Нежный плен

Глава 28

Услышав какой-то звук, Бет вздрогнула и, обернувшись, с изумлением увидела обнаженный клинок, сверкающий в лунном свете. Но уже в следующее мгновение, когда человек со шпагой вышел из тени, Бет узнала его.

— Дункан!

Тот не знал, что делать: то ли прижать ее к груди, то ли крепко шлепнуть пониже спины.

— Так это же барышня! — радостно воскликнул Джейкоб и, увидев, что Дункан все еще не опустил шпагу, заметил: — Уж против нее-то оружие не понадобится.

— Вот тут ты сильно ошибаешься, Джейкоб. — Дункан вложил шпагу в ножны. — Иди-ка в дом, приятель. Сначала на карауле у входной двери будешь стоять ты. Я тебя сменю через два часа.

Джейкоб кивнул, довольный тем, что ему дали привычное поручение. А вот мытье посуды показалось ему слишком унизительным делом.

Многие считали Джейкоба дурачком, но он отлично соображал, когда нужно убрать свой клинок, а когда — убраться самому. Сейчас как раз наступил такой момент. Он с улыбкой поглядел на стоящую перед ним парочку.

— Будет сделано, Дункан. Спокойной ночи, мисс. — Он почтительно склонился перед ней. — Приятных сновидений.

— Тебе тоже, Джейкоб, — пробормотала Бет ему вслед.

Когда они остались вдвоем, Дункан дал волю своим чувствам. Схватив стальными руками девушку за плечи, он еле сдержал желание хорошенько встряхнуть ее.

— Какого дьявола ты тут делаешь?!

Бет взглянула на него с вызовом:

— Я здесь гуляю. А почему ты требуешь у меня отчета?

— Я искал тебя по всему дому и очень беспокоился.

Бет было приятно это слышать, но она ничего не ответила Дункану, а бросила печальный взгляд на залитые лунным светом деревья:

— Здесь когда-то было очень красиво…

— Сад можно восстановить.

Бет понимала, что он прав, но сделать это будет нелегко. И прежней прелести уже не вернешь.

Дункан взял ее руки в свои:

— Бет, у тебя такие отрешенные глаза. Пойми, сейчас, ночью, мы ничего не можем узнать отвоем отце. Подожди немного, придет время… Не мучай себя так. — Дункан сделал шаг назад, приглашая ее следовать за ним в дом. — Пора в постель.

На губах Бет заиграла лукавая улыбка:

— В чью постель — твою или мою?

Она была остра на язык, но он-то знал, что за этим скрывается. Он был готов пройти сквозь огонь, чтобы только почувствовать вкус ее губ.

— Это не имеет значения: я хочу быть с тобой, где бы ты ни была.

Высвободив свои руки из его рук, Бет подбоченилась:

— А мое мнение тут не важно?

Дункан вздохнул. Он давно подозревал, что ей больше нравится спорить с ним, чем заниматься любовью.

— Твое мнение, Бет, очень важно. И я очень хочу, чтобы ты мне сказала «да».

В его глазах было много такого, чего она не могла прочесть, но то, что он сказал сейчас, было правдой.

— Ты можешь быть спокоен. После всего того, что ты сегодня сделал, я не могу тебе отказать.

Его глаза потемнели.

— Мне не нужна твоя благодарность. Я хочу большего.

Бет пожала плечами:

— Как бы то ни было, но я тебе очень благодарна.

Привстав на цыпочки, она обвила его шею руками. Потом крепко прижалась к нему.

— Заставь меня забыть обо всем, Дункан. Мне страшно оттого, что я видела сегодня, и оттого что мне еще предстоит увидеть.

Он поднял ее на руки с такой легкостью, словно она была малым ребенком.

— Я постараюсь.

Он поцеловал ее, и Бет, замерев от восторга, почувствовала, как в ней снова разгорается знакомый огонь.

Джейкоба в кухне уже не было. Дункан знал, что сейчас он на своем посту, около входной двери. Держа Бет на руках, он остановился только для того, чтобы проверить запор задней двери. Сегодняшней ночью их вряд ли поджидает какая-либо опасность, однако нельзя было терять бдительность.

Бет блаженствовала в его объятиях. Он возбуждал ее и в то же время успокаивал. Право же Дункан — это просто чудо.

— А Джейкоб? — Бет смущенно оглянулась.

Сорвав еще один поцелуй с ее губ, Дункан тихо рассмеялся:

— Не надейся, любовь моя, нынче ночью он не придет тебе на помощь. Он стоит на часах. — Дункан внес Бет в ее комнату, но все еще продолжал держать на руках, словно боясь опустить на пол. — Здесь мы только вдвоем.

— На сегодняшнюю ночь это для меня больше чем достаточно.

«На сегодняшнюю ночь?» — подумал он.

А завтра, а во все последующие дни? Дункан понимал, что такие мысли были обычно не свойственны мужчинам, но, даже и зная это, он не мог от них отделаться. Эта девчонка его околдовала, и в свое время ему придется приложить немало усилий, чтобы сбросить ее чары.

— У меня в запасе только два часа, — напомнил он ей.

— Тогда давай не будем терять ни минуты. — И Бет поцеловала его с безудержным, пьянящим пылом.

Кровь закипела в жилах Дункана. Скорее бы оказаться в спальне! Горячие, ищущие губы Бет скользили по его губам, шее, и он почувствовал: еще совсем немного — и он уже не сможет держать себя в узде.

Не успел он плотно закрыть дверь, как ее жаркие руки уже жадно обвились, вокруг его тела. Усадив Бет на кровать, он взял ее за руки и посмотрел ей в лицо. Комната слабо освещалась одним лишь лунным светом.

— Бет, — выдохнул Дункан, чувствуя, как бешено стучит его сердце. — Куда нам спешить?

Бет покачала головой:

— Нет, надо спешить: земля для меня вращается слишком быстро, чтобы я могла остановиться.

Дункан прижал ее к себе, словно собираясь впитать в себя все ее страдания. Он чувствовал, как ее сердце, тая, сливалось с его сердцем.

— Что ж, мы заставим ее вращаться медленнее, — прошептал он у ее губ.

Хотя огонь желания сжигал их обоих, Дункан изо всех сил старался не позволить ищущим губам и пальцам заставить его потерять последние остатки самообладания, которые уже и без того были на исходе.

Они так быстро сбросили с себя одежду, что Дункан даже испугался, не порвали ли они чего-нибудь. Что они скажут Козетте, если она заметит? И что она о них подумает? Но все эти мысли перестали его занимать, как только его объяло пламя страсти. Нагая, Бет предлагала ему себя. И теперь он мог думать только о ней, о том, как он ее желает.

Со вздохом безраздельного подчинения Дункан погрузился в открывшуюся перед ним пылающую бездну. Пламя пожирало его, но он шел на это по своей воле. Все что угодно, лишь бы она была с ним.

Его руки, его глаза, его губы боготворили ее; как одержимый, он хотел завладеть каждой частичкой ее тела. Но все никак не мог насладиться ею вдоволь.

Он с жадностью и упоением вкушал ее тело, как голодный вкушает яства на пиру — но насыщение все не приходило.

Касаясь ее губами и руками, он играл на каком-то драгоценном, редкостном музыкальном инструменте, струны которого надо перебирать с благоговением, чтобы он запел.

А Бет, изгибаясь, двигалась под ним. И он открывал в ней такие тайны, о которых прежде только смутно догадывался, тайны ее тела, о которых не знала и сама Бет.

По всему ее телу расходились волны невыразимо прекрасных ощущений. Глаза молодой женщины вдруг раскрылись, когда ее тело начало сотрясаться от взрывов, подобных взрывам бомб или выстрелам попадающего в цель мушкета. Выстрел за выстрелом.

— О, о! — задохнулась она от удивления и сразу же закусила нижнюю губу, чтобы унять крики, неудержимо рвущиеся наружу. Ее тело раскачивалось вниз и вверх, словно оно ей не принадлежало и словно оно управлялось не ее разумом, а Дунканом и его восхитительными ласками.

— Шш! — предупредил он. — Ты их всех разбудишь.

Но его ищущие пальцы не останавливались. И она не смогла бы выдержать, если бы они остановились.

Его язык двигался по ее трепещущему животу до тех пор, пока не коснулся источника полыхавшего в ней пожара, средоточия ее страсти. Наступила мгновенная передышка, которая лишь усугубила ее томление. Потом его язык и губы прильнули к ее пылающему лону.

Бет почувствовала прикосновение его губ и попробовала оттолкнуть его. Она не знала, что ей делать — оскорбляться или наслаждаться. Этого не могло быть. Это…

Это было восхитительно.

Жар его губ пронизывал ее с такой страстью, что вскоре у нее уже не осталось сил для сопротивления. Дункан словно поднимал ее все выше и выше. Казалось, будто бы шторм, захватив, швырял ее с волны на волну — до полного изнеможения.

Ее мокрая от пота кожа искусительно блестела в лунном свете. И Дункан уже не мог больше терпеть.

Она ошеломленно смотрела, как он, приподнявшись на руках, скользит своим телом вдоль ее тела до тех пор, пока их глаза не встретились. Ее тело трепетало от наслаждения, в нем, казалось, вспыхивали радуги.

— Что ты со мной сделал? — слабо вскрикнула она.

Польщенный, он был еще в силах улыбнуться:

— Я предавался с тобой любви, Бет. И я буду делать это снова и снова…

— Я не могу… — прошептала она, едва слыша свой голос. Но уже в следующую секунду, когда он начал целовать ее ухо, она поняла, что может.

И смогла.

Ошеломленная, чувствуя потребность ввергнуть и его в тот самый вихрь, в который он вверг ее, Бет протянула руки к Дункану. Когда ее пальцы, скользнув вниз, коснулись его отвердевшего мужского орудия, она услышала, как он застонал и в беспомощном удивлении выкрикнул ее имя. Ее губы изогнулись в довольной улыбке. Она знала, что держит в руке средоточие его наслаждения.

Подчиняясь неведомому инстинкту, Бет нежно провела пальцем по тому, чего она касалась. И его стон подтвердил ей, что инстинкт не подвел ее.

Дункан, схватив ее за запястье, попытался, пока не поздно, остановить ее. Он едва дышал.

— Где ты научилась этому, Бет? Ты сводишь меня с ума.

Пошевелившись, она почувствовала его рядом с собой, возбужденного и страстного.

— Ты меня сам всему научил.

— В таком случае учитель стал учеником. И стал им с удовольствием. — Переплетя свои пальцы с ее и держа обе ее руки за головой Бет, Дункан закрыл ее рот своим ртом и вошел в нее.

И они вместе поплыли навстречу блаженству, оставляя позади мир, который сошел с ума.