Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Перевернутые пирамиды и «осколок Луны»

В свое время мне приходилось слышать о них в Африке и на Ближнем Востоке.

Конечно, легенда не дает точного ответа, с какой целью строились и зачем понадобилось, наряду с возведением обычных пирамид, создавать уходящие вглубь земли.

Так же не ясно, почему и строительство, и существование перевернутых пирамид надо было хранить в строжайшей тайне. Многие считают, что они — лишь вымысел, фантазия древних.

Даже египтологи почти ничего о них не знают, либо вообще не слышали. Ну, а те, кто обладает хоть какой-то информацией, предпочитает не распространяться.

В отличие от обычных перевернутые пирамиды сооружали только по ночам.

Те же формы, те же пропорции, но требовалось гораздо меньше каменных глыб, гораздо меньше времени и рабочих рук для их строительства и внутреннего устройства.

«Там время летит стремительно, но не по прямой, а извивается змеей… И проникший туда своевольно уже не сумеет вернуться в мир верхней земли… Или будет выброшен в чужие страны, в чужие времена…

Там все живое застывает, а мертвое оживает… Там будущее может тянуться вслед за прошлым… Там свет становится гуще воды, и его можно мять руками, как тесто… Но при этом руки не будут касаться света…

И произнесенное там слово прозвучит много лет назад… А пролитая из кувшина вода потечет не вниз, а в верхний мир…»

Еще в легенде говорится, что именно в перевернутых пирамидах обитают истинные фараоны, умершие для верхней земли. А в обычных находятся лишь мумии их двойников — владык Древнего Египта и копии предметов.

Надзором за строительством перевернутых пирамид, их внутренним оборудованием и обустройством занималась особая группа жрецов. Как упоминается в легенде — «самые молчаливые посвященные, в черно-золотых одеждах…».

Жрецы высшего посвящения из храма в Эдфу для создания двойников фараонов и копий предметов, необходимых в странствиях по иному миру, якобы пользовались каким-то древним таинственным зеркалом. Это зеркало называлось «осколок Луны». Почему такое название — неизвестно.

Если верны древние сведения, то еще в период Среднего царства, примерно четыре тысячи лет назад, и сам «осколок Луны», и секрет создания двойников и дублирования предметов были утрачены во время набегов диких племен на Египет. Попало ли волшебное зеркало в руки завоевателей или кто-то другой воспользовался паникой, хаосом и разрушениями, — осталось тайной…

В легенде упоминается, что для получения двойника жрецы из Эдфу проделывали следующее: рядом с только что умершим фараоном укладывали живого человека. Потом наводили на них зеркало «осколок Луны» и оставляли их одних в темном помещении.

Отражения в «осколке Луны» мертвого фараона и живого человека попадали на другие зеркала из какого-то неизвестного металла. Эти зеркала устанавливались в глубине темного помещения.

Что еще происходило там — ни легенды, ни древние папирусы не сообщают.

Через определенное время, когда жрецы, «самые молчаливые посвященные, в черно-золотых одеждах», возвращались, перед ними были два абсолютно одинаковых покойника и дубликаты предметов, оружия.

Проникновение в перевернутую пирамиду

В Средние века рыцари, возвращаясь из крестовых походов, разносили экзотические и таинственные восточные предания по странам Европы.

С восторгом рассказывали они о древнеегипетских пирамидах, но лишь вскользь кое-кто из них упоминал о «перевернутых». При этом все рассказчики добавляли, что сами в тех загадочных строениях не бывали и даже не знают их точного местонахождения.

Известно много случаев проникновения в обычные пирамиды похитителей. Сохранились сведения о том, что именно они отыскивали там и даже чем заканчивались их преступления.

Но редко удавалось уловить из глубин истории рассказы о людях, отыскавших путь в перевернутые пирамиды.

Впрочем, об одном подобном случае мне все же удалось услышать.

Произошло это после завоевания Египта арабами. Один из халифов каким-то образом узнал о месте, где под слоем пустыни располагались перевернутые пирамиды.

Желание овладеть сокровищами фараонов заставили халифа пренебречь предостережениями мудрецов. Рассказы о страшных древних заклятиях, о «корабле времени», который иногда останавливается в перевернутых пирамидах, о времени, которое там сжимается в «сгусток ужаса» и карает людей, не могли остановить восточного владыку.

Халиф направил своих людей на поиски древних сокровищ. Однако из десяти участников экспедиции только один смог вернуться из таинственного подземелья. Но узнали его лишь по одежде. Уходил в перевернутую пирамиду семнадцатилетний юноша, а на следующий день выбрался из тайного лаза дряхлый старик. Он бормотал что-то неразборчивое, никого не признавал и трясся от страха. Узнать от него ничего не удалось. Обезумевший бедняга умер через несколько часов…

На какое-то время труп вернувшегося из перевернутой пирамиды оставили без присмотра. Когда же люди халифа вернулись к нему, чтобы захоронить, то от ужаса попадали на землю.

Перед ними был труп не дряхлого старика, а семнадцатилетнего юноши…

Рукотворные курганы — маунды

— Да, немного мы знаем о перевернутых пирамидах, — с оттенком радости в голосе заявил Стефан.

На его лице появилось выражение снисходительности, будто он раскрыл никому еще не доступную тайну и теперь размышляет, делиться со мной или нет.

Мое наигранное равнодушие лишь подзадорило приятеля, и он решился:

— Ты, наверное, слышал, что в Северной Америке обнаружено около ста тысяч рукотворных курганов-маундов. Они возводились в разные времена, разными индейскими племенами. Лет двести назад их можно было встретить даже на территории нынешнего Нью-Йорка. Самым древним курганам — более трех тысяч лет. Но, говорят, есть и постарше.

— Конечно, я слышал о маундах, но не подозревал, что их такая уйма в Америке, — заметил я и спросил: — Неужели около ста тысяч?

— Данные из научных источников, — убежденно ответил Стефан. — Что они собой представляют? Все эти сооружения не похожи друг на друга, но выполнены по одной технологии из земли, глины и камня…

— А в каких штатах они расположены? — поинтересовался я.

— Не буду рассказывать о всех видах рукотворных холмов, остановлюсь лишь на фигурных. Таких особенно много в штатах Висконсин и Огайо. Я лично видел их в Северной Каролине. Но, согласно преданиям, маунды встречались и в восточной, и в западной частях Нью-Йорка. Один такой рукотворный холм находился на месте аэропорта Джона Кеннеди.

— Ну и что с ним сделали? Стефан развел руками:

— Говорят, срыли при строительстве.

— Эти маунды похожи на обычные курганы? — уточнил я. Стефан покачал головой:

— Как правило, они воссоздают контуры какого-либо животного, а иногда — и человека. Но хорошо разглядеть фигурные курганы можно лишь с самолета, когда летишь на небольшой высоте. С земли не всегда понятно, что они изображают.

Приятель вдруг победоносно взглянул на меня:

— Вот ты всегда критикуешь, будто я готовлюсь к экспедициям второпях. Но к следующей я готовился не один год. Мне удалось побывать на многих маундах, зарисовать и сфотографировать их.

Стефан выхватил из кармана пачку фотографий, отобрал и протянул мне один из снимков:

— Гляди-ка, вот самый известный и примечательный — курган Змеиный. Длина его — более трехсот метров. Тело змеи извивается несколько раз и завершается спиралью…

Я разглядывал не очень четкий снимок, сделанный, очевидно, с вертолета, а Стефан продолжал разъяснения:

Считается, что сооружение олицетворяет солнечное затмение. Возле головы змеи расположен овальный курган, который и является символом светила, на которое напало чудовище.

— Судя по твоему тону, ты не согласен с этим? — предположил я.

— Не совсем так… Индейцы, а затем один историк, объяснили мне, что Змеиный курган обозначает не просто затмение, а именно «время, когда наступает затмение», — пояснил Стефан.

Сделав многозначительную паузу, он продолжил:

— Собственно говоря, все остальные фигурные курганы тоже обозначают время каких-то действий различных живых существ. «Время взлета орла», «время спящего крокодила», «время голодной черепахи», «время падающей птицы» и тому подобное…

— Ну, а раскопки этих фигурных курганов производились? — все более заинтересовывался я.

— Их раскапывают чуть ли не с XVII века, — кивнул Стефан. — Конечно, первые копатели ничего общего с наукой не имели. Они попросту охотились за сокровищами. Среди переселенцев в Новый Свет и в XVII, и в XVIII веках ходили упорные слухи, что в фигурных курганах спрятано золото и серебро индейцев. А уже в XIX столетии расползлась молва о сокровищах атлантов, древних египтян, финикийцев, этрусков и даже гиперборейцев…

— А на самом деле?

— На самом деле в них находили захоронения людей и совершенно бесполезные, с точки зрения охотников за сокровищами, предметы: каменные и металлические топоры, наконечники для стрел, каменные молоты, курительные трубки, покрытые медью маски, различную посуду, слюдяные зеркальца, бусы из раковин… В общем, кладоискателям особенно нечем было поживиться.

— Представляю разочарование охотников за сокровищами, — усмехнулся я.

Стефан кивнул в ответ:

— Но тем не менее интерес к рукотворным холмам не ослабевал. Даже первые лица страны увлекались их тайнами…

Приятель многозначительно взглянул на меня: наверное, чтобы я осознал, какие люди кроме него интересовались маундами.

— Упоминания об этих необычных сооружениях часто встречаются даже в письмах Джорджа Вашингтона. А президент Томас Джефферсон лично проводил вполне научные исследования рукотворных холмов. Один из них находился прямо в саду президента, в Виргинии.

«Заметки» Джефферсона и «Рассуждения» Гаррисона

До того как занять высокий пост, Джефферсон вполне грамотно, с точки зрения ученых-археологов, совершил несколько раскопок курганов и даже написал о своих исследованиях в 1801 году «Виргинские заметки».

Стефан подарил мне этот труд, и я сам смог с ним ознакомиться.

В своей книге будущий президент США так описывал рукотворные холмы:

«Они имеют различную величину. Некоторые из них сооружены из земли. Другие сложены из ничем не скрепленных между собой камней. Каждому ясно, что когда-то они являлись местом последнего успокоения умерших.

Некоторые считают, что под ними скрыты бренные останки тех, кто пал в сражениях, происходивших в этих краях. Другие, напротив, связывают их происхождение с имевшим, по-видимому, широкое распространение обычаем индейцев сносить в определенное время в одно место останки всех умерших сородичей, даже в том случае, если в первое после смерти время они хранились в других местах.

… Поскольку один из таких маундов был расположен поблизости, я захотел убедиться в том, какое именно из этих мнений соответствует действительности. С этой целью я решил вскрыть и тщательно исследовать всю насыпь…

Сначала я вскрыл верхний слой земли в нескольких местах маунда и на глубине от 15 до 90 см стал встречать человеческие кости. Они лежали в полном беспорядке, словно на свалке: вертикально, наклонно, по диагонали, затем опять вертикально. Они были обращены в различные стороны.

Все перепутано и перемешано и удерживалось вместе лишь землей…

В костях мне не удалось обнаружить никаких следов, которые обычно оставляют после себя пули, стрелы и другие виды оружия. По моим предположениям, в кургане лежало до тысячи скелетов.

Приведенные факты позволяют опровергнуть мнение, будто в кургане покоятся останки павших воинов…

Исследование со всей очевидностью доказало, что маунд обязан своим возникновением обычаю собирать останки умерших и хоронить их в одном месте…»

Стефан рассказал мне, что проявлял научный интерес к рукотворным холмам и другой президент США — Уильям Генри Гаррисон. В своей работе «Рассуждения об аборигенах Огайо» он размышлял о древнем народе — создателе загадочных сооружений.

— И кого же он считал строителями этих фигурных курганов? — спросил я у Стефана.

Приятель сделал паузу, словно решил открыть величайшую тайну, а затем принялся рассказывать.

Кто же их возводил?

— В те времена многие исследователи полагали, что фигурные курганы создавались выходцами из Старого Света. Среди них называли и строителей древнеегипетских пирамид, и вавилонской башни, и финикийских мастеров, доставивших в Америку своего «медно-золотого всадника»…

— Какого всадника? — не сдержал я удивления. Стефан решительно махнул рукой:

— Погоди… О всаднике будет отдельный разговор. Так вот, некоторые исследователи находили сходство американских рукотворных курганов с захоронением, который Ахиллес возвел на месте погребения Петрокла, о чем говорилось в знаменитом гомеровском творении…

— Но это все не подтвержденные версии, мнения, гипотезы, — перебил я. — Кто же на самом деле возводил фигурные холмы?

— Скорее всего люди, принадлежавшие к так называемой хоупвеллской культуре, жившие в Северной Америке примерно три тысячи лет назад, — ответил Стефан. — Может быть, именно от этих племен и исходит легенда о каких-то сооружениях вглубь земли. Хотя я не исключаю и связь людей хоупвеллской культуры с древними финикийцами и даже с атлантами.

— В легенде индейцев говорится о «перевернутых пирамидах», — я снова недоверчиво взглянул на приятеля.

— В ней нет обозначения «перевернутая пирамида», но описание огромного подземелья, уходящего глубоко в землю под фигурными курганами, очень напоминает ее, — пояснил Стефан. — Их строили тоже по ночам, как и перевернутые пирамиды — в Древнем Египте, и так же строго хранилась тайна, которую знали только немногие посвященные.

В легендах и Старого, и Нового Света говорится, что обычная пирамида берет энергию из космоса и отдает нашей планете. А перевернутая как бы вытягивает ненужный избыток энергии из глубин планеты и выбрасывает в космос.

И в древнеегипетской, и в индейской легенде огромные подземные сооружения считаются местом, где «причаливают корабли времени». Но, если верить древним преданиям, индейцы, в отличие от египтян, обозначали участок, где находилась перевернутая пирамида, рукотворными фигурными холмами…

— Ты хочешь сказать, что под всеми этими земляными черепахами, змеями, крокодилами, орлами находятся огромные подземелья, похожие на перевернутые пирамиды? Но их бы давно уже обнаружили…

Мои сомнения нисколько не смущали приятеля.

— Есть ли они там и, если есть, — кто их строил, я смогу ответить только после нашей экспедиции, — хитро улыбнулся Стефан. — Тем более что подготовка уже идет вовсю. Наш авиатор Соломон приводит в порядок «шаловливую куропатку», а пытливый исследователь Педро продолжает встречи и опрос тех, кто что-либо слышал о «причале корабля времени». В общем, собирает по всему Нью-Йорку необходимую информацию. Представляешь, какой будет «взрыв» в науке, если удастся доказать существование перевернутых пирамид, да еще в Америке?! — Приятель не сдержался и от предвкушения «взрыва» в науке мечтательно зажмурил глаза. Но тут же, заметив мой насмешливый взгляд, взял себя в руки.

Однако чувство восторженности переполняло Стефана:

— Кстати, нашу экспедицию мы так и решили назвать: «Причал корабля времени». Неплохо звучит?.. И поэтично, и отражает суть задуманного дела…

— Чем звонче название экспедиции, тем меньше ее результативность, — скептически заметил я.

Стефан махнул рукой и лихо подмигнул мне:

— Зато для прессы — замечательное название! Тут возразить я ему не смог.

Разнородные земляные насыпи

Известный чешский ученый и литератор, исследователь истории Америки Милослав Стингл в своей книге «Индейцы без томагавка» много внимания уделил рукотворным курганам — маундам.

«В общих чертах маунды — это весьма разнородные земляные насыпи и развалины различных сооружений из глины и камня, — писал Стингл, — …назначения всех до сего времени открытых маундов (а их на востоке США обнаружено уже несколько тысяч) до сих пор полностью не выяснено…

Единого ответа на вопрос о назначении маундов невозможно дать хотя бы потому, что их… нельзя привести к одному общему знаменателю.

Могильные маунды были попросту кладбищами древних североамериканцев. Маунды, изображающие птиц, ланей и бизонов, очевидно, служили религиозным целям. Другие (например, огайский маунд Эншент, представляющий собой пятикилометровый вал), весьма вероятно были крепостями.

…Из металлов строители маундов пользовались медью, а позже изредка и золотом. Типичными находками в маундах являются также каменные, а иной раз и глиняные трубки, весьма похожие на современные.

В каждой группе маундов столь же часто попадаются диски из крупных раковин и украшенные ракушками мемориальные доски».

У Милослава Стингла, посвятившего много лет изучению американских курганов, нигде не упоминались перевернутые пирамиды и мистические истории, связанные с ними. Возможно, Стефан раскопал их из других источников.

Последние штрихи к началу экспедиции

Конечно, не в первый раз мы со Стефаном, Педро и Соломоном отправлялись на поиски того, что могло вообще не существовать.

Но «пока есть возможность искать — делай это». Такова одна из заповедей рыцарей мадам Авантюры.

«Что мы теряем, даже если и “перевернутые пирамиды”, и “причал корабля времени”, — всего лишь легенда? — задавал я сам себе вопрос и сам же на него отвечал: — В любом случае будут новые впечатления, интересные встречи и несомненно — приключения. А раз так, то говорить о потерянном времени, думаю, не придется».

После подобных объяснений я ловил себя на том, что стал частенько повторять доводы Стефана, которые он произносил всегда в завершение нашей очередной неудачной и бестолковой экспедиции.

Все путешествия со Стефаном, Педро и Соломоном начинались из Нью-Йорка. И на сей раз традиция не была нарушена.

На следующий день после ночного разговора со Стефаном вся команда собралась в его квартире. В этот дом на Манхеттэне, рядом с Центральным парком, приятель въехал месяц назад.

Еще не устроенный быт и последствия недавнего ремонта ничуть не отвлекали странников-авантюристов от намеченной цели. Взбудораженное сознание уже переносило нас на берега реки Огайо и к ее притокам Сайото, Гайандотт, Биг-Санди, Каноуа. Именно там, по убеждению Стефана, и должны находиться под рукотворными холмами загадочные подземелья — «причалы кораблей времени».

Первым сделал сообщение Соломон. Авиатор и владелец старенького «Дугласа», который он почему-то называл «шаловливой куропаткой», сделал доклад по-военному четко:

— «Шаловливая куропатка» к вылету готова! Техника отлажена. Сбоев не должно быть. Маршрут отработан и выверен. Полет по всей линии согласован с нужными инстанциями. Но… — тут Соломон запнулся: — Вот денег на ремонт самолета и закупку необходимых деталей не хватило. Топлива припасено хоть и достаточно, но в кредит…

Однако неудовлетворительная финансовая сторона подготовки к полету не омрачила наше настроение. Неприятное экономическое дополнение в докладе Соломона все попытались пропустить мимо ушей.

Совсем по-иному выглядел доклад Педро, выходца из Латинской Америки, обосновавшегося в Нью-Йорке лет пять назад. Его сообщение было эмоционально, витиевато, наполнено мистическими отступлениями и не такое оптимистичное, как у нашего пилота.

Наконец, после долгой речи Педро с таинственным видом развернул перед нами карту. На ней, кроме Соединенных Штатов, изображались южная часть Канады и северные районы Мексики.

По всей карте тянулось множество черных линий, образующих квадраты разной величины. На линиях четко просматривались точки, черточки, крестики, сделанные зеленым фломастером.

— На этой карте обозначены все рукотворные фигурные холмы Северной Америки — от Нью-Йорка до Огайо, — с гордостью пояснил Педро. — Изнурительная работа над ней отняла у меня четыре месяца жизни и две тысячи восемьсот тридцать пять долларов…

Соломон и я с сочувствием взглянули на героя титанического труда.

Стефан, будто не услышав слов приятеля насчет потраченных месяцев и долларов, сосредоточился на карте.

Он водил пальцем по черным линиям и бессвязно бормотал:

— От крокодила к сове… Пересекаем ручей… От летучей мыши до оленя рукой подать… Большой и малый койот… Дальше перелет… Отсюда придется на автомобиле…

Наконец, он кончил бормотать, выпрямился и окинул всех торжественным взглядом:

— Толковая работа. Я почти уверен, что по этой карте определю точно места расположения «причалов кораблей времени». Я их уже просто вижу, чувствую, ощущаю! На сей раз моя интуиция не подведет. Открытие будет совер-шено! И не кем-нибудь, а именно нами!

На лице Стефана появилась такая лучезарная одухотворенность, что я передумал омрачать приятеля ехидным напоминанием о шалостях его интуиции в предыдущих экспедициях.

Мальчик вверх ногами

— Не знаю, хорошо ли это?.. — вдруг сумрачно отозвался Педро.

— Что ты имеешь в виду? — почти одновременно спросили Стефан и Соломон.

— За четыре месяца много довелось услышать мне о фигурных курганах и об огромных подземельях под ними… — уклончиво ответил Педро и умолк.

Печальный пророк, да и только! Ну прямо-таки мудрец, знающий страшную тайну, но не сумевший раскрыть и растолковать ее варварам…

— Да, ведь никто этих подземелий не видел и не бывал в них, в том числе и те, кто как следует уже покопались в фигурных курганах, — с сомнением произнес я.

Погруженный в мудрую печаль, Педро даже глазом не моргнул.

— «Причалы кораблей времени» расположены слишком глубоко, — вместо него поспешно ответил Стефан. — Так что до них вряд ли кто докапывался. По крайней мере, в печати о подобном не сообщалось… И я о таком ничего не слышал.

— Может, кто-то и докопался, но уже не сможет никому рассказать об этом… — наконец снизошел до варваров опечаленный мудрец.

Тон Педро и выражение его лица становились все мрачней и таинственней. Еще немного, и он втянет всех нас в свой мир неразгаданной скорби.

— Да объясни ты, в чем дело! — не сдержался Соломон. — А то напустил мрачного тумана… Вон у меня на крутых виражах «куропатка» слегка покашливает, и то я не устраиваю из этого драму.

Педро обиженно пожал плечами, но все же ответил и излил горечь своих раздумий:

— У индейцев оджибве, чиппева и, кажется, у монтанье и наскапи сохранились мрачные предания о подземных «причалах кораблей времени». Хотя они стараются никому не рассказывать о них. Поскольку это может навлечь беду и на рассказчика, и на слушателя. Но мне все же поведали…

— Почему именно ты удостоился такой чести? — спросил я.

Мой подозрительный тон не понравился Педро. Пока он соображал, как достойно ответить, вмешался Стефан.

— А чему ты удивляешься? Наш друг прекрасно умеет ладить со всеми народами мира. Ему доверяют и открывают многие секреты. Неужели еще не убедился во время наших путешествий?

— В том-то и дело, что убедился. Действительно, ему раскрывают секреты, особенно, если они — сказка, миф… — согласился я.

— В следующий раз пойдешь сам выяснять у индейцев, где сказка, а где быль, — отрезал Стефан.

— Следующего раза может и не быть, — зловещим, пророческим тоном заявил Педро. — Со всеми, кто соприкасается с подземными «причалами кораблей времени», происходит какая-то чертовщина…

Он взглянул на меня, Стефана и Соломона так, будто «чертовщина» должна произойти и с нами сей же час, в этой нью-йоркской квартире.

— Как правило, люди исчезают бесследно. Потом вдруг появляются, но только в сновидениях знакомых людей. А бывает, пропавшие в таинственном подземелье через какое-то время вселяются в души соплеменников… — Педро на мгновение умолк и снова обвел всех взглядом.

Может, ожидал, что мы от его слов попадаем в обморок. Но, поскольку этого не случилось, продолжил свое мистическое повествование.

— Рассказывали, что много лет назад один старик из племени чиппеве каким-то образом угодил в страшное подземелье под фигурным холмом. И, конечно, бесследно исчез. С той поры никто его не видел…

И снова повествование Педро не возымело ожидаемого им действия.

— Но прошло пару лет, и пропавший старик вселился в душу маленького мальчика из его племени. Ребенок вдруг заговорил голосом того старика, стал вспоминать, что было полвека назад.

А потом мальчик свихнулся, стал припадочным, перестал ходить ногами, а все норовил передвигаться с помощью рук и головы…

— Представляю эту жуткую картину, — с состраданием отозвался Стефан.

— Затем и того хуже пошли дела: ребенок старел и дряхлел буквально с каждым часом. Кожа сморщилась, волосы поседели, зубы выпали, и вскоре бедолага умер, — воодушевленно продолжил Педро, получив поддержку от Стефана.

Голос его становился все уверенней:

— Собрались его хоронить, а труп исчез. Искали-искали его родственники, но так и не нашли… Представляете? Был мальчик и исчез…

И отправились чиппеве к холму Рыси, под которым сгинул старик. Принесли они веревку, на которой было двадцать три узла, гуся, проткнутого стрелой, какое-то особое зеркальце, в котором двадцать три ночи отражалась Полярная звезда, и засушенную ветку ивы, свернутую в спираль.

Все эти магические предметы индейцы закопали в холм Рыси.

По-видимому, подношения должны были проникнуть в подземелье, где находится «причал корабля времени». Совершили мужчины чиппеве обрядовый танец и все вернулись восвояси.

А через несколько дней после того объявился умерший и исчезнувший мальчик. Здоровехонький. Улыбается всем, но ничего не помнит. Стали его расспрашивать, где был, что видел? А он ответить не может…

Прошло еще какое-то время. То ли индейцы забыли сделать подношения холму Рыси, то ли чего еще натворили. В общем, опять мальчика потянуло ходить на голове…

— Такое бывает, — с пониманием отозвался Соломон. — Вот я однажды тоже что-то не то натворил с «шаловливой куропаткой». Может, маслом как следует не обработал, а может, обругал ее сгоряча. Так она тогда весь полет норовила тоже перевернуться с ног на голову. То есть — показать небу шасси…

— Да погоди ты сравнивать самолет с человеком! — остановил Соломона Стефан.

— Все повторилось: и стремительная старость, и смерть, и исчезновение трупа, и мольба, и дары «причалу корабля времени», — не реагируя на слова приятелей, продолжал Педро. — Снова, как ни в чем не бывало, появился мальчишка среди соплеменников. И так продолжалось несколько раз, пока, наконец, от него не избавились. Попросту изгнали из племени!

— Да, сурово они поступили с мальчиком, — покачал головой Стефан.

— Конечно, жестокое решение, но старейшины посчитали, что так они отвратят беду от своего народа, — согласился Педро.

— С тех пор и обитает в одиночестве, в лесах, неподалеку от холма Рыси, не то ребенок, не то дряхлый дед, не то живой, не то покойник.

— И чем же этот маленький изгнанник занимается? — с недоверчивой усмешкой поинтересовался я.

— Роет он по ночам землю, чтобы докопаться до «причала корабля времени», а днем все, что удалось ему вырыть, неведомая сила снова засыпает, — не обращая внимания на мой тон, вдохновенно ответил Педро.

— Индейцы говорят, если встретишь в лесу ребенка, стоящего вверх ногами, спасайся бегством, иначе попадешь в вечное рабство к нему и будешь всю жизнь, и даже после своей смерти, копать землю к «причалу корабля времени»…

— А вы случайно не встречали этого жуткого, перевернутого с ног на голову мальчика? — не удержался я, насмешливо взглянув на Стефана и Педро. — Может, вас поэтому и тянет копать курганы?

Приятели не одобрили шутку. Педро стрельнул в мою сторону сердитым взглядом, как учитель на разбушевавшегося озорника. Чувствовалось, в эти минуты его не проймешь никакими ехидными замечаниями и остротами.

— «Причалы корабля времени» могут влиять по-разному на людей и на большом расстоянии. Даже эта карта с ее обозначениями каким-то образом воздействует на человека, — назидательным тоном завершил свой рассказ Педро.

Продолжая скептически улыбаться, я машинально потянулся к расстеленной на столе карте. Но, конечно же, ничего зловещего, рокового не увидел.

Зато Стефан и Соломон сосредоточенно, и даже с тревогой, уставились на обозначения, начертанные рукой Педро.

Вечеринка перед началом путешествия

Может, и впрямь «причалы кораблей времени» и даже карта с их обозначениями влияют на самых беспечных, романтичных жителей Нью-Йорка — моих приятелей?..

Что-то не заладилось у нас с вылетом к берегам реки Огайо на поиски таинственных подземелий. То и дело у каждого участника будущей экспедиции возникали мелкие проблемы, которые тем не менее обязательно надо было решить до вылета.

Казалось бы, сами «причалы кораблей времени», существующие или не существующие, здесь ни при чем.

Однако мы отложили путешествие вначале на сутки, потом — еще на сутки и еще… Когда, наконец, все проблемы, на наш взгляд, были решены, снова собрались на квартире у Стефана.

— Прощальная дружеская пирушка перед дальней дорогой! — так объявил он. — Вылет — на следующее утро, а сегодня встряхнемся, повеселимся…

Мы с Педро заявились к Стефану одновременно.

Удивительно, что самый пунктуальный из нас, Соломон, в тот вечер опаздывал. Прождали его около часа. Думали-гадали, что же могло задержать нашего пилота. Пробовали шутить по этому поводу, придумывая разные «веские» причины.

Неудачно…

И вот, наконец, Соломон появился. Он и так никогда не отличался излишней веселостью, но сегодня был особенно грустен и задумчив.

Впрочем, я обратил внимание: в тот вечер и Стефан, и Педро тоже выглядели какими-то сникшими, озабоченными.

Не дав Соломону раскрыть причину своего опоздания, мы поспешно уселись за стол.

Хозяин постарался. Может, хотел, чтобы во время суровых экспедиционных будней мы вспоминали это гастрономическое изобилие. А может, просто перед долгой отлучкой хотел опустошить — чтоб добро не пропадало — свой холодильник.

Не успели увлажнить стаканы, как Стефан ринулся произносить тост. Однако красноречие почему-то изменило ему.

Он запинался на каждой фразе, делал затяжные паузы, закатывал вверх глаза, мучительно вспоминал и подбирал слова.

Из всей его сумбурной речи я понял только то, что время как бы отбрасывает нас от поиска таинственных подземелий, поскольку в своих исследованиях мы подошли к опасной черте…

Но завершил Стефан свой странный тост вполне оптимистично:

— И все же мы преодолеем трудности и отправимся в путь… Ничто нас теперь не остановит! Ни козни врагов, ни оккультные силы, ни проклятия древних…

Что за опасная черта? Почему и каким образом время «отбрасывает нас от поиска»?.. И какие враги и оккультные силы ополчились против нашей экспедиции? Наверное, и сам произносящий тост не смог бы толком все это объяснить.

Но речь произнесена. Стаканы глухо стукнулись друг о друга. Надо было веселиться, а веселья-то как раз и не получалось.

Разговор не клеился. Шутки и остроты становились все тяжелее и бесцветнее. Даже водка и джин в тот вечер отлынивали от своих обязанностей опьянять, будоражить, веселить…

Странные сновидения

— Знаете, что мне сегодня приснилось? — неожиданно спросил Соломон и тут же с содроганием в голосе ответил на свой вопрос. — Видел я во сне пожар… Горела «шаловливая куропатка»!.. Я пытаюсь потушить, а она горит, горит, родимая…

Слова нашего пилота произвели на всех удручающее впечатление.

— Такой сон — не к добру перед вылетом, — немедленно заявил Педро — самый впечатлительный и суеверный в нашей компании. — Вот помню, однажды мне приснилось перед экспедицией…

Начал и замер на полуслове. Так мы и не узнали, какое ночное видение одолевало нашего приятеля и каковы были его недобрые последствия.

Расспрашивать не стали…

— Она горела в воздухе или на земле? — деловито и озабоченно обратился к Соломону Стефан.

Тот задумался.

— Огонь помню… Как пылает самолет — помню. Видел все, как наяву. А вот где точно это происходило — не знаю. Но раз я был не за штурвалом и пожар заметил вроде бы со стороны… Значит, наверное, трагедия случилась на земле?..

— Выходит, так, — согласился я.

— Уже легче, — с видом опытного толкователя снов заключил Стефан. — А не снилась ли тебе карта расположения «причалов корабля времени»? Напряги свою память.

Соломон, не задумываясь, кивнул:

— Снилась! И очень отчетливо.

Стефан и Педро многозначительно переглянулись.

— И мне она снилась, — обреченно признался Педро. — А еще — всякие ужасы… Какое-то подземелье, то жар, то холод… Вокруг — ужасные рожи. Деталей не помню, но то, что меня пытали и жгли на костре инквизиторы, — видел отчетливо. Здоровые такие, гады, откормленные…

Педро помедлил, словно вспоминая ночной кошмар.

— А одеты они были почему-то в черно-золотистые балахоны. Вместо дров они бросали в костер подо мной свернутые в рулоны карты. Много рулонов!..

Приятеля аж передернуло от жуткого сновидения.

— При этом инквизиторы кривлялись и орали: «Сам делал, сам и жарься на них, сатана! Вечно ходить тебе на том свете вверх ногами! Не тронь того, что неприкосновенно!..»

Педро взглянул на всех, словно ища сочувствия.

— За что они меня? Ну, разве я похож на сатану?

— Когда долго не бываешь в парикмахерской, в общем-то немного похож, — жестоко, но честно ответил Стефан и поинтересовался. — Ну, а видел себя сожженным? То есть пепел, золу, угли?.. Или что там после тебя осталось?..

Педро задумался.

— Да вроде бы нет… Огонь… Боль… Мучение мое и крики и хохот инквизиторов… На том все и закончилось.

— Уже легче, — снова тоном знатока сновидений произнес Стефан. — Гораздо хуже, если бы ты увидел свои сгоревшие останки…

— Значит, теперь, наяву, мне будет плохо, но не совсем? — с надеждой в голосе поинтересовался Педро.

Стефан ничего не ответил. Лишь тревожно взглянул на приятеля.

Грустная мысль, что мои соратники слегка свихнулись от чересчур усердной подготовки к экспедиции, все настойчивее волновала меня. Я еле сдержался, чтобы не влезть с ехидными замечаниями в их содержательный разговор о снах, и сохранил глубокомысленное молчание.

Двадцать пятое каприччио

И все же что-то надо было делать! Вырывать соратников из опасного плена мистики!

Но тут вдруг выяснилось, что ночной кошмар не обошел стороной и Стефана.

— Мне снилось, что я Паганини, — с легкой грустью заявил он и с виноватым видом оглядел соратников.

— От мании величия ты даже во сне не можешь избавиться, — не утерпел я.

— А что тут поделаешь? — развел руками Стефан. — Талант всегда тянется к таланту, даже во сне. И потом, не мы ведь выбираем сновидения, а они — нас.

— Ну, и что с тобой происходило? — заинтересовался Педро.

— То, что и должно происходить с великим музыкантом. Я играл на скрипке…

— Конечно, с оборванными струнами, — «подсказал» я.

— Может, и с оборванными… Весь сон подзабыл, и начало и конец, а вот некоторые детали прочно врезались в память, — охотно пояснил Стефан. — Виделся мне какой-то мрачный концертный зал. Я на сцене… Где это было?.. Может, даже в подземелье…

— Неужто в перевернутой пирамиде? — снова не утерпел я.

— Кто его знает? — не заметил моей иронии Стефан. — Вокруг темнота. Лишь несколько свечей горят. А публика орет: «Давай двадцать пятое каприччио!» Я им объясняю, что Никколо Паганини, то есть мной, написаны только двадцать четыре каприччио… А публика не слушает, продолжает орать: «Давай двадцать пятое!..» Представляете? И что им втемяшилось в башку? Почему требовали не написанное Паганини каприччио?..

На лице Стефана появились озабоченность и удивление.

— В общем, начинаю играть нечто невообразимое. Публика снова недовольна: «Прекрати импровизировать! Давай, как положено, по нотам! И без всяких выкрутасов!»

Кто-то выносит мне на сцену пюпитр. Смотрю, а на нем вместо листов с нотами… — наша карта с обозначением «причалов корабля времени». Чтобы не злить публику, снова начинаю играть… по знакам на карте. И не могу понять, как это происходит… Смычок, не подчиняясь моей руке, будто пляшет по единственной целой струне…

— Ты же говорил, не помнишь, были оборваны струны или нет, — заметил я.

— Атеперь вспомнил, — невозмутимо ответил Стефан. — Но весь ужас положения был в том, что я не мог завершить свое выступление.

Только подходил к концу странного каприччио, как скрипка и смычок, словно сами по себе, начинали его сначала, с первых нот.

При этом какой-то зловещий голос мне нашептывал: «Ты запутался во времени… Тебе уже не выбраться из временного лабиринта… Вечное тебе блуждание — без выхода. И играть… играть… играть…»

И все же они сбываются

— Кажется, надо отнять у вас карту, — перебил я Стефана. — Иначе окончательно свихнетесь.

— Бери… — поспешно согласился Педро и протянул мне свернутый рулон.

Но потом вдруг спохватился и с подозрением взглянул на меня:

— Кстати, а почему ты ничего не рассказываешь? Неужели ничего не снилось в эту ночь?

— Конечно, ничего! — бодро соврал я. — Это только на ваши неокрепшие души могут так повлиять всякие сказки, жуткие истории и кусок бумаги с рисунками. Спал спокойно, и никакая дрянь не вползала в мое сознание. Ни мальчика, ходящего на голове и руках, ни костров инквизиции, ни двадцать пятого каприччио Паганини…

— Как же, признается он! — усмехнулся Стефан и кивнул в мою сторону. — Выпускник советского юридического вуза. Да там ему постоянно вбивали в голову: ни во что не верить, кроме как в светлое коммунистическое будущее!

Приятель призадумался:

— А вот интересно, если бы гражданину Эс-Эс-Эс-Эр приснился коммунизм. В такой сон у вас разрешали верить?

Я ничего не ответил — лишь махнул рукой.

Не знаю, почему, но мне не хотелось признаваться, что проклятая карта с расположением фантастических «причалов корабля времени» привиделась и мне, только несколько с другими обозначениями.

Это был жутковатый сон.

Мой старший товарищ, который когда-то в Советском Союзе занимал такой высокий пост, что его портреты висели в кабинетах начальников и в красных уголках, их носили по улицам во время праздничных демонстраций, разговаривал со мной: тихо, но сурово. Кажется, грозил пальцем. Взгляд из-под стекол очков обдавал холодом. Хотелось вытянуться перед ним по струнке, но не было на это сил. Во сне казалось: он более могущественный, чем в реальной жизни.

После пробуждения я силился, но так и не смог вспомнить ни единого слова из сновидения. В памяти осталось только ощущение собственной вины, страха да злополучная карта. Но были на ней не пометки Педро, а рукой старшего товарища нарисованы ракеты, военные самолеты, танки, минные поля и почему-то — пивные ларьки.

Видно, приятели заподозрили мою неискренность.

И Стефан даже начал фантазировать, предполагая, какие же ночные кошмары я пытаюсь утаить от них. Но зазвонил телефон. Стефан ответил и тут же передал трубку Соломону. Лицо нашего славного пилота мгновенно вначале покраснело, а потом сделалось серым. Он не произнес ни одного внятного слова. Лишь угрюмое мычание да нетерпеливое переступание с ноги на ногу были его ответом невидимому собеседнику.

Не успел Соломон опустить телефонную трубку на рычаг, как Стефан, Педро и я уже почти обо всем догадались. Несмотря на случившееся, Педро окинул всех победоносным взглядом вернувшегося издалека к дикарям пророка.

Мне казалось, вот-вот он воскликнет с осуждением: «Я же говорил! Я ведь предупреждал вас! “Причалы кораблей времени” влияют даже на большом расстоянии! Даже в Нью-Йорке мы зависим от их неведомой силы!»

«Прощай, прощай, река Огайо!..»

Нет, конечно, «шаловливая куропатка» не сгорела дотла. Но электропроводка самолета серьезно пострадала.

Кто был виновен в пожаре? Как устранить его последствия? Над этими вопросами теперь бился Соломон. Конечно же, мы ему оказывали посильную помощь.

Но о полете на славной, испытанной машине в ближайшем будущем к берегам Огайо не могло быть и речи. «Шаловливая куропатка» нуждалась в серьезном лечении и надолго застряла в мастерской нью-йоркского аэроклуба.

На следующий день после пожара мы встретились со Стефаном в баре у мулата Фрэнка, на Пятой авеню.

Едва только заказали кофе, как в бар влетел Педро.

По ошалелым глазам и растрепанному виду было ясно, что беда постигла и его.

Как тут не вспомнить крылатое выражение: «Сон в руку»!

— Они хотят меня уничтожить! Они сжигают меня живьем! — причитал Педро. — У этих людей нет ни капли сочувствия и любви к ближнему!

— Неужели инквизиторы из сновидений ворвались в твою реальность? — попробовал пошутить я.

— Вот именно, инквизиторы! — гневно ответил Педро и выхватил из кармана какую-то бумажку.

Он долго не мог успокоиться и посылал проклятия на головы извергов и вампиров из банка, которые сегодня прислали ему умопомрачительный счет. В общем, в течение трех дней Педро должен был внести в банк солидную сумму, которой он сегодня не располагал.

— А меня залило сверху так, что рухнула часть потолка, — грустно поведал Стефан. — И весь мой ремонт полетел к чертовой матери… Столько денег потратил! Столько времени угробил…

Беда приятеля немного успокоила Педро. Он угомонился и чинно принялся за кофе. При этом страшный банковский документ он все же не выпускал из руки.

Тишина воцарилась за нашим столиком.

Каждый погрузился в свои беды и проблемы.

Но вдруг приятели, как по команде, выжидающе уставились на меня. На их лицах явственно читалось предвкушение и желание услышать, какая же пакость приключилась со мной.

«Не дождетесь…» — мысленно ответил я.

Не буду же я им рассказывать, что ночью звонил в Москву своему редактору Виталию Бабенко, а тот весьма доходчиво, но зловеще, разъяснил: если через неделю у него на столе не будет рукописи, то моя книга в этом году не увидит свет.

А как хотелось, чтобы она все же увидела свет… Именно в этом году!

Но, увы, Бабенко не скоро получит мою, пока еще не существующую, рукопись…

Тягостное молчание наконец разрядил Стефан.

— Помните, что говорил славный рыцарь мадам Авантюры Билл Томпсон о времени? Надо стать другом времени. Не злить, не раздражать его. И тогда оно может растягиваться, убыстряться, укорачиваться так, как тебе хочется…

— А мы не поладили со временем, когда задумали искать подземные причалы его кораблей. И, наверное, очень его разозлили, — поддержал приятеля Педро.

Потом он вдруг прервал свое раскаивание и резко обернулся к телевизору, висевшему над стойкой бара:

— Она что, издевается над нами?! — воскликнул Педро и указал пальцем на экран.

Я взглянул и прислушался.

Удивительное совпадение: в этот самый момент незнакомая певичка ехидно подмигивала нам с экрана и напевала:

И в самом деле, песенка звучала как издевательство над нашей рухнувшей мечтой о путешествии к берегам Огайо.

Стефан даже не взглянул в сторону телевизора.

Кажется, унылое настроение постепенно покидало его. Туман мрачных мыслей рассеивался. В глазах появились веселые искорки, которыми он захотел поделиться с друзьями:

— А все же она не забыла нас! — Кто?

— Мадам Авантюра. Спасибо ей, что подала нам вовремя знаки предостережения! Пройдет время, и однажды она снова соберет нас в Нью-Йорке и подскажет что-нибудь эдакое! — Стефан задорно подмигнул нам.

— Что-то она в последнее время все больше тревожные знаки подает, — заметил Педро. — Когда, наконец, она улыбнется нам? Когда, наконец, вместо жмени своих капризов подсыпет в наши карманы щепотку удачи?..

— Ничего, мадам Авантюра — хоть и капризная дама, но, будем надеяться, скоро просигналит нам сбор в дорогу, — успокоил Стефан. — Будет и по щепотке удачи в карманах… А там, глядишь, и время смилостивится и позволит проникнуть туда, где причаливают его корабли.