Нежный плен

Глава 7

Услышав голос Сэмюеля, Донован сразу же бросился исполнять его приказ, на мгновение остановившись только для того, чтобы бросить любопытный взгляд на неподвижное тело, которое несли Джейкоб и Хэнк. Мельком взглянув на обеих женщин, Донован снова перевел взгляд на Дункана.

— А он не…

Испугавшись своей мысли, человек с маленьким личиком не решился закончить свой вопрос: Дункан был их вожаком, их покровителем. Феликс Донован, не способный принимать решения самостоятельно, всегда нуждался в покровителе: ему было необходимо, чтобы рядом был человек, который указывал бы ему, что делать, и заботился бы о нем. Донован достаточно настрадался от жестоких громил, прежде чем ему повезло укрыться под крылом Дункана, и поэтому очень беспокоился за его жизнь и здоровье.

Следом за ним из кухни, привлеченный шумом, выбежал Томми, хрупкий подросток лет двенадцати или тринадцати. Его мать была кухаркой, а Томми помогал ей на кухне, чистя горшки и сковородки. Мальчик надеялся, что в один прекрасный день он докажет, что очень необходим Дункану, мечтал когда-нибудь стать его ближайшим другом, правой рукой — таким, каким был Ланселот для короля Артура. Но Томми был еще слишком юн, и потому не знал конца легенды.

— Он же не умрет, правда? — закричал Томми, глаза его расширились от ужаса.

— С ним все будет в порядке. И с тобой тоже, не волнуйся, — поспешно ответил мальчику Сэмюель. Потом, кивнув Хэнку и Джейкобу, бросил им: — Эй, ребята, несите Дункана наверх, в его комнату.

Томми бросился было вслед за братьями, чтобы быть рядом со своим кумиром, но Сэмюель приказал:

— Томми, сбегай за моим тазом, налей в него воды и тащи сюда. И еще принеси полотенца. Если ты их найдешь, конечно.

Мальчик бросился исполнять приказ Сэмюеля. Ему ужасно хотелось хоть чем-нибудь помочь старшим.

— Полотенца должны быть чистыми! — крикнула Бет вслед Томми, предчувствуя, что ему будет трудно достать то, о чем она просила. Вздохнув, девушка подобрала юбки и поспешила вслед за людьми, которые несли Дункана.

— Это ваш внук? — спросила она старика, поднимаясь вслед за ним по крутой лестнице. Раздавшееся позади них тяжелое сопение говорило о том, что и Сильвия тоже пытается подняться наверх.

Сэмюель мельком взглянул на Бет, хотя мысли его были далеко. Когда люди вошли в прихожую, он взял фонарь и теперь, держа его в высоко поднятой руке, освещал дорогу. Свет падал и на лицо Дункана.

— Томми принадлежит всем нам, — ответ старика прозвучал слишком сухо и отстраненно: внезапно им завладела новая мысль. Прежде Сэмюель не обращал внимания на лицо Дункана, а теперь заметил: оно было безжизненным и иссиня-бледным.

— Как и сам Дункан.

Бет не поняла, что старик имеет в виду.

— Значит, Томми — сын Дункана? — спросила она.

Теперь они стояли на лестничной площадке. Впереди начинался узкий полутемный коридор.

— Можно сказать и так, — ответил Сэмюель, думая о другом.

Войдя в спальню, которую Дункан выбрал для себя сам, Сэмюель прикусил нижнюю губу: с самого начала эта комната ему не нравилась. Раньше она принадлежала прежнему графу Шалотту — Альфреду Лоуренсу, брату Син-Джина.

«В этой комнате еще витает смерть», — подумал Сэмюель и поспешно перекрестился. Жена Альфреда отравила мужа, и несчастный умер на этой самой кровати. Сэмюель просил Дункана выбрать для себя другую комнату, но тот лишь рассмеялся в ответ: он никогда не был суеверным.

Длинные бархатные шторы на окнах были раздвинуты. Они шевелились от ветра, и казалось, что это монахини в длинных одеждах кладут покаянные поклоны, шепча свои вечерние молитвы. Комната нравилась Дункану, потому что из нее можно было видеть закат солнца даже тогда, когда им уже нельзя было любоваться из окон других комнат. Фицхью всегда любил закаты. Когда они плавали в море, он каждый вечер, стоя на палубе, взглядом провожал угасающее солнце.

Сэмюель страстно желал, чтобы судьба оставалась к ним благосклонной и чтобы солнце не провожало теперь угасающего Дункана.

— Опускайте его, да поосторожнее, — приказал он Джейкобу и Хэнку; сейчас он был очень серьезен, хотя еще совсем недавно весело шутил. Затем он поспешно закрыл окна, однако шторы оставил незадернутыми — из уважения к Дункану. Потом, повернувшись, взглянул на Бет. Отодвинув Джейкоба, она стояла рядом с Дунканом. «Похоже, парень сорвал еще один цветочек, — подумал Сэмюель. — Еще одна жертва его чар».

Сэмюель подошел к Бет и мягко опустил руку ей на плечо.

— Думаю, мисс, сейчас вам лучше уйти.

Томми, запыхавшись, вбежал в комнату. Он нес таз с водой, выплескивавшейся через край, а под мышкой — два полотенца. Взглянув на них, Бет заметила, что оба полотенца были не совсем свежие.

— Вот, сэр, что вы просили.

Бет вовсе не собиралась уходить — а особенно после того, что увидела, — и, взглянув на старика, мягко возразила:

— А я, напротив, думаю, что мне лучше остаться.

От удивления у Сэмюеля отвисла челюсть.

Бет повернулась к Томми и нахмурилась, разглядывая воду в тазу. Горевший в камине огонь высветил что-то черное, плававшее в воде. Бет взглянула в глаза Сэмюелю:

— В воде муха.

Старик выудил муху из таза и усмехнулся:

— Теперь все в порядке.

Но Бет была по-прежнему недовольна. Взглянув на Томми, она спросила;

— А воду ты кипятил?

Обратив свои большие синие глаза на Сэмюеля, мальчик словно спрашивал, кого же именно он должен теперь слушаться.

Старик положил руку на плечо Томми, не отрывая при этом взгляда от молодой женщины. Интересно, что эта особа о себе возомнила? Вторглась в их дом и теперь отдает приказы, как будто она королева Англии.

— Воду кипятить незачем, мисс, — вежливо, но решительно ответил Сэмюель. — Ведь Дункан не собирается обедать.

Бет покачала головой:

— Вода нужна, чтобы промыть его рану, — она уже начинала терять терпение, но продолжала говорить спокойно: — Поверьте, так будет гораздо лучше. Вы ведь желаете, чтобы он поправился, не так ли?

Подумав, Сэмюель кивнул Томми и сиял руку с его плеча. Мальчик побежал обратно на кухню. Старик понимал, что все находившиеся здесь люди ждали, что он будет делать дальше. И он не собирался уступать девчонке, хотя это могло показаться невежливым. В конце концов, их гостья всего лишь женщина, а он — второе лицо в команде Дункана.

Глаза Сэмюеля сузились, когда он пристально посмотрел на Бет.

— Хорошо, мы вскипятим воду. Вы можете оставаться здесь, но не мешайте мне заниматься раненым.

Он предполагал, что девушка пропустит его вперед, но Бет не сдвинулась с места: она была уверена, что принесет Дункану больше пользы, чем этот старый седой человек, хотя, по-видимому, он очень опасается за здоровье Дункана.

— Нет, сэр, раненым займусь я сама.

Хэнк хихикнул, но сразу же замолчал, едва только Сэмюель бросил на него мрачный взгляд. Джейкоб застыл, раскрыв от изумления рот: никогда прежде он не видел, чтобы женщина становилась Сэмюелю поперек дороги. С ним не осмеливалась спорить даже кухарка Эми, нагонявшая страх на всех обитателей замка. Расправив плечи, старик сказал:

— Раньше я всегда лечил его раны сам.

Бет взглянула на Дункана. Его глаза были закрыты, и она с тревогой подумала о том, что ему, наверное, мало чем можно помочь. Но все равно она попытается.

— Думаю, этих ран было немало, — Бет пристально посмотрела на Сэмюеля. От этого взгляда он весь сжался, сам не зная, почему. — Вы что, врач?

Этот вопрос, вероятно, мог бы польстить Сэмюелю, но он был в дурном настроении, которое мгновенно ухудшилось после того, как Хэнк захихикал снова — захихикал, как какая-нибудь глупая девка, которую впервые лапает парень.

— Нет, я не врач, — ответил старик с достоинством. — Я цирюльник.

— Цирюльник, — повторила Бет. Она слышала, что кое-где в английском (да и в американском) захолустье цирюльники считаются также и лекарями. Какая дикость!

Бет взглянула на изящное, с тонкими чертами лицо Дункана, бледность которого сливалась с белизной подушки, на которой он лежал.

— Да, если ему нужно будет постричь волосы (похоже, это ему не помешало бы), то вы окажетесь весьма кстати. Но поскольку его ранили, когда он спасал меня, я не могу спокойно стоять в стороне и смотреть, как вы губите его своим невежеством: ведь вы собирались промыть рану водой, в которой плавают мухи, и вытереть грязным полотенцем.

Хэнк смущенно потупился. Взглянув на своего брата, он спросил:

— О чем это она толкует?

— Глупости, — буркнул Сэмюель.

Он и эта девчонка, сующая нос в чужое дело, пристально посмотрели друг на друга. Ну, сейчас он ей покажет. Но тут из-за мужских спин выступила Сильвия и робко положила руку на его костлявое плечо.

Сэмюель обернулся, морщась от досады, которую он, однако, попытался подавить. Эта женщина не виновата в том, что ее спутница упрямее старого мула, стоявшего внизу, в конюшне.

— Что вам угодно, сударыня?

Внезапно испугавшись, что ее жест был слишком уж доверительно-нежным, Сильвия отдернула руку. Она не привыкла прикасаться к посторонним мужчинам.

— Да, Бет, конечно, чересчур остра на язык, но зато отец хорошо обучил ее своему делу, хотя никто из нас и не понимал тогда, зачем это нужно. — Сильвия считала, что отец не должен учить свою дочь копаться в человеческом теле.

Сэмюель, стараясь сохранять терпение, стал смотреть, как молодая женщина снимает бинты с Дункана. Похоже, она и вправду знает, что делает.

— А кто ее отец? — хмуро спросил он.

— Врач, — ответила Сильвия, и чтобы он лучше понял, добавила: — Лекарь.

Когда Сэмюель поджимал свои тонкие губы, казалось, будто они исчезали совсем.

— Я знаю, что такое врач, сударыня, — сухо ответил он. Сэмюель всегда понимал, когда именно он проигрывал. Понимал он это и сейчас: бессмысленно спорить с этой девчонкой, ее можно выставить отсюда только силой. К тому же она, похоже, уверена в себе. А вдруг, и в самом деле, поможет Дункану? Это его волновало больше всего.

Сэмюель почесал затылок, как если бы от этого его голова стала бы соображать лучше. Он всегда сам заботился о Дункане и любил его, как никого другого. Увидев, что Бет разматывает бинты осторожно, он все-таки спросил с тревогой:

— А вы не сделаете ему больно?

Бет не любила обещать того, чего она не могла бы выполнить, но все-таки ответила:

— Постараюсь.

Дункан с трудом разлепил глаза. Он слышал спор между Сэмюелем и девушкой. Он попытался было сесть, но это ему не удалось. Он был слаб, как новорожденный щенок, и сердился на себя за свою беспомощность. Но все-таки собрал все силы, чтобы сказать:

— Я не какой-нибудь кусок мяса на тюремной тарелке, из-за которого дерутся заключенные. Перестаньте меня делить. Лучше вытаскивайте пулю. У меня вся рука горит.

Бет взглянула на рану. Отверстие, пробитое пулей в плече, покраснело и воспалилось. Скоро рука распухнет.

— Виски! — Бет взглянула на Сэмюеля через плечо. — Мне нужно виски.

Старик уставился на нее в изумлении:

— Сейчас не время пить, мисс.

Бет кивком показала на Дункана:

— Это для него. Сейчас ему будет дьявольски больно.

— Джейкоб, принеси-ка бутылку, — приказал Сэмюель. Молодой человек попятился, не сводя глаз с лица Дункана: это был взгляд преданного слуги.

— Постой, Джейкоб, — слабо вскрикнул Дункан. Он хотел было протянуть руку, чтобы остановить его, но вспомнил о своей ране и взглянул на Бет. Он старался, чтобы рассудок не покидал его. Не хотел он показывать и свою слабость перед людьми, поэтому заставил себя пошутить: — Мне нужно только смотреть на вас. Я опьянею от одного созерцания вашей красоты.

Сэмюель покачал головой:

— Надо же, совсем обеспамятел, а все туда же! — Старик наклонился к Дункану и прошептал: — Женщины погубят тебя, мой Мальчик. Если эта уже не погубила.

А Бет испытывала чувство вины: этого человека ранили потому, что он поспешил ей на помощь. Если бы он не разговаривал с ней, то наверняка заметил как разбойник поднимает пистолет. Да, это была ее вина. И она должна искупить свою вину, если только это окажется ей по силам.

Девушка обвела взглядом стоявших вокруг мужчин и нетерпеливо спросила:

— Ну, где же нож?

— У меня есть нож, — заявил Хэнк поспешно, доставая его из ножен на поясе и протягивая Бет.

Девушка внимательно осмотрела лезвие с обеих сторон. Оно не было ржавым, но не отличалось чистотой. Томми вернулся с тазом воды, и Бет, быстро опустив в нее руку, брызнула водой на лезвие ножа, а потом протянула его Сэмюелю.

— Подержите его немного в пламени.

Старик уставился на нее, словно она говорила по-китайски.

— Зачем? — пожал он плечами.

Если бы Бет стала отвечать на все вопросы, которые ей задавали, то простояла бы без дела всю ночь и Дункан бы умер. Поэтому она проговорила резко:

— У меня нет времени, сэр, чтобы обсуждать все это. Сделайте, пожалуйста, то, о чем я вас прошу. — Девушка помолчала, потом, смягчив тон, добавила: — Если вы это сделаете, то это будет лучше для него.

Сэмюель обрадовался, что она начала разговаривать с ним любезнее, и поднес нож к огню. Дункан любил, чтобы в его комнате всегда горел камин. Сэмюель быстро поворачивал нож в пламени, чтобы металл прокалился. Железо потемнело.

— Достаточно, — остановила его Бет. — Давайте его сюда скорее.

Сэмюель чуть было не выругался, про себя проклиная девчонку, которая не знает своего места, и отошел от камина. Проходя мимо Сильвии, он тихо буркнул:

— Слишком уж она любит командовать.

Сильвия улыбнулась, прекрасно понимая, что творится сейчас в душе старика. Впрочем, преданность была для нее второй натурой.

— Бет знает, что делает, и у нее доброе сердце.

Но Сэмюель был далеко не уверен, что у этой девчонки вообще есть сердце.

— Придется поверить вам на слово, мисс, — пробормотал он и, подойдя к кровати, протянул нож Бет, церемонно поклонившись. — Что вам еще угодно, ваше высочество?

Бет увидела, что тот высокий мужчина, которого она только что послала за виски, вернулся с бутылкой в руках, и была рада, что он выполнил ее поручение. Сейчас ей будут нужны все трое, чтобы держать Дункана, пока она будет работать. Девушка сомневалась, что у старика хватит сил в одиночку удержать раненого.

— Мне угодно… — ее пальцы обхватили рукоятку ножа. Бет видела раньше, как это делает ее отец, но сама она никогда не пробовала извлечь пулю из раны и сейчас похолодела от страха. — Мне угодно, чтобы вы остались здесь и держали его.

— Я не хочу, чтобы они дотрагивались до меня своими потными руками, — пробормотал Дункан. — Я буду лежать спокойно, не тревожьтесь.

«Что ж, храбрость всегда хороша, но сейчас, когда ему будет больно, он вряд ли выполнит свое обещание», — подумала Бет и кивнула мужчинам.

— Держите его крепче, — строго приказала она.

Хэнк и Джейкоб с силой прижали Дункана к кровати, и Бет закусила губу, увидев, как он поморщился от боли. Она хотела было крикнуть, чтобы Джейкоб не давил так на Дункана, но поняла, что это невозможно. Если раненый будет дергаться, она рискует сильно его поранить, причинив больше вреда, чем пользы.

Убедившись, что Дункана держат достаточно крепко, она подняла нож и прошептала про себя молитву.