Некромант

Глава 1

Сглотнув ком, вставший в горле, я потянула поток. Первый день, среди многих, когда я не связывалась с ним. Единственный день за столько лет. Убийца знал, что я видела сына вчера. Он знал, то что сегодня я не буду волноваться. И еще он был уверен, что его трюк с лже воскрешением удался. Мы купились, как глупые дети. Безмолвная, он знал ритуал. Ни один из живущих некромантов не повторит его, так как это заберет его жизнь. Не только его. Всего рода, когда либо живущего. Всего, до чего дотянется некромант. Пытаясь унять дрожь в руках, я обуздала жизнь. Но ему и не нужен был некромант. Ребенок сильного рода без оболочки энергии. С доступом к источнику древней семьи Осирис и всей сети некромантов. Под защитой рода Ра. Нить работает в две стороны. Чистые жертвы. Убийца очень умело запутал следы, пряча настоящий ритуал за имитацией. Сосредоточиться, собрать все, все остатки воедино и потянуть нить. Облизнув высохшие в момент нубы, я покрепче схватилась за край стола, чтобы удержать равновесие. Сейчас все будет в полном порядке. Веселый голос на той стороне успокоит меня. Просто услышать его.

— Покажи, — нить устремилась через расстояние, — давай же, покажи.

Бесконечно долго я ждала удара сердца. Нить все тянулась и тянулась, пытаясь найти адресата. Пальцы побелели а тело бросило в дрожь. Я чувствовала, как по вискам стекают капли пота, но не могла отвлечься и на секунду.

А нить продолжала тянуться, становясь все тоньше.

— Ну же, давай. Макс, — приказ, усиливающий поток, выжимающий все до капли, — Макс!

— Мама, — страх ворвался в мое сознание выворачивающей наизнанку волной, — я далеко, мама. Я боюсь!

Тошнота подкатила к горлу, перед глазами замелькали пятна. Поток становился тоньше, не давая проникать в сознание сына. Горячие руки в момент скинувшие плед, обвили меня, касаясь голой кожи. Ужас. Его ледяной ужас врывался в ноздри.

— Да не сожри твою душу Безмолвная, Вел, пей же! — удушающий поток эмоций Крейна душил.

Пытаясь держать нить, уцепилась потоком за жизнь Крейна. Как же это сложно, несколько потоков. Голодный некромант не способен к высокой концентрации. Но я должна суметь. Мой сын где-то в руках убийцы. Стараясь не допускать помутнения сознания, я, наконец, сделала глоток. Не дожидаясь, когда жизнь смешается с моей, тут же направила его в нить. Связь крепла. Я чувствовала тихие мысли в голове сына. Хорошо. Потянув еще сильнее услышала, как зашипел Крейн. Да, осторожничать было некогда. Я вырывала все, до чего могла дотянуться. Ужас, боль, страх. Все, попадающееся под касание потока.

— Масик, — кажется, я говорила вслух, не в состоянии тратить силы на ограничение мыслей, — сынок, все хорошо. Успокойся, сейчас ты должен быть сильным. Иначе нам будет очень тяжело понять, где ты. Ты слышишь меня?

— Ма-а-а, — он плакал, а я чувствовала, что мои глаза сейчас высохли до скрежета век, — мне очень страшно.

— Тише, — стараясь не осушить Крейна, я дернула руку, но Осирис держал крепко, боясь прервать контакт, — я рядом. Мы здесь, оба, у тебя в голове. Просто успокойся. Сейчас это очень важно, Масик. Ты — воин. От самого рождения. Если ты не будешь сильным, то и мы не сможем.

Переведя дух, я снова закрыла глаза, погружаясь в сознание сына. Что-то изменилось. Дыхание стало спокойнее. Он понял. Очень умный и смелый мальчик. Макс не мог быть другим. Точная копия своего отца.

— Я постараюсь. Что мне делать?

Удивительно взрослый вопрос. Мысленно прикинув запас времени, я снова дернула за поток.

— Не пытайся бежать, — что может случиться с маленьким ребенком, не обладающим и следом энергии, вдали от дома, известно лишь одной Безмолвной, — Даже если тебе покажется, что это самый удачный момент. Взрослые ужасны, Макс. Старайся не привлекать к себе внимания, не капризничай. Когда тебя будут кормить — кушай, чтобы не давали. Тебе нужны будут силы, очень много сил. Как можно больше спи. Эти люди будут заботиться о тебе — принимай от них все, что дают, — я сглотнула слюну, — а сейчас попробуй нащупать нить.

— Я не понимаю, — серьезный тонкий голос заставлял меня дрожать еще сильнее.

— Это не нужно понимать. Почувствуй. Слушай мой голос. И попробуй схватиться за него, — расширив поток, на сколько это возможно, я изо всех сил потянула жизнь из Крейна.

Руки Эрика больно сжались вокруг меня, но Осирис терпел. Сейчас он сможет выдержать даже огонь Врат. Ради него Эрик может все, что угодно.

— Как можно схватить голос, мам? — недоумение в голосе ребенка.

Очень умного маленького ребенка, пытающегося решить задачу мозгами там, где нужны лишь его инстинкты. Поэтому я была уверена, что получится. Если он отключит мысли. Довериться себе. На удержание нити не нужно много. Только сохранить. Ему будет достаточно дернуть и я сделаю все сама. Только бы получилось.

— Как ты видишь меня в своей голове, Масик? Ты же слышишь голос и понимаешь, что это я. Ну же, милый. Вот твои мысли принадлежат только тебе. А вот появляется мама. Как я это делаю?

— Солнышком — внутри все напряглось, — ты светишь мне солнышком.

— Так лови же меня скорее — и тут же кислород перекрыло нечто невыносимо горячее.

Он смог. Только закрепить нить и не потерять сознание. Почему именно солнышко? Воду было бы вынести гораздо легче, а тут чужеродный мне огонь. Я учащенно моргала, стараясь не задохнуться.

— Молодец, милый. А теперь приклей солнышко куда угодно к себе. Ты же чувствуешь его в руках? Возьми пальчик и приклей.

Напряжение отпустило. Связь закреплена. Я облегченно вздохнула, набирая в легкие недостающий кислород.

— Я приклеил солнышко, мам! — восторг ребенка, у которого получилось нечто новое, перебил его страх.

— Я не сомневалась, малыш. Теперь, если вдруг будет происходить что-то плохое или ты почувствуешь себя хуже. В любой ситуации, отличающейся от момента сейчас — сжимай солнышко и зови меня изо всех сил. Будь осторожен. Солнышко нельзя постоянно сжимать, иначе оно сгорит.

Как еще объяснить ребенку, что солнышко питается его жизнью? Я легко восполню потерю пары дней, но если он испугается и будет держать постоянно, придется отдать все свои потоки. Что я тоже легко сделаю для него. Только вот будет ли он сам рад этому после?

— А теперь попробуй объяснить мне, что случилось.

— Я не знаю, мам. Пришли плохие люди и забрали меня. Мы едем. Я ничего не вижу, — вмиг погрустневший голос ребенка.

— Ты можешь описать их? Хоть как-то. Ты же очень хорошо рисуешь, как папа. Можешь сейчас в голове нарисовать такую картинку? — и я практически почувствовала как он кивнул.

К сожалению, долгое ожидание ничего не дало. Размытые тени, они закрыли себя заклинанием. Но что-то в них не давало мне покоя. Я открыла глаза и развернулась к Эрику.

— Не бойся, — это все, что я могла произнести вслух, глядя в полные злости и страха потемневшие серые глаза.

Целые сети нитей связывали умы некромантов. Мы могли говорить одновременно с несколькими. Как грибница, стоит потянуть, и нужные отзовуться. Всю сеть питал сильнейший из нас. Старейший. Для создания сети он давал тысячи обетов Безмолвной. И та дала ему сил. Сейчас я могла лишь мысленно молить ее помочь мне связать воедино три разума.

— Расслабься, — невольно слово прозвучало приказом, направляя поток ко лбу Эрика, — все хорошо, — и тихо прижав руки к вискам Осирис, я потянула нить, связующую с сыном.

Нехотя, неровными волнами, поток все же расщепился, образуя новый канал связи. Да, эти двое смогут говорить только через меня, но смогут же. И сейчас, выравнивая нить, держа изображение в голове, последнее, что меня волновало, трещащие внутри печати. Солнышко? Значит будет солнышко. И прислонив лоб к голове Крейна, я сильнее сжала пальцы на его висках. Нить послушно зацепилась, прочно закрепляя образовавшуюся сеть. Я вздохнула, закидывая изображение в голову Крейна.

— Макс? — от меня словно оторвали кусок и я постаралась не упасть.

То, что держать сеть будет не просто, я знала, но не могла предположить насколько. Вцепившись в радость Крейна, я сделала непомерный глоток.

— Папочка! — кажется, ребенок испытал облегчение.

— Ты очень хорошо все нарисовал. Не волнуйся. Помни, что сказала мама. Ты — воин. Мы рядом, сын. Нам пора идти.

— Я — воин.

— Я люблю тебя — одновременно сказали мы с Эриком, от чего вздрогнули.

А сын засмеялся. Конечно, он не сделал этого вслух. Но его веселье светилось в сознании.

— Я вас люблю.

И Макс прервал поток. Он понял, как это работает. Дети всегда быстрее разбираются в новых гаджетах. Мой сын действительно все понял. А значит немного времени у нас все же есть. Я смотрела на свои дрожащие пальцы, которые все еще сжимали голову Крейна.

Отвернувшись, я сделала последний глоток его сожаления и расцепила объятия. Эли с ледяным спокойствием наводила чай в трех кружках, щедро насыпая мелиссы. Несмотря на кондиционер, на кухне вновь было удушающе жарко. Подняв глаза на прибор, стало понятно, почему. Всплеск Крейна. Он уничтожил все электроприборы поблизости. Вот откуда солнышко. Обжигающий костер энергии Крейна зацепился за поток. Видимо я не смогла вовремя отделить и оторвала наиболее израненный кусок. Можно было лишь догадываться, что испытал в этот момент Смотрящий.

— Откуда в доме появилась Анна? — задала я наиболее очевидный вопрос в сложившейся ситуации, разрывая повисшую тишину.

Позвякивая ложкой, Эли размешивала чай. Звук жутко раздражал, но я понимала, что сейчас подруга нервничает точно так же, как мы. Макс рос у нее на руках. Тетя Эли, которая всегда была рядом с моим сыном. А учитывая все гормоны, было удивительно, как она вообще сохраняет спокойствие.

— Она мать одного из тех, — пальцы Крейна, лежащие на столе, сжались в кулаки, — из погибших.

В отражении отполированной поверхности дубового стола я практически увидела, как мои зрачки расширились. Кровь с ужасающей скоростью стучала в ушах, танцуя на барабанных перепонках. Бешенство. Готовность разорвать Эрика прямо сейчас на месте. Поток тянулся из пальцев, готовый вытащить жизнь из мужа. Но я остановилась. Без него я никогда не найду Макса. Эрик был единственным, кто так же любил его. И тем кто мог помочь.

— Ты оставил ребенка с той, что имела полное право ненавидеть тебя и желать мести? — я старалась не кричать, но от этого голос был похож на рычание, — Эрик, ты убил ее ребенка и рассчитывал, что она не сделает ничего подобного с твоим?

— Книга Крейнов приняла ее, — Эрик тяжело сглотнул, а я, невольно, придвинулась ближе, — Анне некуда было идти. Война забрала мужа и троих ее сыновей. Я сам нашел ее, — Крейн повернулся и посмотрел мне в глаза, — Вел, всех их. Любых родственников, друзей и близких. И постарался дать помощь, которую мог, — руки Эрика расслабились, — которую они смогли принять. Жилье, работу, нужных людей. Анна не готова была принимать ничего. Как и Мэри, — кивнув в сторону комнаты, Крейн продолжил, — но долги лишили ее крыши над головой. Ты сама сейчас живешь в ее квартире и понимаешь, что одинокой пожилой женщине там не выжить. Я взял с нее клятву, — Эрик устало вздохнул, — это не может быть она.

Эли вернулась на место, протягивая нам чашки. Молча взяла свою и сделала большой глоток. Несмотря на жару, меня все еще трясло. Подруга положила пальцы на мою руку и я сжала их, как могла, сильнее. Нужна холодная голова, но как это возможно? Да, прямо сейчас ему ничто не угрожает. Призванный еще не собрал все, что ему нужно для ритуала.

— Что ты скрыла от меня про Воскрешение, Вел? — ледяной голос Крейна раздался откуда-то издалека, пробиваясь в мое сознание.

Вздохнула, решительно приготовившись говорить, но тут же легкие будто налились свинцом. Клятва сжала внутренности, не позволяя вырваться и звуку. Даже промелькнувшая мысль о том, чтобы рассказать все, вызывала адскую боль. Сколько я смогу донести, прежде чем меня разорвет на сотни частиц для каждого, принявшего мою Клятву? Успею ли хоть что-нибудь? Густая горячая капля приземлилась на мою руку. Приподняв ладонь, я с удивлением обнаружила, что это кровь. Печати внутри трещали, странно вибрируя. Такого со мной еще никогда не происходило. Вторая и третья капля приземлились на стол. А через секунду из носа побежала струйка крови.

— Крейн, сделай что-нибудь! Ты же можешь! — сквозь какую-то глухую стену донесся крик отчаявшейся подруги.

Тепло. Оно пришло снова. Спасительное, живительное, в котором хотелось купаться вечно. Прижалась ближе к источнику, стараясь раствориться в нахлынувшей волне. Тепло поглощало целиком, окутывая, проникая, наполняя все существо, затягивая раны. Я помнила все моменты, когда оно приходило, но почему-то возвращаясь в сознание, тут же забывала. Какая глупая. Все же так понятно. Вот оно, единственное правильное во всем Мире. Тепло, с которым навсегда связана моя жизнь. Рядом. Ничто не страшно, пока оно здесь. Обволакивает и согревает, даря спокойствие и умиротворение. Тепло пришло впервые так много лет назад. Но оставалось рядом всегда. Лишь в холодных подземельях, где так много боли, тепло не приходило. Страдание без шанса на спасение. Истерзанное тело звало, но тепла так и не было. Я уже и не думала, что снова почувствую его.

Теперь оно снова здесь. Желание прыгать от радости, кричать во все горло от счастья. Но оно не давало, останавливало. Сильные руки держали, не давая подскочить на месте. Нельзя. Надо слушать. Оно никогда не делало плохо. Тепло хотелось попробовать на вкус и я прижалась губами к горящей коже. Мое. Оно вернулось. Все будет хорошо. Вывернулась и прижалась всем телом, обхватывая руками. Точно не убежит. Осторожное прикосновение к лицу. Эй, тепло больше не любит меня? Что это? Сильнее прижала горячие пальцы к своей щеке. Все хорошо, это же я. Страх, что тепло не узнало, сменился облегчением, когда руки обняли меня сильнее. Очень хорошо. Так хотелось открыть глаза и увидеть тепло. Этого никогда не получалось. Наверное я должна была просто помнить. В этот раз обязательно. Это же так просто — не забыть снова. Разве может Исида не узнать своего Осириса?

Резко села на кровати, раздирая слипшиеся веки. Комната была пуста. Я узнала ее — одна из гостевых спален. Достаточно часто в детстве останавливалась здесь. Одежда аккуратно развешана на сушилке. Видимо все было заляпано кровью. Халат Эли был явно для меня маловат, ведь я на порядок выше неугомонной Ра. Тонкое одеяло местами покрывали бурые пятна. Похоже, что со мной пришлось повозиться. На удивление, чувствовала я себя прекрасно. Потянув нить обнаружила, что поток восполнился, будто я питалась последнюю неделю с завидной регулярностью. Будучи некромантом давно не была настолько наполнена.

— Высохни, — приказ не успел сорваться, а поток уже вытянул из одежды всю воду.

Классно, давно стоило бы свалиться в обморок. Знала бы, что так получиться — еще бы пару часов не приходила в сознание. Теперь у меня было все необходимое для того, чтобы спасти Макса. Выскочив из халата, я натянула свои шорты и майку. Странно, волосы были влажными, словно недавно вышла из душа. Хотя я понятия не имела, как меня приводили в сознание. Да и какое это могло иметь значение?

В воздухе что-то неуловимо изменилось. На уровне каких-то первобытных инстинктов, напряглась. Опасность. Переведя взгляд на руки с удивлением обнаружила, что они зашлись в жуткой тряске. Чувство воина. Клеймо невыносимо жгло, а волоски на теле вздымались, словно у дикого животного. Что происходит? Вокруг словно все застыло. Жуткий грохот раздался где-то внизу. Призвав потоки я тут же бегом спустилась по лестнице. Шум не прекращался и я кинулась со всех ног, едва удерживая равновесие. Эли. В доме Эли. Моя хрупкая девочка, в которой воспитывали воина. Но она не была им от рождения, не была и в едином походе. Она никогда не сражалась лицом к лицу с мертвым. И если мы отсюда не выйдем — никто и никогда не поможет Максу. Это все, о чем я могла думать.

Запах костра. Сжигающий поток энергии ворвался в коридор, едва я успела выставить защиту. Поток послушно сорвался с пальцем, защищая своего владельца. Если бы это произошло до моей потери создания — уже бы сожгло. Что-то вывело Эрика из себя. Крейн явно контролировал это, иначе бы дом просто разнесло. Я закашлялась, выгоняя из легких жесткий запах гари. Приложив к лицу рукав, замедлилась. Осторожность — сильная черта слабого воина. Побывав вместе в стольких походах, я помнила, что главное рядом с Осирисом — это внимательность. Где-то в районе желудка сжалась ледяная рука. Казалось давно умершие знания проснулись в годами тренированном теле. Будто не было стольких лет и снова была война. Запах крови ударил в ноздри и я обернулась. Самое настоящее пламя снова устремилось в лицо. Успела упасть на пол, разбивая в кровь многострадальные колени. Противный хруст суставов. Такой разминки у меня не было точно давно.

Как только поток отхлынул, я перебежала к стене, прижимаясь к ней как можно плотнее, царапая спину о декоративный кирпич. Он не целился сюда, а значит если и зацепит, то касательной. Я сглотнула и, пригнув голову, забежала в гостинную.

Сначала я даже толком не смогла ничего понять. Бен, стоящий во весь рост в оконном проеме, взлохмаченный и мокрый, держа перед собой Книгу, терялся за горящими занавесками. Кажется, что он даже не заметил моего появления. Плотная пелена дыма щипала глаза, не давая четче разглядеть происходящего. Коснувшись стены, кинула поток, но энергия Крейна, стоящего в ближнем ко мне углу комнаты, все еще наполняла пространство. Эрик заметил меня и поднял Книгу перед собой, останавливая не вырвавшийся снова всплеск. По спине побежали мурашки. Я медленно повернулась к тому, на что смотрели два сильнейших воина.

Плотный щит Ра, светящийся голубым светом, держали Эли и Мэри, защищая что-то от потоков энергии Бена. Мэри, выпрямившись, гордая и статная, с разметавшимися седыми волосами, больше не была похожа на старуху. Настоящий воин, с блестящими в бою глазами. Заметив меня, Бен опустил Книгу, прерывая поток. Но Ра не сняли щита. Сердце колотилось в районе горла и, наконец, я разглядела человека, стоявшего в клубах дыма в противоположном от Крейна углу.

Эли, поняв, что мать выдержит, одним движением опустила Книгу и быстро перебежала туда, где ожил мой ночной кошмар. Она не направила на меня поток. Ничего. Она просто вцепилась в руку брата.

— Вел, не надо, — я чувствовала вокруг себя бушующий поток, но не могла направить его туда.

Полные слез зеленые глаза Эли. Ее пальчики, сжимающие руку. Из плоти и крови, такую же, как у всех здесь. Я слышала, как бьется давно остановившееся сердце. Или же это просто шум в моих ушах? Я снова сошла с ума?

— Почему вы его закрыли? Я хочу увидеть! Откройте! Откройте сейчас! Да не сожри вашу душу Безмолвная! Здесь никого нет, кроме нас, пожалуйста! Я никому не скажу, — пальцы на ужасно ледяном полированном дереве.

Они хотят забрать его, украсть.

Руки, прижимающие меня к себе, отдирающие меня от крышки. Я швыряла энергией, но была слишком слаба. Он сильнее. Поток слез, которым нет конца. И тихий голос того, кто никогда не сможет понять.

— Вел, тебе не надо на это смотреть.

Моргнула, пытаясь отогнать видение. Рука все еще сжимала пальцы моей подруги. Оно тянуло ее себе за спину, закрывая собой. Но Эли не поддавалась, твердо стоя на ногах. Ты думаешь, что я причиню ей вред? Вдохнула глубже, пытаясь прийти в себя. Бен сделал рывок, но атаку тут же перехватила Мэри. Нет, теперь то она уж точно будет стоять до последнего. Поэтому Эрик до сих пор не стер его в порошок. Вокруг были они. А сейчас я стояла, невольно закрывая мертвое собой. Длинные и сильные загорелые пальцы на хрупкой руке моей подруги.

Девять тел некромантов на черной от крови земле. Они упали в миг, один за одним, не успевая произнести и слова. Реки их крови смешивались с бесконечным потоком дождя. Даже луна, казалось, окрасилась в красный. Поток, не останавливающийся, безумной болью проходящий через меня. Грязевые лужи под моими ладонями и дождь, пытающийся смыть меня внутрь могилы. Забрать туда, где мне самое место. Книга Безмолвной слишком далеко, чтобы дотянуться. Сгоревшее разлагающееся тело совсем рядом. Рука с висящими на ней грязными кусками гниющей плоти, так близко, что можно разглядеть опарышей, кишащих внутри мяса. Не так, все должно быть не так. Череп с пустыми глазницами и свисающим грязной тряпкой скальпом. Тошнота у самого горла. Еще остались облепившие скелет гнилые куски мяса. Или же мне удалось их воссоздать. Их жизни. И бесконечно долго тянущаяся ко мне рука. Кажется, что я сейчас была отвратительнее себе больше, чем этот запах. Он был естественен. Я — нет. Белые обглоданные кости около самых моих глаз. Жуткий вой в моих ушах. «Вввааааааа…». Рывок и Книга в моих руках. Потоки подчинился, в последний раз сослужив добрую службу мне, а не своим хозяевам. Ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

Мертвое — мертво.

— Эли, — стараясь не смотреть на призванного, я медленно выговаривала каждое слово, — отойди. От. Него.

Ра сильнее сжала руку, пытаясь выйти вперед, но оно остановило. Пылающие потоки ненависти за спиной. Крейн держался. Каким-то чудом, Эрик все еще мог контролировать себя. Хотелось сказать, что я очень понимаю его чувства. Недоверие, непонимание. Злость. Но сейчас лишь осторожность. Я вдохнула поглубже. Одним прыжком Бен спустился с подоконника и поднял руки, показывая Мэри, что не собирается атаковать. Кажется, что этот Ра начал немного понимать.

— Эли, — я сглотнула набежавшую слюну, — никакая живая энергия не сможет убить призванного, — снова вздохнула, успокаивая потоки, — просто отойди.

Подруга смотрела мне в глаза. Разочарование и боль. Нет, она не понимала. В последний раз взглянув на меня с надеждой, Эли отвернулась.

— Конечно, Вел, — хриплый голос, призванного, — ведь упокоить может лишь некромант?

Совсем не похожий на тот вой. Я закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Обманчиво знакомый, которого я не слышала больше шести лет. Тот самый, который раньше вызывал улыбку. Голос давно умершего человека. Погибшего и похороненного, как и полагается. Не со всеми, в братской могиле. На родовом кладбище, куда мои ноги могли найти дорогу с закрытыми глазами и в любом состоянии. Там, где меня не было уже пол года.

— Эли. Прошу тебя, — наконец, я осмелилась и посмотрела в обманчиво знакомые глаза, — к моему огромному сожалению, этого призванного не смогу упокоить даже я, — вздохнула, стараясь не утонуть в собственных эмоциях, — Тебе нечего бояться. Я не знаю его имени.

Смех одновременно раздался с противоположных углов комнаты. Злой, с надрывом, Крейна, за моей спиной. Стоявшего гораздо ближе, чем мне показалось изначально. Он раздирал все внутри меня. А прямо передо мной смеялось существо в знакомом восстановленном теле. Мертвое — мертво. Все заговорили одновременно, раздражая своими эмоциями потоки.

— Вел, серьезно? Ты забыла, как меня зовут? — обманчиво веселые глаза спереди. Оно продолжало смеяться.

— Оно забрало нашего сына, а ты даже не знаешь, как это уничтожить? — в самое ухо, стуча по перепонкам.

— Да, Валери, какого ты здесь тогда вообще делаешь? — бешенство Бена.

Я смотрела на место соприкосновение живой мертвой плоти. Получилось. Замешкавшись на секунду, Эли отпустила ладонь, собираясь перехватить пальцы поудобнее. Не воин. Потеряла бдительность. Потоки вырвались из пальцев, четко повторяя мои движения. Дернув левой рукой, я откинула Эли на стоящую сбоку мать. Смягчит удар. В эту же секунду копьем потока пронзила грудь призванного, пробираясь под ребра туда, где находилось сердце. Сильнее, продираясь сквозь плоть. Выдохнула и резким движением, наконец, достигла цели. Энергия Эли и Мэри волной устремились ко мне, но Бен успел выставить щит. Отлично, родственные энергии не разнесут тут все. Биение в ладони. Я уже сжимала это сердце в руках однажды. Сейчас, ощутив прикосновение практически кожей, вздрогнула, теряя драгоценные секунды. Тело дернулось, но я успела сжать кулак. Поток захватил мертвое. Вот оно.

— Скажи свое имя, призванный, — приказ, которые не могло нарушить никакое существо, подвластное Безмолвной.

Хрип. Оно упало на колени, а внутри все сжалось от боли. Быстрее. Скорее все это закончить и забыть как страшный сон. Не видеть никогда больше. Мертвое, так похожее на живое. Нельзя вырваться из дома Безмолвной. Врата не отпускают обратно. Ее дети должны быть рядом с ней.

— Ра Макс Лавр, некромант, — оно смотрела прямо мне в глазах, стоя на коленях и схватившись за горло, а я вздрогнула, продолжая удерживать поток, — ну же, Вел. Давай!

Оно врет. Призванный хитер и коварен. Я просто недостаточно сильна. Схватив плечо Крейна, я потянула его жизнь в поток.

Мэри ударила по Крейну, но Эрик, выставив Книгу перед собой, отразил атаку. Поток пробил окно, осыпая все вокруг осколками. Горячий воздух удушающей жары ворвался в комнату, смешиваясь с дымом.

— Твое имя, призванный! — сжала сильнее, но призванный держался, стоя на коленях.

— Мое имя, — в глазах мелькнуло веселье, — Ра Макс Лавр, некромант.

Ноги подкашивались. Безмолвная, за что, снова. Почему я. Но нельзя колебаться. Слишком большая цена. Даже если это и так, мертвое — мертво.

— Ты выполнил то, что предначертано тебе Безмолвной. Макс Лавр, ты исполнил долг. Возвращайся к покою, — покрепче перехватив чужеродные потоки в теле около самого сердца, я тянула на себя, стараясь вытащить все, но они держались крепко.

Стиснув от напряжения зубы, тащила, пытаясь не обращать внимание на то, что происходило внутри меня.

— Ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я от-пу — хрип вырвался изо рта, вместо слов.

Схватившись левой рукой за горло, упала на колени. Воздух, глоток кислорода. Чужеродный поток держал в руках мое сердце, сжимая точно так же, как и я его. Пытаясь отцепить и вытеснить из тела, моя хватка ослабла, но продолжала держать. Больше почувствовала, чем увидела, как энергия Крейна вырвалась, настигая Макса, но опала, не коснувшись цели.

— Вел, мы оба можем играть в эти игры. Хватит, — рывок и спасительный воздух ворвался в легкие, — Ты не сделаешь это со мной второй раз, — я отползла к стене, отпуская бессмысленные уже потоки, — Крейн, я не трогал вашего сына. Мне невозможно касаться энергии своего убийцы. Поэтому мы с тобой еще очень долго можем разносить все вокруг, но не причиним друг другу никакого вреда.

Это правда. Тело не могло навредить тому, кто лишил его жизненных потоков. А дом Эрика защищал купол из его энергии. Никто не знал, почему так. Но то, что убиенное не касалось убийцы — призванному было известно. Судя по тому, как оно обращалось с потоками и в каком состоянии находилось тело, призвали его точно не вчера. А из-за того, что тело осознавало себя Максом, опасность лишь увеличивалась.

Когда проснется истинное сознание — может быть поздно.

Глава 2

Это было самое тяжелое начало осени из всех, что я помнила в походах. Удушающая жара сменялась проливными дождями и пробирающим до костей холодом. Утром можно было сойти с ума под палящим солнцем. А ночью спасаться, греясь в первой попавшейся землянке рядом с трупом. Вот и сейчас все группы, находившиеся поблизости, собрались в этом полуразрушенном бараке в поисках тепла, пытаясь понять потери, понесенные за день. Кажется, что единственное, о чем все могли сейчас думать — это о сне. Ожесточенная битва не прекращалась ни днем, ни ночью. Уже больше трех недель мы не были в Доме. Мы устали, оголодали и озлобились.

Привалившись к кирпичной стене, я прикрыла глаза, пытаясь украсть хотя бы каплю забытья. Разум требовал разгрузки, а тело хотя бы солдатских железных пружин. Сквозь опущенные ресницы хорошо было видно, как пламя костра, разведенного в бочке, отбрасывало на стены тени затихающих воинов. Некоторые шумно разговаривали, обсуждая события прошедших дней, раздражая своим гомоном слух. Младшие. Те, кто только ступил на этот путь. В ком горело желание спасти Мир. Ученики Всевышнего. Уверенные, что они то уж точно смогут сдвинуть очередь у Врат. Кто-то тихо жевал, озираясь по сторонам. А вот эти ребята были уже из наученных. Поделиться? А зачем. Уже сейчас тут меньше половины их тех, кто вместе со мной ушел в поход три недели тому назад. Из моей группы Рабосов осталась лишь я. Старшая, направленная вести их. Ничего нельзя было сделать, встретившись с чудовищем. Мне просто повезло больше. Только чудом можно было назвать то, что я дожила до восемнадцати лет.

В бараке прибавлялись люди, ведь поблизости не было ничего подходящего для ночлега. В самом пекле. Мы проникли очень глубоко в Пограничный лес. Еще и радовались этому, как дети. Казалось, что победа не за горами. Теперь же мы в окружении. Без поддержки. Без права на сон и отдых. Промелькнула мысль, что точно так же где-то у Врат веками мучаются наши предки. Потянулась, разминая уставшие мышцы. Сознание начало играть злую шутку. Как мыеще не набрасываемся друг на друга? Видимо из-за того, как быстро умираем, все еще умудряемся питаться и не перешли на человечину.

Раньше нас меняли на новых, давая восполнить силы, а теперь же лишь иногда присылали воинов и продовольствие с ними. Которые еще должны были пробиться к нам. А те, кто приходил… Я перестала запоминать имена. В моей Книге просто не осталось для них места. Записывала лишь номера с шей погибших, которые попадались на пути. Больше по привычке, чтобы сохранить в себе человека. Сколько еще мы протянем здесь? Да, в окружении мы становились хитрее и изворотливее. Надо признать, что сегодняшние потери явно были меньше вчерашних. Или тех, что понесли на первой неделе. Но как долго еще нам прослужат собственные мозги?

Верить в то, что есть будущее, мы уже перестали. По сути каждый лишь пытался утащить с собой как можно больше врагов. Не зря же эта война — Бесконечная? Обман закончился. Для детей Ра и Осирис вместе с обучением в Доме Рабоса закончилась и война. Лишь единицы из благородных, первородных и долгожителей детей Всевышнего оставались здесь. Чем старше становились Рабосы, тем сильнее они ненавидели благородных. Нас вытаскивать было некому. Так глупо. Родиться лишь для того, чтобы всю жизнь испытывая боль — умереть. За тех, кто презирает тебя. За Мир, в котором тебя так и не было.

Почему я так поздно поняла разницу между нами? Будучи ребенком всегда казалось, что именно они несправедливо относятся к нам. Рабосы не ненавидели никого от рождения. Мы не выбирали свою судьбу. А теперь я сама презирала их. За происхождение. Усмехнулась про себя. Видно и правда у каждого своя дорога. А ведь ужасно хотелось жить. В каком-нибудь маленьком уютном доме. Смеяться в окружении родных. Любить. Кого-то с глазами цвета сочной зелени. Даже представить это теперь так трудно. Что делают люди, когда не убивают? Возможно просто я уже и не смогла бы жить так. Воспитанная не для этого. Выращенная, как свинья на убой. Вот и сидим теперь здесь в своем загоне.

Наши отношения с Максом скатились до редких встреч пару раз в месяц. Влюбленные и романтичные когда-то, теперь мы были похожи на два полярно разных Мира. Было ли у нас еще хоть что-то? Детские привязанности надо обрубать. Но как отказаться от этих встреч? Голодных встреч. Когда по-моему я просто пыталась убедиться, что все еще живу. Эли как-то проболталось о какой-то девушке в его окружении, но и имени не запомнила. Даже себе не могла честно ответить, что же испытываю к нему. Есть ли у нас вообще еще хоть что-то связывающее? А выяснять это не было смысла. Если я протяну еще пару-тройку месяцев и доживу до своих девятнадцати — это уже будет чудо. По-моему он тоже наконец-то понял пропасть, через которую мы никогда не переберемся. Увижу ли я его еще хотя бы раз?

Ветер тронул пламя костра, заставляя то взбеситься. Никто не успел отреагировать, как малек, стоявший около бочки, только что шумно обсуждавший со своими друзьями боевые заслуги, одним движением выхватил Книгу и сказал слово, запирая хлипкую дверь. Кто-то ногой выбил его Книгу, но дело уже было сделано. Энергия задействовано. У нас секунды. Если очень сильно повезет — пронесет. Инстинкты, вшитые в подкорку мозга, заставили тело растянуться по полу, плотно прижимаясь к земле. Книга надежно сжатая в правой руки, приятно согревала пальцы.

— Сожри тебя да со всеми потрохами Безмолвная!

— Кретин!

— Чтоб тебе не жрать годами, скотина!

— Уберите этого урода подальше от костра и дайте ему Книгу, каждый на счету! — закричала Ольга, прерывая пререкания и занимая позицию в центре.

Бесконечно долгие удары сердца. Первый. Вокруг все притихли, рассреготочившись. Невольно посчитала людей. Тех, кого можно заметить, двадцать шесть. Я двадцать седьмая. Не густо. Второй. Так, из сильных Черный у самой двери, в тени, сразу его не заметят. Хорошо, он позволит сохранить территорию за нами. Пара мальков с ним. Третий. Владлен и Мария у окон справа. Ребята сработались за все это время. Выиграем время. Четвертый. Я зацепила глазами мальков, которые не нашли себе места. Указала по стенам. Ребята поняли и рассредоточились. Будем бить с окружения, выжимая обратно в дверь. Пятый. Таких, как я, незаметных старших, опытных, но не имеющих большого ресурса, можно было с трудом разглядеть по углам. Наша сила в мозгах. Правильно среагировать. Поменять расположение сил. Мы на тактике и добивке. Шестой…

А шестой было уже много. Напряглась, обратившись в слух. Тишина. Или же оно нас не заметило, или же мы что-то не учли. Вдохнула поглубже. Черный у двери противно хрустнул шеей. Что-то не так. Уже десятый. Но ничего не происходило. Даже ветер будто утих. Мальки задергались. Стоп. Ветер? На улице шел ливень, а сейчас стояла мертвая тишина. Безмолвная…

— Прижмитесь к стенам! — одновременно с Ольгой закричали мы.

В ту же секунду крыша обрушилась. Глаза залепило пылью. Оно здесь. Крики и нечеловеческий вой. Чудовище выпустило своих зверей на охоту. Оглушенная, я не слышала крики, активирующие потоки Энергии, но их блеск слепил, мешая верно рассмотреть.

— Все к двери! — закричал Черный, — наружу!

Одной рукой держа Книгу с активированным щитом, а другой придерживая обломок, укрывающий меня, я ползком направилась к выходу. Удачно выбранная позиция решала. Выход был совсем рядом. Сейчас надо было как можно дальше скрыться от этого места. Найти другое. Как и всегда. Пытаясь о плечо вытереть глаза, я остановилась. Лишь секундная передышка. Жуткая боль пронзила мою ногу. Я заорала, не в силах справиться. Низшая тварь, вцепившись зубами в голень, трясла ее, подобно собаке, стремясь вырвать куски мяса. Слуга чудовища. Его цепные псы. Книга выпала из рук, когда тварь резко дернула меня на себя. Капающая слюна из собачей пасти оказалась около самого лица. Промедление на войне стоит жизни. Резко вскинув руки вверх, я что есть сил вдавила пальцы в глаза чудовища. Оно завыло. Воспользовавшись моментом, села и тут же вцепилась в голову второй твари, терзающей ногу. Получилось. Вторая ослепленная скотина отбегала от меня тряся головой. Из ноги хлестала кровь, а вот товарищи этих двоих приближались ко мне с ужасающей скоростью.

— Вел! — крик Черного, — Врата откроются для тебя!

Он был в окружении. Рабос, которого я знала с самых маленьких лет. Мы не дружили. Просто были Воинами. Смог вывести мальков. Не выбрался сам. Страшно умирать одному. Нам повезло. Мы были не одни. Сейчас в бараке, где развернулась бойня, сложно было рассмотреть, кто же остался. Надеюсь, что выбрались. Удерживая перед собой кусок крыши, кое-как защищающий меня от укусов, набрав побольше воздуха в грудь я крикнула.

— Черный! Они откроются нам обоим!

Изо всех оставшихся сил толкнула кусок крыши, и ринулась вперед. Нога подкосилась, заставляя упасть лицом о пол. Умереть в бою, как настоящий воин. Не замерзнул, не от голода. Не сгнить в яме. В бою. Вот судьба Рабоса.

Твари остановились. Их острые уши напряглись, прислушиваясь. Стараясь не привлекать к себе внимания, я осторожно потянула руку за Книгой. Совсем чуть-чуть. Краем глаза заметила, как Черный сделал едва заметный шаг в сторону. Твари не реагировали. Переглянувшись, мы с воином единым движением схватили преобразователи. Едва мои пальцы коснулись Книги, как я направила весь свой запас на тварей, стоявших ближе ко мне. И, наконец, поняла, что заставило их остановиться. Чудовищный силы выброс рядом с нами. В окна и двери тут же забирались воины, раскидывая чудовищ на своем пути. Подкрепление. Оно пришло. Собравшись с силами, я приподнялась и полком направилась к двери. Сейчас из меня не лучший помощник. Нужно найти, где смогу биться, укрыв тылы.

Кто-то одним движением руки поставил меня на ноги, от чего я зашипела и упала на спасителя. Резко развернувшись, он вскинул руку с Книгой и поток его энергии сбил приближающуюся ко мне сзади тварь. Выдохнув, я оттолкнулась от человека и оперлась на стену, не ступая на раненую ногу. Осирис пустил новый поток, стирая в пыль четырех тварей. Все кончилось так же быстро, как и началось. Внезапная тишина. Лишь ливень, заливающий все вокруг.

— Осирис Крейн, надо найти другое место, — Черный кивнул на выход, — давайте выбираться отсюда, народ. Сколько сейчас их нагрянет сюда, неизвестно.

Сидя под кронами деревьев в импровизированном укрытии в виде растянутой между ветвями плащ-палатки, я старательно перевязывала свою ногу. Несмотря на то, как сильно хлестнула кровь, артерии были целы, а крупные верны не задеты. На всякий случай перетянула потуже, но бинты уже перестали мгновенно окрашиваться в красный. Черный спал, отключившись сразу, как только мы, отойдя на достаточное расстояние, развели огонь и устроились на передышку. Рабос был вымотан за эти три недели. Поддержки в виде группы сильнейших никто не ждал. Из-за суматохи мы разделились, и сейчас нас здесь было всего пятеро. Даже понять, кого потеряли на этот раз не успели. Крейн опустился рядом, глядя на костер.

— Спасибо, Эрик, что снова меня спас, — прошептал он, ухмыляясь, — ну же, Вел. Ведь не так сложно?

Отрывая ставшую уже ненужной, разорванную штанину, я подняла глаза.

— Я тебя не просила об этом, Осирис. Ни единого раза. Но спасибо, благородный, что оказался в это время в этом месте.

И я перехватила удобнее нож, помогая себе справиться с непослушной тканью.

Вокруг все устало посапывали. Измотанные в битвах, изможденные и голодные. Мы выиграли немного времени для себя. На долго ли? Есть ли вообще смысл растягивать наш конец?

— Вел, — шепот, который я прервала, подняв руку на верх.

— Крейн. Ты обещал мне, — глаза цвета тумана смотрели на меня, — это не твоя война. Тебя ждет дом, семья, род. Ты обещал мне, что я не буду и дня думать, что с тобой. Что я могу не беспокоиться. И я верила. Три недели, показавшихся вечностью, я была уверена, что ты не рискуешь, а живешь по настоящему. Что хоть кто-то будет помнить обо мне потом. В настоящем Мире. А теперь что? Мы в окружении. Пожалел меня? А кто вспомнит обо мне хотя бы раз теперь? После этого ты будешь говорить, что мы друзья? — я смотрела на Осирис, не в силах отвести взгляд.

Пальцы Эрика нашли мои и тут же сжались. Я вздохнула, отворачиваясь. Кто спасет тебя самого, Крейн? Зачем ты снова лезешь во все это? Кажется, что у меня вообще никого нет, кроме тебя. Неужели ты ничего не понимаешь. Я не смогу себя простить, если один безмозглый Осирис погибнет из-за меня.

— Ты эгоистка, Вел. Собралась умирать, а я должен помнить, — он усмехнулся, — жить за двоих. Не многовато ли ответственности ты взвалила на меня, Валери?

— Эрик, ты и Эли — единственные родные мне люди, — повернулась, поднимая руки и сжимая лицо Осириса в ладонях, — я люблю тебя и очень хочу, чтобы с тобой все было в порядке.

Что-то неуловимое промелькнула в глазах Осириса. Его зрачки расширились, не оставляя почти места для тусклой радужки. Теплая рука коснулась моей щеки и я закрыла глаза. Что бы не говорила, все равно была рада, что он здесь. Страшно одной. С ним не страшно. Теплые губы едва коснулись моих, как я отпрянула, распахивая глаза. Крейн отвернулся. Невольно сглотнула слюну, не понимая, как себя вести.

— Эрик, — придвинулась, пытаясь вернуть все обратно, — мы устали. Я тоже скучала. И мне сложно представить, что ты пережил. Мы просто сделаем вид, что этого не было, хорошо? — я положила голову на плечо парня.

Крейн поцеловал мои волосы и на секунду показалось, что все встало на свои места. Все хорошо.

— Прости, но нет, Вел. Не сделаем.

Напряжение можно было резать ножом. Окна в гостинной, распахнутые настежь, частично восстановленные энергией, все еще были покрыты местами гарью. Обманчиво спокойная Мэри неизмеримо огромной тряпкой, стоя на подоконнике, натирала стекла. Рука, сжимающая оконную раму, чудом продолжала держать Книгу. Видимо это занятие помогла ее размышлениям. Скорее всего на месте этой безутешной матери я бы тоже думала, что сошла с ума.

Бен, стараясь держаться поближе ко мне, восстанавливал обожженные участки комнаты. Ровная и спокойная энергия выливалась из его Книги, словно водой смывая и реанимируя повреждения комнаты. Вряд ли он боялся. Я не чувствовала страха рядом с собой, лишь брезгливость и усталость. Из двух чудовищ, которых не переносил мой когда-то друг, я оставалась более понятным для него. А еще, по иронии судьбы, сейчас мы с ним были на одной стороне. Ра всегда был хорошим воином. Скорее сейчас он больше старался защитить меня. Как своеобразное оружие, способное уничтожить то, что почти все здесь считали противоестественным.

На снова установленный посередине комнаты диван, держа чашку в руках приземлилась Эли. Наконец, когда все погрузились в свои дела, я выдохнула и подошла ближе к Крейну.

— Эрик, пожалуйста, — я была готова умолять Осириса, чей гнев несколько минут назад чуть не уничтожил дом, — оно должно пойти с нами.

Сложив руки на груди, Крейн устало закрыл глаза. Только сейчас заметила, что на нем другая одежда. Легкое чувство вины около меня. Ну да, кто бы еще потащил меня в комнату. Сейчас план с появлением призванного стал проще. Только вот озвучить вслух его не могла. За секунду до такого, как наверху в комнате решила, что смогу справиться и сама, я ощущала подъем сил и бешеный прилив адреналина. Но на самом деле, как одной в водах Исиды найти утраченное? Крейн успокаивался. Осирис тряхнул головой и снова посмотрел на меня.

— Эрик, послушай, пожалуйста, очень внимательно. Я понимаю твои чувства, как никто сейчас. Он не только твой сын, — сглотнула слюну, осторожно подбирая слова, — ты же умен, Крейн. Очень. Внимательно. Один мой знакомый, когда-то дал клятву. И я не могу припомнить, как это делается, — внутри недовольно зашевелилось, — Совсем выбило из головы. Как дается клятва, например, на жизнь?

Спину прожигал взгляд призванного, но я старалась не обращать внимания, лишь недовольно дернув лопатками. Давай же, Крейн. Мы выберемся, точно. Ты сильнейший из Осирис, которых я знаю. Только вместе у нас все получится.

— В потоке живой крови, — очень медленно, прищурившись, начал Крейн, — Вскрываются вены и принимающий клятву смешивает ее со своей. После этого жизнь дающего в его руках, — я моргнула, не рискуя подтверждать или опровергать такую опасно близкую информацию.

— Знаешь, Крейн, мы столько прошли за эти два дня. А помнишь ли ты, Эрик, главное правило некромантов? — я отвернулась, пытаясь обмануть собственные мысли, на память про себя зачитывая первые слова из Книги Всевышнего.

— Энергия — к энергии, живое — к живому, мертвое — к мертвому, — вздрогнула, когда Эрик сказал последние слова.

— Да. Как жаль, что мертвое — мертво, правда? — наигранно вздохнула, унимая дрожь в пальцах.

Внутренности сжимало схваткообразными спазмами, но это не приносило дикой боли. Да, я явно ходила по самой грани, но пока все получалось хорошо. Даже отлично. Крейн усмехнулся и посмотрел мне за спину.

— Очень жаль, Вел. Мертвое — не болтливо. С ним нельзя поговорить, поделиться чувствами, поведать даже самый страшный секрет, — хитрый блеск в глазах и довольная улыбка Осириса давали понять, что получилось, — Какую-то смертельно опасную тайну, которую очень хотелось рассказать. Оно же ничего не слышит. Мертвое не имеет разума, а его потоки ложно живые. Я ведь правильно все вспомнил, Вел? — Крейн снова смотрел на меня, ухмыльнувшись.

От радости готова была прыгать до потолка. Но лишь резко развернулась на пятках, обнаружив, что практически зажата между когда-то друзьями. То, что при жизни носило имя семьи Лавр, стояло слишком близко. Поток встрепенулся, а я в очередной раз удивилась силе, наполнившей меня.

— Призванный, — сдала руки в кулаки, собираясь с силами.

— Макс, Вел, — мертвое усмехнулась, а я поморщилась, отводя взгляд, — у меня есть имя.

— Послушай, призванный, — я сделала акцент на последнем слове, выделяя его по слогам, — мне правда очень жаль, что сейчас ты осознаешь себя именно так. Еще больше жаль, что прямо сейчас не отправила тебя обратно, — оно засмеялось, показывая белые зубы, — судя по всему, некромант, открывший тебе Врата, не объяснил, с какой целью это сделал. Потому что по весьма понятным нам с тобой причинам — погиб, — мертвое усмехнулось, а я продолжила, разминая затекшие пальцы, — а тот, кто восстанавливал тело в этом Мире дал ложные ощущения о личности. Поэтому расскажу я.

То, что ты сейчас чувствуешь — это ложные чувства. Они принадлежат не тому духу, что наполнило восстановленный сосуд, а самому телу. Это остаточные воспоминания, связанные с прикосновениями жизненных потоков людей друг к другу. Поэтому тебе приятно видеть лже мать, поэтому пытался защитить лже сестру. Тело также сохранило последнее воспоминание и самый яркий след — последний. Поэтому, хотя Макс не знал своего убийцы — ты знаешь. Это же самое тело помнит, что с ним происходило после, — внутри недовольно заворочалось, но проверка удалась, — поэтому ты помнишь меня не только по потокам периода его жизни.

Какое-то время это будет продолжаться. Будешь считать себя той личностью, что раньше наполняла тело. А потом пойдут твои воспоминания, — я глубоко вздохнула, — и тебе покажется, что сходишь с ума. Так вот. Если ты поможешь нам, я обещаю тебе, что все то время, пока ты осознаешь себя как Макс Лавр и не приносишь вреда живым, я сделаю все для твоей защиты и сохранения лже жизни в этом теле. Ты будешь продолжать считать себя Воскрешенным, лже родные счастливо продолжат обманывать себя, а окружающие поражаться чуду. Кто-то пойдет кланяться в ноги некромантам, а кто-то объявит охоту. Мошенники начнут грести с несчастных деньги пачками, обещая провести ритуал, которого нет. И я сделаю это ради своего сына, мне плевать, что будет с остальными. Но как только разум помутится — упокою тебя. Закажешь себе похороны, о которых только можно мечтать, распишешь план рассадки «гостей» — что угодно, — я набрала в грудь побольше воздуха, — а я дам тебе столько времени, сколько смогу. Если ты поможешь.

— А если предположить, что я откажусь помогать паре предателей, которые не признают, что я — это я? — призванный наклонил голову на бок, а я невольно, отметила, что и мышечная память продолжала жить после смерти.

— Тогда Крейн разнесет тут все, пока будет защищать меня от твоих лже родных. А я уложу тебя обратно сегодня же, чего бы мне это не стоило, — грустно вздохнула и набралась смелости посмотреть в глаза цвета сочной зелени.

— У меня лишь пара вопросов. Первый — если ты не веришь в то, кто я — почему мне должно быть дело до вот этих людей? Второй — если на секунду предположить, что ты ошибаешься и я действительно Воскрес. Что тогда?

Посмотрела под ноги, отметив, как затерся блестящий когда-то паркет. Или же это сегодняшняя сажа все еще покрывала пол? Чтобы это так меня интересовало? Конечно, у меня не было сомнений ни по одному из этих вопросов. Мертво — мертво. Кем бы оно ни было при жизни.

— Макс, — решительно подняла глаза, сжав руку в кулак, — первый ответ. Если ты осознаешь себя тем, кем называешь — эти люди тебе не безразличны. А ты действительно думаешь так. Под влиянием приказа дитя Безмолвной не может лгать. И второе. Даже если на секунду предположить, что ты действительно тот, кем себя осознаешь и я и все законы не правы, — в горле собирался ком и я сглотнула слюну, на какой-то лишь внутренней силе удерживая влагу внутри своих глаз, — если предположить, что это действительно случилось со мной и передо мной стоит когда-то самый дорогой для меня человек, — моргнула, чувствуя, как глаза безумно прожигает изнутри, но вернула взгляд.

Сердце колотилось внутри, а я не могла оторваться от такого знакомого лица. Лишь на секунду. Вот прямо сейчас допустить мысль. Поверить. Если это ты. Если бы у меня получилось. Если получилось у кого-то другого.

— Макс, — глубокий вдох, лишь бы не рассыпаться на месте, — я не колебаясь уложу тебя обратно. Мертвое — мертво. И я готова пойти против этого, поддерживая твое существование, только ради своего сына.

Призванный молчал, потрясенно глядя на меня. Сколько всего я сделала для того, чтобы вот так снова стоять и видеть его? Что пришлось пережить? Так много потерь, столько жертв. Для того, чтобы понять, что то, что произошло — неизменно. Ведь я действительно сделаю это. Верну туда, откуда оно пришло. Даже если это он. Потому что нельзя менять ход вещей. Из-за постоянного чувства вины допустить столько ошибок. Смертельных ошибок. Только я виновата в том, что сейчас случилось с моим ребенком. Из-за собственного эгоизма.

Почему живые хотят вернуть умерших? Страх перед смертью работает так. Мы хотим этого для себя — не для них. Чистый эгоизм. Как я без него? Что мы будем делать? Я так много не успел ему сказать? Почему мне так больно? Слишком много про нас. Критично мало про них. Страх неизвестности, ужас неотвратимости конца. Почему я так сильно хотела этого? Ведь все так понятно сейчас. Мертвое никогда не станет живым.

Чья-то смерть или ломает тебя, или учит чему-то и дает нечто новое. Нет, мы не видим этого сразу, купаясь в своей боли, взращивая и лелея страдания. Ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. Научиться видеть это — вот, что действительно сложно. Ведь умирая человек не забирает с собой все, что остается с тобой. Воспоминания, чувства, мысли. Как здесь обрасти цинизмом и найти для себя плюсы в том, что так произошло? Отвратительная правда бытия. Меня сломало. Если бы не мой сын — возможно навсегда. Поэтому мне так больно видеть Мэри. Поэтому Эрик никогда не сможет простить себя. С появлением ребенка я действительно поняла, что это такое — человек, за которого ты готов отдать жизнь.

— Сколько ему? — сначала даже не поняла, к кому обращается призванный.

Морозная свежесть. Не жженый запах, застрявший в глотке. Эрик восстанавливался, распространяя вокруг себя волны спокойствия. Он собрался. Холодная голова Крейна — залог успеха. Осирис приходил в себя.

— Шесть. Вчера, — уверенный голос Крейна огладил мой затылок, задевая дыханием волосы.

Удивленно вздернутые брови Ра. Разочарование в зеленых глазах. Быстрый взгляд на меня и обратно. Я даже не успела его поймать. Внутри проснулось желание объясниться, но я тут же вспомнила, кто передо мной. Это не важно. К нему это точно не имеет никакого отношения.

— Поздравляю. Значит ты все же добился, чего хотел, друг, — скулы призванного напряглись, а рот исказила ухмылка, — гораздо раньше моей смерти, как я полагаю. Если это, конечно, не мой сын, — злой прищур заставил меня сделать шаг в сторону, чтобы не находиться меж двух огней.

— Не волнуйся. От тебя ему досталось только имя, — Крейн, как и прежде, был спокоен.

НеМакс повернулся ко мне и неожиданно улыбнулся. Вздрогнула, отгоняя от себя воспоминания. Снова напомнить себе, что это не он. Еще очень долго бить себя рукам, пока оно будет жить. Пока я буду поддерживать ложную жизнь в теле, которое по всем законом после упокоения просто невозможно было поднять.

— Не смотри на меня. Я не к этому никакого отношения, — призвав потоки почувствовала, как родное тепло послушно растеклось по пальцам, обволакивая и приготавливаясь, — так ты поможешь?

Глава 3

Железные пружины противно впивались в спину. Чтобы просушить выплеснутую мне в лицо воду, поставил матрас около стены. Задействовать энергию было опасно. Привыкнешь использовать в Доме — можешь ошибиться в походе. Кажется, что я только начал приспосабливаться к тому, что все не совершается движением пальца. Раздраженно поправил простынь, прикрывая вылезающие из-под нее железки. Почему они всегда психовали, требуя того, чего я дать не мог? Девушки, прелюбопытнейшие создания. С самого начала говоришь, что не ищешь привязанностей. Все прекрасно лишь пару недель. А потом оказывается, что она должна быть единственной в твоей жизни. Приехали. Мне восемнадцать, а не тридцать. Хотя их можно и понять. Дочерей благородных Осирис с пеленок готовили к замужеству. С другой стороны — зачем прыгать в кровать к тому, кто сразу сказал, что не собирается жениться?

Фамилия Крейнов, конечно, рано или поздно, обяжет. Даже сейчас для всех я был условно помолвлен с Лилиан. Безмолвная, девчонке еще даже не исполнилось шестнадцати. Прик, как и всегда, торопился везде успеть. Если я в чем-то и был согласен с отцом, так это в отношении в главе этой семьи. В чем была прелесть долгой жизни, так это в том, что никто не заставит «рано». Так что можно и потянуть.

С удовольствием размяв шею, я растянулся на кровати. Обучение в Доме подходило к концу, но я не торопился возвращаться в резиденцию Крейнов. Здесь было еще много всего интересного. Странно, что лицом к лицо с чудовищами было уютнее, чем в родных стенах. Да и если уж быть честным, воспитывать новое поколение воинов мне нравилось. Это в начале обучения ты не понимаешь, что делают здесь старшие. А сейчас, когда сам пробыл тут почти восемь лет, чувствуешь гордость за своих. Как-то внезапно озлобленные дети вдруг становились мне роднее. Я ощущал ответственность за их жизнь. И она нравилась мне гораздо больше, чем головная боль о состоянии Крейнов.

Дверь распахнулась, ударившись о стену. Я лениво повернулся, ожидая увидеть вернувшуюся Амелию. Они всегда возвращаются. Бьют все, что попадается под руку, психуют, а потом лезут обратно на нагретое место. Но вошедший здорово удивил меня.

Лавр был взволнован. Глаза Ра нервно блестели, беспокойно бегая по сторонам. То, что у этого парня не все в порядке с головой было понятно с самого начала. Думаю, этим он мне и нравился. Отчаянный. Мы не раз были в походах вместе. Не знаю, мог ли я назвать его другом, но судя потому, как тот врывался в мою комнату, у него сомнений на этот счет не было. Взлохмаченный, резкий, Ры был настоящим воином.

Выдохнув, парень осторожно прикрыл за собой дверь и быстрым шагом приблизился ко мне. Сел, уступа место рядом с собой. Хотя для благородных и были предоставлены более комфортные условия, но в этой комнатушке и стула не было. Да и зачем он мне здесь? Свободное время я все больше любил проводить в одиночестве на берегу Исиды. А тут достаточно и кровати.

— Крейн, мне нужна твоя помощь, — Макс заговорил, сцепив руки в замок и глядя в точку прямо перед собой.

Интересно. Семья Лавр была ничуть не менее влиятельной, чем моя. Более того, случаев, когда перворожденный обращался за помощью к Осирис, в истории по пальцем можно пересчитать. Это же вечное соперничество. Ра считали себя более достойными. Осирис же не уступали в этом. Прийти друг к другу за помощью — значит признать свое бессилие. И что же, интересно, привело его ко мне? Но задать вопрос я не успел.

— Василек не справится, — Лавр наконец повернулся ко мне, пока я пытался сообразить, о чем он говорит, — она не переплывет Исиду.

Испытание. Каждый Рабос должен пройти его и доказать, что стал Воином. Переплытие Исиды происходило каждый год, в середине весны. Когда воды уже отпускали лед, но считающийся наполняющим холод еще плотно пропитывал реку. После выжившие считались готовыми к походам. С одной стороны, неразумно топить, как котят, любую силу. С другой же кормить в походах лишние рты — то еще удовольствие. Я помнил девчонку, о которой говорил Макс. Подружка его младшей сестры. Вполне себе забавная заноза в заднице.

— Так это же ваш домашний зверек. Я тут при чем? — удивленно вскинув брови, усмехнулся.

Неужели ей уже шестнадцать? Невольно начал считать. Что-то говорили в доме Лавр про ее день рождения, но разве все запомнишь? Было или будет? Точно, цифры на ее шее. Номер по дате обретения в доме — номер в очереди. Чем больше в дате нулей, тем меньше татуировка. Она лепетала что-то об этом Эли. Как я вообще обратил на это внимание? Но ее номер был ужасающе огромен. Отвратительный шрам на шее ребенка.

— Испытания проводят Осирис, — парень невольно пожал плечами, отводя взгляд, — говорят, что только вы можете говорить с Исидой.

— Но мы не можем в нее ступить, не забывай об этом, — со зловещим шепотом я толкнул парня, — какие сказки ты еще вспомнишь? Да, никто кроме них не может ее переплыть, но лишь потому, что нас с малых лет не закидывают в нее подальше. А Рабосов тренируют, как только те начинают ходить. Если бы так делали с нами — мы бы смогли.

Макс отпихнул меня обратно, а я засмеялся. Но Ра было не весело. Всевышний, да он правда переживает об этом ребенке? Да, немного цинизма точно пошли бы парню на пользу.

— Хорошо. Не будем про сказки, — Ра снова повернулся ко мне, — натаскай ее. Я не умею плавать. А ты умеешь и очень хорошо. Натаскай ее сейчас, в холодной воде, где неподготовленные мышцы сводят судорогой.

Поднял руки вверх в знак того, чтобы Ра остановился.

— Почему ты думаешь, что она не справится? Как бы хорошо я не плавал — я не Рабос, Макс. Мои силы в водах Исиды не помогут — там не работает преобразователь. А она воспитана здесь. Как только сходит лед — их гоняют на эту реку чуть ли не каждый день. Пусть ее резерв и слабый, но я как-то не замечал, что ее легко обидеть, — успокаивающе похлопал парня по плечу, — пусть она и входит каким-то чудом в круг ваших друзей, но вы не будете всегда рядом с ней, Макс. Это ее испытание.

— Ты не понимаешь, Эрик, — парень сглотнул слюну и прикрыл глаза, — она не умеет плавать.

— Что? — сказать, что это меня удивило, ничего не сказать, — Но как?

— Она может плыть в любой другой воде, Эрик. Но Исида тащит Валери ко дну. Такое случается. А Рабосы, какими бы сложными не были, своих не выдают. Кто поддерживал ее, плавая совсем рядом, кто подталкивал к берегу, где она спокойно плыла по мелководью, кто просто прикрывал, пока Вел пыталась справиться, — Лавр запустил руку в волосы, сжимая пальцы в кулак, — она рассказала об этом Эли только вчера. Сестра в истерике. У нас две недели и мы не понимаем, кто еще может помочь, кроме тебя.

— Если ее никто не смог научить за пятнадцать лет, то как это сделаю я за две недели?

Макс молчал. Ра выглядел совершенно потерянным. А мне почему-то стало не по себе. Синие бездонные глаза девчонки на худющем лице. Всегда смотрящие с вызовом. Да как ты умудрилась? Вел. Ходячее недоразумение.

— Я сделаю все, что смогу.

Книга, лежащая на самом пороге комнаты, была раскрыта. Одним движением захлопнула ее, надеясь, что в преобразователе все еще сохранился след последних приказов Ра. Стерев с пальцев кровь, внимательно посмотрела в центр комнаты еще раз. Тело Анны распласталось около кровати Макса. Неестественно изогнувшись, она так и упала на спину с распахнутыми руками. Похоже, что у пожилой женщины был сломан позвоночник. Красные пятна покрывали все вокруг. Желтый халат задрался, оголял полные ноги Ра.

Присела рядом, внимательно ощупывая энергию. Как и всегда, убийца убрал за собой все следы. Но пузырь оставался плотным, естественным. Да, перворожденный никак не подойдет на роль донора. В темных глазах Ра навсегда застыл ужас. Мне стало стыдно перед ней. Сейчас, глядя на тело, чья душа уже давно в руках Безмолвной, очень хотелось извиниться за свои мысли. Мать, лишившаяся ребенка отдала свою жизнь за сына его убийцы. Легонько погладила еще теплую ладонь. Все хорошо, Анна. Твои страдания закончены. Поток приятно покалывал пальцы в предвкушении. Но нужно ли?

Эрик осматривал каждый угол. Если бы это видела Елена, то Осирис явно не поздоровилось. Он вытаскивал ящики стола, выкидывая те на пол, от чего рисунки Макса летали по всей комнате. Один из них приземлился прямо в лужу крови. Я подхватила лист, рассматривая изображение. Собачка. Сын рисовал щенка, который сейчас уютно устроился на руках призванного, оперевшегося о дверной косяк. Чтобы пропустить его сюда, Эрику пришлось снимать с дома защиту, но сейчас в ней уже и так не было никакого смысла. Разве что оберегать Чика. Бедное животное сначала тряслось от прикосновения мертвого, но после успокоилось. Пытаясь стряхнуть с листа кровь, я всеми силами пыталась спасти рисунок. Ведь он так долго хотел этого щенка. Очередной грохот заставил меня подскочить на месте. Гнев и ненависть наполняли пространство, отравляя все мои чувства.

— Крейн, перестань! — крикнула мужу, но тот не останавливался, — Хватит, Эрик! Ему еще тут жить.

Злые серые глаза поднялись на меня. Побелевшее от гнева лицо, испарина, выступившая на лбу. Пятна крови на одежде. Сейчас ему не стоило попадаться под руку, но я уже была здесь. Внутри все сжалось от боли. Очень не хотелось, чтобы он смотрел на меня так.

— Если бы ты рассказала все с самого начала — этого бы не произошло, Вел, — Крейн подошел вплотную, отчего вмиг стало нечем дышать и я отвела взгляд в сторону, — поэтому в своем доме я буду вести себя так, как захочу. И если мне сейчас хочется разнести все тут к твоей Безмолвной — так и сделаю, — увидев мое выражение лица, Эрик немного смягчился, — Он должен был оставить послание. Потому что играет. С тобой, Вел. В догонялки. Ведь только ты знаешь, что и как он может сделать. Значит сейчас вот тут есть что-то для тебя. Ищи! — Крейн резко отвернулся.

Взгляд невольно приковала лужа крови. Ставшая белой рука, неестественно вывернутая, лежавшая в ней. Для меня. Он играл с некромантом, хотел увести по ложному следу. А значит должен продолжать думать, что мы по нему идем. Заглянув в широко распахнутые глаза Анны, я вздохнула.

— Тогда тем более нет смысла искать тут, — я кивнула на тело перед собой, — послание у нее.

Эрик снова повернулся, но вот его эмоции пошли на спад. Осирис успокаивался. Он с интересом взглянул на тело. Жалость. И надежда. Не знаю, каким чудом, но козырь в рукаве у нас был. Прислушавшись к потокам, довольно улыбнулась. Даже два.

— Он же хочет меня ослабить и выиграть время. Идеальный вариант, когда единственный, кто может мне помочь, по его мнению, сейчас в Башне Смотрящих, — усмехнулась, снова опускаясь в лужу крови, — только вот он занервничал и начал ошибаться, — глядя в недоуменные глаза Крейна, улыбнулась ему, — мне не нужен Лео, чтобы вернуть ее.

Осирис недоуменно смотрел на меня, а я пожала плечами. Призванный осторожно сделал шаг в комнату, присаживаясь на кровать рядом с телом. Опустив щенка на подушку, Ра поднял глаза на меня.

— Что мне делать? — наконец-то я не дергалась при звуках этого голоса.

— Положите ее на кровать. И уберите с пола кровь. Иллюзию держать будет некому, так что надо все более менее привести в порядок. А ты — повернулась к призванному, — попробуй поймать образы в ее голове.

В этот раз остатки энергии пошли послушно, мягко вливаясь внутрь тела под влиянием потоков. Даже удивительно было, как быстро и просто удалось запустить биологию. Вот уже задрожало тело, запуская дыхание. Я мягко держала кисти женщины, передвигая потоками кровь в ее организме. Наконец, Анна заморгала.

— Эрик, — женщина быстро окинула всех взглядом, — мальчик мой, прости старуху. Я не смогла.

Анна не пыталась двигаться, так же, как и мертвое внутри ее тела. Кажется, что за эти два дня я уже утратила способность удивляться. Ра определенно осознавала, что мертва. Но не испуга, не желания, естественного, возникающего любого мертвого, вцепиться в потоки, не испытывала. Она просто спокойно лежала, позволяя мне делать свою работу.

— Это ты прости меня, Анна, — Крейн посмотрел на меня, а я кивнула показывая, что бояться нечего, — что ты должна нам передать?

— Оно оставило только стишок. На считалочку похоже. Слушай внимательно, сынок. Масик не должен подстрадать, — Анна потянулу руку, не разрывая связи со мной и крепко сжала лежащие на кровати пальцы Крейна, — кроме вас двоих у меня никого нет. Слушай, благородный.

Тело женщины прошло судорогой. Каким-то чудом удалось удержать то, что было когда-то Ра, а женщина повернулась на призванного, успокаивающе гладящего ее по голове. Пальцы Макса спокойно перебирали седые пряди, тихо напевая что-то под нос. То, что я чувствовала сейчас внутри тела Ра было невероятно. Мертвое откликалось ему. Вернее снова запущенные потоки. Ведь мертвое не имеет движения. Мои потоки, преобразованные в ее путем передвижения ее энергии внутри ее тела лишь слегка соприкасались с мертвым. Оно не нападало, не пыталось захватить. Ощущая рядом своего, вернувшийся был спокоен. Такого эффекта обычный некромант достигал годами практики. Чтобы сойти за своего, старшие повторяли обряды инициации. Но я видела подобное впервые.

Чтобы стать некромантом, каждый пришедший, после подготовки, проходил обряд. Никто старался не вспоминать о том, как представал перед Безмолвной. Я тоже пыталась забыть. То, из-за чего нас все считали чудовищами. Ведь только лишившись энергии мы могли управлять потоками. А избавиться от нее возможно лишь одним способом.

Тряхнув головой, я с восторгом смотрела, как Ра убаюкивает сознание. С нежностью, словно качая маленького ребенка, призванный туманил разум тела, не давая тому впасть в панику осознания. Поэтому она была спокойна. Все хорошо. Спокойное биение, не вырывающееся из под управления, послушно стучало в мои запястья. Анна приподняла голову и улыбнулась Крейну.

— Ты вытащишь его, сынок, — Эрик опустил голову, — только ты и можешь это сделать. Я давно простила тебя. Ты спас всех нас так, как мог. А он, — Анна сглотнула красную слюну, начинающую вытекать тонкой дорожкой из ее рта, — он хотел, чтобы все были в безопасности. Они все хотели этого, сынок, — ободряюще улыбнувшись, Анна прикоснулась к щеке Крейна, — Мне пора, Эрик, там уже заждались.

И, проведя рукой по белым волосам Крейна, Анна повернулась ко мне.

— Делай что должна, манти. Мне не страшно.

Кашель и капли тягучей красной жидкости долетели до моего лица. Мертвое. Внезапно оказавшееся настолько живым. Нельзя даже допускать подобных мыслей, особенно во время ритуала. Но, Безмолвная, вот же оно. Мыслящее, говорящее. Чувствующее. Как же хотелось сейчас дать ей просто уснуть. Не вытаскивать навсегда из тела вот эти искры. Позволить закопать так, оставить в земле. Пока не придет кто-то, способный воззвать. Тряхнула головой и крепче сжала запястья. Бесконечная война. Вот, что происходит, когда не отпускаешь. Мертвое, оставшееся в телах. Обезумевшее. Такого никогда не должно повториться. Не в будущем моего сына.

— Ты выполнила то, что предначертано тебе Безмолвной. Анна Эйр, ты исполнила долг. Возвращайся к покою, — послушная грязно-красная нить тянулась ко мне, сворачиваясь в клубок в моих руках, а Анна закрыла глаза, облегченно вздохнув, — ты больше не в моей власти и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

Все было кончено. Призванный убрал руки от головы женщины. Его пальцы подрагивали, а лицо ожесточилось. Мертвое смотрела на меня с непониманием и какой-то злостью. Я отвернулась.

— Ты так спокойно это делаешь. Даешь и отбираешь жизнь, Вел. А когда-то не понимала, как можно убить, — оно зло усмехнулось, — идеальный молчаливый убийца, в чьих руках есть все, для того, чтобы дать им шанс. Достигла совершенства?

Некромант не должен колебаться. Только уверенность, правильность своих действий. Я не сомневалась. Именно смерть делает нас живыми. Осознание конца, его неизбежность. И даже если представить, что мы не правы, то… что ждет Мир, в котором никто не умирает? Перенаселение, голод, болезни. Страдания и боль. Войны, которым не будет конца. Остановка развития. Мир ждет наполненная отчаявшимися, озверевшими и скучающими телами жизнь.

— Если бы я достигла его, призванный, тебя тут не было бы, — убирая руки от Анны, сказала я — а если сейчас не заткнешься, то и не будет.

— Ты этого не сделаешь, Вел, — жесткий голос Крейна по ту сторону кровати заставил меня повернуться, — по крайней мере до того момента, как мы не вытащим сына. Потом оба можете катиться туда, откуда вас принесла Безмолвная.

Макс засмеялся. Он подошел к Эрику и нагнулся к его уху. Крейн не шелохнулся. Окинув Осириса взглядом с ног до головы, Макс перевел глаза на меня.

— Не все гладко в семействе Крейна, друг? — четко выговаривая слова, чтобы я слышала, произнес призванный, — не вижу колец и счастливых лиц. Ты гонишь свою Исиду?

Макс снова засмеялся, а я поднялась на ноги и отряхнула колени. Крейн одним движением разогнулся и сжал рукой горло призванного, вызывая у того еще больший приступ хохота.

— С каким удовольствием я бы убил тебя во второй раз, Лавр.

Во второй раз. Глупый стишок из послания всплыл в голове. Раз, два, три, четыре, пять … Три по три. Почему десять? Скоро — понятно, это завтра. Это третий день. Целый месяц. Если планируется десять жертв, то да, это тридцать дней. Что заставляет его сейчас торопиться? Убийца знает, что мы что-то нащупали. Хорошо бы и мы понимали, что именно. Времени терять нельзя. И я решительно подняла глаза на Макса. Пробуем.

— Призванный, — Эрик расцепил пальцы, отходя в сторону, — если предположить, что ты прав, и ты — Макс. То что с тобой произошло? — Лавр с непониманием посмотрел в мои глаза.

— Я воскрес.

Отрицательно помотала головой, прислушиваясь к себе. Пока вроде начиналось спокойно. Пусть и дальше идет так.

— Разве бы ты смог сделать это сам? — Крейн подхватил лежащий на столе лист и карандаш.

Эрик понял. Шаг и он уже сидит на стуле, отсутствующем взглядом глядя в стену. Правильно, его тут как бы и нет. Я же не с ним говорю, а с мертвым, правда? Острие карандаша остановилось над листом бумаги. Правильно, повторить это снова я не смогу.

— Меня воскресили, — Лавр прищурился.

Мертвый тоже понял. Хорошо. Легкие спазмы внутри горла. Скорее всего просто от страха. Нечего бояться, я же ничего не говорю, правда.

— Это же делали с тобой не в первый раз. Ты помнишь?

Макс кивнул, а в животе перевернулся комок. Слишком близко, но из-за того, что передо мной стояло мертвое, я могла ходить близко.

— Ритуал, которого не существует, Макс? — призванный послушно кивнул, а я продолжила, — и не могло существовать в мире Всевышнего.

Давай же. Лавр ты или кто бы ни был, более прозрачно не могу.

— Помнишь Дом Рабоса, Макс? Все люди, наделенные дарами Всевышнего из-за проступка наследников смешанной крови не могут использовать энергию без преобразователя. Откуда он взялся, преобразователь? — и я кивнула на кровать, где валялась Книга Крейна.

— Книга со словом Всевышнего, — я снова кивнула.

— А что было в ней до того, как она упала к людям?

Я не узнавала своего голоса. Прямо сейчас передо мной стояло мертвое, которого пусть и косвенно, но посвящала в обряд Воскрешения. Призванный, чье сознание уже было там и восприятие Мира неминуемо изменилось. К чему это могло привести? Но какая здесь должна быть осторожность у меня сейчас. Я лишь хотела спасти своего ребенка.

— Дневники Всевышнего. Там были его записи. Но это легенда, Вел.

Улыбнулась, поднимая глаза.

— Как и то, что дневники вел не только он. Правда, призванный?

Макса сглотнул слюну, отчего его горло нервно дернулось. Крейн не отрываясь смотрел на меня. Карандаш проткнул бумагу, а я поспешно отвела взгляд. Не ему. Я рассказываю все это не ему.

— Если бы кто-то когда-то решил нарушить законы Всевышнего. Где бы он стал искать подсказки?

— Книга Безмолвной. Она существует?

Не в силах подтвердить или опровергнуть, я просто отвела глаза. Дневники той, что принимала к себе всех. Слова, которые невозможно было прочесть. Смысл, который приходилось искать за каждой закорючкой. И все равно я что-то поняла не правильно. Святыня некромантов. Считавшаяся снова навсегда утерянной.

— Один мой друг решил как-то спрятать от меня вещь. Такую, без которой никто бы и никогда не смог сотворить с тобой то, что ты, как считаешь, с тобой произошло. Да так, чтобы и сам никогда не смог ее найти. Чтобы никто из ныне живущих не смог, — я посмотрела в глаза Макса, — куда он спрятал это? Не уничтожил, так как то, что было спрятано, невозможно стереть с лица земли? — непрошенные воспоминания лезли в голову, но я гнала их дальше.

Не сейчас. Единственный шанс спасти Макса — это добраться до Книги быстрее убийцы. Без нее у него ничего не получится. Мы выиграем время.

— Ты выкинула Книгу Безмолвной в Исиду, Вел? — удивленный голос Макса и теплая рука Крейна на моем плече.

— Раз оно мертвое, то воды не станут для него преградой и Исида примет тело к себе, — Эрик все понял и его пальцы сжались на моем плече, — можешь ничего больше не говорить. Я уверен, что знаю, где ты это сделала.

Глава 4

Свернувшись калачиком я отчаянно дышала на пальцы, стараясь их согреть. Огонь не справлялся с холодом, проникающим в землянку. Странно, зима шла к завершению, а вьюге будто было на это плевать. Совсем как пару месяцев назад. Только в этот раз окно все же не выдержало, осыпавшись горой осколков прямо посередине ночи. Неприятный сюрприз заставил подняться и облачившись в теплую уличную одежду, забраться под жесткое одеяло.

Взгляд невольно прошелся по тяжелым ботинкам. Они на меху, а ноги замерзли. Но не залезать же хоть и в импровизированную кровать в обуви? Это только первая ночь этого похода, а все с самого начала пошло не так. Закутов подаренным Эли шарфом руки, я подобрала ноги под себя и села.

Мы должны были идти с Максом. Все обговорено, группы сформированы. Впервые ощущала даже легкую радость перед походом. Мы и только вдвоем. Конечно, встречались с Ра еще совсем недавно, но знали же друг друга всю жизнь. Да и мне вот уже как пару месяцев шестнадцать. Конечно, я все еще понимала, что не могу считать себя полноценной взрослой, но и горизонты моего будущего не совсем радужные. Девчонки шептались о том, у кого как было в первый раз. Все боялись, что так и не узнаем, что это такое. Я была влюблена в брата своей подруги с самых маленьких лет и вот, наконец, он заметил меня. Нет, конечно Макс ни на чем не настаивал. Все же в его глазах я все еще ребенок. Но мне, по уши влюбленной, хотелось понять, как это? Казалось, что в такой совместный поход и можно было бы хотя бы … обсудить, что ли?

Сорвалось. Максу дали другую группу. Дети благородных нуждались в надежном опекуне, а с Крейном родители Ра отпускать не захотели. Этим перворожденным чем-то снова не угодил отец Эрика, он что-то рассказывал, но я не вникала. Поэтому выйдя из Дома на построение сегодня утром, я разочарованно выдохнула, когда взлохмаченный Ра прошел мимо, а ко мне решительным шагом направился новоиспеченный друг. Никак не привыкну к тому, что с Крейном мы официальные не враги, все еще боязливо оборачиваюсь на него. Нервирует. Тяжело вздохнув отметила, что дуть стало меньше. Вот и все. Постарайся, Валери, выжить до следующего шанса. Ладно, хорошо хоть Крейн. Вон он как, молотком выстукивает, забивая окно. Пошла бы с другими Рабосами — сейчас сама там стучала молотком, а не в кровати грелась.

Землянка стала нагреваться. Крейн очень плотно забил окно досками из-за чего, кажется, мороза стало проникать даже меньше, чем раньше. Еще не хватало запотеть, а потом на холод вылезти. Решительно скинув с себя одеяло, быстро перебирая по полу в шерстяных носках дошла до своего гвоздя, вбитого в стену. Да, у нас тут элитно. Аж у каждого свой гвоздь. Равенство и братство.

Дверь землянки отворилась и тут же захлопнулась, впуская Осирис внутрь. Отряхиваясь, подобно собаке, Крейн раскидывал мокрый снег вокруг себя. Я отошла, не желая промокнуть.

— Ребенок, что босиком по полу шастаем?

Бровь Эрика гневно приподнялась. А я вытянула вперед ногу, демонстрируя свои огромные, нескладные, с пропущенными петлями, носки. Моя гордость. Сама, все сама. Крейн кивнул в сторону моей лежанки, перенесенной к самому огню.

— Быстро обратно.

Вытянувшись по струнке и быстро кивнув головой, я развернулась и бегом отправилась под одеяло. Время действительно было очень позднее, а мы здесь увы, не за развлечением собрались. Из каждого похода кто-то не возвращался. Об этом никогда не хотелось думать, но как отогнать от себя эти мысли? Особенно сейчас, посреди ночи, в полной тишине, когда лишь потрескивают поленья и слышно, как устраивается обратно под одеяло Крейн. Он возвращался всегда. Но даже сильнейших становилось меньше. А уж про таких, как я, и говорить было нечего. Мне повезло. С тем, что у меня есть они. Но разве они смогут быть рядом всегда? Невольно поежилась, натягивая одеяло до самого носа. Ведь есть же что-то вечное? Есть чудеса? Или я просто еще наивный ребенок и не понимаю всего.

— Эрик, — я тихо позвала, слушая размеренное дыхание Осириса, — ты спишь?

— Нет, — было слышно, как друг заворочался, — но уже пора.

— А расскажи мне еще раз, — смущенно потупила глаза, будто он мог сейчас меня видеть, — про Исиду.

— Давно не купалась? — Крейн засмеялся, а я села на кровати, накидывая одеяло себе на плечи.

— Нет, про другую Исиду.

Осирис припомнил Безмолвную и тоже сел. Я видела краем глаза в свете огня, как он точно так же, подобно мне, накинул одеяло, устало потягиваясь. Протянув руку, я закинула полено. Мы, конечно, заложили достаточно, но раз все равно не спим.

— Все сказки бы слушать, Вел. Ты же воин, а ведешь себя, как ребенок, — со вздохом Эрик встал с лежанки и направился ко мне.

— Ты же никому не расскажешь? — я подвинулась, освобождая место Крейну.

Эрик сел, поправляя свое одеяло. Да, у меня тут теплее. Ну он старше, ничего, переживет. Я легла, положив голову на колени Осириса. Немного спокойнее. Крейн погладил меня по волосам и я закрыла глаза.

— Мало кто задумывается, что было до восстания Рабосов. Ведь понадобились годы, чтобы дети перворожденных и долгожителей выросли, набрались сил и смелости. А люди жили все это время. Всевышний тогда не прятался, а сам ходил между ними. Люди радовались Миру, который подарил им Он.

В то время и жил Осирис, наделенный силой больше других. Уже и не вспомнит никто имени его, ведь стер его отовсюду Всевышний. Осирис был первым, кто получил вздох Всевышнего. То ли из-за того, что Он в начале не рассчитал, то ли из-за случайной оплошности, одарен был и физической мощью, и острым умом. Только вот мнил о себе больше других. Осирис всегда сравнивал себя со Всевышним, стремился угнаться. А Его забавляло. Так и жили.

Пока Осирис не понял, что ничто не радует его. Приелись глупые женщины, надоели бестолковые игры. А силой кроме Всевышнего и потягаться не с кем. Беспокойное сердце, броней окутанное, не могло ни к кому привязаться. Тоска и печаль одолели Осириса. Одиноким и брошенным ощущал себя первый. И решился он просить Всевышнего об услуге.

К следующей встрече готовился он заранее. Как просить? Что? Долго думал Осирис, какую он, идеальную хочет. Расписал все в точности. И рассказал Всевышнему. Тот же лишь рассмеялся, слушая Осириса. Идеальную женщину себе захотел. Под него слепленную.

«Дитя, за смелость твою лишь одно предложить могу. Наделить тебя чувством, соизмеримым твоей силе. Не испытывал в Мире ни один человек такового. Непоколебимым и вечным. С первого взгляда и до самой смерти будете связаны. Только вот кто она, решать будет сама судьба — пусть будет первая встречная сегодня,» — сказал Всевышний. Не долго думал Осирис. Кивнул, соглашаясь.

Судьбе же не понравилось, что Всевышний возомнил себя ею. И тут же она, невидимым для людей взором, нашла и порывом ветра толкнула девушку из тени, дожидавшуюся, когда от Всевышнего Осирис выйдет, чтобы самой в его покои прошмыгнуть. Судьба знала ее давно — мила была Исида сердцу Всевышнего.

В момент, когда Осирис выходил, свалилась ему на руки Исида. Знал он, чью женщину сжимают руки, да поздно было. Обдало жаром их обоих, не в силах были расцепить объятия. Опьянили чувства Осириса, но справился с собой и отступил.

Ночь не спал Осирис. Семь ночей не мог сомкнуть глаз. Мерещилась ему Исида. Сила беспокоилась, разум не мог найти отдыха. Не выдержал тот и пошел к Исиде. Приняла та его, измучившись не меньше его. И любили они друг друга.

Узнал обо всем Всевышний. Разгневался. Да сделанного не воротишь. Но не мог он смотреть на дело рук своих. Тогда он позвал к себе Осириса и сказал: «Согласишься оставить ее — будете жить оба. Не сможешь совладать с собой — оставлю жизнь лишь одному из вас». Не долго думал и в этот раз Осирис. Кивнул головой и ответил: «Забирай мою, Всевышний. Не знал я радости в жизни больше этой».

В ту же минуту забрал его жизнь Всевышний. Поняла это Исида. И заплакала. И не была конца тем слезам. От горя ослепла девушка и осунулась. Не зная ни сна, ни отдыха, угасала с каждым днем. Когда же последний вздох лишь остался в ней, пришла к ней Судьба. И дала выбор. Или продолжить жить сейчас, не ведая больше никаких чувств. Или же соединиться с Осирис после смерти. На второе тут же согласилась девушка. Забрала Судьба ее последний вздох и разнесла по миру, вселяя в каждого долгожителя. С тех пор, вместе с каждым Осирисом, обретшим свою Исиду, влюбленные души вновь соединяются в царстве Безмолвной.

Хлюпнула носом. Эрик засмеялся, а я потерла глаза, недовольно ворочаясь.

— Что это, ребенок? Сырость будем разводить? — я отрицательно помотала головой на насмешливый вопрос Крейна.

— Так не честно! Ты не рассказал всю историю целиком! — обидчиво надула губы, — А как же то, что он мог защитить ее от любой напасти, вылечить от самой страшной болезни и там еще много чего-то было, — я зевнула.

— Если мог, то почему не защитил от Всевышнего? — пожала плечами на вопрос Крейна, — так история выглядит достовернее. А все сопли свои с Эли обсудишь потом. Я этого не переживу.

Повисла тишина. Поленья тихо потрескивали, добавляя уютного тепла в землянку. Будто не было никакой войны.

— Эрик, а еще говорят, что Осирис, переживший слезы Исиды, всегда может попросить ее о помощи, — я перевернулась на спину, глядя в серые глаза Крейна прямо над собой, — что это значит?

Осирис пожал плечами.

— Не знаю, Вел, — Крейн щелкнул меня по носу, а я поморщилась, — это же легенда.

Поймала зевок и посильнее натянула одеяло. Пригревшись на коленях Крейна, около приветливого огня и после любимой истории тянуло в сон. Теплые руки гладили меня по волосам, а я чувствовала, как все переживания постепенно покидают уставший разум.

— Жалко, — подавила зевок, — это же так прекрасно. Настоящая вечная любовь.

— Спи, ребенок, — тихий голос, в котором была слышна улыбка Крейна, доносился уже в мое угасающее сознание.

Он пробормотал что-то еще, но я уже не слышала. Было очень тепло. И спокойно.

Сидя в тени деревьев тут было даже сносно. Если учитывать, что мы забили все сумки водой, а на улице вечерело, даже можно было дышать. Через раз. Отвратительный липкий пот стекал по спине вызывая желание нырнуть в воду. Но сейчас там я буду лишь мешаться. Призванного же казалось жара не беспокоила совершенно. Макс сидел у самого края воды, наблюдая за тем, как двадцать Рабосов то погружаются, то снова выныривают на поверхность.

Не самое приметное место реки. Оно не было широким или чрезмерно глубоким. Просто незаметное и находилось в частных владениях. Вот так, с моей легкой руки, лучший друг Эрика и по совместительству мой врач Бак стал хранителей не только тайн семьи Крейн, но и моих необдуманных поступков.

Эрик сначала нырял вместе со всеми. Не знаю, на что рассчитывал, но учитывая, что последние две недели он толком не спал и, судя по бутербродам с сыром, не ел, вернулся достаточно быстро. Как-то негласно мы решили, что нырять призванному не стоит. Давать в руки мертвому книгу Безмолвной явно было фатальной ошибкой.

Вода шла волнами, будто мы сидели не на берегу реки, а около Большого моря. Исиды сегодня была беспокойной. От жуткой жары река стала гораздо уже, чем я помнила.

Дергаясь с каждой головой, поднимающейся над поверхностью, я все больше теряла надежду на то, что мы ее найдем. Тут было два варианта. Первый — Книгу утащило течением и мертвое тоже не сможет ее обнаружить. Второе — опоздали. Надо признать, что первый вариант был более возможным. Но даже маленькая доля вероятности второго вводила в ужас. Мы были здесь уже больше двух часов, но пока ничего, кроме сплошного мусора, на дне реки не обнаружили.

Обращенная в свои мысли я повернулась туда, где в тени деревьев лежал Крейн. О чем-то тихо перешептываясь с Баком, сидящем рядом с ним на корточках, Эрик активно жестикулировал. В коротких белых волосах еще оставалась влага, которая играла в лучах солнца, проникающих сквозь плотно сомкнутые кроны деревьев. Крейн дернул головой, от чего пара капель сорвались и покатились вниз по шее. Светлая кожа, притягивающая взгляд, под которой явственно проступали мышцы Осирис при каждом его движении. Желание прикоснуться вдруг высушило все во рту. Вот это да, Вел. Приехали. Теперь некромант, которого боялись окружающие, страдал от обычного человеческого желания. Тряхнув головой, я схватилась за бутылку и сделала огромный глоток, пытаясь освежиться.

Так дело не пойдет. Крейн — запретная территория. Все прожили, пережили. По настоящему вместе мы были совсем не долго, да и от взаимного ли желания или от безысходного ощущения смерти, дышащей в спину, так и не разобрались. Если уж телу так неймется, найду другой вариант. Когда-нибудь. Сейчас есть нечто гораздо более важное.

— Вел, — я вздрогнула, повернувшись на упавшего рядом со мной Ра, — расскажи мне что-нибудь.

Зеленые глаза, наполненные какой-то непонятной для меня печалью. Мне всегда было жаль детей Безмолвной. Мертвое, осознающее себя живым, каково ему среди нас? Кажется, что я первый раз позволила себе посмотреть на него по настоящему. Мягкие темно рыжие волосы, аккуратно собранные в маленький хвост на затылке. Непослушная прядь, выбившаяся на лоб, прилипая к смуглой гладкой коже. Широкие скулы, на которых тонкой сеточкой проступали венки. Нос, слегка смещенный от перелома, с горбинкой. Маленький тонкий шрам на верхней губе.

Тело помнило все. Оно восстановилось с удивительной точностью, вызывая внутри тоскливую противную боль. Я же хотела этого. Чтобы он вот так снова сидел рядом. Видеть, как от улыбки образуются ямочки на щеках. Из-за какой-то анатомической особенности, на одной стороне лица получилась не одна, а целых две ямочки. Подбородок, который, если присмотреться, завершал лицо не ровным овалом. Одна косточка была чуть ниже другой. Я помнила каждый сантиметр этого тела. Широкие ссутуленные плечи. Ра, хоть и был немного ниже Эрика, как-то стеснялся своего роста и поэтому постоянно был будто наклонен вперед.

Почему мы просто в один миг стали друг другу чужими? Обиды, недомолвки, разлука неделями. И вдруг я решила, что это больше мне не интересно. А он просто перестал приходить. Уже потом, в тот ужасный день, когда Крейн с окаменевшим лицом сказал, что его больше нет, я пожалела обо всем. Но что же было сильнее на самом деле? Детская влюбленность? Или поглотившее меня в ту же секунду чувство вины? Ведь сейчас, глядя на то, как длинные пальцы перебивают зеленую траву вокруг, я ощущала именно его.

— Спрашивай, что тебе интересно? — я не могла ему отказать.

Возможно прямо сейчас я собиралась обмануть себя. Дать ощущение, что все получилось. Что Макс Лавр действительно сидит рядом и ощущает эту удушающую жару.

— Как, — призванный глотнул воды из бутылки и начал заново, — когда ты оказалась с ним?

— Это тебя не касается, даже если ты настоящий Макс, — голос Крейна заставил вздрогнуть и поднять глаза.

Эрик стоял босиком на траве, а по его телу стекала вода. Видимо я пропустила момент, когда детектив успел снова нырнуть в Исиду. Капельки застряли между ресниц, делая серыми глаза еще более глубокими. Смотреть на все то, что было между подбородком и босыми щиколотками я не решалась. Не стоит сейчас.

— Почему же? — призванный встал с травы, отряхивая несуществующую пыль, — Твоя жена, Крейн, собиралась меня воскресить. И, знаешь, у нее почти получилось. Я помню это, — Макс подошел к Крейну и издевательски похлопал того по плечу, — а до этого благополучно наставила мне рога с тобой. Так что стоит еще разобраться, кого и что не касается, Эрик.

Только я собралась закатить глаза, как ощущение того, что в груди что-то загорелось, заставило меня вскрикнуть. Солнышко.

— Заткнитесь оба! — я и не заметила, что в слова вложила поток.

Но сейчас не до этого.

— Масик, — нить крепла от кинутой в нее жизни, — малыш, мама тут.

— Где папа? — сын плакал.

Подпрыгнув на месте я подбежала к Крейну и, откинув изо всех сил призванного, тут же приложила руки к голове Осирис. Так надежнее. В попыхах легко спутать нити.

— Он тут, сынок, — руки зашлись в тряске а к горлу подкатил ком, — малыш, что случилось?

— Па-а-а, — руки Осириса на моих плечах напряглись, — они говорят плохие вещи.

— С тобой все в порядке? Тебе сделали больно? — Крейн говорил спокойно, но его пальцы вздрагивали у меня на плечах.

— Нет, со мной все хорошо, я кушал и меня укладывают спать. Я просто спросил, когда меня вернут папе, — ребенок всхлипывал.

Так, с ним по крайней мере все хорошо. Его не трогают. Оно побоится тронуть. Макс цел.

— И что тебя испугало? — голос Крейна у меня в голове напрягся.

— Оно сказало, что мои мама и папа — убийцы. Что вы не будете меня спасать, — он шмыгал носом, — что мама хотела меня убить. Поэтому бросила. А папа меня не любит, а просто терпит, — и Макс снова зашелся рыданиями.

— Сынок, послушай меня, — Эрик говорил тихим голосом, успокаивая заодно и меня, — помнишь я рассказывал тебе сказку? Про Исиду?

— Да, пап, — тихий голос ребенка.

Кажется, его рыдания затихли.

— Это была любимая сказка твоей мамы. Потому что она была про нее, Макс. Мы с мамой любили друг друга и поэтому родился ты. И, конечно, все люди совершают плохие поступки. Мы с мамой — не исключения. Но это никак не может повлиять на то, что мы любим тебя. Просто не слушай плохих людей. Они сейчас сделают все для того, чтобы ты помог им и отдалился от нас.

— Потому что я — воин? — кажется, что Макс успокоился окончательно.

— Да, малыш. Мы — воины, — голос не подчинялся даже в моих мыслях.

— Хорошо. Я сильный, мам.

Не успела я сказать хоть что-то, как сын прервал связь. Слишком быстро учится. Очень. И я не сомневалась в том, что у него получиться сделать то, зачем его похитили. Руки тряслись а из горла вырвались рыдания. Это слишком. Мой малыш там, один, рядом с убийцей. А мы не можем найти эту гребанную Книгу. Потоки вырывались из тела рваными кусками, а мне не хватало сил их держать. Взбесившийся некромант.

— Крейн, — я практически орала ему в лицо, — я же твоя Исида? Так сделай же что-нибудь! Вот она — я кинула руку на реку, — где-то там, совсем рядом! Завтра, уже завтра оно сделает что-то снова! Если не сегодня, Эрик! У него наш сын! — кулак ударился в грудь Осириса, а из глаз прыснули слезы, — Пожалуйста, Крейн! Ты можешь. Никто кроме тебя не может, Эрик! Ты Исиду смог переплыть! — я опускалась на землю, заходясь в рыданиях, — что мне сделать, чтобы ты снова почувствовал меня? Ощутил всю мою боль, Крейн?! Если с ним что-нибудь случится, я умру Крейн! Так спаси же нас! Что делать, раздеться здесь?! Говори! — захлебываясь собственными словами, не могла найти сил остановиться.

Удар по щеке. Хлесткий, приводящий в чувство. Обжигающая пощечина. Ему было больно не меньше, чем мне. Эгоистка. Руки Крейна плавно опустили меня на траву. В этой безумной жаре меня вдруг пробил озноб. Ужасно холодно. Меня трясло, а потоки вокруг меня бессновались. Слезы. Слезы Исиды, от которых она ослепла. Я смотрела на реку и не могла поверить в то, о чем подумала.

— Эрик, — вцепившись в руку Смотрящего, я остановила его, не давая подняться, — ты единственный Осирис, переживший слезы Исиды, — серые глаза смотрели с недоверием, как на умалишенную, а я снова указала рукой на реку, — вот же они! Это реки бесконечных слез Исиды! Ты переплыл ее, Крейн. Не я. Исида приняла тебя.

Эрик смотрел с недоверием. А для меня все встало на свои места. Если Крейн прав и я действительно когда-то была его Исидой, то понятно, почему река тянула меня ко дну. Слезы, в которых закончилась жизнь девушки, жившей многие годы тому назад. Убившие и ослепившие ее. Поэтому я не чувствовала того же, что и он? Я просто не видела его. Исида перестала топить меня, как только мы вошли в нее вместе. Она поняла. А я — нет. Он смог переплыть, потому что иначе не могло быть. Защитить от любой напасти. Испытание. Выжженный дотла лес со всеми его обитателями. Он смог тогда. Подняв на него взгляд, я крепко сжала пальцы в своей руке.

— Я знаю, что прошло пять лет. Знаю, что это мучало тебя Крейн. Но ради него. Пожалуйста. Как ты снова можешь почувствовать меня? — сглотнув несуществующую слюну, я спокойно повторила свой вопрос, — Что мне сделать, Эрик?

Крейн смотрел мне в глаза. Глубокая серая радужка. Кажется, что целую вечность я не видела этих глаз. Взгляд гипнотизировал, затягивал. И, наконец, Эрик разорвал тишину.

— Ничего не нужно делать, — Эрик отвернулся, — просто помолчи, — повернувшись ко всем, Крейн вздохнул, — Бак, угости народ чаем.

Народ засуетился. Кто-то подбирал свои вещи, кто-то шептался, перебирая ногами. Гнев Крейна начал наполнять воздух.

— Я сказал все вон! — крикнул Эрик.

От голоса Смотрящего люди быстро начали покидать берег. Бак подошел и подтолкнул Макса, который явно никуда не собирался. Я кивнула, показывая призванному, что стоит послушаться. И он пошел. Что-то промелькнуло в голове снова, но сейчас мысли забиты были лишь одним. К этому вернемся потом, после. Сейчас достать Книгу, чего бы это не стоило.

Глава 5

Крейн сел рядом, вытягивая вперед ноги. Облокотившись на ствол дерева, Эрик закрыл глаза, расслабляясь. Нашел время отдохнуть. Но я молчала, как и было велено. Осунувшееся уставшее лицо. Рваная жженая энергия. Невольно подняла руку и погладила его по щеке. Что с нами стало?

— Ложись, — Эрик похлопал себя по ноге.

Так, хорошо. Когда я последний раз так лежала с ним? Кажется, что это было в какой-то другой жизни. Нужно расслабиться. Я выдохнула и, свернувшись калачиком, положила голову ему на колени. Теплые пальцы тут же погрузились ко мне в волосы, поглаживая голову, и я закрыла глаза, стараясь успокоить свой бешеный пульс.

Мне ничего не угрожает. Я в самом безопасном месте во всем Мире сейчас. Личная мантра на сегодня. Все хорошо. Крейн не причинит мне вреда. Никогда. У него получится. Просто нужно успокоиться.

— Знаешь, — Крейн начал внезапно, выдергивая меня из размышления, — ни одна из женщин не была в нашем доме. Да, я не святой, Вел. Но впустить в дом не посмел бы. Я никогда, даже в самые сложные времена, не изменял тебе, пока ты сама считала себя моей женой.

Сейчас. Да, он прав. Именно сейчас нужно было вынести все наружу. Пропасть между нами, выстроенная из недомолвок. Если мы и могли ее преодолеть, то только пойдя на встречу друг другу. Я открыла глаза и повернулась на спину. Он смотрел на меня. Близко. Но мы же когда-то могли так, правда?

— Знаю, Эрик. И, — я сглотнула слюну, набежавшую в горле, — прости меня. Я была полной дурой, когда обвиняла тебя в том, что ты сделал. Прошу тебя, прости себя сам. Ты не виноват. По другому было просто нельзя. Невозможно было по другому, — тяжело вздохнув, моргнула, но вернула взгляд обратно, — по моей глупости погибло девять человек. Из-за амбиций, которые оказались неоправданными. Они падали один за одним у меня на глазах, Эрик. Я убийца, Крейн. Не ты. Ты бы никогда из-за собственного эгоизма не поступил так, как я. Знаешь, — и я почувствовала, как влага стала собираться где-то в уголках глаз, — мне было очень страшно. Ведь ты всегда был рядом. А там я осталась совсем одна.

Эрик погладил меня по волосам, а я закрыла глаза чувствуя, как напряжение спадает. Мы всегда могли поделиться, рассказать друг другу. Чтобы не происходило между нами. Пока я не сошла с ума узнав, кто убил Макса. Пока я не вернулась обратно из пучины безумия, тут же совершив самую большую ошибку. Чего я испугалась? Жизни? Или собственного чувства вины?

— Девять человек. Они стали жертвами этого, — он кивнул в сторону дома Бака, а я неопределенно пожала плечами, — знаю, что не можешь сказать.

Мы замолчали. Я слышала тихое размеренное дыхание где-то над своей головой. Тепло окутало меня, успокаивая и даря уют. Морозная свежесть приятно щекотала ноздри, а еловый аромат погружал мысли в воспоминания, где была землянка, похлебка, снежки и какой-то домашний уют. Когда ноги обуты в шерстяные носки, а снег засыпает окно, забитое досками. А где-то рядом под ухом уютно потрескивают дрова. И ничего не страшно. Совсем. Потому что вдвоем проще.

— Эрик, — я замолчала, не решаясь попросить.

— Что, ребенок? — спокойный и такой знакомый голос.

— Расскажи мне сказку.

Закрыв глаза, я снова слушала историю, которая случилась давным давно. А может быть происходила и прямо сейчас. Про двух людей. Или Воинов, через сон было плохо слышно. Где Всевышний вдруг обретал лицо рыжего Ра. А слезы Исиды вдруг стали красными, как потоки крови на каменный пол пещеры из моих вен.

И уже не слышала, и не чувствовала, как Эрик, поцеловав мои волосы, посмотрел в сторону реки, протянув руку, что-то прошептал. Как вода в реке забурлила, запенилась, поднимая со дна надежно похороненную тайну. И как послушно волны Исиды вынесли на берег, к самым ногам Осирис, маленькую Книгу в обычном пергаменте.

— Ребенок, — я недовольно заворочалась, понимая, что кто-то вытаскивает меня из сна, — Вел! Книга у меня.

Резко поднявшись, я чуть не столкнулась лбом с Осирис. Не веря своим глазам, протянула руку и прикоснулась пальцами к бумаге. Она здесь. Получилось. Убийца ничего не может сделать без нее. Ведь для ритуала необходимо было читать, не отрываясь, слово Безмолвной. Ни на постороннюю мысль, ни на посторонний звук. Сколько раз я перечитывала эти страницы, зашифрованные абсолютно по детски? Просто слова, написанные вверх ногами и наоборот. С конца в начало. Словно зеркальное отражение настоящего текста.

— Почему десять, Вел? Ты поняла? — Эрик смотрел мне в глаза, а я отрицательно качала головой.

Крейн отвел взгляд. Лицо его снова осунулось, а скулы напряглись. Челюсть двигалась, будто Эрик пытался что-то произнести, но никак не решался. Я молча положила голову ему на плечо. Все хорошо.

— Десятый — это кто-то из нас, Вел. Девять жертв — это составляющие ритуала. А десятый…

— Пародия на Всевышнего. Издевка, — я усмехнулась, продолжив за Крейном, — Оставлю жизнь лишь одному из вас. Оно возомнило себя создателем. Кого же тогда убийца собрался… вернуть?

Крейн не смотрел на меня. Уверена, что сейчас он думал о том же самом. Возвращение Бесконечной войны. Чудовища. Самые страшные предположения подтверждались. Создатель нового Мира был лишь инструментом в руках того, кто на той стороне от Безмолвной пытался снова вернуться к жизни. Значит он смог направить какой-то дух в недавно погибшее тело. Кто же в Эписе умер так, что никто этого не заметил? Кто призвал убийцу? Как Чудовище связалось с ним? Кто призвал Макса? Почему мертвое вдруг становилось настолько живым? Кажется, что чем больше ответов мы находили, тем больше вопросов возникало снова.

Эрик повернулся ко мне, а я встала, отряхиваясь. На улице темнело, а значит совсем скоро мы увидим следующий шаг. И он нам не понравится. Но сегодня мы могли еще успеть хотя бы что-то. Не многое, но продвинуться хоть чуть-чуть. Крейн как-то странно посмотрел на меня.

— Вел, а если ты сама призовешь и упокоишь Чудовище? — Крейн прищурился, а я отрицательно помотала головой.

— Даже если предположить, что мы с тобой каким-то чудом найдем место, куда его тело утащили приверженцы, спасая от огня, все равно не получится, — я отвела взгляд в сторону, — Для этого должно быть искреннее желание, Эрик. Близкого. Просто общая кровь тут не поможет, я же говорила. У убийцы оно есть.

Ты смотрела в глаза Чудовища и выжила. Только Эрик знал, почему. Синие глаза, цвета самых темных вод в Исиде. У меня эти глаза. Точно такие же, как у Макса. Вот почему им нужен был именно он. Наш сын объединил в себе все необходимое для воскрешения Чудовища. Да, возможно мы были самыми отвратительными родителями. Но мы ими хотя бы были.

Чужая красивая женщина, для которой я была лишь подтверждением ее ошибок. Перворожденная Ра. Она ненавидела меня за то, что совершила сама. Поэтому я оказалась на пороге Дома Рабоса с самым большим номером на шее. В конце очереди. Именно ее главную ошибку я не хотела повторять. Поэтому сошла с ума, когда узнала правду о Крейне. Поэтому не могла простить его. Я никогда не хотела связывать свою жизнь с убийцей. А сама стала им.

Нам с Крейном не повезло с отцами.

— Я не хочу снова смотреть в глаза Оливера, Крейн. Никогда.

С наслаждением погрузившись в воду, я открыла глаза. Обожала так делать во время купания. Когда вокруг пелена и все размывается. И ты пытаешься сфокусировать зрение, разглядывая собственную руку. Вынырнув, с удовольствием потянулась. Приятная теплая вода, покрытая белой пеной. Гостевая ванная у Бака мне нравилась. Большое помещение, оформленное в бело-золотых тонах. Бронзовые смесители придавали ощущения роскоши и поддерживали чувство чистоты. Сейчас я была очень благодарна Осирису, пустившему меня снять напряжение и смыть с себя всю грязь прошедшего дня.

Пожалуй, единственной место в доме Крейна, где я могла чувствовать себя спокойно, была именно ванна. Некроманты мылись в бане, хорошенько натопив ее и похлестывая друг друга вениками. Хотя аромат теплого дерева и был приятен для обоняния, я все еще ощущала приступы удушья тогда. Поэтому расслабиться в подземельях не получалось. В Доме Рабоса ванн и в помине не было. Общий душ, где мылись все Рабосы с самого детства, без деления на мальчиков и девочек. Да и зачем делить скот? В походах же мы купались, где придется: в Исиде, когда было потеплее и лед не сковывал поверхность реки, в случайных запрудах, где грязи и камышей было больше, чем самой воды, иногда даже под дождем, если ливень стоял стеной, а когда очень везло — нагревали воды в бочку.

Преимущественно это было зимой, когда холод сковывал всю землю и невозможно было, даже расколов лед, погрузиться в Исиду. Тогда мы топили в ведрах снег и заливали его в то, что найдется. Железная бочка была наивысшей точкой везения. Обычно же зимой обходились нагретой водой в ведре и обтиранием тела полотенцем.

В доме Крейна ванна была в каждой спальне. Когда еще не было Макса, я часами могла сидеть в теплой воде, за что неминуемо на меня ругались все обитатели. Ведь во мне жил их наследник. Лишь для отца Крейна не имело значение, что произойдет с отпрыском его сына. Он исходил ядом, только завидев меня в коридорах. Ненависть, которую буквально можно было ощутить на коже. Род благородных Осирис, который прекратил его сын, связав свою жизнь со мной.

С Баком я знакома почти так же давно, как с Эриком. Мы никогда не были друзьями, но он — единственный из Осирис, кому плевать на происхождение. Именно этот спокойный парень сидел с Крейном в библиотеках, разыскивая всю известную информацию о том, что происходило с моим другом. Эрик бы никогда этого не рассказал. Но Бак, в период, когда мой разум вернулся ко мне, делал все, чтобы я не покинула Крейна. Он всегда понимал разницу наших чувств.

Хорошенько натирая тело мочалкой я жалела, что та была слишком мягкой. Словно тело Осирис сделано из шелка. А мне нравились такие, которыми можно было раздирать кожу в кровь. Именно это было необходимо сейчас. Стереть все то, что произошло за два дня. Поэтому я терла сильнее, с удовольствием наблюдая, как, наконец, тело краснело. Довольная результатом своих стараний, я опустила ногу в воду.

Дверь в ванну распахнула внезапно, впуская Крейна. Бак шел следом, поправляя на ходу идеально выглаженную рубашку. Кто мог подумать, что из этих двоих именно он будет напоминать аристократа больше, чем Эрик.

— Он знал? — вопрос Крейна застал меня в расплох, — Все это время Бак знал, где ты?

Эрик подошел и сел на бортик ванной. Я потянулась, в который раз отметив, что очень хорошо, что не ощущаю голода сейчас. Да что же за эмоциональные качели. Раскрасневшееся лицо, взлохмаченные волосы. Насколько это вообще реально с таким коротким ежиком. Переведя взгляд на Бака заметила, как тот кивнул.

— Да, Крейн. Он знал. Как и твоя мать. Кто-то должен был найти меня, если бы с тобой или Максом что-нибудь случилось. Они оба дали клятву, — окунув голову я снова вынырнула, — а теперь, видимо, когда я вернулась, ее действие спало.

Крейн вздохнул. Костяшки пальцев, сжимающих бортик ванной, побелели, но Эрик справлялся с эмоциями. Он понимал. Смотрящий знал, что эти двое были теми, кто действительно заботился о нем и желал лишь добра.

— Тогда она и касалась браслета? — кивнула, глядя в серые глаза Эрика.

— Я отдала его ей. Когда выходила за дверь, Осирис успела схватить меня за руку. Не чтобы остановить. Твоя мать умная женщина и прекрасно все понимала. Она лишь напомнила, что пока эта вещица со мной, ты найдешь меня где угодно. И если я действительно хочу, чтобы твоя жизнь началась заново — мне стоит его оставить, — пожав плечами, я вытащила руку и коснулась пальцев Эрика, — они ни в чем не виноваты, Крейн.

Бак подошел ближе, присаживаясь рядом с другом на бортик. Не побоялся замочить брюки, удивительно. Хотя Осирис был врачом и брезгливостью не обладал, сейчас по его виду такого и не скажешь.

— Эрик, если ты не слышишь меня — послушай ее. Никто и никогда не хотел причинить тебе вреда.

Крейн не смотрел на друга. Его серые глаза были прикованы к моему лицу.

— Кроме нее, — кивнул в мою сторону и отвел взгляд, — где ты последний раз видел браслет?

Бакстер запустил ладонь в волосы, поправляя пряди. Намного ниже своего друга, более крепкий, тем не менее он обладал тонкими чертами лица. Волнистые волосы наводили на мысли о творческой натуре. Хотя этот Осирис и был прагматиком до мозга костей. Да и кто же мог подумать, что из этих двоих именно Эрик любит переносить изображения на бумагу, а Бакстер с хладнокровием хирурга препарирует людям разум. Достаточно успешно, если учитывать, что сейчас я спокойно лежала в ванной, а не билась где-то в коридорах особняка головой о стену.

— У Анны. На Дне Рождения Макса, вчера, — кинув взгляд на часы, Осирис поправил, — позавчера. Она несла его обратно на второй этаж, в комнату Валери. И я видел, как она спускалась обратно, уже без него, — Бак похлопал друга по плечу, — я соболезную тебе, Эрик. Анна была светлым человеком.

Я смотрела между лопаток Бака старалась отогнать от себя мысли. О том, что Бен и Эли тоже знали, что браслет у Анны. Они все это знали. А Бак даже видел, что Анна поднялась с ним наверх. В мою комнату. Почему он сказал именно так? И даже то, что он сидел сейчас здесь не создавала ему алиби. Мы никого не могли вычеркнуть из списка. Думаю, в голове Крейна сейчас происходило то же самое.

— Знаете, ребят, пожалуй я вас оставлю. Отдыхайте, насколько это возможно, — произнес Бак и, поднявшись, вышел из ванной.

Эрик встал с бортинка и, опустившись на пол, прислонился спиной к ванной. Мы ходим по кругу. Пока из всех преимуществ только Книга Безмолвной в руках и призванный в теле Макса. Уже сегодня произойдет что-то ужасное, а мы никак не сумеем это предотвратить. Твои родители — убийцы. Сколько раз в жизни Макс будет слышать эти слова? Почему, несмотря на все желание быть не похожей на тех, кто произвел меня на свет, я все равно стала такой?

— Оно выманило меня из дома, Валери, — Эрик заговорил, а я приподняла голову, чтобы лучше слышать, — был или не был убийца среди приглашенных, но достал браслет он уже после того, как мы ушли. Поэтому оно явилось к тебе. Призванный знал, что ты поймешь его присутствие.

— Тогда Бен с Эли все же отпадают? — спросила я, перевешиваясь через бортик ванной.

— Нет, Вел. Каждый из них мог быть связан с кем-то вторым. Эли пришла к тебе, но до ее появления была только Анна.

Рассматривая волосы Крейна, я задумалась. Призванный маскировался, создав себе ложный кокон энергии, поэтому я не могла почувствовать его так же ясно, как ощутила Лавра. Да и второй мертв был уже больше шести лет. А убийцу скорее всего призвали тогда, когда еще не успело остыть тело. Так можно было легко объяснить и энергию, которая держалась на нем правдоподобным коконом, а не бросалась в глаза тут же, слепленная из остатков своих жертв. К сожалению, до того, как я стала некромантом, видеть оболочку, покрывающую тело любого человека, было не дано. Поэтому и понять разницу очень сложно. Но вот в одном можно быть уверенной точно.

— Это точно не Эли. Внутри нее жизнь, которая уже имеет свою оболочку. Призвать в тело дух — это одно. Обеспечить же внутри него постоянный ложный рост и развитие ребенка — совершенно другое. Он жив внутри нее. Призванный просто не смог бы замаскировать потоки второго в своем теле.

В ванной повисла тишина. Крейн, скрестив руки на коленях, опустил голову и о чем-то задумался. Его глаза были закрыты, но на лице поселились мрачные тени. Тонкая сеточка морщин около самый век. Откуда вообще они могли быть у него? Сильнейший из Осирис, известных мне. Ты всегда справлялся, Крейн. И сейчас сможешь. Все получится.

— Мне страшно, Вел, — признание Эрика разорвало тишину.

Я посмотрела на полотенце, лежавшее около самого края. Решительно поднялась, протянув руку за мягкой тканью, и как могла наспех промокнула тело. Обернувшись сухим вылезла из ванной, осторожно опускаясь рядом с Крейном. Глаза Эрика все так же были закрыты. Потянув детектива за руку почувствовала, как он послушно поддался, устраивая голову на моих мокрых коленях. Неловко подвинувшись, я погладила Крейна по голове. Серые глаза распахнулись, глядя прямо на меня.

— Макс — это все, что у меня есть. Он моя жизнь, Вел. Глядя на наших с тобой родителей, пребывая в Доме Рабоса, я даже представить не мог, что буду так сильно любить своего ребенка, — Эрик хмыкнул, закрывая глаза, — возможно потому, что ни в какой легенде не писали, что произойдет, если у Исиды и Осириса родится сын.

Поправив полотенце, я вернула руки на голову смотрящего. Крейн успокаивался. Черты лица становились мягче, расслабляясь. Он дышал тихо, но уже не так часто, как пару минут тому назад. Морозная свежесть. Аромат, который был рядом со мной большую часть моей жизни. Который, чего бы я не желала на самом деле, всегда останется со мной.

— Я знаю, что произойдет, Эрик, — тихо прошептала я, перебирая пальцами короткие белые волосы, не зная, слышит ли меня Крейн, — он будет необыкновенно красив. Силен так же, как его отец. Умен не по годам. Он будет настоящим воином, как и его родители. Его будет любить Исида, потому что часть ее последнего вздоха вдруг обрела продолжение в нем. А Судьба радоваться каждому его шагу. Потому что сам Мир хотел, чтобы он родился. Не для того, чтобы забрать так рано, нет. Чтобы сделать выносливее, — я сглотнула слюну и сморгнула пелену, застилавшую глаза, — а Осирис… Пока сын растет, он сможет защитить его от всего, вылечить от любой болезни. Он пройдет через что угодно, чтобы ребенок вырос. Осирис сделает его настоящим воином. Потому что нет на свете человека, чья сила может сравниться с ним.

Противная предательская мокрая капля скатилась по моей щеке. Вздохнув, отвернулась и хлюпнула носом. Я знала, на что способен Крейн. Верила в каждое сказанное мной слово.

— А что будет с Исидой, Вел? — тихий вопрос хриплым голосом, не открывая глаз.

— А Исида, если что-то пойдет не так, сделает то, о чем поклялась никогда не говорить, — кашлянув, прочистила горло, — и никогда не делать. И на этот раз у нее все получится.

Поэтому у некроманта не должно быть семьи. Людей, ради который тот совершит все, что угодно. Некромант не должен любить кого-то, кроме Безмолвной. Ни живое, ни мертвое. Слуга ее слова. Так же отчетливо, как я осознавала это, понимала, что сделаю не колебаясь то, о чем говорю. Мой Макс будет жить, даже если Безмолвная уже откроет для него объятия. Оставлю жизнь лишь одному из вас. На этот раз я с радостью отдам свою.

— Знаешь, твоя сказка мне нравится гораздо больше, — я улыбнулась, глядя в затуманенные серые глаза, — только давай обойдемся без этих грустных концовок.

Эрик поднялся с моих коленей и сел рядом. Чувство вины противно тянуло внутренности, не давая прямо смотреть на Осириса. Я заставила его снова вспомнить о том, кто он. Воскресить в себе силу, о которой мы давно не говорили вслух. Восстановить связь, что так старательно разрывала сама. Эрик пошел на это. Но прерывалась ли она вообще? Пять лет, всегда казалось, что это очень долгий срок. Что абсолютно любые привязанности можно разрушить, отдалившись на столько. Любую ли, Вел? Я проходила инициацию, должно было сработать. Ведь это грань жизни и смерти. Каждый некромант переступал черту, вырывая из себя Дары Всевышнего. Самая настоящая смерть. Неужели этого было не достаточно? Мысль, которую я старалась не впускать в свою голову, все же, настойчиво крутилась не давая покоя. А хотела ли я вообще это заканчивать?

Осирис повернулся ко мне, а его глаза жадно рассматривали мое лицо. Только от одного этого взгляда, тело бросило в жар. Я сижу здесь, в ванной, в одном полотенце, рядом с мужчиной, который когда-то не желал никого и ничего, кроме меня. Крейн подался ко мне и я дернулась. Осирис отпрянул.

Поднявшись на ноги, быстрым шагом Эрик оказался у двери. Когда его рука уже коснулась ручки, он остановился.

— Бак постелил тебе в гостевой на первом, — не оборачиваясь, сказал Осирис, — постарайся поспать.

Так ожидаемое мной облегчение не пришло. Где-то в районе груди будто застрял камень. Дверь за ним закрылась, оставляя меня снова одну наедине с собственными мыслями.