Некромант для изгоев

— Вам предстоит не только вести своих подопечных в бой, но и работать вместе. От вашей способности к кооперации зависят жизни.

Кооперация. С ней. С убийцей моих родителей.

Я встретился взглядом с Ириттель через всю арену. В ее золотых глазах не было ни страха, ни вызова. Лишь плоское, безразличное ожидание. Как будто она уже знала, чем это закончится. Как будто она была готова ко всему.

И это бесило меня больше всего. Она не боролась. Она просто... принимала. Как судьбу.

Что ж, пусть принимает. Ее судьба – быть уничтоженной. И теперь, когда мы связаны одним долгом, сделать это станет лишь вопросом времени. И на этот раз никакая Лейла, никакая мышь и никакая бабушка-советник мне не помешают.

Мы стояли группой после объявления результатов, десять новых "лидеров", собранных в одном месте по воле судьбы или по глупой прихоти Архимага. Я чувствовал ее присутствие, как ледяной сквозняк. Она стояла чуть поодаль, а эта мышь, Фея, вцепилась в ее рукав, словно боясь, что ее унесет ветром.

И тогда к ней подошел Торин.

Он был высок, строен, его молчаливость всегда казалась проявлением силы, а не слабости. В его руке, сложенной в непринужденном жесте, вспыхнул и расцвел цветок. Не живой, а сотканный из магии. Его лепестки были цвета лунного света и мерцали, как звездная пыль. Он был чертовски красив, как и Ириттель. Стоп. Нет.

— Гарсия, - его голос был низким и ровным, он протянул ей цветок, - Для твоих практик. Полагаю, энергия увядания в нем может быть тебе полезна.

Она не взяла его, она смотрела на цветок с тем же безразличным любопытством, с каким смотрела бы на странное насекомое. Но факт оставался фактом: он подошел. Он заговорил. Он принес дар.

Что-то горячее и уродливое кольнуло меня под ребра. Ревность? Нет. Гнев. Ярость от того, что кто-то смеет видеть в ней не монстра, а... женщину. Объект для ухаживаний.. Это было осквернением памяти моих родителей.

Я почувствовал, как Лейла, стоявшая рядом, тихо ахнула, глядя на этот жест. Ее сентиментальность всегда вызывала у меня раздражение.

— Прекрати пялиться, как будто ты видишь сказку, - резко бросил я ей, не отрывая взгляда от Торина, - Это не романтика. Это насмешка.

Лейла вздрогнула и отпрянула, будто я ударил ее.

Тем временем Торин, не получив ответа, с легкой улыбкой повернулся чтобы уйти. Я сделал шаг, подставляя ему подножку. Быстро, почти незаметно. Но он не споткнулся, он просто плавно перенес вес, и его ботинок лишь скользнул по моей ноги. Он обернулся и посмотрел на меня, и его улыбка стала широкой, острой и ядовитой.

— Осторожнее, Вайнхарт, - произнес он тихо, - Неловко упасть на ровном месте.

Потом его взгляд скользнул к Ириттель, которая наконец взяла цветок и медленно вращала его в пальцах, изучая.

— Он поможет стабилизировать обратную связь от некромантических ритуалов, - сказал Торин, обращаясь уже ко мне и Кайлу, будто между нами завязалась светская беседа, - Убирает головную боль. Полезная штука для нее.

Он сделал ударение на слове "нее", и в его глазах читалось чистейшее удовольствие от нашей ярости.

Кайл, стоявший рядом, не выдержал. Он шагнул вперед, сжимая кулаки. — Держись подальше от моей сестры, ублюдок!

Торин медленно повернулся к нему, его ухмылка не слетела.

— А какая, собственно, разница? - его голос был сладким, как яд, - Ты же сам от нее отрекся. Или ревнуешь? Боишься, что кто-то другой оценит то, что ты с таким удовольствием выбросил на помойку?

Он не стал ждать ответа. Развернулся и ушел, оставив нас, меня, Кайла и Лейлу - в ошеломляющем, кипящем молчании.

Я смотрел на Ириттель. Она все так же изучала тот проклятый цветок, и мне вдруг с невероятной силой захотелось вырвать его из ее рук и растоптать в пыль. Но я не двинулся с места. Потому что впервые за долгое время я увидел в ее глазах не просто безразличие. Я увидел легкую тень задумчивости.

И этот Торин... он был опасен. Не как воин. А как человек, который видел в ней то, чего не видели мы. И использовал это как оружие против нас.

Глава 13

Ириттель

Цветок в моей руке был холодным, как лед, но внутри него пульсировала странная, знакомая энергия. Энергия увядания, перехода, тонкой грани между жизнью. и смертью. И он был прав. Эта штука могла быть полезна.

— Ой, какой красивый! - сказала Фея, восхищаясь цветком в моей руке, - Это же Лунная слеза! Они растут только на магических пепелищах, где смерть переплетается с лунным светом. Он идеально подойдет для стабилизации твоих ритуалов. Как будто он читал твои мысли! Так романтично!

"ПАХНЕТ ОБМАНОМ, - немедленно заворчала Ярость, - НИКТО НЕ ДАРИТ ПОДАРКИ БЕЗ ПРИЧИНЫ! ХОЧЕТ ЧТО-ТО ПОЛУЧИТЬ!"

"Возможно, просто он ценитель, - лениво вставила Тишь, - Или садовод с извращенным вкусом".

"Тактический ход, - холодно анализировал Разум, - Он демонстрирует понимание твоей природы на публике, вызывая гнев твоих врагов и одновременно предлагая себя как потенциального союзника. Опасный маневр. Требует изучения".

Я подняла взгляд и встретилась глазами с Торином, уже уходящим. Он обернулся на пороге, и его взгляд был таким же острым и оценивающим, как у меня. Я не кивнула, не улыбнулась. Я просто смотрела, давая ему понять, что его жест замечен, но не принят. Доверия ноль. Но он был красив, это точно. Черные волосы, немного растрепанные, но это выглядело так, будто это было специально. Выше меня на полторы-две головы, широкоплеч. А глаза цвета вороного крыла смотрели глубоко в глаза, заглядывая в самую душу.

В следующие минуты во двор стали заходить наши будущие подопечные. Я наблюдала, как сильные и уверенные студенты уверенно распределялись между отрядами Рейна, Кайла и Торина. Их группы сформировались быстро, сильные, грозные, с ненавистью в глазах, брошенными в мою сторону. К ним тянулись похожие на них самих. К Фее подошли пятеро магов, со спокойными, расслабленными лицами, и встали рядом с ней.

А потом, я увидела своих.

Они стояли кучкой у дальней стены, словно пытаясь стать незаметными. Пятеро. Те, кого считали отбросами, кидая на них взгляды отвращения. Мелкие ублюдки. Пятеро моих подопечных выглядели грязно, в обносках, с осунувшимися лицами. Мне стало их очень жаль, сердце сжалось от несправедливости. Если они не дадут заднюю, и осмелятся подойти ко мне, я сделаю все, чтобы им было комфортно и удобно, и чтобы эти страдальческие выражения лица сменились на улыбки.

Я начала осматривать их, втягивая ноздрями запах их магии. Первый, высокий, долговязый парень с перебинтованными до локтей руками и внимательными, карими глазами. От него буквально веяло жаром и запахом озона. Стихийная магия огня. Рядом с ним девушка, чье тело постоянно мерцало, как мираж. Белые, как снег волосы, и ангельские, голубые глаза. Она смотрела в пол, и казалось, что она готова раствориться в воздухе от одного резкого звука. Магия иллюзий.

Третий, щуплый юноша, с песочными волосами, который непрерывно бормотал себе под нос, а его пальцы выводили в воздухе дрожащие, невидимые руны. Дар предсказания.

Четвертая девушка с неестественно бледной кожей и огромными, слишком внимательными глазами серого цвета. Магия была связана с духами природы.

И последний, коренастый парень с каштановыми волосами, телекинез.

Они замерли, осматривая нас, десяти лидеров. Их взгляды скользнули по Рейну с Кайлом, полным презрения. По уверенному Торину, по Элис и Лейле, и наконец остановились на мне. В их глазах читался не страх, а полная покорность своей судьбе.

И тогда, самый коренастый из них, сделал шаг. Неуверенный, но решительный. Он прошел через весь двор и остановился передо мной, сжав кулаки. — Я хочу быть в твоем отряде, - выдохнул он, глядя куда-то мне в грудь, заставив меня приподнять брови.

Его пример стал сигналом для остальных. Мерцающая девушка робко поплыла за ним, словно тень. Затем, обняв себя за плечи, к нам двинулась девушка, которая владела магией духов. Бормочущий юноша и долговязый парень с перебинтованными руками последовал за ним.

Они выстроились передо мной, вся пятерка сломленных, но нашедшей в себе смелость подойти. Я молча кивнула, принимая их под свое крыло. Фея рядом со мной ласково улыбнулась им, придвигаясь ближе. В этот момент, сзади моих учеников, метнулось слабое, но ядовитое заклинание их команды Элис, сгусток грязной энергии, предназначенный в спину моей новой подопечной, мерцающей девушке. Она вскрикнула, закрыв лицо руками.

Я даже не повернулась, осматривая всех поочередно, я просто вытянула руку и поймала заклинание на свою ладонь. Слабое, наверняка, от той рыжей выскочки за спиной Элис. Я послала это заклинание получателю, с удвоенной силой. Среди учеников Элис и лидеров отрядов прокатился хохот, а позже, нецензурная брань и вскрики.

И тогда из тени за моей спиной вышел Он. Мой Цербер. Тишь, Разум и Ярость. Они подошли к моим ученикам и обнюхали их, одного за другим. Ярость фыркнула в сторону отряда Элис, скаля свои зубы, заставляя рыжую отступить вглубь толпы. Тишь лениво ткнула руку парня с телекинезом, а он осторожно погладил ее голову, а Разум внимательно осматривал каждого, составляя досье и мысленно передавая мне результаты осмотра.

"Парень с перебинтованными руками, это Марк. Его сила неконтролируема, и обжигает его самого, не умеет использовать".

Я посмотрела на Марка, рассматривая его красные волосы и руки, запоминая для себя этот вердикт. Девушку, которая мерцала, зовут Эсмеральда. Ее дар был настолько силен, что она теряла грань между реальностью и вымыслом. Предсказателя зовут Коул, по словам Разума, его дар приносил несчастья и безумные видения, которые все считали бредом. Не умеет их распознавать. Девушка с магией духов зовут Уфильда. Духи приходят к ней без зова, шепча и сводя ее с ума. Не умеет запираться и призывать. И наконец, последний: его называет гремлин, из-за его размеров, а зовут его Ларри, он владеет телекинезом, но не умеет сосредотачиваться, опрокидывая на себя столы и роняя все свои тренировочные снаряды. На свои руки он поглядывал с ненавистью.

Отлично, я знаю всех, и что с ними надо сделать, а пока... знакомимся.

Глава 14

Ириттель

Архимаг жестом призвал десятку лидеров и их отряды на возвышение в центре двора. Первой вышла Лейла. Она вышла вперед, пряча нервную дрожь в руках, и ее команда нестройной группой выстроилась за ней.

— Представьте своих подопечных, мисс Вайнхарт, - раздался властный голос Архимага, который закутался в свою белую мантию.

Блондинка сделала глубокий вдох и начала, обращаясь скорее к своим ученикам, чем к залу:

— Это... моя команда, - она показала на стройную темноволосую девушку с острыми ушами, которая стояла, грациозно скрестив руки, - Сильвия. Ее дар – магия растений. Она может в мгновение ока вырастить колючие баррикады или опутать противника лианами.

Сильвия кивнула, и на ее ладони тут же расцвел маленький, идеальный бутон розы. Она улыбнулась, но в ее глазах не было тепла, лишь холодная уверенность в своей неотразимости.

— А это Гаррет, - Лейла указала на мускулистого юношу в практичной, лишенной украшений броне, - Он специализируется на защитной магии. Его щиты выдерживают прямое попадание огненного шар

Гаррет молча ударил кулаком в свой круглый щит, и тот ответил низким, мощным гулом, в воздухе на секунду вспыхнула золотистая полусфера. Он выглядел надежным, но в его взгляде читалась некоторая обреченность, будто он уже видел, как все его щиты в итоге рушатся.

— Элиас, - продолжила Лейла, глядя на худощавого парнишку, с развевающимися русыми волосами и быстрыми, живыми глазами, - Наш специалист по воздушной магии. Он может создавать мощные порывы ветра, сбивающие с ног, или наоборот, нести нас над землей.

Элиас лихо щелкнул пальцами, и вокруг его руки с визгом закрутился маленький вихрь, поднимая с пола пыль. Он выглядел бойким и азартным, готовым на любую шалость.

— Броуди, - она кивнула на молчаливого блондина, который холодным взглядом осматривал всех присутствующих, - Наш боец. Очень ловкий и быстрый, маг воды. Сначала обрушивает на соперников воду заключая их в водные клетки, а потом затапливает их.

Броуди зашевелил руками и создал большой поток воды, проведя его над нашими головами.

— И наконец, Алиса, - голос Лейлы дрогнул, когда она представляла хрупкую на вид девушку с большими, доверчивыми глазами, - Она... обладает даром эмпатии. Чувствует намерение других, их боль, и может успокоить бушующие эмоции.

Алиса робко улыбнулась, ее пальцы теребили край платья. Она казалась не столько бойцом, сколько живым маяком спокойствия, затерявшимся на поле боя.

Команда Лейлы была, на первый взгляд, идеально сбалансированной: защита, нападение, контроль и поддержка. Но что-то в них было не так, слишком... отполированным, почти бутафорским. Как будто Лейла, сама того не желая, собрала не реальную команду, а воплощение своих детских представлений о прекрасных и благородных героях. И в их глазах читалось не столько преданность ей, сколько уверенность в своей собственной исключительности. Все, кроме Алисы. Та, казалось, искренне искала в Лейле защиту.

Следующим на помост вышел Кайл. Его движение было резким, полным подавляемой ярости, которую он теперь направлял в русло лидерства. Его команда выстроилась за ним четко, по-военному, словно они уже много лет служили вместе.

— Мои бойцы, - выкрикнул Кайл, не утруждая себя вежливостями. Его голос был громким и режущим, бросающим вызов всей арене. Он указал на первого члена его отряда, на девушку с иссиня-черными волосами, собранными в тугой пучок, и холодными, оценивающими глазами, - Валькирия. Магия льда и копья. Ее удар пронзает любую защиту.

Валькирия не кивнула и не улыбнулась. Она лишь метнула в сторону трибун самодовольный взгляд, а в воздухе перед ней возникла и растаяла остроконечная сосулька.

— Бруно, - Кайл хлопнул по плечу массивного парня, чьи мускулы явно напрягалась под доспехами, - Сила земли. Он наша стена, непробиваемая.

Бруно с силой ткнул острие своего огромного алебарды в каменный пол помоста, и от удара пошли трещины. Он издал низкое, утробное ворчание, больше похожее на рык зверя.

— Марио, - Кайл кивнул в сторону ловкого, подвижного юноши с двумя изогнутыми клинками за спиной, - Скорость и ветер, никто не уйдет от его лезвий.

Лиам, не говоря ни слова, продемонстрировал несколько ослепительно быстрых движений, его клинки на секунду слились с ним в единое целое, разрезая воздух со свистом.

— Сайла, - Кайл указал на девушку с каштановыми волосами и сосредоточенным выражением лица. В ее руках пульсировал кристалл, украшенный молниями, - Магия грома. Ее удар сносит все на своем пути.

Сайла сжала кристалл, и между ее пальцами с треском запрыгали маленькие электрические дуги.

— И Миранда, - он указал на милую рыжую девушку, с луком за спиной, - Боец. Настолько точно стреляет из своего лука, что ни одна тварь не сбежит с поле боя.

Миранда не стала показывать свои навыки, лишь кивнула зрителям.

Команда Кайла была квинтэссенцией грубой силы. Не сбалансированный отряд, а ударный кулак, отточенный инструмент разрушения. В их позах, во взглядах, читалась одна цель – сокрушать. И было ясно, что свою ярость и ненависть Кайл передал им в полной мере. Они смотрели на другие отряды, особенно на мой, не как на союзников, а как на будущие мишени.

В команде Рейна были хорошие маги. Айви, девушка с серебристыми волосами, владела магией воды в твердых состояниях. Дэриан, бесшумный парень, владел способностями иллюзий и маскировки. Корвус обладал звуковой магией, своими мелодиями он мог испугать, укрепить силу воли, разрушить концентрацию.

Фенрир имел способность рунической магии, усиливает способности команды и ослабляет противника.

Пятым стал Элви, маг огня, да такого, что поджег дерево сзади нас. Удивил.

Команда Рейна не была кулаком, она была лезвием бритвы, точным, острым и смертоносным. В них не было ни капли лишних эмоций, только расчет и безупречное исполнение. Они смотрели на других не с ненавистью, как люди Кайла, а с холодным анализом, как на переменные в сложном уравнении, которое предстоит решить. И было ясно, что их главная цель не просто победить, а сделать это с минимальными затратами и максимальной эффективностью. Они были идеальным продолжением своего лидера.

Команда Торина не была ударным кулаком или лезвием, как у остальных. Она была сложным, идеально выстроенным механизмом. Каждый из них был мастером в своей узкой, но индивидуальной области. Они не стремились уничтожать, они контролировали, предвосхищали и нейтрализовали. Глядя на них, становилось ясно одно: они подчиняются Торину не из-за страха или долга, а потому что признают в нем такого же мастера, понимающего истинную ценность точности и тонкости. Они были его отражением, таинственным, компетентным и предельно опасным в своей сдержанности.

Команда Элис была сборищем головорезов. В них не было стратегии отряда Рейна или сбалансированности команды Лейлы, они были сгустком агрессии, разрушения и жажды показать свое превосходство. Они смотрела на других не на как соперников, а как на своих жертв. Их главная цель не победа, а унижение тех, кто посмеет встать на их пути. Они были идеальным оружием для Элис, которая жаждала не просто власти, но и признания своего могущества,

пусть и через страх.

Команда Феи была не сборищем громил, или виртуозов магии. Они были поддержкой, живым щитом, невидимым глазом, умелыми руками и быстрыми ногами. В них не было жажды славы или разрушения, лишь искреннее желание защищать и помогать. Они подчиняются Фее не из страха или выгоды, а потому что верят в нее и в то, что она предлагает, не силу для нападения, а силу для защиты. Рядом с другими отрядами они могли казаться блеклыми, но в их сплоченности

и узкой специализации крылась своя, особая мощь. Они были идеальным отражением моей Феи: нежной, но упрямой, и находящей силу в том, чтобы беречь, а не ломать.

Когда мое имя прозвучало с помоста голосом Архимага, наступила мертвая тишина, более красноречивая, чем любые аплодисменты. Моя команда двинулась за мной, они шли не как солдаты, а как те, кому нечего терять. И в этом была их сила.

Я повернулась к залу, подходя к Марку.

— Это мои ученики, - мой голос прозвучал в полной тишине громко и четко. Я указала ладонью на огненного парня с перебинтованными руками, - Марк. Его стихия огонь, но он боится своей силы. Мы научимся ее направлять.

Марк сжал свой кулак, и сквозь бинты пробился багровый отсвет. В его глазах вспыхнула не надежда, а ярость, наконец-то дать волю тому, что годами томилось в клетке.

Я перевела взгляд на девушку, чье тело постоянно мерцало, как свеча на сквозняке. — Эсмеральда. Ее иллюзие настолько сильны, что стирают грань между правдой и ложью. Мы сделаем так, чтобы враги видели свои самые глубокие страхи.

Эсмеральда медленно подняла голову и слабо улыбнулась мне, заставляя меня кивнуть ей с готовностью.

Я посмотрела на худого парня, чьи пальцы безостановочно чертили в воздухе руны. — Коул. Его видения не проклятия, а оружие. Он видит слабости противника еще до того, как бой начнется.

Коул перестал бормотать и уставился на меня чистыми, ясными глазами, наконец понимая свою суть.

Я остановилась перед девушкой с бледной кожей.

— Уфильда. Духи, что шепчут ей, они не враги. Они ее армия. Мы дадим им форму и волю.

Она выпрямилась, и тени вокруг нее сгустились благодаря моей магии, заставив духов принять форму свирепых, верных гончих.

Наконец, я повернулась к большому парню.

— Ларри. Его телекинез не кривой, он грубый и необузданный. Мы не будем его укрощать, мы будем им крушить.

Он сжал кулаки, и скамья позади него с грохотом вылетела с помоста, а на его лице читалось удовлетворение. Я кивнула, пряча улыбку за маской холодности.

Я обвела взглядом свою пятерку, встав перед ними, повернувшись спиной к залу. Огонь, иллюзия, пророчество, духи и разрушение.

— Их считают сломанными. Но именно острые осколки ранят больнее всего.

В зале повисла гробовая тишина, все смотрели на нас.

И тут, эту тишину нарушили хлопки.. Робкие, но настойчивые. Это была Фея, она смотрела на меня и моих учеников с сияющими глазами и аплодировала, не скрывая восхищения. Ее команда, после мгновенья замешательство, тут же поддержала ее, хлопая в ладони вместе с ней, в такт ее ладоням. Затем, к всеобщему удивлению, громкие и четкие хлопки раздались со стороны Торина. Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен в пространство, но его ладони размеренно встречались друг с другом, бросая молчаливый, но красноречивый вызов.

Рейн, наблюдавший за этим, не шевельнулся, но его пальцы с такой силой впились в спинку стоявшего перед ним кресла, что костяшки побелели. Кайл демонстративно фыркнул и отвернулся, но его плечи были напряжены от ярости.

Церемония была окончена. Архимаг что-то провозгласил, но я уже не слушала. Я кивнула своим ученикам, давая знак следовать за мной, и направилась к выходу. Фея тут же подскочила ко мне, все еще сияя.

— Это было потрясающе! Они... они тебя слушались! Они смотрела на тебя, как...

Ее словесный поток прервался, когда мы проходили мимо команды Лейлы. И вдруг Алиса, та самая хрупкая эмпат, схватилась за голову. Она смотрела прямо на меня, ее глаза были полны невыносимой боли, а по розовым щекам текли слезы.

— Мне жаль, - прошептала она, и ее голос был полон настоящих мучений, - Мне так жаль... я... я не могу помочь... все внутри тебя кричит... мне жаль...

Ошарашенная Лейла попыталась ее успокоить, но Алиса лишь мотала головой, повторяя шепотом, полным отчаяния: "Мне жаль, мне жаль".

Я остановилась и на мгновение встретилась с ее взглядом. Она не чувствовала моей вины, она чувствовала боль. Ту самую боль, что я ношу в себе все эти годы. Ту боль, что я скрывала под слоями льда и ярости. И ее эмпатия, ее дар, считывал ее с такой силой, что это причиняло ей физические страдания.

Я наклонилась к ее уху, сказав то, о чем наверное, буду жалеть.

— Да... мне тоже было жаль. Жаль, что все так произошло. Я попытаюсь прятать это от тебя.

Потом я развернулась и пошла дальше, оставив рыдающую Алису на попечение ее команды. Но ее шепот еще долго преследовал меня.

"Она чувствует твою боль, - тихо прозвучал в голове голос Разума, - Интересно".

"СЛАБАЧКА! - фыркнула Ярость, - НЫТИК! НЕНАВИЖУ ТАКИХ!".

"Бедняжка, - вздохнула Тишь, - Каково это, чувствовать всю нашу боль... ужасная участь".

Фея шла рядом, ее восторг сменился нахмуренной задумчивостью. Она слышала Алису, черт, да все ее слышали. И, возможно, Фея впервые по-настоящему осознала, какое бремя я несу. Но в ее взгляде не было жалости, лишь решимость. Решимость быть тем, кто, в отличие от Алисы, сможет мне помочь. Пора бы Фее узнать мою историю.

Глава 15

Иритттель

Мы стояли на выжженной пустоши на окраине академических земель. Да, забрались мы далеко, но это того стоит. Черная, потрескавшаяся земля, обгорелые пни и пепел, кружащийся в воздухе, был идеальным местом. Оно не осуждало, оно просто было. Как и мы. И здесь отлично питалась моя магия некроманта, высасывая из воздуха души погибших людей, зверьков, растений. Тут была бойня.

Я повернулась к своей пятерке, рассматривая их, и думая, с чего начать. Они стояли, нервно переминаясь с ноги на ногу, все еще не веря, что их учитель я, и что они находятся здесь.

— С сегодняшнего дня вы не изгои, - начала я, и их взгляды мгновенно прилипли ко мне, - Вы – мои, а я не собираюсь тратить свое время на отбросов. Ваша сила неудобна для вас и окружающих, пугает даже вас самих, и мы не будем ее менять. Мы будем ее понимать.

Я подошла к Марку, смотря на его перебинтованные руки. — Твой огонь, покажи его.

Он сглотнул и неуверенно поднял руки. Пламя вырвалось с яростным ревом, бесформенным и жарким, и тут же погасло, опалив ему бинты. Он сжался и опустил голову, явно ожидая насмешки.

— Ты пытаешься его контролировать, - сказала я, - Перестань. Огонь это не слуга, это партнер, и он хочет разрушать. Позволь ему это, но направь его ярость. Не сжимай кулаки, укажи ими.

Я повернулась и пробежалась глазами по поляне, указывая указательным пальцем на огромный и обгорелый валун.

— Это твой враг! Не борись с огнем внутри, выпусти его, всего!

Марк зажмурился, его лицо исказилось от напряжения. На секунду ничего не произошло, а потом... потом из его рук вырвался не поток, а столб ослепительно-белого пламени. Камень не загорелся, он испарился, оставив после себя лужу расплавленной породы. Марк стоял, тяжело дышал и смотрел на свои руки с шоком и диким восторгом.

— Молодец, ты все правильно понял.

Я подошла к Эсмеральде, заглядывая в ее лицо.

— Твои иллюзии, ты создаешь то, чего нет, ты не можешь сосредоточиться. Создай меня.

Она испуганно отшатнулась от меня, и ее тело начало мерцать еще больше. — Я… я не могу.

— Можешь. Ты боишься, что настоящий мир исчезнет, если ты уйдешь в вымысел. Но мир и так иллюзия. Покажи мне мое отражение, не внешнее, внутреннее. Я буду рядом с тобой, не бойся.

Эсмеральда закрыла глаза. Воздух вокруг нас задрожал, и передо мной возникла тень. Не копия, а сгусток тьмы, с горящими золотыми глазами, в которых угадывались ярость, боль и непоколебимая воля. Это было уродливо, страшно и...до жути точно.

— Теперь заставь ее подойти к и ударить Ларри, - приказала я, встав сзади нее, держа ее за тонкие плечи, чтобы она знала, что я спасу, если что.

Эсмеральда, бледная как полотно, кивнула. Тень ринулась вперед. Ларри инстинктивно взвыл и отшвырнул ее телекинезом, но его лицо исказилось от реальной боли – его разум поверил в атаку.

— Видишь? - спросила я Эсмеральду, - Ты можешь не просто показывать. Ты можешь заставлять чувствовать.

Эсмеральда, Эсми, посмотрела на меня горящими от радости глазами, прижав свои руки к груди, явно воодушевленная.

Я повернулась к Коулу, он смотрел на меня, а в его глазах мерцали хаотичные образы, обрывки.

— Ты видишь обрывки, покажи мне мой следующий шаг.

Он забормотал, его пальцы заплясали в воздухе.

— Камень... горячий камень... под правой ногой...змея из пепла...

Я сделала шаг вправо, и почувствовала, как земля под левой ногой, где я только что стояла, стала обжигающе горячей, а из пепла выползла и рассыпалась змеевидная форма. Душа, которая потянулась ко мне. Хорошо.

— Не пытайся сложить пазл, показывай обрывки, а мы сами сложим их.

Ухильда была следующей.

— Духи здесь повсюду, - сказала я, глядя на мертвую змею, забирая ее душу с собой, оставляя лишь оболочку, - Они в пепле, в камнях, в самом воздухе. Они шепчут тебе о гибели этого места, прикажи им замолчать. А потом прикажи им служить.

Она закрыла свои огромные глаза и ее губы зашевелились беззвучной командой. Ветер, свистящий среди камней, стих. А потом вокруг нас сгустились тени, приняв формы стражей с пустыми глазницами.

— Они боятся тебя, - прошептала Ухильда, - Но слушаются.

— Страх – это начало уважения, - ответила я, кивая ее успеху.

— Твой телекинез, - сказала я, подойдя к Ларри, - Подними тот валун. Я указала на глыбу размером с повозку.

Он напрягся. Валун дернулся, подпрыгнул на сантиметр и с грохотом упал. — Он не слушается! - выкрикнул он в отчаянии.

— Он слушается, ты просто кричишь на него. Не заставляй его двигаться, покажи ему, как он должен упасть. Разорви его!

Ларри смотрел на меня, не понимая. Тогда я подняла руку и мысленно сжала не валун, а пространство вокруг него. Камень с оглушительным треском разлетелся на тысячи острых осколков.

— Не двигай. Разрушай, - сказала я, - Твоя сила не для тонкой работы, она для того, чтобы ломать. Прими это.

Я отошла и дала им время. Они переглядывались, не веря тому, что только что сделали. В их глазах больше не было страха перед своей силой, был шок, неуверенность, но и проблеск понимания. Молодцы.

— Завтра начнем с того, на чем остановились. Ваша сила это не крест, это молот. И я научу вас, как им бить.

Я развернулась и пошла прочь, оставив их среди пепла и их новой, пугающей, но настоящей силы. Сзади я услышала первый за все время тихий, неуверенный смешок Ларри, когда он пытался раздробить очередной камень. И поняла, что процесс пошел. Я не дала им утешения, я дала им право быть собой, когда другие заставляли их увядать под гнетом своей силы, сдерживать ее и бояться.

Утренний воздух на выжженом полигоне был холодным и горьким, как пепел. Я пришла сюда на рассвете, чтобы провести первую настоящую тренировку с учениками, пока они не подтянулись. Цербер шел рядом, три пары глаз зорко сканировали окрестности. Тишь дремала на ходу, Ярость с интересом обнюхивала обугленные пни, а Разум анализировал местность.

Я собиралась начать разметку площадки, как вдруг Разум мысленно указал на движение у кромки леса.

"Цель. Один маг. Высокий уровень угрозы. Торин".

Я остановилась, посмотрев в его сторону. Он стоял, прислонившись к обгоревшему стволу, в его руках мерцал все тот же магический цветок, который он теперь просто перекатывал между длинных пальцев. Тот цветок, кстати, я поставила у своей кровати. Хорошая штука, однако! Торин смотрел прямо на меня. Я взвесила варианты: уйти – значит показать слабость, неуверенность. Остаться – ввязаться в игру, правила которой не знала.

Развернувшись, чтобы уйти и вернуться позже, я услышала его глубокий голос:

— Не уходи. Места хватит на всех.

Я медленно повернулась. Он не приближался, его поза была открытой, но не навязчивой.

— Я не нуждаюсь в зрителях, - мой голос прозвучал ровнее, чем я чувствовала.

— Я предлагаю не наблюдение, а спарринг, - он наконец отпустил цветок, и тот рассыпался мерцающей пылью, - Ты управляешь тьмой и смертью, я... другими аспектами реальности. Наши стили должны дополнить друг друга. Или, по крайней мере, сделать тренировку интересной.

В его словах не было лести или подобострастия, только холодный, практичный расчет. И в этом он был мне ближе, чем все эти лицемерные притворщики из академии.

"ОПАСНО, - проревела Ярость, - НО ИНТЕРЕСНО! МОЖНО ПОПРОБОВАТЬ ЕГО УКУСИТЬ?"

"Он не лжет, - заключил Разум, - Его предложение логично. Практическая польза от столкновения с неизвестной магией превышает потенциальные риски"

"А его фамильяр выглядит славным, - лениво добавила Тишь, - Можно с ним поиграть, пока вы будете заниматься своими скучными делами".

Взвесив все за и против, я кивнула, откладывая свой меч в сторону, и чехол, подаренный бабушкой, я увидела его у себя на кровати вчера вечером.

Мы не стали тратить время на пустые слова. Он создал в воздухе сложные, вращающиеся рунные щиты, которые не столько блокировали, сколько искажали и поглощали заклинания. Я отвечала сгустками чистой энтропии, которые заставляли его конструкцию рассыпаться в прах. Мы не старались убить друг друга, нет, это было танец, обмен принципами. Он показывал структуру и контроль, а я грубую силу и распад.

Пока мы сражались, наши фамильяры нашли общий язык. Теневой волк Торина, существо из тумана и лунного света, вначале настороженно обходил Цербера. Но Ярость, к моему удивлению, не набросилась, а лишь игриво ткнула его мордой, предлагая погоню. Вскоре они уже носились по выжженному полю, три головы Цербера и эфемерный волк, создавая странную, но гармоничную картину.

После часа интенсивной практики мы по негласному правилу остановились. Никто не победил. Никто не проиграл. Мы стояли, слегка запыхавшись, и между нами повисло странное, новое понимание.

— Спасибо, - сказал Торин, и в его голосе впервые прозвучала не расчетливая вежливость, а искреннее уважение, - Твой стиль... разрушителен, в лучшем смысле этого слова.

Я лишь слегка склонила голову в ответ, и тогда его взгляд стал серьезнее. Он бросил быстрый, едва заметный взгляд на дальнюю группу черных деревьев.

— Нам было комфортно, - тихо произнес он, - Настолько, что мы забыли о зрителях. И наши фамильяры тоже.

Я медленно перевела взгляд туда, куда он смотрел. Сначала я ничего не увидела, рассматривая деревья. Но потом тень между ними шевельнулась, и тогда я почувствовала его. Холодный, острый, как лезвие, и полный ядовитой концентрации.

Рейн. Он стоял там все это время, и наблюдал.

Торин встретился со мной взглядом и в его глазах читалось не предупреждение, а констатация факта. Факта, который нас обоих касался.

— Он следил за нами, - сказал он, и его голос снова стал бесстрастным, - И ему это явно не понравилось.

Он развернулся и ушел, свистнув своему волку. Цербер вернулся ко мне, все три головы смотрели в сторону удаляющегося Торина с явным одобрением.

Я же продолжала смотреть на лес, на то место, где скрывался Рейн. Мои пальцы непроизвольно сжались. Эта совместная тренировка была не просто обменом опытом, она была вызовом. И Рейн этот вызов принял. Теперь он видел в Торине не просто странного мага, а потенциального союзника, и это делало игру еще опаснее. Надеюсь, Торин не примет его сторону.

Занятие мы проводили на том же самом выжженном пустыре, и я не давала им ни секунды на передышку.

— Марк, - бросила я, и он вздрогнул, - Твой огонь это не заклинание, это твое дыхание. Ты не произносишь слова, ты выпускаешь гнев. Весь свой гнев, который копился годами. Давай, покажи мне!

Он сжал кулаки, и пламя вырвалось из него яростным, но управляемым потоком. Оно прожигало землю, оставляя стекловидные полосы.

- Хорошо! Теперь сожги тот валун, не расплавь, а преврати в пепел.

Он застонал от усилия, но белое пламя поглотило камень. Через минуту на его месте осталась лишь кучка пепла, развеваемая ветром. Он смотрел на свои руки, тяжело дыша, и широко улыбался.

— Эсми, твои иллюзии. Создай копию Марка и заставь ее атаковать Ларри, - я выбирала Ларри, так как он был самым большим, и заодно нужно тренировать его телекинез против живых существ, а не против предметов.

Она замерла, а потом начала кивать, как болванчик. Воздух вокруг нее задрожал, и второе "я" Марка, идеальное и пугающее, ринулось на Ларри. Он взревел и отшвырнул иллюзию, но она тут же восстановилась.

— Не просто показывай картинку! - крикнула я, - Вложи в нее намерения, пусть Ларри почувствует жар!

Эсмеральда сжала зубы, и иллюзия вспыхнула жаром, и Ларри отшатнулся с настоящим ожогом на руке, с помощью телекинеза возведя каменную стену от крошек разбитых булыжников. Эсми ахнула, но я остановила ее.

— Не извиняйся, ты сделала это. Теперь контролируй, ослабь жар но сохрани форму.

Она научилась. Медленно, но научилась.

— Коул, ты видишь слабости. Покажи мне слабое место в защитной стене Ларри.

Юноша заморгал, его глаза закатились.

- Там... трещина... слева. В двух шагах от земли... она вибрирует...

Ларри непроизвольно посмотрел на указанное место, проверяя свои барьеры, и я кивнула.

— Теперь, Марк! Огонь в эту точку!

Сконцентрированный луч пламени ударил точно в цель. Каменная стена, которую Ларри создал для защиты, треснула и рассыпалась.

— Ухильда, духи этого места злы и голодны. Прикажи им атаковать Коула, но не дай причинить ему реальный вред. Контроль.

Ее лицо побелело, но она подчинялась. Тени с визгом набросились на Коула, но остановились в сантиметре от его кожи, замирая по ее мысленной команде. Она дрожала от напряжения, но удерживала их.

— Ларри, твоя очередь. Ухильда создаст призрачный щит, ты должен разбить его одним ударом. Не дергай его, а сосредоточься. Представь, как сила вырывается из тебя не потоком, а сгустком, ударом.

Он зарычал, его мышцы напряглись до предела. Воздух с грохотом сжался перед ним и обрушился на щит. Призрачная защита разлетелась на осколки, которые тут же растворились.

К вечеру они валились с ног, но это была приятная усталость. Они видели результат, они видели, как их "проклятия" превращались в оружие.

Мы сидели в столовой, в нашем углу. Перед этим Фея залечила ожог Ларри по моей просьбе, избавляя его от ноющей ноши. Долгое время за столом царила тишина, нарушаемая лишь звоном посуды. И тогда Марк, не глядя ни на кого, тихо произнес:

— Мой отец был кузнецом. Он говорил, что мой дар благословение. Пока я в шесть лет случайно не спалил его мастерскую дотла. Он... выжил, но с тех пор смотрит на меня как на чудовище. Отправил сюда, чтобы от меня избавиться.

Он замолчал, уставившись в свою тарелку.

Этот простой рассказ словно сломал плотину. Эсми, глядя на свои дрожащие руки, прошептала:

— А я... Я однажды так сильно испугалась одноклассников, что создала иллюзию, будто нашу школу затопило. Все побежали, кричали, а я сидела в углу и не могла остановиться. Меня чуть не исключили, все думают, что я сумасшедшая.

— Мой дар, - начал Коул, его голос был хриплым от долгого молчания, - Я всегда знаю, когда кто-то умрет. Вижу это. Сначала думали, что я приношу несчастье, теперь просто избегают.

Ухильда обняла себя за свои тонкие руки.

— Духи, они всегда со мной. Шепчут. Иногда я не понимаю, где их голоса, а где мои мысли.

Ларри мрачно хмыкнул, нанизывая на вилку кусок мяса. — А меня с детства дразнили "разрушителем". Что бы я ни делал, все ломал. Никто не верил, что я могу создать что-то, а не сломать.

Они говорили, а я слушала. В их историях не было ничего, чего бы я не слышала раньше, отчаяние, страх, предательство. Но сейчас, здесь, они делились этим не как жертвы, а как те, кто нашел в себе силы смотреть своему проклятию в лицо.

Я не стала рассказывать им свою историю, может быть, позже. Расскажу всем. Им, Фее, Торину? Но сейчас моя история была написана у меня на лице, шрамом, который не смогла заживить даже магия Феи. Но я посмотрела на каждого из них, и просто сказала:

— Теперь вы здесь. И ваша сила больше не ваша тюрьма, она ваш меч. И я научу вас, как им пользоваться.

Они с улыбками кивнули мне, а Эсми даже прижалась ближе. В этих молчаливых улыбках было больше доверия и преданности, чем в любых клятвах.

Глава 16

Ириттель

Ночь была глухой и безлунной, когда в дверь моей комнаты постучали. Три пары глаз Цербера тут же уставились на вход. Разум уже анализировал возможные угрозы, посылая видения в мою голову, Ярость готовилась к атаке, обнажив свои острые зубы, а Тишь лениво приоткрыла один глаз.

За дверью никого не было видно, но я почувствовала его присутствие: сдержанный, как отшлифованный камень, энергетический след.

— Гарсия, - раздался тихий, ровный голос Торина, - Не спишь? Предлагаю прогуляться, освежить ум... и если ты не против, продолжить вчерашний спарринг.

Я не ответила. Просто накинула темную мантию поверх майки и пижамных штанов и вышла, прикрыв за собой дверь. Цербер бесшумно последовал за мной, его силуэт сливался с ночью.

Торин ждал меня в нескольких шагах, его фигуру едва можно было разглядеть в темноте.

— Не боишься, что нам устроят засаду? Кто-нибудь да доложит, - пошутила я, подходя к нему, опрокидывая голову и разглядывая его лицо в темноте.

— Рейн предпочитает атаковать с фронта, а Кайл без него просто разъяренный бык, - парировал он, осматривая мой внешний вид, и без слов застегивая мою мантию под подбородком, ошеломляя меня, - К тому же ночь, лучшее время для практики. Никто не мешает.

Хорошо, что в темноте он не видел моих пунцовых щек. Что это было?! И я главное стояла как амеба, проглотив язык. Арг-х!

Мы вышли за пределы академии, к тому самому выжженному полю. Ночью оно выглядело еще более безжизненным и пугающим.

— Начнем? - предложил он, не дожидаясь моего ответа.

На этот раз все было иначе. Не танец сил, а настоящая схватка. Он не использовал сложные рунные щиты, вместо этого пространство вокруг меня начало сжиматься, пытаясь сковать движения. Воздух гудел от сконцентрированной магии.

Я ответила волной некротической энергии, которая заставляла землю трескаться и рассыпаться в пыль, нарушая его контроль над пространством. Он парировал, создавая локальные гравитационные аномалии, пытаясь пригвоздить меня к земле.

Мы двигались в темноте, почти не видя друг друга, полагаясь на магическое чутье. Цербер и теневой волк Торина, которого он назвал Умброй, сновали вокруг, и их игра стала более агрессивной, отражая нашу схватку. Ярость с восторженным рычанием гонялась за Умброй, которая уворачивалась, растворяясь в тенях и появлялась в другом месте. Тишь и Разум наблюдали, анализируя каждое движение противника.

В какой-то момент он создал иллюзию: десяток своих копий, наступающих на меня со всех сторон. Я закрыла глаза и почувствовала разницу: лишь в одном из них бился настоящий источник магии. Я выпустила сгусток тьмы точно в него. Иллюзии рассеялись, а он, парируя, отступил на шаг, и на его губах появилась капелька крови.

— Достаточно, - сказал он, вытирая кровь тыльной стороной ладони, - Ты не разочаровываешь.

Я сдержала улыбку, держа привычную маску, и молча кивнула ему, подходя ближе и осматривая его губу. Рассечена. Я достала из кармана мантии порошок, который дала мне Фея на случай небольших ран, после ожога Ларри, и я макнула туда палец, а после, приложила его к губе Торина, подняв руку и заглядывая в его черные глаза. Он улыбнулся мне и положил свою руку поверх моей. Мы постояли так всего мгновенье, а после, я отошла, убирая порошок в карман.

Мы не сказали друг другу ни слова после этого, и молча пошли к лесной реке. Сев на холодные камни у воды, мы сбросили свои мечи на песок. Цербер и Умбра, устав от игры, улеглись рядом. Тишь положила голову на лапы Умбры, а та не протестовала.

Я смотрела на темную гладь реки, наслаждаясь возникшей между нами тишиной. Она была понимающей. Мы были двумя сторонами одной медали. Он, стремящийся к контролю и порядку, и я, несущая хаос и распад. Но в этой разнице была странная гармония, которая мне очень понравилась.

— Они не оставят нас в покое, - наконец произнес он, глядя на воду.

— Я знаю.

Он повернулся ко мне, и луна, которая вышла из за облаков осветила его красивое, мужественное лицо.

— Думаешь, мы сможем им противостоять?

Я встретила его взгляд, размышляя. Он предлагает союз, взаимное доверие. Стоит ли?...

— Мы уже противостоим, - ответила я, решаясь на опасный ход. Я доверилась, и я согласилась на союз.

Он кивнул, и этого было достаточно. Мы снова погрузились в тишину, слушая, как река шепчет свои вечные тайны. И впервые за долгое время я почувствовала не тяжесть одиночества, а странное спокойствие. Возможно, потому что в этой ночи я была не одна. По ночам мне всегда было одиноко.

Он нарушил тишину первым, вновь, и его голос прозвучал ровно, без намека на эмоции, но за каждым словом стояла бездна.

— Они называют тебя монстром, - начал он, глядя на воду, - Но монстры не рождаются, их создают. Я видел, как на тебя смотрят. Так же смотрели на мою сестру.

Я не повернулась, но все мое внимание было приковано к нему.

— Ее дар был похож на мой, но... менее контролируемым. Она могла не просто влиять на реальность, а переписывать ее фрагменты. Малейшая эмоция, и мир вокруг искажался. Родители боялись ее, деревня боялась. А потом ее не стало. Случайность, сказали все, но я знаю правду. Ее довели до того, что она сама стерла себя из реальности. Чтобы никому не мешать.

В его голосе не дрогнул ни один мускул, но воздух вокруг нас на мгновение сгустился, стал тяжелым.

— Кайл и Рейн, они олицетворяют ту самую систему, что уничтожила ее. Самодовольных, жестоких аристократов, для которых магия лишь инструмент власти. Они видят в тебе угрозу их устоям, а значит, ты автоматически становишься интересной.

Наконец он повернул ко мне голову, и я посмотрела на него краем глаза.

— Я изучал тебя. Как только ты пришла. Слухи, записи суда, твое дело. Все сходилось к одному – слишком чисто. Слишком идеально подстроено. Как будто кто-то специально создал картину, в которой ты – идеальный злодей. А я не верю в идеальные совпадения, особенно, когда они приводят к казни невинных и сломанной жизни ребенка.

Он снова посмотрел на воду, и его пальцы непроизвольно сжались.

— Я ненавижу их не потому, что они нападают на тебя. Я ненавижу их за то, что они из себя представляют, за их уверенность в своем праве судить. За то, что они точная копия тех, кто убил мою сестру. И когда я увидел, как ты впервые зашла в зал, я увидел не монстра. О боги, я увидел жертву. Такую же, как она, только ты, - он кашлянул, - Выжила. И не сломалась. Ты стала сильнее, и в этом ты опасна для них, и... прекрасна.

Последнее слово он произнес тихо, без пафоса, как если бы он говорил, что луна холодна, а огонь горяч.

Я поджала пальцы на ногах и прикусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь избавиться от смущения. Он видел не некромантку, не убийцу, а человека, которого система пыталась уничтожить, но не смогла. И он считал меня прекрасной.

— Они боятся тебя. И теперь, когда ты перестала быть просто козлом отпущения, когда у тебя появились союзники... они будут действовать жестче. Кайл будет пытаться сломать тебя физически, а Рейн... он будет бить по тому, что тебе дорого. По твоим ученикам, по Фее, может по мне? - он лающе рассмеялся, прикрыв лицо рукой.

— Я не предлагаю тебе союз, я предлагаю... взаимовыгодное сотрудничество. Ты научишь моих людей не бояться хаоса, а я научу твоих выживать в мире, где все правила написаны против них.

Я встала с холодного камня и отряхнула задницу, поворачиваясь к нему. — Хорошо, я согласна. Доброй ночи, Торин, - я наклонилась, взяла свой меч и направилась прочь.

"Он не лжет, - сказал Разум, - Его мотивация логична и основана на личном опыте. Надежность под вопросом, но искренность - нет". "МНЕ НРАВИТСЯ ЕГО ЗЛОБА! ОН НЕНАВИДИТ ИХ ТАК ЖЕ, КАК И МЫ!". Ярость как всегда кричит у меня в голове.

"Пахнет правдой, - вздохнула Тишь, - И болью. Знакомая боль".

Я вернулась в свою комнату, и лежа на кровати, прокручивала в своей голове его слова о том, что я прекрасна. Это было дико, странно и ново. Я не могла перестать думать об этом, и не заметила, как провалилась в сон.

Глава 17

Кайл

Мой день начался как обычно: адская физическая тренировка, завтрак под презрительными взглядами тех, кто считал меня быдлом, и ненавистная лекция по магической теории. Все это время в голове горела одна мысль: она. Ее холодное, бесстрастное лицо. То, как она смотрела на меня, будто ничего не значащее пятно грязи. И этот Торин, который все время крутится рядом. Что он забыл около моей сестры? Меня злило это, и очень сильно. Почему? Да я не знаю!

После лекции я вошел в главный зал, где отдыхали ученики академии, чтобы найти Рейна и обсудить наши дальнейшие шаги. Нам надо выдворить ее из академии, пока не стало слишком поздно. И тут мое сердце екнуло. За одним из столов сидел Торин, а перед ним, на столе, лежал тот самый, черный, грубо сшитый чехол от меча Ириттель. Ее меча. Чехол, который подарила ей бабуля.

Кровь ударила в голову. Это был не просто кусок кожи, это была ее вещь. Часть ее. И этот выродок смел прикасаться к нему? Сидеть здесь, будто он имеет на это какое-то право.

Я не думал, я действовал. Я подошел и схватил чехол, но он перехватил его быстрее, и мы так и стояли, как два осла, тягая кожаный чехол.

— Отдай, - прошипел я, пытаясь вырвать его, - Это не твое.

Торин даже не вздрогнул. Его пальцы сжались на чехле с неожиданной силой. Тупой качок.

— Нашел. Потерянная вещь, - его голос был спокойным, и это бесило еще сильнее, - И я не отдам ее тебе.

— Я ее брат! - выкрикнул я, и зал затих, слушая наш спор, - Я сам ей отдам! Ты не имеешь право трогать его!

— Право? - Торин усмехнулся, и в его глазах вспыхнули злые искры, - Ты давно потерял все права, касающиеся твоей сестры, Гарсия. Особенно – моральные, - он осмотрелся, и начал злобно шептать мне в лицо, - Ты что, баран, думаешь что она простит тебя? Что будет все как раньше? Ну уж нет! Она всю свою жизнь будет помнить и знать, что ее родной старший брат, ее опора, предала ее и отправила гнить в тюрьме!

Я замер, смотря на него, а потом, помотав головой, стал дергать чехол еще сильнее. Она простит меня, она должна... ведь так?

Мы боролись за чехол, как два пса за кость. Я был сильнее, но его хватка была цепкой, подкрепленной магией. И тут из-за колонны вышла эта мышь Фея. Она смотрела на нас с широко раскрытыми глазами, полными недоумения и страха.

Торин, не отпуская чехол, резко развернулся к ней.

— Фея! Держи!

Этот мудак, сильным и точным движением вырвал чехол из нашей общей хватки и швырнул ей. Она инстинктивно поймала его, прижала к груди и отшатнулась, глядя на нас, как на двух сумасшедших.

И по закону подлости в этот момент вошла моя сестра!

Она остановилась на пороге, и ее холодный взгляд скользнул по мне, по Торину, по чехлу в руках Феи. Ее лицо было каменной маской, ни одной эмоции. Лишь безразличная оценка ситуации, как всегда. Достала уже.

Она подошла к Фее и взяла свой чехол, проводя по нему пальцами, а после, посмотрела на Торина.

— Я забыла его у реки, спасибо, что подобрал.

Торин слащаво улыбнулся ей, и проводил ее уходящую фигуру взглядом, а я смотрел на него, сжимая кулаки и дрожа от унижения и ярости. Он подобрал. Она поблагодарила его. А я, я был просто помехой. Крикливым, неадекватным братом, который пытался отобрать ее вещь.

Торин встал со своего места, приподняв бровь.

— Говорил же, - произнес он с насмешкой и пошел прочь, оставляя меня одного в центре зала, под тяжелыми, осуждающими взглядами окружающих.

В тот момент я понял: она никогда не простит. И каждый мой шаг, каждая моя попытка что-то вернуть, только отталкивает ее дальше. И хуже всего было то, что этот чертов Торин, похоже, понимал это лучше меня. Почему он вообще был с ней? Второй день подряд они вместе. Сплюнув на пол, я пошел к классу заклинаний, поджидая кое-кого.

Я ждал ее, прислонившись к стене. Голова гудела, снова эти обрывки. Белое платье Ириттель в саду, потом лицо, но не злое, а испуганное. И потом... резкая вставка, как нож в сознание: ее лицо, искаженное ненависть, руки в крови и алтарь в подвале. Картинка была слишком яркой, слишком кричащей, как дешевая театральная постановка.

Дверь скрипнула и зашла Лейла, увидев меня, она испуганно замерла. Хоть я мысленно и позвал ее, но притаился в нише стены.

— Кайл, что ты хо...

— У тебя тоже есть сомнения? - выпалил я, не давая ей договорить, - Насчет Ириттель, насчет того, что случилось? В моей голове не все сходится, воспоминания, черт, они как будто не мои.. Вставные! Я вижу ее злой, но это не она. Я…Я знаю, что это не она!

Последние слова вырвались у меня почти с рыданием. Я годами строил из себя цитадель ненависти, это было моим фундаментом, моим оправданием. А теперь этот фундамент дал трещину.

Лейла нахмурилась и подошла ко мне, смахивая со своих глаз слезы.

— Я давно вам это говорила! Вы никогда меня не слушаете! Я помню, как мы поиграли и она пошла домой, мы общались с ней через окно, а потом я видела, как она легла в кровать! Она не могла этого сделать! А потом, картинка меняется очень резко. Будто кто-то взял мою память и переписал кусок.

Мы стояли друг напротив друга, два ребенка, сломанных одной и той же чужой ложью. В ее глазах я видел то же смятение, ту же боль, что и в моей душе.

— Почему? - прошептал я, уже не к ней, а в пустоту, - Кому это было нужно? Зачем было убивать наших родителей, подставлять ее?

— Я не знаю, - голос Лейлы дрожал, - Но Рейн... он верит. Он верит так сильно, что не видит этих несостыковок. Его боль... она ослепила его.

Я отвернулся, сжав виски. Все рушилось! Вся моя жизнь, построенная на мести, оказалась фарсом. Я ненавидел не того врага. А настоящий убийца наших родителей все это время смеялся где-то в тени.

— Она никогда не простит нас, - пробормотал я, закрывая лицо руками, - Ни тебя, ни меня, ни Рейна. Мы отняли у нее все.

— Может быть... - Лейла аккуратно коснулась моего плеча, - Может быть, если мы найдем правду? Докажем, что это не она?

Я резко дернулся.

— Рейн не должен знать. Ни о чем. Пока мы не будем уверены.

Она понимающе кивнула, и я сорвался прочь. Я вышел из класса, оставив Лейлу одну. Мир перевернулся с ног на голову. Врагом был не тот, на кого я потратил столько лет ярости. Враг был хитрее, опаснее. Он украл у меня сестру, и теперь мне предстояло вернуть ее. Но сначала – найти того, кто все это начал. И я поклялся себе, что когда найду, то разорву его на куски. Но на этот раз по настоящему.

Глава 18

Ириттель

Лекция по высшей некромантии была такой редкой, что проводил ее сам Архимаг. Кстати, никто до сих пор не знает, как его зовут. На этом занятии было немного людей, те, кто связан с магией жизни, и я, с магией смерти. Мне это было нужно как моя основа, а им же, для знания,

что может произойти, если на стороне тварей будут сражаться люди, в число которых могут входить некроманты. На юге страны уже были такие случаи, люди объединяются с тварями, и нападают. Они становятся живыми марионетками, и поэтому, надо учиться и тренироваться

усерднее не только для истребление тварей, но и для пешек в их лапах.

Архимаг говорил о самом запретном, о полном воскрешении. Не о призыве бездушной плоти или призрачного эха, а о возвращении души в ее тело, со всей памятью, волей и сущностью.

— Это требует не просто титанической силы, - его голос гремел под сводами, - Но и жертвы. Частицы собственной души жервтующего. Искра жизни в обмен на искру жизни. Это навсегда ослабит того, кто совершит ритуал. И нет гарантии, что душа, прошедшая через Завесу, вернется прежней. Это величайший риск и величайшее нарушение естественного порядка.

Я слушала, не двигаясь. Частицы моей души. Разум же начал анализировать последствия, Ярость рычала что это глупость, а Тишь задавалась вопросом, каково это, отдать кусочек себя. Мысль была одновременно пугающей и... заманчивой. Вернуть их, родителей. Увидеть их улыбки, а не кровавые призраки из Комнаты страха. Но цена...

После лекции ко мне подошел посыльный от Архимага, меня ждали в его кабинете.

Кабинет был таким же мрачным, как и его владелец. Но сегодня бым была еще одна фигура – моя бабуля, Элиана. Ее лицо, обычно непроницаемое, светилось непривычной мягкостью, когда она окутала меня своими объятиями.

— Внучка, - начала она, не теряя времени, - Улаживаю кое-какие дела в родовом поместье, и подумала... не хочешь ли ты приехать? Ненадолго? Погостить, оторваться от этих стен? - она сделала небольшую паузу, и в ее глазах мелькнуло что-то, похожее на надежду, - Ты можешь взять с собой кого захочешь. Нескольких друзей.

Слово "друзья" прозвучало странно и непривычно. Но прежде, чем я успела что-то обдумать, из меня вырвался ответ, который удивил даже меня. Резкий, почти по-детски быстрый.

— Да!

Архимаг, наблюдавший за нами, едва заметно кивнул, будто что-то подтвердил для себя.

Выйдя из кабинета я сразу же столкнулась с Феей, которая что-то оживленно рассказывала Торину, шедшему рядом, но замолчала, увидев меня.

Мысли путались. Как это сделать? Как их пригласить? Это было страшнее, чем сражаться с тварями.

— Ребята, - начала я, и мой голос прозвучал хрипло. Я смотрела куда угодно, только не на них, - Я... еду. В поместье, к бабушке. Она сказала, можно взять... нескольких друзей.

Я заставила себя посмотреть на них.

— Поедете со мной?

Глаза Феи округлились, сначала от удивления, а потом в них вспыхнул такой яркий, теплый свет, что мне на мгновение показалось, будто в коридоре стало светлее.

— Правда? - прошептала она, - Я да! Конечно, да!

Она сделала шаг вперед и крепко обняла меня за шею, визжа и прыгая на месте. Я облизала пересохшие от волнения губы и встретилась взглядом с Торином, получая молчаливое "да".

"ОНИ РАДЫ! - проревела Ярость, - МОЖНО БУДЕТ РАЗОРИТЬ ЭТО ПОМЕСТЬЕ? В ХОРОШЕМ СМЫСЛЕ!"

"Бабушка печет медовые пряники, - сонно вспомнила Тишь, - Было бы неплохо снова их попробовать"

"Тактическое преимущество, - заключил Разум,- Удаление из академии снизит интенсивность враждебного давления и позволит укрепить альянс в нейтральной обстановке".

Я не стала говорить им, что это было не тактическое решение. Это было... личное. Первое по-настоящему личное решение за долгие годы. И глядя на сияющее лицо Феи и на мягкий взгляд Торина, я поняла, что не жалею о нем. Совсем.

На следующий день я смотрела за тренировкой своих учеников, размышляя о том, чтобы позвать и их тоже. Но меня сбила идея, как вспышка молнии в ясном небе. Вернее, эту идею подсказала Ярость, вечно жаждущая нового хаоса.

"ЭТИ МАЛЕНЬКИЕ ЦЕЛИТЕЛИ СКУЧНЫЕ! ДАВАЙТЕ СТОЛКНЕМ ИХ С НАШИМИ БЕЗУМЦАМИ! ПОСМОТРИМ, КТО КОГО ПЕРЕЖИВЕТ!"

"Интересный эксперимент, - поддержал Разум, - Совместные учения позволят выявить слабые места в тактике обеих групп и научат их взаимодействовать в условиях, приближенных к боевым"

"А можно будет потом всех вылечить и накормить? - вмешалась Тишь, - Будет как большой пикник, только с кровью и магией!"

Фея, когда я мысленно поделилась с ней этой идеей, сначала замерла от ужаса, но затем ее лицо озарилось решимостью.

"Да! - прозвучало в моей голове, - Это же гениально! Мои ребята научатся работать под давлением, а твои... э-э-э... получат бесценный опыт, как не покалечить союзников!"

Так мы и оказалась на том же выжженном пустыре. Моя пятерка стояла с одной стороны, пытаясь выглядеть угрожающе, а команда Феи с другой, явно нервничая.

— Сегодня вы работаете вместе, - объявила я, и мои слова прозвучали как приговор, - Ваша задача удержать оборону против нас.

Фея кивнула, ее целительный посох уже светился мягким светов.

— Лео, щиты! Майя наблюдай за флангами! Сэм, маскировка! Рорик, будь наготове! Кира, поддержка!

Мы начали. Марк выпустил свой сокрушительный поток огня, но Лео успел укрепить щит, который выдержал удар, хоть и покосился. Пока Марк перезаряжался, Рорик с скоростью ветра попытался зайти сбоку, но наткнулся на иллюзию Эсми, яму, которой не было. Он замер в замешательстве.

Ларри попытался обрушить град камней, но Сэм дрожащими руками создал маскировочное поле, скрывшее его команду. Камни падали мимо.

— Не угадал, силач! - крикнул Рорик, уже оправившись.

Тут в бой вступил Коул, его глаза закатились.

— Справа! - выкрикнул он, - Они смещаются справа! Целительница и поддержка уязвимы!

Марк тут же развернулся и выпустил сноп искр в указанном направлении, заставив Сэма дернуться и потерять концентрацию. Маскировка упала.

— Теперь! - скомандовала я.

Ухильда выслала вперед своих теневых гончих. Они не причиняли вреда, но их леденящее прикосновение замедляло противника. Рорик, попав под его действие, застыл на месте с комичным выражением лица.

— Майя, птицы! Ослепи их! - крикнула Фея.

Птицы, подчиненные волей Майи, с писком набросились на моих учеников, отвлекая их. В этот момент Ларри, раздраженный неудачами, с ревом обрушил телекинез на щит Лео. Щит треснул, и Лео отлетел, но тут же был окутан золотистым сиянием посоха Феи. Он поднялся, покачиваясь, но целый.

— Хватит! - приказала я, и посмотрела на своих учеников - Неплохо. Целители научились держать удар, а разрушители координировать атаку. Но это цветочки.

Я повернулась к своей команде.

— Вы позволили себя отвлечь, и забыли о главной цели – целителе. Без нее их группа пока что ничто. Нет, они сильны, удивительны, но не скоординированы.

Затем я посмотрела на команду Феи.

— А вы положились только на защиту. В бою нужно не только лечить, но и контролировать. Используйте свою скорость и иллюзии агрессивнее.

Они стояли, тяжело дыша, но в их глазах горел азарт. Мои "безумцы" смотрели на целителей с новым уважением, а те, в свою очередь, перестали их бояться.

— Видела? Они работали вместе! Как одна команда, - обрадовалась Фея, положив свою голову мне на плечо.

Я кивнула. Да, видела. Хаос был, но это был управляемый хаос. И впервые я почувствовала не просто удовлетворение от тренировки, а большее, нечто похожее на гордость. За них всех.

Поздним вечером мы с Феей и нашими отрядами ввалились в почти пустую столовую, уставшие, пропахшие дымом и магией, но со странным чувством выполненного долга. И тут же атмосфера изменилась. За одним из столов сидели Элис, Лейла, Кайл и Рейн. Их разговор резко оборвался, когда мы вошли. Тяжелые, враждебные взгляды проводили нас до самого дальнего угла.

Но в том углу, за большим столом, уже сидел Торин. Он не смотрел в нашу сторону, но когда мы поравнялись, он поднял голову и едва заметным жестом указал на свободные места рядом со своими учениками. Приглашение было молчаливым, но однозначным.

Фея неуверенно посмотрела на меня, я почувствовала как напряглись мои ученики, почуяв потенциальный конфликт. Но спокойная поза Торина, открытая, хоть и сдержанная поза его команды, заставило меня принять решение. Я кивнула и подошла к их столу. Наши группы смешались, неуклюже рассевшись друг напротив друга. Я села рядом с Торином, касаясь своим плечом его локтя, настолько он был огромен.

Торин нарушил неловкое молчание своим деловитым тоном. — Сегодняшние учения были показательными. По отдельности мы специализированные отряды, а вместе, - он обвел взглядом всех собравшихся, - Мы можем стать чем-то большим. Я предлагаю создать неформальный альянс, объединить наших учеников для регулярных совместных тренировок. Против нас, против вас, чтобы научить их сражаться не только с тварями, но и с теми марионетками, против чужой тактики, превосходящей их собственную.

Идея была рискованной и блестящей, следующий логичный шаг. Мы тренировали их против друг друга, но настоящим вызовом для них должны были стать мы сами, их учителя, знающие все их слабые места.

— Я согласна! - сказала я, не раздумывая. Мои ученики переглянулись с удивлением и растущим азартом.

Фея тут же оживилась, чуть ли не подпрыгивая со своего стула. — О да! Это же будет ужасно сложно и потрясающе! Мы сможем...

Она продолжала что-то быстро говорить, строя планы, а наши команды, наконец, начали потихоньку общаться. Сначала нерешительно, потом смелее. Марк-огненный и Лео-Щитоносец обсуждали, как лучше парировать взрывную волну. Эсмеральда и Сэм обменивались советами по созданию иллюзий. Ухильда разговаривала с Леоном из команды Торина, стреляя своими большими глазами в его сторону.

И тут Ларри, мрачно ковырявший вилкой еду, глянул на Коула, который что-то бормотал, глядя в пустоту.

— Эй, прорицатель, - хрипло сказал Ларри, - Скажи, эта котлета ядовитая, или можно есть?

Коул, не отрывая взгляда от невидимых миру видений, мрачно ответил: — Она увидит твои грехи... и застрянет в твоем горле! Ты достал, Ларри!

Воцарилась секундная пауза, а потом Ухильда фыркнула. И этот звук был настолько неожиданным, что все замолчали. А потом Лари издал короткий, утробный хохот, и я... я не сдержалась.

Смех вырвался из меня звонко, оглушительно и совершенно неконтролируемо. Он был хриплым и лающим от долгого неиспользования, но чистым и искренним. Он эхом раскатился по тихой столовой и опять все замерли. Да черт возьми.

Рейн и Кайл уставились на меня с откровенным шоком, Элис смотрела, будто видела призрака. Мои собственные друзья и наши ученики просто смотрели на меня открыв рот.

Я сама была ошеломлена, и сделала то, что заставило рассмеяться меня еще сильнее. Я резко сомкнула губы, прижала ладонь ко рту, и почувствовала, как кровь бросается мне в щеки. На моем лице, должно быть, было самое комичное выражение полного недоумения и ужаса от самой себя.

Я вновь рассмеялась, и Торин подхватил, показывая на меня пальцем и держалась своей огромной ручищей за живот. Фея тоже захохотала, а потом засмеялся ее ученик, Рорик. И вот уже весь нас объединенный стол хохотал надо мной, над странным пророчеством Коула, и над упавшим от хохота Марселем, учеником Торина.

Вот так мы и смеялись несколько минут, показывая пальцами друг на друга. Я вытерла слезы смеха со своих щек и судорожно выдохнула, продолжая хихикать. Меня было не остановить, но все уже пошло на спад. Все немногие в столовой смотрели на нас с недоумением, а некоторые просто смеялись над нами. Кто-то с добротой, кто-то со злобой, но нам было плевать. Сейчас мы были счастливы, все мы, восемнадцать человек. Может, их всех позвать в поместье? Вот бабушка очумеет!

Смех постепенно стих, оставив после себя странное, непривычное теплое чувство единства. И тут Торин, не меняя выражения веселого лица, придвинулся ко мне ближе и наклонился, так близко, что его губы коснулись моего уха, заставив по телу пробежать мириады мурашек.

— Их реакция на твой смех была показательной, - прошептал он так тихо, что лишь я могла услышать, - Давай проверим почву. Кайл, Лейла, Рейн. Посмотрим, что выведет их из равновесия по настоящему.

Его слова были холодным расчетом, но его рука, легшая на мое плечо, уже была не просто частью спектакля. Его пальцы медленно, почти лениво и собственнически провели по моей коже поверх ткани рубашки. Это прикосновение было твердым, теплым и на удивление приятным. Оно посылало по спине совсем иные сигнали, нежели его шепот.

"ОПАСНОСТЬ! - завопила Ярость, но в ее тоне было больше азарта, чем тревоги, - НО ИНТЕРЕСНАЯ ОПАСНОСТЬ!"

"Тактическая провокация, - мгновенно проанализировал Разум, - Высокий риск, но опционально высокая отдача. Его физический контакт выходит за рамки необходимого"

"Ммм, а у него теплые руки, - протянула Тишь, - Можно оставить".

И я была согласна. Я не отстранилась от него, я позволяла ему это, и даже поощряла! Я даже слегка повернула голову, будто ответить на его флирт, чтобы лучше видеть зал. И о боги, эффект был мгновенным.

Кайл, сидевший за столом напротив нас, покраснел от ярости, его кулаки сжались так, что костяшки побелели. Элис смотрела на нас с таким жгучим презрением и завистью, что казалось, воздух закипит. Вот вертихвостка! Кстати, давно не видно ее брата, нужно вернуть ему должок за Фею, чертов ублюдок. Лейла же, напротив, наблюдала за нами с едва заметным облегчением и даже намеком на улыбку, как будто видела что-то давно ожидаемое.

Но Рейн... он взорвался.

Он вскочил так резко, что его стул с грохотом опрокинулся назад. Его лицо, обычно бесстрастное, исказилось чистейшей, неконтролируемой яростью. В два шага он преодолел расстояние между столами, грубо схватил Торина за плечо и отшвырнул его от меня с такой силой, что тот едва удержался на ногах.

— Держи свои грязные лапы подальше от нее! - закричал Рейн, и его голос был диким, хриплым, полным боли, которую он годами подавлял в себе. Он встал между мной и Торином, его грудь вздымалась, а глаза пылали таким огнем, что

казалось растопят его собственный лед, - Она моя! Понял?! Моя!

В столовой воцарилась оглушительная тишина, словно все, включая Кайла и Элис перестали дышать. Он выкрикнул это, при всех. Она моя. Вот идиотина!

Торин, поправив одежду, смотрел на Рейна с холодным, но удовлетворенным выражением лица. Его провокация сработала лучше, чем он мог предположить. Он добился не просто гневной вспышки, он сорвал маску и обнажил то, что Рейн так яростно скрывал даже от самого себя.

Я медленно поднялась, удерживая вскочившего на защиту Торина Марка, за плечо. Мое сердце гулко колотилось где-то в горле, но внешне я была спокойна. Я посмотрела на Рейна, рассматривая его безумные глаза, на сжатые кулаки.

— Я, - сказала я, подходя к нему вплотную, - Ничья.

Развернувшись, я вышла из столовой, оставив за собой гробовую тишину и Рейна, стоящего после моего ухода, будто пригвожденный к месту его же собственными словами. Торин был прав, почва была проверена. И под толстым слоем льда оказался настоящий вулкан.

Я не успела дойти до своей комнаты, как меня остановил запыхавшийся Ларри.

— Ириттель! Мы тут, фух, - он пытался отдышаться, - Мы тут сделали это, - он протянул мне в руки кулон, с неровным кругом посередине, в котором было пять разноцветных дырок, - Тут частички нашей магии… Коул создал это, и ты всегда будешь чувствовать нас.

Он улыбнулся, а я приняла подарок, улыбаясь.

— Спасибо, Ларри. Я очень благодарна вам, - я обняла его, и с улыбкой зашла в комнату, надевая кулон на свою шею.

Это был мой единственный подарок, не считая куколок в детстве. Мое сердце трепетало от непонятных чувств. Я оживаю рядом с ними.

Глава 19

Ириттель

Повозка остановилась. Я первая ступила на вымощенный камнями двор, и старый, забытый запах поместья, смесь лаванды, воска для дерева и влажного мха, ударил мне в нос, вызвав внезапный приступ ностальгии, такой резкий, что перехватило дыхание.

Следом высыпали они. Сначала Фея, выпорхнув, как мотылек, ее лицо сияло от восторга. За ней ее пятерка: Лео, Майя, Сэм, Рорик и Кира. Они столпились, их глаза широко раскрылись, разглядывая высокие шпили и увитые плющом стены.

Затем, с противоположной стороны, с холодной, безмятежной грацией появился Торин. Его взгляд мгновенно оценил периметр, отметил сильные и слабые стороны обороны. Его команда, Леон, Айви, Дэриан, Корвус и Фенрир вышли бесшумно, как тени, и выстроились позади него, их позы были расслабленными, но собранными. Они даже тут искали опасность, тут, где ее быть не могло. До чего же нас довела эта академия?

И последними вышли мои. Моя собственная пятерка. Они вышли медленнее, сбившись в свою, более тесную и мрачноватую группу. Они не смотрели на архитектуру. Их глаза сканировали двор так же, как и я когда-то сканировала тюремный двор ища угрозы, пути к отступлению.

Дверь с мягким скрипом распахнулась. И там стояла она.

Бабушка.

Я увидела, как ее взгляд, полный ожидания и непрошенной влаги, нашел меня. И как он изменился. Он скользнул по сияющей Фее и ее ребятам и смягчился. Перешел на Торина и его бесстрастный отряд и стал чуть более проницательным. А потом… потом он дошел до моих учеников. До Марка, Миры, Коула, Ухильды и Ларри.

И в ее глазах, всего на одно мгновение, я прочла целую историю. Историю шока, боли и горького понимания.

«Боги правы, - сказала она в моей голове, - В каком же аду ты жила, моя девочка, если твоей семьей стали эти… эти израненные души?»

Но это мгновение сменилось другим выражением, я даже не успела ответить. Ее губы дрогнули, а затем она рассмеялась чистым, легким смехом, которого я не слышала много лет.

— Ириттель, дорогая моя! - воскликнула она, раскрывая объятия. - Ты говорила “несколько друзей”, но я, признаться, не ожидала такого приятного и… многочисленного общества!

Она обняла меня крепко, и ее шепот был предназначен только для меня: — Я так рада, что ты не одна. Смотрю на них и понимаю… ты нашла своих.

Затем она обратилась ко всем, ее голос звенел искренней теплотой: — Добро пожаловать в поместье Гарсия, все вы! Дом большой, мест хватит на всех. Оставьте свои заботы у порога. Здесь вы гости, и здесь вы можете просто отдыхать.

И глядя на то, как ее слова заставляют напряженные плечи Ларри расслабиться, а на лицах учеников Торина проступает легкое, недоуменное удивление, я почувствовала, как что-то ледяное и сжатое внутри меня наконец-то начало таять. Все были радостными. Они будут отдыхать. И, возможно, на несколько дней мы все сможем забыть, кто мы такие, и просто побыть людьми.

Бабушка, казалось, решила за один вечер с лихвой восполнить все годы, что я провела на тюремной пайке и академическом пойле.

Стол в главном зале ломился. Это не была утонченная аристократичная еда. Это была еда домá. Ароматные пироги с дичью и грибами, томленая в сметане баранина, которая таяла во рту, дымящиеся миски с картофелем, запеченным в золе с чесноком и розмарином. И горы сладостей, те самые медовые пряники, о которых шептала Тишь, ореховые рулеты, ягодные кисели. Даже мои угрюмые ученики не устояли. Ларри уплетал пирог за обе щеки, смотря на свою тарелку с подозрением, будто еда вот-вот исчезнет. Ухильда впервые за долгое время ела, не прислушиваясь к шепоту духов, а Коул на время перестал бормотать пророчества, целиком занявшись куском баранины.

После трапезы бабушка хлопнула в ладоши, и в зале зазвучала музыка, не чопорные придворные менуэты, а задорные, простые народные мелодии.

Сначала все стеснялись. Но потом Рорик из команды Феи, не в силах усидеть на месте, схватил за руку Киру, и они пустились в пляс, задавая ритм. К ним присоединились Майя и Лео. Даже Сэм, вечно прячущийся за иллюзиями, улыбался, отбивая такт ногой.

Я наблюдала из тени, прислонившись к косяку. И тут ко мне подошел Торин. Он молча протянул руку. В его глазах не было вызова, лишь тихое предложение. Я колебалось секунду, затем положила свою ладонь на его. Мы не танцевали зажигательно, как другие. Наш танец был медленным, точным, почти боевым па, серия сближений и отступлений, чтение намерений по напряжению мышц. Он не произносил ни слова, но его рука на моей талии говорила о многом.

Рядом Фея, раскрасневшаяся и счастливая, пыталась научить неуклюжего Ларри базовым шагам, вызывая смех у окружающих. Марк, к моему удивлению, уже скрестил мечи с Леоном из отряда Торина в импровизированном спарринге на лужайке, под одобрительные возгласы зрителей.

Бабушка сидела в кресле, укутавшись в шаль, и смотрела на всю эту суматоху с умиротворенной улыбкой. В ее глазах читалось глубокое, безмолвное счастье. Ее дом, годами стоявший в тишине и печали, был наполнен жизнью. Пусть это была жизнь обожженных, колючих, странных существ, но они жили. Смеялись, ели, спорили, танцевали.

И в этот миг, глядя на то, как Мира тихо улыбается, слушая игру на лютне Корвуса, а Дэриан показывает Айви фокус с исчезающей монетой, я поняла, что бабушка дала нам не просто кров и еду. Она подарила нам нечто гораздо более ценное, иллюзию нормальной жизни. Краткий, хрупкий миг, где мы были не солдатами, не изгоями, не оружием, а просто... молодыми людьми. И эта иллюзия была слаще любого заклинания.

Ночь в ботаническом саду бабушкиного поместья была тёплой и живой. Воздух гудел от цикад и был густо пропахан влажной землёй, мёдом и ночными цветами. Бабушка, утомленная, но счастливая, давно ушла спать, оставив нас наедине с вином и звёздами.

Фея и её девочки, Майя и Кира, бродили между грядок, как заговорщицы, с корзинками, наполняя их травами. Фея нашептывала им названия и свойства каждого листка, и её голос звучал здесь, в саду, как естественное продолжение ночи.

Парни расселись на каменных парапетах. Бутылка с выдержанным вином, которую бабушка оставила на столе, быстро пустела. Даже Торин, обычно такой сдержанный, держал бокал, и в его глазах, отражающих лунный свет, читалось непривычное расслабление.

И вот, под убаюкивающий стрекот и мягкий хмель, они начали говорить. Не о тактике, не о магии. О себе.

Команда Феи делилась историями, полными тихой грусти и светлой надежды.

Лео рассказывал, как в детстве мечтал стать оружейником, но его грубая сила лишь ломала инструменты, пока Фея не показала ему, что его дар не в разрушении, а в укреплении.

Сэм тихо признался, что создавал иллюзии, чтобы спрятаться от насмешек сверстников, и лишь здесь, в их отряде, он впервые почувствовал, что может не прятаться.

Рорик с горящими глазами вспоминал, как его дразнили «ветрянком» и как теперь его скорость спасает жизни.

Их истории были похожи на историю самой Феи, истории тех, кого считали слишком слабыми для этого мира, но кто нашёл свою силу в поддержке друг друга.

Потом очередь дошла до команды Торина. Их рассказы были другими жёсткими, отточенными, как клинки.

Леон, маг пространства, сухо отметил, что его семья видела в нём лишь живой инструмент для укрепления родового влияния.

Айви с ледяным спокойствием поведала, как ее дар к магии воды считали недостаточно агрессивным, пока она не доказала, что лед может быть острее любого меча.

Дэриан, мастер иллюзий, кинул короткую фразу: «В моей семье правдой считается то, что выгодно. Я научился создавать свою».

Их объединяло не слабость, а нежелание вписываться в чужие рамки. Торин не собрал слабых. Он собрал тех, кто отказался играть по навязанным правилам, и дал им новую, честную игру.

Я слушала, откинувшись на спинку кресла, и впервые за долгое время чувствовала не тяжесть ответственности, а странное, теплое чувство общности. Мы все были изломаны этим миром по-своему. Но здесь, под кронами спящих деревьев, наши шрамы не были клеймом. Они были просто частью истории.

— Ириттель… — тихо начала Кира, заламывая пальцы. - Это правда, что тебя… что тебя посадили в тюрьму из-за твоих родителей?

Воздух застыл. Даже Фея замерла, перестав полоть сорняки. Все смотрели на меня. Я чувствовала их взгляды, не осуждающие, а полные трепетного, почти болезненного любопытства. Эти дети знали, что такое быть изгоями. Моя история была и их историей, какой она могла бы стать.

Я молчала несколько секунд, глядя на язычки пламени в маленьком кострище, которое развёл Торин для тепла. Потом, подняла голову. Мой голос был ровным, без эмоций, как если бы я читала доклад о погоде. Но, черт возьми, как же это было трудно.

— Мне было десять лет, - начала я, - Ночью меня разбудили стражи, вывели во двор. Там горели факелы. На коленях стояли мои родители. А перед ними стояли королевские военные.

Я рассказывала без прикрас, слова были простыми и от этого, ужасающими, по моему телу бегали мурашки, вспоминая тот день.

— Они сказал, что в подземелье нашли алтарь, со следами темной магии и частями тел родителей Рейна. И что эти следы вели ко мне. Десятилетней девочке, - Мои губы дрогнули в подобии улыбки, в которой не было ни капли веселья, - По нашим законам, за преступление ребенка отвечают родители, если это серьезное преступление. Их казнили на моих глазах. За то, чего я не делала.

Я не стала описывать самую страшную часть для меня, лица родителей, взгляд брата. Это было слишком личное, слишком сырое даже для этой исповеди.

— Мой брат Кайл и его друг Рейн… они смотрели на меня и видели чудовище. Они поверили. А потом меня отправили в тюрьму под названием Пучина. Каменный мешок, где свет никогда не горел.

Тут мой голос на секунду дрогнул, когда я упомянула «соседа».

— Там… там я и научилась тому, что умею. Была тьма. Были твари, что лезли в камеры. И был один старик, некромант. Он научил меня слушать камни, слышать боль, впитанную стенами, а потом управлять ею. Он говорил, что смерть это не конец, это просто… другая форма энергии. И что иногда, чтобы выжить, нужно прикоснуться к этой энергии. Заплатив за это свою цену.

Я умолкла. История была рассказана. Без оправданий, без слёз. Просто факты, выложенные перед ними, как кости на столе. С моих плеч будто упала тяжёлая ноша, и наконец, я расслабилась. Поверят они мне, или нет, меня не беспокоило, я выговорилась. Но я уже в какой раз задумалась, почему у меня есть некромантия? Я не могла ее получить от Алрика, она изначально была в моей крови. Но ни у бабушки, ни у родителей не было этой темной магии.

Фея первая подошла ко мне и молча обняла, прижавшись щекой к моему плечу. Потом подошла Кира и осторожно, как будто боясь обжечься, положила свою руку поверх её. Мои ребята крепко обняли меня со спины, а Торин положил мою голову себе на грудь. Мы были сплошным комом тел, переплетенные.

И тогда я поняла. Я рассказала им о самом тёмном периоде своей жизни, а они ответили мне не жалостью, а безмолвной клятвой. Я не одна, с ними мне не понадобится прикасаться к этой энергии в одиночку. Они – моя цена, которую не надо платить.

Это было страшнее и прекраснее любой магии.

Теплая тяжесть вина и усталость от долгого дня медленно опускала меня в сон. Фея уже почивала рядом, ее дыхание было ровным и безмятежным, но какой-то внутренний сторожевой пес не давал мне полностью расслабиться.

Я осторожно, чтобы не разбудить Фею, выбралась из-под одеяла и вышла на маленький балкончик своей старой комнаты. Ночь была тихой, и только листья шелестели под легким ветерком. Я вдыхала прохладный воздух, пытаясь унять легкое беспокойство.

И тут я увидела их.

В густой тени кустов у стены дома, две точки света. Два глаза, неподвижные смотревшие на меня из темноты. В них не было злобы, скорее, пристальное, почти болезненное внимание.

И что-то в них было до боли знакомым, не форма или цвет, а само напряжение, скрывающееся за этим взглядом. Это было ощущение, которое я испытывала сама, годами наблюдая из тюремной камеры за редкими проблесками жизни во дворе. Чувство изгнания, тоски и невысказанной боли.

Сердце заколотилось где-то в горле.. Я вглядывалась в темноту, отчаянно пытаясь вырвать это воспоминание из глубин сознания. Это было так близко... Имя, образ – все вертелось на языке, но ускользало, как дым.

— Эй! - грубо позвала я, обхватив прохладные перила балкона, - Кто там?

Глаза метнулись. Мелькнула тень, быстрая, почти бесшумная, и исчезла. Лишь качнувшаяся ветка выдавала место, где секунду назад кто-то стоял.

Я так и осталась стоять, вглядываясь в пустую темноту, с ледяным комом в груди. Кто-то следил за нами, кто-то, чей взгляд будил во мне давно забытое эхо. И этот кто-то явно не хотел быть узнанным. Я бесшумно спустилась по старым.

знающим моим шаги ступеням и вышла во двор. Ночь встретила меня влажным дыханием. Я подошла к кустам, где только что видела незваного гостя.

Трава была примята, и на земле, придавленная мелким камушком, лежала смятая записка. Бумага была грубой, безликой. А почерк на ней был ровным, безличным, словно выведенный под копирку. Ничего знакомого, лишь холодная, эмоциональная предосторожность.

"Скоро ты все узнаешь. Не верь самым близким, будь осторожна. Тени ближе, чем кажутся, и они идут по пятам”.

Я сжала записку в кулаке, закрыла глаза, пытаясь поймать эхо магии, след, оставленный в воздухе. Ничего, лишь пустота. Как будто писавший был пустой сам, человеком без энергетического отпечатка, призраком, не оставляющим следа.

Я медленно поднялась обратно в комнату, прижимая записку к груди. "Не верь самым близким". Фее, чье ровное дыхание доносилось с кровати? Торин? Бабушка?

Я легла, но сон бежал от меня. В темноте за моими веками горели лишь два образа: безликие глаза в кустах и холодные строчки, которые сеяли ядовитые семена сомнения в, казалось бы, единственно безопасном месте на свете. Кто-то знал какую-то правду, и этот кто-то играл с нами, как кошка с мышкой.

Спустя несколько дней мы вернулись в академию, отдохнувшие, счастливые и радостные. Но слова не выходили из моей головы. И если бы я тогда знала, что они значат на самом деле…

Глава 20

Рейн

Все несколько дней, пока Ириттель со своими друзьями отсутствовала, меня грызли мысли.

Что я наделал. Что я, черт возьми, наделал?

Слова "она моя" все еще горели в ушах, как клеймо. Я видел ее взгляд, холодный, безразличный, подтверждающий всю пропасть между нами. А потом этот взгляд Торина, он не был злым, он был довольным, как будто бы он только что выиграл партию в шахматы, поставив мат одним неожиданным ходом.

После занятий я не помнил, как добрался до своей комнаты. В голове стоял оглушительный гул, я видел ее, она была счастливая, румяная, красивая. Я лег, надеясь, что темнота поглотит мои мысли, мою ярость и самого меня.

И мне приснилось.

Мы были в саду ее поместья, на том, зеленом из детства. Она смеялась, и в ее глазах не было ни льда, ни боли, только золотые искры. Я обнял ее, притянул к себе, и ее губы были такими мягкими и теплыми, она не отталкивала меня, она...

Резкий, пронзительный вой сирены врезался в сон, разрывая его в клочья. Я зарычал от разочарования и встал с кровати.

Тревога, самый высокий уровень, барьер пробит.

Адреналин выжег из головы все, и стыд, и сон. Я натянул свою одежду, схватил ледяной клинок и выбежал. Коридоры были полны выбегающих студентов, криков и суеты.

"Твари в лесу! Прорвались с восточного склона!" - послышался голос Архимага, пока я бежал к выходу.

Мы, десять лидеров, по долгу оказались в первых рядах. Мы выбежали за ворота и ринулись в чащу, вокруг царил хаос, рев тварей, вспышки заклинаний, крики.

И вот я увидел ее. Она стояла спиной ко мне, а ее черный меч уже был в ее изящных руках, а Цербер ощетинился, готовый к атаке. Рядом с ней, конечно же, был Торин.

Что-то внутри меня снова сорвалось с цепи, на этот раз это была не слепая ярость, а холодное, решительное решение. Желание быть там, где должен быть Я!

Я ринулся вперед, ледяным взрывом отбросил нападавшую на них тварь и встал между ней и Торином.

— Я займу левый фланг, - бросил я ей, не глядя, мое внимание было приковано к тварям, выходящим из леса, - Его иллюзии здесь бесполезны, им нужен лед.

Я оттеснил Торина своим плечом, не грубо, но твердо, занимая позицию. Это было не ревностью, это было заявлением, напоминанием, и ей, и ему, и самому себе.

Я не оглядывался, чтобы увидеть ее реакцию, но я чувствовал ее взгляд на своей спине, и напряжение Торина где-то сбоку.

И в этот момент, сжимая свой клинок и готовясь к новой волне, я понял, что все, что я натворил в столовой... было ошибкой. Но отступать я уже не собирался, если она ничья, как она сказала, то я буду бороться за это место. Не криками и истериками, а став там, где должен быть, сражаясь плечом к плечу с ней, защищая ее спину. Даже если она этого не хочет.

Мы отбивали волну за волной, лед сковывал лапы, ее магия разлагала плоть тварей, а меч рассекал их надвое. Мы работали как единый механизм, старый, ржавый, но все еще смертоносный. И с каждым совместным движением, та стена между нами становилась тоньше.

А потом в голове снова, как ножом, резанула та самая картинка. Ее лицо, искаженное злобой, руки в крови моих родителей. Виновата!

Это было как удар током, яростный рык вырвался из моей глотки. Я увидел Торина, который отбивался рядом, и яростный порыв заставил меня сделать нечто безумное. Я не просто оттеснил его от нас, я обрушил перед ним стену льда, отрезав его от нас, от нее, и толкнул его осколками льда глубже в чащу, подальше.

И вот мы остались одни, на маленькой поляне, которую ее Цербер яростно удерживал, разрывая когтями и пастями любую тварь, пытающуюся прорваться. Грохот битвы был где-то рядом, но здесь, сейчас, царил только тяжелый звук нашего дыхания.

Я схватил ее, мои руки сами потянулись к ее лицу. Я прижал ее к стволу старого дуба, держа за щеки и не давая отвернуться, заставляя смотреть на меня. Ее кожа была холодной, как и все в ней, но под пальцами я чувствовал живое, хрупкое тепло.

— Я не могу... - мое дыхание было прерывистым, слова вырывались хрипло, против моей воли, - Я не могу без тебя, понимаешь? Все эти годы... я пытался ненавидеть. Но это, это невозможно.

Я жадно вглядывался в ее золотые глаза, ища в них хоть что-то, отклик, гнев что угодно. Но видел лишь ту же непроницаемую стену.

— Но ты виновата! - горько выкрикнул я, и это прозвучало как обвинение и как мольба одновременно, - Ты должна быть виновата! Иначе, иначе это все не имеет смысла! Иначе я, я..

Я не договорил. Твари сомкнули кольцо. Цербер отбивался, но их было слишком много, мысленно, холодной частью разума, все еще способной на логику, я отдал приказ:

"Кайл, Лейла, отход! Натиск слишком силен! Отступайте и поднимите тревогу! Предупредите всех!"

Потом я посмотрел на нее в последний раз. В ее глазах не было страха, лишь усталое непонимание. Я вцепился своими губами в ее, крепко поцеловав ее, запустив свои пальцы в ее волосы. Как же я мечтал это сделать, это было невообразимо! Вкус кофе на ее губах, таких мягких и тёплых…

Я разжал пальцы, отпустив ее лицо, без слов, без команд. Я просто резко развернулся и побежал, вглубь леса, прочь от поляны, не оглядываясь.

В голове горела одна мысль: Она побежит. Сейчас. Она не станет ждать смерти, она побежит за мной.

Это была не логика, это была слепая, отчаянная вера. Вера в то, что инстинкт выживания заставил ее последовать за мной, что этот побег станет нашим общим, что он все изменит.

Я бежал, уши напрягались, чтобы услышать за спиной ее шаги, тяжелое дыхание, рык Цербера. Я уже представлял, как мы, два силуэта в ночном лесу, будем пробиваться к своим, плечом к плечу.

Я бежал, и сзади была лишь нарастающая какофония рыков тварей и треск ломающихся деревьев.

Я замедлил шаг, сердце уходило в пятки, обернулся.

Поляна была далеко позади, и между деревьями не было ни ее силуэта, ни трехглавой тени ее фамильяра.

Она не побежала.

Она не сдвинулась с места.

Она осталась. Приняла бой, одна.

И осознание этого ударило сильнее, чем когти любой твари. Она не просто отвергла меня, она отвергла саму идею бегства. Предпочла смерть – бегству со мной.

И этот горький, леденящий ужас в душе был куда страшнее, чем любое чудовище, поджидающие в темноте.

Мы вырвались из леса, запыхавшиеся, с пустыми руками и полными ужаса сердцами. Кайл, Лейла, я, и через несколько секунд из другой чащи появился Торин, его лицо было бледным от ярости и того же самого, леденящего душу предчувствия. Мои губы до сих пор жгло от нашего поцелуя, а руки дрожали из-за страха за нее.

— Где она? - его голос был хриплым, он не спрашивал, он требовал.

Я не успел ответить. Над центральной площадью академии, где уже собирались выбежавшие на тревогу студенты и преподаватели, вспыхнул гигантский магический кристалл – Око Аркхольма, показывающее ситуацию в ключевых точках.

И он показал ее.

Поляна, та самая. Она была одна. Стояла спиной к нам, ее черный меч медленно опускался к земле, а Цербер, все три головы, рычал , образуя вокруг нее живое кольцо из клыков и ярости. Но этого было ничтожно мало по сравнению с тем, что окружало их.

Твари. Десятки. Сотни. Они выходили из леса, сползали с деревьев, выползали из-под земли. Море клыков, когтей и хитиновых панцирей, люди-марионетки. И в центре этого ада - она. Одна.

— НЕТ! - это был не крик, а вопль, вырвавшийся из самой глотки. Я рванулся вперед, туда, откуда только что прибежал. Торин побежал рядом, и его лицо исказилось таким же отчаянием.

Но мы не пробежали и десяти шагов, как ударились о невидимую, упругую преграду. Воздух затрещал, отливая синим. Барьер. Мощный, чужой. Кто-то поднял его вокруг академии, запирая нас внутри, запирая ее снаружи.

— Что происходит?!

— Кто поднял щит?

— Смотрите! На Оке!

Волнение, переходящее в панику, прокатилось по площади. Все смотрели на кристалл, ученики, учителя. Они видели то же, что и мы. Одинокую фигуру в черной мантии в центре стаи чудовищ.

И тут твари пошли в атаку. Ее ученик, Коул, упал на колени, схватившись за голову. Он бормотал то, что я больше всего боялся услышать.

— Нужна помощь... она не справится... она погибнет. Надо помочь... раны, куски, кровь...

Фея рядом с ним с ужасом смотрела на Око, держа руку на его плечах. Я услышал то, что он сказал, и замер, смотря на Око.

Она не кричала, она не звала на помощь. Она просто подняла меч, и начался ад.

Она двигалась как сама смерть. Каждое движение точное, экономное, смертоносное. Меч выписывал черные дуги, рассекая плоть и кость. Цербер был ее тенью, разрывая в клочья все, что подбиралось слишком близко. Она использовала все: взрывы Марка, чтобы выжигать группы, иллюзии Эсмеральды, чтобы сбивать с толку крупных особей, телекинез Ларри, чтобы отшвырнуть тех, кто прорывался сквозь строй.

Она сражалась за всех них, за своих учеников, чьи силы она вобрала в себя.

А мы могли только смотреть, смотреть, как это море тьмы смыкается над ней. Смотреть, как один за другим на ее мантии и коже появляются новые кровавые полосы. Смотреть, как она, отброшенная ударом, поднимается и снова встает в стойку.

Торин молча бил кулаками по барьеру, его магия отскакивала, не оставляя и царапины. Я стоял, вцепившись в эфес своего клинка, чувствуя, как что-то во мне разрывается на части.

Она была там, одна. А мы здесь, в безопасности, в ловушке.

И самый ужас для меня был в ее глазах, которые я успел разглядеть, когда камера Ока на мгновение приблизилась к ее лицу. В них не было страха, не было отчаяния, лишь ледяная, всепоглощающая решимость, и странное спокойствие.

Будто она всегда знала, что все закончится именно так.

Картина на экране сжимала сердце ледяной рукой, она сражалась, как демон, как сама смерть. Но даже демоны могут пасть.

Одна из тварей, похожая на щупальцевика, рванулась сбоку. Ее меч отсек одну клешню, но вторая впилась ей в бок. Раздался приглушенный хруст и с ее тела вырвался клок плоти и ткани. Она вскрикнула, спотыкаясь, и лицо ее на мгновение исказилось гримасой боли.

Потом последовал удар в сторону лица, она резко отклонилась, но кончик щупальца все же рассек ей бровь и веко. Кровь залила ей половину лица, чудом не попав в глаз. Она протерла лицо рукавом, оставив кровавую полосу, и снова встала в стойку, но кровь продолжала стекать с ее лица бурным потоком.

Она не умрет, не сразу, ее воля и ее магия будут держать ее на ногах до последнего вздоха. Но она будет умирать, медленно, мучительно, и мы это видели.

Рядом с барьером творилось безумие. Фея билась в истерике, ее маленькие кулачки долбили по непробиваемой энергии, а ее ученики пытались ее удержать или присоединялись к ней, их лица были искажены ужасом и беспомощностью. Архимаг и несколько старших магов атаковали барьер заклинаниями невероятной мощи, но он лишь слегка мерцал, поглощая все.

А на экране, боже, ее снова сбили с ног. Она упала на колено, отбиваясь мечом от осыпавших ее когтей и зубов. Каждый удар по ее телу отдавался во мне физической болью.

И тогда Торин бросился на меня.

Это не была атака, это было избиение. Он не использовал магию, его кулак со всей его силой врезался мне в челюсть, я отлетел, не успев среагировать.

— ТЫ! - его голос был хриплым от рыданий и ярости. Он навалился на меня, прижимая к земле, его пальцы впились в горло, - ТЫ ОСТАВИЛ ЕЕ ТАМ! СПЕЦИАЛЬНО! ТЫ УБЕЖАЛ, ЧТОБЫ ОНА УМЕРЛА!

Он бил меня. По лицу, по ребрам. Я почти не сопротивлялся, его слова жгли сильнее кулака.

— Я видел, как ты отрезал меня льдом! Ты заманил ее туда и бросил! Тварь!

Кайл и Лейла пытались оттащить его, но он был силен в своей ярости. Я лежал под ним, глотая кровь и смотрел на экран. На то, как мою девочку, уже едва стоящую на ногах, снова атакуют.

И самый ужас был в том, что часть меня... часть меня понимала Торина. Со стороны это действительно выглядело так, я отрезал его, я убежал, я оставил ее одну.

— Я не... - попытался я выговорить, но его кулак снова обрушился на меня.

Он был не прав. Но он был и прав. Я не хотел ее смерти, но мой поступок, моя трусость, мое безумие, они привели именно к этому.

И теперь все, что я мог делать, это лежать и смотреть, как женщина, которую я... черт возьми, которую я не могу перестать любить, умирает на наших глазах. И знать, что я – последнее, что она видела перед тем как ее мир сузился до кольца из клыков и боли.

Глава 21

Рейн

Торина с трудом стащили с меня. Я лежал на холодном камне, чувствуя вкус крови и безвыходность, а на экране продолжался ад.

И тут все изменилось. Часть тварей, не сумев добраться до нее, обратила внимание на другой источник энергии – на барьер. А точнее, на тех, кто отчаянно пытался его пробить.

Одна из тварей, гигантский хищный щупальцевик устремился к тому месту, где Фея в исступлении била кулаками по сияющей стене. Она была в безопасности за барьером, но инстинкт заставил ее отпрянуть с криком.

И в этот миг Ириттель, вся в крови, с разорванным боком и залитым кровью лицом, рванулась с места. Она преодолела половину пути в мгновение ока, ее меч рассек щупальце, тянувшееся к Фее. Она встала между тварью и барьером, между монстром и теми, кто был в безопасности, защищала их.

Потом другая тварь поползла вперед к Лейле, которая, рыдая, тоже била по барьеру. И снова черная молния, удар, отбрасывающий тварь. Она металась по краю поляну, оттесняя их ОТ нас. От тех, кто отверг ее, от тех, кто кричал на нее "убийца". От брата, который предал

ее, от меня.

Она защищала своих палачей, ценой своей исчезающей жизни.

Ириттель уже падала с ног. Ее движения потеряли былую точность, став яростными, почти животными. Каждый вздох давался ей с хрипом, Цербер, тоже израненный, отбивался, но его рыки стали слабее.

И тогда она сделала это. Она перестала просто отбиваться, она пошла в наступление.

Выпрямившись во весь рост, ее фигура на экране вдруг показалась огромной. Она подняла руку, и черная энергия затопила поляну. Твари, уже мертвые и умирающие, начали подниматься. Их кости скрежетали, плоть срасталась обратно под влиянием ее воли. Они подчинила их... заставила встать и повернуть оружие против своих же сородичей.

Но цена... цена была ужасна. Из ее ран хлынула свежая кровь. Она закашлялась, и кровь выступила на ее губах. Она буквально горела изнутри, ее собственная магия пожирала ее, выжигала душу. Она превысила все возможные лимиты. Она перегревалась, как двигатель, который вот-вот взорвется.

Она умирала. Не от когтей тварей, а от собственной силы, ради нас.

Фея закричала, прижав руки к стеклу барьера, ее крик был полон такого отчаяния, что кровь стыла в жилах. Лейла закрыла лицо руками, рыдая. Кайл стоял не в силах пошевелиться, с лицом, полным ужаса и стыда.

А я... я смотрел на девушку, которую любил и ненавидел всю свою жизнь. Смотрел, как она жертвует собой, чтобы защитить тех, кто не заслужил и капли ее милосердия. И впервые за восемь лет я позволил себе прошептать ее имя, не с ненавистью, а с мольбой.

— Ириттель...

22 глава

Ириттель

Боль. Она была всем. Огненной волной, заливающей разум. Разорванный бок пылал, каждый вздох отдавался хрустом и огнем в ребрах. Глаз заплыл кровью, и мир казался багровым и расплывчатым. Ноги подкашивались, руки дрожали, удерживая уже неподъемный меч.

"ДЕРЖИСЬ! - ревела Ярость, и ее крик был единственным, что не утопало в боли, - Я ВЫРВУ ИМ ГЛОТКИ! ВСЕМ!"

"Слишком… много, - с трудом формулировала мысли Тишь, - Так больно... хочется спать.."

"Не смей! - рычала Ярость на нее, - Закрой свою пасть и дерись!"

"Анализ, - голос Разума был прерывистым, искаженным, - Разрыв селезенки, множественные переломы.. внутреннее кровотечение.. перегрев магического ядра. Еще несколько минут, и ядро коллапсирует.."

— Знаю, - прошептала я окровавленными губами, разрывая гортань Крикуну, который собирался крикнуть, - Но... они... смотрят.

Я видела их за барьером. Фею, наших учеников, даже Лейлу. Они бились о невидимую стену, их лица искажены ужасом. За меня. Они пытались добраться до меня. И это давало силы.

Я ринулась вперед, к барьеру, где очередная тварь пыталась дотянуться до моей рыдающей Феи. Мой меч отсек ее конечность, боль от движения чуть не вырубила меня. Но я продолжала рубить руки и ноги людей, которые подбирались с криками. Я уперлась клинком в землю, пытаясь перевести дыхание.

"Ярость! Левый фланг!" - скомандовал Разум.

Голова Цербера, отвечающая за разрушения, с оглушительным ревом разорвала тварь, пытавшуюся подобраться сбоку.

"Спасибо, сестрица, - прошептала Тишь, едва успевая отдернуть свою голову от удара.

"Не за что! Дерись лучше!"

Я выпрямилась, чувствуя, как по ноге течет что-то теплое и липкое. Кровь, слишком много крови. Пора заканчивать.

— Довольно... прятаться, - хрипло прошептала я, обращаясь к мертвым тварям вокруг.

Я подняла руку, взывая к самой сути запретной магии, к той силе, что жила в моей душе с тех пор, как я научилась слушать шепот смерти. Черная энергия хлынула из меня, как из прорванной дамбы. Это было похоже на то, как будто мое нутро вырывают наизнанку и поджигают.

Кости на земле затрещали, срастаясь. Рваная плоть зашевелилась. Мертвые твари поднялись, мои, моя армия.

Но плата пришла мгновенно. Я упала на колени, кровь хлынула изо рта горьким потоком, внутри все горело. Мое магическое ядро, источник моей силы, кричало от перегрузки, треща по швам. Еще немного, и оно разорвет меня изнутри.

"ОСТАНОВИСЬ! - впервые в голосе Разума прозвучала паника, - ТЫ УМРЕШЬ!"

"Нет! - вопила Ярость, - Добей их! До конца!"

"Так... устала, - едва слышно прошептала Тишь"

Я подняла голову, глядя на орду, которую теперь обратила против ее же сородичей. На барьер, на лица тех, кого защищала.

— Лучше... мертвая, - прохрипела я, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь о меч, - Чем... трус.

И я пошла вперед, возглавляя свою армию мертвых, готовясь к последнему удару, к своему последнему вздоху.

Боль была настолько поглощающей, что белый, огненный шквал почти выжигал сознание. Я едва стояла, опираясь на Цербера. Все три пары его головы тихо скулили, прижимаясь ко мне, чувствуя, как жизнь утекает из меня сквозь рваные раны.

И вдруг тишина.

Рев, скрежет, шипение – все смолкло. Я медленно подняла голову, единственный зрячий глаз затуманился. Твари исчезли. Не повернувшись, не отступая, они просто таяли, как тени на рассвете, растворяясь в воздухе не оставляя и следа, и люди-марионетки тоже.

Словно их никогда и не было.

Магия, сжигавшая меня изнутри, иссякла, оставив после себя лишь выжженную пустыню и невыносимую, тупую боль во всем теле. Моя армия мертвых рухнула обратно в прах.

Ноги подкосились, и я бы упала, если бы не Цербер, который уперся могучим плечом, не давая мне рухнуть. Он, шаг за шагом, почти потащил меня к тому месту, где еще секунду назад был непроницаемый барьер.

Теперь его не было, лишь пустота.

Я остановилась, едва дыша, и подняла взгляд на площадь. И увидела их.

Всех.

Они стояли секунду в ошеломляющей тишине, а потом – ринулись ко мне, все, абсолютно все, кто был на площади.

Фея, рыдая, бежала впереди всех, ее лицо было искажено ужасом. За ней мои ученики, ее ученики, с глазами полными слез и благоговейного ужаса. Лекари с сумками, их профессиональное спокойствие сменилось паникой.

Это была последняя капля. Стена, которую я выстраивала годами перед всеми, рухнула. Опора ушла из-под ног. Цербер, почувствовав это, издал протяжный, скорбный вой.

И я упала.

Не изящно, не медленно. Жестоко, тяжело, лицом в камень, разбивая и ломая нос.

Боль пронзила все существо, и тогда кровь хлынула наружу. Не только из ран, она текла изо рта, горькая и теплая, она заливала моей единственный видящий глаз, вытекала из ушей, струилась из носа. Я захлебывалась ею, не в силах сделать вдох.

Тьма сгущалась на краях зрения, поглощая мир. Я умирала.

И последнее, что я увидела, прежде чем тьма поглотила все – это его.

Кайл, мой брат. Он пробивался сквозь толпу, его лицо было мокрым от слез, а в глазах стояла такая вселенская боль и отчаяние, что ее невозможно было подделать. Он протягивал ко мне руку, что-то кричал, чего я уже не могла расслышать.

И в этой последней секунде, в агонии и крови, во мне не было ни злобы, ни ненависти. Лишь горькая, пронзительная жалость. К нему, ко всем нам.

А потом наступила тишина.

Глава 23

Фея

Все произошло так быстро. Одна секунда – она стоит, вся в крови, опираясь на Цербера. Следующая – она падает. Жестоко, беззвучно, как подкошенное дерево.

— Ириттель!

Мой собственный крик оглушил меня. Я рванулась вперед, не видя ничего, кроме ее бездыханного тела, истекающего кровью на земле. Но сильные руки схватили меня сзади, не давая сделать ни шага.

— Нельзя, мисс Лис! - это был голос одного из старших магов-лекарей. Его лицо было напряженным и испуганным.

— Отойди! Вся площадь, отойдите!

Вокруг началась суета. Лекари в магических халатах и с защитными амулетами осторожно приблизились к ней, но не смели прикоснуться.

— Что происходит? - закричала я, пытаясь вырваться, - Помогите ей! Почему вы ничего не делаете?!

— Ее магическое ядро нестабильно! - крикнул другой маг, его руки выписывали в воздухе сдерживающие руны, - Она на грани коллапса! Любое неосторожное прикосновение, любая внешняя магия может спровоцировать выброс некротической энергии! Она взорвется и убьет всех в радиусе ста метров!

Ледяная волна ужаса накрыла меня с головой. Взорвется? Нет... нет!

Я смотрела, как они осторожно, с помощью чистой силы воли приподняли ее тело на магические носилки из света. Кровь капала с них на камень. Она была такой... беззащитной, и такой смертельно опасной.

Рядом с ней, прижавшись к ее боку, выл Цербер. Три его головы были подняты к небу, и этот звук... он был полон такой бездонной скорби, что слезы сами потекли по моим щекам. Он пытался ткнуться носом в ее руку, но один из лекарей жестом отогнал его.

— И фамильяра не подпускайте! Их связь может быть катализатором!

Цербер зарычал, но не на них. Он понимал. Он чувствовал ее агонию и свою беспомощность. Он просто лег рядом с носилками, положив головы на лапы, продолжая тихо выть, его могучий бок вздрагивал.

— Твари... они просто исчезли... - прошептал кто-то из толпы.

— Это она заставила их исчезнуть? - дрожащим голосом спросил мой ученик Сэм.

— Она нас спасла, - тихо сказала Эсми, вытирая слезы с щек, - Она оттеснила их всех от барьера. От всех нас.

— Но почему она, - Лейла стояла неподалеку, ее руки были прижаты к лицу, - Почему она защищала нас? После всего...

— Потому что она не та, за кого мы ее считали, - хрипло проговорил Кайл. Он стоял поодаль, сжав кулаки, и смотрел на удаляющиеся носилки с таким выражением лица, будто его самого разрывали на части.

Носилки поплыли по направлению к лазарету, окруженные плотным кольцом магом, поддерживающих сдерживающее поле. Цербер поднялся и поплелся следом, его тень мрачно тянулась за ним.

Я осталась стоять, обняв себя, не в силах сдержать дрожь. В ушах стоял ее хриплый шепот: "Лучше мертвая, чем трус". И вой ее фамильяра.

Она умирала, не от ран, а от той самой силы, что всегда делала ее изгоем. И самое страшное было то, что мы, те, кого она спасла, не могли даже подойти к ней, чтобы сказать "спасибо" или "прости". Мы могли только смотреть, и надеяться, что ее жертва не будет напрасной.

"Держись, - мысленно послала я ей, вкладывая в эту мысль всю свою силу, всю свою веру, - Пожалуйста. только держись. Мы же только начали быть друзьями".

Дни тянулись, как смола. Темной, густой, бесконечной чередой. Академия погрузилась в гнетущую тишину, нарушаемую лишь шагами патрулей. Все разговоры шепотом, все взгляды – в сторону лазарета. Ранний, неофициальный траур висел в воздухе, давящий и безмолвный.

Приехала ее бабушка, советник Элиана. Она не была теперь властной и собранной. Она вошла в лазарет, и через несколько минут оттуда донесся сокрушающий душу, животный рев. Звук абсолютной, безутешной материнской боли. Услышав его, Кайл, стоявший у двери, сжался и, к моему удивлению, первым бросился внутрь. Я не слышала, что он говорил, но через некоторое время рыдания стали тише. Он вышел оттуда бледный, с пустым взглядом, но теперь постоянно находился рядом с бабушкой, молчаливая тень, разделяющая ее горе.

Мы дежурили у дверей ее палаты, все мы. Я, мои ученики, ее ученики, Лейла. Даже Торин приходил и подолгу стоял, прислонившись к стене, его лицо было каменной маской, но глаза всегда были на мокром месте. Мы сменяли друг друга, приносили еду, которую никто не ел, и просто ждали. Ждали, когда выйдут лучшие лекари, которых привезла бабушка, и скажут... что-то, любое слово.

Но дверь не открывалась, из-за нее доносилось лишь сдержанное бормотание и странное, слабое свечение магии. Никаких новостей, только тягостное ожидание.

И было еще одно существо, которое страдало, пожалуй, сильнее всех. Алиса. Хрупкая эмпат из команды Лейлы. С того момента, как Ириттель потеряла сознание, с Алисой стало твориться что-то ужасное.

— Она не спит, - бормотала она, сидя на скамье и обнимая себя, ее глаза были дикими, - Все горит, все болит.. так холодно, и тихо.. так тихо...

Она чувствовала ее. Чувствовала пустоту, боль, угасание Ириттель. И это сводило ее с ума. Она начинала дрожать, ее бросало то в жар, то в холод, она заходилась в беззвучных рыданиях, пока глаза не закатывались и она не падала в обморок. В конце концов, лекари, уже измученные попытками спасти одну умирающую, были вынуждены положить в лазарет и Алису. Ее поместили в соседнюю палату, и иногда доносились ее приглушенные всхлипы и крики, в которых угадывалось только имя Ириттель.

Я сидела на холодном каменном полу в коридоре, прижавшись спиной к стене, и смотрела на эту дверь. Внутри была она, моя крепость, мой друг. Та, что научила меня не бояться. И сейчас она была разбита, разобрана по частям лучшими целителями королевства, и никто не знал, удастся ли ее собрать обратно.

Я закрыла глаза, пытаясь послать ей еще немного своей силы, своего тепла. Но в ответ чувствовала лишь ледяную, зияющую пустоту. И тишину. Самую страшную тишину в моей жизни.

Эпилог

Воздух в Акрхольме был тяжел, как свинец, и пропитан запахом увядших цветов и холодного камня. Молчание, наступившее после битвы, оказалось страшнее любого рева тварей. Оно было густым, звенящим, и каждый звук, шорох плаща, сдавленный вздох, отзывался в нем кощунственным эхом.

Академия хоронила своего героя.

Все выстроились на главной площади. Тысяча студентов в черных мантиях. Тысяча лиц, обращенных к высокому каменному катафалку, утопающему в венках из черных лилий и серебристой полыни. Гроб был закрыт. Массивная плита из обсидиана не позволяла заглянуть внутрь и проститься в последний раз. Это было жестоко, но необходимо – так говорили лекари. Энергия, заключенная внутри, все еще была слишком нестабильна, слишком опасна.

Фея стояла в первых рядах, вцепившись в руку Кайла и Торина, стараясь не упасть. Ее плечи беззвучно подрагивали, а глаза были пусты и красны от слез, которые, казалось, уже иссякли. Кайл, бледный как смерть, смотрел на гроб с таким выражением лица, будто он сам лежал там, под холодным камнем. Его рука сжимала руку Феи так крепко, что кости ныли, но она не замечала боли. Любая боль была ничтожна по сравнению с той пустотой, что зияла внутри.

Рядом, не скрывая слез, стояла Лейла. Рейн, прямой и недвижимый, как ледяная статуя, плакал, и в его глазах бушевала такая буря отчаяния и вины, что смотреть на него было невыносимо.

И вся Академия смотрела на них, на тех, кто был ближе всех к усопшей. На тех, чья жизнь оказалась разорвана на "до" и "после". В их молчании читалось общее понимание, страшное и неоспоримое: мы виноваты. Мы позволили этому случиться.

Архимаг безучастно поднялся на возвышение. Его когда-то громодобный голос теперь был тихим и надтреснутым, словно ветхий пергамент. Его лица и тела не было видно.

— Мы собрались здесь, чтобы отдать последний долг.. - он начал, и его слова повисли в морозном воздухе.

В этот момент дверь в башню лазарета с тихим скрипом отворилась. Все взгляды, как по команде, устремились туда. На пороге, опираясь на посох, стояла бабушка Ириттель, советник Элиана. Ее лицо было изможденным, но высохшие глаза горели странным, пронзительным огнем. Она медленно, с невыразимым достоинством прошла через расступившуюся толпу, и поднялась на помост рядом с Архимгаом.

Она обвела взглядом замершую в ожидании Академию. Взглядом, полным не скорби, а холодной, безжалостной ярости.

— Вы ошибаетесь, - ее голос, тихий и четкий, прорезал траурную тишину как лезвие, - Вы хороните не ту тень.

Она сделала паузу, дав своим словам пронзить каждое сердце, заставить замереть каждое дыхание.

— Тот гроб не с ней. Моя внучка не здесь. Она борется, за каждый вздох, за каждую секунду. И будет бороться, пока я не испробую все способы этого мира и всех иных, чтобы вернуть ее.