Нехрупкая Лилия

Глава 26

Нежничаем с Лилей, лежа на диване. Она слегка поглаживает меня по плечам, иногда надавливает и разминает. Мне кажется, что у меня мурашки до самых пяток бегают. Но я обманываюсь, и они теряются где-то в районе пояса.

Всё равно балдёжно. Закрываю глаза от удовольствия. Меня рубит под лёгкую классику.

Лиля целует сзади в шею. И сейчас я чувствую, как теплая волна окатывает всё тело, вместе с ногами. Распахиваю глаза, хочется об этом рассказать, но в горле встаёт ком, и слова застревают.

Звонок в дверь.

— Кого там ещё принесло? — выключает она пультом расслабляющую музыку.

Пока идёт открывать дверь, я тем временем пересаживаюсь в коляску.

Футболка где? — осматриваю всё вокруг.

В ванной оставил.

У двери шум, детские голоса.

— Мурат? Неожиданно, — удивляется Антипова.

Мимо пробегает маленькая белокурая девочка в сторону туалета.

— Тетя Лиля, а где мой горшочек? — громко кричит.

— Под ванной, милая!

Девчуля хлопает дверями.

— Здесь его нет! Быстрее! Я сейчас описаюсь!

— Гасанов, не мог ребёнка в сортир сводить?! — быстрым шагом идёт мимо Лиля.

— Кто ж меня в женский-то пустит? — слышен голос из прихожей.

Выезжаю к гостям.

У зеркала поправляет волосы высокий спортивный смуглый парень. Рядом светлый мальчик лет семи. Оба в шарфах с надписью "Динамо".

В мальчишке узнаю черты Ника, это их с Алисой сын. В туалет, значит, убежала их дочка.

— Привет, Стас! — протягивает мне руку Гасанов. — Я в курсе, что ты меня вряд ли помнишь. Мы были лучшими друзьями.

Смутно он мне знаком. Иногда проскальзывал в воспоминаниях моей подростковой жизни.

— Мурат? — пожимаю в ответ. — Мы учились вместе в спортивной школе.

— Да. Жили в одной комнате. Вообще всё вместе делали.

— Это ты полез по балконам к девчонкам гимнасткам на второй этаж, упал и сломал руку? — почему-то всплывает именно это в голове.

— Я, — смеётся. — Два месяца потом с гипсом гонял.

— Да, и для них ты был рыцарем.

— Дружище! — обнимаемся, хлопая друг друга по плечам.

— А мне можно обнимашки? — появляется рядом Вита.

— Со мной? — разводит руки Мурат.

— Нет! Я из-за тебя чуть не описалась, — пихает она его ручкой.

Тянется ко мне. Подхватываю её и поднимаю к себе на колени. Обнимает за шею.

Как ребёнок может так легко идти к незнакомому человеку? Она меня совсем не знает.

— Ты колючий, как папа, — гладит по щеке.

Провожу ладонью по щетине. Дней пять уже не брился. Не хочется как-то.

— Чего в коридоре застыли? — выходит к нам Лиля и кидает мне футболку. Ловлю на лету. — Марш на кухню! Сейчас чай пить будем.

— Как ты с ней живёшь? — тихо спрашивает Мурат, косо взглянув на Антипову. — Она ж броневик. Ни любви, ни жалости.

— Не преувеличивай. Обычная женщина.

— Обычная? — помогает подтолкнуть мою коляску. — Я видел, как она решает вопросы. Цербер. Только что глотки не рвёт. Но, думаю, и это может.

— Мне нравится.

— У тебя всегда был странный вкус на девушек. Тянуло на самых отбитых.

— Я всё слышу! — громко произносит Лиля, недобро зыркнув на нас.

— Мы не о тебе.

— Ага, так я и поверила, — забирает у меня с коленей Виту.

Я быстро надеваю футболку.

— Ну, тётя Лиля, я же ещё не покаталась на колясочке, — тянется обратно ко мне, хныкая.

— Потом покатаешься. Тортик будешь?

— Я буду! — занимает место за столом Илья.

— Я тебя даже спрашивать не собиралась. Ты всегда голодный. Я удивляюсь. Как при таком аппетите ты умудряешься быть доходягой?

Мальчик действительно щупленький и высокий.

— С его режимом дня, всё как в топке сгорает, — садится рядом со мной на стул Мурат.

Виталину усаживаю с другой стороны.

— А мы на футбол ходили, — рассказывает она мне.

— И как? Тебе понравилось? — поправляет ей Лиля выбившуюся из хвостика кудряшку.

— Нет! — и отправляет в рот большой кусочек торта. — Там шумно. И дяди ругаются плохими словами, — подманивает меня пальчиком и говорит тихо. — Мне приходилось всё время закрывать ушки, — демонстрирует.

— Гасанов! Ты куда детей водишь?! — повышает на Мурата голос Лиля.

— А я ту при чём? Ник с нами тоже был. Но потом ему позвонили, и он уехал.

— И бросил детей с тобой?!

— За пятнадцать минут до конца матча. Ничего с ними бы не случилось. У нас охрана.

— Это ты перед Алисой оправдываться так будешь.

— Не ссорьтесь, — останавливаю их спор. — Всё ж хорошо. Давайте, о чём-нибудь хорошем поговорим?

— Ух, ты! У вас собака?! — восклицает Илья, показывая на кухонную дверь.

В проходе сидит сонный Рыжик и зевает. Спал на балконе. Мы его не закрываем, чтобы бегал туда-сюда. Тяжело ему без воздуха уличного.

— Да.

— Какой хорошенький, — сползает со стула Вита и идёт к псу.

Тот пятится назад. Не раз от детей доставалось в прошлой жизни, поэтому он старался их избегать.

— Какие ушки большие, — девочка всё-таки его ловит и изучает со всех сторон. — А у нашего Халка такого ошейника нет, — распахивает широко глазки, показывая на собачье украшение со стразами. — Тетя Лиля, нам тоже надо.

— Купим… — обречённо она выдыхает. — Ник нас повесит на этом ошейнике, когда увидит вашу крысу в нём.

Дети перебираются на пол в гостиной, играют с Рыжиком. Заставляют его бегать за мячиком.

Лиля убирает со стола и моет посуду.

— Приезжай к нам на тренировку, — предлагает Мурат. — Пацаны рады будут.

— Я не в самой лучшей форме, — показываю на ноги.

— Ну и что?! Ты и раньше не шибко шустрый был, — прикалывается надо мной.

— Ах, ты! — осматриваюсь вокруг, тянусь до подушки, хватаю и луплю его по плечу.

На кухне слышен звук разбившейся посуды. Мурат пропускает меня вперёд, заходит следом за мной.

Антипова стоит, держась за край стола, бледная, как полотно. На полу осколки чашки.

— Лиль, ты чего? — подкатываюсь к ней.

Сейчас как никогда чувствую себя ущербным. Я ей даже помочь не могу, поддержать и усадить на стул.

Гасанов быстро понимает всё по моему взгляду и делает это за меня.

— Водички?

— Нет… — она дышит тяжело и глубоко.

— Что случилось-то?

— Голова закружилась.

— Давление, наверное, упало. У тебя тонометр есть? — поднимается Мурат.

— Намекаешь на то, что я старая? — вдруг начинает она злиться на ровном месте.

— Нет. Прямо говорю, что у тебя давление могло упасть. Это и в двадцать лет бывает, — обижается он.

Держу Лилю за руки и успокаивающе поглаживаю большими пальцами.

— Может, правда давление упало? — стараюсь говорить с ней ровно, чтобы не заводилась.

Она последнее время вся на взводе, но психует тихо, не показывая характера. Боится затронуть словами больную тему. Вот и истерит молча. Я заметил, что в эти моменты она превращается в заводную домработницу, которая драит всё: от посуды, до шкафов под потолком. Потом отключается без сил, а следом и я. Поодиночке у нас не получается.

— Мне уже лучше. Надо осколки собрать, пока кто-нибудь не порезался, — привстаёт со стула, но я усаживаю её обратно.

— Я уберу. Веник где? — вызывается помочь Мурат.

— В прихожей. В шкафу у входа.

Гасанов сметает остатки разбитой чашки. Решает, что им уже пора домой и увозит детей.

Лиля ложится на диван и застывает, не двигаясь.

— Стас, как тебе дети Алисы? — спрашивает неожиданно.

— Хорошие.

— А если у нас будет свой ребёнок?

— Круто! Когда-нибудь будет…

— А если это "когда-нибудь" случится через восемь месяцев?

— В смысле? — не сразу доходят до меня её слова.

— До тебя, как до жирафа, Воронин. Я беременна.

Ничего себе!