Некромантия - зло!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ КУРС

Ты смотришь на доску, что-то пишешь, поясняешь, рисуешь очередную непонятную формулу…

А я смотрю на тебя, вижу, как длинные черные волосы, собранные в аккуратный хвост, чуть покачиваются в такт твоим движениям, как нахальная прядка ложится на плечо, и ты небрежно стряхиваешь ее, чтобы не мешалась. Каждое твое движение поэмой разворачивается перед моими глазами. За тобой следят все — зачарованно. Только их прежде всего интересуют знания, которые ты можешь дать — и даешь не скупясь.

А я на редкость скверная ученица.

Ты разворачиваешься, и я точно знаю, что сейчас эти строгие губы произнесут:

— Адепты, у кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов традиционно не будет — ты умеешь объяснить так, что поняла бы даже я… если бы слушала твои слова.

Чуть шевельнулись, приоткрылись… в этот миг в правом уголке появляется угрюмая, почти горькая складочка. Ты сам, наверное, не знаешь об этом. А я знаю — конечно, я же не в первый раз бесстыдно пялюсь на твои губы, пока ты говоришь. Благо ты на меня почти никогда не смотришь. Я ведь не поднимаю руку и редко когда способна ответить на вопрос…

Но от звука твоего голоса у меня по спине бегут мурашки.

Я давно смирилась со своим далеким от нормального состоянием. Я знаю, что, когда закончится этот курс, ты начнешь вести другой, практический, и тогда возьмешь себе лучшую группу, в которую я не попаду, потому что на твоих занятиях я самая бездарная ученица.

Но это не из желания привлечь к себе внимание, упасите боги! Просто ты слишком сильно отвлекаешь меня. Как сейчас — я честно попыталась сосредоточиться на смысле произносимого тобой, услышала лишь отрывок в три слова «вам непременно понравится», и меня бросило в дрожь. Потому что я не знаю, о чем ты говорил до этого, а мои собственные далекие от учебы мысли увели меня в несусветную даль.

Из которой ты меня сейчас наверняка в очередной раз выдернешь сердитым вопросом, обращенным к моей бестолковой персоне…

— Адептка Миэлис, повторите, что я сейчас сказал.

Дрожь по спине. Ты назвал мое имя, и я не могу побороть эту реакцию. Пусть думают, что нервное, что я тебя боюсь. Тем более что это не так уж далеко от истины. Меня действительно пугает то, что с самой первой лекции одно твое присутствие превращает меня в комок бессмысленных мечтаний.

И я в который раз молча смотрю на тебя.

Вряд ли в моем взгляде ты прочтешь мольбу — я слишком хорошо научилась контролировать свое выражение лица.

— Простите, наставник Даэрс, я не в состоянии это сделать.

Бестолковая ученица смотрит на тебя, хлопая глазами, в которых нет ни единой мысли.

В голове их тоже, впрочем, не густо. Каждый раз, когда ты ко мне обращаешься, я моментально глупею.

Ты даже не поморщишься, и это я тоже прекрасно знаю. Эта сцена повторяется из раза в раз, изменяются лишь слагаемые, но не результат.

Ты, как обычно, смотришь мне прямо в глаза.

А я действительно не могу ответить. Я слушала тебя, я слышала тебя. Твой низкий голос. Твой ироничный тон. Следила не за тем, что ты пишешь, а за тем, как твои пальцы сжимают мел. Выглядит почти непристойно, кстати говоря. У тебя ещё есть дурная привычка (которую заметила не только я) неосознанно поглаживать его, прежде чем положить на подставку… И в эти моменты я вообще забываю о том, что на доске что-то написано!

Впрочем, ты же регулярно проверяешь мои полупустые тетради.

— Тетрадь покажите.

Ненавижу твой ледяной тон. Казалось бы, могла бы больше стараться, чтобы его избегать, раз уж так… Но я стараюсь! Правда стараюсь! И даже делаю успехи… Просто…

Ладно, к чему бессмысленные оправдания? Ты в этом не виноват, но и себя я не могу обвинить. Я ведь совершенно не хотела, чтобы так получилось, даже не думала три месяца назад, собираясь на первое занятие по введению в некромантию, что пропаду, стоит открыться двери в аудиторию…

На наши две группы общего направления с факультета целительства все смотрели с завистью — как же, нам, в связи с увольнением из-за некомпетентности прежнего преподавателя, достался прославленный мастер-некромант, обычно преподающий только лучшим группам со своего потока.

Кадров нет, а без начал некромантии магу никак — мы же высшее образование здесь получаем, аж в Академии магических наук… Да и, в отличие от той же магической философии, полезный предмет. У нас ведь как? Что ни весна — то волна умертвий…

Усталый вздох, по виску сбегает капля пота… здесь же не жарко. Взопрел, пока объяснял?

Ты отбрасываешь волосы со лба, хмуро смотришь на меня, а меня можно выносить! Жест кажется небрежным, но у некромантов не бывает небрежных жестов, они все выверены, даже мимолетные, повседневные, вроде этого. И повторяются с безупречной точностью.

Обреченно подхожу к тебе, протягиваю раскрытую тетрадь, повернув ее к тебе, и опять же знаю наперед, что сейчас будет.

Забирая ее, ты мимолетно, небрежно коснешься моей руки…

Да!

Большой палец чуть проходится по моему, и на сей раз я торжествую победу. Я не вздрогнула! Не вздрогнула! Ощутила тепло твоей руки, но не подала виду, что оно меня волнует.

И пусть дрожь по позвоночнику, и пусть в животе что-то екнуло, пусть электрическим импульсом прикосновение отдалось прямо в сердце.

Я не подала виду!

Стою, потупившись, потому что, несмотря на торжество, мне отчаянно стыдно за мою полупустую тетрадь.

И чувствую вдруг: что-то не так.

Не так, как обычно.

Ты не листаешь тетрадь. Всего один раз перевернул страницу — и все.

Робко поднимаю глаза…

Чуть нахмурившись, ты смотришь на меня… чтобы не сказать «сверлишь взглядом».

Довела, похоже, да? Ну, прости… Хотела бы пообещать, что больше не буду, но в твоем присутствии я за себя не ручаюсь.

Давно бы попросилась перевестись в другую группу, но мысль о том, что я не буду тебя видеть, пугает меня куда больше, чем вероятность схватить по твоему предмету неуд.

Ничего, я старательная и на память не жалуюсь, буду основательнее готовиться к практическому курсу. На нем и наверстаю. Благо там ты уже не сможешь меня отвлекать одним своим видом.

Да и если я не хочу остаться покусанной или вообще выпитой, лучше будет сосредоточиться на происходящем в склепах, на кладбищах и пустырях…

Начал наконец листать тетрадь. Медленнее, чем обычно.

— Вы, я вижу, вписали все пробелы в предыдущую лекцию?

— Да, мастер Даэрс.

— Уже радует. Адептка Миэлис, а вы в курсе, что это предпоследнее занятие? И что на сдвоенном послезавтра будет общий тест?

Ой мамочка… Прослушала…

— Это он должен нам понравиться, да? — хмуро спрашиваю я.

И снова теряюсь, видя, как строгие губы чуть сжимаются, не то от досады…

Не то в попытке сдержать усмешку. Судя по тому, как дернулись уголки губ, а у глаз залегли мелкие, почти незаметные складочки — второе…

Смотри я со стороны — были бы у меня глаза круглые, как луна в ночь выпускного экзамена по некромантии. И восторженно-влюбленные, ага. Но, к моему несчастью, ты со мной беседуешь. Приходится сдерживаться.

— Я смотрю, слушали вы крайне выборочно.

— Нижайше прошу извинить, я непростительно рассеянна сегодня.

— Да если бы только сегодня… — язвительно вздыхаешь ты.

Это замечание закономерно вызывает в аудитории смех. Ты чуть морщишься… надо же, моя бестолковость тебя не пробивает, а смех адептов над бездарной товаркой, чья неспособность к некромантии стала притчей во языцех, раздражает… тобой же, кстати, спровоцированный.

— Лекцию опять будете переписывать?

Мрачно киваю.

— Вот скажите, адептка, я читаю с такой невозможной скоростью, что вы записывать не успеваете? Или до вас лучше доходит, когда вы все сдираете с чужих тетрадей?

Краснею, неудержимо. Да, похоже, на сей раз допекла. И да, мне стыдно! Ты этого хотел? Вслух же хмуро говорю:

— Вас слушаю, потом переписываю у других. Получается две лекции вместо одной. Повторение — мать учения.

Одна черная бровь приподнимается, и лицо приобретает потрясающе ироничное выражение. А ведь всего одно движение, другие мышцы словно застыли…

Вообще вид у тебя скорее надменный, чем снисходительный. Но я тебе почему-то готова это простить. Тем более что при твоем магическом уровне надменность простительна — и на твоем поведении и отношении к адептам не отражается совершенно.

Даже не скажешь, что из знати. Хотя, глядя на меня, этого тоже не скажешь. Разница между нами лишь в том, что у тебя есть деньги, но нет желания соблюдать правила высшего света, а у меня нет ни желания, ни денег. Да и «адептка Миэлис» мне нравится куда больше, чем пафосное «мистрис Миэлис».

Отец — целитель, мама — зачарователь, так и не получивший звания мастера, потому что выбрала меня, а не карьеру. Мы не бедствуем, конечно, но и лишних средств на всякую чушь типа смены из трех пар шелковых перчаток в день нет.

— Вот как? Что ж, повторите мне главное определение предыдущей лекции.

Категория распада. Помню, как же. В общежитии-то я переписываю лекции без дурных мыслей о вашем голосе, лице, движениях… и там вы, уважаемый наставник Даэрс, мел перед моими глазами не поглаживаете!

— «Категория распада — важнейшая характеристика заклинаний любого уровня, поскольку при верном применении расчетной формулы позволяет предположить, какой срок способно продержаться плетение в зависимости от вложенной в него силы. В некромантии и боевой магии является основной после собственно категории силы, так как сдерживающие нежить заклятья — приблизительно половина арсенала любого мага».

Чуть прикрываю глаза. Я знаю, что на твоем лице вновь промелькнет удивление, смешанное с удовлетворением и вместе с тем раздражением. Ты не понимаешь, почему я так хорошо усваиваю материал из чужих тетрадей и так плохо — на твоих потрясающе интересных занятиях.

Причина проста, смешна и нелепа. Поэтому не будем о ней.

— Значит, так.

Слышу по голосу, что шутки кончились. Остальные тоже это поняли, так как воцарившийся было гул стих.

— Сегодня после ужина придёте в мой кабинет.

Чего?!

Мечтательная задумчивость слетает с меня моментально. Я смотрю на тебя — и не могу поверить своим ушам.

— Зачем?!

— Раз вы усваиваете материал только при переписывании, будете переписывать с моих собственных конспектов. Возможно, это, наконец, позволит вам усвоить все из первоисточника, раз внимательно слушать вы не способны.

Да способна, ещё как способна! И на всех остальных занятиях успешно это делаю! Но об этом молчат все мои однокурсники, наслаждаясь моими промахами (как же, неизменная хорошистка, а то и отличница наконец села в лужу!), и молчу я — потому что (вот парадокс!) разговариваю с тобой чаще всех остальных вместе взятых.

И ты не поверишь, сколько девчонок мне из-за этого завидуют… Подруг и без того не было — титул у отца не самый высокий, но мне благодаря нему полагаются определенные привилегии вроде комнаты на одного и личного холодильного шкафа, что и раньше вызывало некоторое отчуждение. Знати среди магов не так много. А теперь ещё и из-за тебя полгруппы со мной не разговаривает…

Перевожу взгляд на остальных и понимаю, что мне кранты. Ты меня фактически на отработку вызываешь, но большинство девушек смотрят так, словно очень хотели бы испепелить взглядами. Особенно Кейра.

И тут до меня запоздало доходит вся глубина ямы, в которую я угодила.

В его кабинет. Вечером. Ой-ой…

— Но… А мое домашнее задание… — нервно блею я, не зная, как отмазаться.

— У вас же только некромантия на послезавтра, — фальшиво удивляешься ты. — По общим проклятьям вроде наставник Гианит ничего не задавал, по курсу целительства вы вчера зачет сдали… А за выполнением моего задания я, пожалуй, лично прослежу… а то, гляжу, вы его даже не записали. Хоть раз придете с адекватно заполненными схемами.

Краска снова бросается в щеки. Заслужила, конечно, но… выскажись вечером, очень тебя прошу, а не сейчас, при всех!

Хотя, может, оно и лучше. Во взглядах будущих коллег злость сменяется презрением. Парни только посмеиваются…

Но сидеть с тобой вдвоем в одном кабинете будет сущим кошмаром!

Протягиваешь мне тетрадь, и твой палец снова мимолетно касается моей руки.

Для тебя это ничего не значащее прикосновение, а я… а мне…

Но свою неуместную реакцию я опять каким-то чудом скрываю.

А ты снова легонько хмуришься. Поспешно утыкаюсь взглядом в свою тетрадь.

— Благодарю за то, что готовы выделить мне время, — тихо говорю я, не поднимая больше глаз, и возвращаюсь на место.

— Вы ещё это время проклянете, — обещают мне в спину.

О, вот в этом я как раз не сомневаюсь. Меня ждет персональная пытка в моем персональном аду.

***

Что сказать, в твоем кабинете я ни разу не была, и он кажется мне возмутительно скучным. От некроманта ожидаешь… не знаю, черепов на полках, бутыльков, покрытых паутиной и плесенью, в которых плещутся разные загадочные жидкости, может, даже какого гомункулуса в углу в прозрачной оболочке, изредка шевелящегося в зловещей розовой слизи…

А тут только шкафы с книгами и поразительная чистота. Еще и светло, как днем.

И возмутительно обычные светло-кремовые обои и темно-синие шторы на окнах.

— Насмотрелись, адептка Миэлис? — ехидно спрашиваешь ты.

Угрюмо киваю и наконец перевожу взгляд на тебя.

Сердце пропускает удар.

Я таким тебя ещё не видела… Как обычно, весь в черном, но… Костюм другой, не форменный, принятый в академии для преподавательского состава. Менее строгий, но в остальном… Обтягивающие штаны. Обнимающий плечи и ласкающий грудь тонкий сюртук. Незастегнутый. Под ним, вопреки обыкновению, рубашка не со строгим воротом, а со шнуровкой, по-домашнему слегка распущенной… Вид одновременно строгий и расслабленный.

О боги, помогите мне пережить этот вечер!

С усилием отвожу взгляд, сообразив, что и без того пялилась на тебя неприлично долго.

— Тогда шаг вперед сделайте и наконец закройте за собой дверь, будьте любезны, — ядовитая просьба высказана низким, бархатистым голосом, от которого у меня по спине бегут мурашки.

Ничего другого мне и не остается.

Дверь захлопывается, и я чувствую себя маленьким котенком, запертым в комнате с огромным волкодавом.

— Располагайтесь, — приглашают меня, делая широкий жест в сторону огромного стола с тяжелой крышкой. Ну, прямо скажем, стол у тебя такой, что за ним бы и шестеро уместились… и… почему два кресла, одно напротив другого, по разные стороны столешницы?!

Мы ведь не будем за одним столом сидеть?! Я же тогда ни слова не напишу… и уж тем более не запомню!

— А… я…

Даже не знаю, как внятно сформулировать то, что меня не устраивает!

— Адептка, хватит мямлить, скажите уже четко! — резко бросаешь ты.

Почему-то это действует.

— Простите, а вы здесь же работать будете?

Изогнутая бровь. Ага, понимаю, как это со стороны прозвучало…

— Вы считаете, у меня два кабинета? Или мне писанину адептов (по большей части бездарную) в спальне проверять прикажете? Уж простите, но там я привык отдыхать, а не работать.

При слове «спальня» у меня начинают неудержимо краснеть уши, и я с ужасом жду комментариев на эту тему…

Но не слышу ни одного.

— Садитесь уже, — тихо приказываешь ты, и я наконец подчиняюсь.

Нерешительно опускаюсь на краешек кресла, вздрагиваю, как от окрика, когда ты говоришь раздраженно:

— Адептка, вы писать собираетесь? Тетрадь где? Перья?

Подскакиваю, едва не роняя кое-как умощенный на коленках сверток. Разворачиваю бумажный пакет (шуршание кажется громовым, такое чувство, что оно должно тебя раздражать не меньше, чем моя персона), достаю из него две тетради — одна для собственно лекций, вторая для тренировочных расчетов и заучивания формул, скоро новую надо будет заводить, эх…

Да, некромантия дается мне с трудом не только из-за преподавателя, точнее, моей на него неадекватной реакции. Но без него дела идут все-таки гораздо успешнее.

Раскладываю принесенное по столу, стараясь занять как можно меньше места и не потревожить стопку листков, в которых я узнаю тесты старшего курса. С любопытством бросаю взгляд на верхний…

Ох ты ж мамочки, сколько расчетов-то впереди… Или у нас такого не будет? Все-таки мы не с его потока…

— Да-да, вас тоже это ждет — а ещё профчерчение, оно вам непременно понравится, — ехидно обещает наставник.

— Профчерчение?

Возвел глаза к потолку, и я запоздало сообразила, о чем речь.

— А, всякие ритуальные фигуры при оживлении? — брякнула я.

Помассировал переносицу, заставив меня окончательно устыдиться.

— По-вашему, при упокоении они не используются? Вы некромантские амулеты вообще видели раньше?

Видела, конечно… и даже знаю где…

Я, как зачарованная, снова уставилась тебе на грудь, где как раз поблескивала такая цацка. Пентаграмма, в которую был вписан поставленный на острие треугольник, в нем — руна защиты.

Только смотрела я не на саму блестяшку, а на вырез рубашки… пока у меня перед глазами не щелкнули пальцами.

Вздрогнула, отвела взгляд.

— Я уж начал думать, что вы окаменели, — раздался твой насмешливый низкий голос. — Это было бы самое нетипичное воздействие защитного амулета на моей памяти.

— Может, он отреагировал на мои мысли о вашем… — раздевании… — расчленении? — нервно огрызнулась я, отшатнувшись и так вжавшись в спинку кресла, словно ты у меня перед носом кинжалом взмахнул.

— О, вот вы о чем задумались, — к моему крайнему удивлению, одобрительно киваешь ты. — А вы не так уж безнадежны. Ваши конспекты, адептка. Точнее, мои, — поправляешься ты, протягивая мне тетрадь в плотном кожаном переплете.

Черном, разумеется, кто бы сомневался. Мы не раз видели эту тетрадь лежащей на столе.

Понятия не имею, зачем он составлял для себя конспекты. На моей памяти великолепный Рэндар Даэрс ни разу эту тетрадь не открыл.

Протягиваю руку, прилагая неимоверные усилия, чтобы не дрожали пальцы, уже догадываясь, что сейчас ты, как всегда небрежно…

Но я не сделаю ничего, чтобы продлить это прикосновение. Я не подам вида, не подам ни за что…

Опускаю взгляд — боюсь, что по моим глазам ты можешь прочесть лишнее.

Боги, а мне ведь с тобой здесь не меньше часа сидеть… как я это выдержу?..

Невозмутимо внешне — дрожа внутри — забираю из твоих рук конспекты.

И тут же, нарушая собственное обещание, вздрагиваю, когда ты коротко пробегаешь пальцами по тыльной стороне руки. Резко вскидываю взгляд на красивое, завораживающее лицо. Черты резковатые… но это мне и нравится.

Волевое лицо.

Из тех, которые сразу притягивают взгляд, и их хочется рассматривать вечно.

Чем я с первого же занятия и занимаюсь.

— Удачного освоения азов некромантии, адептка.

Мне нравится эта твоя язвительность. Жаль, не решаюсь ответить тем же — теряю слова, а то и мысли, когда ты смотришь прямо на меня.

И неожиданно ты задаешь вопрос, казалось бы, никак не связанный с темой лекции:

— А вы знаете, почему нельзя есть то, что убито магией?

Он ставит меня в тупик. Да, я не раз задавалась вопросом, почему некромантов не берут на охоту. Проще простого — выпустил самонаводящееся смертельное, и дело в шляпе…

Молча качаю головой.

Ты досадливо поджимаешь губы (видимо, ответ на поверхности, но я его традиционно не вижу), однако уже в следующий миг произносишь:

— Пораскиньте мозгами, адептка.

Сколько усилий приходится прикладывать, чтобы не отвлекаться на твой голос, ты бы знал…

— Каждое заклятье, особенно убийственное, оставляет след на ауре. Но что такое аура, адептка Миэлис?

— Энергетическое отражение физического поля, — заученно выдаю я — и запоздало удивляюсь тому, что все-таки ответила на твой вопрос, а не растеряла все мысли окончательно, услышав свое имя из твоих уст.

— Неужели на других занятиях вы и впрямь более расторопны?

Вот не можешь удержаться от шпильки, да? И ведь только я удостаиваюсь такого обращения с твоей стороны…

Ну и ладно. Вечером перед сном смогу помечтать, что это говорит о твоем особом отношении ко мне. Утром сама вспомню о том, что это лишь признак того, что всерьез ты меня не воспринимаешь.

— Смертельные заклятья врезаются в ауру, фактически уничтожая ее. Аура и физиология связаны неразрывно… То есть фактически это все равно что накачать тушу ядом, только магическим. Если заклятье слишком мощное для объекта (помним, что сила и вектор приложения зависят в том числе от его массы и объема)… — я, забывшись, киваю: это материал прошлой лекции, — тело начнет быстрее разлагаться.

И хуже того, решаюсь возразить:

— Но заклинания быстро развеиваются, соответственно…

— Выведите формулу простейшего заклятья упокоения, — насмешливо бросаешь ты.

Послушно черчу. Это материал четвертой лекции. Я ее не слушала вовсе, поглощенная новизной охвативших меня идиотских чувств… а потом, когда села переписывать, ничего не поняла и была вынуждена обратиться за конспектом к старшему курсу. Спасибо Тэйру, бывшему соседу на год старше меня с некромантского факультета — мы с ним фактически вместе росли… Он тогда выручил и всё объяснил, удивляясь, как я могла что-то не понять на лекциях самого (сказано с придыханием) Рэндара Даэрса…

— Ну и подсчитайте. Возьмём, к примеру оленя… подставляйте массу, приблизительный объем в формулу, выводите силу воздействия заклятья…

Мне подсовывают таблицу со среднестатистическими характеристиками крупной и мелкой дичи.

Вот зачем тебе такая?

Проглатываю дурацкий вопрос и послушно выполняю расчеты под твоим молчаливым взглядом. Делаю три ошибки, но нахожу и исправляю их вовремя, до того, как ты успеваешь что-то съязвить. Получается, что остаточная магия полностью развеется примерно через сутки…

— Поняли? — ровно спрашиваешь ты.

Киваю. Действительно, поняла. Если туша пролежит весь день… есть такое мясо уже банально опасно. Даже если убрать его в холодильник — ткани ведь будут разрушаться не под действием естественно вырабатываемых бактерий и энзимов, а магически…

— Но с мелкой дичью…

— Адептка, — язвительно вздыхаешь ты, и я вздрагиваю. — Вам же известна минимальная мощность заклятья. Что будет с аурой, скажем, кролика?

— Сгорит, — послушно говорю я.

— Браво, — ироничные аплодисменты. — Что в таком случае произойдет с тушкой? Глядите на значения, — наклоняешься, показываешь на верхнюю дробь в формуле, мимоходом задев меня за плечо и приведя в невменяемое состояние, и, не заметив этого, продолжаешь: — Константа искажения умножается на силу, при заданном объеме и массе она даст максимальное значение… тушка фактически обуглится изнутри и начнет гнить практически сразу…

Нависаешь надо мной, начинаешь объяснять… но я уже тебя не воспринимаю. Я вжимаю голову в плечи, потому что слышать этот низкий голос, бархатным касанием проносящийся по затылку, в такой близости к тебе просто выше моих сил.

— Отойдите, пожалуйста! — не выдерживаю я.

Некромант на миг замирает. Выпрямляется.

Затем холодно бросает:

— Уж не боитесь ли вы меня, адептка Элейн Миэлис?

Сначала — неимоверно сладостное волнение и дрожь по спине. Только потом — осмысление сказанного…

Мне же будет лучше, если он так подумает! Ведь будет! Всего-то надо промолчать, он сам сделает выводы!

Но я по кой-то ляд бормочу:

— Нет… просто мне некомфортно, — ежусь напоказ. — Не люблю, когда над душой стоят.

— У вас в затылке душа, что ли? — но это уже не пугающая холодность, а беззлобная ирония.

Но снова нависать надо мной ты не спешишь, хвала богам.

Я смотрю на вычерченные тобой схемы, начинаю их наконец нормально осмысливать.

— Я никогда не думала о подобном практическом применении нашей теории, — сознаюсь в миг рассеянности.

— Любая магия нацелена прежде всего на практику, — пожимаешь плечами ты, прислоняясь к столешнице справа от меня.

Эта одежда еще лучше подчеркивает их ширину…

Не отвлекаться!

— А как же теоретики? — снова вскидываю на тебя взгляд.

— Они могут рассчитывать на гранты для своих изысканий только в том случае, если получат добро от прикладников, — вдруг подмигиваешь ты.

— Поэтому теоретические и прикладные кафедры подчеркнуто дружат? — доходит до меня.

— Не только… Прикладники тоже не дураки и понимают, что если завернут перспективные разработки из чистой вредности, пользы никому не будет, а то и придется самим напрягаться… но это между нами, адептка Миэлис.

И меня снова можно выносить. «Между нами, адептка Миэлис». Жалко нельзя записать эти слова, сказанные твоим голосом, прямо в мозг и проигрывать раз за разом!

И тут мне в голову приходит новая мысль.

— То есть получается, что прикладники фактически паразитируют на других кафедрах, изучая чужие разработки и прикидывая, в какой сфере они могут пригодиться?!

— Ну почему же, своими они тоже занимаются и нередко формируют заказы для теоретических кафедр. Но их обязанность прежде всего — подготовка полевых специалистов, практиков. Вместе с тем они не дают теоретикам выпускать пустые и бесполезные исследования, как бывает в других научных сферах — знаете, для галочки, лишь бы наштамповать с десяток диссертаций и отстоять свое славное имя. В магии не смухлюешь. Именно поэтому такие правила существуют уже не первое столетие — они позволяют нашей науке нормально развиваться.

Я с интересом посмотрела на тебя, склонив голову набок.

— Занятный получается баланс. Мы как-то не задумывались о том, что скрывается за тесным сотрудничеством столь разных кафедр…

— А вы на какую хотите? — вдруг спрашиваешь ты.

Я резко мрачнею.

— Пока не решила, — ухожу от ответа.

Решила, давно решила… но вы тоже надо мной ржать будете, как и уважаемый зампредседателя кафедры по защите от вредоносной магии.

Придется найти другую тему, менее рискованную, а своими изысканиями заниматься в свободное время… Так что когда найду, тогда и поделюсь. Может быть.

— Врете.

Даже не задумался!

Возмущенно вскидываю на тебя глаза.

— Вам-то до этого какое дело? — невесело спрашиваю я. — Надо мной уже пару раз посмеялись, спасибо, больше не хочется.

— И все-таки?

Вот пристал…

— Хотела к теоретикам по защите, — буркнула я. — Разрабатывать превентивные способы защиты от вредоносной магии.

Зажмурилась на всякий случай.

Но смех так и не услышала.

— Поясните, — спокойно произносишь ты.

Я обреченно продолжаю:

— Магия бьет по ауре, а через нее воздействует на физическое тело — это одна из первых аксиом, которые нам преподают. Значит, должна быть верной и обратная выкладка — можно, укрепив тело, защитить и ауру, в том числе путем объединения различных компонентов. Εсли применить такое спецсредство заранее, в качестве подстраховки, оно выдержит первый удар, не придется тратить силы на блок… — увидела на красивом лице скептическое выражение и не выдержала: — Да-да, никто не верит, но это работает, упырь побери, я на себе проверяла! Если покрыть кожу банальной противоожоговой мазью, на которую наложить заклятье с аналогичным свойством, и дать ей впитаться, а затем применить огненное заклятье, урон снижается вдвое-втрое! То есть исходная гипотеза верна, а значит, можно попытаться развить… почему вы на меня так странно смотрите? — я смутилась и сбилась с мысли, увидев твой взгляд. Растерянный, удивленный, непонимающий.

Но этот вопрос великолепный мастер-некромант предпочел проигнорировать. Вместо этого задал встречный:

— Как вы это проверяли, позвольте спросить?

— У вас эта мазь есть? — коротко спрашиваю я, стиснув зубы.

Ты же практик. Вот я тебе на практике и покажу, раз по какой-то блажи тебе приспичило послушать про мои выкладки… Хотя откуда ей у тебя взяться? Не лазарет же…

Без лишних слов передо мной положили тюбик.

Любопытство в очередной раз пересиливает здравый смысл.

— А вам она на кой?

Едва уловимое, равнодушное пожатие плеч.

— На вызовах всякое бывает, — лаконично отвечаешь ты, а я замираю на миг. Действительно, он же рискует каждый раз, отправляясь на вызов… Преподавание для него, скорее, хобби, в Академии на Рэндара Даэрса едва ли не молятся, шутка ли — в двадцать два, одновременно с выпуском, получил звание мастера, четыре года практики, четыре — преподавания, в котором он тоже показал себя с лучшей стороны…

А специфика работы такова, что, наверное, он с собой много какие средства носит.

Не буду расспрашивать, пожалуй.

— Хорошо, смотрите. Берем мазь, — я выдавливаю немного на ладонь — чтобы покрыла щедрым, поначалу хорошо видимым слоем. — Читаем заклятье из целительской магии — классическое противоожоговое, — покосившись на тебя, скороговоркой читаю, чудом нигде не сбившись. — Получаем…

— Одновременно энергетическое и физическое воздействие, — задумчиво заканчиваешь ты. — Действительно, кто сказал, что накладывать такие заклятья, к примеру, на лекарственные средства нельзя?..

Я киваю.

— Теперь втираем в кожу… — сосредоточенно предаюсь этому занятию, стараясь не смотреть по сторонам, пока кожа не становится совершенно сухой. — В ожог так не вотрешь, конечно, но в здоровую кожу — запросто. Можете потрогать, рука совершенно сухая, то есть никакой защитной пленки на ней нет…

Запоздало соображаю, что ляпнула! Какое «потрогать»! Я же сейчас…

Теплые пальцы касаются моих. Пробегают по тыльной стороне руки. Поглаживают ладонь.

Покладисто вздрагиваю и не могу оторвать взгляд от твоей сильной загорелой руки, легшей на мою.

Убираешь пальцы, потираешь их другой рукой. Выражение лица… странное, задумчивое, неожиданно серьезное. Смотришь на меня с легким прищуром. А меня начинает потряхивать. Стискиваю одну руку другой, пытаюсь успокоиться.

О чем я говорила?.. мазь. И заклинание. О том, что эликсиры и целительные зелья можно использовать превентивно, если есть причины ожидать магического удара…

— Вот, — выдаю я. — Кожа сухая… без защитного слоя…

Сосредоточиться нереально.

— Сухая, — непривычно тихо соглашаешься ты.

— Вам… тоже смешно, да? — обреченно спрашиваю я.

Чуть заметно качаешь головой.

— Мне интересно. Продолжайте.

— А продолжать будете вы. Направьте сюда огненное заклятье.

Лицо разом теряет налет задумчивости. Темные глаза наполняются гневом, прямые, красиво очерченные брови сдвигаются к переносице…

Как же ты сейчас хорош!

— Вы в своем уме, адептка?!

— Вы же хотели узнать, как я это выяснила! — напоминаю я обиженно. — Вы сказали, что вам интересно, ну так проверьте! Если хотите, расписку напишу, что я вас заставила и претензии предъявлять не буду! — и уже спокойнее добавляю, понимая, что он как преподаватель просто за меня тревожится: — Не бойтесь, ничего страшного не случится.

— Ожог до мяса вы называете «ничего»?!

Не удерживаюсь от снисходительной улыбки.

— Не льстите себе. До мяса точно не будет. В своих наработках я уверена. Я, конечно, не знаю точно, какой у вас подуровень, но как максимум вы оставите ожог первой степени — покраснение тканей. Вторая порция мази — и все пройдет. Ну в самом деле, мне что, самой себя жечь? Тогда напомню вам, что в случае применения вредоносной магии к самому себе сложнее удержать контроль и вложить нужное количество силы…

— Я в курсе! — рявкаешь ты. — Но знаете, что-то мне уже не так интересно!

— Мастер Даэрс! — потеряв терпение, рявкаю в ответ. — От вас нужен маленький огонек — и все! Ну не переживайте вы, ничего страшного не будет!

Некромант грозно посмотрел на меня… и все-таки щелкнул пальцами.

Я слегка ошалела от неожиданности, когда пламя вспыхнуло вокруг моей конечности — и с тихим «пффф!» угасло.

Ты уставился на мою руку, явно не веря своим глазам.

Я же говорила… первой степени, покраснение кожных покровов. И не жжет почти.

— И все?!

Я улыбнулась — чего скрывать, с торжеством.

— И все. Превентивные меры, мастер Даэрс, не просто так называются превентивными. — И задумчиво добавила: — Но, кажется, я начинаю понимать после вашего рассказа, почему мою идею не одобрили. Побоялись, что прикладникам эта теория не понравится, даже показательный опыт провести не дали…

— Должен признаться: интересная теория, — задумчиво говоришь ты, и я невольно ликую — как же, одобрил! И кто! — Честно говоря, я невольно задумался о том, возможны ли превентивные меры против заклятий некромантии и боевых заклинаний. И если возможны… это может открыть новую сферу в защитной магии. Но тут, конечно, полагаться на теоретические выкладки или детские опыты нельзя.

— Да и я больше как-то о бытовом либо разовом применении думала, — смутившись, признаюсь я. — Вряд ли подобное сработает во многих случаях, однако в некоторых ситуациях может быть очень даже полезным.

— Адептка Миэлис, а позвольте-ка мне узнать одну вещь, — мягким, но каким-то очень зловещим тоном спрашиваешь ты, и у меня бегут мурашки по спине. — Как вы вообще это выяснили?

— Случайно повезло.

Не хочу тебе об этом рассказывать…

Вместо того, чтобы успокоиться, ты насторожился, а мне осталось только проклинать твое некромантское чутье на проблемы… видимо, в том числе чужие.

— Кто применял к вам огненное заклятье?

Собравшись с духом, твердо смотрю на тебя.

— Пожалуйста, давайте не будем об этом.

Потому что применила его ко мне ревнивая подружка Тэйра, не разобравшаяся в ситуации — когда он мне с четвертой лекцией помогал. Она ещё не выпустилась, как и он. Противоожоговую мазь Тэйр мне тогда лично принес, заклятье я сама прочитала… а девица, узнав об этом, взбеленилась больше прежнего и тем же вечером попыталась повторить фокус, но вместо второго ожога на коже ни малейшего следа не осталось. Так я и поняла, что наткнулась на кое-что новенькое, кинулась в библиотеку, потом, через пару дней, на кафедру целителей…

Не буду говорить, куда и как именно меня послали.

Защитники всего лишь поржали, и это было с их стороны весьма тактично.

— К вам что, парень так мерзко относится? — ледяным тоном спрашиваешь ты. — А вы от великой любви (и невеликого ума) его выгораживаете?

— Да нет у меня никакого парня! — возмущаюсь я, подскочив в кресле. — Говорю же — случайность! Как раз лечила ожог всеми доступными способами, а в руку чужое заклинание шарахнуло…

Виту, кстати, Тэйр сам потом приструнил, она еще извиняться приходила.

— Врете… — Вот почему ж ты такой проницательный, когда не надо?! — …но не до конца. Ладно, — неожиданно смягчаешься, — не хотите говорить — как хотите. В любом случае, я вашу идею считаю интересной. Пока рано об этом говорить, но на третьем курсе, если захотите всерьез ей заняться, смогу поспособствовать… придется вам, правда, для этого некромантию подтянуть. А теперь переписывайте лекцию, адептка, мы и так потратили уйму времени на внеучебный материал, — строго говоришь ты, и я запоздало вспоминаю, зачем вообще сюда явилась.

— Извините, что отняла у вас столько времени своими домыслами, — тихо говорю я, раскрывая свою тетрадь.

— Не стоит извиняться, это и впрямь было интересно, — пожимаешь плечами ты и непреклонно плюхаешь передо мной собственный конспект. Склонившись, закрепляешь тетрадь на подставке, снова задевая мой локоть. На непозволительно краткий и вместе с тем ненормально растянувшийся миг к спине прижимается твоя крепкая, мускулистая грудь, и я, замерев в весьма неудобной для позвоночника позе, вдыхаю чуть терпковатый запах… Твой запах…

Ты отходишь, а у меня в голове пусто до звона.

Садишься напротив, и я слышу:

— Пишите, адептка.

Что? Чего?

Медленно перевожу взгляд со своей тетради на ту, что стоит на подставке. И начинаю совершенно механически переписывать буковки и черточки, даже не вникая в смысл текста и формул. Медленно-медленно, пытаясь не дрожать и не смотреть на тебя, не думать о том, как, оказывается, от тебя дурманяще пахнет. Парфюм?..

Ааа, угораздило же меня так вляпаться…

Текут минуты. Я постепенно свыкаюсь с твоим присутствием (тем более что ты, к счастью, молчишь), собираю раскатившиеся мысли в кучку и прихожу в себя — настолько, что понимаю, что ничего не понимаю в переписываемом. Возвращаюсь к началу лекции, перечитываю — ага, вот где пригождается предыдущая. Категория распада и ее теоретическая характеристика перетекла в практическое применение. Вот к чему был твой вопрос об охоте с применением магии… вот почему заставил рассчитывать те формулы…

Нравится мне, как ты строишь учебный курс. Логически, от одного к другому, теория и практика… Даже жаль, что я не попаду в твою группу. Но это же и хорошо, иначе я опять ничему не научусь.

Интересно, но сейчас, когда я осталась с тобой наедине… снова вздрагиваю при этой мысли… усваивать материал оказалось куда проще, чем в аудитории. Потому что когда ты разговариваешь непосредственно со мной, я не могу отвлекаться.

В кабинете царит тишина, которую нарушает только шелест бумаги, скрип моего пера и чуть заметное шуршание твоей металлической ручки. Дорогой, кстати, красивой, с изысканной декоративной гравировкой по корпусу. Подарок? Может, от женщины?..

Скорее всего. Ты же так беспощадно великолепен…

Я всю свою жизнь была такой покладистой девочкой, что даже ни разу не влюблялась. Хотела, что бы (как учила мама) был и умный, и интересный, и добрый, и (желательно, но не обязательно) симпатичный. И вроде встречались такие парни — хорошие, надежные… но я к ним ничего не чувствовала, хоть убей. А тут… когда на первом занятии ты вошел в аудиторию и вместо того, чтобы встать за кафедрой, легко подпрыгнул и уселся на нее, отбросил с плеч длинные черные волосы и обвел нас всех взглядом… Затем задорно усмехнулся, глядя на наши вытянувшиеся лица, представился — мы, конечно, сразу догадались, кто ты, но никак не ожидали такого неформального стиля преподавания…

И было так непривычно видеть вместо наших сгорбленных старичков и расползшихся бородатых профессоров молодого, сильного, уверенного в себе, красивого, властного мужчину…

Я даже дышала через раз. Показалось, что пара пролетела мгновенно. И только в самом конце я сообразила, что вся доска исписана… а у меня в тетради лишь наполовину выведено название темы.

А в прошлый раз я ухитрилась целых пол-лекции записать. Прогресс налицо…

Жаль, что между нами нет вообще ничего общего. Ты гений (шутка ли, в без малого тридцать лет уже гордость всея Академии), я — обычная хорошистка. Ты сильный маг, у меня уровень чуть выше среднего — третий, класс второй. Ты некромант, мне лучше всего дается целительство и магия противодействия. Я хочу стать теоретиком, ты — прирожденный практик. Ты красив, я — самая обычная девица, каких в каждой группе десяток.

Боги, быстрей бы мои идиотские чувства прошли…

Я, конечно, не единственная истекаю слюной. Но остальные при виде тебя не превращаются в недееспособных дурочек. Это только мне так «повезло».

Прав был мой папа, когда вечером, смешивая эликсиры на продажу, бывало, говорил нараспев:

— Некромантия — зло, дети мои. Трупы, заклятья упокоения, черные молнии… мракобесие это все. Лучше уж лечить, чем добивать… и тем более воскрешать.

Тогда я только снисходительно улыбалась — наука как наука, ничем не хуже той же боевой магии. Даже полезнее: нечисти много, а боевые заклятья не со всякой тварью справятся. Но теперь была согласна с отцом — некромантия действительно зло. Потому что встречаются порой вот такие… некроманты.

Спохватившись, что слишком увлеклась невеселыми мыслями, снова возвращаюсь к написанному, опять перечитываю. Ага… вывод формулы экстренной реанимации из аксиомы двух секунд с позапрошлого занятия — в пределах двух секунд, когда магия еще не успевает окончательно слиться со сложной человеческой аурой и стать стабильной, ее можно попытаться развеять с минимальными последствиями и энергозатратами. Формула экстренной реанимации — целительская, её нам дали ещё на первом курсе по «Неотложной помощи», но я впервые понимаю, откуда у нее растут ноги. Выводили ее некроманты из своей аксиомы в качестве заклятья противодействия заклинанию упокоения, но потом выяснилось, что полученная формула универсальна и, что особенно интересно, эффективна даже в том случае, если повреждения вызваны не магией…

— Что-то непонятно? — вдруг спрашиваешь ты, и я в очередной раз сбиваюсь с мысли.

— А?.. простите?..

— Что-то непонятно? Ты третий раз лекцию перечитываешь.

…

Ты что, следишь за мной?

— Нет, просто задумалась, и как дошла до аксиомы, поняла, что надо перечитать. Извините.

— Будет непонятно — спрашивай, не стесняйся, — предлагаешь ты и возвращаешься к проверке работ.

А я потрясенно смотрю на тебя, запоздало сообразив, что ты обратился ко мне на «ты».

Вижу, как выбившиеся из хвоста волосы спадают на лицо. Безупречное, смуглое, красивое. Сосредоточенное выражение тебе очень идет.

Это ты оговорился, увлекшись проверкой, или?..

Да, скорее всего, а значит, поправлять не стоит.

— Спасибо.

И я заставляю себя снова вернуться к работе. Для верности перечитываю лекцию в четвертый раз.

И продолжаю писать.

Странно, но работать с тобой в одной комнате оказалось довольно… приятно.

Ты поэтому сначала меня разговорил? Сломал этот барьер? Заметил, как я нервничаю, и решил, что нужно прогнать неловкость и настроить меня на рабочий лад? Должна признать, метод действенный… Другое дело, что расслабленно вникать в учебный материал в твоем присутствии я по — прежнему не могу.

Потому что все равно отвлекаюсь. Исподволь наблюдаю за тем, как ты пишешь. Как меняется выражение твоего лица, особенно неподражаемое, когда ты натыкаешься, судя по всему, на очередной перл будущих коллег. Очень стараюсь не пялиться на тебя в открытую, только изредка бросаю взгляды…

Пока наконец не встречаюсь с очень внимательным твоим. Темные, как сама ночь, глаза, абсолютно непроницаемы, лицо бесстрастно, губы чуть стиснуты… красивые, строгие, но при этом чувственные…

Неудержимо краснею.

Ааа, кошмар, так попасться…

— Вопрос, адептка Миэлис? — спокойно спрашиваешь ты.

— Э… да, уже поздно… можно я пойду?

Ёпрст… убейте меня лбом об стол, что я несу…

— Дописали?

— Нет, — признаюсь я.

Потрясающий по воздействию уничижительный взгляд и равнодушное пожатие плеч.

— Допишете — пойдете.

— А… эта тема на итоговой будет?

Ручка замирает, бровь чуть приподнимается, и на меня смотрит темное воплощение сарказма.

— Какая наглость, адептка Миэлис! Решили воспользоваться ситуацией и провести разведку боем?

Ну… говоря откровенно, с перепугу спросила первое, что в голову пришло…

Но отвечаю другое.

— Нет, мастер Даэрс. Просто уточняю. Я же не спрашиваю, какие именно формулы зубрить. Просто интересуюсь, будут ли вопросы по десятой теме.

Легкая усмешка.

— Будут, — коротко бросаешь ты и возвращаешься к работе.

А я, офигев окончательно, возвращаюсь к переписыванию, уже не пытаясь что-либо усвоить. В общежитии разберусь.

— Я закончила, — сообщаю через десять минут.

— Замечательно.

Не вставая, ты выхватываешь тетрадь с подставки, открываешь с противоположного конца, пролистываешь несколько страниц и наставительно ставишь ее передо мной.

— Домашнее задание. Приступайте. Пока не сделаете — не уйдете.

Чтоб меня…

Обреченно перечитываю лекцию в пятый раз.

Начинаю робко заполнять расчетные формулы… и к своему удивлению, понимаю, что после того, как ты мне разжевал подстановку и применение констант и переменных, дело движется на лад. Через каких — то полчаса торжествующе выдаю:

— Я закончила. Τеперь можно идти?

— Так не терпится сбежать отсюда, что вы готовы понаписать любой фигни и снова опозориться?

Чувствую, как у меня непроизвольно округляются глаза.

Фигни?! Что за выражения, наставник?! Ладно еще ваши подтрунивания на лекциях, но чтобы строгий и неприступный Рэндар Даэрс использовал подобный лексикон…

Видимо, выражение лица у меня было под стать. Τы глянул на меня и досадливо тряхнул головой.

— Простите. От писанины адептов порой начинаешь про себя говорить исключительно на их языке. Преимущественно ругательном.

— А… да нет, ничего.

Отвожу взгляд и прикусываю щеку, старательно сдерживая улыбку.

Ну кто бы мог подумать… наш безупречный некромант знает слово «фигня»!

— Давайте сюда ваши расчеты, — вдруг требуешь ты.

— З-зачем?

— Просмотрю.

— Τак… занятие послезавтра…

— Я, помнится, вам обещал, что вы хотя бы раз придете с адекватно заполненными схемами?

Вот упырь… обещал ведь…

Пожав плечами, протягиваю тетрадь… но, памятуя о твоей дурной привычке небрежно касаться моей руки, быстро кладу ее на стол перед тобой.

И получаю в ответ вопросительный взгляд, смысла которого не улавливаю.

Ну, глядите, наставник Даэрс. Чего вы тянете?

Я думала, он их действительно просмотрит… А он начал проверять. Причем даже более тщательно, чем работы старшего курса!

Нашел ошибку, оставил кучу пометок напротив третьего задания… А, я, похоже, не ту формулу взяла…

Четвертая задача тоже оказалась решена неверно.

— В остальном порядок. Перепишите только начисто.

Проклятье. Выхватить тетрадь из-под пера уже не успела. Ты ее закрыл и с легкой усмешкой протягиваешь мне.

— Спасибо… — но руку протягивать не спешу, глядя на тетрадь несчастным взглядом.

Провокационно помахиваешь ей у меня перед носом.

— Вы без тетради в общежитие пойдете?

Правда? Мне сейчас можно будет уйти?!

— А… не здесь переписывать?

Усмешка ширится.

— Если вам так хочется задержаться — на здоровье. Я не возражаю.

— Нет, я не это имела в виду!!!

Τишина наполняется твоим негромким, но веселым смехом — бархатным, приятным… Я растерянно смотрю на тебя. Ты умеешь так смеяться? Τы беспощаден…

Отсмеялся, положил тетрадь на стол, провел рукой по лицу, чуть прищурился.

— Я понимаю, адептка. Простите, не удержался, поддразнил. Надеюсь, на итоговой вы меня порадуете, а не насмешите…

— Для разнообразия? — хмуро заканчиваю твою мысль.

Пожимаешь плечами — мол, кто ж вам виноват, что вы так догадливы, когда не надо?

— Что ж, большое вам спасибо, — начинаю собираться — точнее, быстро кидаю в бумажный пакет тетради и перо. — Я пойду. Было очень интересно… — начинаю выбираться из объятий удобного кресла, и вдруг…

— Останьтесь.

Чего?!

Я так и села обратно, выронив пакет.

Ты таким тоном это произнес, что мне стало не по себе… и дело тут уже не в моей реакции на тебя.

Сидим, смотрим друг на друга. Я, подозреваю, растерянно и испуганно, ты… даже не берусь судить.

— Перепишете спокойно, без нервов, — кашлянув, добавляешь ты после паузы. — Никто не помешает.

Ага, тоже понял, как это прозвучало?

Лицо у тебя какое-то слишком непроницаемое. И странный взгляд.

Торопливо поднимаю пакет, вскакиваю, едва не опрокинув кресло и стукнувшись коленкой о стол.

— Эээ… нет, спасибо. Τам тоже никто не помешает, я одна в комнате… Τак что… я пойду. Уже действительно поздно, — затараторила я. — До свидания!

Τы поднимаешься — вот оно, благородное воспитание, даже адептку не можешь сидя проводить! — и я торопливо направляюсь к двери. Настигаешь меня, уже когда я взялась за ручку.

— До встречи послезавтра, адептка Миэлис.

Голос звучит привычно насмешливо, и я облегченно выдыхаю.

Нет, все-таки это мои тараканы. Но клянусь, мне на мгновение показалось, что ты имеешь в виду что — то совсем другое…

— Да… Еще раз спасибо, — пятясь, выхожу из кабинета.

— Не за что.

Дверь закрывается.

Φух! Отмучилась!

Улепетываю по коридору, стараясь не оглядываться и ни о чем не думать. Ни о сегодняшнем вечере, ни о завтрашней зубрежке, ни тем более об итоговой контрольной.

И все-таки резко остановилась у первой ступеньки, вдруг осознав, что разговаривала с ним. Нормально, а не по принципу «Почему тетрадь пустая?!» — «А… э… простите, исправлюсь». Что общались мы на темы, не связанные с его лекцией. Что он задавал мне вопросы… и слушал меня! И идею одобрил! И…

«Останьтесь».

Чтоб тебя, Рэндар Даэрс!

Уснуть в ту ночь мне удалось далеко не сразу.

***

На итоговой по некромантии мне повезло. Мне феерически, невероятно повезло! После обзорной лекции, на которой мастер Даэрс проверил домашние и ответил на вопросы, нам раздали по три государственных бланка с вопросами, а затем наш некромант коротко извинился и сообщил, что из-за нестыковки в расписании тест пишут две группы одновременно, после чего ушел, оставив с нами аспиранта!

Я воспрянула духом сразу же.

Всю ночь зубрила! Эдак у меня даже есть шанс все сделать как следует, пока его нет, а если даже не все, то хоть большую часть!

Правда, он обещал подойти в середине занятия…

Ничего, впишу все, что успею и что вспомню, сначала — теорию, потом буду с хитроумными некромантскими формулами разбираться…

Сколько я на свою работу в спешке мелких клякс посадила — не передать. Надо быть осторожнее, не хватало ещё капнуть на гербовую печать или поля, а то весь бланк не зачтут…

Полчаса пролетели незаметно, а затем халява закончилась. Дверь открылась, и в аудиторию, чеканя шаг, вошел непривычно строгий Рэндар Даэрс. Я чуть не застонала в голос.

И ладно бы он, как все нормальные преподаватели, сел за стол!

Он начал ходить по аудитории.

Легче мне от этого, конечно, стать не могло.

Особенно когда некромант неспешным шагом приблизился и замер у меня за плечом.

Мы же вроде выяснили уже, что я не люблю, когда у меня над душой стоят! Зачем вы сейчас это делаете?

Укоризненный вздох пронесся по затылку. Я застыла с занесенным над бланком пером, как истукан. Только что хотела определение записать… а теперь не помню даже, какое. Начисто из головы вылетело. Смотрю на вопрос, но не могу его осмыслить. Зато слишком остро чувствую, что ты совсем рядом. Кажется, даже дыхание твое слышу…

Ты стоишь надо мной.

Я не осмеливаюсь сделать ни единого движения.

Отойди, я тебя очень прошу, очень-преочень…

Τихий шаг.

С пера срывается огромная черная капля и устремляется вниз — прямо на печать.

Я с ужасом провожаю ее взглядом, не в силах даже пошевелиться.

Τы молниеносным движением выхватываешь мой бланк, и чернила капают на стол.

— Убрать бардак, — коротко командуешь ты. — И больше не подвисайте, адептка.

Бланк аккуратно ложится на краешек стола, ты идёшь дальше по проходу. Я оставляю перо на подставке близ чернильницы и торопливо, бестолково пытаюсь оторванным от чернового листа кусочком бумаги стереть со светлого стола чернильное пятно.

— Очищающим, Миэлис! — уничижительно бормочет соседка справа.

Чтоб меня… точно.

Устраняю остатки пятна магией, воровато поднимаю взгляд…

Ты уже сидишь за столом и насмешливо наблюдаешь за моими потугами.

Я же говорила — в твоем присутствии я резко глупею.

Очень надеюсь, что к концу занятия ты снова пойдешь навестить наших коллег из параллельной… потому что иначе я не знаю, что я тут насчитаю!

…С итоговой я выходила как из допросной, чувствуя, что из меня выжали все соки.

А еще ведь предстояло разбор полетов пережить…

Утешало только, что до него ещё почти целая неделя.

Аккурат привести мозги в относительный порядок.

***

Привести голову в порядок, да? Τрижды ха! По-моему, за эту «почти неделю» не было ни дня, когда я бы не сталкивалась в коридорах с Рэндаром Даэрсом. Не знаю, что за злой рок упорно сводил нас вместе, хотя до этого мы виделись исключительно на лекциях… Возможно, он заполнял какие — то документы на наших кафедрах (куда мы тоже зачастили ввиду зачетной декады) или отчеты писал — не знаю. Может, на бестолковую меня жаловался нашему куратору или заказал у нее успокоительные капли…

Но факт оставался фактом. Каждый день меня исправно ждало очередное испытание для моей психики. Придушенное «Добрый день!» удавалось мне все лучше и лучше, даже если некромант совершенно неожиданно вываливался из кабинета главы факультета прямо перед моим носом. Потом я старалась максимально быстро исчезнуть, он иногда и ответить-то не успевал…

Словом, по административному этажу я начала передвигаться с особенной опаской.

И сейчас шла тихонько по коридору, никого не трогая, одна, наслаждаясь передышкой — зачеты закончились, занятия тоже, остались только разборы полетов по письменным тестам, недельный орг. перерыв — и потоковые сборы перед практикой. В перекинутой через плечо сумке болтались учетные книжки группы, кои нужно было отнести куратору — уже и без того было поздно, а отвечавшая за них Чессири Лэнкас, староста, задержалась после занятий по просьбе профессора Гианита и попросила меня… Я сначала согласилась, потом, вспомнив про свое «везение», раскаялась.

Но некроманта, по счастью, не было видно, и я понемногу расслабилась.

Практика в середине учебного года может показаться дикостью — но наши преподаватели знали, что делают. Два семестра теории (с февраля по май, с сентября по декабрь), увенчанные зимней практикой сразу по всем предметам (особенно полевым!), были бы сущим адом. А так — четыре предмета в первом практическом курсе, четыре — во втором… Да и переходить к углубленным теоретическим курсам гораздо проще после того, как ты на деле усвоил базовые навыки, а не опираешься только на формулы с расчетами…

И эту стройную педагогическую теорию нам предстояло скоро проверить на себе — на первом году обучения практики не бывает. Впрочем, сомнений в эффективности такого построения курса ни у кого не было… как и выбора.

Погода стояла непривычно теплая. Самое то для практических занятий под открытым небом… «Только бы весна не передумала и нормально перетекла в лето», — подумала я со вздохом, бросив взгляд в окно, на зеленые кроны…

И тут заметила за стеклом, на широком карнизе, мелкого, ещё толком не оперившегося птенчика. Уж не знаю, скворчонок это был, галчонок или кто еще, но был он страшен, сер, лысоват и громко орал, явно требуя еды.

Понятия не имею, какая птица-самоубийца свила гнездо в столь опасной близости от наших окон, из которых порой вылетали совершенно непредсказуемые результаты экспериментов адептов с магией, но оно оказалось буквально на расстоянии вытянутой руки, чуть выше собственно карниза. Возле окон ветви подстригали, но толстых сучьев здесь хватало, на них — то и громоздилось гнездо.

Выпало чудо в перьях крайне удачно, пришлось признать.

Оно тоже посмотрело на меня, раззявило клюв и жалко вякнуло.

Это меня и сгубило. Жалко же… А вдруг он теперь с карниза брякнется? Судя по почти голому тельцу крайне неуверенной, пьяной походке на подгибающихся лапках и жалобному ору, покидать гнездо и изучать большой мир ему еще рано…

Пошатнулся, заверещал, бестолково захлопал лысыми крылышками, и я с замиранием сердца подумала — точно свалится! Карниз-то металлический, скользкий… Обошлось.

Я воровато огляделась. Никого, пусто, как в склепе…

Тьфу, ну и мысли!

Во всем мастер-некромант виноват…

Прикинув расстояние, я решительно распахнула окно, сцапала топчущееся на карнизе недоразумение, возопившее еще более дурным голосом, и, плюхнувшись животом на холодный подоконник, потянулась к гнезду.

Да, многие говорят, мол, не надо трогать птенчиков руками, а то их родители бросят… но я каждое лето проводила в деревне, где отец собирал и выращивал травы, и знала: совершенная чушь. Птицы не полагаются на обоняние, они ориентируются на звуки. К тому же этот слишком мелкий, чтобы самостоятельно познавать мир, чем грешат оперившиеся птенчики… Бросить — точно погибнет.

Вот же блин… недооценила немного расстояние. Самой бы с четвертого этажа не улететь… Цепляюсь за раму и снова тянусь.

Ну же… еще чуть-чуть…

— Адептка Миэлис! — раздался прямо за моей спиной голос, который я не могла не узнать. И была его обладателю настолько не рада, что от потрясения едва не нырнула вниз вместе с птенцом — пальцы соскользнули с рамы, за которую я держалась.

Чудом мелочь эту не выронила и не раздавила, бестолково взмахнув руками.

В последний момент меня схватили… не за шкирку, нет, за ремень на штанах (на секунду показалось, что я сейчас без них останусь) и резко втянули обратно.

Теплые пальцы скользнули по пояснице, вызвав нервную дрожь, которую я не смогла подавить.

Даже испугаться толком не успела.

Ну, снова здравствуй, мой лучший ночной кошмар…

Да что ж мне так не везет?!

Я нервно икнула и сжалась, глядя в твои рассерженные темные глаза.

— Какого умертвия вы творите?! — хрипло и холодно интересуешься ты, склонив голову набок и скрестив руки на груди.

Вот что мне тебе сказать? Да меня до сих пор колотит!

Пожалуй, полет вниз был бы предпочтительнее…

К счастью, клювастое недоразумение ответило за меня, разразившись тирадой по поводу моих спасательных способностей.

Теперь уничижительный взгляд достался лично ему, и злости в нем несколько поубавилось.

— И что это? — мрачно вопросил некромант.

Птенцов не видел раньше, что ли?

— На карнизе нашла, — кашлянув, призналась я. — Гнездо рядом совсем, и я решила вернуть его в родные пенаты…

На лице наставника злость быстро сменилась явным опасением за мое здравомыслие.

— В гнездо?

— Да, вон оно, за окном, — показала я, чуть нахохлившись.

Ты снова одарил меня мрачным взглядом, не обещавшим ничего хорошего. Затем медленно, почти угрожающе сделал по-кошачьи мягкий шаг вперед, фактически нависнув надо мной — так, что отчаянно захотелось то ли податься к тебе, то ли сбежать подальше. Слишком близко для моего душевного спокойствия. Ты, демонстративно не обращая на меня внимания, выглядываешь в окно за моим плечом… легонько изгибаешь бровь при виде гнезда… и на этом мои нервы сдали. Не выдержав столь тесного соседства (как в ловушке, честное слово!), я невольно попятилась — точнее, попыталась, прижавшись пятой точкой к подоконнику.

Меня снова отдернули в сторону.

Как током ударило. Сильная рука — но на удивление бережная…

Ты тут же отступаешь. Выражение лица бесстрастное до отвратительного. Не знаю, удается ли мне скрывать неуместное волнение… вряд ли.

— То есть ради этого… как бы помягче выразиться… лысого кошмара вы готовы были сами вниз нырнуть?

— Да тут недалеко, рукой подать…

Черная бровь совершает новый пируэт. Ага, сейчас съязвишь…

— Четыре этажа — недалеко, по — вашему? — ехидно вопрошаешь ты.

— Я имела в виду — до гнезда! — снова покраснев, торопливо поправилась я.

Фыркаешь.

Нет, тебе определенно нравится надо мной издеваться!

— А если бы меня здесь не было, когда вы равновесие потеряли?

— Если бы вы меня не перепугали, не потеряла бы, — в сердцах огрызнулась я и снова повернулась к окну.

Невежливо, да. Но ни мне, ни птичке вынужденная близость не доставляет особого удовольствия, а ты этого, похоже, не понимаешь. Хорошо ещё не клюется…

Чего вообще ты на меня взъелся?

Вот теперь меня оттащили от окна за рубашку.

Полурасстегнутый по случаю нетипичной ранневесенней жары ворот теперь смотрелся весьма эффектно. И я автоматически потянулась прикрыть его… птенцом.

Твой мрачный взгляд, устремленный на не менее мрачное и всклокоченное существо, вынудил меня нервно хихикнуть.

— Адептка Миэлис, у вас на почве зачетов совсем крыша поехала? — преувеличенно ласково спрашивают меня. — Зачем вы опять в окно полезли?!

— А что не так — то?! Я осторожно!

— Отдайте-ка мне своего питомца, — зловеще попросил некромант, нехорошо подобравшись, — и я покажу вам, что не так.

Поразмыслив, упрямо прячу птенца за спину с мыслью: «Мне каюк… обоих пустит на ритуалы…»

И, к своему удивлению, слышу твой смешок.

Низкий, бархатный, приправленный беззлобной иронией… по спине пробегает дрожь.

Ты как-то разом расслабляешься, уже не напоминая грозного некроманта.

— Дайте сюда, не съем я его, — говоришь заметно мягче, протягивая руку.

Ничего не оставалось, кроме как послушаться.

Короткое заклинание телекинеза — и временно обездвиженный птенчик плывет по воздуху прямиком к гнезду. Аккуратно опускается в самый центр.

Чувствую себя идиоткой.

Ты чуть перебираешь длинными, чуткими пальцами, «отпуская» заклинание, медленно опускаешь руку, и спасенный тут же разражается визгливой тирадой — надеюсь, в твой адрес, а не в мой.

— Никакой благодарности… вы друг друга стоите, — мастер-некромант поморщился, а затем насмешливо-уничижительно воззрился на меня. — Вот что нужно было сделать, адептка Миэлис, а не демонстрировать всему коридору свои… — выразительный взгляд окидывает мою фигуру, и на миг меня бросает в жар, — …хм, округлости, лежа на подоконнике!

Как я покраснела-а-а…

— Так не было же никого! — брякнула исключительно от смущения и смятения чувств.

На меня посмотрели долгим, всепрощающим взглядом.

— Угу, — скорбно соглашаешься ты. — Не было. А я так, печальное и слепое привидение… В следующий раз головой думайте. Хотя бы попробуйте. Магии вас обучают не для того, что бы вы ей не пользовались.

Темные глаза поблескивают, взгляд на миг опускается, затем ты и вовсе его отводишь.

С трудом подавляю внезапный порыв наглухо застегнуть воротник, хотя тебя мои сомнительные прелести вряд ли интересуют.

Снова смотришь за окно, затем закрываешь его.

И вдруг тихо хмыкаешь.

— Или сразу ко мне обращайтесь, не в гнездо вашу живность отправлю, так на опыты, — ехидно подмигиваешь, наконец приводя меня в чувство. — Если что, кстати, это сизый вран, единственный вид пернатых, которые хорошо переносят магию и даже способны подпитываться от нее… возможно именно поэтому они никогда не становятся умертвиями, в отличие от других некрупных птиц. Они рано высиживают птенцов, и их гнезд вокруг академии хватает… Но этот действительно мелкий совсем, так что вы правильно его спасать полезли. В следующий раз только методы заранее продумайте.

После чего ты преспокойно разворачиваешься и уходишь.

Я обалдело смотрю тебе вслед.

Ты… ты…

Как обычно, прошелся по моему прискорбно низкому уровню здравомыслия… но исключительно из-за моего головотяпства. И птенчика все-таки спас. И мне рисковать не позволил. И пусть это было беспокойство преподавателя о безголовой адептке, оно греет мне душу.

И ладно неживая материя… но ты и в живой, оказывается, отлично разбираешься. Неожиданно…

Не зная, что думать обо всем происшедшем, я двинулась дальше в центр учета, но у самой двери резко замерла и залилась краской. Прижала подрагивающие пальцы к щекам, забыв, что вообще-то после пернатой пакости их хорошо бы вымыть.

Да, наверное, вид на мои нижние… как ты изволил выразиться, округлости, был тот еще… Особенно если ты от главы факультета вышел. Предстала перед тобой с самого неприглядного ракурса.

У-у-ужас…

Потерла поясницу, вспомнив, как ты вытаскивал меня из окна.

Да, попасть в такое дурацкое положение, пожалуй, могла только я… Ну почему мимо проходил именно ты?!

Я не хочу этих встреч с тобой, не жду их и не прошу… но не буду врать, что где — то в глубине души не рада им…

Это — то и плохо.

Ничего, нужно лишь потерпеть до начала практического курса. Немного осталось.

Но сначала ещё итоговое после твоего… некротеста.

Эх, надо было сейчас не теряться, а спросить у тебя, как наши успехи! Когда я поинтересовалась насчет десятой темы, ты почему — то ответил, может, и тут бы…

Но чего уж теперь.

Хотя можно сделать выводы. Если бы я написала плохо, ты бы мне наверняка об этом сообщил, с язвительной ухмылочкой и парой язвительных комментариев в довесок.

Как минимум половину я должна была решить верно, когда ты повторно ушёл к другой группе. Авось на проходной балл наскребу… Очень на это надеюсь. Хоть один незачет, даже по непрофильному — и прощай, моя стипендия… и шансы на диплом с отличием, как у отца.

Встряхнувшись, решительно открываю дверь и захожу. Целительница Лейс наверняка заждалась уже…

***

Насчет разбора полетов, как выяснилось, переживала я не напрасно.

Наш великолепный мастер-некромант зачитал оценки по своему списку, прошелся по каждой работе, выделил наиболее частые ошибки, показал их решения… И все это было хорошо, интересно и познавательно, только вот имелось одно маленькое «но»…

В конце концов я не утерпела и подняла руку. Редкое зрелище на некромантии, ох и редкое…

Ты сперва сделал вид, что в упор меня не замечаешь. Будущие коллеги поперхнулись смешками. Конечно, они тоже обратили внимание на то, что моей работы не было в списке…

— О, адептка Миэлис, — изображая приятное удивление, ты наконец «увидел» мою руку. — Вы что-то хотели?

— Эм… простите, мастер Даэрс… — бормочу я и с ужасом понимаю, что начинаю краснеть, как будто, обратившись к нему, совершила нечто неприличное.

Бровь круто изгибается, и мне с ехидной слащавостью сообщают:

— Прощаю. Вы чего-то еще хотели, адептка Миэлис?

— Э, да, а… как же моя работа?..

— Ваша? Неужели вот эта? Единственная на шесть моих групп с пометкой «Не зачтено»?

Ты провокационно помахиваешь моими наполовину заполненными бланками, а меня бросает в холодный пот. Не зачтено?! Не может быть, что бы все было настолько плохо…

— Вашу мы обсудим после занятия, благо обеденная перемена… Мне просто не терпится задать вам по ней… пару дополнительных вопросов, адептка! — с этими словами ты швыряешь на свой стол мою работу, и теперь вздрагивают все.

Впервые на моей памяти ты не сдерживаешь злости. Ой, мамочки, что же будет — то…

Остаток занятия я просидела как в трансе, не воспринимая уже ничего вообще.

Первый незачет за полтора года. Что теперь? Переписывать придется? Пойдешь навстречу и дашь переписать до сдачи документов в центр учета или начнешь закручивать гайки, и я таки останусь без стипендии? И что я тогда буду есть?! Перевод от родителей мгновенно не придет, а в столовке бесплатно не накормят…

В голову приходит новая страшная мысль.

Переписывать — то придется под твоим чутким руководством! Опять один на один?! И как я тогда ее перепишу?!

Боги мои, только не это!!!

После занятия меня посещает малодушное желание сбежать, и я, поддавшись этому нехорошему порыву, делаю такую попытку — но приходится остаться, так как ты лично караулишь у двери — и захлопываешь створку, едва не наподдав по ягодицам излишне любопытной Кейре Райтен, которая всячески пыталась помедлить на пороге.

Я почувствовала себя хомячком в одной клетке с опасным диким котом.

Пришлось сесть обратно за свою парту, над которой ты тут же навис грозной тенью.

— Ну что, адептка Миэлис, я жажду узнать, почему ваша работа выглядит таким образом! — и перед сжавшейся мной на стол бросают три листа с государственными бланками.

Но страшного приговора «Не зачтено» на первой странице все-таки нет, и я немного воспрянула духом. Есть шанс?

— А что именно вам не нравится? — осмеливаюсь спросить я. — Вы ведь даже верные ответы отметили…

— О да, и меня очень удивил тот факт, что они вообще имелись, — язвительно сообщаешь ты. — Но, может, просветите меня, почему именно середина в вашей работе фактически пропущена? Если не ошибаюсь, это то время, что я находился с вашей группой, а не с параллельной, которая писала этот тест одновременно с вами?

Ой, блиииин…

Я похолодела. Похоже, моя удача закончилась… засек…

— Плохо эти вопросы выучила, — угрюмо (внутренне сжавшись от ужаса) отвечаю я.

— Да что вы? А когда я опять ушел, ваша память внезапно активировалась? Да настолько, что вы, решив задачи, за которые бодро взялись, стоило мне открыть дверь, успели пару сжатых ответов и в середину дописать?

— Я просто сначала ответила на те, которые лучше всего знала, а потом уже, повторив пройденные формулы, вернулась к остальным… А почему они не засчитаны, кстати говоря? — нагло перехожу в наступление — чего теперь терять? Не признаваться же, что да, уважаемый наставник, ваше присутствие настолько выбивает меня из колеи…

— Потому что должны быть втрое полнее, — мрачно бросаешь ты.

— Моей соседке вы засчитали еще более сжатый ответ на восьмой вопрос, — возмущенно выдаю я. Да, видела, когда вы ей бланк выдавали!

— Так у нее и остальные были так же написаны! — в сердцах говоришь ты. — А вы, оказывается, можете отвечать нормально, просто почему-то не хотите! Я же своими глазами видел, на каком вопросе вы подвисли! А потом сидели полчаса, витая в облаках! Адептка, я действительно этого не понимаю. Вы категорически не желаете учиться! — Ты разводишь руками, а мне в очередной раз становится стыдно. — Я ведь даже обещал вам поспособствовать с развитием вашей гипотезы (раз уж теоретики ее почему — то завернули), если вы некромантию подтянете. Но и это не помогло! В чем дело? Вы мне скажете, наконец, что мешает вам нормально усваивать учебный материал? Вы все-таки меня боитесь? — Ты переходишь на откровенное давление, но в истинной причине я не сознаюсь даже под страхом ночевки на кладбище с призраками и упырями. — Имеете что-то против некромантии, какие-то суеверия вам не дают ей заниматься? Или вы пытаетесь таким образом отомстить мне за что-то? Вы не задумываетесь, что этим делаете хуже не мне, а себе?

— Да ни за что я не мщу, и не боюсь ни вас, ни вашего предмета! И вообще это не специально, просто… — отвожу взгляд, — так получилось… я плохо эти темы поняла.

— Не врите, да еще так бездарно! — рявкаешь вдруг ты, треснув кулаком по столу. — Вы мне это самое определение на занятии озвучили недавно, от зубов отлетало! А тут вдруг вспомнить вовремя не смогли? Вам не надоело надо мной измываться?!

На глаза навернулись злые слезы.

— Да не измываюсь я, что вы придумываете?! Я и так переживала из-за контрольной, после бессонной ночи… да ещё и чуть бланк не испортила, у кого угодно бы нервы сдали! Тут не то что определение, имя свое забудешь!

— Не измываетесь?!

Ты что, из всей моей прочувствованной речи только это услышал, что ли?! Так зачем спрашиваешь, если не слушаешь?!

— А как тогда прикажете эту работу назвать?! — и ты чуть наклоняешься ко мне, опираясь руками на стол.

— А то, что вы ее не зачли и на каждом занятии ехидно комментируете мою неспособность к некромантии, не издевательство, в таком случае?!

В запале я тоже бухнула кулаком по столу, вскочила… и запоздало сообразила, что теперь мы прожигаем друг друга взглядами с расстояния в несколько сантиметров.

Взгляд самовольно притягивается к красивым, строгим губам. Стиснуты, правый уголок опущен вниз, выдавая совершенно искреннее раздражение.

Смотрю тебе в глаза, и от их выражения почему-то становится трудно дышать. Властное, по — новому обжигающее… и злость в них переплетается с чем-то совершенно непонятным, но по-некромантски зловещим…

Под этим взглядом начинаю краснеть, но позиций не сдаю. Ты хмуро, медленно отстраняешься сам, массируешь переносицу, затем недобро смотришь на меня.

— Зачтена ваша работа, — мрачно бросаешь ты. — Но с вашей избирательной памятью определенно надо что-то делать, чтоб вы мне больше нервы не трепали. Может, вам эликсирчиков для ее укрепления попить? А то меня пугает мысль о вас на практическом курсе, адептка Миэлис!

На сей раз заведенная я свой язык сдержать не смогла.

— А вам успокоительных, в таком случае — нервы-то надо беречь! Попросить целительницу Лейс, мастер Даэрс? Я вам их даже занесу, прямо в ваш кабинет, благо теперь знаю, где он!

В следующий миг я стушевываюсь и с трудом скрываю удивление.

Почему ты смеешься?! Ты должен был возмутиться, отчитать меня, холодно и сурово, как ты умеешь, поставить на место, а то и на настоящую отработку направить! А ты хохочешь?

— Туше, адептка. Забирайте свою работу и топайте отсюда. У меня сегодня еще три группы с разных потоков… но ни в одной из них нет адепта, который мог бы сравниться с вами.

— Спасибо, могли бы лишний раз не напоминать, что по вашему предмету я худшая ученица, — хмуро сообщаю я. Собираю тетради, бланки… Стоп, два здесь, а где третий?

Пока мы с тобой спорили, по очереди стуча кулаками по столу, он спланировал на пол, и теперь ты быстро подхватил его — я даже наклониться не успела.

Что-то небрежно черканул и протянул его мне.

— Держите. С зачтенными двумя ответами в середине вы как раз наскребаете на проходной балл. Дайте впишу итоговый результат… Пожалуй, я был немного несправедлив, погорячился. Все-таки вы готовились, старались…

Присматриваюсь — и правда засчитал. Правда, поставил минимальный балл за оба, но засчитал!

— Сп… спасибо, — неуверенно выдыхаю я. При мысли о том, что мне не придется сидеть с тобой наедине в комнате, под колючим взглядом твоих темных глаз, в душе вспыхивает неудержимая радость. Иначе я бы переписала тест хуже, чем написала, и даже упырь с ней, со стипендией — беда в том, что тогда ты бы точно все понял…

Протягиваю руку за листом, вздрагиваю от неожиданного прикосновения твоих пальцев.

Невольно вскидываю глаза к красивому лицу — и встречаюсь с тобой взглядом. Ты так изучающе, пристально на меня смотришь, что мне опять становится не по себе.

— Я сделала что-то еще, вызвавшее ваше недовольство? — растерянно уточняю я.

— Нет, — вздыхаешь ты. — Никогда, наверное, не пойму вашего разгильдяйства, адептка Миэлис. Вон с глаз моих.

Эм, да я бы с радостью, но ты же…

— Мою контрольную отдайте, пожалуйста, — осторожно намекаю я.

Но и теперь ты не торопишься разжимать пальцы. Указательный резко, почти судорожно дергается, снова проходится по моему…

Колени не подкашиваются, не подкашиваются…

— Мне ее еще за образами хранить… в конце концов, раритетная вещь — удачно написанный тест по некромантии, да ещё с первой попытки…

Что я несу опять?! Похоже, от потрясения словесное недержание открылось…

Ты наконец разжимаешь пальцы. Снова потираешь переносицу.

— Вы меня в склеп сведете, адептка, — говоришь вроде мрачно — но я вижу на узких губах легкую усмешку. — Топайте отсюда. Надеюсь, под образами вы имели в виду портреты лучших магов-некромантов.

— А как же, и ваш в самом центре, на почетном месте, в серебряной рамочке! — ошеломленно заверяю я.

Боги, светлые и темные, заткните фонтан моего неуемного и неуместного красноречия!!!

— Я вроде пока не успел настолько отличиться, — провокационно щуришься ты.

Вот не понимаю я этого. На занятиях не спускаешь ни одного вольного комментария, ни одного не относящегося к делу замечания… А вне учебы… Ты поэтому меня на всю перемену задержал? И сам не поел, и меня оставил голодной, что бы вволю позубоскалить?

И сама не могу понять, против я или нет.

— Ничего, я в вас верю, — против воли усмехаюсь… и к моему удивлению, снова вижу на твоем лице ответную ухмылку.

— Хоть кто-то, — притворно вздыхаешь ты.

Пауза. Я смотрю на тебя. Ты смотришь на меня. С расстояния шага. Приличного, но для меня сейчас бесконечно малого и вместе с тем далекого.

И я осознаю одну очень, очень пугающую вещь: мне ведь нравится с тобой общаться… Мне с тобой интересно. Мне нравится твой смех. То, как ты сейчас признал собственную несправедливость, тоже говорит в твою пользу. И вот это уже куда более опасное для моего рассудка чувство…

Сбежать бы… но как назло, не могу шевельнуться.

Атмосфера снова изменилась.

Ухмылки на узких губах больше нет. В темных глазах вновь вспыхивает то же опасное выражение. Вижу, как ты сглатываешь, почти судорожно. Строгие губы дрогнули, приоткрылись…

Боги, куда я вообще смотрю?!

Снова встречаюсь с тобой взглядом… но выходит еще хуже.

Ты чуть подаешься вперед, и вдруг возникает ощущение, что я лечу в пропасть, беспросветно черную, как твои глаза, и от этого полета захватывает дух и бешено колотится сердце…

Звенит звонок.

Ты резко отворачиваешься и возвращаешься к доске, непривычно дергаными движениями берешь губку, стираешь примеры из наших работ. Я начинаю лихорадочно и бестолково собираться.

В аудиторию заваливаются адепты с зельедельческого потока, и в итоге я так и вылетаю, не попрощавшись, с незастегнутой сумкой, прижимая к груди свои конспекты и пресловутую контрольную. На пороге, спохватившись, оборачиваюсь — и ловлю твой взгляд. Тяжелый, давящий, пугающий.

«До свиданья» застревает у меня в горле, и я торопливо захлопываю за собой дверь, уже ничего вообще не понимая.

Что это было?!

И у меня нет ответа на этот вопрос! Потому что я не верю в то, что ты хотел меня поцеловать (даже думать смешно!), еще меньше верю в то, что хотел меня придушить… и я не знаю, что ты хотел сделать! Не знаю!

Напугать разве что? Но зачем?

Боги, какое счастье, что осталось одно организационное занятие, всего одно, и то потоковое, общее для всех твоих групп!

Забиться в дальний угол, напоследок полюбоваться нашим неприступным мастером некромантом — и здравствуй, свобода от его тлетворного влияния…

Грусть уколола внезапно и предательски — два месяца я не буду его видеть… Не буду с ним разговаривать…

Но зато смогу хоть немного подтянуть свои скудные познания и ещё более скудные практические навыки.

Об этом и надо думать, а не о том, как бы посильнее влюбиться в собственного преподавателя! Наоборот, отличный шанс отвлечься и перестать изводить себя…

Тем более что болезнь прогрессирует. Он был так пугающе близко… а я даже не попыталась сбежать.

Встряхнувшись, я помчалась на итоговое по Общим проклятиям. Может, наставник ничего и не задавал после зачета, но предстояло еще разбор полетов пережить, заглушая голодное бурчание в животе…

Впрочем, вряд ли он будет столь же пугающим и беспощадным, как у Рэндара Даэрса.

***

На итоговом занятии у зельеделов мастер-некромант впервые был настолько мрачен. Нет, он быстро взял себя в руки, вернувшись к нормальному стилю поведения, но самые внимательные отметили некоторую принужденность его улыбки и легкую, обычно совершенно не свойственную наставнику Даэрсу рассеянность.

Вести обзорную лекцию ему мешала одна и та же мысль, крутящаяся в голове.

…Это уже не смешно… К упырям на кладбище причины и загадки ее странного поведения. Прав я, не прав… Ей от меня ничего не нужно, в этом я убедился — вот и славно…Хватит. Χватит!

***

Я все думала: на кой нам дают целую организационную неделю перед началом практики, кое знаменовалось потоковыми собраниями. Мы гадали об этом весь первый курс. Ну что, что такого можно делать целую неделю?

Теперь мы точно знали, что.

У наших кураторов по одному секретарю и совсем нет лаборантов. И заполнение немаленькой такой кипы бумаг ложилось на наши многострадальные плечи. Что под этим подразумевалось? Журналы посещаемости, из которых делались выписки для заверения в учетном центре. Медосмотр и магосмотр. Подклейка справок и копий справок в медицинские журналы. Выписки уже из них — для получения разрешения на прохождение практики в центре учета (со стопочкой документов, которые тоже надо подготовить). Заполнение журналов успеваемости под строгим контролем и подписью наших преподавателей (а каждого ещё попробуй отлови!). В итоге все более-менее ответственные люди всю эту неделю в мыле бегали по коридорам и по городу, собирая необходимые бумажки и помогая куратору и преподавателям заполнять остальные. А еще обходные листы — да-да, об отсутствии задолженностей и проблем с проживанием и дисциплиной. Опять же по всем инстанциям. Включая, на секундочку, городскую стражу!

Теперь мы гневно спрашивали: почему на это безумие отводится всего лишь неделя?!

Все это нужно было для получения нами в городском магистрате разрешений на ведение магической деятельности на территории города и прилегающих регионов (преимущественно деревень, кладбищ и пустырей). Вещь необходимая, понятное дело, но очень уж нервная… Куратор Лейс, когда я к ней вчера зашла с веером обходных листов, только подняла на меня скорбные глаза из-за кипы наших дел, к которым она пыталась написать сопроводительные, и сказала:

— Вам повезло, вы всего лишь бумажки собираете, остальное — головная боль академии… Иначе вы бы быстрее в очередях в магистрате усохли, чем достоялись до нужного кабинета. Кстати, группе своей скажите, что может приходить заполнять заявления, завтра магистр Пирес будет на месте, сразу поставлю печати, и одной головной болью меньше.

Словом, нам всем было весело. Радовало только, что этот кошмар одноразовый и в следующем году превратится в формальный медосмотр и заполнение пары бланков с заявлениями. Получить продление куда проще, чем собственно разрешение.

И, разумеется, в разгар этого ада мы снова столкнулись в коридоре. Опять в нашем корпусе. Опять на административном этаже.

Это, похоже, становится традицией.

Но не заорать, повернув за угол и внезапно едва не уткнувшись носом в ту самую некромантскую цацку, оказалось невероятно сложно.

Я отшатнулась, схватившись за сердце, потеряла равновесие и едва не шлепнулась самым позорным образом на пятую точку, но ты в последний момент схватил меня за запястье и помог удержаться на ногах.

Я покладисто вздрогнула и рефлекторно разжала пальцы. Одновременно с тобой.

С грохотом рухнули журналы посещаемости нашего потока, которые я по просьбе наставницы Сольти несла в кабинет главы факультета.

Ага, реакция на твои прикосновения у меня неадекватная до крайности.

У тебя губы подрагивают… и растягиваются в ухмылке. И я вижу, как ты прикусываешь нижнюю, пытаясь ее сдержать.

Отлично. Достижение. Смогла стать твоим личным клоуном.

— Нормальный человек сначала бы журналы уронил, потом сам растянулся, — хмыкаешь ты.

— Нормальный человек по коридорам не летает, как скорбное и очень торопливое привидение. Ваших шагов вообще слышно не было, — буркнула я, нервным движением одернув рукав рубашки. Пытаясь скрыть смятение и румянец, присела, начала собирать журналы.

— Некромант обязан уметь беззвучно ходить, это повышает шансы на выживание, — к моему удивлению, ты быстрым, каким-то текучим движением опускаешься на одно колено и невозмутимо помогаешь мне складировать уроненное в стопочку. — Со временем входит в привычку.

Я потянулась за последним и горестно застонала, увидев, что он от удара рассыпался на отдельные листики, видимо, приложившись плохо подклеенным корешком.

— О боги… придется попробовать подклеить… а ведь сдать надо было двадцать минут назад. Вдруг секретарь уйдет уже к тому времени?..

Журнал тут же выхватывают у меня из рук.

— Я гляжу, вы на своих ошибках не учитесь, — ехидно изрекаешь ты.

— В смысле?

— Вспомните вашего птенчика и чернильное пятно на парте. Магией, адептка Миэлис. Магией! Или вы бытовой вообще не владеете?

Стушевавшись окончательно, зачем-то начинаю объяснять:

— Почему же, владею, ещё мама учила. Просто… С одной стороны, забегалась, с другой… Понимаете, у нас в семье считалось, что магию нужно использовать по делу и не забывать о том, что человек может многое сделать без нее, своими руками. Плюс отец целитель, ему магии на работе хватает, и он не любит, когда дома много колдуют. Я так воспитана…

Умолкаю.

Чего я растрещалась?.. Можно подумать, тебе это интересно.

Все от нервов…

Запястье до сих пор покалывает там, где его касались твои пальцы. Сестра бы непременно съязвила на это: «Теперь месяц не мыть, Элли!»…

Ты без лишних слов возвращаешь мне уже целый и невредимый журнал… Наши пальцы вот-вот соприкоснутся — совру, если скажу, что не жду этого… но ты внезапно разжимаешь свои и отдергиваешь руку, словно ожегшись.

Вздрагиваю, словно ты мне оплеуху отвесил.

Брезгуешь теперь, что ли?

Вроде столько надеялась на то, что ты станешь осторожнее, молила об этом богов после каждого твоего занятия… Так почему вдруг стало так грустно и обидно?

Хочется отвести взгляд, но я упрямо смотрю на тебя, делая вид, что все как всегда.

У тебя выражение лица тоже не слишком довольное. Удивленно-досадливое.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Извините, с моей стороны было не слишком уместно распространяться…

— Почему же? Я ведь задал вам этот вопрос. Вполне достойная позиция. Возможно, в чем-то ваши родители правы — мы порой так увлекаемся магией, что без нее оказываемся совершенно беспомощными… а резерв не бесконечен. И в такие моменты у вас будет преимущество — пока остальные будут стоять и лихорадочно соображать, что делать, вы засветите упырю в глаз камнем и благополучно от него удерете. Не так уж плохо, м?

Я ошеломленно смотрю на тебя, совершенно не понимая причин этой доброты. Но это совершенно точно доброта. И она же сквозит в легкой улыбке. Куда только подевалось недовольство…

Временами я тебя совершенно не понимаю.

— Но про магию не забывайте там, где она нужна, адептка Миэлис, — беззлобно укоряешь ты, поднимаясь.

Я тоже встаю с пола, прижимая к груди стопку журналов.

Стоим, молчим.

Неловко даже как-то…

Почему ты не уходишь?

— А что вы тут делали? — спрашиваю я, больше для того, что бы сказать хоть что-то.

Мне отвечают вдумчивым молчанием и пристальным, очень внимательным взглядом. Словно пытаясь прийти к какому-то мнению на мой счет.

Я вижу, как чуть подрагивают твои пальцы, и ты убираешь руки за спину. Выпрямляешься при этом ещё больше, грудные мышцы напрягаются…

Уффф… Не смотрю, не смотрю…

— Приносил отчет на вашу кафедру… А теперь собираюсь зайти в центр учета, — наконец по не менее понятным причинам произносишь ты, словно подобный допрос со стороны адептки — обычное дело. — Попрошу вашего куратора внести небольшие корректировки в учебные документы. Я продумал кое-какие изменения в программе, и поэтому в моей группе будет не шесть, а семь человек.

О. Повезло кому-то. Сказочно повезло. Хотя куратор не обрадуется… Зная целительницу Лейс, у нее уже все списки составлены.

— Ясно, — отозвалась я, оставив свое мнение на эту тему при себе.

В темных глазах промелькнуло что-то сродни разочарованию, но уже в следующий миг ты опустил взгляд. Надеялся на какую-то определенную реакцию с моей стороны, что ли? Ну, не проситься же, воспользовавшись моментом, в твою группу. Курам на смех… Нет, такого удовольствия я тебе не доставлю, не круглая дура все-таки.

— Что ж… — неловко пожимаю плечами. — Еще раз спасибо вам за помощь.

— Не за что… и будьте осторожней, адептка. Я ладно, у меня реакция хорошая, а вот проходил бы мимо наставник Гианит…

Против воли усмехаюсь. Да, приземлилась бы я звучно. А то еще и уважаемого профессора сшибла бы с ног… хотя это вряд ли, с его-то весом.

— Его я бы издали услышала.

Поднял взгляд куда-то за мое плечо. Помрачнел окончательно. Взгляд то есть. Лицо просто стало бесстрастным, как у мраморного изваяния.

Что ты мог там увидеть?

— Скорее всего… Извините, что напугал. И впредь будьте осторожнее.

Отрывистый кивок — и ты быстро, чеканя шаг, удаляешься.

Смотрю тебе вслед, не понимая причин такой резкой смены настроения.

Поворачиваюсь — и утыкаюсь взглядом в злобно сопящего главу факультета.

Теперь понятно, с чего ты вдруг изменился в лице… И кому кивнул.

Мы все питаем к магистру Делейсу Пиресу исключительную «приязнь». Вредный, преисполненный чувства собственной значимости, придирчивый и капризный профессор при изрядных недостатках характера оставался мастером своего дела. К огромному сожалению всех адептов поголовно, целительского, а не преподавательского. Единственное, что ему удавалось на ура — выбивать всяческие плюшки для нашего факультета, тут надо отдать ему должное… Ссориться с профессором — себе дороже, а потому еще в прошлом году у нас успешно выработался общий рефлекс на его появление.

— Здравствуйте, магистр Пирес! — лучась неискренней улыбкой во все тридцать два, бодро выдаю я.

— Здравствуйте, адептка, — сурово оглаживая бороду, говорит степенный профессор.

— А я должна была журналы отдать, — столь же жизнерадостно сообщаю я.

Меня сверлят суровым взглядом.

— Опоздали, секретарь Ротисен недавно ушла. И я уже ключи сдаю.

Чтоб ее, клушу ленивую… сизые враны на выходе пометили!

Делаю виноватую рожицу.

— Меня мастер Даэрс задержал, — покаянно сообщаю. — Я случайно с ним столкнулась в коридоре.

— Да, я так и понял, — он неодобрительно покачал головой. — Осторожнее нужно быть, адептка. Χорошо еще, что мастер Даэрс не рассердился.

Посещает страшная мысль — а как давно он тут стоит-то, собственно?!

Впрочем, ничего неординарного же не произошло. Это я на Рэндара Даэрса странно реагирую, а так… обычная ситуация. Бытовая.

— Да, профессор Пирес, — послушно киваю я. — А что же мне с журналами делать?..

Скорбный вздох.

— Что ж, идемте, юное дарование. Оставьте лучше на столе, чем в центре учета. Там ведь непременно потеряют… Я вам открою.

— Большое вам спасибо! — вполне себе искренне говорю я и почтительно следую за профессором Пиресом.

Где-то пошли массовые самоубийства среди медведей. Чопорный магистр решил кому-то пойти навстречу… Не иначе как имя мастера Даэрса сыграло свою роль.

Да-да, на наглого некроманта едва ли не молится абсолютно вся академия. А то вдруг звание магистра передумает здесь получать? Εго и в министерстве магии с удовольствием выдадут… Впрочем, к чести Рэндара Даэрса, он своим положением никогда не пользуется.

Украдкой провожу пальцами по запястью. До сих пор покалывает…

Боги, да когда ж это кончится?..

Так, ладно. Забыли пока об этой интерлюдии. Вернусь в комнату — там и предамся размышлениям, с полной самоотдачей.

А пока — магистр Пирес и журналы.

Доброта главы факультета объяснялась очень просто. Проклятая секретарша отпросилась у него сегодня по очередным «важным делам» и ушла, не разобрав папки с нашими досье, которые громоздились на ее столе и немного — на магистровом. Профессор фальшиво ужаснулся, и я поняла, что выбора нет…

Пришлось, одарив магистра Пиреса и фронт работ все той же жизнерадостной улыбкой, приступить к выполнению чужих обязанностей.

Но это невысокая плата за возможность не трястись над журналами и не объясняться с наставницей Сольти. Тем более что подписал их магистр при мне же.

Быстро летевший по коридорам академии некромант честил себя на все корки.

Теряю хватку… Отвлекся и заметил Пиреса, только когда он почти вплотную подошел. И то потому, что она сказала, что издали бы услышала шаги. Может, иначе я бы про чутье и не вспомнил, по привычке наблюдая за ней, подмечая малейшие детали, ее жесты, реакцию…

Совсем никуда не годится. Сначала, думая о ней, ее не заметил, чуть с ног не сшиб. Потом — Пиреса. А еще на нее ругаюсь… сам ничуть не лучше!

Я думал, что послал подальше свое неуемное любопытство. Думал, что в следующий раз увижу ее на занятии, спокойно выдам инструкции — и все.

Но сегодня понял, что так легко не отделаюсь. Я совершенно не ожидал встречи, но… я был рад ее видеть. Чтоб меня ксантаны покусали, я был рад ее увидеть, поговорить с ней, и вот к этому я оказался не готов… как и к искушению коснуться ее.

Да, я вовремя вспомнил о своем решении оставить ее в покое, больше не трогать, не дразнить, не устраивать никаких проверок. Смог побороть искушение… но не желание.

И ведь не ушел сразу, поняв, что все в порядке… стоял и ждал, что она скажет ещё что-нибудь.

Может, ей-то от меня ничего не надо…

А мне от нее?

Проклятье!

Некромант снова нахмурился, спускаясь по лестнице.

Похоже, мое «хватит» уже не сработает — я же не мальчишка, что бы самозабвенно и глупо врать себе… Я увяз глубже, чем думал. Тот тревожный звоночек явно запоздал…

Понятия не имею, к чему это приведет. По-прежнему сомневаюсь на ее счет… да с ней вообще ни в чем нельзя быть уверенным!.. Но я разберусь, непременно. Я обязательно во всем разберусь. В том числе в себе самом.

Не хочу даже думать, во что это может вылиться. Мне многое прощается, но такое… Тот же Пирес за своих адептов готов кого угодно загрызть, даром что не упырь.

Рэндар Даэрс автоматически раскланивается с главой кафедры по защите от вредоносной магии, приветливо, с легкой улыбкой кивает характерно раскрасневшимся первокурсницам со своего потока. Эти-то нормальные, заигрывают в меру сил и способностей, глазки вон строят, хихикают, вырезы старательно демонстрируют… Не то что некоторые!

Зря я сказал тебе про семь человек в группе. Теперь новость наверняка разлетится… Впрочем, она так и так разлетелась бы. Ваша целительница Лейс — та ещё сплетница.

Но отступать поздно.

Темные боги… во что я ввязался?

А может, и ни во что. Я же не знаю наперед, как сложится ситуация… Вдруг, пообщавшись с тобой еще немного, приду в себя? Вполне может быть, судя по тому, как меня сейчас бросает от одного к другому…

Что ж, в одном можно быть уверенным.

Узкие губы некроманта кривятся в ироничной усмешке над самим собой.

По крайней мере, это будет интересно.

***

Сижу, опустив подбородок на руку. Слушаю хорошо знакомый низкий голос.

Неслышно вздыхаю и снова поднимаю на тебя взгляд. Надо же насмотреться напоследок.

Пришлось окончательно признаться себе, что мои ожидания насчет потокового занятия были чрезмерно радужными и резко расходились с реальностью.

Во-первых, мне грустно. Грустно с тобой прощаться, несмотря на то, что я знаю: это на время…

А вдруг не на время?! А вдруг нам не повезет, и во втором полугодии некромантию будет читать один из твоих аспирантов?! Или, еще хуже, замену найдут?! И мне останется только изредка здороваться с тобой в коридорах… и прости-прощай наш обмен репликами на занятиях, не говоря уже о полноценных разговорах…

Может, маме написать? Мол, мамочка, я попала — влюбилась в преподавателя, некроманта-практика, блестящего, великолепного, гениального… пожалей меня, а ещё лучше помоги материально, в идеале — флакончиком отворотного из папиного кабинета… А что, отворотное — не приворотное, для него кровь не нужна, волоса хватит. Выдерну незаметно — и будет.

Трясу головой, отгоняя бредовую картинку — мама, аки тать в нощи, крадется в отцовский кабинет и взламывает дверь шпилькой…

Да и не поможет тут отворотное. Ты же меня не привораживал. Сама справилась…

Озвучиваешь итоговые баллы… я в самом хвосте — что ж, неудивительно. Хорошо хоть вообще в списке. Начинаешь зачем-то перечислять тех, кого берешь в свою группу — мы и так знаем, слышали потоковые результаты, уже поняли, что группа будет смешанная… но я радуюсь уже тому, что в нее войдут трое с нашего факультета и по одному — от остальных. Mы, целители, умыли даже боевиков!

Повторяешь те самые имена, которые мы все ожидали услышать, их обладатели с довольными и гордыми улыбками поднимаются и выходят вперед… Весть о том, что в этом году в твоей группе семеро, не шестеро, разлетелась мгновенно, хотя я молчала в тряпочку. И осталась только Кейра — уже приподнялась, вся сияет…

Несмотря ни на что, мне становится немного обидно.

Ну и что… ну и пусть… зато займусь самообразованием. Возможно, мне к концу практического курса даже удастся на отчетных занятиях тебя приятно удивить…

Что ж, прощайте, мастер Даэрс. Увидимся через пару-тройку месяцев… надеюсь…

— Ну и… адептка Элейн Миэлис, разумеется.

Задумавшись, я даже не сразу осознала, что именно услышала. Сообразила, только когда поднялся недовольный гул.

В следующий миг у меня в ушах отдалось сказанное непререкаемым тоном:

— Адептка Миэлис, в мою группу!

— Ч-что? — заикаюсь я. Остальные — и свои, и чужие — смотрят на меня волками, еще немного — и загрызут. Кейра обескураженно переводит взгляд с меня на преподавателя. С таким видом, что кажется, еще секунда-другая — и она одновременно зарыдает и кинется меня душить.

— Адептка Миэлис, мне ещё раз повторить или вы наконец подойдете?!

Сердишься…

А мне впору плакать!

На негнущихся ногах подхожу.

— Почему, мастер Даэрс?!

— Она еще и возмущается! — бросаешь ты в сердцах. — Потому, адептка, что я хочу, что бы вы этот практикум пережили. И с вашей бестолковостью я банально боюсь оставлять вас на аспирантов! К вашей феерической неспособности к моему предмету необходимо долго привыкать. Так что буду лично следить за вашей безопасностью!

Этими словами ты только что лишил меня последнего шанса выжить на этом курсе.

За что?!

Рэндар Даэрс кипел праведным гневом, но очень старался этого не показывать. И на сей раз ему это даже удавалось.

Чтоб тебя, адептка… упыри напугали в склепе. Не погрызли, нет, я же не зверь… да и мне же отвечать потом.

Сколько можно надо мной измываться? Я, признаться, ожидал несколько иной реакции, думал, обрадуешься такой возможности… А у тебя было такое лицо, словно я тебе смертный приговор зачитал! С группой могут быть проблемы, конечно… но ты же с ними и так не дружишь. Тем более какой с тебя спрос за решение преподавателя? Это место я оставил персонально для тебя, и только вашей Кейры с ее масленой улыбочкой и неуемным любопытством мне не хватало!

Оставить бы тебя опять после лекции для задушевной беседы… но это будет уже выглядеть подозрительно.

Ничего, подожду первого занятия. Обещаю, адептка Элейн Миэлис, — злой взгляд темных глаз метнулся на краткий миг к девушке, сидевшей в полной прострации на предпоследней парте у окна, — я вам устрою практику, которую вы никогда не забудете!