Некоторые женщины не будут ждать

Глава 15

Я позвонил в кассу авиакомпании и спросил, нельзя ли как-нибудь попасть на ночной рейс на континент. Мне улыбнулась удача: одно свободное место на ночной рейс еще оставалось, и я его быстренько сцапал. Когда меня попросили назвать имя, я ответил: «Сидней Селма», — после чего спустился и выкупил билет.

Если я действительно полечу на этом самолете, рассуждал я, то смогу полететь и под фамилией Селма. Если же полиция контролирует вылет пассажиров, то они будут знать, что Сидней Селма собирается срочно слинять из Гонолулу. Более того, я даже не был уверен, что это последнее свободное место не ловушка. Не исключено, что полиция специально оставила его, чтобы посмотреть, кто на него позарится.

Примерно через час в моем номере раздался телефонный звонок. Я снял трубку; это была Мириам Вудфорд.

— Дональд, не могли бы вы зайти к нам? — попросила она.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Что случилось?

— Вернулась Мицуи, — объяснила Мира. — С ней сержант Хуламоки и еще один полицейский.

— Сейчас буду, — ответил я и поспешил в квартиру Мириам.

Не похоже, чтобы сержант Хуламоки сильно мне обрадовался.

— Вы ведь не адвокат, Лэм? — спросил он.

— Да вроде, нет.

— И лицензии на деятельность в Гонолулу у вас нет?

— Нет.

— Какой же у вас интерес к этому делу?

— Я хочу его распутать.

— Вы работаете на Мириам Вудфорд?

— Как я уже говорил, она не платит мне ни цента.

— Это я хочу, чтобы он был здесь, — вмешалась Мириам.

— Зачем?

— Я считаю, что он сумеет разобраться в этом деле.

— Ну ладно, господа хорошие, — решился сержант Хуламоки. — Тогда карты на стол! При обыске мы нашли здесь микрофон, вон за той картиной, а от него — провода к магнитофону, спрятанному на крыльце служебного входа. И еще, кто-то должен был менять кассеты на этом магнитофоне каждые шесть часов. Очевидно, — продолжал он, увидев, что все молчат, — этот человек должен был иметь свободный доступ к магнитофону так, чтобы ни у кого не возникало подозрений. И мы подумали, что это могла быть Мицуи.

— Ни про какой магнитофон я ничего не знаю, — произнесла Мицуи.

— Поэтому, — продолжал сержант Хуламоки, — мы отдали приказ задержать Мицуи. Еще раньше мы объявили розыск второй машины, арендованной Бастионом. — Он снова сделал паузу и выразительно посмотрел на меня. — Как вы знаете, у него было две машины.

— Да, теперь я знаю.

— Дальше. Мы прочесали дом Бастиона самым частым гребешком в надежде найти что-нибудь важное.

— Нашли? — спросил я.

— Действительно, — продолжал он, не обращая внимания на мой вопрос, — среди найденного в его доме было несколько кассет с кинопленкой, но не было кинокамеры. Это нас насторожило, потому что все остальное было вроде бы на месте. Зато мы обнаружили замечательный тайник. В одной из книг, стоявших в шкафу, страницы были вырезаны так, что в ней как раз могла бы поместиться такая кинокамера.

— Неужели? — вежливо переспросил я.

— Вы ничего не можете сказать по этому поводу, Лэм, — повернулся он ко мне.

— Можете устроить у меня обыск, — ответил я.

— Не беспокойтесь, понадобится — устроим, — зловеще заверил он и, помолчав немного, продолжал: — Так вот, когда мы задержали вторую машину Бастиона, выяснилось, что за рулем сидит не кто иной, как Мицуи, а в бардачке лежит искомая кинокамера.

— Я ничего не знаю, — снова повторила Мицуи.

— Каким образом вы оказались за рулем этой машины?

— Ее для меня взяли напрокат.

— Кто?

— Один знакомый.

— Какой знакомый?

— Мой приятель.

Сержант Хуламоки обернулся к Дейли — полицейскому, производившему обыск у Мириам, — и спросил его:

— Вы осмотрели эту квартиру, Дейли?

— Мы осматривали вдвоем с помощником.

— Все осмотрели, без исключения?

— Ага.

Сержант Хуламоки снова перевел на Мицуи свой испытующий взгляд.

— Представляется мне, — задумчиво произнес он, — что эта женщина работала на Бастиона, и дело касалось присутствующей здесь миссис Вудфорд. А потом что-то в этом деле не заладилось. И вот сегодня утром какая-то женщина проникает в дом Бастиона, сбрасывает с себя одежду и пускает в ход пистолет. — Говоря все это, он продолжал прищурившись смотреть на Мицуи. Потом вдруг резко обернулся к Дейли: — Так вы, говорите, все здесь осмотрели?

— Да, все, — подтвердил Дейли.

— Ладно, теперь я сам посмотрю, — сказал сержант.

— Вот именно от этого я и предостерегал, — вмешался я. — Я попросил Дейли провести обыск так, что если потом что-нибудь обнаружится, то…

— Знаю, знаю, мы оба ему это говорили.

— Я так и сделал, — обиженно заявил Дейли.

— И все же я хочу кое-что осмотреть, — сказал сержант Хуламоки и двинулся в ванную.

Я пошел вслед за ним.

— В чем дело? — спросил он.

— Вы ведь считаете возможным меня подозревать, — сказал я.

— У меня работа такая — всех подозревать.

— Вот и я подозреваю вас. У меня тоже такая работа.

— Чего вы боитесь?

— Вы можете что-нибудь подложить.

— Это я-то могу подложить?

— Да, вы.

— Что, например?

— Например, пистолет.

— Знаете что, Лэм? — не выдержал он. — Врезать бы вам как следует, чтоб знали, как себя вести.

— Вы, конечно, можете и врезать, — тихо сказал я. — Тогда я тем более буду подозревать, что вы собираетесь подложить пистолет.

— Ну ладно, — он вдруг сразу остыл, — пойдем посмотрим вместе.

В ванной он открыл шкафчик-аптечку, потом залез на стул и осмотрел крышку шкафчика. Опустился на четвереньки и посветил карманным фонариком во все углы. Спустил воду в туалете. Заглянул в корзину с грязным бельем. Выдвинул ящики и аккуратно вынул все полотенца и туалетные принадлежности.

Затем, постояв несколько секунд в задумчивости посреди ванной, он подошел к туалету и стал снимать разные мелочи с фарфоровой полочки, устроенной на верху сливного бачка. Сняв все, он поднял крышку бачка и тут же чуть не уронил ее.

— Господи! — воскликнул он. — Поглядите-ка сюда, Лэм.

Я подошел и заглянул через его плечо. В бачке на самом дне лежал пистолет.

— Этого-то я и боялся, — проговорил я.

— Черт возьми! — сказал он. — Но не я же его сюда сунул. Я и близко не подходил к этому месту.

— Кто же его мог подложить? — сказал я.

— Одно из трех, — предположил он. — Мицуи, Мириам Вудфорд или Норма Радклиф.

— Не только, — возразил я.

— А кто еще?

— Любой, кто сумел бы проникнуть внутрь через заднюю дверь, мог его сюда подбросить. Вот что получается, если недостаточно тщательно проводить обыск.

— Погодите-ка минутку, — сказал Хуламоки и крикнул: — Дейли, зайдите сюда, — после чего накрыл бачок крышкой.

В дверях появился Дейли.

— Слушаю, сержант.

— Вы здесь смотрели?

— Конечно, — ответил Дейли.

Сержант Хуламоки внимательно на него посмотрел.

— Подойдите-ка сюда. Я хочу вам кое-что показать.

— Минутку, — запротестовал я. — Я хочу задать ему один вопрос.

— Нет, — отрезал Хуламоки, — это мое дело. Дейли, взгляните-ка.

С этими словами он снял крышку с бачка.

— Видите этот пистолет?

— О Господи! Вижу. — У Дейли от удивления отвисла челюсть.

— Вы заглядывали сюда при обыске? Совершенно удрученный Дейли отрицательно покачал головой.

— Почему? — спросил я.

— Мне и в голову не пришло, — выпалил он.

Я высказался о его голове одним крепким кратким словцом и вышел из ванной. Мириам Вудфорд вопросительно взглянула на меня.

— Это провокация, — быстро сказал я. — Ничего не говорить, на вопросы не отвечать. То же самое относится к вам, Норма.

— А ко мне? — спросила Мицуи, подняв на меня взгляд своих непроницаемых японских глаз. Личико у нее было безмятежное, как цветок лотоса.

— Об этом спросите свою совесть, — ответил я ей, — если, конечно, она у вас есть. — Потом добавил: — Вам стоит только еще что-нибудь присочинить про Бастиона — и вы получите на свою голову обвинение в убийстве.

Сержант Хуламоки и Дейли не выходили из ванной добрых минут пять. Когда, наконец, они появились, пистолет был уже аккуратно завернут, видимо, в надежде снять с него отпечатки пальцев, когда он высохнет. И я, и они сами прекрасно понимали бессмысленность этой процедуры, так что все это делалось лишь для проформы.

— Мне очень жаль, Лэм, что так получилось, — сказал сержант.

— Это я понимаю.

— Вы, конечно, считаете, что пистолет подложили?

— Конечно.

— Чем вы это докажете?

— Ничем! Это вы попробуйте доказать обратное, — парировал я.

Он выразительно посмотрел на Дейли и пробормотал:

— Тысяча чертей!

— Мне и в голову не приходило, что там может быть тайник, — оправдывался Дейли. — Я думал, крышка вообще не поднимается. Во всех других местах я посмотрел, сержант, это точно.

— Иными словами, — сказал Хуламоки, — вы посмотрели во всех местах, кроме того, где лежал пистолет.

— Кроме того места, куда впоследствии был подброшен пистолет, — поправил я. — Хорошо же вы готовите ваших сотрудников, сержант.

— Я хорошо готовлю своих сотрудников, — зло ответил Хуламоки. — У меня хорошие сотрудники и я хорошо их готовлю.

— Оно и видно.

— Все делают ошибки.

— Но некоторые чаще, чем другие.

— Слушайте, Лэм, я, пожалуй, обойдусь без ваших замечаний.

— Теперь — конечно обойдетесь, — не удержался я. Его лицо потемнело от злости.

— Сержант, — возник Дейли, — одно ваше слово — и я скручу его в бараний рог.

Хуламоки отрицательно покачал головой.

— С ним мы еще разберемся, — сказал он. — Мне кажется, он что-то знает.

— Наверняка что-то знает! — подхватил Дейли.

— К сожалению, не могу ответить вам тем же комплиментом, — злорадно ответил я, обернувшись к Дейли.

Тот угрожающе двинулся ко мне.

— Дейли! — окликнул его сержант, и тот застыл на месте.

Хуламоки перевел взгляд на Мицуи.

— Сегодня утром вы якобы ходили за покупками, — сказал он. — На самом же деле вы сели на автобус и поехали на Кинг-стрит, где у вас стоял автомобиль. Вы вышли из автобуса и сели в этот автомобиль.

Лицо ее оставалось неподвижным, однако глаза заметались из стороны в сторону, как мышки в клетке.

— Кое-что мы все-таки умеем! — самодовольно продолжал Хуламоки. — Мы поговорили со всеми водителями автобусов, выезжавшими сегодня утром на линию, и один из них вас узнал. Более того, он сказал, что вы всю неделю выходили на этой остановке и садились в автомобиль.

— Разве это нарушение закона — ездить в автомобиле? — с невинным видом спросила Мицуи.

— Все дело в том, кто для вас его арендовал.

— Мой приятель.

— Значит, Бастион был вашим приятелем?

Она задумалась.

— Так был или нет?

— Нет, — ответила она.

— Видимо, просто дал вам этот автомобиль из солидарности с угнетенным рабочим классом, так? — спросил Хуламоки.

Мицуи молчала, снова надев на себя маску ничего не понимающей восточной женщины; казалось, эту броню невозможно пробить никакими хитроумными вопросами. Но сержанта Хуламоки это не смутило — видимо, опыт работы с восточными молчальниками у него был.

— Если вы не скажете правду, я вас арестую. Сержант молча смотрел на Мицуи; она тоже подняла на него глаза, и в комнате повисла напряженная тишина.

Мицуи сидела неподвижно, как статуя, но глаза ее снова забегали. Она всячески старалась избегать пытливого взгляда Хуламоки, а он все смотрел и смотрел на нее, ни на секунду не ослабляя психологического давления. Все остальные тоже молчали.

Потом сержант глянул на свои часы и вновь на Мицуи. Он не говорил ни слова о том, сколько времени дает ей на размышление, лишь показывал это всем своим поведением. Сидел он в свободной позе, не выказывая ни вражды, ни дружелюбия. Было ясно, что он просто полицейский, который несет свою службу — спокойно, без грубостей, но при необходимости будет действовать очень быстро и жестко.

Такого напряжения Мицуи выдержать не могла.

— Я буду говорить, — сдалась она.

— Говорите, — сказал Хуламоки.

— Неделю с небольшим назад этот человек пришел ко мне, — начала она.

— Кто?

— Он сказал, что его фамилия Бастион.

— Что ему было нужно?

— Некоторые услуги.

— Сколько он вам обещал?

— Сто долларов каждую неделю.

— Что вы должны были сделать?

— Впустить его в дом, когда госпожи не будет.

— И вы это сделали?

— Сделала.

— А что сделал он?

— Просверлил дырку в стене, вставил микрофон, протянул провода. Он велел вымести осыпавшуюся штукатурку и привести все в порядок, чтобы никто ничего не заметил.

— И вы это сделали?

— Сделала.

— Что дальше?

— Он установил записывающую машину и показал мне, как менять катушки. Каждые шесть часов надо было менять катушки.

— И это вы делали?

— Делала.

— Куда вы девали пленки, которые записывали?

— Клала в свою сумку.

— А потом?

— Отвозила их мистеру Бастиону.

— И что он с ними делал?

Она пожала плечами.

— И Бастион предоставил вам автомобиль?

— Да, чтобы я могла быстро привозить ему пленки.

— А камеру?

— Про камеру я ничего не знаю.

— Кто еще знал, что Бастион дал вам автомобиль?

— Никто не знал.

— Что еще вы делали для Бастиона?

— Больше ничего.

— Он заплатил вам?

— Два раза.

— Два раза по сто долларов?

— Да.

— Вы слушали разговоры, которые здесь велись? Запоминали имена людей?

Мицуи кивнула.

— И докладывали Бастиону?

Она снова кивнула.

— Куда вы ездили сегодня утром?

— За покупками.

Сержант покачал головой:

— Вы только собирались, но поехали совсем не туда. Что-то заставило вас изменить планы. Что именно?

— Я ездила за покупками.

— Допустим. И что же вы купили?

— Я купила кофе, — ответила Мицуи после небольшой паузы. — Я купила…

— Кофе вы купили вчера, — вмешалась Мириам. Мицуи снова замолчала.

— Так что же вы купили сегодня? — переспросил сержант Хуламоки.

Мицуи беспомощно посмотрела на Мириам Вудфорд потом на сержанта.

— Что вы купили?

— Я не могу вспомнить.

— Куда вы ездили?

— На рынок.

— Для чего?

— Покупать продукты.

— Какие?

Она молчала.

— Мицуи, вы знаете человека по имени Сидней Селма? — спросил я.

Она резко обернулась ко мне, ноздри ее трепетали, а лицо перекосила гримаса ненависти. Сержант Хуламоки прищурился.

— Так вы знаете Сиднея Селму? — переспросил он. Ее лицо снова стало бесстрастным.

— Нет, — ответила она.

Сержант Хуламоки поднялся со стула.

— Ладно, Мицуи, вы поедете со мной. Я задерживаю вас до тех пор, пока с этого пистолета не снимут отпечатков пальцев.

— Еще можно снять отпечатки с крышки бачка, — вставил я.

— Там в любом случае могут быть отпечатки ее пальцев. А также пальцев миссис Вудфорд и Нормы Радклиф. Это ничего не дает. Поехали, госпожа Мицуи!