Некромант для изгоев

Предисловие

Аннотация

Пролог

1 глава. Ириттель

2 глава. Ириттель

3 глава. Ириттель

4 глава. Ириттель

5 глава. Ириттель

6 глава. Ириттель

7 глава. Ириттель

8 глава. Лейла

9 глава. Фея

10 глава. Ириттель

11 глава. Лейла

12 глава. Рейн

13 глава. Ириттель

14 глава. Ириттель

15 глава. Ириттель

16 глава. Ириттель

17 глава. Кайл

18 глава. Ириттель

19 глава. Ириттель

20 глава. Рейн

21 глава. Рейн

22 глава. Ириттель

23 глава. Фея

Эпилог

Предисловие

Я приветствую вас, дорогие читатели! Я только начинаю свой путь писательства, и хочу предоставить вам свою первую работу. Я очень надеюсь, что книга зацепит вас, что вы найдете отклик в своей душе, и дадите мне обратную реакцию. Будьте аккуратнее, тьма идёт по пятам. Приятного прочтения!

Аннотация

Она сломала закон смерти, но сможет ли она починить разбитые сердца?

Ириттель Гарсия – живое доказательство того, что мир несправедлив. В детстве у неё отняли всё: семью, честь, будущее. Её спасла только магия, тёмная, запретная, единственная, что согласилась принять изгоя под свое крыло.

Поступив в академию Аркхольн, Ириттель обнаруживает, что её прошлое ждало её. Брат, смотрящий на неё с ненавистью. Первая любовь, чей взгляд подобен удару кинжалом, и лучшая подруга, разрывающаяся между правдой и верой.

Для успешного окончания учёбы, им нужно обучить новичков для войны с тварями, и показать лучшие результаты.

Но когда над академией нависает настоящая угроза, Ириттель оказывается перед выбором: использовать свою опасную силу, чтобы спасти тех, кто сломал её жизнь, или позволить им погибнуть, удовлетворив свою жажду мести?

Она научилась подчинять себе смерть, но самый трудный урок – научиться прощать.

Пролог

Ириттель

Наше родовое поместье всегда мне нравилось. Тут всегда пахло медовыми пряниками, которые пекла моя бабушка, Элиана, вкусными эфирными маслами моей мамы, когда она прихорашивалась у зеркала, и резким запахом чернил для пера, которые использовал мой отец. Все эти запахи смешивались в один, и вызывали у меня чувство защищенности, моя крепость. Но всё это изменилось в одну ночь.

Мой сон лопнул мыльным пузырём, когда меня выдернули из кровати. Воздух вырвался из лёгких сдавленным стоном испуга. Прежде, чем я успела что-либо понять, вскрикнуть или увидеть, на моё лицо опустилась холодная ткань перчатки, пропахшая кожей и металлом. В темноте моей комнаты мелькали синие мундиры, это означало одно, стражи магического порядка.

— Не рыпайся, маленькая убийца, - прошипел мне в ухо мужской голос, а по телу пробежали мурашки. Убийца?

Меня, в одной ночной рубашке потащили по холодному каменному коридору. Сердце колотилось как бешеное, где мама? Папа? Кайл? Где они все, кричал мой внутренний голос, пока мои глаза испуганно метались по поместью, в поисках близких мне людей.

Когда меня вытащили на улицу, я замерла и зажмурилась от яркого света факелов. Их свет отбрасывал пляшущие, уродливые тени на толпу зевак, которые стояли в форме полукруга в нашем дворе. В центре, на коленях, стояли мои родители. Лицо моего отца было благородным и спокойным, как всегда. Мать беззвучно заходилась рыданиями, но не опускала головы, смотря на меня слезливыми и любящими глазами, а ее плечи тряслись под ночной рубашкой. Рядом с ними стояла моя бабуля, ее рука покоилась на плече моего старшего брата, Кайла. Он смотрел на меня с полными ненавистью и яростью глазами, а бабушка горько плакала опустив голову. Рядом с ним стоял Рейн, моя первая детская любовь. Его глаза смотрели на меня с отвращением и страхом. Чуть подальше, в толпе, стояла Лейла, моя лучшая подруга. Её всегда веселые глаза и доброжелательная улыбка сменились оскалом, а ее маленькие кулачки сжимались по бокам. Почему они так смотрят на меня? Что вообще происходит?

— Ночью, в поместье Вайнхартов были найдены тела Маркуса и Тины Вайнахртов, - начал главнокомандующий отрядом, - Все следы вели сюда, а точнее, к Ириттель Гарсии. В их подвале был найден алтарь, куда были принесены в жертву части тела Маркуса и Тины.

— Что? - прошептала я, не веря своим ушам. Я не могла этого сделать.

— По законам нашего королевства, если преступник не достиг возраста двенадцати лет, за его преступление отвечают родители. Приказ принести в исполнение немедленно!

— Мы любим тебя, - достиг моих ушей голос отца, который улыбнулся мне. В следующую секунду его голова упала на газон, под крик матери и некоторых людей. Следующее, что упало на газон, голова моей мамочки.

Я закричала так сильно, что казалось, разорву горло. На меня надели кандалы, связав мои движения по рукам и ногам. Когда меня кинули в тюремную повозку, я увидела своего брата и друзей, которые смотрели мне вслед с такой ненавистью в глазах, которая была невозможна в детском взгляде. Бабушка бежала за повозкой, а меня увозили прочь от дома, в тюрьму для жестоких преступников, и последнее, что я слышала, это слово «предательница». За то, чего я бы не совершила никогда в жизни…

Глава 1

Ириттель

Год в тюрьме под названием Пучина прошёл в одно мгновение для меня. Двери моей камеры открылись, и до моего носа донесся запах медовых пряников. Я резко подняла голову и увидела свою бабулю. Ее лицо совсем осунулось, она была одета как с иголочки, и смотрелась в этом месте так неуклюже…

— Моё дитя! Моё бедное дитя! - воскликнула она, упав передо мной на колени, крепко обнимая моё исхудавшее тельце, - Прости меня, внученька. Прости! Я не смогла достать тебя отсюда, но я буду пытаться, слышишь? Я буду! Я знаю, что ты не виновата, - страстно шептала она, глядя мне в глаза, - Я всегда буду это знать. Ты должна выжить, слышишь меня? Выжить!

— Бабушка, бабуля, - я зашлась громкими рыданиями, крепко обнимая ее за дряблую шею, - Мне так страшно, мне так одиноко тут! Они ненавидят меня. Кайл, Рейн, Лейла… Они смотрели на меня как на чудовище.

— Они ослеплены болью, дитя. Но я вижу тебя, я вижу правду.

— На выход, - раздался мужской бас, и мы с бабушкой повернули головы в сторону широкоплечего охранника, который стоял наготове с магическим кинжалом.

— Еще минуту, - сказала бабушка, держа мои худые руки в своих.

— Нет, на выход, - мужчина был непреклонен.

Бабушка посмотрела на меня своими зелеными глазами и мягко улыбнулась, вытирая слезы. Она протянула мне кулек с пряниками, и крепко поцеловав в лоб на прощание, и ее буквально оторвали от меня.

— До встречи, девочка. Я вернусь за тобой. Выживи!

И она ушла. Она покинула меня.

— И что нам остается, когда отнимают последнее тепло, девочка? - к магическим решеткам камеры напротив подошел мужчина, нет, старик. Его волосы цветом перца с солью переливались тусклым светом под мерцающим факелом в коридоре. Он был слеп на один глаз, а второй, черный как бездна, грустно меня осматривал. Он был худым, но коренастым. Мышцы проглядывались на нем через старую, рваную майку.

Я вздрогнула, он не издавал звуков целый год. Я думала, что в клетке напротив никого нет.

— Нам остается холод, - ответила я в пустоту, чувствуя холод на своих мокрых от слез руках.

— Ошибаешься, - послышался ответ, - Нам остается гнев. Он не остывает, он горит. Тише воды, ниже травы, но горит вечным огнем. Его нельзя отнять. Его можно только обратить в силу.

— Какая сила может быть в этой яме? - спросила я с горькой насмешкой.

— Та, что скрыта от глаз. Та, что прячется в тишине и во тьме. Та, что говорит с теми, кого другие считают мертвым и ушедшим. Мир думает, что я некромант, потому что я призываю плоть и кости. Они глупцы. Истинная некромантия – это искусство слышать шепот ушедшей жизни. Шепот камней, по которым ступала твоя бабка. Шепот воздуха, что еще помнит ее дыхание. Шепот твоей собственной крови, в которой живут твои предки.

Его слова были ужасом, ересью. Но в них была странная, извращенная логика. В мире, который отвернулся от меня, только шепот прошлого, казалось, мог быть мне верен.

— Как? - прошептала я.

— Закрой глаза, девочка. Не пытайся «увидеть» магию. Ты пытаешься слушать ушами. Неправильно. Слушай... кожей. Той самой кожей, что еще помнит прикосновение. Ощути холод камня, что он тебе говорит? Он говорит о тяжести, о веках, о миллионах капель воды, что точили его. Услышь это. Это и есть его жизнь. А теперь, попроси его поделиться с тобой своей памятью о тяжести.

Я закрыла глаза, и попробовала.

Прошло семь лет. Семь лет, за которые я научилась слушать. Слушать шепот воды в подземной реке, рассказывающей мне о костях, которые она обтачивает. Шепот железа в решетках, повествующего о тысячах рук, что пытались его разорвать. Шепот воздуха, приносящего обрывки стонов и молитв из других камер. Я научилась не просто слушать, но и отвечать. Просить камень стать тверже для моей защиты, просить тень спуститься и скрыть меня, просить холод стать моим доспехом.

Мы тренировались. По его словам, магия некроманта отнимает много сил, и для этого, нужно иметь здоровое тело и выносливость. Старик Алрик был моим единственным учителем. Он не касался меня, не передавал свитков. Он лишь задавал направление, а я пробиралась сквозь лабиринты запретного знания сама, находя опору в своем гневе. Я стала сильной. У меня не было горы мускулов. У меня была воля, закаленная в безнадежности. Это была тихая, всепоглощающая мощь.

И вот пришел день.

Скрип замка прозвучал иначе. Не для передачи похлебки, а нараспашку. В проеме стоял начальник тюрьмы, бледный и не смотрящий на меня.

— Гарсия, выйди. По решению совета Королевства Баундом тебя переводят. Ты освобождена из-под стражи крепости.

Я медленно поднялась с каменного пола. Мое тело было легким, почти невесомым. Восемь лет я копила в нем силу, и теперь оно было похоже на тонкий клинок: хрупкий с виду, но готовый убивать.

Я вышла из камеры, не оглядываясь. Воздух в коридоре показался мне сладким и ядовитым. Я прошла мимо камеры учителя и остановилась. Дверь была открыта, и я заглянула внутрь, я хотела попрощаться с ним по человечески, с человеком, который стал мне самым близким за эти долгие годы.

Он висел на веревке, свитой из разорванной на полосы простыни. Его тело безжизненно качалось в такт сквозняку. Но на его губах застыла улыбка. Но не безумная, а спокойная, почти умиротворенная. И я все поняла. Он был последним узником, чье дело было связано с моим. Старая магия, законы крови и ответственности. Пока я была здесь, он тоже должен был оставаться. Мое освобождение разрывало чары, что держали его, его долг был выполнен. Он выковал из меня оружие, и теперь, я могу уйти. Я не почувствовала горя, лишь ледяное понимание. Он был последним, кто заплатил за мою свободу. После родителей, после бабушки, которую я больше не видела, и наверное, уже не увижу. Но мне показалось это странным… Почему именно сейчас? Почему он покинул этот мир?

Я шагнула к выходу. Ворота Пучины с глухим стоном отъехали в стороны, и в лицо ударил слепящий солнечный свет. Я стояла на пороге, худая, в грязных обносках и с единственным свертком в руках – парой сухарей и флягой воды, данной на дорогу.

Но когда я сделала шаг, у моих ног закрутилась пыль, повинуясь не ветру, а шепоту моей воли. Тени от столбов сгустились, вытянулись и на мгновение приняли форму молчаливых стражей слева от меня. Страж с тремя головами. Я не была той испуганной девочкой, попавшей сюда восемь лет назад. Я была тишиной после бури. Я была шепотом из могилы. Я была живым воплощением восьми лет гнева, и я шла назад, в тот мир, что от меня отвернулся. Не для оправданий. А для ответов. И для мести.

Повозка, ожидавшая меня, была не тюремной. Она была строгой, без гербов короля, но качественной. Возник почтительно кивнул, и я поняла, это не просто перевод, это что-то другое.

Бабушка. Она ждала меня в родовом поместье, которое я не видела восемь лет. В большом кабинете отца, за дубовым столом сидела моя бабушка Элиана. Но это была уже не сломленная горем старуха. Платье из темного бархата идеально сидело по ее фигуре, высокий воротник на шее, прямая осанка. Ее глаза, такие же зеленые, как у мамы, блестели не слезами, а теплой сталью власти.

— Ириттель, - произнесла она, и ее голос прозвучал как приказ, и как молитва одновременно.

Она бросилась обнимать меня, и смерила меня долгим взглядом, изучая мое лицо своими большими глазами. В ее взгляде была боль, но еще больше решимость.

— Добро пожаловать домой, дитя мое. Хоть и ненадолго.

Один день. Всего один день она подарила мне в стенах нашего поместья. Я спала на мягкой постели впервые за восемь лет. Я приняла горячую ванну и мне принесли новую, черную одежду с вставками из кожи. Мы ужинали в той самой столовой, где когда-то мы с Кайлом смеялись, а мама с папой смотрели на нас, доедая ужин. Мы с бабулей не говорили о прошлом, мы не говорили о тюрьме. Она спрашивала меня... о звездах. О книгах, которые я помнила, о пустяках. Это был странный и бесценный подарок: день нормальности, вырванный из пасти кошмара.

И вот вечером, когда свечи отбрасывали длинные тени, она заговорила о главном.

— Завтра тебя отвезут в Академию Аркхольм, - сказала она, отодвигая бокал с вином, - Тебя вытащили из-под стражи для защиты народа, не хватает людей. Твари нападают все чаще. Я использовала все свои связи. Я теперь Советник при дворе, внучка. У меня есть вес.

Я смотрела на нее, и кусок хлеба в моей руке вдруг стал безвкусным.

— Но есть одно «но», - прошептала я не с вопросом, а с констатацией.

— Но, - тяжело вздохнула она, - В Академии тебя ждет твое прошлое. Кайл, - ее голос дрогнул на имени внука, - Кайл был принят туда три года назад. Он подающий надежды боевой маг. И он... ненавидит тебя. И меня. Он отвернулся от меня, когда узнал, что я хлопочу о твоем освобождении. Он сказал, что я предаю память родителей.

Холодная тяжесть опустилась мне в желудок. Кайл. Мой старший брат.

— Лейла и Рейн Вайнхарты, - продолжала бабушка, и ее глаза стали совсем ледяными, - Опеку над ними взяла корона. Они тоже в Академии. Рейн, говорят, один из сильнейших студентов своего курса. Лейла – его тень. Они выросли в уверенности, что это ты убила их родителей. И теперь... теперь вы окажетесь под одной крышей.

Она откинулась на спинку стула, и на мгновение в ее позе проступила усталость восьмилетней борьбы.

— Я дала тебе шанс, внучка. Но я не смогу защитить тебя там. Там тебе предстоит столкнуться не только с тяжелой работой, но и с ними. Со всеми.

Я медленно кивнула, откладывая хлеб. Во мне не было страха, лишь тот самый холодный гнев, о котором говорил мой учитель. Он горел во мне ровным, неукротимым пламенем.

Академия. Не воплощение детской мечты, а новое поле для битвы. Мои обвинители, мои палачи и мой брат, предавший меня дважды, сначала взглядом, а теперь и отвернувшись от своей последней родной крови.

Я посмотрела на бабушку.

— Я не подведу тебя, - сказала я. И в тишине столовой эти слова прозвучали не как обещание, а как клятва. Клятва воина, идущего на войну.

На следующее утро повозка увезла меня в Академию. Я смотрела сквозь окно на проносящиеся поля. Восемь лет я училась слушать шепот мертвых камней. Теперь пришло время заставить живых услышать мой.

Глава 2

Ириттель

Академия Аркхольм вздымалась к небу шпилями из белого камня, но даже они не смогли скрыть ее истинной сути. Это была крепость. По стенам патрулировали стражи в полных доспехах, а в воздухе,

помимо привычной сладковатой пыльцы магических цветов, витало напряжение. Война с Тварями с восточных рубежей была не просто слухом; она была тенью, отбрасываемой на каждое лицо, на каждый урок.

Здесь не растили ученых. Здесь ковали оружие.

Мой приезд не афишировали. Я стояла в конце длинной очереди из сотен абитуриентов, одетая в черную форму и черную мантию, подаренные бабушкой. Я была иголкой в стоге сена, и все же чувствовала на себе тяжесть тысячи взглядов. Занятия для всех курсов были отменены, и все ученики Академии, все те тысяча, о которых говорила бабушка, заполнили огромный амфитеатр, окружающий центральную арену. Их ропот был похож на отдаленный гул прибоя перед бурей.

Над ареной парил гигантский магический кристалл, который должен был транслировать все, что происходит внутри Комнаты Страха. Кстати о ней... Это первое отборочное испытание для учеников. По рассказам бабушки, там показывают твои самые главные страхи, спрятанные в укромных уголках души. Слабых убивают эти страхи, буквально, разрывая на клочья.

Но прежде, чем начать испытание для нас, первогодок, Архимаг, древний старец с глазами, похожие на потухшие угли, поднял руку. Гул стих.

— Прежде, чем новые ростки покажут свою силу, - его голос прозвучал в каждом уголке амфитеатра, усиленный кристаллом звучания, - Помните, на что они должны быть готовы. Помните цену слабости.

Кристалл над нами вспыхнул, и над ареной возникло голографическое изображение - запись прошлогодних испытаний.

И тут мое ледяное спокойствие дало трещину.

На записи была Лейла. Повзрослевшая, испуганная, с большими голубыми глазами, она дрожала в центре Комнаты Страха. А вокруг нее материализовались призрачные образы. Ее родители. Лорд и Леди Вайнхарт. Они лежали в лужах крови, а их безжизненные глаза с укором смотрели на дочь. И тогда, сквозь шепот иллюзии, прорвался голос самой Лейлы, искаженный таким ужасом, что по моей спине пробежали мурашки:

— Нет... Папа! Мама! Я не верю... не верю, что это была ты, Ириттель! Я не верю!

А следом, как эхо из самого моего кошмара, возник образ. Маленькая, десятилетняя я. Но искаженная, со злобной гримасой на лице, с золотыми глазами, полными черной магии, которая оставила на моих белках черные узоры молний. Этот жуткий муляж отшатнулся от Лейлы и зашипел голосом, в котором не было ничего от меня настоящей:

— Ты предала меня! Ты им поверила! Я тебя ненавижу, слышишь?! Я ненавижу тебя!

Призрачная маленькая я растворилась, оставив Лейлу рыдать на коленях перед призраками ее родителей.

Запись оборвалась.

В амфитеатре воцарилась оглушительная тишина, которая была громче любого крика. А потом тысяча голов повернулась. Сначала на трибуны, где, как мне тут же указало шестое чувство, сидели трое. Кайл. Его лицо было бледным и жестоким, он смотрел прямо на меня, и его ненависть была почти осязаемой. Рейн. Он сидел, откинувшись назад, его красивые черты лица были высечены из льда, как и его магия, а его взгляд, который я когда-то обожала, сейчас прожигал меня насквозь безразличием, хуже любой ненависти. И между ними – Лейла. Она, сейчас уже почти взрослая девушка, закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали. Весь ее вид кричал: "Смотрите, что она со мной сделала!". Но, черт возьми, какими же они стали большими...

А потом эти тысячи взглядов, как один, медленно, неумолимо переметнулись на меня. На одинокую фигуру в черном в конце очереди. Шепоток пронесся по толпе, как змеиный шелест: "Гарсия... Это она... Некромантка... Убийца...".

Я чувствовала их взгляды на своей коже, будто прикосновение раскаленного железа. Я видела, как сжимаются кулаки, слышала, как кто-то плевал. Внутри меня все кричало. Кричало от несправедливости. Кричало от боли. Этот уродливый спектакль, эта инсценировка моего мнимого преступления, которое они показывали как учебное пособие о "слабости"... это было хуже любой тюрьмы.

Но я не дрогнула. Я не опустила глаз. Я встретила этот шквал ненависти своим каменным, безразличным взглядом. Я позволила всему этому гневу, которым я питала свою магию, всей это боли уйти вглубь, в то самое место, где копилась моя сила. В место, где жили шепоты камней из моей камеры и безмолвный урок моего учителя.

Архимаг снова заговорил, его голос разбил напряженную тишину. — Испытание начинается. Первое, это Комната Страха. Войдите и встретьтесь со своим ужасом лицом к лицу. Дайте ему слабину и он убьет вас. Выживут только сильные. Только те, кто нужен Аркхольму.

Двери перед очередью начали открываться, поглощая абитуриентов одного за другим. Некоторые выходили через несколько минут, обессиленные, но живые. Других выносили в виде бездыханных тел, накрытых простынями. На большом кристалле над нашими головами показывали их страхи. Это было жутко.

Одному парню показывали изувеченного солдата, который полз к нему по полу. Его ноги были оторваны, или откусаны, и лоскуты мяса и кожи тянулись по земляной поверхности, собирая на кровавые лоскутки комья земли.

Перед другой девушкой возникали дети с выколотыми глазами, и винили в этом ее и ее родителей. Они ревели и слезы градом катились из пустых, кровавых глазниц.

Моя очередь приближалась. Я не смотрела на трибуны. Я смотрела только на черный проем двери перед собой. Они хотели посмотреть на мой страх? Хорошо, я тоже хочу.

Пусть смотрят.

— Гарсия, входи! - раздался голос Архимага, и я зашла в черный проем. Двери за мной сомкнулись с глухим стуком, погрузив в абсолютную, давящую тишину. Свет погас, оставив меня в пустоте. Я стояла неподвижно, слушая. Не ушами, кожей, как учил Алрик. Бедный старик, где он сейчас? В каком мире? Смогу ли я с ним связаться?

И тогда из тьмы поползли образы, пока я была отвлечена своими мыслями.

Сначала это были тени. Тени моих родителей во дворе нашего поместья. Они молча смотрели на меня, и с их шей стекала алая краска, как бутафорская. Я чувствовала запах крови и дождя, такой реальный, что у меня свело желудок. Но это был лишь запах. Шепот иллюзии.

— Ты убила нас, - прошептал призрак отца. Его голос был точной копией, в нем дрожала та самая боль.

— Мы умерли из-за тебя, - добавила мать, и ее пальцы потянулись ко мне, чтобы коснуться щеки.

Я не отпрянула. Я смотрела сквозь них, видя не их лица, а энергетические узлы, что ткали эту иллюзию. Это было грубо, топорно. Искусство страха для слабых духом.

— Вы заплатили за чужую ложь, - тихо, но четко сказала я в пустоту, - А я отомщу за вашу правду.

Тени заколебались и распались с шипением, будто их окунули в воду.

Тьма сгустилась снова, и теперь передо мной возникла бабушка. Но не та, что была в кабинете, а та, что рыдала в тюрьме. Ее лицо было искажено ужасом, она протягивала ко мне окровавленные руки.

— Они убили меня, Ириттель! Из-за тебя! Они убили меня!

Я сжала кулаки. Эта иллюзия была тоньше, она била в самое больное. Но я знала правду. Бабушка была жива. Она была сильна. И эта жалкая пародия была оскорблением ее силы.

— Она сильнее тебя, - прошипела я, и моя воля, холодная и острая для этих иллюзий, как лезвие, рассекла призрак. Он взорвался миллионом черных брызг.

Комната взревела от ярости. Иллюзия, поняв, что стандартные страхи не работают, начала метаться. Стены закричали голосами надзирателей, пол под ногами превратился в зыбучий песок, с потолка посыпались черепа. Это был хаос, призванный сломить волю.

А потом появился он.

Рейн, но не тот, что с трибуны, а тот, что был в моих детских мечтах. Тринадцатилетний, с той самой улыбкой, от которой у меня замирало сердце. Он подошел ко мне, и его глаза были полны тепла.

— Ириттель, - сказал он, и его голос был как музыка, - Я всегда знал, что ты невиновна. Прости меня. Давай начнем все сначала.

Его рука потянулась, чтобы коснуться моей. И это было самой грязной, самой жестокой уловкой из всех.

Во мне что-то взорвалось. Не страх. Гнев. Белый, обжигающий гнев. Они посмели использовать его образ! Посмели осквернить последнее чистое воспоминание, которое я прятала в самой глубине души!

— Не смей! - мой голос прогрохотал как удар грома в маленькой комнате, хотя я не кричала. Я просто... вложила в это слово всю свою мощь. Или я крикнула, дав волю эмоциям?

Пространство вокруг "Рейна" затрещало. Его улыбка исказилась в злобную гримасу, красивое лицо расползлось, обнажив череп. Призрак завыл и бросился на меня, его пальцы превратились в когти, цель – моя глотка.

Я не отступила ни на шаг. Не перед ним.

Я встретила его атаку, просто выбросив руку вперед. Я не применяла заклинания, я применила силу. Ту самую силу, что заставляла тени сгущаться вокруг меня. Я приказала ему исчезнуть.

— Ты ничто.

Призрак, не долетев до меня считанные сантиметры, застыл в воздухе, будто врезался в невидимую стену. Его форма задрожала, затрещала и рассыпалась как разбитое стекло, с оглушительным, но беззвучным для внешнего наблюдателя

хрустом.

Свет зажегся.

Дверь передо мной открылась. Я сделала шаг из Комнаты Страха. На мне не было ни капли пота, дыхание было ровным. Я провела в ней меньше минуты.

На трибунах царила оглушительная тишина. Тысяча пар глаз смотрела на меня с откровенным шоком. Никто и никогда не выходил так быстро, я уверена в этом. Никто не выглядел так... не тронуто.

И тогда раздался звук, редкий, и очень значимый в этих стенах. Это были не бурные овации, а несколько пар ладоней, хлопающих четко, размеренно, с одобрением.

Аплодировали члены Совета во главе с Архимагом. Их лица оставались невозмутимыми, но в их глазах я увидела не холодный расчет, как думала, а интерес. Я подняла взгляд и встретилась глазами с

Рейном. Лед в его взгляде дал трещину, сменившись на мгновение задумчивостью и непониманием. Рядом с ним, Кайл, мой брат, смотрел на меня с ненавистью. А Лейла просто не могла отвести

от меня взгляда. Ее глаза были полны искреннего восхищения, что сбивало меня с толку.

Я медленно, с смертельным спокойствием обвела взглядом трибуны, бросая вызов всем и сразу. Они ждали слез и страха? Они получили сталь. Испытания только начались. Они не заставят меня бояться, я заставлю их бояться меня.

Глава 4

Ириттель

Фея, окрыленная мои молчаливым принятием, продолжала свой тихий, но непрерывный поток сознания, идя рядом со мной встрою, направляющемся к Кругу зова для получения фамильяров.

— ... а еще я умею говорить с пчелами, представляешь? Они такие умные, просто никто их не слушает, - она тараторила, когда я почувствовала на себе взгляд.

Подняв глаза, я увидела Лейлу, среди других старшекурсников, которые уже рассаживались на трибунах. Она смотрела на меня не так, как Рейн или Кайл, а по другому, почти как в детстве. Ее большие голубые глаза перебегали с моего каменного лица на оживленное лицо Феи, которая жестикулировала руками, рассказывая про мед. И в ее взгляде я увидела грусть, почти зависть. В памяти всплыли наши посиделки у камина в детстве, когда мы делились секретами. Бедняжка.

Я резко отвела взгляд, заставив это воспоминание растаять, как дым. Не время для слабостей.

Мы подошли к Кругу зова – гигантская руническая окружность, высеченная в полу пещеры, куда вела следующая арка. В воздухе витал запах озона, шерсти и чего-то древнего, дикого. Благодаря своей магии некромантии, я увидела, почувствовала много смертей, которые видели эти камни. Фамильяры могут быть жестоки, и отвергнуть ученика, убивая его. Я видела все в картинках, как огромный грифон откусил голову испуганной девочке, как большой питон утащил паренька в колодец.

Они выбирают, не мы. И кто к тебе придет, тот откликнулся на тебя. Жутко.

Фея ткнула меня в плечо, заставив посмотреть на Архимага, который вновь активировал кристалл воспоминаний. Что-то она часто меня трогает, надо прекращать это.

Показывали Лейлу, год назад. Она стояла в круге, дрожа от волнения, и из мерцающего портала к ней, легким как пух движением, опустилась... фея. Серебристая фея с крыльями, похожими на паутинку, усыпанную росой. Существо село ей на плечо, и Лейла улыбнулась своей искренней, настоящей улыбкой. Идиллическая картинка, вызывающая умиление у зрителей. Дерьмо.

Потом показали ту Элис. Ее фамильяром стал яростный грифон, чей пронзительный визг заставил многих содрогнуться. Крикун для крикуньи, идеально.

Были и другие: у кого-то появлялись хитрые лисы, у кого-то верные волки, у третьих духи стихий. Даже огромная жаба оказалась фамильяром рыжего паренька.

И вот начался сам обряд. Очередь двигались, и снова, как и с оружием, среди новичков началось напряжение.

Абитуриенты, уже вооруженные, но еще не обретшие верного спутника, нервничали. Шепотки перерастали в перепалки, а толчки в откровенные потасовки. Администрация смотрела на это сквозь пальцы – "естественный отбор".

Именно в одной из таких вспышек, когда два парня начали толкаться прямо перед нами, ко мне подошел он. Второкурсник, здоровый, как бык, с туповатым, но уверенным лицом. Он намеренно врезался в меня плечом, будто не заметив, его рука уже тянулась к моей спине, чтобы схватить меня за мои длинные волосы.

— Кайл передает привет, выродок, - пролаял он так, чтобы слышали все.

Фея, стоявшая рядом, увидела его движение. Ее глаза расширились от ужаса, когда я посмотрела на нее.

— Ириттель, остор... - начала она кричать.

Но я была быстрее.

Мой кулак, сжатый в комок костей и ярости, со всей силой врезался ему в солнечное сплетение, воздух вышел из его легких с противным хрипом. Он не успел даже согнуться, как моя вторая рука, цепкая и жесткая, вцепилась в его сальные волосы и с силой рванула его голову вниз, на встречу с моим коленом, которое летело вверх.

Раздался глухой, костный хруст. Он рухнул на каменный пол как подкошенный, кровь из разбитого носа тут же растеклась по камню. Ну дела, второй сломанный нос за два дня. Я стояла над ним, даже не запыхавшись. Я не смотрела на него. Я подняла голову и нашла взгляд Кайла на трибунах. Он смотрел на меня как на чудовище, злым, ненавистным взглядом. Он вцепился в подлокотник кресла своими длинными пальцами, наклоняясь вперед. Я подняла свою руку и провела большим пальцем по горлу, показывая ему,

что я не буду его жалеть, вспоминая о том, что он мой брат. Если он нападет, я отвечу.

Очередь замерла, прекратив потасовки. Брат с сестрой ненавидят друг друга, и перед всеми сделали первый шаг к войне. Им будет что обсудить, и на что посмотреть.

Фея смотрела на меня, прижав руки ко рту. Но в ее глазах не было осуждения, только шок и облегчение. Какая она впечатлительная. Я перешагнула через тело второкурсника, как через мешок с дерьмом, и продолжила двигаться к Кругу зова.

— Так вот, о пчелах, - тихо, все еще дрожащим голосом, но с невероятным упорством продолжила Фея, идя за мной следом, - Они... Они никогда не нападают без причины, только если защищаются. Или свой улей.

Уголок моего рта дрогнул на миллиметр, когда я сравнила себя с пчелой. Черт, из-за этой девчонки годы выдержи идут коту под хвост!

Отстояв очередь, я смотрела на Фею, которая шла к порталу. Что ответит мне тьма? Какой существо захочет связать свою судьбу с живой катастрофой?

Фея вошла в круг, сжимая свой целительный посох. Руны вспыхнули мягким, зеленоватым светом. Портал зашипел, и из него, фыркая и отряхиваясь, выкатилось... существо. Это был барсук.

Но не обычный, он был размером с крупную собаку, коренастый и могучий. Его шерсть была пронзительно-белой с черными полосами на морде, а глаза сияли умом и невероятной, непоколебимой храбростью. Он обнюхал воздух, проигнорировал всех, и направился к Фее, тыкая влажным носом в ее ладонь, словно говоря: "Ну, вот и я. Не бойся больше".

Фея ахнула от восторга и опустилась на колени, обнимая его могучую шею. — Ой! Какой ты сильный! - сказала она, поворачиваясь ко мне, и указывая пальцем на своего фамильяра.

Я не могла поверить своим глазам, как она смотрит на меня, и что она делает. Почему она вообще показывает мне свою радость и боль? Она не боится, что я использую это против нее?

Моя очередь. Я шагнула в центр Круга. Руны под ногами вспыхнули не ярким светом, а поглотили его, сделав камень подо мной черным. С трибун слышались обрывки слов, что я чудовище, изгой и только забираю свет. Я проигнорировала это, чувствуя, как гудит воздух рядом со мной, на грани слышимости, заставляя вибрировать кости.

Передо мной пространство истончилось, превратившись в мерцающую черную дыру. Из нее не было ни рыка, ни шипения, только абсолютная, давящая тишина.

И тогда из тени вышли они.

Сначала одна пара глаз, мерцающая холодным агатовым огнем. Потом вторая, и третья. Они были не у одной головы, а у трех, выросших из одной могучей шеи. Это был Цербер. Но не огнедышащий пес из адских легенд. Этот был сделан из самой черной ночи, его шерсть была матово черной, поглощающей свет, как мой меч. Он был огромен, в холке ему было по грудь взрослому мужчине. Его лапы с когтями, способными разорвать камень, ступали по кругу бесшумно.

Три головы были разными.

Левая была полуприкрытыми веками, ее взгляд был отрешенным и мудрым, словно она видела сквозь время. Ее пасть была закрыта. В своей голове я назвала ее Тишь.

Правая с оскаленными клыками, из пасти которой капала черная слюна, разъедающая камень. Ее глаза пылали немой яростью. Ярость.

Центральная с прямым, оценивающим взглядом, устремленным прямо на меня. В ее глазах читался не зверский голод, а холодный, безраздельный разум. Та, что управляла двумя другими.

И это существо кинулось на меня, угрожающе оскалившись. Я не шелохнулась. Если мне суждено умереть, то будет так, но я встречу свою смерть достойно. Я слышала крик Феи, смех некоторых уродов. Я вытащила свой меч и приготовилась к бою, как Цербер остановился. Он подошел ко мне.

Ярость, как я ее назвала, издала низкий, рычащий гул, но Тишь чуть повернулась к ней, и рычание стихло. Центральная голова медленно наклонилась, и ее холодный нос коснулся моего плеча. Между нами пронеслась незримая нить. Он был мне родственником, не слугой, не питомцем. Партнер. Воплощение той самой силы, что жила во мне – способности к безмолвному наблюдению и безудержному разрушению. Он выбрал меня.

— Тишь, Разум и Ярость, - произнесла я вслух, давая ему имя.

Цербер ответил тем, что центральная голова, Разум, коснулось моего плеча, принимая меня. Две другие головы повернулись к залу, сканируя толпу, и под их взглядом даже самые смелые отводили взгляд. Я вышла из круга, мой теневой партнер последовал за мной, его лапы не издавали ни звука. Мы были двумя частями одного целого, живым оружием и его тенью. Ну и парочка.. почему я так выделяюсь? То меч, то фамильяр.

Контраст с Феей был поразительным. Рядом с моим Цербером - воплощением тьмы и мощи, ее барсук выглядел почти комично. Но в его стойке, в его готовности защищать хозяйку любой ценой, была своя, непоколебимая сила.

Фея подняла на меня и моего фамильяра сияющие глаза. — Ириттель, смотри! Это Брик! - объявила она, дав ему имя, которое идеально отражало его сущность. Крепкий, как кирпич.

Я посмотрела на своего трехглавого теневого зверя. Тишь наблюдала за барсуком с легким любопытством, Ярость фыркнула с презрением. А Разум смотрел на меня, и в его агатовых глазах, казалось, мелькнула тень чего то, что можно было принять за одобрение.

Наш странный отряд был сформирован. Некромант с мечом-гробницей и Цербером из теней, и целитель с посохом жизни и барсуком телохранителем. Вместе мы были абсурдом. Но в мире, где правила диктовала война, именно абсурд чаще оказывался единственным, что имело смысл.

Новый день начался с уроков тактики и обороны. Это занятие вел бывший военный, мистер Хопкинс. Широкоплечий мужчина, с шрамом через все лицо. Его левая рука была протезом из стали, сделанная кузнецами.

— Ваша главная задача – выжить, - начал он, заставив содрогнуться нескольких щуплых учеников, сидящих перед ним на первых рядах, - Выживание зависит только от вас. В нашем мире нужны сильные маги, сильные солдаты и сильные бойцы, которые смогут защитить себя и народ.

Я осмотрела помещение. Мы находились в подвальном помещении, напоминающее бункер. Стены здесь покрыты царапинами и закопченными пятнами, неизвестного происхождения. Запах здесь был странный, пыль, и смесь чего-то такого, чужеродного. Я вновь вернула внимание к преподавателю, когда он начал что-то рисовать на доске.

— Мы начнем с азов. Мракорожденные, сегодня будем обсуждать, как не стать их едой и удобрением для грядок. Забудьте про красивые дуэли, Твари, их неофициальное название, бьют грязно, и вы должны быть грязнее. Открываем памятки на своем столе, начнем с мусора.

Я открыла буклет на своем столе, на первой странице, где было изображено мерзкое существо с щупальцами. Жалко, здесь нет Феи, я бы хотела посмотреть на ее лицо.

Хопкинс постучал костяшками пальцев по доске, где было изображение этой твари в большом размере.

— Щупальцевик. Его называют Саранчой, - он хрипло хмыкнул, - Саранча, которая высасывает из тебя душу. Вернее, ману. Нападают стаями, их тактика – задавить числом и обессилить. Каждый удар щупальца – укус. Чем дольше дерешься, тем слабее становишься.

Пухлый парень в очках на первом ряду поднял руку, обращая на себя внимание.

— Мистер Хопкинс, а как действовать против них?

— Огонь, много огня, - ответил мужчина, смотря на изображение Саранчи, - Или ослепляющая вспышка. Они примитивны, не дать им окружить, это ваша задача. Идем дальше.

Он переходит к следующему рисунку, тощему двуногому существу с огромной пастью. Я перевернула страницу, изучая изображение.

— Крикун, - сказал Хопкинс, и некоторые хмыкнули, - Не смейтесь. Один такой может заставить отряд опытных магов ретироваться с поджатыми хвостами. Его визг это не просто звук, это магический диссонанс. Он бьет не по ушам, а по вашей связи с эфиром. Попробуйте создать хоть искру, когда ваш мозг превращается в кашу.

— Значит, против них нужны заклинания тишины? - спросила девушка передо мной, поправляя свои светлые волосы за уши.

— Правильно, но не у всех есть такой дар. Можно попробовать заглушить его своим криком, если хватит силы воли. Или убить его быстрее, чем он соберется издать звук, промедление равно смерти.

Хопкинс поменял изображение на доске, и я также перевернула страницу. Это существо было похоже на черный сгусток, кляксу.

— А это – Тень-пожиратель. Любимая забава некромантов, - он взглянул на меня, но не с отвращением, а с изучением, и все повернулись вслед за ним, - Обычные бойцы их могут даже не заметить. Они не трогают плоть, они питаются вашей жизнью, вашими воспоминаниями.

— Как с ними сражаться обычным бойцам? - спросила та же самая девушка, записывая все в тетрадь.

— Вспышки чистой энергии, - ответил Хопкинс, разглядывая картинку существа, - Свет не обожжет, но ослепит их. А еще... - он снова посмотрел на меня, улыбаясь одной стороной рта, - Те, кто чувствует души могут их выследить. Некромантия здесь не кощунство, а инструмент выживания.

Наконец, Хопкинс отошел от доски и сложил руки на груди, рассматривая класс.

— И наконец, Исказители. Я не буду их показывать, их нельзя описать. Это не твари, это ходячие аномалии! В их поле гравитация может исчезнуть, а твое собственное заклинание ударить тебя же в спину. Против них нет тактики, есть только надежда найти якорь, это источник их силы, и уничтожить его, пока реальность вокруг не схлопнулась окончательно.

Класс погрузился в гробовую тишину.

Хопкинс ударил протезом по столу, заставляя вздрогнуть некоторых вновь. — Не обманывайте себя. Они не просто нападают! Они являются частью системы. Кто-то их направляет, кто-то, кто знает наши слабости. Щупальцевики истощают, Крикуны сеют хаос, Тени уничтожают командование и целителей, Исказители ломают саму площадку для боя. Это не орда, это армия с тактикой, - он обвел нас взглядом, - Ваша задача не просто махать мечом. Ваша задача думать, понимать, какая угроза перед вами, и действовать соответственно, слаженно. Потому что по одиночке вы просто обед для этой прожорливой тьмы. Задание на сегодня: Разбейтесь на группы. Разработайте стратегию против одновременной атаки стаи Щупальцевика и одного Крикуна. Всем ясно? Тогда не тратьте мое время, начинайте.

О, ну отлично! Я осмотрела весь класс, и все отводили от меня глаза, отворачивались. Они начали разбираться по своим маленьким стайкам, перешептываясь и начиная работу. Я слышала несколько голосов, по типу: С ней не выжить, она нас убьет вместо тварей. Трусы. Ну ничего, меня не прошибешь.

Мистер Хопкинс кашлянул, и я подняла голову, взглянув на него.

— Ириттель... Раз группа не нашлась, работаешь одна, задача та же. Покажи, на что способен волк против стаи. Остальным не расслабляться, ее решение может оказаться эффективнее ваших дружных хороводов.

Все начали работу, а я размышляла, что же надо сделать? Зная их слабости, их силу и преимущества. Наконец, спустя пятнадцать минут Хопкинс начал вызывать группы к доске. Кто-то рассказывал, что надо закрыть рот Крикуну, на что получил мрачный взгляд Хопкинса, кто-то сказал, что надо надеть прочный костюм от щупальцевиков. Настала моя очередь, и я вышла к доске, поворачиваясь к классу. Все смотрели на меня, ожидая, что я не скажу ничего, ведь была одна. Ага, выкусите!

— Я не буду принимать бой на открытой местности, - начала я, окинув взглядом однокурсников, - Щупальцевики задавят числом, Крикун оглушит. Нужна территория с укрытиями и ограниченным пространством: руины, узкое ущелье, лес, лабиринт. Приоритетом, абсолютным и безоговорочным будет Крикун. Пока он жив, любая тактика бессмысленна. План для моих возможностей будет таков: Первой фазой я использую базовую некромантию первым делом. Но не для создания бойца, я подниму трех или четырех павших животных или, если повезет, пару Щупальцевиков. Их задача не сражаться, а стать мертвым барьером. Они ринутся в сторону стаи Щупальцевиков, отвлекая их, замедляя и создавая хаос. Это мой клин. Второй фазой станет то, что пока Щупальцевики будут отвлечены на клин, я использую маскировку и скорость, чтобы прорваться к Крикуну. Мое темная магия может дать мне кратковременную невидимость или создать дымовую завесу из теней. Третьей фазой станет точное убийство. У Крикуна есть слабое место – он уязвим в момент зарядки крика. Я не буду использовать меч, один точный удар магическим кинжалом в горловой резонатор, заряженный некротической энергией, которая разъест его изнутри, прежде, чем он издаст звук. Фазой четвертой станет отход. После ликвидации Крикуна, Щупальцевики лишатся координации. Я не буду с ними драться. Я отступлю, используя местность, и буду уничтожать их поодиночке из засад, используя ту же некромантию, чтобы поднимать новых клинков из падших тварей, натравливая их же сородичей друг на друга.

В аудитории воцарилась тишина. Это был не план героя, это был план профессионального убийцы и тактика-выживальщика. Жестокий, эффективный, без намека на рыцарство, построенный на полном понимании слабостей противника и безжалостном использовании своих, пусть и запретных, сил.

Хопкинс медленно кивнул, его протез глухо стукнул по столу, когда он заговорил. — Жестоко, цинично, прагматично... и черт побери, эффективно! Оценка отлично. Остальные выжили бы в такой ситуации? Задумайтесь. А теперь все ко мне, будем разбирать, где в ее плане есть слабые места, и почему ваши "дружные" тактики против этого могут не сработать.

Я села на место, ощущая на себе взгляды, которые меня изучали. Парень справа от меня улыбнулся мне, чем ввел меня в ступор, удивляя. Почему он улыбается? Я видела его, он старше меня, и вроде бы… учился вместе с Рейном и Кайлом.

Хопкинс заговорил:

— Первый пункт. Локация. Она выбрала не поле, а руины, почему?

— Чтобы ограничить численное преимущество Щупальцевиков? - спросил пухлый мальчик с первого ряда.

— Правильно! Но не только это. Узкие коридоры это не только препятствие для них, но и акустическая ловушка для Крикуна. Его же собственный крик, отражаясь от стен, будет оглушать его самого и его сородичей.

Она использует среду против врага. Запомните: местность – ваш союзник. Второе. Приоритетом является Крикун. Почему не очистить сначала стаю?

Около двери прозвучал голос... Рейна. Он стоял, оперевшись о косяк и скрестив руки на груди, и прожигал меня своими голубыми, как лед, глазами. — Потому что пока он жив, мы не сможем колдовать нормально.

— Правильно, мистер Вайнхарт, Он силовой командир для стаи. Убьешь его и орда из угрозы превращается в неорганизованную массу. Она мыслит не количеством убитых, а качеством нейтрализованной угрозы. Теперь, самое вкусное… Некротический клин. Кто-нибудь, кроме нее, додумался бы использовать тварей против них же самих?

В классе повисло молчание, и даже Рейн ничего не сказал, молча положив какой-то сверток на стол преподавателю и исчез, перед этим бросив на меня злой взгляд, скривив губы в отвращении. Мудак.

— Вот именно, вы мыслите шаблонами: "огонь против тьмы, свет против тени". А она мыслит энергией и контролем. Зачем тратить свою силу, если можно использовать силу врага? Ее клин это не армия. Это таран, создающий окно возможности. Окно в несколько секунд. И она это окно использует.

Он посмотрел на меня и кивнул с одобрением, заставляя меня распахнуть глаза в неверии. Он хвалит меня, при всех? И не стыдится этого? Неужели, помимо Феи, тут есть еще люди, которые от меня не шарахаются? А мне начинает нравится это место, черт возьми! Не все считают меня монстром.

— Слабое место? Их несколько. Назову одно главное, - он пристально посмотрел на меня, - Вся твоя стратегия висит на одном допущении: что ты сможешь быстро и бесшумно убить Крикуна. А если нет? Если у него есть защита? Если ты промахнешься? Ты останешься один на один с Крикуном и толпой Щупальцевиков в узком коридоре, из которого не выберешься. Твой план не имеет запасного варианта на случай провала.

Я кивнула, молча принимая критику. Я и сама это понимала.

— Вы видите? Ее план это палка о двух концах. Высокий риск, высокий результат. Ваши безопасные тактики имеют низкий риск, но и шансов на успех ноль, против скоординированной атаки. Ее тактика может привести к победе, или к мгновенной смерти. На войне часто приходится делать такой выбор.

Он прошелся перед рядами

— Так что вы выбираете? Безопасную гибель в строю или рискованную попытку выжить в одиночку? - он грубо рассмеялся, - Запомните этот урок. Враг не будет играть по вашим правилам. И иногда, чтобы выжить, нужно быть готовым играть грязнее него. А теперь все ко мне, будем придумывать, как группе реализовать ее же тактику, но с подстраховкой.

Урок окончен, и многие вынесли для себя определенные выводы. Сегодня вечером нас ждет тренировка с ним, а пока он нам сказал, попробовать наладить связь с фамильяром, ведь оказывается, мы должны слышать друг друга в головах. Какое странное место.

Глава 5

Ириттель

Приказ Хопкинса был ясен: «Слейтесь с фамильяром в единое целое. Без ментальной связи вы - просто двое. А на войне двое уже толпа, а толпу легко перебить».

Я отвела Цербера, Тишь, Разум и Ярость к удаленному берегу реки, что протекала на территории академии. Здесь было тихо, лишь шелест листьев и плеск воды. Мои однокурсники с их волчатами и лисятами предпочли более оживленные

лужайки для налаживания контакта с фамильярами.

Я села на камень, положив свой черный меч рядом. Цербер улегся передо мной, и его три пары глаз были устремлены на меня. Мы смотрели друг на друга в полной тишине, я не знала, с чего начать. Как установить связь с существом, у которого три головы и, как я подозревала, три отдельных сознания?

Я закрыла глаза, как когда-то в тюремной камере, и попыталась услышать его. Не ушами, а разумом, как учил меня старик Алрик. Я протянула к фамильяру тончайшую нить своего сознания, не как приказ, а как приглашение.

И сначала в моей голове воцарился хаос...

“ЭТА ВОНЮЧАЯ РЕЧКА, ЭТИ КОМАРЫ, Я БЫ ИХ ВСЕХ... А ВОН ТА ПАРОЧКА С ТЕМ ГЛУПЫМ ГРИФОНОМ, СМОТРЯТ, КАК НА УРОДОВ, Я БЫ ИХ..."

Это был настолько яростный, нефильтрованный поток ненависти, что я чуть не отшатнулась. Это была Ярость. Ее мысли обжигали как кислота, она ненавидела все: солнце, траву, воздух и, особенно, каждое живое существо в радиусе мили.

И тут же, поверх этого гневного шипения прозвучал другой, спокойный и насмешливый голос, похожий на шелест шелка.

"Успокойся, сестренка! От твоей ярости вода в реке закипает. Посмотри, вон та белка на сосне, она явно строит коварные планы по захвату Академии. Мы должны быть настороже".

Это была Тишь. Ее ирония была столько же безграничной, сколь безгранична была злоба Ярости.

И тогда прозвучал третий голос. Низкий, размеренный, несущий в себе тяжесть веков и бездонное спокойствие: голос Разума.

"Забудьте о белке. Сконцентрируйтесь на нашей Госпоже, она пытается установить связь. Ваш лепет ее отвлекает".

В моей голове наступила мгновенная тишина. Я медленно открыла им себя. Не словами, а ощущениями. Холод камня в тюрьме, горечь несправедливости, жгучий гнев, который был мне и топливом, и тюрьмой. Я показала им себя. Всю.

Первой откликнулась Ярость:

"ДА! ЭТО... ЭТО ПРАВИЛЬНО! НЕНАВИСТЬ! ОНА ГОРИТ ТАК ЯРКО! МЫ СОЖЖЕМ ИХ ВСЕХ!"

Тишь ответила с легкой усмешкой:

"Интересный внутренний мир. Столько теней... Идеально, чтобы вздремнуть".

А Разум просто констатировал:

"Мы совпадаем. Твоя воля – наш закон. Твои враги – наша добыча. Мы – твой гнев, терпение и твоя стратегия. Мы – едины".

Я медленно открыла глаза, три пары глаз смотрели на меня с полным пониманием.

"Значит, вы всегда будете вот так? Все вместе?" - подумала я, направляя им мысль.

"Мы целое, - ответил Разум. - Ярость наш меч, Тишь наш щит, А я... я тот, кто решает, когда пускать в ход то или другое".

"А Я ТА, КТО ХОЧЕТ РВАТЬ И МЕТАТЬ ПРЯМО СЕЙЧАС!" - проревела Ярость, смотря на пролетающую мимо птицу.

"Угомонись, дитя мое, - лениво пропела Тишь, - Птица слишком костлявая. Давай лучше представим, как тот самодовольный ледяной мальчик поскользнется и упадет, а мы сожрем его с потрохами?"

Она... Она говорит про Рейна? Я чуть не засмеялась с их настроя. Он пришелся мне по вкусу.

Впервые за долгие долгие годы я почувствовала, как уголки моих губ сами собой поползли вверх. Это было так приятно. Осознание того, что я нашла то, чего мне так не хватало все эти годы. Не рабскую преданность, а... семью. Странную, ужасающую, состоящую из трех голов семью, которая идеально дополняла мое искалеченное существо.

Я подняла руку и коснулась центральной головы, Разума.

"Добро пожаловать... домой".

"Мы всегда были здесь, - прозвучал в моей голове его спокойный ответ. - Мы просто ждали, когда ты будешь готова нас услышать".

А где-то на фоне Ярость уже составляла подробный план, как ночью подкараулить и напугать того второкурсника, что напал на меня в очереди. И что удивительно, Тишь с Разумом ее не останавливали.

Следующая пара была у Капитана Вэйланда. Если Хопкинс рассказывал про то, как выжить нам, то Вэйл будет вещать о том, как воевать плечом к плечу со своими фамильярами. Занятия проходили в огромном, продуваемом всеми ветрами зале с каменными стенами, испещренными зазубринами от тысяч тренировочных ударов. В воздухе витал запах пота, металла и пыли.

Я пришла одной из первых, предпочитая избегать толпы. Выбрав самый дальний угол у холодной стены, я прислонила к ней свой меч и уселась на скамью, закрыв глаза и погрузившись в тихий диалог со своим Цербером. Он дремал

у моих ног, все три головы сложив на лапах, но я чувствовала их присутствие в своем сознании как легкий, постоянный гул. Ярость ворчала во сне о сочных лодыжках того ледяного мальчика, Тишь парировала, что они несомненно, слишком волосаты, а Разум сохранял бдительный, но спокойный контроль. Это ощущалось так просто, так легко, будто мы всю жизнь были вместе.

Зал постепенно наполнялся. Студенты рассаживались группами, бросая в мой угол настороженные взгляды или откровенно враждебные. Я игнорировала их, как привыкла игнорировать писк крыс в тюремной камере.

И вот, перед самым началом занятия, в дверях появилась Фея. Она стояла на пороге, сжимая в руках свой посох, и ее глаза метались по залу, полному чужих и неприятных лиц. Я увидела как по ее лицу пробежала волна чистой паники, она искала точку опоры.

И нашла ее, в лице меня.

Ее взгляд упал на меня в дальнем углу, и ее лицо мгновенно посветлело, а нервная дрожь в ее теле, по моим ощущениям, резко отскочила в сторону, сменяясь радостью. Почему я так хорошо ее чувствую? Не обращая внимания на шепотки и удивленные взгляды, она, почти бегом, проделала путь через весь зал и бухнулась на скамью прямо рядом со мной, будто мы с ней были неразлучными подругами с детства.

— Ириттель! Ты здесь! - выдохнула Фея рядом со мной, ее щеки раскраснелись от быстрого бега, - А то я заблудилась, тут такие длинные коридоры! А потом этот лестничный пролет... - она потерла свою разбитую коленку, и мне стало ее жалко. Правда жалко.

— Брик хотел меня проводить, но потом сказал, что фамильярам сюда нельзя, он такой умный! Он утром принес мне в зубах какой-то корень, я его изучила, он отлично подходит для заживления ран, я тебе потом...

Она тараторила, не переводя дух, явно пытаясь заглушить свой собственный страх болтовней. Я просто сидела и слушала ее, чувствуя, как ее нервная, но искренняя энергия нарушает мою привычную изоляцию. Это было... странно. Но не неприятно. И тут она заметила, что тут все с фамильярами. Она заглянула под стол, поглазев на Цербера, который так же взглянул на нее, потом на остальных, у кого сидели птицы на плечах, лисы в ногах, и все в этом роде. И она нахмурила свои чудесные брови, пыхтя.

В этот момент в зал вошел учитель. Это был не седовласый маг, а еще один военный в потертом, но безупречно сидящем мундире, с лицом, покрытым мелкими шрамами, и взглядом, привыкшим видеть смерть в лицо.

— Меня зовут капитан Вэйланд, - его голос был резким, как удар хлыста, и зал мгновенно затих, - Я буду учить вас не фехтовать, а убивать. И выживать. Вместе со своими фамильярами.

Он прошелся взглядом по залу, и его глаза задержались на моем мече, а потом на Фее с ее посохом, и он едва заметно хмыкнул. Весело ему?

— Вижу, не все из вас успели как следует пообщаться со своими новыми спутниками, - он кивнул в сторону нескольких студентов, чьи фамильяры сидели поодаль или выглядели растерянными, - Связь – это не игрушка. На поле боя промедление в долю секунды, пока вы кричите своему барсуку "иди сюда!", стоит жизни. Вам нужна не просто связь, вам нужно слияние. Достигается оно не лаской, а силой воли, выдержкой, дисциплиной. Всему этому я и буду вас учить. Если, конечно, выживете.

Фея съежилась рядом со мной, но потом украдкой потянулась и положила руку на рукоять моего меча, будто ища в его холодной твердости поддержки. Я не отстранилась.

"Интересный выбор союзника, - прозвучал в моей голове спокойный голос Разума, - Хрупкий, но упрямый."

"СЛИШКОМ МНОГО ЗВУКОВ, - проворчала Ярость, - МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК. ПАХНЕТ ПОТОМ И КРОВЬЮ."

"Все воины пахнут потом, дорогая, - лениво заметила Тишь, потеревшись о мою ногу своим носом, - Это называется гигиена. Или ее отсутствие.. Впрочем, не нам судить".

Я смотрела на капитана Вэйланда, чувствуя, как в зале повисло напряженное ожидание. Сила воли, выдержка... у меня их было в избытке. И теперь, с тремя голосами в голове и одним болтливым целителем рядом, предстояло доказать это еще раз.

Капитан Вэйланд прошел перед рядами, его сапоги отбивали четкий, военный ритм по каменному полу.

— Первое, что вы должны усвоить: ваш фамильяр - это не домашний питомец, - его голос резал воздух, - Это ваше второе "я". Ваша тень, ваши когти, ваши дополнительные глаза и уши. На поле боя вы должны чувствовать угрозу, которую он видит за вашей спиной. Чуять запах крови его ноздрями. Если он ранен, вы должны чувствовать боль, если он убит...

Он сделал паузу, давая нам прочувствовать тяжесть этих слов.

— ... часть вашего разума умрет вместе с ним. Вы станете уязвимее, медленнее. И, скорее всего, следующий удар получите именно вы. Поэтому, ваша связь это не привилегия. Это вопрос выживания.

Он начал объяснять основы ментальной проекции, как не просто отдавать приказы, а делиться ощущениями, как проецировать картинку из своих глаз в сознании

фамильяра и наоборот. Это была сухая, сложная теория, требующая колоссальной концентрации.

Я слушала, половиной сознания тут же пробуя применить его слова на практике. Я закрыла глаза и попыталась увидеть зал не своими, а их глазами.

"ТЕМНО, - сразу же пронеслось в голове, - НО Я ВИЖУ ВСЕХ ЭТИХ КРОШЕЧНЫХ ЧЕЛОВЕЧКОВ. ТА ЧЕРНОВОЛОСАЯ ДЕВЧОНКА СИДИТ СЛИШКОМ ПРЯМО. ЛЕГКАЯ МИШЕНЬ"

Это была Ярость, сканирующая зал на предмет угроз.

"Обрати внимание на текстуру камня на той колонне, - вмешалась Тишь, заставляя уголок моего рта дрогнуть, - Такие интересные прожилки... Идеально, чтобы поточить коготки".

"Сконцентрируйся, - мягко, но твердо напомнил Разум, - Попробуй увидеть то, что вижу я". Его видение было самым четким. Стереоскопическим, лишенным эмоциональной окраски, чистым анализом окружающей обстановки. И я увидела, что тот мускулистый парень, который был на прошлом занятии, смотрит на меня, изучающим взглядом, а Рейн рядом с ним резко потянул его за рукав своей рукой, бросив на меня ядовитый взгляд. Почему они вообще находятся тут?

В этот момент дверь в учебный зал распахнулась, как и мои глаза.

На пороге, пыхтя и переминаясь с лапы на лапу, стоял Брик. Барсук Феи. Он был мокрым с головы до ног, с его густой шерсти капала грязная вода, а лапы были в свежей грязи. Он выглядел предельно довольным собой. Обнюхав воздух, он тяжелой, неторопливой походкой направился к нашему столу, оставляя за собой грязные и мокрые следы.

Фея уставилась на него с упреком, и я приподняла бровь на ее новый вид, который еще не успела увидеть.

— Брик! Где ты был? Ты же знал, что с фамильярами сегодня можно!

Барсук, не смущаясь, уселся на пол рядом с ней и, тряхнув своей головой, брызгами грязи обдал подол ее платья. Потом он посмотрел на нее своими умными глазами, что-то ей говоря. И тут Фея вскочила, ее лицо выражало целую гамму эмоций, от возмущения до предельного умиления.

— Ты... ты соврал мне из-за лужи?! - воскликнула она, и все стали смотреть на наш стол, - Я тут сидела одна и переживала!

Брик фыркнул и свалился на пол, закрыв глаза.

Капитан Вэйланд, наблюдавший за этой сценой, хмыкнул. В его глазах мелькнула тень понимания, фамильяры, особенно с сильным характером, имели свои причуды.

— Вижу, не все фамильяры разделяют армейскую дисциплину, - сухо заметил тут, - Но, мисс Лис, тот факт, что ваш барсук... э-э-э... освежился и все же явился на занятие, говорит о многом. Хотя бы о том, что ваша связь работает. Другой вопрос, на чьих условиях.

"Хитрый зверь, - прозвучал в моей голове спокойный голос Разума, - Поставил свои интересы выше правил. Уважаю".

"ЛУЖА! - с восторгом проревела Ярость, - Я ТОЖЕ ХОЧУ В ЛУЖУ! ПОСЛЕ ЗАНЯТИЙ НАЙДЕМ САМУЮ БОЛЬШУЮ ЛУЖУ И ВЫМОКАЕМ В НЕЙ ВСЕХ, КТО ПОПАДЕТСЯ ПОД ЛАПЫ!".

"Предлагаю начать с той рыжей и ее грифона, - лениво добавила Тишь, - Уверена, она станет прекрасным дополнением к грязи". Они про Элис?

Я посмотрела на Фею, которая вытирала брызги грязи с лица, и на ее довольного барсука. Возможно, в этом безумном мире, где все было подчинено войне и силе, такие мелкие и нелогичные проявления характера были тем, что напоминало о жизни. О простой, глупой, но такой настоящей жизни.

Капитан Вэйланд продолжал вбивать в нас основы тактического взаимодействия, но внимание класса уже было расшатано, и виной тому были эти двое.

Брик, высохший и довольный, сидел с важным видом, но его хвост, словно независимо от него, начал медленно подрагивать, выстукивая по каменному полу залихватскую дробь. Этот стук привлек внимание Цербера. Тишь приоткрыла один глаз, наблюдая за хвостом с ленивым любопытством. Ярость, всегда искавшая повод для действий, уставилась на барсука с внезапно проснувшимся азартом.

"Эй, толстяк, - медленно проворчала Ярость, в адрес Брика, - Твой хвост вызывает у меня желание его поймать".

Брик, почувствовав вызов, обернулся. Они что, понимают друг друга? На этот вопрос мне дала ответ голова Разума, кивнув. Брик не ответил, судя по Фее, но его хвост замер, а потом дернулся резко и соблазнительно в сторону.

Этого было достаточно.

Ярость, не в силах сдержать инстинкт, рванулась вперед, пытаясь накрыть лапой этот шевелящийся раздражитель. Но Брик был не из робкого десятка. Он ловко отпрыгнул в сторону с утробным, довольным ворчанием. И тут в игру вступила Тишь. Она, не поднимая голову, легонько толкнула голову Ярости своей, сбивая ей прицел.

"Не торопись, сестрица, - прошептала она, - Ты его спугнешь. Надо подманить. Смотри, как я".

И Тишь издала тихий, мурлыкающий звук и нежно толкнула Брика носом в бок. Барсук, явно польщенный вниманием, ответил довольным фырканьем и легонько толкнул ее в ответ, после чего снова отскочил, приглашая в погоню.

Вскоре это превратилось в полноценную, хоть и совершенно не агрессивную возню. Огромный трехглавый Цербер и упитанный барсук сновали между скамейками, толкаясь, легонько покусывая друг друга за бока и издавая странные звуки.

Цербер низко урчал в три голоса, а Брик сопел и фыркал. Зрелище было настолько неожиданным и комичным – грозный пес из преисподней, игравший в догонялки с барсуком, что по залу пронесся сдержанный смех. Кто-то фыркнул, кто-то удивленно прошептал, а кто-то и вовсе засмеялся в полный голос. Даже капитан Вэйланд перестал говорить, и скрестив руки на груди, наблюдал за этой картиной с каменным лицом, на котором, однако, читалось легкое недоумение.

А потом засмеялась Фея.

Это был не тихий смешок, а настоящий, звонкий и заразительный хохот, идущий от самого сердца. Она схватилась за бок, и, заливаясь смехом, смахнула слезу с ресниц.

— Ой нет! Смотри на них! - она, не думая, повернулась ко мне и стала хлопать меня по плечу, чтобы я разделила ее восторг, - Они же как щенки! Большие, страшные, но щенки!

Я замерла. Ее прикосновение было... теплым. Неожиданным. Но странным образом не чужим. Я смотрела на эту нелепую пару, моего Цербера, в котором Ярость теперь визжала от восторга, Тишь мурлыкала, а Разум пытался сохранить достоинство, и на ее упитанного барсука,

который явно считал себя победителем этой игры.

И я почувствовала, кто что-то внутри меня сжимается, а потом тает. А я пытаюсь сдержать смех, чтобы не сбрасывать свою маску.

"Она сдерживает смех, - с изумлением констатировал Разум, - Интересное ощущение".

"ЭТО ВЕСЕЛО! - ревела Ярость, - Я ЛЮБЛЮ ЭТОГО КОРОТКОНОГОГО! ДАВАЙ ЕЩЕ!".

"Согласна, - лениво протянула Тишь, - Гораздо приятнее, чем слушать про тактику. Продолжаем".

В этот момент капитан Вэйланд кашлянул, возвращая порядок, когда его фамильяр, в виде орла, уже хотел присоединиться к игре.

— На этом комедийный цирк объявляется закрытым! Надеюсь, ваши фамильяры выложатся на войне так же энергетично.

Возня прекратилась. Цербер с тремя головами, довольно повернулся ко мне, а Брик, фыркая, улегся у ног Феи.

Она же, все еще улыбаясь, посмотрела на меня. И в ее глазах светилось что-то новое, не просто благодарность или страх, как всегда, а настоящая, радостная привязанность. У меня появился... друг. И это чувство было таким же странным и новым, как и три голоса в моей голове. Но, возможно, именно так все и должно было случиться.

На остальных занятиях Цербер был рядом со мной всегда, когда с другими не было никого. Он мог принимать несколько форм.

Форма тени. Он становился небольшим, размером с обычного пса, или и вовсе сжимался до размера кошки, чтобы идти у моих ног. В этом виде три головы были почти неразличимы. Три головы сливались в одну тень.

В форме духа он мог полностью растворяться в моей тени, становясь невидимым стражем. Я всегда чувствовала его присутствие, холодок Тиши, тепло Ярости и спокойствие Разума где-то на границе восприятия. Он был со мной всегда. На занятиях он просто незримо присутствовал, учителя, кажется, были единственным, кто это чувствовал и одобрительно хмыкал.

Таким образом, когда меч хранился в моем арсенале на грани миров, и я была безоружна и одна, я никогда не была беззащитна. И Фея, неотступно следовавшая за мной вместе со своим активным барсуком, понемногу начинала это понимать.

Она тянулась к моей силе, а я, сама того не желая, начинала привыкать к ее назойливому, но искреннему присутствию. Мы были странным дуэтом: некромантка с Цербером и маг земли с Барсуком. Но в надвигающейся тьме даже такие союзы могли стать единственным источником света.

Следующие дни были странными, и жутко меня бесили. А все это из-за трех уродов, которых я видела в академии и на парах.

Глава 6.

Ириттель

Утром я была в библиотеке, в отделе редких гримуаров. Воздух был густ от запаха старой кожи и магической пыли. Я искала трактат о некротических связях, мои пальцы скользили по корешкам, в поисках нужной мне книги. Из за соседнего стеллажа доносится низкий, знакомый голос. Рейн. Он что-то объясняет Кайлу, его тон уверенный, деловой.

Они не замечают меня сразу. Я замираю, становясь частью тени между полками. Через щель видно их профили: Кайл внимательно слушает, Рейн жестикулирует, касаясь схемы на пергаменте. На его лице сосредоточенность, а не ненависть. Непривычно. Какая-то странная, почти забытая боль шевельнулась у меня в груди. Он так же объяснял мне когда-то правила простой детской игры...

Я делаю неосторожный шаг, и половица скрипит. Зараза. Два взгляда, острые как лезвия, мгновенно находят меня в полумраке.

Рейн застывает. Уверенность с его лица слетает, сменяясь знакомым холодным напряжением. Кайл лишь медленно откладывает книгу, его взгляд тяжел и нечитаем.

— Помешала? - роняю я, и мой голос звучит в тишине громче, чем хотелось бы.

— Нисколько, — парирует Рейн. - Мы как раз закончили. Место свободно. Для тебя и твоих... исследований.

Он подчёркивает последнее слово, и в нём явно слышен намёк на запретные знания. Он берёт свои свитки, и они с Кайлом уходят, не оглядываясь. Я остаюсь одна, мои пальцы впиваются в кожаную обложку книги, которая ворчит. Встреча длилась секунды, но оставила после себя тяжелый осадок — призрак нормальности, который тут же был разбит. Я должна меньше пересекаться с ними, или, тренироваться сильнее.

Полдень. Главный переход между крыльями Академии. Ученики спешат на обеды и занятия. Я, пытаясь прорваться сквозь поток, натыкаюсь на кого-то. Я подняла голову и встречаюсь взглядом с Лейлой.

Та замирает, широко раскрыв глаза. В них мгновенная паника, как у застигнутой врасплох птицы. Она пытается что-то сказать, открывает рот, но издает лишь несвязный звук. Её руки судорожно сжимают учебники.

— Прости, - сухо говорю я, отступая на шаг, чтобы создать дистанцию.

— Нет, это я... я не посмотрела... - бормочет Лейла, её взгляд бегает по сторонам, ища спасения. Она пятнами краснеет.

И в этот момент из толпы появляется Кайл. Он видит нас стоящими друг напротив друга в застывшем, неловком молчании. Его взгляд скользит с испуганного лица Лейлы на мое каменное. Он не говорит ни слова. Просто подходит, кладет руку на плечо Лейлы в защитном жесте, и мягко, но неумолимо уводит ее прочь, в безопасное русло толпы. Он даже не смотрит на меня. Его спина — это ответ. Стена.

Я стояла ещё мгновение, ощущая на себе десятки любопытных взглядов, прежде чем раствориться в противоположном потоке людей. Это было столкновение. Столкновение с живым воплощением моей прошлой жизни, которое до сих пор не знает, как со мной обращаться.

Занятия проходили в быстром темпе. Зельеварение, изучение рун, занятие по подготовке к борьбе с тварями.

Под вечер я была вымотана морально, но нужно было тренироваться больше. Я не смогу быть в своей лучшей форме, если после занятий буду валяться с ног после обычных занятий. Переодевшись в майку и кожаные штаны, я взяла меч и вышла за дверь, подходя к двери Феи.

Постучав в дверь костяшками пальцев, я оперлась о стену, ожидая Фею. За дверью послышался грохот, шипение, писк барсука, и дверь открылась. Передо мной стояла растрепанная Фея, которая смотрела на меня с распахнутыми глазами, а потом, расслабилась и лучезарно улыбнулась.

— Привет, Фея, - сказала я, погладив голову барсука, который вышел в коридор для осматривания периметра, - Ты пойдешь со мной на тренировку? На те трибуны?

Я смотрела на нее, изучая. Она начала кивать как болванчик, и накинула на себя зелёную мантию, выходя в коридор. Кстати, о мантии. Тут каждый ученик носит мантию цвета своей магии. Я выпустила Церебера из своей комнаты, и он сразу начал играться с Бриком. Фея погладила Цербера по головам, иногда одергивая руку от страха, когда они поворачивались к ней.

Мы спустились вниз, и вышли на холодный ночной воздух. Наши фамильяры рванули вперёд, играясь и разминаясь. Мы направились к тренировочному полю, и Фея уселась на трибуны, поставив свой посох рядом.

— Ты не будешь тренироваться? - спросила я, вытащив меч из-за спины.

— Я пока посмотрю, как занимаешься ты.

Я кивнула и начала тренироваться удары мечом по воздуху, или по теням, которые я создавала, слушая тихие ахи Феи, которая иногда пугалась, и да, я поглощала и забирала ее страх, питаясь им.

Фея сидела на скамейке с Бриком, наблюдая.

— Как ты думаешь, как я могу расширить диапазон своей магии? - спросила Фея, грустно подперев свой подбородок рукой, рассматривая созданные мною тени.

— Через твоего барсука. Он никогда не спит, он все равно настороже. Он чувствует вибрации земли. Ты можешь через него слышать шаги за километр.

Фея замерла. Она сама не догадывалась об этом. Я не упрекала ее, не насмехалась. Это была информация, ценная, и данная просто так. В тот вечер, возвращаясь в общежитие, мы шли не в метре друг от друга, а в полуметре. Прогресс. И знаете, мне стало приятно давать информацию ей просто так, по дружески.

Глава 7.

Ириттель.

За завтраком мы сидели с Феей за “нашим” столом, отдаленным от всех, но я видела каждого, кто был тут. Удобный столик для наблюдателей.

Мой взгляд скользнул по столам, где сидели старшекурсники. И сразу нашел их. Кайл, мой брат, с каменным лицом. И Рейн, тот, чьи шутки когда-то заставляли меня смеяться, а один-единственный взгляд краснеть. Теперь его глаза были полны такой же лютой ненависти, как и у брата. Рядом с ним, прильнув, сидела та самая Элис с пышущим сине-багровым синяком на все лицо. Она что-то шептала ему на ухо, ядовито поглядывая в мою сторону.

И тут я увидела Лейлу. Она стояла впереди очереди и украдкой смотрела на меня. Я почувствовала ее робкое намерение подойти, поговорить. Но в тот же миг Кайл, сидевший рядом с Рейном, резко посмотрел в ее сторону. Лейла вздрогнула и замерла, будто наткнувшись на невидимую стену. Ее глаза встретились с моими, и в них читались растерянность и извинение. А потом мой взгляд скользнул на Кайла. Он смотрел на меня так, словно я была гадюкой, которую нужно раздавить. В его взгляде не было ни капли сомнения. Только уверенность. Уверенность в том, что я убийца.

Что-то холодное и острое, сгусток черной энергии, сжавшийся в моей груди с той самой ночи, рванулся наружу. Я даже не думала, просто отпустила его. Невидимый для всех шип леденящей тьмы метнулся через поле и ударил Кайла прямо в грудь.

Он вздрогнул, подавившись воздухом, и схватился за грудь. Его ненавистный взгляд на секунду помутнел от шока и боли. Он понял. Понял, что это была я.

А потом я увидела лицо Рейна. В его глазах не было ни удивления, ни страха. Лишь ядовитое, ледяное удовлетворение. Мол, «смотрите, какая она есть на самом деле, какая она жестокая и подлая». Они оба. Они до сих пор верили. Верили, что я способна на такое.

Внутри меня все закипело. Гнев, горький и беспомощный, подступил к горлу. Я чувствовала, как тьма в ответ на мои эмоции начинает клубиться вокруг меня плотнее.

И вдруг... тепло.

Кто-то легонько дотронулся до моей щеки. Я вздрогнула от неожиданности и резко опустила взгляд. Это была Фея. Она смотрела на меня с бездной сочувствия в огромных глазах. Ее пальцы были удивительно нежными, а от их прикосновения исходила волна спокойной, устойчивой энергии. Энергии земли. Она была магом земли, и сейчас ее сила, мягкая и глубокая, как корни старого дуба, тонкой струйкой проникала в мое нутро, гася бурю и принося мимолетное, но такое необходимое успокоение.

Я замерла. Она замерла. Она сама, кажется, не ожидала, что осмелится на такое. А вокруг нас на секунду воцарилась тишина. Все, кто наблюдал за мной, застыли в изумлении. Кто-то действительно посмел прикоснуться к «чудовищу». И «чудовище»... позволило это.

Я не отстранилась. Просто смотрела на нее. А потом кивнула. Всего один раз. Спасибо. Для меня это касание стало опорой, и я начала успокаиваться. Надеюсь, я не ошибусь насчёт неё.

Занятия закончились, и Фея, словно привязанная ко мне невидимой нитью, тут же оказалась рядом со мной, улыбаясь во всю ширину рта. Было время ужина.

— Пойдем в столовую! - объявила она, не дожидаясь ответа, и уверенно повела меня по коридорам, будто мы делали это сто лет. Я начинала привыкать.

По пути она без умолку болтала, но тема сменилась с забавных проделок фамильяров на нечто более серьезное.

— Знаешь, я сегодня на лекции по магической симбиотике читала, - она понизила голос до конспиративного шепота, - Оказывается, если два мага с близкими душами и сильной связью с фамильярами откроются друг другу, между ними может установиться ментальная связь! Представляешь? Почти как с фамильяром, только... с человеком.

Наши занятия были разделены, только некоторые, общие, у нас совпадали. Она ходила на занятия по стихийной магии, в то время как я, на занятия по духовной. Она целитель, я разрушитель.

Я шла, молча слушая. Эта идея показалась мне одновременно пугающей и... заманчивой.

— И самое интересное, - продолжала Фея, ее глаза горели энтузиазмом, - Если такая связь установится, мы сможем слышать не только мысли друг друга, но и фамильяров! Я бы могла поговорить с Тишью, Яростью и Разумом. Ты же так их назвала? А ты с Бриком! Конечно, для этого тебе нужно будет, ну... открыться мне. Мыслительно. Но я бы никому не рассказала! Ни слова!

Мы зашли в столовую. Шум голосов, звон посуды и густой запах еды обрушились на нас. Зал был полон. Студенты сидели группами, делились впечатлениями, бросали друг на друга оценивающие или враждебные взгляды. Я почувствовала, как по спине пробежали десятки этих взглядов, когда мы вошли. Исходили они от пятерки за столом... Кайл, Рейн, Лейла, Элис, и широкоплечий парень, который смотрел на меня с интересом. Тот самый, что смотрел на меня на первых занятиях. Меня начинает напрягать его взгляд, и слишком уж часто я его вижу.

Фея, не обращая внимания на атмосферу, уверенно повела меня к свободному столику у большого арочного окна, за которым садилось багровое солнце. Мы сели, и она тут же продолжила, как будто не прерывалась.

— И тогда, мы могли бы координировать атаки без слов! Ты бы чувствовала, куда я направляю поток исцеления, а я бы знала, куда тебе лучше всего нанести удар! Это же гениально!

Она говорила, а я слушала, отодвигая от себя тарелку с непонятной похлебкой. Я смотрела на ее оживленное лицо, на ее руки, которые летали в воздухе, иллюстрируя ее слова. Открыться? Позволить кому-то заглянуть в тот хаос, что царил в моей голове? В тот триумвират гнева, сарказма и холодного расчета? Позволить ей услышать шепот моих демонов и шелест тюремных стен, которые мне снятся по ночам?

Это было страшно.

Но с другой стороны... она уже была здесь. Она вломилась в мое одиночество с настойчивостью барсука, проламывающего запреты ради лужи. Она смеялась, хлопала меня по плечу и рисовала картины нашего будущего, в котором мы были командой.

"Интересное предложение, - раздался в голове голос Разума, - Тактические преимущества очевидны. Но риски... она хрупка. Выдержит ли она нашу... сложность?".

"ДА! ДАВАЙ! - тут же встряла Ярость. - Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНА СЛЫШАЛА, КАК Я НЕНАВИЖУ ЭТУ ЕДУ! И КАК Я НЕНАВИЖУ ТОГО ПАРНЯ С КУРИНЫМИ НОГАМИ! ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ!".

"Было бы неплохо иметь еще один источник ласковых мыслей, - мечтательно протянула Тишь, - А то вы двое вечно бубните про тактику и ненависть".

Я вздохнула, а Фея, заметив это, замолчала и посмотрела на меня с вопросительным ожиданием.

— Это... сложно, - наконец произнесла я, и мой голос прозвучал хрипло от непривычки говорить о чем-то личном.

— Я знаю! - тут же согласилась Фея, - И я не тороплю! Просто... подумай, хорошо? Мне кажется, у нас получится. Я чувствую.

Она снова улыбнулась и принялась с энтузиазмом рассказывать о том, как Брик впервые попробовал магическую ягоду и начал чихать разноцветными искрами. Я сидела и слушала, глядя в окно на угасающий день. Впервые за долгие годы у меня был не просто слушатель моих редких слов, у меня был кто-то, кто хочет услышать не только мои слова, но и мои мысли. И против всей логики, против всего опыта, эта мысль уже не казалась такой

ужасающей. Возможно, потому что она исходила от того, чей фамильяр врал о правде ради хорошей лужи. В таком мире и такие правила, наверное, имели право на существование. И я не чувствовала от нее злого умысла. Может, стоить попробовать?

Следующие дни сливались в один. Изнурительные тренировки, лекции, короткие, прерывистые ночи, и изучение книг в библиотеке, где книги кусают друг друга и разговаривают, как живые.

Мы с Феей еще не установили полноценной ментальной связи, но теперь я могла понимать ее с полуслова, а она читать малейшие изменения в моем каменном выражении лица. Я решила открыться ей, по чуть чуть, когда тренировала ее, когда мы пили чай у нее в комнате, или сидели у реки, по ее прихоти строя куличики! Мать его, куличики, представляете?

Объявление Архимага, которое было сказано в артефакт громкости, повисло в воздухе ледяной грозой.

— Атаки тварей учащаются. Нам нужны не просто солдаты, а лидеры! Через неделю, десять самых сильных студентов со всех курсов получат под свое командование по пять учеников. Их задача – обучить их и возглавить в ближайшем вылазочном отряде.

В Академии Аркхольм началась настоящая лихорадка. Каждая тренировка на арене превратилась в отборочный турнир. Студенты сражались с ожесточением, нередки были серьезные травмы и смерти. Но, каждый сам за себя.

Фею, к ее ужасу, поставили в пару с рослым третьекурсником, известным своим пренебрежением к слабакам. Он уже потирал руки, предвкушая легкую победу. Фея в панике посмотрела на меня, стоявшую у барьера.

Я встретила ее взгляд, и не меняя выражения лица, сделала три почти незаметных жеста. Провела пальцем по своему левому колену, затем указала на его правую ногу и наконец легонько коснулась своего виска.

Я видела этого парня на предыдущих спаррингах, он хромал на правую ногу, старая травма. Стоя рядом с ним, я питалась его болью, ослабляя его. И он был глуп и самоуверен. Фея, к моему удивлению, уловила суть. Когда он ринулся на нее, она сделала вид, что спотыкается, и он, уверенный в своей победе, перенес весь вес на здоровую левую ногу. В этот момент Фея, с грацией, которую никто не ожидал от нее увидеть, кроме меня, резко ударила своим посохом точно по его правому колену. Он с громким стоном рухнул на песок, а она, сияя от удивления и восторга, стояла над ним, приставив конец посоха к его горлу.

Она обернулась ко мне, ее лицо сияло самой яркой улыбкой, какую я когда-либо видела, наверное, только у Лейлы, которая в этот момент стояла сзади меня, почти рядом. Фея радостно подпрыгнула и помахала мне. В этот момент, она была не робким целителем, а воином, одержавшим победу.

Затем настал мой черед.

Моим противником оказался тот самый второкурсник, которого я уже укладывала на каменный пол. Он пришел ко мне по приказу Кайла, помните? Его взгляд был полон злобного торжества. Он знал что это не просто спарринг.

Это была месть, санкционированная свыше. Я видела, как Кайл и Рейн стояли у самого края арены, их лица были каменными масками, но в глазах Кайла плясали черти, как в детстве, когда он пакостил.

Бой начался. Парень был осторожен, помня прошлый урок. Но я была быстрее, сильнее. Мой меч, казалось, предугадывал его движения. Я уже почти прижала его к барьеру, как вдруг... он сделал неестественное, судорожное движение. Из рукава его тренировочной формы блеснул короткий, отравленный клинок-коготь, оружие, строжайше запрещенное на учебных спаррингах.

Я резко отклонилась, но острие все же задело мое щеку, проведя огненную полосу от носа до скулы. Кровь тут же хлынула по лицу, капая на арену.

Рана была глубокой, боль была острой. Но ее тут же затмила волна абсолютной, всепоглощающей ярости. Ярость в моей голове рычала и шипела, подпитывая меня. Это была не просто атака. Это было предательство. Нарушение последних правил, точно такое же, какое когда-то разрушило мою жизнь.

Я не думала, я действовала. Отбросив меч, я рванулась вперед. Мои пальцы вцепились в его горло, он захрипел, его глаза расширились от ужаса, когда он упвл на спину. Я услышала крики, но они доносились будто сквозь воду. Я видела только его багровеющие лицо и чувствовала под пальцами хруст.

Я давила, давила и давила большими пальцами на его трахею. Я смотрела в его испуганные глаза, а волнительные крики за моей спиной тонули в шуме биения моего сердца в ушах. Кровь с моего лица заливала его, он захлебывался ей, жмурил глаза, а я все сжимала и сжимала, собираясь убить его. Меня достали эти проверки и эти предательства. Я убью каждого из них, кто посмеет убить меня или близких для меня существ.

Щелчок. Хрип оборвался. Его тело обмякло у меня в руках.

Я отшатнулась, тяжело дыша. Кровь с моего лица продолжала течь, заливая мою нижнюю половину лица, грудь и пол под ногами. Тишина в зале была оглушающей.

Я подняла голову и встретилась взглядом с Рейном, который с ненавистью смотрел на меня, скрипя зубами. Кайл смотрел на тело с бледным, но удовлетворенным лицом. Он выполнил свою миссию, да? Но не до конца, долбанный ублюдок. Лейла стояла чуть поодаль, ее руки были прижаты ко рту, как будто желая помочь, но Рейн грубо схватил ее за руку выше локтя.

— Не смей! - его голос был громким, режущим, как лезвие. Он оттащил ее прочь, не оглядываясь на меня.

В этот момент ко мне подбежала Фея, ее глаза были полны ужаса от случившегося, но не от страха передо мной. Она видела подлый удар. Она видела предательство.

— Ириттель, пошли, - прошептала она, ее голос дрожал. Она взяла меня за руку и повела с арены, не обращая внимания на осуждающие взгляды и шепот.

И только Архимаг кивнул и пометил что-то в своем пергаменте, провожая меня взглядом.

Фея отвела меня в свою комнату, усадила на кровать и, дрожащими руками принялась обрабатывать рану. Ее магия была теплой и нежной, словно прикосновение самой жизни. Я сидела неподвижно, глядя в одну точку, все еще чувствуя на своих пальцах тот последний хруст.

— Он... он хотел тебя убить, - тихо сказала Фея, заканчивая перевязку, - Все видели этот клинок.

Я молчала. Да, он хотел меня убить, и он добился своего. Он убил последние остатки той девочки, что могла сомневаться. Теперь осталась только я. Некромант, убийца. И лидер, который сделает все, чтобы защитить тех немногих, кто встанет на мою сторону.

Глава 8

Лейла

Я помню солнце, оно всегда казалось ярче, когда мы были вчетвером. Кайл, Рейн, я и она. Ириттель. Она была тихой, с глазами, в которых плясали золотые искры, когда она смотрела на Рейна. А я завидовала ее смелости, потому что сама никогда не смогла бы подойти так близко к моему идеальному, недосягаемому брату.

Мы играли в прятки в садах поместья Гарсия, Ириттель всегда находила самые неожиданные места. Однажды, она спряталась так, что мы искали ее целый час! А когда нашли, она сидела на ветке старого дуба и смеялась, а солнце пробивалось сквозь листву, делая ее похожей на лесную фею. Она не была чудовищем, она была ребенком. Как я.

А потом, пришла тьма. Родителей не стало. И весь мир сказал: "виновата она". Рейн сказал, Кайл сказал, все сказали. А я... поверила. Потому что боль была слишком сильной, и нужен был кто-то, на кого можно было ее излить, удобный, ненавистный кто-то.

Но в глубине души, в тот самом месте, где еще жила девочка с солнцем в памяти, я знала. Знала, что та, чей смех был таким звонким, не могла этого сделать.

И сегодня я увидела это снова. Не фею, а чудовище, в которого ее превратили. Я видела, как она убила человека, своими руками. Холодно, безжалостно, с хрустом ломая кости. И этот ужас... он должен был убедить меня, должен был заставить ненавидеть ее окончательно.

Но почему-то я увидела не только ее ярость. Я увидела подлый блеск клинка в руке ее противника, увидела старую, как мир схему: травлю, подлость, желание уничтожить того, кто не такой, как все. И это было до боли знакомо.

Когда Рейн потащил меня с арены, его пальцы впились в мою руку как железные клещи.

— Не смей! - рявкнул он, и его лицо было искажено гневом, - Не смей даже смотреть на это отродье с жалостью! Она только что подтвердила, кто она есть! Убийца, Лейла!

Он говорил, а я не слышала, я видела лишь капли ее крови не песке. И ее взгляд, пустой, отчужденный, будто она смотрела на нас из-за толстого стекла.

Я вырвалась и убежала. Моя магия воздух и невидимость, иллюзия, всегда была моим убежищем. Легкое дуновение, и я становлюсь тенью, шепотом. Я не знала, куда иду, но ноги сами понесли меня по уже знакомым коридорам. И вот я стою у двери в комнату той самой, ненавистной мне, целительницы, Феи. Дверь была приоткрыта.

Я заглянула внутрь, сгустив воздух вокруг себя в подобие маскировочного поля. Ириттель сидела на кровати, ее спина была прямая, как и всегда, а лицо... ее прекрасное лицо было изуродовано кровавой полосой. Фея, с сосредоточенным и печальным видом, водила руками над раной. Под ее пальцами плоть затягивалась, оставляя лишь белый шрам. Мастерски.

И самое шокирующее было не это. А то, что Ириттель позволяла это делать. Она сидела неподвижно, не отстраняясь, не отказываясь от помощи. Эта девушка, только что раздавившая горло человеку, сейчас позволяла другой прикасаться себе с такой нежностью!

Что-то во мне сломалось, горячие слезы покатились по моим щекам, невыносимо щипля глаза. Я не пыталась их сдержать, это были слезы по нам всем. По родителям, по Рейну, закованному в ледяную броню ненависти, по Кайлу, который выбрал месть вместо сестры, по той девочке на дубе, которую мы все убили. И по этой, новой Ириттель, которая, кажется, нашла кого-то, пока я теряла всех.

Я плакала так горько, что дрожали мои плечи, нарушая концентрацию. И в этот момент...

Ириттель резко повернула голову. Ее золотые глаза, холодные и пронзительные, уставились прямо на меня. Через мой покров из воздуха и иллюзий, сквозь слезы и расстояние, она смотрела. Прямо в меня.

Она видела.

Я выскочила из комнаты Феи, сердце колотилось где-то в горле. Этот взгляд! Он прожигал насквозь. В нем не было ни вопроса, ни удивления, лишь холодное, безразличное узнавание. Как будто Ириттель всегда знала, что я где-то рядом, прячусь, и наконец решила дать мне это понять.

Я вбежала в свою комнату, захлопнула дверь и прислонилась к ней, пытаясь перевести дух. Глаза упали на небольшую рамку на прикроватной тумбочке, старая фотография. Мы в саду Гарсия, я, Рейн, Кайл и она, Ириттель. Ее рука доверчиво

лежит на плече моего брата, а он смотрит куда-то в сторону, с легкой ухмылкой. А я.. я смотрю на нее с восхищением, она была смелее меня, ярче.

Я схватила рамку, прижимая холодное стекло к груди. Нет, она не могла. Я не позволю этой лжи, этой стене из ненависти и боли отнять у меня последнее. Она должна быть... моей. Моей подругой, моим прошлым, которое еще можно спасти.

Этой мыслью я горела всю ночь, а на утро, едва первые лучи солнца упали на подоконник, я уже была на ногах. Осторожно, укутавшись магией воздуха, чтобы заглушить шаги, я прокралась к ее двери. Фотографию я вынула из рамки, просто старый потрепанный кусочек бумаги. Я положила его на каменный пол прямо у порога ее комнаты, как самое дорогое послание, на которое была способна. Я притаилась в тени, чтобы наблюдать.

Она вышла, все такая же прямая, холодная, и с тем самым уже белым шрамом на щеке, который теперь казался не просто шрамом, а знаком принадлежности к другому, жестокому миру. Ее глаза скользнули вниз, она заметила фотографию.

Она наклонилась и подняла ее, долго-долго смотрела. Я затаила дыхание, надежда, горячая и глупая зажглась во мне. Она вспоминает! Она видит нас такими, какими бы были! Я уже собралась выходить из укрытия, как вдруг...

По краю фотографии расползлась темная пленка. Она расползалась, как гниль, беззвучно и неумолимо, пожирая бумагу, пожирая наши улыбки, наш сад, наше солнце. Через мгновение на ее пальцах осталась лишь щепотка черного пепла.

Она стряхнула его с ладони, поправила рукоять того ужасного черного меча за спиной и пошла, твердым, ровным шагом. В сторону учебного корпуса, не оглядываясь, словно стерла с пути очередную помеху.

А я стояла, прижавшись к стене и не могла сдержать слезы. Моя маленькая фея, Аэрин, выпорхнула из складок моего белого платья и уселась на плечо, ее крылья трепетали от волнения.

"Не плачь, госпожа, - прошептала она своим колокольчиковым голоском, - Раны сердца заживают дольше, чем раны тела. Ей нужно время, ей нужно много-много времени и терпения".

— Но она должна быть моей, Аэрин, - выдохнула я, глотая слезы, - Она была моей лучшей подругой! А теперь с ней та, кудрявая. И она позволяет ей прикасаться к себе, а мою память.. она просто уничтожила.

В этот момент из-за угла появилась Фея. Она нервно переминалась с ноги на ногу, озираясь, и когда увидела Ириттель, ее лицо просияло таким очевидным облегчением, что мне стало физически больно. Она что-то ей протараторила, на что получила кивок, и они пошли вместе в сторону учебных корпусов.

Она должна быть моей. Но глядя на ее уходящую спину, на ту решимость, с которой она стерла наше общее прошлое, я с ужасом понимала: той девочки с фотографии больше не существует. И то, что пришло ей на смену, я, возможно не смогу вернуть. Никаким временем. Никаким терпением.

Глава 9

Фея

Когда я впервые увидела Ириттель, эту молчаливую и серьезную девушку, она стояла в конце очереди в Комнату Страха, вся такая черная и прямая, как клинок. А вокруг нее – волны ненависти и страха. И я подумала «Она как я. Только сильнее». Все здесь смотрят на меня, потому что я слабая, из грязи, теперь с посохом целителя вместо меча. А на нее смотрят, потому что боятся. Но суть-то одна, мы чужие.

Я выбрала ее не потому, что она сильная, ну, не только поэтому. Я выбрала ее, потому что в ее глазах не было презрения. Когда она смотрела на меня, она просто... видела. Не грязь, не слабость. Просто меня. И когда она вбила голову той Элис в стену, было ужасно, да. Но это был акт справедливости в мире, где ее не существует. Она стала моим щитом, а я... я надеюсь, что смогу стать для нее чем-то вроде якоря, чтобы они помнила, что в мире есть не только тьма.

Сегодня у нас было зельеварение, Ириттель была на другой паре, а я сидела за тем же столом, но уже с Джастином, братом Элис. Он всегда трется около нее, и я думаю, что он отлично вливается в ту компанию. Он все занятие не сводил с меня глаз.

Это был не просто взгляд, он был изучающим. Холодным и расчетливым, как будто я не человек, а интересный ингредиент для его зелья ненависти. Я старалась не смотреть на него, чувствуя как по спине бегут мурашки. Он что-то задумал, я это знала по тому, как подрагивали уголки его губ. Он не должен трогать меня, Ириттель этого не позволит. Он должен бояться ее.

Звонок с урока прозвучал для меня спасением, я схватила свои материалы и почти выбежала из класса, стараясь затеряться в толпе. Мне нужно было найти Ириттель, сказать ей, предупредить.

Коридоры еще не наполнились учениками. Я почти бежала в сторону главной лестницы, сердце колотилось в такт моим шагам. И вот, когда я свернула за угол в более пустой коридор, из ниши возле статуи Архимага вышли двое старшекурсников.

Я попыталась их обойти, но один из них грубо схватил меня за локоть. — Куда спешишь, травница? - прошипел он.

Я попыталась вырваться, крикнуть, но второй с силой зажал мне рот ладонью. Мир перевернулся, меня потащили, волоком, в сторону темного, пустого класса магических диалектов. Дверь с грохотом захлопнулась, и я отчаянно уперлась в нее, пытаясь выскочить обратно, но один из парней легко отшвырнул меня вглубь комнаты.

Я упала на холодной каменный пол, раздирая локоть, боль пронзила руку. Передо мной стояли четверо. Двое тех, что схватили, Джастин и... Кайл? Он вошел последним, не спеша, его лицо было спокойным, но глаза горели тем самым огнем, что я видела у арены.

— Так-так.. - тихо произнес он, глядя на меня сверху вниз, - Кажется, ты стала слишком много времени проводить с моей сестрой мразью, а, грязь? Пора объяснить, почему она тебе не нужна. Мы будем проводить этот разговор до тех пор, пока ты от нее не отвалишь. Или, так будет всегда.

Мне дали пощечину, сильную, звонкую. Боль. Вся правая сторона лица горела от пощечины. Воздух вырвался из легких, когда меня пнули в живот. Я корчилась на холодном камне, пытаясь защититься, но грубые руки рвали мою тонкую, дешевую рубашку.

Сквозь шум в ушах я слышала их похабный смех и тяжелое дыхание.

— Держи ее крепче!

— Посмотрим, как теперь будет ухмыляться твоя могущественная подружка.

Слезы застилали глаза, я пыталась кричать, но в горле стоял ком. Я пыталась бороться, но мои удары были слабыми, как щенячьи тычки. Отчаяние сжимало сердце ледяными тисками. И тогда, в последнем, отчаянном порыве, я сделала то, о чем только мечтала, но так и не успела попробовать. Я не просто подумала о ней. Я вложила в эту мысль всю свою боль, весь свой ужас, всю свою мольбу и бросила в пустоту, веря, что она услышит.

ИРИТТЕЛЬ! ПОМОГИ!

Я не знала, сработает ли это. Я просто лежала и ждала, пока грубые пальцы впиваются в мою кожу на бедре, а мир сузился до запаха пота, боли и страха. Я слышала, как меня зовет Брик, слышала, как он бежит ко мне, но сейчас я не могла ничего сделать. Я смирилась.

И тогда, спустя считанные мгновения дверь в класс с грохотом разлетелась вдребезги.

Она стояла на пороге. Ее золотые глаза пылали таким адским огнем, что стало страшно даже мне, ради кого вся эта ярость была обрушена на мир. Она не кричала, она не произнесла ни слова, она просто вошла.

И началась бойня.

Первый, что держал мои ноги, даже не успел вскрикнуть. Ее кулак, обернутый сгустком черной энергии, ударил ему в висок с таким звуком, будто разбился арбуз. Он рухнул. Второй, что рвал мою одежду, обернулся, и в следующее мгновение получил от Ириттель удар в горло. Хруст трахеи был отвратительно громким, он захрипел, захлебываясь собственной кровью.

Она не останавливалась, она двигалась как смерч, как сама месть. Я слышала, как ломаются кости, как рвется плоть. Она не просто нейтрализовала их, она уничтожала. Джастин пытался выбежать, но Брик с Цербером повалили его. Голова Ярости нависла над ним, слюна, что капала на него, разъедала его лицо, а он визжал, как поросёнок.

И тогда, ее взгляд упал на Кайла. Он стоял в стороне, наблюдая, его лицо побелело от шока и ярости, но во взгляде читалось, что он понял слабое место своей сестры. Она шагнула к нему, и он собирался ударить взрывом огня, но Ириттель схватила его за руку, выворачивая так, что его кость вылезла из кожи, оголившись. Он закричал от боли, а она прижала его к стене, смыкая свои сильные пальцы на его горле. — Слушай внимательно, братец, - ее голос был тихим шепотом, но он резал слух, как сталь, - Она под моей защитой. Все, кто тронут ее, умрут в муках, ты понял? Если хочешь убить меня – нападай на меня, будь мужчиной. А ее.. - ее пальцы сжались сильнее, - .. ее оставь в покое. Это мое последнее предупреждение.

Она смотрела ему в глаза, и я видела, как ненависть в его взгляде смешивалась с животным страхом. Он понял, она не блефовала. Она выглядела как ангел смерти среди крови, частей тела и с безумным взглядом.

В этот момент в проеме разбитой двери появилось две фигуры. Магистр Аркхольма с лицом, выражающим ледяной гнев, и... ее бабушка? Советник Элиана, та самая, что навещала Ириттель в тюрьме. Это писали в газетах.

— Что здесь происходит?! - прогремел голос Архимага.

Ириттель молча разжала пальцы, и Кайл, кашляя, сполз по стене на пол.

Элиана подошла к внуку. Ее лицо, обычно спокойное и властное, было искажено такой яростью, что я даже испугалась за него.

— Ты... - ее голос дрожал от гнева, - Ты опустился до нападения на беззащитную девушку? Чтобы досадить сестре?! Ты позоришь нашу кровь, Кайл! Позоришь память родителей!

И тут до меня наконец дошло. Бабушка Ириттель... была Советником. Одной из самых влиятельных особо в королевстве. Та, что вытащила Ириттель из тюрьмы, и она только что публично унизила Кайла, выбрав сторону внучки‐некромантки над внуком-золотым магистрантом.

Ириттель не смотрела на них. Она повернулась ко мне. Ее ярость утихла, сменившись чем-то твердым и решительным. Она сняла с себя свою черную мантию, оставаясь в форме, которая очерчивала ее изгибы. Ого, я бы и не подумала, что у нее такая фигура. Она набросила на меня свою вещь и подняла за руки, убеждаясь в том, что я могу идти.

— Пошли, никто больше тебя не тронет.

И я, все еще дрожа, взяла ее за руку. Ее ладонь была холодной, но хватка – железной. В мире, полном боли и предательства, эта рука была единственной, что имело смысл.

Мы не пошли в мою комнату, она повела меня в свою. Комната Ириттель была такой же, как и она сама, аскетичной, холодной, без лишних вещей. Каменные стены серого цвета, узкая кровать, шкаф, стол и на нем - тот самый черный меч, прислоненный к стене, который она сейчас поставила туда, словно часть интерьера. Но сейчас эта комната казалась самым безопасным местом на свете.

Она молча поставила на стол небольшой чайник, нагрела воду магией, простым, бытовым жестом, который так контрастировал с тем адом, что она учинила несколько минут назад. Она насыпала заварки в две простые глиняные кружки и налила кипятка. Пахло травами и чем-то дымным.

— Пей, - устало сказала она, протягивая мне кружку. Ее пальцы задели мои, и я почувствовала, насколько я дрожу.

Я сделала маленький глоток. Горячий чай обжег губы, но тепло разлилось по телу, заставляя озноб отступить.

— У меня были индивидуальные занятия, я сидела на лекции по некромантии, - тихо начала она, глядя на свою кружку, - И вдруг, я услышала тебя. Не ушами. Это был крик, полный боли и отчаяния, такой громкий, что у меня в ушах зазвенело.

Она подняла на меня взгляд, и в ее золотых глазах я увидела не ярость, а что-то другое, что-то, похожее на изумление.

— Я никогда раньше... не слышала никого так чисто. Даже их, - она чуть кивнула в сторону, где у ее ног, свернувшись, дремал Цербер, - Это было так, как будто твоя душа рванула меня за собой.

Слезы сново навернулись мне на глаза, но на этот раз от облегчения. Она прикоснулась к моим щекам, стирая их. Это сработало, настоящая ментальная связь. Она услышала меня.

— Он, - я замялась, - Он сказал, что я близко к тебе, - прошептала я, сжимая кружку в руках, - Что я грязь...

- Ты не грязь, - ее тон не терпел возражений, - Ты сильнее, чем все они. Они нападают стаей, из темноты. А ты выстояла одна, и позвала. Это требует больше храбрости.

Ириттель отставила свою кружку и вдруг обняла меня. Нежно, и крепко-крепко. Ее объятия не были мягкими, как у мамы, они были как крепость. Нерушимая и надежная. Я прижалась к ее плечу, спрятала лицо в ее длинных черных волосах, и дала волю слезам. Всему своему страху, всей боли, всей благодарности. Она не говорила больше ни слова, она просто держала меня, и ее молчаливая сила была лучшим лекарством.

Когда слезы иссякли, а чай был допит, в комнате повисла усталая тишина. Глаза закрывались сами.

— Ложись, - сказала Ириттель, указывая на одноместную кровать.

— А ты? - спросила я, едва шевеля языком от усталости.

— Я посижу.

Не соображая, я потянула ее за руку.

— Останься, пожалуйста.

Она замерла, глядя на меня, потом, с тихим вздохом легла рядом, повернувшись ко мне спиной. Брик залез на наши ноги. Я прижалась к ее спине, чувствуя под тонкой тканью рубашки напряжение ее мышц. Но постепенно, под мерное дыхание Цербера в ногах кровати и под тихий мысленный гул его трех голов, это напряжение стало уходить.

"Спи, маленький целитель, - донесся до меня сонный, бархатный голос Тиши, - Мы на страже"

"НИКТО БОЛЬШЕ НЕ ПРИКОСНЕТСЯ, - буркнула Ярость, уже наполовину во сне, - ИНАЧЕ Я ИХ ПЕРЕЖУЮ"

"Отдыхайте обе, - завершил Разум, - Вы в безопасности".

И я уснула. Впервые за долгое время без страха быть убитой во сне теми, кто хочет меня убить. В крепости из ее тела, под защитой ее гнева и под шепот нашей странной, но верной семьи. И пока я проваливалась в сон, мне показалось, что я почувствовала, как ее рука легонько, почти невесомо, легла поверх моей, всего на мгновенье.

Глава 10

Ириттель

Я сидела на лекции, вполуха слушая бредни старого мага о фланговых охватах. В голове, как обычно, шло свое обсуждение.

"Ску-у-учно, - протянула Тишь, - Можно я вздремну?"

"ДА ЗАЧЕМ ЭТО ВСЕ?! - бушевала Ярость, - ВЗЯЛ БЫ МЕЧ И ПОШЕЛ РУБИТЬ ЭТИ ФЛАНГИ!"

"Тактика – основа выживания, - невозмутимо парировал Разум, - Без нее ты просто кусок мяса с клинком".

И вдруг.

Это был не звук, это был визг. Визг разрываемой души, как я слышала от стен на аренах, где были убиты люди. Он ворвался в мое сознание, пронзительный и чужой, но до боли знакомый. В нем был ужас, беспомощность и.. мое имя.

Ириттель!

Я замерла. Стоп. Это был крик Феи.

"ЦЕЛИТЕЛЬ! - взревела Ярость, - ЕЙ БОЛЬНО!".

"Координаты... чувствую страх, гнев, грязь, - холодно констатировал Разум, - Пустой класс на втором этаже, западное крыло".

"Бежим? - лениво поинтересовалась Тишь, но в ее тоне уже слышалась твердость, - Бежим".

Я не помню, как оказалась за дверью. Ноги несли меня сами, обгоняя мысль. Коридоры мелькали, как в бреду. Где-то рядом, тяжело ступая, бежал Цербер, его три пары глаз горели одним огнем. Из-за угла, пыхтя и фыркая, к нам присоединился Брик. Он уловил страх своей хозяйки и мчался, не разбирая дороги.

Мы были единым клубком ярости, летящим на зов.

Дверь в класс была заперта, это не имело значения. Я не толкала ее, я просто вложила в свой удар всю свою ярость и ненависть ко всем, кто обижает слабых. Дерево и металл взорвались щепками.

И я увидела это. Их грязные руки на ней, ее разорванную одежду, слезы на щеках. И его. Моего чертового, старшего брата. Стоящего и наблюдающего, с холодным, удовлетворенным любопытством в глазах. Вот же тварь...

В тот миг во мне не осталось ничего, кроме первобытного инстинкта уничтожения.

Первый. Тот, что держал ее ноги. Моя рука, обтянутая черной энергией некроманта, нашла его висок. Хруст. Теплая жидкость на костяшках. Он не был человеком, он был сосудом, который нужно было опустошить.

Второй. Его горло, локоть, хруст. Еще один мешающийся на пути мусор, убранный с дороги.

Третий хотел убежать, но сейчас лежал под телом мощного Цербера, который уродовал его лицо своими кислотными слюнями.

И потом я повернулась к Кайлу, рассматривая его перекошенное ненавистью лицо. Он пытался ударить, слабо, жалко. Я поймала его руку и сломала его запястье, заставляя кость прорваться через кожу. Какие же у него хрупкие кости, прямо как у того надзирателя, который пытался зайти ко мне ночью.

Я прижала его к стене, пальцы сомкнулись на его жалкой глотке. Я смотрела в его глаза, в те самые глаза, что когда-то смотрели на меня с братской нежностью, а потом – с ненавистью. Сейчас в них была только она, и, возможно, крупица страха.

— Слушай внимательно, братец, - мой голос был тихим шепотом, - Она под моей защитой. Все, кто тронет ее, умрут в муках. Понял? Если хочешь убить меня – будь мужчиной, нападай на меня. А ее... - пальцы сжались сильнее, я видела, как он синеет, - Ее оставь в покое. Это мое последнее предупреждение.

Я смотрела, как ненависть в его глазах сменяется паникой. Хорошо, пусть боится, пусть знает.

Появление Архимага и бабушки я заметила краем сознания, их слова доносились как сквозь вату. Единственное, что имело значение это Фея, дрожащая на полу. Ее страх, ее боль, которые все еще эхом отдавались в моей голове.

Я набросила на нее свою мантию, пахнущую кровью и дымом, но это был мой запах, что сказать. Я помогла ей встать, отмечая, какая маленькая и хрупкая ее рука в моей.

Пройдя через толпу зевак, мы ушли.

Позже, в моей комнате, когда она пила чай и плакала, я чувствовала ее дрожь сквозь пол. Я рассказала ей о ее крике, это было правда. Это было... шокирующе. Никто никогда не врывался в мое сознание так нагло и беззащитно.

А когда она уснула, прижавшись ко мне, я лежала и слушала ее ровное дыхание, в голове было непривычно тихо, даже Ярость угомонилась.

"Она в безопасности, - сказал Разум, - Миссия выполнена"

"Хороший бой, - довольно проворчала Ярость, - Жаль, того, главного не прикончили"

"Тише, - прошептала Тишь, - Она спит. И это приятно".

Я осторожно положила руку поверх ее ладони, всего на мгновение. Ее кожа была теплой, и впервые за долгие годы теплота не обжигала, а согревала.

Ночь была долгой, я не сомкнула глаз. Не потому, что не хотела, а потому, что не могла. Внутри все еще бушевала буря в виде отголосков ее крика, хруст костей под моими пальцами, паника в глазах Кайла. И сквозь все это, хрупкое, ровное дыхание Феи у меня за спиной.

Она спала, доверчиво прижавшись ко мне. Ее присутствие было одновременно и чуждым, и правильным, как будто в мою выстроенную из боли и льда вселенную врезалась маленькая, теплая звезда, и оказалось, что ей здесь самое место.

Я лежала и слушала, не только ее, но и тишину в собственной голове. Даже моя буйная троица притихла, охраняя наш покой.

"Спит" -, время от времени мысленно заверял Разум, будто сверяя часы.

"Никто не подходит", - рычала Ярость, сканируя окрестности.

"Тихо, - мурлыкала Тишь, - Можно и вздремнуть".

Но я не могла. Слишком много мыслей, слишком много вопросов. Что теперь будет? Кайл не оставит это просто так. Нападение на него, да еще и в присутствие Архимага и бабушки? С толпой зевак? Это открытая война. И теперь в эпицентре этой войны была не только я. В ней была она. Хрупкая, беззащитная Фея, которая почему-то решила, что я ее крепость.

На рассвете я осторожно высвободилась из ее объятий и встала, подходя к окну. За его стеклом просыпалась академия, серая, холодная, полная скрытых угроз. Я налила себе чаю из холодного чайника и просто стояла, глядя в туманное утро. Что мне делать? Как защитить ее? Силы моего меча и ярости было достаточно, чтобы уничтожать врагов. Но чтобы укрыть кого-то от всего мира... для этого нужна была другая сила. Мудрость, осторожность, все то, чего у меня не было.

Я чувствовала ее пробуждение, не по звуку, а по изменению в воздухе, по едва уловимому всплеску энергии в кровати, как ее дыхание переменило ритм. И тогда я почувствовала ее прикосновение.

Она подошла сзади и обняла меня. Ее руки обвили мою талию, а щека прижалась к спине. Ее прикосновения больше не были неожиданностью, они становились частью нашей дружбы.

— Спасибо, - сонно прошептала она, и ее голос был еще хриплым, - За то, что пришла. За то, что... за все.

Ее слова были простыми, но за ними стояла такая глубина чувств, что мне стало трудно дышать. Я положила свою руку поверх ее, сжимающих меня.

"Больше не бойся", - подумала я, и не успела удивиться, как в голове, четко и ясно, прозвучал ее ответ.

"Я не боюсь, потому что ты здесь".

Барьера не было. Совсем. Наши мысли текли свободно, как одна река, и это было здорово. Как будто я всю жизнь слышала мир через толстое стекло, и его наконец убрали.

Я почувствовала, как по ее щеке, прижатой к моей спине, скатилась слеза, но это были не слезы боли, это были слезы облегчения, судя по ее ощущениям.

И в этот миг все мои сомнения испарились. Неважно, что будет дальше, неважно, какие битвы мне предстоят. У меня есть она. И я – ее крепость, ее щит. И если кто-то посмеет тронуть ее снова, я сотру этого человека в пыль, и никакой Архимаг или бабушка меня не остановят. А если она предаст меня... то ничего, опыт у меня есть.

Я повернулась в ее объятиях и впервые обняла ее в ответ, не стесняясь, нежно, но твердо.

"Никто", - мысленно пообещала я, глядя ей в сияющие, влажные от слез глаза, "Больше не причинит тебе боли".

И где-то в глубине сознания, четыре очень разные, но в то же время одинаковые сущности заворчали в ответ. Наш странный, маленький отряд был теперь больше, чем союзом. Мы были целым, и мы были готовы ко всему.

Глава 11

Лейла

Да. Я опять подглядывала. Это должна быть я. На месте этой Феи должна быть я!

Эти мысли выжигали все остальное, как расплавленное железо. Я стояла на коленях в щели между мирами, невидимая, и смотрела, как другая девушка обнимает ее. А она позволяет это. Как Ириттель ухаживает за ней, защищает. Защищает от моего брата, и от своего.

Ночь я провела в слезах. Теперь, у меня не было фотографии, лишь воспоминания, и они так терзали душу, что хотелось выть волком и лезть на стену. Как же я скучаю по ней, по всем нам. Мне сложно видеть ее в коридорах, сложно смотреть на нее в столовой, на тренировках. Сложно, что я не могу быть рядом. Скорее всего, она убьет меня.

Утром я с опухшими глазами поплелась на зельеварение, и снова увидела их, они как магнит. Они шли впереди по коридору, Фея что-то оживленно рассказывала Ириттель на ухо, а та... не отстранялась, не смотрела сквозь нее. Она просто слушала, кивая и что-то отвечая. Она была спокойна и уверена рядом с ней.

Мое сердце заколотилось где-то в горле. Может быть... может быть, сейчас? Я сделаю шаг, окликну ее, просто посмотрю ей в глаза...

Но сильная рука схватила меня за локоть и грубо потянула назад.

— Не унижайся, Лейла, - прозвучал у моего уха низкий, злой голос Рейна.

Я попыталась вырваться.

— Отстань, Рейн! Я просто хочу...

— Хочешь что? - он перегородил мне дорогу, его лицо исказила гримаса отвращения, - Побежать к той, что убила твоих родителей? Показать ей, как ты "скучала"? Она плюнет тебе в лицо, и будет права.

— Она не делала этого! - выдохнула я, чувствуя, как слезы снова подступают, - Ты же знаешь, что это была не она!

— Я знаю, что видел, - его глаза стали холодными, как ледышки, - Я видел алтарь, видел следы ее энергии, видел, как она убивала в этих стенах. Она выродок, Лейла. И то, что ты продолжаешь цепляться за призраков, лишь доказывает, насколько ты наивна.

Он говорил с такой яростью, что я отступила. Эта ярость всегда пугала меня, но не ее. Она была словно стена, о которую разбивались все мои доводы.

Я опустила голову, побежденная. Рейн, удовлетворенный, отпустил мою руку и повел меня дальше по коридору, прочь от Ириттель.

И именно тогда, украдкой глядя на него, я заметила нечто странное. Его взгляд, только что полный ненависти ко мне, на секунду метнулся назад. Туда, где они стояли.

Фея, смеясь, широко раскрыла рот и тыкала пальцем куда-то вглубь, явно показывая Ириттель свой кариес. И Ириттель... боги, она смотрела на это. Не с отвращением, не с насмешкой. Она смотрела с тем же удивительным, мягким спокойствием, что я заметила минуту назад. В ее глазах читалось принятие, готовность принять даже такую глупую, бытовую проблему.