я так хочу обнять их и услышать их веселый смех.

— Кажется, мы приехали, — сказал он, останавливая экипаж.

На лугу, рядом с ручьем, стояли десятка четыре фургонов, образовав круг. Неподалеку мирно щипали травку волы и лошади. За ними присматривали дети, вооружившись ивовыми прутьями. Возле костров женщины и дети постарше готовили еду. На берегу ручья женщины развешивали на кустах выстиранное белье. Как только Брианна вышла из экипажа, к ней сразу же подбежала миссис Декер и поприветствовала ее.

— Дорогая, у меня есть для вас новости, — сказала она. — Один из наших мужчин встречал какого-то мистера Сомервилла. Он сказал, что этот Сомервилл несколько дней назад уехал с караваном, который возглавил человек по фамилии Хетфилд.

Брианну так расстроили ее слова, что она не заметила, как напрягся Най. Когда она повернулась к нему, то его лицо ничего необычного не выражало.

— Как вы думаете, мы сможем их догнать?

Вокруг них уже собралось довольно много людей, и вперед вышел один мужчина. Он был худым, имел скошенный подбородок и маленькие черные глаза, похожие на глаза горностая.

— Вы сможете, — сказал он. — Но сначала вам придется съездить в одно место. То, что вы там увидите, вам вряд ли понравится, — добавил он и, глядя на грудь Брианны, облизнулся. Потом он подошел к Коламбусу, который стоял рядом с Брианной. — Привет, Най. Почти год не видел тебя.

Коламбус Най прищурился.

— Едешь в Орегон, Меградж? Мне казалось, что золотые прииски Калифорнии тебе больше по душе.

Эдуард Меградж ухмыльнулся.

— Решил поехать в Орегон, когда узнал, как там хорошо устроились переселенцы.

— Ты проводник в этой группе?

— Нет, для этого наняли Джеба Хенкса. Я главный в караване.

Брианна с интересом прислушивалась к их беседе. Похоже, эти мужчины были знакомы, и у нее сложилось такое впечатление, что они не питали особой симпатии друг к другу. Най, конечно, опасный человек и у него тяжелый характер, однако после того как Меградж обшарил глазами все ее тело, ей показалась, что она искупалась в грязной луже.

— Будьте так любезны, скажите, вы случайно ничего не знаете о моей сестре и ее семье? — с дрожью в голосе обратилась она к этому мужчине. — Их фамилия Сомервилл. Джон и Джулия Сомервилл. Мне показалось, что вы что-то можете о них знать.

Мужчина снова уставился на нее. Он внимательно рассмотрел ее лицо, потом все ее тело от макушки до пяток и наконец снова остановил свой взгляд на ее груди. Облизав губы, он сказал:

— Я лично не знаю никаких Сомервиллов. Но они были в группе Хетфилда, а это значит, что вы можете их найти, проехав тридцать миль по этой дороге. Ориентиром будут служить деревянные кресты.

Брианна посмотрела на Ная.

— Что он имеет в виду?

Най приобнял ее за плечи и отвел в сторону.

— Хетфилд возглавлял ту самую группу, которую должен был вести я, — сказал он.

— Но вы сказали, что холера…

— Это правда, — вмешался в их разговор Меградж, злорадно сверкая глазками. — Почти все мужчины и женщины из группы Хетфилда умерли.

— Вот твой ужин, Вайт, — сказал помощник шерифа, просовывая поднос под решетку камеры.

— Дерьмо! Это просто помои, — заявил Вайт, демонстративно игнорируя накрытый салфеткой поднос. Он встал с койки и подошел к железной решетке, отделявшей его от шерифа. — Сколько еще ты собираешься держать меня здесь, как ты это называешь, «под подозрением»? Ты бы лучше занялся поисками моей жены, а не держал бы в тюрьме честных граждан.

Рейни равнодушно пожал плечами. Он уже не первый раз сажал Вайта за решетку, однако тот обычно долго в тюрьме не задерживался. Один раз его посадили за то, что он жестоко избил служанку в пивной «Джил и Фин», которая находится возле пристани. Три раза его сажали за драку. Этот парень был настоящим забиякой, впрочем, как и его отец. Похоже, что он уже не изменится. Таким и будет до конца своих дней. Если бы старый доктор Томас не вытащил с того света двух его жертв, то его давно бы уже вздернули на веревке. Для Брианны Вайт, конечно, было бы лучше, чтобы это все-таки произошло.

— Думаю, что если подержу тебя здесь подольше, то обязательно появятся еще какие-нибудь улики и я смогу узнать, что же на самом деле случилось с твоей женой, — сказал задумчиво Рейни и, сощурив глаза, посмотрел на Вайта. — Что меня действительно удивляет, так это то, что она все-таки прожила с тобой целых три года, несмотря на такое к себе отношение, и ты еще говоришь, что она была настоящей затворницей.

— Это правда. Миссис О’Кейзи может подтвердить мои слова. Спроси ее.

Рейни оперся спиной о решетку камеры, находившейся напротив камеры Вайта. Он скрестил руки на груди и заложил ногу за ногу.

— Тогда почему же она сбежала? Ты можешь мне ответить на этот вопрос? Почему после трех лет супружеской жизни женщина, которая боится незнакомых людей, у которой здесь нет ни друзей, ни родственников (ее родственники живут аж в Кентукки), вдруг решается на побег?

Вайт лег на койку, подложил руки под голову и уставился в затянутый паутиной потолок.

— Я сказал уже, что в тот вечер побил ее. Может быть, это было последней каплей и ее терпение лопнуло. Откуда мне знать?

— Никто не видел, как она уезжала из города, — возразил шериф. — Ни в списках постояльцев отелей, ни в списках пассажиров пароходов и дилижансов ее имя не значится. Дело в том, что ни одна похожая на нее женщина в тот день не уезжала из города никаким видом транспорта.

И тут Вайта осенило. Он буквально подпрыгнул на койке.

— Разрази меня гром! Я же говорил тебе, что ее сестра могла приехать и забрать ее. Почему бы тебе не проверить это?

Рейни отошел от железной решетки и направился к двери, отделявшей камеры от его кабинета.

— Признаюсь тебе, что я уже сделал это. Я был в доме ее сестры, поговорил с соседями и родственниками Джона Сомервилла.

— Да ну? Что же, черт возьми, ты выяснил?

— Практически ничего. Я не нашел там твою жену, — криво усмехнувшись, сказал Рейни и взялся за ручку двери. — Кстати, миссис О’Кейзи просила передать тебе, что она забрала к себе кота твоей жены. Она позаботится о бедном животном. О-о, да к тебе тут посетитель пришел, — сказал он и, открыв дверь, вошел в свой кабинет.

— Эй, сукин ты сын, подожди минуту! Ты так и не скажешь мне, что же тебе удалось выяснить? — закричал Баррет, ударив кулаками по решетке.

Не услышав ответа, он со злостью бросился на матрас, подняв при этом облако пыли. Пыль попала ему в дыхательные пути, и он закашлялся. В этот момент раздался завораживающе-чувственный голос.

— Не волнуйся, сладкий мой. Я наняла лучшего из всех адвокатов, какие только нашлись в этом паршивом городишке. Скоро мы вытащим тебя отсюда, — сказала привлекательная молодая женщина и сморщила носик, почувствовав ужасные тюремные запахи. — Я молюсь только, чтобы до того момента с тобой ничего не случилось.

— Глори! — закричал Баррет, вскочив с кровати.

Глори стояла в проходе между камерами. На ней было шелковое изумрудно-зеленое с золотыми полосками платье с глубоким вырезом. Это платье прекрасно сочеталось с ее зелеными кошачьими глазами и кудрявыми волосами ярко-рыжего цвета.

— Боже, Глори, ты великолепно выглядишь!

— О-о, ты соскучился по мне, сладкий мой? — спросила Глори и улыбнулась, показывая кривой передний зуб.

Это была одна из ее самых обольстительных улыбок, с помощью которой она очаровывала и возбуждала мужчин. Однако она чувствовала, какой мерзкий запах исходил от Баррета, и не горела желанием подходить к нему ближе.

— Черт возьми, ты права. Я соскучился по тебе. И ты узнаешь, насколько сильно я соскучился, как только выберусь отсюда. А сейчас иди сюда и расскажи мне об этом адвокате.

Здесь так воняло, что ей трудно было дышать. Она подошла к решетке, и он обнял ее за талию, а потом провел рукой по спине и, сжав руками ягодицы, поцеловал ее через прутья решетки.

Ему казалось, что на свете нет второй такой женщины. Она не была похожа ни на его мать, ни, тем более, на Брианну. Глори была миниатюрной, горячей и такой страстной, что когда он смотрел на нее, у него буквально закипала кровь.

Однажды он избил ее. Это произошло, когда он второй раз посетил ее в борделе, называвшемся «Клуб джентльменов». Это был бордель высшего класса с высокими ценами, великолепной выпивкой и самыми шикарными женщинами. Глори тогда было всего семнадцать лет. В семье, где ее воспитывали наравне с ее братьями, жестокость была нормой жизни. Вместо того чтобы заорать от боли, как это обычно делают все женщины, она засмеялась.

— Если ты хочешь изображать из себя мерзкого мальчишку, то ты попал по нужному адресу, — сказала она и быстро вытащила из комода кнут.

Буквально через секунду Вайт уже лежал на полу у ее ног. Его руки были плотно привязаны к телу кожаным ремнем. Из ран, оставленных кнутом на его тугих бицепсах, сочилась кровь, однако Вайт не замечал этого. Он смотрел на Глори. Она широко раздвинула его ноги, расстегнула его штаны и протянула к нему свои острые коготки.

— Говорят, что я могу не глядя своими ноготками мгновенно оторвать горящий конец сигары, — промурлыкала она. — Итак, ты можешь бить меня когда тебе захочется, но я тоже хочу поиграть в жестокость.

Баррет надолго запомнил ее ногти. На следующий день он забрал ее из «Клуба джентльменов» и поселил в большом доме на Локаст-стрит. Она научила его многим удивительным вещам и захватывающим дух играм. Это доводило его до безумия. О-о, она просто очаровательная дикая кошечка, его Глори! Ему с ней никогда не было скучно.

— Релстон, — сказала она, отстраняясь, — его щетина колола ее нежную кожу.

— Как? — спросил он, задыхаясь от волнения.

Он крепко прижал ее к себе, и она отчетливо ощутила, насколько сильно возбудила его.

— Клинтон Рей Релстон, он адвокат. Что такое, сладкий мой? Что-то тебя отвлекает? — спросила она и, хрипло засмеявшись, опустила руку вниз и погладила его. — Он сегодня днем придет сюда, чтобы поговорить с тобой и заставить шерифа выпустить тебя под залог. А потом мамочка заберет своего сыночка домой.

Баррет весь напрягся и похолодел. Его голубые глаза потемнели, как небо к ночи, и он закричал:

— Ты не моя мать, Глори! Ты шлюха и никогда не забывай об этом.

Глори знала, она всегда знала, что, когда он не в духе, не следует с ним шутить. Все это, конечно, забавно, но в один прекрасный день может закончиться весьма печально. Глори к этому еще не была готова.

— Эй, все хорошо, сладкий мой, твоя взяла.

— Так-то лучше, — пробормотал он и оттолкнул ее от себя.