Некромантия - зло!

ЭПИЛОГ

Повторить твой подвиг мне не удалось. Звания мастера по окончанию учебы мне так и не дали — не успела дописать работу. Впрочем, меня удивил уже тот факт, что мою гипотезу все-таки допустили до исследования, хоть и со скрипом и при условии, что диплом я напишу на более традиционную тему. Скандал кафедры некромантии в твоем лице с кафедрой защиты в лице ее зам главы был совершенно неподражаемым… особенно когда ты при главе этой кафедры, магистре Пиресе и ректоре продемонстрировал уже собственные наработки по этой теме и рассказал, с опорой на чью идею они были составлены…

Этот позор защитникам еще долго будут припоминать — тема, от которой они отмахнулись, прикладниками была признана перспективной.

А я получила из рук магистра Пиреса свой диплом с отличием!

Отец будет гордиться мной. Знаю, что будет.

И судя по твоей улыбке, ты тоже гордишься…

Наши взгляды встречаются, и усмешка становится ехидной.

Хорошо, что в присутствии магистра Пиреса улыбка во все тридцать два давно стала рефлексом…

Поспешно отвожу взгляд.

Нет, о том, что мастер-некромант (без пяти минут магистр, кстати говоря) питает известную слабость к целительскому потоку, знают уже, наверное, все. Но никто за эти три с лишним года так и не понял, почему.

Можно собой гордиться.

Только вот… сегодня мне уже не удается так легко отмахнуться от вопроса: а что дальше?

Тебя, скорее всего, и так все устраивает… А меня до чертиков пугает то, что за это время я даже мимолетно не увлеклась никем другим. И чем дальше, тем меньше на это остается шансов, потому что ты все глубже прокрадываешься в мою душу…

Ладно, разберемся… а пока — момент нашего общего триумфа. Нашего — в смысле нашего потока.

По некромантии у меня, кстати, так и стоит «хорошо». Не дотянула до «отлично». А натягивать оценку Рэндар не стал… да я и не позволила бы. По крайней мере, этой четверкой я гордилась по праву.

А дальше был бал. И снятые парадные мантии, под которыми обнаружились вечерние платья и элегантные костюмы. Мне мое прислала мама, красивое, насыщенного синего цвета, как ночное небо, расшитое темно-синими же звездными кристалликами, мелкими-мелкими, тоненькой, вьющейся дорожкой только по рукавам и лифу. И серьги из белого золота с моими любимыми сапфирами…

И только ты заявился туда в своих некромантских шмотках — но при этом с полным набором родовых украшений — мужская серьга, перстень, обманчиво простой медальон с инициалами… На тебя все глазели, а я с трудом скрывала улыбку, потому что знала причину. Ты просто знаешь, как сильно нравишься мне в них… Смотришься одновременно зловеще, строго и стильно. Вон, вся женская часть факультета с тебя глаз не сводит…

А потом мы танцевали.

Теперь ясно, зачем ты неделю назад настоял на непременных тренировках.

Конечно, не только со мной ты вставал в пару. На то он и бал. Я была даже далеко не первой…

Но кружиться в твоих объятиях по торжественно декорированному залу было потрясающе. Особенно под аккомпанемент твоих слов о том, какая я сегодня красивая…

И было так сложно удерживаться от искушения прижаться к тебе…

Судя по твоему взгляду и стиснутым челюстям, не мне одной.

А потом я, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, выскользнула на террасу, чтобы немного перевести дыхание. И плевать что зима… Так бал даже волшебнее.

Спускаюсь по лестнице, прохожу вглубь сада по расчищенной дорожке, щелкаю пальцем по заснеженной веточке боярышника.

Снег мелкими искорками осыпается вниз…

Мне на плечи вдруг ложится теплый некромантский плащ.

Поворачиваюсь с улыбкой к неслышно подкравшемуся… теперь уже коллеге.

— Спасибо.

— Так и знал, что высунешься на улицу и непременно замерзнешь, — ворчливо говоришь ты. — Хорошо хоть никого другого пригласить не успел… оглянулся — а тебя нет уже.

— Ну так грелся бы спокойно в зале, — ехидничаю я.

— Не мог, хотел с тобой кое о чем поговорить.

И взгляд такой… опасливо-внимательный.

Если честно, я испугалась. Потому что понятия не имела, что ты хочешь сказать, но догадывалась, что хочешь поговорить о будущем… С какого только ракурса?!

Руки в карманах. Плохой признак, ты так делаешь, только когда нервничаешь.

От дурного предчувствия начинает ныть в животе.

— Эль… понимаю, что прошу, наверное, слишком многого, но…

И ты молча, без лишних слов протягиваешь мне кольцо из белого золота с темным почти до черного сапфиром.

Это…

Обручальное?!

Смотрю на кольцо. На тебя. На кольцо. На тебя.

Совсем как в старые добрые времена — море чувств и ни одной мысли в голове.

Ты не прячешь взгляд, хотя в нем даже слепой прочитал бы волнение.

Так ты серьезно, что ли?..

— Откуда ты узнал, что это мой любимый камень?!

Ууу… Что, что за дурацкий вопрос пришел в голову в такой момент?!

Только что на твоем лице было волнение, надежда, опасение — и вот ты уже смеешься… Нервно так.

— Это все, что ты сейчас можешь мне сказать?!

Тоже нервно хихикаю.

— Я как-то не ожидала… — растерянно сообщаю я. — А по твоему похоронному лицу уже почти решила, что ты сейчас со мной распрощаешься…

— Нашла дурака… Эль, ты меня точно в склеп сведешь, — повторяешь ты нашу излюбленную фразу. — Особенно если согласишься выйти за меня замуж.

— О, ну в таком случае отказать не могу!

Юродствую, как и ты, а у самой слезы на глаза навернулись. Не знаю даже, от чего — просто растрогалась… Торопливо смаргиваю их.

Еще не веря в реальность происходящего, протягиваю чуть подрагивающую руку, на безымянный палец которой ты медленно, со значением, надеваешь кольцо. И твои длинные, чуткие пальцы тоже легонько дрожат.

Холодное такое. Ободок легонько стискивает фалангу, затем на удивление удобно ложится в основании пальца.

— Надо же, и с размером не ошибся, — срывающимся голосом говорю я.

В следующий миг меня стискивают в объятиях, и мои счастливые слезы капают на черную шелковую рубашку.

— Я в тебе не ошибся, Эль, уж это-то за три с половиной года я понял. А остальное было делом техники. У тебя, кстати, очень милая сестра…

Отталкиваю, чтобы возмущенно посмотреть в лишенное даже намека на раскаяние красивое лицо.

— Ты к моим родителям ездил?!

— Положено же перед тем, как делать предложение, познакомиться с родителями! — возмущаешься ты в ответ. Но я слышу, что твой низкий голос тоже чуть подрагивает.

— Положено в присутствии предполагаемой невесты!

— Так ты же диплом писала, я не мог тебя отвлекать! И… ждать тоже не мог. — Тихий, взволнованный тон сменяется привычным мне колким. — У тебя кстати, замечательный отец… — Темные глаза ехидно поблескивают… Тааак… — Только пока я объяснял ему ситуацию, он почему-то за сердце держался и что-то бормотал про валерианилис нитриум глицеринус эт корвалолус…

Я надрывно застонала.

— Успокоительное и от сердечной боли… Ну ты… ты… некромант!

— О да, спасибо, что заметила, — нагло улыбаешься ты, нарываясь на затрещину, а потом со смешком объясняешь: — Да пошутил я, Эль. Все было нормально. Я поговорил с ними, объяснил ситуацию, сказал, что хочу жениться, потому что другой такой девушки не найду никогда. И добавил, что некромантия — зло, конечно, но зло необходимое, и безопаснее места, чем дом некроманта, днем с огнем не найти. Пообещал, что разрешу тебе приезжать к ним хоть каждую неделю, что буду пылинки сдувать, работать разрешу, коллекционировать ученые звания, пока не надоест… Мне кажется, я бы и луну им пообещал, лишь бы получить разрешение. И достал бы даже ее!

Ну, теперь я точно знаю, как ты узнал о моих вкусах и нужном размере кольца!

— Сказал бы ты мне об этом заранее — ни за что бы сразу не согласилась! Ходил бы и мучился еще с неделю точно!.. — вдруг спохватываюсь: — Стоп-стоп, а твои родители?

— Невесту с родителями жениха можно познакомить и по факту… — смущенно потер переносицу и признался, — тем более, что так, пожалуй, даже надежнее… А то вдруг пообщаешься с моими родственничками — и захочешь сбежать.

— Я могу разорвать помолвку, если все так страшно, — ехидно напоминаю я, а сама замираю. Помолвка… И я теперь… я теперь его невеста… это я пару часов назад думала — что дальше?!

Он ведь ни словом не намекал. Ничего не говорил…

Ослепительная, широкая улыбка.

— Но ведь не разорвешь.

Невольно улыбаюсь в ответ.

— Не дождешься. Твои родные — ты и пугайся.

— Ну, прямо скажем, мнение отца меня не особо волнует… лет так с шестнадцати. А маме ты понравишься.

— Высокородной леди понравится практикующая целительница из семьи, которая стоит ниже вас на социальной лестнице? — скептически уточнила я.

— Поверь, маму такие мелочи не смутят, — отмахнулся он. — Я же сказал, что ей ты понравишься, а не твоя родословная… Эль… — снова сгребает меня в охапку, а голос хриплый-хриплый. — Эль, я так счастлив сейчас…

На глаза снова наворачиваются слезы. Знаю, что только со мной он бывает настолько открытым. Как и я — с ним.

— Я тоже, — сдавленно шепчу в ответ. — Я тоже… — и тихо-тихо говорю: — Я люблю тебя, Рэн…

Вздрагиваешь. Мы редко говорили друг другу эти слова.

Отстраняешься, смотришь на меня.

— Привыкай, — говорю я. — Тебе придется слышать это очень часто.

— В моей семье это было не принято.

— Зато в моей принято. И обещаю: я всегда буду говорить эти слова искренне.

Склоняешься ко мне — и выдыхаешь прямо в губы самым зловещим своим тоном:

— Тогда я тебя никогда не отпущу.

— Тоже мне, напугал! — фыркаю я.

Поцелуй… а в груди разливается пьянящее, невозможно яркое счастье.

Мы еще долго целовались в саду, наплевав и на холод, и на то, что кто-то может увидеть.

Я ведь уже не твоя адептка… и даже не твоя пассия.

В лучах луны на моем пальце выразительно поблескивало обручальное кольцо с сапфиром. Идеально подходит к платью, кстати говоря…

Ну, мама!..

Я не глупа и знаю, что будут проблемы — их не может не быть. Мне папа ещё непременно выскажет за жениха-некроманта… но не всерьез, иначе бы спустил тебя с лестницы. Я знаю, что буду бояться знакомства с твоими родителями, что буду пить валерьянку литрами после встречи с твоим отцом, который предсказуемо останется не в восторге, что ещё не раз увижу, как ты после вызова приходишь в крови, что буду регулярно переживать и нервничать, что ты будешь порой забывать обо всем, увлекаясь очередным исследованием, что временами ты будешь одновременно смешить меня и бесить до рыка…

Но никакие сложности не заставят меня отказаться от тебя. Потому что после этих лет я точно знаю одно: я никогда не перестану тебя любить. И в моей любви никогда не позволю тебе усомниться. Как ты не даешь мне усомниться в твоей.

Мой некромант. Мой… Мое личное персональное зло, великолепное и ехидное…

Мне кажется, я быстро привыкну к этой мысли.

— Мастер Даэрс, вы где? Мастер Даэрс, вас там вызы… ап! — Кейра поперхнулась сначала удивлением, узрев нас в обнимку за кустами, а затем прилетевшим в нее заклятьем кратковременной потери памяти. Мгновенным и потому не считываемым.

— Оно, между прочим, в быту запрещено к применению, — укоризненно напомнила я, бросившись вперед и подхватив Кейру, чтобы она еще и головой не приложилась.

— Можешь на меня настучать, — нагло ухмыляешься ты, разделяя мою ношу. — Отвлекать беспринципного некроманта в такие моменты опасно для здоровья. Или мне ее сразу заклятьем упокоения шарахнуть надо было?

Не удержавшись, фыркаю.

— Скажешь тоже…

— Ну что, убедилась в том, что некромантия — зло?

— Слушай, зло, ты бы ей хоть договорить дал сначала… Куда тебя там вызывали?

Ты, поразмыслив, с сожалением признаешь:

— Придется приводить ее в себя и возвращаться.

Мы вошли, невинно глядя на куратора Лейс, сдали ей Кейру, после чего нам сообщили, что нас вызывает в свой кабинет глава факультета.

Я недоуменно огляделась. Ведь недавно совсем магистр Пирес был здесь, попивал разбавленное до розового вино…

И почему нас?!

Холодом по спине мысль — таки увидели! У меня диплом отберут, у него — право преподавания!.. Расслабились мы. Меньше пить и предаваться мечтам о будущем надо было…

Переглянувшись, срываемся с места, мчимся в другое крыло, на административный этаж, там к нужному кабинету…

Собираемся с духом, постучав, заходим.

Строгий и неприступный профессор восседает за своим столом. Брови сурово нахмурены, сразу видно — спуску не даст.

Чуть не застонала в голос, почувствовав себя идиоткой. Вид из окон этого крыла на сад открывается великолепнейший…

Магистр окидывает нас взглядом (я нервно и запоздало прячу руку с кольцом за спину) и выдает:

— Я целых три года старательно ничего не замечал… Но теперь-то вас можно наконец поздравить, мастер Даэрс?!

Тааак…

Молча переглядываемся, с общей мыслью: похоже, его придется пригласить на свадьбу…

И приплатить за молчание!

— Магистр, я… — начал было Рэндар, но его перебили:

— Вижу. Позарились на жемчужину целительского потока, значит? — магистр Пирес качает головой, и теперь уже я офигеваю в одиночку. Это я-то жемчужина?! Не знала, что грозный профессор так ко мне относится…

Но не льстит. В неожиданной улыбке почти отеческая гордость.

— Что ж, лучше выбрать не могли… Хотя об этом вы и сами знаете. Мне ваш папенька отписал, мистрис Миэлис. Что все по их благословению, просил проявить снисходительность.

Ыыы…

Молча краснею.

— Так что — от души поздравляю и обещаю до официального объявления не афишировать. Да, мастер Миэлис, кстати, просил передать, что очень ждет вас дома и уже розги заготовил…

Очень надеюсь, что это одна из шуточек папы!!!

Рэндар, судя по подрагивающим плечам, очень старается не ржать.

— Я смотрю, ты умеешь произвести впечатление на родителей невесты, да? — мрачно, с угрозой спрашиваю у него.

— Ну я же не виноват, что ты за столько лет даже матери рассказать не удосужилась!

— А сам-то?!

Магистр тихо, сдавленно посмеивается.

— Ну-ну, милые бранятся… Ступайте-ка отсюда, пока, неровен час, госпожа секретарь не заглянула.

— Спасибо, магистр Пирес, — на удивление слаженно выдаем мы.

Раскланиваемся.

Выходим.

— В этой Академии, интересно, хоть что-то можно утаить? — мрачно спрашивает Рэндар.

— Скажи спасибо, что кроме него никто не узнал, — так же мрачно говорю я. — Ох и влетит мне дома…

— Я поеду с тобой, при мне постесняются, — неуверенно произносишь ты.

Фыркаю. Судя по интонации, ты уже знаешь, что отец в принципе постесняться не способен.

— Я думаю, он все-таки пошутил. Надеюсь.

Некромант настороженно оглядывается, а затем резко, зажав меня в объятиях, кидается в нишу.

— Если что — сам буду тебя лечить, — обещает мне на ухо, красноречиво прижимаясь всем телом.

Сначала меня кидает в жар. Потом соображаю, что надо бы возмутиться.

— Нет уж, обойдусь, спасибо!

— Элли… — целует в шею и неразборчиво обещает: — Я не позволю причинить тебе вред, в любом случае. Никому. Даже родным.

Знаю. Прекрасно знаю.

Привычно прижимаюсь щекой к груди, кладу на нее ладонь.

— А как мне надо вести себя у твоих, чтобы тебе папенька розгами пригрозил?

Вздрогнул, но устоял.

— Не выйдет… — а голос-то неуверенный! — Я уже не в том возрасте.

— Я в том, что ли, по-твоему?!

Прекращаем дурачиться и тихо смеемся.

Такие родные объятия…

С сожалением покидаем уютное укрытие и, стараясь не глядеть друг на друга, возвращаемся в зал.

Кто сказал, что некромант и целитель — не пара? Это две стороны одной и той же монеты. Единое целое… что в магии, что в жизни.

И доказательство тому — кольцо, таинственно поблескивающее у меня на пальце. И упыря-с два я его сниму! А если кто заметит — подумают, что под платье подобрано… Мало ли — на другой палец не подошло!

На помолвку же обычно бриллианты дарят… Но мне они не нужны.

Смотрю, как в такт твоим шагам чуть покачиваются длинные волосы. Словно почувствовав мой взгляд, оборачиваешься с легкой усмешкой. Темные, как ночь, глаза озорно поблескивают, и я невольно улыбаюсь в ответ.

Мне нужен ты. Только ты.