Нежный плен

15.

Когда Джоанна и олдермен выясняли во дворе дома графа Солсбери, где может находиться Джеффри, он как раз уезжал от мэра. Они степенно обменялись формальными благодарностями, но за высокопарными фразами скрывалась искренняя сердечность. Господин мэр сожалел, что не может наградить людей Джеффри, которые на славу потрудились, и честно признался: все его средства и средства гильдии необходимо приберечь для восстановления разрушенного. Джеффри взглянул на своих людей, большинство из которых апатично сидели на земле, опустив головы на колени, и устало улыбнулся:

— Если вы хотите наградить их, лорд, одолжите мне лодку или судно, чтобы перевезти людей вверх по реке. Они совсем измучились, бедняги, а лошадей я отослал назад еще из Саутуорка. По правде говоря, они не в состоянии пройти и нескольких миль пешком, даже до дома, где их ждет отдых.

Мэр был слишком уставшим и озабоченным, чтобы ответить Джеффри улыбкой, но глаза его загорелись. Он действительно рад сделать что-нибудь для этих людей, которые работали без устали, спасая его город.

Быстро сделали все необходимые приготовления. Джеффри наблюдал, как его люди рассаживаются в лодках. Он и сам был настолько утомлен, что на мгновение почувствовал искушение присоединиться к ним, но в таком случае Тостигу, который устал не меньше, пришлось бы самому отвести его боевого коня домой. Джеффри со вздохом вскочил в седло. При раскатах грома он с надеждой поднял к небу глаза. Похоже, огонь к этому времени уже удалось сдержать, но останки многих построек все еще пылали и трещали. Поэтому хороший дождь не помешал бы.

К сожалению, дождь так и не пошел. Низкие, мрачные тучи, чуть ли не касавшиеся земли, не приносили прохлады. Время от времени их озаряли гневные вспышки молнии, как будто порожденной жаром, исходившим от обожженной земли и тлеющих руин. Слава Богу, что хоть ветер спал, налетая иногда порывами с востока.

Когда Джеффри и его люди покинули мост, на каждом шагу сражаясь с пожирающей все стихией, они предупреждали людей и сдерживали огонь на восточной оконечности пожарища. Джеффри не знал, что на западной стороне моста все еще горят разные постройки. Складские помещения и жилища торговцев огонь пока не охватил. Ветра здесь почти не было, и все постройки тщательно залили водой, чтобы пожар не распространился по северному берегу Темзы. Но мало-помалу горячий воздух, исходивший от части города, охваченной пламенем, высушил сырое дерево.

С первыми порывами ветра тут и там вспыхнули желтые злобные язычки. У моста некому было заметить это и предупредить власти. Те, что боялись, уже сбежали подальше от пожара. Не потерявшие мужества люди находились на восточной оконечности пожарища, где, пока не утих ветер, огонь грозил сожрать все на своем пути. Его языки распространялись с невероятной скоростью, порождая все новые и новые очаги пламени. Поскольку снаружи постройки и крыши были смочены, острые, красные зубья огня впивались в складские помещения и дома лишь после того, как их тщательно оближут коварные желтые язычки. Вскоре безумные оранжевые глаза пожарища уже выглядывали из всех открытых окон и с ненавистью смотрели на заколоченные ставни.

Тело Джеффри было приучено к тяжелому труду. Он привык проводить в седле дни и ночи, затем сражаться и снова вскакивать в седло. Он привык обходиться без сна. Однако последние дни вынужденной активности почти полностью выбили его из колеи. Джеффри скакал от шотландской границы до Роузлинда, гонимый чувством, которого не понимал до конца, позволяя себе отдых, лишь когда лошади уже выбивались из сил. Потом гнев заставил его продолжить скачку до Лондона, где он совершенно изнемог физически от взрыва этих самых чувств, которые уже понял. Затем им двигало чувство долга, который сменил реальный страх. Поэтому сейчас Джеффри покачивало в седле, сил хватало лишь для того, чтобы не свалиться с коня.

Ораж, его боевой конь, устал не меньше своего хозяина. Он еле тащился, опустив голову, по гладкой широкой дороге. Позади Джеффри ехал не столь уставший Тостиг. Потому-то он и заметил, что они находятся на пути к Чипсайду, а не к северной части города, которая, несомненно, не познала еще жестокостей пожара. Тостиг вздохнул. Он сыт по горло и этим пожаром, и этим городом! Но, очевидно, его господин хочет до конца убедиться, что все закончилось благополучно.

Когда первые порывы сильного ветра ударили им в спину, принеся с собой запах гари и облако горячего пепла, Тостиг испугался, что Джеффри повернет назад. Однако его господин ничего не сказал, а Тостиг, естественно, не собирался взваливать на себя лишние хлопоты, которые ему не по душе. Он почувствовал облегчение, когда они оставили позади Корнхилл, проехали по улице торговцев птицей и добрались до Чипсайда. Здесь было достаточно людей, чтобы их помощь не понадобилась. Тостиг наслаждался этой мыслью до тех пор, пока его не осенило, что знаки отличия на одежде некоторых латников хорошо знакомы ему. Он выругался.

К югу от того места, где Корнхилл сливался с улицей торговцев птицей, злобное оранжевое око пожарища наглело прямо на глазах. Языки пламени выглядывали уже из-за заколоченных ставней, которые вскоре обуглились и превратились в пепел. Желтые языки лизали оконные рамы и совершенно высохшие к этому времени стены. Скоро, очень скоро, крыши, охваченные пламенем, рухнут, и огонь снова беспрепятственно понесется вперед, готовый переброситься на новые крыши, перелететь на крыльях ветра к новым стенам.

Тостиг выразил свое удивление крепким словцом.

— Стой! — закричал один из латников, но, узнав Джеффри, добавил: — О, милорд, прошу прощения. Я не разглядел вас.

Пробужденный двумя голосами, Джеффри сонно уставился на латника Джоанны. Лицо как будто знакомое… Глаза Джеффри скользнули вниз и застыли на хорошо знакомом ему изображении герба Роузлинда.

— Боже правый, что ты здесь делаешь?! — воскликнул Джеффри. — Неужели огонь перебросился через реку на запад?!

— Нет, милорд. Там нет пожара. Сначала мы поехали в дом вашего отца, а затем сюда, где нам приказали сдерживать этих людей.

— Зачем… — начал было Джеффри, но так и не высказал свой вопрос: бесполезно спрашивать этих людей, почему им пришлось поступить так, ведь от них лишь требовалось выполнять приказы. — Кто привел вас сюда?

— Госпожа и Нуд, милорд.

— Леди Джо…

Джеффри закашлялся, вдохнув горячий воздух, пропитанный золой, и тут же увидел и осознал все. И ветер, дующий с востока, и золу, летавшую вокруг и все еще горячую, и толпу из нескольких сотен рыдающих и вопящих от ужаса людей, и неспособность людей Джоанны справиться с ней.

Латник Джоанны тоже знал это. Он бросил испуганный взгляд на толпящихся мужчин и женщин. Еще один порыв ветра, и они сорвутся с цепи: их страх перед огнем перевесит страх наказания.

— Где Нуд и госпожа? — спросил Джеффри.

— Я видел их там, — ответил мужчина, указывая в переулок, — но…

Из толпы раздался пронзительный, безумный вопль, за которым послышался высокий, истеричный голос мужчины:

— Пожар! Пожар!

— О Боже, только не это! — воскликнул Тостиг.

Джеффри резко повернул голову. От нависших облаков снова отражалось красное зарево, которое, хотя и не было таким же ярким, как ночью, выглядело не менее устрашающим. Из толпы съежившихся людей вырвался дикий рев, стон ужаса и гнева к тем, кто сторожил их. Теперь им суждено умереть в неимоверных муках! Но крики стихли тотчас же, как всеми овладело безумие. В этой обманчивой тишине послышался совершенно другой шум — треск яростного пламени и вопли людей, прочесывающих улицы, когда те заметили, что огонь распространяется к западу. Затем эти звуки повторились снова, и вся людская масса пришла в движение.

— Отпустите их! — взревел Джеффри, взмахом руки приказав Тостигу и мужчине, что стоял рядом, передать его распоряжение дальше.

Ни один отряд вооруженных людей не смог бы удержать толпу или заставить ее покинуть Чипсайд безопасным, более организованным путем. Толпа превратилась в безумное чудовище, готовое разорвать всех и вся на своем пути. Джеффри видел, как сбили одного из латников и схватили его лошадь, как отшвырнули человека, пытавшегося вернуть трофей. Все это произошло в считанные секунды. Джоанна поехала верхом! Если эти безумные твари заметят ее, они… Джеффри пустил своего усталого жеребца рысью к южным окраинам Чипсайда.

Как только он повернул на запад, из переулка прямо перед ним выскочила лошадь без всадника. Натолкнувшись на толпу безумцев спереди, видя живую человеческую стену слева и огонь справа, она встала на дыбы, заржала в ужасе я стала так брыкаться, что те, кто хотел ее схватить, отпрянули, отдав предпочтение своим ногам. Следом за животным из переулка выскочил Нуд.

— Где леди Джоанна?! — прокричал Джеффри.

— На улице, милорд! — выдохнул Нуд, показав головой на проход, из которого выбежал.

От облегчения Джеффри даже покачнулся в седле. Джоанна не угодила в кипящий котел смерти! Однако радость была кратковременной. В переулок уже нырнула толпа женщин и мужчин. Хуже того, треск и рев пожарища приближался. Огонь распространялся все быстрее и быстрее.

— Живо уведи своих людей отсюда… тех, что еще живы! — приказал Джеффри. — Веди их на север, пока не найдешь свободную дорогу к дому моего отца. Ждите нас там. Я сам позабочусь о леди Джоанне.

Не дожидаясь ответа, он пришпорил коня и помчался в переулок. Встревоженный Нуд посмотрел ему вслед. Бьорн убьет его, если что-нибудь случится с госпожой! Он отвечает за ее безопасность! Но… и за безопасность своих людей. Его внимание привлекла группа латников, отбивавшихся от разъяренной толпы. Нуд стал прокладывать путь прямо к ним. Лорд Джеффри позаботится о леди Джоанне. Он сам так сказал, а Нуд верит, что молодой лорд не может не выполнить своего обещания.

На самом деле его уверенность могла бы и не оправдаться. Джеффри, как и большинство убегающих от огня людей, вряд ли обратил бы внимание на груду красной одежды у изгиба улочки. К счастью, у одного из мужчин, бегущих от пожара, жадность переборола страх: его внимание привлек металлический блеск орнамента на кошельке, прикрепленном к поясу Джоанны, и он вернулся, чтобы завладеть им. Когда он перевернул тело Джоанны, ее апостольник, уже слегка приспустившийся при падении, слетел полностью, обнажив все великолепие ее волос.

— Джоанна! — закричал Джеффри.

Он сразил воришку наповал и спешился, чтобы поднять девушку. Что-то сразу же успокоило его боль, которая сжала грудь и уже подбиралась к горлу. Он ощутил и тепло тела Джоанны, и его упругость. Джеффри не раз приходилось поднимать мертвых. Он мог отличить живое тело от трупа и поэтому прижал девушку к себе.

— О… — вздохнула она, а затем более сильным голосом, не без возмущения сказала: — Мне больно!

Облегчение и злость нахлынули на Джеффри одновременно. Он не знал, что делать: обнять Джоанну и прослезиться от радости, то ли отругать ее и накричать в ярости Но у него не было времени на какие-либо эмоции: в переулок ворвался новый поток людей и налетел на них с Джоанной.

— Встань! — приказал он. — Стой, пока я не посадил тебя на спину коня!

Джеффри поднял Джоанну, положил ее руку на выступ стены и повернулся к лошади. Бедное животное так устало, что ни на шаг не сдвинулось с места, где спешился Джеффри. Никакие потоки искр и дыма уже не пробуждали в Ораже ответной реакции. Боевые лошади быстрее привыкли к близости пламени, чем обычные животные, а двенадцать часов непрерывной работы полностью лишили жеребца какого-либо страха. Джеффри вложил в ножны меч и вскочил в седло, проклиная все на свете за то, что у него нет еще одной руки. Двух просто недостаточно, чтобы управлять лошадью, поддерживать Джоанну и сражаться. Беженцы, появившиеся из-за поворота улочки, дико закричали, увидев человека в седле. От ужаса и негодования они совсем потеряли рассудок. В эти минуты любой человек верхом на лошади становился их врагом.

Инстинкт уберег Джоанну, которая все еще находилась в полубессознательном состоянии, от того, чтобы подвергнуть их обоих еще одной опасности. Когда Джеффри хотел поднять ее, она начала валиться вперед. Страх перед падением так велик, что всегда приводит в действие подсознание человека. Джоанна крепко вцепилась в выступ, на который Джеффри положил ее руку. Она так ухватилась за него, что, хотя ее колени и дрожали, смогла держаться прямо некоторое время. Джеффри успел боком подвести к ней Оража и подхватить, пока она не упала. Он почувствовал, как протестующе напряглись мышцы и сухожилия в его предплечье. Джоанна была стройной девушкой, но почти такой же высокой и крепкой, как Джеффри. Далеко не перышко, чтобы поднять ее одной рукой.

Напряжение длилось недолго. Прежде чем Джеффри оторвал Джоанну от земли, она пришла в себя настолько, что догадалась поднять ногу в стремя. Поэтому Джеффри без труда усадил ее на коня перед собой и пришпорил Оража. Тот после нескольких тяжелых шагов рысью остановился. Джеффри снова вонзил шпоры в бока лошади, но теперь избежать столкновения с приближающейся толпой было практически невозможно. Ему ничего не оставалось делать, как, заставив Оража пятиться в проход между двумя домами, взять поводья в руку, которой он придерживал Джоанну, и снова обнажить меч.

В обычной ситуации толпа, вооруженная только ножами и подобранными на ходу деревяшками, не представляла бы опасности для всадника с боевым оружием. Как правило, лошадей тоже приучали сражаться своими смертоносными копытами и цепкими зубами. Но от усталости Ораж просто не имел сил поднимать копыта и бить ими. Джеффри казалось, что бедное существо вот-вот падет замертво от разрыва сердца. Хуже того: из-за Джоанны Джеффри не мог свободно замахнуться мечом. Знай он, что им придется задержаться здесь и сражаться, он прикрепил бы ее седельную подушку позади себя. Поскольку Джеффри полагал, что им удастся избежать столкновения с толпой, он, конечно же, захотел устроить девушку перед собой, чтобы можно было придерживать ее своим телом.

Яростные вопли приветствовали оборонительный маневр Джеффри. Он стиснул зубы и прижал Джоанну к седлу.

— Отпусти меня, — послышался ее слабый, но внятный голос. — Отпусти меня. Я возьму твой топор и буду отбиваться справа. Ты защищай левый фланг.

Джеффри открыл было рот, но ничего не сказал. Он считал, что в крайнем случае женщина может защищаться ножом. Но, когда Джоанна хладнокровно соскользнула вниз, застегнула кожаный ремень топора на своем запястье и взяла оружие двумя руками, Джеффри промолчал. Она гораздо отчаяннее своей матушки! Даже в самых гневных своих тирадах по поводу своенравия жены Иэн никогда не обвинял Элинор в том, что она хватала его оружие.

Заметив с одной стороны меч, а с другой — топор, вожаки толпы замешкались. В это секундное промедление взгляд Джоанны остановился на клейме топора.

— Джеффри! — воскликнула она. — Любимый! Ты в безопасности!

Более не соответствующего действительности и более нелепого замечания нельзя было и придумать. Будто под. тверждая это безумное заключение, дома напротив них с треском рухнули, лишь только Джоанна произнесла последнее слово.

Грохот, треск, пламя, появившееся по воле провидения, порыв воздуха из зева пылающего ада — все это было им сейчас на руку. Люди думали уже только о самосохранении. Вопли ужаса не шли ни в какое сравнение с криками людей, только что готовившихся к нападению, и вся толпа, как один человек, обратилась в бегство. Некоторые слепо повернули на юг; другие в истерике бросились туда, откуда пришли. В одно мгновение все сплелось в безумную, яростную массу. Джоанна, смело встретившая врагов, жалобно захныкала. Ее ужас был настолько велик, что она почти не чувствовала страха перед огнем, который уже виднелся в проходах между домами. Джеффри тоже был потрясен, хотя и знал, что спасти этих людей от самих себя невозможно. Больше всего его беспокоило, как им с Джоанной выбраться отсюда. На мгновение его охватила паника. Джеффри не слыл трусом, но он не имел никакого желания сгореть заживо, будучи запертым в этом проходе. Подобная смерть и не из достойных, и не из легких.

Бросив мимолетный взгляд через плечо, Джеффри заметил, что за выступом домов есть еще один проход, по которому можно уйти от пожарища. Хотя рядом не было стены, Джеффри не мог развернуть коня: улочка слишком узка. Один быстрый вопрос убедил Джеффри, что Джоанна может передвигаться. Он опустил ее на землю и спешился сам. Здравомыслие подсказывало ему, что нужно немедленно бежать, оставив изнемогшего коня.

Вероятно, на их пути окажутся заборы или ворота, достаточно широкие для человека, который сможет в случае чего перелезть через них, но не для лошади. В первую очередь Джеффри отвечает за Джоанну! Тем не менее он не может допустить, чтобы преданный и дорогой ему слуга умер в муках ужаса.

Со слезами на глазах Джеффри обошел Оража и, подняв меч, приставил его к горлу коня.

— Здесь достаточно места, чтобы развернуть Оража. Проведи его через проход задним ходом, Джеффри.

Ослабевший от потрясения и страха голос Джоанны прозвучал тем не менее уверенно. Должен же быть какой-то выход? Джеффри с благодарностью потерся щекой о мягкую морду коня и опустил меч. Одного взгляда назад хватило, чтобы отбросить все мысли о немедленном бегстве. Толпа в переулке продолжала отчаянную битву. Крыши домов на этой улочке уже пылали. Джеффри потянул Оража назад, и животное вяло зашевелилось.

Когда Джеффри оказался во дворе позади дома, он немало испугался, обнаружив себя именно… во дворе, и к тому же закрытом со всех сторон высоким забором. Но, прежде чем он успел отругать Джоанну за ложную надежду, которую она пробудила в нем, девушка предложила ему топор и показала на закрытые ворота. Джеффри на мгновение уставился на нее в недоумении, затем взял твердой рукой топор.

— Мне придется убить Оража, — сказал он после второго удара. — Я не могу оставить его здесь умирать в огне.

— Убить его? Оставить его здесь? Конечно же, нет!

Ярость вернула голосу Джоанны его обычное спокойствие.

Боевой конь рыцаря — ценная собственность. Мужчина вполне мог заложить небольшое поместье, чтобы купить действительно отличного коня. Матушка постоянно твердила Джоанне о священности собственности: она боролась бы за нее до последнего дыхания. Сама мысль отказаться от такого ценного животного была ей отвратительна. Джоанна не Удивилась тому, что, по ее мнению, показывало истинное отношение Джеффри к своему имуществу. Матушка объясняла ей не раз, что в подобных вопросах мужчины — полные идиоты. Джоанна знала это и по собственному опыту. Ее отец бесшабашно обращался со своим личным имуществом. Иэн тоже ничем не лучше его: швыряется фермами, другими вещами, если его не останавливает Элинор, словно их можно иметь сколько пожелаешь. В обязанности жены входит по мере возможности сдерживать подобную расточительность!

Джеффри взглянул на Джоанну через плечо. Высокая и стройная, она стояла совсем рядом, но где ее не мог задеть свистящий топор. Сохраняя полное спокойствие, девушка крепко держала коня под уздцы. Острые языки огня уже вздымались над крышами домов вдоль всей улицы. Джеффри охватила совсем неуместная сейчас радость.

Как только он поднял Джоанну с земли в грязном переулке, все стало казаться ему полным абсурдом, абсолютным безумием: и то, как она схватила его топор, и ее довольный голос, когда девушка провозгласила, что он в безопасности, и спокойствие, с которым предложила ему разрубить боевым топором дерево, и негодование, настойчивое требование перед лицом почти неминуемой гибели тащить за собой выбившуюся из сил лошадь…

Следующий его удар пошел вкривь, но это уже не имело значения. Дерево вокруг замка треснуло. Джеффри нажал плечом на ворота.

Казалось, его радость сотворила чудо. Вместо узенького проема, через который мог бы пройти только человек, двойные ворота распахнулись, открыв широкий проход, что вел к другому забору и резко поворачивал направо. Джеффри подался вперед с оружием наготове. Треск огня и вопли толпы создавали такой шум, что он не знал, чего ждать за углом. Но ведь необходимо же выбраться из ловушки, в которую они угодили! Жар стоял такой, что, хотя Джеффри и не видел пламени, он определенно знал: ближайшие строения уже объяты огнем. Положение становилось тем более опасным. В любую минуту все вокруг могло взорваться и превратиться в сплошное огненное месиво.

Но чудеса следовали одно за другим. За углом находился еще один проход, который, очевидно, врезался в переулок. Джеффри устремился вперед, Джоанна последовала за ним. Положение казалось столь безвыходным, что он совсем не беспокоился о том, что их ждет в переулке. Он преодолеет этот коридор во что бы то ни стало! К счастью, такой необходимости и не возникло, ибо впереди не было беспорядочной толпы. Перед глазами мелькали отдельные человеческие фигуры, убегавшие с быстротой, на какую только способны люди.

У выхода на улицу Джеффри остановился, намереваясь подсадить Джоанну на коня. Когда он повернулся, его губы пересохли от ужаса. Дома, мимо которых они только что проследовали, пылали. Джеффри быстро посадил Джоанну в седло, схватил уздечку и побежал, увлекая за собой лошадь. Возможно, его паника, как и остальных людей, передалась животному или несколько минут отдыха сделали свое дело, но боевому коню удалось перейти на вполне приемлемую рысь, не замедлявшую движение Джеффри. Никто уже не пытался напасть на них. Для тех немногих, что попадались им на пути, обнаженный топор был грозным предупреждением. Большинство людей даже не смотрели в их сторону, гонимые ужасом.

Вопли впереди возвестили Джеффри о последнем чуде. В этих стенаниях не слышалось ни паники, ни гнева, только предельное отчаяние. Люди, издававшие эти крики, оставили уже всякую надежду и были не в состоянии бороться. Они упадут на месте и позволят огню сожрать их. Это ужасно, конечно, но Джеффри оставался невозмутимым: он достаточно часто слышал подобные вопли из уст побежденных. Завывания становились все громче, по мере того как их подхватывали другие люди.

— Джеффри! — простонала Джоанна.

Впервые в ее голосе прозвучал страх. Джеффри не ответил, не зная, как успокоить девушку. В конце переулка путь им преграждала стена огня. Слева дома уже полыхали, и из этого ада по всей улочке разлетались огромные пылающие хлопья, которые тлели на крышах и подоконниках домов справа. Вскоре их тоже охватит огонь. Кожа на теле Джеффри и Джоанны покраснела и покрылась волдырями. Каждый вдох стал настоящим мучением.

Кое-кто из людей, толпившихся впереди, ринулся на стену огня, но тут же отскочил назад. Джеффри даже не повернул головы. Так им никогда не удастся добраться до площади! Через несколько минут весь переулок, в котором они Находились, превратится в еще одно гигантское месиво пожарища. Фасады строений потонут в огне. Отсюда нет выхода! Джеффри инстинктивно оттолкнул от себя нескольких беженцев, расчищая себе путь. Он не станет задерживать их, не станет добавлять к их мучениям того безрассудства, которого у них и так больше чем достаточно. Тут его пятка ударилась о что-то деревянное, а когда он выдернул шпору послышался хлюпающий звук.

Вода! Стыд охватил Джеффри. Оказывается, он мало чем отличается от тех, к кому испытывает такое презрение за их стенания. Его тоже парализовал страх, и, если он и не рыдал во весь голос, а спокойно стоял и ждал своего конца, то это вовсе не говорило о его достоинствах.

— Слезай! — сказал он Джоанне. — Снимай с себя одежду, всю, кроме нижней. Намочи ее в дождевой бочке. Быстро!

Пока Джеффри говорил, он отстегнул меч и прикрепил его к седлу. Затем стянул с себя тунику и рубаху и бросил их в бочку. Зажав топор между ног, он повернулся к Джоанне, чтобы ссадить ее с лошади и раздеть силой, если она не сможет двинуться от страха. Девушка была явно испугана: ее глаза расширились так, что вокруг радужных оболочек четко обозначились огромные поля белков. Джоанна дрожала всем телом, но тем не менее взяла себя в руки. Когда появлялась необходимость в каких-либо действиях, она приступала к ним, несмотря на свой страх. Девушка соскользнула вниз, и вскоре ее одежда оказалась в бочке. Джеффри уже доставал из нее свою рубаху. Джоанна бросила в воду свою тунику и увидела, что Джеффри обвязывает мокрой рубахой голову лошади. Так животное не видело ничего, но могло вдыхать воздух через прохладную влажную ткань.

Джоанна натянула на себя мокрую тунику, а Джеффри надел свою.

— Разорви это! — сказала Джоанна, протягивая ему свое платье.

— Оно еще понадобится тебе, — запротестовал Джеффри.

— Если ты умрешь, умру и я! — простонала девушка.

Джеффри понял, что это действительно так. Он разорвал платье на две части и обмотал одной из них голову и лицо. То же сделала и Джоанна. Затем Джеффри поднял бочку, что стоило ему немалых усилий, и вылил щедрую дозу ее содержимого на Джоанну. После этого они сообща приподняли бочонок и облили коня. Остатки воды достались Джеффри.

Теперь они уже могли повернуться к стене огня.

— Подними меня на руки, Джеффри, — прошептала Джоанна. — Мне страшно!

Джеффри не мог этого сделать, ибо тогда девушка стала бы уязвимой для огня. Он просто прижал Джоанну своим телом к лошади, вложил ей в руку уздечку и обнял правой рукой за талию. Затем Джеффри поднял топор и потянул Джоанну в сторону бушующего огня. Она хотела было воспротивиться, но в этот миг крышу дома, где они нашли бочку с водой, объяло пламенем. С криком отчаяния Джоанна уткнулась лицом в плечо Джеффри и позволила ему вести себя.

Приходилось идти вслепую. Джеффри не знал, куда они попадут. Он понимал лишь одно: им необходимо выбраться из узкого переулка до того, как на них обрушатся пылающие дома, и что путь вперед короче дороги назад. Впереди не слышалось уже стенаний толпы. Несколько скорчившихся фигурок темнели на фоне красного зарева, которое, несмотря на всю свою ярость, бледнело на фоне серого дня. Эти люди были уже мертвы или почти мертвы от страха, разрывавшего сердца, и жара, сжигавшего легкие.

И все же то тут, то там ощущалось какое-то движение. Заметив справа от себя человека, который внезапно нырнул в пламя, Джеффри глубоко вздохнул. Поначалу он решил, что мужчину от страха охватило безумие и он не выдержал ожидания смерти. Джеффри видел подобное и раньше, когда люди сами бросались на его меч. Но такая смерть была гораздо легче той, с которой столкнулись они сейчас. Смерть в огне совершенно иная… Пока Джеффри, следуя за этой мыслью, приходил к определенному выводу, еще один безумец кинулся в огонь в том же месте, и этот мужчина тащил за собой женщину. Джеффри вскрикнул и резко повернул вправо, увлекая с собой Джоанну.

То, что он увидел в этот момент, заставило его застыть на месте. Перед ними высилось длинное строение, полностью объятое огнем. За этим зданием полыхало еще одно такое же сооружение. Между двумя этими постройками проход превратился в черное русло туннеля, над которым дугой выгнулась огненная арка.

Невозможно! Ему не провести здесь Джоанну! Джеффри в отчаянии оглянулся. Постройки разлетались на куски прямо у него на глазах. Испуганные вопли Джоанны тонули в реве огня и грохоте падающих частей здании. Искры взметались в небо и рассыпались во всех направлениях. Джеффри и сам вскрикнул, когда обугленный кусок дерева попал ему в голову и опалил щеку, прежде чем он успел схватить его концом мокрой ткани. Жеребец громко заржал, когда очередной осколок упал на него. Вытянув голову, лошадь понеслась вперед, увлекая за собой Джоанну, рука которой словно прилипла к уздечке. Джеффри вынужден был последовать за девушкой прямо в черную бездну, которой он так боялся.

Несмотря на мокрую одежду, дышать стало просто невозможно. Рыжее пламя было сверху и с обеих сторон, глаза закрывались от черных едких паров. Влекомые ослепшим от страха жеребцом, который не мог пуститься галопом, ибо Джоанна удерживала его за уздечку, они пробирались через пылающий ад, пока земля не ушла у них из-под ног и они не оказались… в черной бездне реки.