Неизвестные тайны России

Приземление

Я приближался к орбите Емли. С профессором, который общался со мной через военного специалиста, я понял это по четкому отбиванию точек и тире, было обговорено вероятное место приземления в местечке Ле Урже в двенадцати километрах северо-восточнее города Арижа.

Через семь дней запела знакомая «морзянка»:

— Сне-жи-нин.

Я ответил, что нахожусь на связи.

— Ты меня обидел, — передала Мариэтт, — но редакция требует от меня материал. Напиши мне что-нибудь, и я передам это как беседу с тобой.

— Так ли это тебе нужно, чтобы разговаривать со мной? — отстукал я. — Ты напиши о том, что я тебя обидел и как я тебя обидел. Напиши, что на землю летит монстр, питающийся красивыми девочками. Что у него два ряда острых акульих зубов и холодные руки. Он сын дракона и феи и умеет изрыгать огонь.

— Ты издеваешься надо мной? — спросила Мариэтт.

— А вот это зависит от тебя, как решать, издеваюсь я над тобой или не издеваюсь? — дал я ей повод для размышлений. — Можешь представлять меня ангелом или монстром. Доверься своему сердцу, хотя какое может быть сердце при получении гонорара за опубликованный материал?

— Почему ты считаешь, что журналисты работают только за деньги? — спросила девушка. Чувствовалось, что ее точки и тире были разнокалиберными пулями из разных пулеметов.

— А за что они работают? За славу? Они люди и им нужно кушать. Им нужно одеваться. Им нужно содержать семью и они работают за деньги. Они и пишут то, что нравится тем, кто платит деньги. Те, кто платит деньги, делают политику и журналисты им помогают в этом, в зависимости от размера оплаты, — мне нравилось поддразнивать ее и, честно говоря, мне всегда было смешно, когда журналисты говорили о том, что они свободны в освещении тех или иных событий.

Они свободны освещать все, что угодно, но только для себя, а свет, то есть печатную полосу, увидят только те события, которые будут одобрены главным редактором. Поэтому, все разговоры о свободе прессы в свободном обществе это обыкновенная болтовня. Степень свободы в обществе зависит не от того, кто и как позволяет эти свободы, а от действенности и приоритета законов и законности в этом обществе. И получается, чем четче прописаны законы и чем строже они исполняются при равенстве всех людей перед законом, тем больше свободы в этом обществе.

Парадоксально, но это действительно так. Там, где декларируется свобода, не подкрепленная законами прямого действия, там свободы нет, и не было никогда. И вряд ли будет. Свобода исполнения законов и есть настоящая свобода.

Это сообщение я передавал, наверное полчаса. И Мариэтт это записывала. Завтра утром откровения космонавта будут на первых полосах всех газет.

— Ты коммунист? — сделала запрос девушка.

Вопрос постаивал меня в тупик. По идее, я должен был встать, поднять вверх руку и крикнуть — «Есть такая партия», «Да здравствует мировая революция», «Идеи коммунизма сильны, потому что они верны» (или наоборот?), «Коммунизм — будущее всего человечества». Я не знаю, что там на Емле, но на Земле в это время была попытка экспорта революции в Европу, которая называлась просто польской кампанией 1920 года.

И второе. Лететь почти два десятка лет, чтобы проповедовать идеи коммунизма на другой планете? Кроме как идиотизмом такой полет и не назовешь. Я представитель Земли, а не цеховой партийной организации. И кто сказал, что коммунизм это будущее человечества? И почему идеи коммунизма держатся только на силе? Если на партсобрания не будут сгонять под угрозой увольнения, то на них будут приходить единицы. Зато на последнее собрание придут все, даже с семьями.

Если людей будут оценивать не по партбилету, а по его знаниям и способностям, то численность партии уменьшится до невероятных размеров. А если убрать шестую статью Конституции СССР, то через пару лет такого государства как СССР не будет.

То, что мы обсуждали за бутылкой вина на кухне, воплотится в жизнь при малейшем ослаблении партийной дисциплины. Такая власть называется диктатурой. А она и не скрывала, что является диктатурой пролетариата. Только вряд ли она сможет защищаться, если пролетариату, да и вообще всем грамотным людям надоест жить по талонам и по определенному партией жизненному уровню.

— Я - человек мира, — отстучал я и дал знак об окончании сеанса связи. Собственно говоря, наш сеанс связи слушал весь мир, и моим корреспондентом была только Мариэтт, но огоньки домов на всей приближающейся Земле не давали мне права отдавать кому-то особое предпочтение.

Время посадки подошло быстро. У наших конкурентов такие «шаттлы» камнем летят к земле из космоса, а у наших «буранов» предусмотрен управляемый полет. Я вычислил, что на шестом витке над Емлей я буду на высоте порядка десяти километров в районе континента, который они называют Вропа, и буду производить снижение на аэродром Ле Урже в Ранции.

Мне удалось настроиться на волну одной из радиовещательных станций, и они по радио наводили меня на посадку. Главное — выдержать глиссаду посадки, не промахнуться и не провалиться на полосу. Все-таки мало у меня летной подготовки, приходилось полагаться на интуицию и садиться.

Толчок явился показателем касания. Я включил реверс и нажал кнопку выброса тормозных парашютов. «Буран» рвался вперед, но парашют и обратная тяга реактивных двигателей гасили инерцию. Скорость упала до шестидесяти километров в час, и я приступил к торможению гидравлическими тормозами. Наконец, «буран» качнулся вперед, осадил назад и остановился. Тишина оглушала. В космосе тоже было тихо, но там работали приборы и их шум был привычной домашней обстановкой.

Мой «Буран» был высотой шестнадцать метров и поэтому на Емле выглядел монстром по сравнению с самолетиками, которые только в кино кажутся большими. Истребители вообще кажутся игрушечными, да и бомбардировщики того времени не такие уж и большие.

Я снял скафандр и приступил к процедуре бритья. Знатные у меня получились усы. Сбривать или не сбривать? Оставим. Волосы в порядке, стригся месяц назад. Надел новый комплект одежды с гербом Организации Объединенных Наций. Проверил бумагу, где написано, что уже полковник Снежинин Олег Николаевич является летчиком-космонавтом Организации Объединенных Наций и Организация Объединенных Наций просит Правительства всех стран оказывать ему помощь и поддержку в случае вынужденной посадки на территории их страны. Вместо печати — флаг ООН. На шести языках написано слово полковник — colonel, oberst, shang xiao,?????. Предусмотрительные у меня начальники. Неизвестно, что могло ждать меня на неизвестной планете, но предполагалось, что это будет двойник земли.

Как-то не было интереса заглядывать в эти бумаги раньше посадки и смотреть на комплект одежды для контактов. Рассчитывали на сорок лет полета. Я уложился менее чем в двадцать лет. Сейчас мне неполных сорок четыре года. Так что, могу и успеть вернуться домой живым. Но наши молодцы. Идеи коммунизма не стали тискать в документе. Сослались на Объединенные нации. А что, правильно. Я посланец земли, а не идеологической платформы.

Я посмотрел в иллюминаторы. Около «бурана» собралась довольно большая толпа граждан. Костюмы такие же, как у нас были в начале двадцатого века. Так, стоят две пожарные машины. Это неплохо, трапов нет, будем спускаться по пожарной лестнице.

Я подошел к бортовому люку, набрал шифр кодового замка, что-то внутри щелкнуло, я оттянул на себя красный предохранительный рычаг и стал крутить колесо запорного механизма. Лучше сто раз перестраховаться, чем кто-то в полете, навалившись спиной на ручку, пойдет подышать свежим космическим воздухом.