Некромантия - зло!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРАКТИЧЕСКИЙ КУРС

На первое практическое по некромантии я, по понятным причинам, собиралась как на похороны.

На собственные похороны.

Долго думала, надеть-таки белые тапочки или все же перебор?

В итоге оставила форменные сапоги. Вдруг упыри шустрыми окажутся? В сапогах удирать куда удобнее…

Но нижнюю рубашку все-таки взяла — как полагается в таких случаях, белую и чистую.

Если до меня не доберется нежить, которую многоуважаемый наставник Даэрс по такому поводу вывел из состояния, замысловато именуемого «иммобиль игнаро» (в переводе «полная неподвижность», по сути — клиническая смерть), и расставил в стратегически важных локациях, то это сделают мои собственные коллеги. Возможно, даже из параллельных групп.

За Кейру многим было обидно, да. Со мной теперь вообще вся группа не разговаривает… после того, как один раз высказалась, то есть. Особенно женская часть усердствовала. Самой здравой мыслью было отцовское влияние — мол, он же с Пиресом знаком наверняка, его эликсиры Академия закупает, вот мастер и выбил доченьке теплое местечко. Я была близка к нервному смеху — отец быстрее бы хворостину взял, чтобы меня научить нормально учиться (а этого он ни разу не делал за всю мою жизнь, так что сами судите о вероятности его вмешательства). Но всех на полтора шага обошла Кейра, заявившая, что это я специально додумалась разыграть такую дуру непроходимую, чтобы заставить (!) мастера Даэрса взять меня под крыло, он же такой ответственный, он же такой благоразумный, он же так за всех переживает… А я знала и все рассчитала ну просто идеально. Ядовитая я змея, то-то под идиотку весь семестр косила!

В предосудительных связях, разумеется, меня никто не заподозрил, но вовсе не из-за высокого мнения о моей персоне. Ну не станет же сам Рэндар Даэрс связываться с этим, в самом-то деле!

Парни, тоже оставшиеся не в восторге от выбора некроманта, тем не менее на данном этапе не выдержали и издевательски поименовали скандал «битвой за руку и меч Рэндара Даэрса». Только после этого девчонки, вразнобой пофыркав, угомонились.

Но теперь меня игнорировали даже троечники. Из всей группы только староста, Чессири, по долгу службы шла на контакт. После разговора с народом по душам я на общении тоже не настаивала.

Впрочем, я и так знала, что этого мне не простят. Как же, такая честь из всех неудачников досталась только мне…

Знали бы они, с каким бы удовольствием я от нее отказалась!

Может, кому-то покажется странным, что я совершенно не жажду оказаться рядом с предметом своих неуместных чувств. Но, поверьте, жить хочется куда больше. Мне все равно ничего не светит, да и не хочу я его внимания добиваться. Ни к чему это, даже думать смешно. А тихо плавиться от восторга куда безопаснее на теоретических лекциях, нежели в склепе с умертвиями или на пустыре с упырями.

Сердце замерло, когда я подошла к назначенному месту сбора.

Нет, нашего мастера-некроманта там не было. Но от шести хмурых взглядов захотелось провалиться куда-нибудь поглубже и больше не вылезать.

Я сделала вид, что не замечаю всеобщей приязни, но на всякий случай вливаться в коллектив не спешила.

— Ну что, господа адепты, готовы? — раздался знакомый ироничный голос.

Я обернулась.

Сердце пропустило удар, а потом забилось как бешеное.

Пока все нестройно здоровались, я тоже сумела что-то невнятное пробубнить. Этим мои успехи и ограничились.

Если кто-нибудь когда-нибудь изобретет способ по собственной воле сдерживать румянец, буду в ногах валяться у этого гения, выклянчивая рецепт.

Впервые вижу тебя в рабочей одежде. Как обычно, весь в черном, ага.

Укороченный, до середины голени, строгий плащ с высокими (аж до самого пояса) разрезами по бокам и множеством полузастегнутых карманов на серебряных молниях — из одних торчат какие-то свертки, пакетики и горловины колбочек, из других — вообще невесть что. На локтях металлические заклепки — тоже серебряные? Плащ расстегнут — не иначе как для того, чтобы мы оценили все великолепие некроэкипировки. К той памятной цацке прибыло подкрепление — теперь на шее болталась горсть амулетов от/для всего подряд. При поясе — меч и черный кинжал, обрядовый. Mы для ритуалов использовали ножи, хотя бою на мечах нас тоже обучали — одна из обязательных дисциплин… и сегодня не я одна на всякий случай прихватила с собой обе железяки.

Обтягивающие штаны из мягкой даже на вид кожи, высокие сапоги — судя по подошве, в таких и по камням лазать, и по песку ходить будет одинаково удобно. Волосы собраны в высокий хвост, из него заплетены в длинную, ниже середины спины, косу. Из-под ленты, которой она перетянута, поблескивает маленькое, но хищное лезвие.

Как ты сам им не режешься?

Приглядываюсь — на остро заточенной кромке специальный чехол. Так зачем оно тебе вообще? На нас произвести впечатление? Браво, удалось!

Черные перчатки без пальцев. Свободная, чтобы не стесняла движений, рубашка…

И эти красивые губы так знакомо двигаются…

Стоп-стоп, ты ведь уже давно о чем-то говоришь!

Мне захотелось завыть. Что я на сей раз пропустила?

— Разбиваемся на пары и действуем, а после выполнения задания, также парами, приходим на Западный склон для второй части развлечения, — явно подытоживаешь ты, и я готова настучать себе по голове. Похоже, прослушала инструкции…

— Адептка Миэлис — со мной.

Чего мне стоило не приложиться лбом к дереву, на которое я опиралась — отдельная история.

— Почему она, мастер Даэрс? — неприязненно покосившись на меня, ревниво спросила Чесси.

— Потому что на практике я отвечаю за свою группу. Если вы получаете травмы — объясняться мне. А как адептка Миэлис занимается, вы все… ну или по крайней мере, половина из вас… прекрасно знаете. Вам же, лучшим студентам потока, нужно учиться полноценно работать в паре, а не тратить все силы на защиту отстающих. Так что этим займусь я, а то ее, чего доброго, сожрут где-нибудь близ могильника… Еще вопросы на эту тему?

— Нет, наставник Даэрс.

Лица немного просветлели, убивать меня уже никто не хочет. Вот не знаю, оскорбляться мне или быть благодарной…

Какие же двойственные чувства ты во мне вызываешь!..

Стоп-стоп-стоп. То есть мы сейчас останемся вдвоём?!!

Я потрясла головой.

Нет, пресветлые небеса, претемные недра земные, только не это…

Значит — опять разговор? Опять его ехидные комментарии? И опять это ощущение, что я увязаю в его обаянии?

И все это — в окружении умертвий и упырей.

Похоже, богам этого мира меня совершенно не жалко…

— Итак, первая группа — склеп номер два, вторая — Холм костей, третья — четвертый могильник к востоку. А я продемонстрирую адептке Миэлис все разнообразие нежити на Западном склоне. Может, тогда она начнет хотя бы инструкции слушать вовремя.

Сначала краснею, затем резко бледнею. Западный склон… Как минимум пять видов крупных умертвий, сколько мелких — ведомо одним богам… Ты смерти моей хочешь, что ли?!

— Простите, мастер Даэрс, — раздается неуверенный голос Чесси, явно выражающей коллективное сознательное. — А ничего, что мы на первом же занятии совсем одни в склеп пойдем? Вдруг на нас там кто-то нападет?

— Во-первых, что значит «вдруг»?! Во-вторых, вы же прекрасно написали работы и хорошо зарекомендовали себя на занятиях, знаете все заклятия, умеете их применять, — с фальшивой заботой удивляется наш мастер-некромант, и энтузиазма у моих коллег становится меньше в разы. — Стало быть, от примитивных скелетиков как-нибудь отмашетесь… на худой конец, гляжу, мечи у вас при себе. Да, и промежуточный отчет потом сдать не забудьте, так же, по парам. Учтите, на каждой локации чары, которые зафиксируют примененные вами заклятья, поэтому врать бессмысленно.

Женская половина группы резко бледнеет, лица у всех вытягиваются, и на меня посматривают уже не с завистью, а с сочувствием.

Ага, тоже сообразили, что на практике безопаснее не там, где находится мастер-некромант, пышущий трудовым энтузиазмом, а наоборот, там, где его нет.

— По местам! — командуешь ты. — Адептка Миэлис, идите за мной… и советую не отставать.

Я мрачно поплелась следом, преисполненная самых дурных предчувствий и провожаемая сочувственными взглядами будущих коллег.

Когда они скрылись из виду, мастер Даэрс неожиданно обернулся ко мне.

— Какие-то вопросы? — ехидно усмехаешься ты, а тон такой ласковый-ласковый, аж зубы сводит.

— А вы точно уверены, что их в склепах никто не… того? — поинтересовалась я, проглотив пяток жалоб на жизнь.

— Уверен, уверен. Но спорить готов, мои фантомы их впечатлят… хотя и не укусят.

— Фантомы?! — от такой новости я даже остановилась.

— Адептка Миэлис, я же не садист…

Не знаю, не знаю…

Видимо, мой скептический взгляд оказался очень выразительным.

Хмыкнув, ты принимаешься объяснять:

— Первое занятие всегда проводится с эффектом погружения. Щекочущая нервы обстановка — склепы, затянутые декоративной паутиной… да, декоративной, первый курс моего факультета вчера, чертыхаясь, ее развешивал специально ради вас… гробы, вековая пыль, зловещий писк летучих мышей… и фантомы, появляющиеся, стоит неосторожному целителю потревожить «сигналку». Зуб даю, первое практическое ваши коллеги не забудут. Острых ощущений — море, практики — море, а реальной опасности — ноль.

— И у остальных так же? — прозорливо спросила я.

— Нет, конечно, — ты мне еще и подмигиваешь… слов не нахожу. — Они пойдут группами по шесть человек, за ними будут следить аспиранты. Если что — подстрахуют.

— А вы что же тогда…

Ехидная усмешка.

— Было бы слишком скучно, адептка Миэлис… и кстати, вы расслабляться не спешите, у нас-то с вами раздаточный материал будет настоящий… а остальные, выполнив свои задания, тоже сюда подтянутся. Вот и посмотрим, насколько у ваших однокурсников нервы крепкие…

Откуда-то донесся слаженный вопль.

— Ага, четвертый могильник! Дело пошло! — ты весело потираешь руки, а я невольно усмехаюсь, несмотря на собственную плачевную ситуацию.

— О, а вот и ваше первое умертвие! — обрадовал меня мастер-некромант, указывая вперед.

При виде медленно и печально ползущей полуразложившейся белочки меня замутило. Но радовало, что это всего лишь белочка, а не, скажем, медведь…

— Даже визжать не будете? — с явным разочарованием спрашиваешь ты.

Нахохлившись, я отвечаю:

— Да это существо так и хочется добить из милосердия… оно совсем не страшное.

— Да? — ты издевательски усмехаешься, а в моей душе нарастает дурное предчувствие. — Я смотрю, третью тему, вводную в нежитеведение, вы успешно не то прослушали, не то забыли, увлекшись бумажной волокитой… А если так?

Мы сделали ещё два шага по направлению к ней.

Ноздри белочки вдруг затрепетали, трогательные ушки встали торчком, словно ее молнией шарахнуло (одно чуть не отвалилось), и она, выпучив глаза и выразительно оскалившись передними резцами, с утробным писком ломанулась ко мне!

Вот тут я завизжала, не ожидая такой прыти. Попыталась сбежать, но меня с возмущенным «Куда?!» поймали и развернули к противнику. Попасть в нее заклятьем упокоения удалось не сразу — тварь, почуяв поживу, оказалась на редкость шустрой. С третьей попытки белочка наконец упокоилась с миром, и я, тяжело дыша, опустила руку, подавив желание прижать ее к сердцу и прочитать пару сопутствующих случаю успокоительных заклятий.

Зато заклинание упокоения у меня получилось с первого раза. Да уж, с эффектом погружения, чтоб тебя… Пытаюсь одновременно отдышаться и не обращать внимания на бессовестно похрюкивающего за моей спиной некроманта…

Как выяснилось, расслабилась я преждевременно.

— С почином…. и удачи, адептка Миэлис, — ядовитым тоном пожелали мне сзади.

Я обреченно повернулась к хромой на все четыре лапки черепашке, за которой довольно-таки бодро двигала гадюка, оставляя на камнях ошметки чешуи и плоти.

Меня передернуло, но на сей раз ждать, пока они меня учуют, я, наученная горьким опытом, не стала…

Короче говоря, Западный склон оправдал мои дурные предчувствия. Во всей красе и полноте, до краев и даже с горкой!

Такого изобилия нежити не ожидал и сам мастер-некромант, судя по тому, как удивленно расширились его глаза при виде крупной и совершенно омерзительной чешуйчатой гадины, радостно рванувшей нам навстречу из леса, где она до того предавалась неге, принимая на полянке солнечную ванну. Ни дать ни взять — хлеб-соль.

Идентифицировать ее мне не удалось, но скакала она явно куда бодрее, чем белочки с черепашками. И в отличие от них, вела себя так, словно целенаправленно охотилась — на нас! И прекрасно знала, чего от нас можно ожидать — выпущенное мной заклятие попросту распылилось, едва ударившись о чешую.

— Бежим! — гаркнули мне в ухо, да так повелительно, что ковырять в нем пальцем я начала уже на бегу.

— Куда?! — все, что я смогла сказать. Еще и пятисот метров не пробежали — а я уже хватаю ртом воздух, чувствуя подступающее колотье в боку.

— Наверх, там пещера.

Ыыы, склон-то крутой…

— А зверь?!

— Я не уверен, что сумею в таких условиях нанести удар… и будет ли он смертельным — тоже неясно… Потом вам про эту дрянь расскажу.

У тебя даже дыхание не сбилось…

Мне становится стыдно за свою физическую форму, но пытаться ее исправлять сейчас явно бессмысленно.

Наконец, миновав под бодрый топот мерзкой гадины какие-то колючие заросли, вижу вдали узкий вход — зияющую щель в толще скалы.

Час от часу не легче… Мы туда вообще поместимся?!

Несмотря на пессимизм, я припустила еще быстрее.

Сомнения отпали, когда я лихо влетела туда боком — и обнаружила, что дальше ход немного расширяется.

Галантно приотставший некромант последовал за мной, затем, после непродолжительной возни, встал у входа и приподнялся на цыпочки, что-то выглядывая снаружи.

Я согнулась, пытаясь отдышаться, но тут меня посетила страшная мысль: а вдруг в пещере прячется что-то покрупнее и поопаснее?! Не вся нежить любит солнечный свет… Да и обычного, вполне себе живого пещерного медведя встретить — приятного мало. Откуда я знаю, сколько тут входов-выходов и насколько они широкие?

Я решила на всякий случай пройти подальше и с помощью светового заклятья осмотреть пещеру, но едва попыталась протиснуться вглубь, как меня бесцеремонно сцапали за руку и утянули обратно, а затем услужливо развернули к выходу.

— Во-первых, не дергайся, несчастье ты мое, — почти шепчешь, но так ядовито, что я даже не сразу поняла, что именно услышала.

Сказать, что я выпала в осадок — ничего не сказать.

— Во-вторых, огонек погаси.

Тупо смотрю на своего «светлячка». Рассеиваю с третьей попытки. Чего это вы ко мне вдруг на «ты», наставник Даэрс?!

— В-третьих, низший балл — не освещать пещеру надо было, а запустить простейшее заклинание на обнаружение, светлячки более энергоемки. В-четвертых, наблюдать надо за тем, что снаружи. И вообще, аккуратнее с магией, ксантан ее замечательно чует. И ещё раз: не дергайся.

Да какое уж тут не дергайся. Нет, та тварь, которая, судя по топоту и глухому шипению, яростно мечется снаружи, меня уже не особо волнует… А вот то, что ты сейчас, читая очередную иронично-возмутительную лекцию, мне дышишь в затылок — еще как. У меня мурашки по всему телу разбегаются, сейчас дрожать начну…

…Кое-чего я не предусмотрел, велев тебе бежать сюда… и попал, похоже. Другого убежища нет, а здесь… А здесь сумрак, прохлада, и ты совсем рядом. И я вдыхаю легкий, свежий запах, исходящий от твоих волос.

И мне это не нравится.

Или наоборот?..

Вдох чуть холодит. Выдох прокатывается теплом по коже, ерошит волоски. И так снова и снова.

У меня плохо с головой — или ты дышишь тяжелее обычного? А, конечно, это же после бега… или?

— Будете так сопеть — он нас точно найдет, — шепотом выдаю я.

Сдавленное хмыканье.

— Я дышу беззвучно.

— Это вы глухому расскажете, — огрызнулась я.

— Не переживай, ты дышишь куда громче, — утешил меня некромант, и я залилась краской, сообразив, что дыхание и впрямь непроизвольно участилось. — Так что если кого и сожрут…

— То обоих — за дурацкие препирательства, — бросила я, нервно подскочив и наступив на ногу некроманту, когда мимо пещеры пронеслось на всех парах преследовавшее нас умертвие.

Это сработало, он наконец замолчал.

Но когда премилое создание промчалось в обратном направлении, и до нас донеслась не то трупная, не то трупно-змеиная вонь, уже я не выдержала.

— Делать-то что будем? — прошептала я.

— Пока подождем, пусть себе бегает… Признаться, подбирая раздаточный материал к нынешнему занятию, я как-то не учел, что он может несанкционированно подойти из леса.

В низком голосе мне чудится насмешка, и я, потеряв терпение, вжимаю голову в плечи в тщетной попытке хоть так унять ощущения, вызываемые твоим дыханием.

У меня галлюцинации от волнения — или в пещере становится как-то неприлично светло?

…Ммм, совсем рядом… ты была права, от твоей близости у меня сбивается дыхание. Да со мной вообще что-то не в порядке, судя по тому, о чем я думаю сейчас! Это как при той встрече в коридоре. Я хочу к тебе прикоснуться. Хочу пробежать пальцами по твоим плечам. Почувствовать твое дыхание на моей коже… Я бы вообще много чего хотел сейчас сделать с вами, адептка Миэлис.

И эти ощущения только острее от того, что снаружи мечется ксантан. Потому что ты не сможешь сбежать.

Проклятье, как же я, оказывается, соскучился…

Так странно и непривычно… раньше я сперва желал женщин и потом уже пытался узнать их получше. А с тобой, как обычно, все наоборот. Сначала заинтересовался, а потом на мою и без того многострадальную голову свалилось это совершенно ненормальное притяжение… но теперь понимаю: отрицать его глупо.

Совсем рядом. Еще чуть ниже — и…

Я оцепенела окончательно, когда в следующий миг шеи легонько коснулись сухие теплые губы.

…Что я делаю?..

— Кстати, адептка Миэлис… — хрипловато, но вполне буднично спрашивают меня, — вам все ещё интересно узнать, что у нас за спиной?

Случайность?

Конечно, случайность. Это случайность… случайность!

Одеревенело киваю, и меня, осторожно придерживая за талию, бережно разворачивают, позволяя взглянуть на скрывавшуюся позади немаленькую пещеру, теперь тускло озаренную бледным-бледным сиянием. Некромант услужливо повернулся боком, прижавшись спиной к неровной стене прохода, и за его плечом…

Мать честная!

— Ап…

— Слов нет? — скрестив руки на груди, ехидно интересуешься ты.

Своим проклятущим низким, ироничным голосом.

Попыталась отойти от тебя подальше, но только зря ударилась локтем о стену.

Да, нет слов! Никогда в жизни такого не видела!

Мягко светящиеся синим кристаллы, складывающиеся в странный силуэт — вроде понимаю, что всего лишь причудливое скопление гестиола, но оно до странности похоже на оскалившегося зверя… не то пса, не то волка, не то лису — так и не разберешь… Кажется, вот-вот «лапу» поднимет и шевельнет «хвостом», выломав его из друзы…

— Эта премилая вещица — одна из памяток о гражданской войне, вспыхнувшей и бесславно завершившейся триста двадцать шесть лет назад. На территории академии таких хватает, — тихо сообщили мне. — Тогда некроманты увлекались и генетическими, и трансформаторными экспериментами. Здесь вот пытались вырастить из кристаллов гестиола идеального магоубийцу — они ведь поглощают активную магию… Не знаю, кто наших тогдашних экспериментаторов надоумил на это. Магию-то кристалл вытягивает, но при этом начинает активно светиться… почему я и сказал, что надо было запустить мгновенное заклинание обнаружения, а не вкладывать силы в освещение. К счастью, те растяпы так и не допетрили, как его оживить. С тех пор стоит тут памятником, старшие курсы некромантов им первогодок пугают — запускают их в пещеру и незаметно его подзаряжают…

— С вашего благословения?

Вылетело совершенно автоматически, я даже задуматься не успела.

И опять вместо одергивания — смешок.

— Не без оного, — соглашаешься ты.

— А почему вы сразу меня не пустили пещеру посмотреть, если тут безопасно?

— Побоялся, что, когда он засветится, испугаетесь и завизжите, — пожал плечами ты. — Но он-то ладно, стоит себе и стоит… Вы лучше на ксантана гляньте. Эта нежить интересна тем, что у нее, в отличие от белочек с черепашками, мозг функционирует, зрение тоже практически в норме, так что свечение он преотлично различает… как и нас с вами на его фоне. Видите, что делает?

Меня снова развернули к входу, и я невольно отскочила назад, впечатавшись в некроманта, который покладисто меня подхватил. Массивная когтистая лапа «ящерки» приветственно помахала нам в полуметре от моего лица, затем с сожалением убралась, так и не сумев нас выцарапать.

Как я не заорала — не знаю. Невольно вжалась в некроманта ещё крепче, но даже не сразу это осознала.

— Ммм… отличный экземпляр все-таки. Повезло вам, видите его в деле… Скоро он, скорее всего, допетрит, что так ему нас не достать, и либо пустит в дело хвост, либо пойдет в обход в поисках другого лаза, покрупнее… Эх, даже не знаю, что предпринять, — покаянно вздыхаешь ты мне на ухо… и всё, мне уже не до ксантана. — Будь я один или в паре со способным студентом — рискнул бы напасть и наверняка бы завалил эту гадину. Но с вами… что-то воевать не тянет.

Почти мурлычешь. Этаким большим опасным котом… вроде пантеры. Εще и опять губами шеи коснулся…

У меня подкосились колени, и злокозненный некромант поймал меня за талию. Твердая грудь по — прежнему прижимается к спине. Ты не отстраняешься… Руки такие сильные, теплые, уверенные…

— Тише-тише, — шепчешь мне на ухо. — Не надо резких движений, он может догадаться и хвост сюда засунуть, а он у ксантана длинный… и шипы ядовитые, между прочим…

— А… вы… не делайте так.

— М… Как именно? — удивление такое честное, что я сразу заподозрила за ним издевку. — Отпустить тебя?

Называть это поцелуем у меня язык не поворачивается — вроде как ты совершенно случайно при разговоре легонько задеваешь ухо губами. Но это просто невыносимо. Потому что я не знаю, каким чудом удерживаюсь от искушения прижаться к тебе, склонить голову набок, открывая шею для не самых приличных поцелуев, сдаваясь на твою милость…

— Губами меня не касайтесь, пожалуйста, — собрав все чувства в кулак, твердо выговариваю я.

Но ты и не думаешь отстраняться.

— Прости, тут место очень узкое, даже голову отдернуть не могу. А ксантан сейчас рядом…

Словно в подтверждение твоих слов, снаружи снова мелькнула тупая морда, состоящая преимущественно из острозубой пасти, а потом по стенкам опять заскребла когтистая лапа.

— …и слух у него тоже замечательный, — шепчешь чуть слышно, — так что лучше будет не шуршать здесь. Эти твари довольно изобретательны.

Да мы с тобой только что стояли на расстоянии шага, и ничего! А теперь место слишком узкое?!

Лапа снова исчезла. Топот возобновился.

Остаемся, ты, я, тишина, наше дыхание — и бродящий поблизости смертельно опасный зверь.

Нельзя молчать, потому что когда мы молчим, я теряю остатки здравого смысла…

— И все-таки, что будем делать?

Реагируешь запоздало… и с какой-то странной хрипотцой.

— Хм? Тебя в этой ситуации что-то не устраивает?

И снова твое дыхание запуталось в волосах… чуть касаешься уха носом… губы невесомо проходятся по шее… боги…

Резко втягиваю носом воздух и тут же жалею об этом — пьянею от твоего запаха. Охватывает дрожь — вдоль спины. Зябко передергиваю плечами, опять вжимаю в них голову. Кажется, мы это уже проходили…

Тихий, бархатный смешок сзади.

Развлекается он за мой счет, похоже… И его как раз устраивает всё!

— Еще как не устраивает, — прилагая неимоверные усилия, чтобы голос не дрожал, отвечаю я. Как у меня вообще слова находятся?! — Я жить хочу, а главный некромант академии за моей спиной от… раздаточного материала прячется!

Руки на талии сжались чуть крепче. Пальцы правой медленно скользнули на живот… затем левой… Обнимает?.. не верю…

Что ты делаешь, Рэндар Даэрс? И главное — зачем?

Трется подбородком о мою шею. Чуть покалывает кожу…

И я не выдерживаю.

Вырываюсь и подаюсь вперед, насколько это возможно, чтобы не вывалиться из расщелины… и не попасться на коготь той лапке.

Но меня хватают и без особых сантиментов притягивают обратно.

— Куда вы, адептка? — Голос недовольный, чтоб не сказать злой.

— Борюсь за свое личное пространство! — выдала я.

— Нда? Полагаете, умертвие будет его уважать больше, чем я? — холодно бросаешь ты.

— Надеюсь, — неожиданно колко отвечаю я. — Раз вы вдруг забыли о приличиях!

Правда, сама себе удивилась. Всегда так робела перед тобой… Похоже, вошло в привычку.

Но не возмущать твое поведение не может. И смущать тоже. И волновать…

Вдруг некромант выругался и с торопливым: «Стой тут и не высовывайся!» метнулся вперед мимо меня, вжав на миг всем телом в камень.

Я в шоке проследила за ним.

Только что ведь ты мне говорил, что здесь узко и тесно, и ты не можешь от меня отодвинуться. А тут разом и место нашлось, и… ты… ты… Издевался надо мной, похоже. Может, это твоя месть? За мою бестолковость?

Сердце в груди застывает — но не столько от обиды, сколько от страха. Подкрадываюсь к выходу — и вижу, как ты бросился вперед к мерзкой гадине… которая рванулась прочь от скалы, где мы укрылись в расщелине, к поросшей теми самыми колючими кустами площадки чуть ниже, куда только что вышли Чессири и Шэйл — и застыли, когда им навстречу радостно выскочила наша "ящерка".

Я невольно вскрикнула.

Ты же говорил, что не справишься с ней один. Ты же говорил, что вдвоем с умелым, опытным учеником у тебя был бы шанс… Понимаю, что своих адептов ты постараешься защитить, но…

Три удара. Ему потребовалось ровно три удара мечом — и одно мощное заклинание упокоения. На пол-леса полыхнуло.

И тварь уродливой грудой осела на землю.

— Это ксантан, господа адепты, — спокойно, даже не запыхавшись, произносишь ты, и одинаково бледные и трясущиеся Чесси и Шэйл заторможенно переводят взгляды с туши на тебя. — При встрече с такими умертвиями первое правило — не бежать, их зрачок так устроен, что они мгновенно реагируют на движение.

Кивают. Значит, слушают.

Я тоже, для разнообразия, слушаю.

Щеки заалели, едва я вспомнила отрывистый приказ «Бежим!».

Как ты, наверное, смеялся про себя над нерадивой ученицей…

— Правило второе — сначала меч, потом магия. Первым ударом нужно по возможности замедлить ксантана, разрубив или часть хвоста, или кусок гребня. Это уязвимые зоны, при рассечении он впадает в кратковременный шок. Не болевой, чувство боли у умертвия отсутствует как таковое, но важные нервные окончания будут задеты, а, как вы знаете, нервные импульсы схожи с электрическими… Но учтите: и клыки, и шипы ядовиты, следить за хвостом нужно не менее внимательно, чем за мордой. И тому, кто бьет, и тому, кто отвлекает хищника.

А мне сказал: «Я не уверен, что сумею в таких условиях нанести удар…»

Из глаз покатились слезы. Злые, обиженные, тоскливые.

Зачем ты так со мной? Заметил все-таки мои чувства? Они так для тебя смешны? Так я же тебе их не навязываю… Я ведь не просилась в твою группу. Не хотела твоей компании, тем более не желала работать с тобой в паре… Ты сам, все сам…

Зачем ты так со мной?..

— Правило третье — если не удается нанести удар, лучше всего залечь под землю (скажем, нырнуть в склеп или в пещеру) или прыгнуть в реку — если глубина позволяет. Туда эта нежить обычно не залезает, так как в недрах земли и в воде быстро остывает и теряет подвижность… А если залезет, убить его будет куда проще. Ксантан, как и его ящеровидный прародитель, очень любит солнечный свет, поэтому нынешние условия для его умерщвления не особенно благоприятны, он слишком шустро бегает.

Ну, хотя бы насчет способа спрятаться не соврал…

— И только если рассекли шкуру, можете атаковать магией, даже самое мощное заклятье упокоения не сработает до тех пор, пока вы не пробьете чешую. Она обладает антимагическими свойствами, как на собственном опыте убедилась адептка Миэлис… ну, и предварительно желательно измотать нашего красавца долгой погоней за особо лакомым куском. Набегавшаяся нежить имеет тенденцию, завидев прямо перед носом еду, забывать о втором противнике, и реакции у нее притупляются… Так что на ксантана лучше всего выходить в паре.

То есть он мог в любой момент выйти и прибить эту тварь, пока я изображала главное блюдо, но вместо этого ломал комедию.

Прекрасно.

Мне оставалось только вытереть слезы, выбраться из расщелины и подойти к бледным однокурсникам и заляпанному черной кровью и зеленой слизью, но по-прежнему невозмутимому некроманту, по дороге достав меч из ножен.

— Простите, мастер Даэрс, доп. вопрос по лекции… отсекать хребет следует вот так? — коротко спросила я, сделав — без ложного бахвальства — идеальный замах. Злость поспособствовала. Без нее вряд ли получилось бы с одного удара откромсать одну шестую хребта.

Ты не соврал — даже окончательно умерщвленная туша дернулась, как от электрошока.

Надо же, как занятно… черная кровь из этой твари всего лишь сочится, а слизь бьёт фонтаном… Εле увернулась. С тупым интересом присматриваюсь, когда фонтан иссякает. Да, изучить бы сосуды… Давление, наверное, неслабое.

Выпрямляюсь, делаю пару шагов назад…

Потрясение на твоем лице я не скоро забуду.

Да, я раньше терялась и робела в твоем присутствии… потому что не знала, какой ты, оказывается, гад!

Я теперь не буду смотреть на тебя так, как раньше… не буду…

…То есть ты все это время изображала незадачливую неумеху? Действительно издевалась надо мной, что ли, целый семестр? И теперь решила поставить гнусного некроманта на место? Значит, устроила себе миг триумфа? Удар ведь почти безупречный, такого не ждешь от перепуганной целительницы…

Гнев обжигает… Ненавижу, когда меня обманывают. И кто!

— Почему вы не сказали, что умеете обращаться с мечом? — коротко и зло спрашиваешь ты.

Кто тут еще злиться должен!

Я одарила некроманта долгим взглядом.

— Вы не спрашивали. Думали, я на практикум по нежити его для красоты прихватила?

— Я видел ваши оценки на других предметах. И считал, честно говоря, что вам их незаслуженно завышают… мистрис Миэлис.

Еще и оскорбление — вишенкой на торте. После недавних домыслов группы слышать это еще и от тебя… Это была последняя капля.

Таким обращением ты перевел игру на другое поле. Теперь я могу ответить тебе не как адепт преподавателю. А как равная — равному.

— Как видите, лорд Даэрс, — болезненно скривился — один-один, — взяток я никому не давала, отец быстрее бы домой меня забрал травы выращивать на подоконнике, чем стал решать проблемы с учебой таким образом. — Краем глаза вижу удивленные переглядывания Чессири и Шэйла. — Таковых и нет… не считая некромантии. А с мечом меня учили обращаться еще до поступления сюда. Я не знаю, откуда вы узнали о моем титуле, но с вашей стороны было весьма недальновидно делать подобные выводы на мой счет, и даже не потому, что они ошибочны. Люди ведь часто судят по себе, верно? И, следуя вашей же логике, я тоже могу предположить, что специалист из вас… не очень, просто в Академии все преклоняются перед вашим отцом, а ещё точнее — перед его именем, поэтому вы и сделали такую блестящую карьеру.

Дернулся, в темных глазах вспыхнуло гневное удивление пополам с досадой и обидой. Зацепила? Так тебе и надо!

Мои коллеги уже не переглядывались. Они просто глазели на меня.

Простите, ребята, я не хотела ни вспоминать, ни напоминать о разнице в нашем положении… Но по этикету я имею право поставить зарвавшегося лорда на место. И судя по твоему молчанию, я это сделала.

Что ж, не я первой перешла на личности.

Нахожу в себе силы холодно улыбнуться и поклониться.

— Благодарю вас за крайне интересный и насыщенный практический урок. Не принимайте близко к сердцу сказанное мной, мастер Даэрс. Вы весьма умело обращаетесь с… несанкционированным раздаточным материалом. И чужая кровь вам, оказывается, к лицу.

Высказалась. Ответа, к счастью, не последовало. Не знаю иначе, что бы я ещё наговорила.

Уходила я быстро, с трудом сдерживая вновь подступившие слезы, делая вид, что не слышу запоздалых окриков. Он явно заметил мои неуместные, лишние, такие глупые чувства. Заметил — и начал издеваться.

Нет ничего больнее, чем разочароваться в том, кто казался самим совершенством.

Хватит с меня на сегодня некромантии! Не засчитает белочек с черепашками — на здоровье. Еще навоююсь!

Больше не останусь наедине с тобой, даже если для этого мне придется выскочить к упырям!

Быстрей бы к себе… в крохотную комнату… завернуться в теплый плед, усесться на колченогую кровать (других в общежитии не водилось), взять кружку с какао, нагло сваренным на кухне из общего запаса — благо по пятницам большинство коллег пускаются во все тяжкие в городе, и коридоры пустеют…

А потом нареветься всласть, с чистой совестью.

Именно поэтому я и не хотела привлекать его внимание… если уж даже мне самой моя влюбленность казалась глупой, насколько нелепой ее посчитал прославленный Рэндар Даэрс?

Но ставить на место таким образом… Да и зачем? Я же не напрашивалась! Я же вообще к нему не подходила!

Не понимаю…

Полуразложившиеся белочки и зайчики на обратном пути меня уже не впечатляли.

Это заклятье, которое на занятии у меня получилось всего один раз, сегодня я, похоже, отработаю до автоматизма. Труднее всего было попасть в цель сквозь пелену слез. Но я справлялась.

Не некромантия зло, а великолепные некроманты… Затвердить, как прописную истину!

Я стоял и глупо смотрел ей вслед, еще не отойдя после колкой отповеди.

Еще одна, да?

«Чужая кровь вам, оказывается, к лицу».

Не знаю, известно ли тебе об этом… вряд ли, конечно… но это был удар ниже пояса.

Обиделась… Обиделась всерьёз, судя по взгляду…

«Таковых и нет… не считая некромантии».

Значит, все-таки не притворялась, и я сделал поспешные выводы?..

Сквозь злость больно колет чувство вины — пока еще смутное, но мне хватает и этого, что бы начать осмысливать ситуацию.

Меч и некромантия, в конце концов, практически не связаны. Да и ксантан тебя не так чтоб перепугал, ты же даже не закричала, увидев его лапу прямо перед собой. Я просто ожидал, что ты испугаешься — как и при виде той облезлой белки…

Я тебя недооценил.

Еще и эта тирада…

Твои оскорбления я спокойно бы проглотил — сам виноват, в конце концов, поддался гневу, первым бросил камень.

Но эти слова…

«Чужая кровь вам к лицу».

Зачем ты так со мной?..

Я не буду догонять тебя сейчас, не буду расспрашивать и извиняться. Во-первых, мне нужно дождаться других адептов. Во-вторых, у них на глазах это явно не лучшая идея. В-третьих, занятие ещё не закончено, и если ты можешь с него сбежать, то я — нет. К тому же… нам обоим нужно немного остыть.

Но место-то опасное… Западный склон, печально известный некрополигон, как выражаются мои адепты… Обнесен защиткой по весне, но прорывы все равно бывают, как показывает случай с нашей «ящеркой». Поэтому первый курс сюда только зимой и водят, когда нежить впадает в глубокую спячку…

Окрикнул несколько раз, но ты сделала вид, что не слышишь.

Буркнул себе под нос:

— Вот же самоубийца! — и выпустил прямой наводкой в тебя защитное заклятье.

На четверть резерва, не меньше…

Зато теперь даже ксантан зубы пообломает.

Бросаю настороженный взгляд на Чессири. Похоже, адепты постепенно приходят в себя, начинают обмениваться впечатлениями, осторожно изучают тушу, тоже отпиливают, вслед за тобой, кусок хребта…

Я снова смотрю тебе вслед.

Элли… Эль… Ну почему ты такая? Девочка-головоломка…

Что ж, зато я точно понял, чего хочу. Чтобы ты больше никогда на меня не смотрела так, как только что, пока читала свою отповедь.

Зато сразу столько всего стало ясным… Почему я так давил на тебя, пытаясь услышать ответ на вопрос о твоих проблемах с некромантией… Я хотел знать, как ты ко мне относишься, знать наверняка, а не только догадываться, чем вызвана твоя реакция на меня. Хотел услышать от тебя эти слова. А значит, уже тогда мой интерес к тебе выходил за рамки…

Да и мои эксперименты с твоей выдержкой… Сколько здесь было влюбленных дурочек? Но ни к одной из них я не относился так, как к тебе. Там все было просто — хлопки ресничками, попытки перейти к активным действиям, короткое, но емкое объяснение с моей стороны о том, что лучше так не делать — и все. А с тобой…

Просто я привык к своей роли в академии и даже не понял, что это интерес не преподавателя.

Но обиделась ты, судя по всему, еще до моих слов… На что?

Сбиваюсь с мысли, когда подходят Стелас и Мира…

Думать о происшедшем больше нельзя. На Миэлис и так глазели, как на новый вид нежити…

Прислушиваюсь к обмену репликами…

Решили, что это просто истерика со стороны моей горе-некромантки.

И, пожалуй, я не буду их разубеждать.

Но мы с вами непременно побеседуем по душам, мистрис Элейн Миэлис.

***

Чего я совершенно не ожидала — так это того, что вечером он заявится ко мне. И в каком виде!

— На свидание идете? — глупо спросила я, выбитая этим визитом из колеи. Едва успела допить какао до того, как в дверь постучали. Хорошо хоть план по рыданиям не начала выполнять — по дороге хватило.

Шелковая черная рубашка с распущенным воротом чуть обнажает грудь — ровно настолько, что бы можно было полюбоваться ключицей и твердыми мышцами — интригующе приоткрытыми, аккурат чтобы с первого взгляда захотелось сорвать с него эту рубашку к упыриной матери и изучить досконально и вдумчиво каждый сантиметр тренированного тела.

Я же перестану со временем так на него реагировать, правда?

— Нет. Просто я сегодня вечером не на работе. Имею право одеться, наконец, в соответствии с собственным вкусом.

Кожаные штаны обтягивают ноги. Массивные ботинки плотно обхватывают щиколотки. Черные волосы распущены по плечам.

Руки так и чешутся прикоснуться, на вид пряди как шелковые…

Я привыкла видеть тебя с хвостом… но так, пожалуй, даже лучше.

Невольно смотрю на себя. М-да. Некромант во всем великолепии — и я, в тонкой нижней рубашке под старой растянутой кофтой и в драных на коленках штанах. Растрепанная. И в домашних белых тапочках, да.

Идеально.

— Чему обязана чести видеть вас?

Как же я старалась ровно задать этот вопрос! Чтобы ты не догадался о том, что у меня на душе. Чтобы голос не дрожал ни от обиды, ни от невольного восхищения. Я ведь даже сейчас любуюсь тобой, любуюсь этими длинными черными волосами!

— Во-первых, хотел бы узнать, чему я был обязан удовольствием лицезреть вашу быстро удаляющуюся спину сегодня, — хмуро бросил ты.

Против воли снова потупилась.

— Не люблю розыгрыши и шутки такого рода. Ваше честное мнение обо мне отдельно порадовало. Хотя должна признать, лекция была весьма информативной.

— Неужели вы для разнообразия слушали? — театрально поражаешься.

— Я всегда слушаю, когда вы говорите.

Не кривлю душой. Просто я слушаю не твои слова… Но больше я не допущу такой ошибки. Оказывается, если не прислушиваться к твоим словам, это может причинить столько лишней боли…

— О да, вы слушаете… а слышите ли? — с неожиданной горечью бросаешь ты.

— Слова — не всегда, — от удивления сорвалось с языка.

Ааа, убейте меня… быстро и изощренно!

— А что вы слышите всегда в таком случае?

— Мне нравится ваш голос, когда вы читаете лекции, — спокойно признаюсь я, загоняя смущение как можно глубже. Ни к чему сейчас попытки увильнуть, еще подумает, что я цепляюсь за эти чувства. — Периодически отвлекаюсь, вас приятно слушать, уж извините.

О, кажется, мне впервые удалось тебя удивить. Не припомню раньше, чтобы ты в растерянности молчал…

— Вы так и не сказали, зачем пришли сейчас, — холодно напоминаю я.

— Не рады моему визиту?

— Просто хотелось бы услышать внятно наконец, что заставило вас забыть о столь желанном отдыхе и явиться в мою скромную обитель? — начинаю терять терпение.

— Вот это, — ещё более хмуро произносишь ты и протягиваешь мне извлеченный из кармана нож в хорошо знакомом чехле. — Вы выронили. Ритуальный, вам на воскресном занятии по зачарованию еще им пентаграмму на земле рисовать.

Удивление переплелось с недоверием и совершенно неуместным ликованием — книги-то на практическое брать запретили, мол, «там нужны только головы»… а какие именно ритуалы повторять, наставник не сказал. Пришлось вычислять по времени суток и лунному календарю, но вариантов-то немало…

— Ага, значит, все-таки пентаграмма! Значит, отпадают заклятья на треугольниках и сложных фигурах! Ассортимент урезается вполовину!

— Я просто так сказал — пентаграмма! — торопливо поправился наставник, уверив меня в том, что проболтался.

— Бросьте, проболтались так проболтались, я никому не скажу, — пообещала я в приступе благодушия. — Благодарю вас за информацию и за то, что принесли нож. — Я проглотила слова «хотя могли бы поручить нашей старосте», красноречиво протянула руку и легонько качнула дверь к некроманту, намекая на то, что здесь ему действительно не очень рады. — Теперь я бы хотела позанима…

Однако вежливо выпроваживаться незваный гость отказался наотрез, шагнув вместо этого за порог и протянув мне нож. А потом еще и дверь за собой закрыл, легко вырвав ручку из моих разом ослабевших пальцев.

Какого демона ты опять творишь?!

Мне стало трудно дышать. Комната и раньше не радовала размерами, а теперь показалась крошечной каморкой. Возникло ощущение, что, как бы мы ни повернулись, непременно заденем друг друга…

Я нерешительно протянула руку… ты вложил в нее чехол… коснувшись пальцами запястья и испытующе глядя мне в лицо.

Но на сей раз я твердо решила: хватит с меня неуместных чувств. И повторила свой недавний подвиг.

Я даже не вздрогнула.

Более того, нашла в себе силы первой забрать руку, стиснувшую нож — а как хотелось вместо него сжать крепкую ладонь…

Злой взгляд ожег кожу — я буквально чувствовала, как он скользит по лицу, чуть задержавшись на губах, затем на подбородке.

После чего некромант нахально огляделся и заявил:

— Однако… не ожидал в вашей комнате такое увидеть.

Я проследила за его взглядом и густо покраснела.

— Я тоже девушка, — буркнула я, подавив желание метнуться вперед и сорвать со стены сентиментальный стих, написанный мной лично готическим шрифтом и посаженный на древесный клей, криво капнутый по углам листа.

Какое счастье, что готический шрифт с нахрапа не прочитаешь, да и стоишь ты слишком далеко…

— По вам и не скажешь, — ещё и продолжил издеваться.

Мое терпение начало сдавать.

— Так вы сюда пришли позубоскалить?

— Не только, — подмигиваешь вдруг ты.

Положительно не понимаю я твоих перепадов настроения…

Ваших. Я хотела сказать — «ваших». Теперь — ваших. Только так.

— Почему вы с такой скоростью покинули тренировочную зону сегодня, адептка? — негромко повторяете вы. — Почему не сказали, что умеете обращаться с мечом? По-вашему, учитывая ваше поведение на моих занятиях, я должен был телепатически догадаться, что вы тоже кое-что умеете?

— Если так беспокоились, могли бы прямо у меня спросить, что я умею и чего — нет, — так же тихо отозвалась я. — Или поговорить с другими преподавателями. Вы же начали бросаться оскорблениями… и комедию ломать.

— Какую комедию, адептка? — он, похоже, изрядно растерялся.

Действительно не понимаешь — или умело изображаешь идиота?!

— Вы же сказали, что не знаете, что делать с этим… раздаточным материалом. — Да, не идут ваши слова из головы, уважаемый мастер. — Вы заставили меня удирать от него, а сами наверняка потешались над тем, как я, даже не усомнившись, бодро драпаю. Вы же с ним покончили тремя ударами и одним заклятьем! Разыграли комедию с этим бегством и посиделками в пещере, а про себя смеялись надо мной? В затылок мне дышали старательно, делая вид, что места нет и вы отодвинуться не можете, да и рискованно, дескать… даже приобняли, наслаждаясь моим смятением… вот зачем столько лжи, а?

Злости в темных глазах резко поубавилось. Растерянности — прибавилось. Неожиданно горькая усмешка.

— Я гляжу, вы обо мне тоже хорошего мнения, адептка… Это была не комедия. Во-первых, если помните, он нас засек сразу же, когда мы беспечно поднимались по склону, воюя с белочками и черепашками. Мне надо было вам прямо на месте лекцию прочесть и анкету с навыками подсунуть, мол, отметьте имеющиеся крестиком? Во-вторых, его сперва необходимо погонять, я ведь особо выделил этот момент в объяснениях. Ксантан разогревается и становится шустрее, верно — но реакции притупляются, и тогда его куда проще достать. Что, мне надо было вас заставить удирать в одиночестве, а самому залечь в засаду? Простите, я с первых метров понял, что вы не в лучшей форме, к тому же вы об этой твари не знали ровным счетом ничего.

Пауза. Я с ужасом начинаю понимать, что, похоже, действительно поторопилась с выводами. С этой точки зрения… его поведение выглядит вполне логичным.

— Уж извините, я боялся, что если атакую его сразу же, ксантан может вас задеть — это действительно опасная тварь. Поэтому велел вам бежать и после остался с вами. А сказанное мной в дальнейшем… Если мои слова вас оскорбили… да нет, какое если… — Пауза, во время которой ты делаешь шаг ко мне. — Я счел, что на занятиях вы просто изображали неумеху, врали мне весь семестр… и немного утратил самообладание.

Тишина. Ты внимательно смотришь на меня, а мне становится стыдно за свое поведение — и за весьма нелестное мнение о тебе, которое так живо сложилось.

Если ты, как и мои одногруппники, после моего выступления с мечом тоже решил, что я просто играла роль дурочки эти три месяца… при том что ты старательно пытался меня хоть чему-то научить… Пожалуй, я понимаю, почему ты так разозлился.

— Приношу вам свои искренние извинения, мистрис Миэлис. Заверяю вас, этого более не повторится.

И впрямь как лорд — леди, судя по поклону. Надо же… а на этом уровне с тобой общаться ничуть не менее интересно… Значит, вот зачем ты пришел на самом деле? Прояснить ситуацию и… извиниться?

Я изрядно смущена и растрогана, чего греха таить… но позиций не сдаю.

— И за ложь тоже?

Новая пауза.

— Я не лгал.

Ой… как-то вы странно на меня смотрите…

— Я действительно не мог отодвинуться. Место было… — он помолчал и хрипловато добавил: — Не было сил и желания.

Что?!

— П… почему вы так на меня смотрите? — заикаясь, спросила я, автоматически попятившись.

Чего я совершенно не ожидала, так это встречного вопроса:

— А вы?

Я совершенно растерялась.

— Что — я?

— Почему вы так на меня смотрите? Сейчас потерянно, и это еще ладно. Но что означают ваши неотрывные взгляды на занятиях, адептка? Должен сказать, что за эти несколько месяцев найти однозначный ответ на этот вопрос я так и не смог!

Неудержимо краснею…

Он что, заметил?! Но как?! Он же не смотрел на меня… почти никогда не смотрел…

Мастер Даэрс, у вас что, глаза на затылке?!

— Да с вами и глаза на затылке не понадобятся!

Я это вслух выдала?!

Он вдруг резко подается ко мне. Я кидаюсь назад, и кровать коварно делает подсечку. Плюхаюсь на тощенький матрас, поспешно вскакиваю, оступаюсь, снова плюхаюсь, несильно ударившись затылком… поднимаюсь и на всякий случай отскакиваю подальше, к шкафу.

Вот в его-то дверцу меня в следующий миг и вжали. Рядом с ухом к створке прислонился локоть. На меня посмотрели беспощадные темные глаза, в которых горел пугающий огонь.

Совсем близко…

— Что вы имеете в виду? — прошептала я, жалко прикусив губу. Жар твоего сильного тела я ощущаю слишком отчетливо, и так легко было бы затеряться в этих ощущениях… но нельзя. Ты меня окончательно запугал и запутал, я уже ничего не понимаю…

Снова издеваетесь, мастер Даэрс? Тогда надо собраться и выдержать это испытание. Это ведь просто урок нерадивой ученице, которая посмела вам перечить сегодня, верно?

Только…

Вырядился ты так тоже для урока?.. Это часть издевательств такая?..

А извинился тогда зачем?

Не знаю, куда смотреть, что бы не пялиться тебе в лицо. В темные, хищно поблескивающие глаза.

— Только то, что ваши взгляды и видеть не надо, что бы заметить! Вы вообще понимаете, как смотрите на меня? — хрипло спрашивает наставник, и я окончательно прихожу в ужас.

— К-как? — затравленно шепчу, вжимая голову в плечи.

— Каждый ваш взгляд — мольба о прикосновении, — стиснув зубы, цедишь ты. — Когда вы бесстыдно пялитесь во время лекций на мои губы, мне кажется, что вы на мне дыру протрете. А как внимательно вы смотрите на мои пальцы, держащие мел? Как я ещё ни одного куска не сломал, ума не приложу! Ваши взгляды, адептка Миэлис, обжигают не хуже направленного огненного заклятья — только вот от них не спрячешься даже за вашими превентивными методами!

Краска со щек переползает на уши, неумолимо обжигая их. Даже шея начинает полыхать. Так стыдно, по — моему, мне не было еще ни разу в жизни.

— Так какого демона вы тогда этот мел провокационно поглаживаете, прежде чем положить? Сами задумывались, как это со стороны смотрится?! От этого вашего фирменного жеста все девчонки слюной исходят!

Конечно, больше-то мне крыть нечем. Или нападать в ответ, неважно как, или оправдываться, заведомо поставив себя в проигрышное положение.

Немного смутился… и я спешу закрепить успех:

— Ну, смотрю я на вас. И что? Не пристаю же! Чего вы на меня взъелись?!

— Именно поэтому! — рычишь, до боли вжимая меня в дверцу.

И к моим губам на миг прижимаются сухие, жесткие губы.

…что?..

Я даже толком поцелуя почувствовать не успела. Коротко прильнув, ты отстранился, прижался своим лбом к моему…

А я стою столбом. В полном оцепенении.

— Обжигаешь меня каждым взглядом, вздрагиваешь при каждом мимолетном прикосновении, и ничего не делаешь, — с какой-то лихорадочной решимостью говоришь ты. — Не скажу, что в меня никогда не влюблялись адептки, это случается регулярно, даже на некромантском потоке, но… ты совсем не похожа на них. Ты сбила меня с толку. Пожирала меня глазами, но при этом, казалось, не собиралась со мной кокетничать… Обычно влюбленные адептки учатся на отлично, а если нет, то с вполне определенной целью — попроситься на дополнительные занятия… Но ты и этого не делала. Вообще со мной не заговаривала, а если я к тебе обращался — отвечала хмуро и неприветливо. Потом я понял, что мне довольно-таки интересно следить за тем, как ты вздрагиваешь, а то и краснеешь, стоит мне случайно тебя коснуться… Или намеренно.

Проводишь пальцами по руке, мучительно медленно — по ладони, запястью… не выдержав, отдергиваю руку, неслабо ударившись о шкаф, но с перепугу не чувствую боли.

— Смотришь на меня, жадно, пристально — но при этом разве что не шарахаешься… Я даже начал думать, что, возможно, ошибся. Вроде бы вот, смотришь, вздрагиваешь, краснеешь… но почему никогда не делаешь ни одного шага навстречу? И на каждый мой шаг вперед делаешь три назад? Это просто сводило меня с ума! А сегодня… сейчас… — обхватываешь меня за шею, заглядываешь в глаза, и я совершенно беспомощно смотрю на тебя, даже взгляд не могу отвести. — Куда вдруг подевалась привычная реакция, м? Обиделась и решила взять себя в руки, подавить лишние чувства? Очень разумный ход. Очень. Но меня это разозлило, упырь подери! Да какого умертвия я вообще жду, как мальчишка?!

Склоняешься снова с торопливой решимостью, резко притягиваешь к себе. Губы властно опаляют, и я невольно тянусь навстречу. Руки, уверенно и быстро гладящие меня по спине, по бокам, по плечам, заставляют гореть.

И да, ты прав. Всех заклинаний мира будет мало, чтобы справиться с этим огнем, от которого плавятся и мысли, и сомнения…

Слабо стискиваю рукава твоей рубашки… все, на что меня хватает.

Я даже не пытаюсь сопротивляться — для этого сначала надо самоустраниться от тех ощущений, которые ты будишь во мне. Как противиться, когда в низу живота разливается томная, почти болезненная нега, когда в ответ на каждое движение твоих теплых, сухих губ мне хочется еще?..

Быстрое прикосновение языка заставляет меня шарахнуться назад.

Что это было? Зачем ты…

Руки стискивают голову, затылок снова прижат к дубовой дверце, а отталкивать тебя бессмысленно — ты гораздо сильнее.

Да и хочу ли я тебя оттолкнуть? Вот же — все, о чем я даже мечтать боялась…

Так жарко, сильно, до дрожи в коленях…

Новое вторжение, а мне больше некуда отступать.

Пытаюсь возмутиться.

— Мннн…

Это была тактическая ошибка.

Возмущение переходит в стон.

Чуждое ощущение… но… но…

С умопомрачительной ясностью и остротой — медленное соприкосновение. Жаркое, чуть влажное, властное, тягучее. Неотвратимое.

Терпкий привкус, чуждый, но приятный — это же ты…

А потом — совершенно непонятный мне ритм… быстрее, медленнее, быстрее… Торопливые ласки перемежаются медленными, неспешными… И от них дрожат колени, а внизу живота разливается жар.

Цепляюсь за тебя — отчаянно, боясь потеряться в собственных чувствах.

Я же утону в этом огне, сгорю дотла… спаси меня, пожалуйста…

Словно услышав мои мольбы, ты отстраняешься.

Спасибо вам, боги!

— Сколько можно просто смотреть, в конце-то концов? — выдыхаешь ты.

Новый головокружительный поцелуй.

— Сколько ещё ты собиралась молча на меня пялиться?!

Ты же не даешь мне возможности ответить ни на один вопрос…

— И чхал я на то, что ты адептка, — голос хрипит, словно легонько царапая изнутри, и я не выдерживаю, я плавлюсь. Снова приникаешь к моим губам, словно пьешь мое дыхание.

Твердые мышцы под моими ладонями. Грудь, плечи… Длинные шелковистые волосы, в которые на миг зарываются мои пальцы…

Горячие руки пробегают по моим плечам, гладят их, сжимают, спускаются к локтю, оттуда перемещаются на талию… снова прижимаешь меня к себе, обнимаешь, властными движениями гладишь спину, забираешься под домашнюю кофту, заставляя меня задохнуться окончательно, начинаешь стягивать ее…

— На то, что ты моя адептка, — неразборчиво бормочешь, уткнувшись мне в шею, сдирая манжеты с моих запястий — теперь остается только тонкая рубашка, через которую твои прикосновения ощущаются так отчетливо, так… — Моя адептка… — рука уверенно накрывает грудь, чуть поглаживает, и у тебя окончательно сбивается и без того хриплое и тяжелое дыхание. — Моя…

Я же вообще забыла, как дышать. Забыла, для чего это делается. Боже мой…

Горячие губы спускаются по шее, задержавшись на пару сладостных мгновений там, где она перетекает в плечо, почти небрежно проходятся по ключице, устремляются к опрометчиво расстегнутому вырезу рубашки… ещё одна пуговица расстегивается… и еще…

— Нет!!! — мигом опомнившись, вцепляюсь в самовольно расстегивающуюся одежку, заодно скидывая нахальную конечность с груди. — Что вы… что вы делаете?..

Он вздрагивает.

Отстраняется, зажмурившись, прижимается лбом к дверце шкафа, нависнув у меня над плечом.

— А на что похоже? — хрипло выдыхает наставник.

…Забылся… и впрямь, словно мальчишка. Но теперь я получил ответ. Тело не лжет, Эль…

— Вы что, для этого сюда в таком виде вломились? — сообразив, наконец, что произошло и происходит, выдала я.

Бью рекорды по дурацким вопросам, заданным Рэндару Даэрсу…

— Да чего ты этот вид никак в покое не оставишь?!

Вконец разозлился…

— Потому что впечатлило, — как на духу признаюсь я.

И замираю, сообразив, ЧТО сказала.

Он вдруг стискивает меня в объятиях и судорожно смеется. Чтоб не сказать «истерически хохочет». Он, безжалостный некромант.

— Проклятье, только ты так можешь… впечатлиться и начать сыпать оскорблениями, а то еще и удирать от объекта своей впечатленности… Зачем, Эль?

— Н-н-не называйте меня так… — совсем уж потерянно бормочу я.

— Нравится, как звучит? — проницательно спрашиваешь ты, и я снова заливаюсь краской. — Все твои слова нужно понимать наоборот или только те, которые касаются меня?

— Второе… — опять честно признаюсь я, пребывая в совершеннейшем шоке.

— Ведь можешь, когда хочешь… Проклятье, ну я и вляпался, — снова хохочешь ты. — А мне ведь тебе еще лекции читать… вот скажи, о чем я теперь на занятиях буду думать? Как ты меня взглядами сверлишь, никто не замечает. А если я на тебя так же смотреть начну?!

— Будет фурор, — киваю, как восточный болванчик. — А потом меня закопают в самом уединенном склепе, как можно глубже, чтобы точно не выбралась и никто криков не услышал…

— Что, были попытки?

Пожимаю плечами, что делать в твоих объятиях не очень удобно. Но мозг у меня начисто отказал, поэтому вместо того, что бы молча офигеть, я болтаю с тобой о всякой ерунде.

— Судя по взглядам будущих коллег — в ближайшее время будут. Особенно после сегодняшнего фиаско с раздаточным материалом.

Тихий стон, с которым меня вновь прижимают к сильной груди.

— Ну, прости, — вдруг тихо произносишь ты, и я застываю, пораженная. — Я планировал немного его погонять, и пока он нас искал, он подустал, дошел до нужной кондиции, а я… уже совершенно не хотел к нему выходить. То, как ты отталкивала меня… хотела моих прикосновений, я видел это по твоим глазам, но каждый раз отталкивала, стоило мне хоть немного приблизиться… Этот барьер так хотелось преодолеть… Я ничего не мог с собой поделать. Издеваться не собирался, правда. — Голос снова становится хриплым, выражая не то волнение, не то… — Эль… хоть сейчас скажи мне: я был прав? С самого начала — я был прав, да? Ты ведь поэтому не могла нормально заниматься на моих уроках?

Я уцепилась кулачками за черную рубашку, а затем, опустив голову и на всякий случай зажмурившись, призналась:

— Вы мой главный отвлекающий фактор.

Тишина — как мне показалось, зловещая, и я обреченно зажмурилась еще крепче.

— Ты же ничего не знаешь обо мне, — тихо говоришь ты.

Разве?.. Так уж и ничего?..

Вслух же говорю:

— Вы обо мне тоже. Но это вам не помешало сейчас прийти и…

«И», разумеется, немедленно повторилось.

Меня потянули было в сторону постели, но тут я быстренько опомнилась и уперлась намертво.

— Ну уж нет, сначала познакомимся!

Он посмотрел на меня как-то странно, а потом снова рассмеялся.

— Вообще-то я с тобой просто посидеть хотел, а кроме кровати — не на чем, табурет только один, и его вид меня откровенно пугает.

— Не вас одного, — вздохнула я. — Но между нами говоря, кровать обоих может не выдержать…

— Намек понял, постоим… — Пара мгновений тишины, а затем вопрос: — Эль, знаешь, почему я здесь?..

— Потому что я на вас влюбленно смотрела, но ничего не делала, а то и вовсе шарахалась… вы уже сказали…

— Нет… не совсем.

Признаю: тебе в очередной раз удалось меня огорошить.

— Я объясню, — тихо произносишь ты.

Тяжелый вздох. Твоя рука находит мою руку — осторожно, словно ты думаешь, что я буду вырываться…

Не буду.

Еще не верю в то, что это происходит на самом деле, но переплетаю пальцы с твоими. Теплые…

Теперь уже ты вздрагиваешь, удивленно смотришь на меня. Притягиваешь чуть ближе и начинаешь говорить.

— Ты с самого начала сбивала меня с толку. Увидев краем глаза твой взгляд на первой лекции, я был готов завыть — опять начинается… но ты меня удивила. Я думал, ты будешь строить мне глазки и кокетничать — ты отворачивалась и молчала. Думал, тебе просто не хватает смелости, вызвал в свой кабинет, полагая, что ты обрадуешься такому повороту — ты испугалась и постоянно порывалась сбежать. Думал, что хочешь моих прикосновений — а ты каждый раз сжималась так, словно ждала удара. Думал, ты не любишь учиться — а оказалось, что в твоей головке бродят очень даже умненькие идеи. И что, если тебя довести до нужной кондиции, ты перестаешь робеть и начинаешь огрызаться, да ещё с таким ехидством… Надавил, считая, что поймал на горячем и наконец услышу от тебя всю правду о твоих чувствах, и больше не придется гадать, но ты опять вывернулась. Ты своей двойственностью просто сводила меня с ума. Я даже начал сомневаться в собственном рассудке. Ну мало ли, вдруг ошибся, и в твоем случае это не влюбленные взгляды, а испуганные или и вовсе неприязненные! И сам не заметил, как попался — после наших милых посиделок в кабинете мой вялотекущий интерес превратился в настоящую и весьма острую симпатию. Я даже с неделю следил за тобой… и твое дело изучил втайне от вашего бесценного магистра Пиреса…

От такого заявления и помутнение быстренько рассеялось, и голос нашёлся.

— Вот откуда вы про титул узнали?! — возмутилась я. — Ну и наглость! А вы в курсе, что эта информация вообще-то частная и не предназначена для посторонних глаз?!

— А я не посторонний, — ещё и нагло подмигиваешь…

Я сражена.

— К тому же что мне оставалось делать? Не к тебе же с расспросами подходить…

Это да, тут он прав. Я бы в осадок выпала.

— Ты сказала, что я ничего о тебе не знаю, но ты не совсем права. Я здесь потому, что с тобой могу почувствовать себя не грозным некромантом и не именитым лордом, а обычным человеком. Потому что ты интересная. Теоретик до мозга костей, с нестандартным мышлением — и при этом неплохой практик. Только ты меня одновременно можешь взбесить и насмешить. И ты мне нравишься, — тихо признался он, приведя меня в невменяемое состояние. А потом еще и прибавил: — Больше, чем хотелось бы.

Вздыхаешь и нехотя добавляешь:

— Учитывая, что я твой преподаватель, а ты на втором курсе, думаю, объяснять, почему, не нужно?

Остолбенело киваю, потом, спохватившись, качаю головой, пытаясь хоть как-то переварить услышанное.

Строгие губы снова растягиваются в усмешке.

— Что до постели… — Мне похабно подмигнули, заставив в очередной раз разыграть номер "человек-помидор". — Ты права, сначала познакомимся как следует.

…Потому что я не хочу спугнуть тебя ни спешкой, ни нажимом, ни давлением, ни страстью, о которой ты, судя по твоим невинным поцелуям, до сих пор ничего не знала… и привязывать к себе таким образом тоже не хочу…

Помедлил.

И с какой-то неуверенностью спросил:

— Склепы, я так понимаю, отпадают, так может, вдоль горного ручья к леднику завтра прогуляемся? Покажу тебе, как на вершине одновременно тает и намерзает лед. На солнце потрясающе красивое зрелище… Далековато, правда, но стоит того.

Это… это меня на свидание зовут? И кто — наш великолепный некромант?

И в это можно поверить?!

«Ты мне нравишься. Больше, чем хотелось бы»…

Если бы он мне начал про любовь вещать, я бы рассмеялась ему в лицо. Но от этих слов в душе сумбур, и совершенно не смешно.

— Я не против, — тихо согласилась я.

На меня пристально посмотрели темные глаза — и впервые я выдержала их взгляд совершенно спокойно и открыто.

— Не боишься?

— С вами? Чего?! — абсолютно искренне вырвалось у меня. И только потом я сообразила, что ты задаешь мне этот вопрос уже далеко не в первый раз.

Кто же тебя боялся, интересно?..

— Ну, например, того, что я тебя в жертву Тьме принесу… Ты же видела меня в деле.

— Не смешите, человеческие жертвоприношения запрещены уже больше двухсот лет, — фыркнула я. — Такой отпечаток останется, что вас моментально вычислят и посадят, а там и казнят. Да и я не упырь вроде бы, чтобы вы на меня с заклятьями упокоения кидались…

Узкие губы растянулись в неудержимой ухмылке. Или я сошла с ума окончательно, или она и вправду счастливая…

— Да? Только поэтому?

— Хорошо, давайте начистоту. Не знаю, как к вам обычно относятся… хотя мне лично казалось, что с благоговением… но я вас не боюсь и бояться не собираюсь, против некромантии тоже ничего не имею (можно подумать, целители с трупами не возятся!) и советую с этим смириться. На ледник так на ледник, с вами хотя бы есть надежда на интересную беседу.

— О, это сколько угодно… Я гляжу, требования у тебя к ухажерам невысокие, — ухмылка ширится и снова становится ехидной.

Еще какие высокие! Вы первый, кому удалось меня заинтересовать… но вам я об этом не скажу.

— Ну и плюс ледника в том, что там раздаточный материал шустрый. Уж поверьте мне, адептка Элейн Миэлис, я сделаю все, чтобы из вас получился хотя бы сносный некромант, — притягивает меня к себе, обнимает за талию… я нерешительно кладу руку ему на грудь — ведь можно? — и он шепотом обещает: — Я тебя лично обучу всем основам… и кое-каким дополнительным… интересностям. Только для разнообразия на наших прогулках слушай меня, пожалуйста. Любоваться, так и быть, можешь на занятиях. А я со своей стороны сделаю все, чтобы ваш курс не отдали другому преподавателю.

Меня затапливает ощущение еще непривычного, но такого теплого счастья.

— Я всегда вас слушаю… Рэндар.

Этот поцелуй был бережнее… и нежнее.

***

Наутро после нашей беседы по душам мне пришлось долго убеждать себя в том, что мне это все не приснилось. Вот же странно — пока ты был здесь, верила. Когда ушел — тоже верила. Была счастлива, до бессонницы. Ликовать, прыгать, петь и танцевать не хотелось — хотелось сидеть и раз за разом переживать все детали происшедшего, прихваченные привередливой памятью. Каждое слово. Взгляд — напряженный, голодный, полный темного огня, который ты пытался скрыть… и одновременно лучистый, открытый, счастливый, с которым ты ушел… Твой смех. Нет, наш общий смех. Взаимные шпильки… Ощущение шелковистых волос под пальцами. И огненные прикосновения…

Интересно, а если бы я тебя не остановила, ты бы остановился сам?..

Мне почему-то кажется, что да. Потому что больше правила приличия тобой не нарушались. Если бы пришел просто развлечься, вряд ли стал бы медлить и мешкать… Так, может, ты и правда хочешь узнать меня получше?..

А вот утром накатили сомнения. В том, что это вообще было, в том, что он мог говорить всерьез. Он мог бы получить любую женщину, так зачем ему я, несуразная девчонка? С его внешностью, происхождением, талантом — зачем ему я? Потому что ему со мной интересно и хорошо — или просто потому, что я оказалась непредсказуемо строптивой и вела себя не так, как он ожидал?

Ну и какие отношения можно построить на столь шаткой основе?!

А быть девочкой на пару недель — не хочу. Даже для него.

Мрачно поздравила себя с прогрессом. Перешла от розовых облаков к депрессивным жизненным реалиям…

Трусливо подумала — а может, не ходить никуда? Это лучше, чем услышать сухие, холодные извинения за вчерашнее… или вообще сидеть у Черного валуна у ручья, где мы назначили встречу, в одиночестве, надеясь, что он все-таки придет…

А я если останусь здесь, а некромант действительно придет?! То есть себя мне жалко, а он пусть ждет, не переломится, пока я тут боюсь?

Я стиснула зубы.

Запоздало посмотрела на часы и обомлела.

Мне через час надо быть у Черного камня! Ну ничего себе разоспалась!

Хотя если учесть, что уснула я на рассвете… ничего удивительного.

Подскочила, начала лихорадочно собираться… туда идти минут тридцать, не меньше…

Мда, вечно со мной так. Вчера мечтала, что приду красивая, в узких кожаных брюках, в эффектной черной шелковой рубашке, собрав свои темные волосы в обманчиво строгий пучок — эдакая небрежно-элегантная некромантка…

А в итоге вылетела в том, что первое под руку подвернулось — коричневых штанах с неглаженой зеленой рубашкой (хотя бы под цвет глаз, чего уж), в форменных сапогах и с волосами, кое-как заплетенными в неровную косу, на ходу приглаживая топорщащиеся пряди. Планировала подкраситься, но какое там… Хорошо хоть в душевой очереди не было, а то бы и того не успела.

Примчалась растрепанная окончательно, раскрасневшаяся, запыхавшаяся. Остановилась в рощице возле раскидистого боярышника перевести дух — и увидела между ветвями, как ты неподвижно сидишь на большом валуне у ручья, невидящим взглядом уставившись на воду. Видимо, давно сидишь…

Ветер запустил шаловливые пальцы в твои длинные волосы, начал трепать полы плаща… А ты сидишь, опираясь локтем о согнутое колено, и, казалось, настолько погрузился в невеселые размышления, что тебе уже ни до чего нет дела. И выражение лица мрачное, между нахмуренными бровями тяжелая складка…

Я впервые задумалась о том, что мы совершенно не знаем о том, что прячется за твоей веселостью и иронией. Может, ты прав… и я ни черта о тебе не знаю…

Я не привыкла видеть тебя таким.

В сердце прокрадывается дурное предчувствие.

Ты так жалеешь о вчерашнем безумном порыве?

Что ж… пожалуй, я пойму… и даже смогу с этим смириться… Потому что, по крайней мере, ты пришел. А значит, я в тебе не ошиблась.

Решившись, подхожу, стараясь ступать как можно тише. Останавливаюсь в нескольких шагах. Не могу понять, ты меня правда не замечаешь или делаешь вид?

— Что-то случилось? — спрашиваю я с ощущением, что бросаюсь в пропасть. — Или я так сильно опоздала, и вы злитесь?

Вздрагиваешь, резко поворачиваешься ко мне. Надо же, похоже, правда шагов не слышал…

Морщинка на лбу разглаживается, но улыбаться ты не торопишься. По-книжному распахивать объятия и признаваться в любви тоже не спешишь…

Похоже, счастье было недолгим.

— Я думал, ты по здравом размышлении не придешь.

Я опешила. Неужели он, как и я, думал, что просидит тут полдня в одиночестве? С чего вдруг?

— Почему?

— Что значит — почему? Я твой преподаватель, к тому же некромант, вчера сначала напугал, потом расстроил и оскорбил, после ещё и застал врасплох, навязал… свое общество, — чуть стиснул зубы. Скулы прорисовались четче, мышцы на шее напряглись. — Я просто вчера наконец здраво оценил свое поведение за последние пару месяцев. И понял, каким оно должно было показаться тебе: играл твоими чувствами, забавлялся твоим смятением, цинично подогревал твой интерес к себе этими, с позволения сказать, знаками внимания… Потом и вовсе… — ноздри узкого носа чуть раздуваются, выдавая вполне искреннее недовольство собой. — Знаешь, я бы на твоем месте не пришел.

Ошеломленно смотрю на тебя, отказываясь верить своим ушам… да и глазам тоже, потому что обращаю внимание и на непривычную бледность, проступающую под загаром, и на тени, залегшие под черными ресницами.

Тоже не спал, что ли?

— Вы серьезно?!

— А похоже на шутку?! — взъерошился ты в ответ.

Даже язвить не будешь?..

И что мне тебе ответить?

— Хорошо, а мое поведение вы как тогда опишете? Или я вас взглядами не сверлила? Не хамила вам? Не вздрагивала от каждого случайн… хм, да уж… от каждого прикосновения? Или вчера, может, вырывалась с воплями и слезами?

Сама понимаю, что не то говорю, но… я не знаю, что нужно сказать!

Я ожидала чего угодно, но не этого!

Да, умеешь ты удивить. Склонности к самобичеванию я в тебе никак не могла предположить.

— Я не должен был пользоваться ситуацией в любом случае. Должен был вести себя иначе, должен был сдержаться — и вчера, и вообще… Я старше, я твой преподаватель…

— Вы в первую очередь некромант-практик, а потом уже преподаватель, по вашим занятиям, особенно практическим, это яснее ясного. Как знаки внимания я ваше поведение точно не воспринимала, на этот счет можете быть спокойны. И не говорите так, словно вам шестьдесят, а не двадцать девять… И вообще, — внезапно обиделась я, сообразив, к чему он клонит, — передумали — так и скажите, ни к чему юлить и выдумывать предлоги! Я вернусь к себе, пореву в подушку и высплюсь наконец, а то всю ночь глаз не сомкнула. Не хотите ничего — не надо, я переживу, честное слово. Вчерашнее вас, в конце концов, ни к чему не обязывает. А со своими дурацкими чувствами я как-нибудь справлюсь!

Как он это сделал, я так и не поняла. Вот только что скорбно сидел на камне, удивленно внимая разозлившейся мне, а в следующий миг уже крепко обнял, заставив уткнуться в широкую грудь.

И снова этот уже знакомый терпковатый запах…

Надо ли говорить, что замолчала я моментально, растеряв остатки слов и здравого смысла?

— Хочу, Эль, — вдруг шепнули твои строгие губы. — Еще как хочу… И нет в этих чувствах ничего дурацкого!.. Я заставлять не хочу… — помедлил и, судя по тяжелому тону, выдал настоящую причину: — …как и пользоваться твоей наивной, мимолетной влюбленностью.

Теперь я возмутилась всерьез.

— Вот спасибо. То есть я в ваших глазах легкомысленная дурочка, готовая втрескаться в кого угодно за красивые глаза?! Ка-акая прелесть!

Я толкнула некроманта в грудь (удивился, аж глаза округлились), и мне позволили отступить.

— Мимолетной, говорите? Что-то она за четыре месяца мимо так и не пролетела!

Вздрогнул, испытующе посмотрел на меня, попытался что-то сказать, но я уже завелась.

— По-вашему выходит, что я ничего о вас не знаю и польстилась исключительно на вашу… впечатляющую внешность? То есть мне не может нравиться ваша ирония, любовь к своему делу, ваш ум и готовность прийти на помощь? Не могут такие вещи привлечь девушку, верно? Доброту — пусть и слегка своеобразную, ну да что с некроманта взять — тоже в топку! Эрудиция, умение интересно подать любую тему и поддержать разговор? Пф, ерунда какая. Непринужденность и приятные манеры? Трижды ха!

— Эль… — меня снова сцапали и прижали к груди.

Но меня занесло окончательно.

— Вы правы, действительно — кто на такие вещи смотрит? И вообще, отпустите меня сейчас же, хватит пользоваться моей мимолетной влюбленностью и навязывать мне свое общество!

— Эль, — голос чуть хрипел, но на сей раз меня никуда не отпустили. — Эль, это ты сейчас пыталась сказать, что я тебе правда нравлюсь — или наоборот?

— Да думайте, что хотите! — в сердцах брякнула я. — Никак не ожидала, что вы обо мне такого дивного мнения!

— Скорее о себе, — признаешься ты. — Мои действия по отношению к тебе были крайне неэтичными…

— Знаете, куда можете отправиться с такой этикой? И нет, не на ледник. Боги… — запоздало схватилась за голову. — Вот недаром я сюда идти не хотела!

— Не хотела?..

Лицо окончательно заледенело, объятия начали напоминать тиски… но вопреки недавним терзаниям, руки ты разжимать не торопишься.

— Позволите узнать, почему, адептка Миэлис?

— Да потому что так и знала, что вы уже раскаялись во вчерашнем помутнении и или вообще не придете, или дадите от ворот поворот. Как чувствовала!

В следующий миг злую меня не менее зло поцеловали.

— Не дождешься! — рявкнул некромант. И уже спокойнее прибавил: — Но кое о чем я тебе так вчера и не сказал, а поэтому подожди делать окончательные выводы на мой счет.

Когда в твой голос прокрадывается эта легкая хрипотца, он ласкает непристойнее, чем губы или руки, пробираясь в сердце и отдаваясь сладостной дрожью внутри.

— Я слушаю.

— Я… это не было помутнением. Точнее, было, но я знал, что это произойдет, рано или поздно. Помнишь, после контрольной, когда я попытался надавить на тебя и заставить признаться, почему ты так славно занимаешься на моих занятиях?

Молча кивнула.

— Я не знаю, чего мне стоило удержаться и не поцеловать тебя. Звонок выручил… Именно тогда я понял: то, что мне казалось невинной забавой, выходит из-под контроля. Решил впредь держаться от тебя подальше… Больше не касаться, не сближаться с тобой, не дразнить зря. Но потом мы снова столкнулись в коридоре… и я понял: не смогу. Потому что мне приятно не просто наблюдать за твоей реакцией. Мне приятно находиться рядом с тобой. Потому что я вдруг понял, что успел соскучиться по твоим вывертам, что не хочу эти два месяца только слушать жалобы аспирантов на тебя, не видя их причины… Я понял, что хочу прикасаться к тебе, разговаривать с тобой… Тогда я и принял решение взять тебя в свою группу. Обеспечить богатую практику, а в процессе узнать тебя получше. В тот момент я разрешил себе это помутнение, понимаешь? Сознательно разрешил. Может, через одно занятие, может, через пять, но стоило принять это решение, как я понял с полной уверенностью: нечто подобное непременно произойдет.

Я молчала, слушая его… и заново офигевая.

Да, его слова меня ошарашили. Я думала, он вчера это просто от злости… а оказывается, он об этом уже думал раньше? А то и… этого хотел?

И что в этом такого неэтичного? Почему он виновато признается в том, что хотел быть рядом со мной? Потому что я адептка, а он преподаватель?

Но от его слов снова тает моя утренняя уверенность в том, что он видел во мне лишь девочку на пару недель.

— Неужели я на вас произвела такое сильное впечатление? — с сарказмом спросила я — больше для того, чтобы, услышав это предположение, осознать его бредовость и даже не надеяться на нечто подобное.

Стоп…

Почему молчишь? Почему ты молча смотришь на меня?!

Только не говори мне…

— Вы… вы… ну не может же быть… — потерянно бормочу я.

— Почему? — Спокойный, открытый взгляд. — Девочка-головоломка… искренняя, добрая, солнечная… думаешь, ты не интересна? Думаешь, я не мог подпасть под твое обаяние? Я пытался решить одну задачку, а обнаруживал все новые и новые… а потом обнаружил и тебя саму. За остальное — прости, я тоже нередко бывал растерян и зол на себя из-за неуместных чувств, а потому действовал порой необдуманно, на эмоциях, — пожал плечами. — Мне больше нечего сказать. Решай, Эль. Будем знакомиться? Несмотря на всё это?

Я поджала губы, но злиться на него больше не могла.

— Будем. Только не надо и дальше считать меня дурочкой с розовым ветром в голове! Может, в вашем присутствии я и не блистала интеллектом, но это же не значит, что у меня вовсе нет мозгов. И вообще, сами не лучше — от вашей странной логики я до сих пор в себя прийти не могу! С каких пор проявлять к кому-то интерес или хотеть быть вместе с понравившимся человеком стало преступлением?!

Фыркнул, рассмеялся — и у меня неожиданно потеплело на душе.

— Видишь ли, я тоже ночь не спал… — признаешься ты. — Столько передумал всего — умного и не очень… И на каком-то этапе успешно убедил себя в том, что поступил как редкостный мерзавец.

— Если вы про сегодняшнее — то, прямо скажем…

— Эль! — возмущаешься… ага, так-то лучше. — Я же из благих побуждений!

— Угу, сами вспомните, куда ими дорожка вымощена, или подсказать?

— Язва, — неожиданно нежно выдыхаешь ты мне в губы.

— Твое дурное влияние, — завороженная заново твоей близостью, шепчу я.

Сердце бешено забилось, когда ты склонился ниже. Прикосновение к губам — обещание огня, который едва не унес меня вчера. С каждым твоим движением я все ближе к тому, чтобы окончательно раствориться в этих пугающих своей остротой чувствах…

Отстраняешься. У тебя тоже сбилось дыхание.

Прижимаюсь головой к твоему плечу. Вечность готова так простоять, но…

— Вы мне ледник обещали.

— Так солнца нет.

Да, денек пасмурный.

— Ничего, на этот счет есть пара дивных бытовых заклинаний…

Вижу на твоих губах хорошо знакомую мне улыбку.

— Сама напросилась. Пошли… но белочек разгонять не буду.

— Сама справлюсь, — фыркаю я в ответ… и взвизгиваю, беспомощно цепляясь за широкие плечи.

Меня на руках переносят через ручей.

Меня. На руках.

— Нам по тому берегу… выйдем сначала к другому ручью, а после — к канатной дороге, — тихо говоришь мне на ухо, чуть касаясь его губами.

Вздрагиваю, невольно прижимаясь теснее.

— Прогресс… — с привычной мне иронией вздыхаешь ты, — сбежать уже не пытаешься…

— Куда? В холодную речку? — фыркаю в ответ.

Ты выходишь из воды, роняешь поцелуй на висок… и не торопишься меня отпускать.

Молча утыкаюсь щекой тебе в плечо.

— А ведь к ксантану вчера чуть не сбежала… — ехидно припоминаешь ты, а затем тон снова меняется на серьезный. — Правда не боишься, Эль? Как ты вчера сказала — чужая кровь мне идет? Я некромант и, как ты совершенно верно заметила, в первую очередь практик. Возможно, ты не раз еще увидишь нечто подобное. Уверена?

— Да… Не боюсь, даже в крови. Я вчера уже говорила. Могу еще раз повторить, — зажмуриваюсь. — Может, поначалу эти чувства и были, и глупая восторженная увлеченность, и легкий страх, и… Но я тоже многое о тебе узнала. Я так шарахалась от тебя потому, что с каждой нашей встречей увязала все глубже. И это пугало… это, а не ты.

Спохватилась, что опять обратилась на «ты», но одергивать меня никто не стал.

Поцелуй. Жадный, несдержанный, жаркий поцелуй.

Меня несли на руках как минимум полдороги, невзирая на угрозы, уговоры и запугивания.

Настроения нам не испортили ни стайка ежиков-умертвий, один из которых таки вцепился некроманту в сапог, ни начавшийся позже легкий дождик, ни ощутимый холод близ ледника, к которому вела старая канатная дорога.

Заклинание мы прочли одновременно.

Разошедшиеся от наших ладоней лучи света, преломляясь в талой воде и гранях льда, и впрямь выглядели потрясающе.

А замерзнуть, когда тебя бережно закутывают в теплый плащ и так целуют, невозможно.

***

Как несложно догадаться, два месяца практики (разумеется, не только по некромантии, но и по целительству, общим проклятиям, и основам зачарования) пролетели незаметно, и после перерыва, потраченного преимущественно на отчеты, а не на отдых, мы собрались на вводной лекции уже не по «Введению», а по «Основам некромантии». И вот ведь — раньше уехала бы домой на весь месяц… а теперь не выдержала и вернулась за неделю до занятий, якобы отчеты доделывать… И не пожалела.

Уже знаю, что после наших весьма непринужденных прогулок сидеть здесь будет тяжело. Еще тяжелее — изображать отстраненные отношения адепта и преподавателя. Но деваться некуда.

Будничная обстановка, моя обычная парта у окна, гул, царящий в аудитории… все так знакомо и привычно, что хочется себя ущипнуть. Но теперь я твердо знаю, что мне все это не приснилось.

Я так много успела узнать о нем, но, кажется, и это сущая малость. Однажды Рэндар, отправляясь на вызов, прихватил меня с собой — «Да брось, там ничего интересного не намечается… для меня то есть. А тебе этот раздаточный материал понравится». "Раздаточным материалом" оказались не раз поминавшиеся всуе упыри на беспокойном кладбище близ одной деревеньки, нервы жителей которой не выдержали такого милого соседства. Для некроманта и впрямь самый что ни есть обыденный вызов, как для нас — жалобы на насморк и кашель. А вот для целительницы-второкурсницы…

Как я визжала, улепетывая от первого, бодро перескакивая через холмики и оградки — передать не могу. Рэндар чуть живот не надорвал, согнувшись от хохота и цепляясь за чье-то мраморное надгробие. Потом я запоздало сориентировалась в ситуации и, лихо развернувшись, метко треснула упыря в лоб заклятьем разложения. Зацепило не только этого, но и того, который бодро чесал следом за ним, оба развеялись по ветру прахом… а Рэндар черной молнией снял сразу пятерых и подмигнул мне. Бояться я на этом этапе как-то раздумала, и азартная погоня за упырями прошла неожиданно весело.

Потом выяснилось, что он умеет не только отлично охотиться без магии, но и неплохо готовить. А в карманах его плаща есть место не только куче опасных порошков, но и соли, и специям, и даже бутылочке соуса… Я смеялась до слез, когда Рэндар извлек на свет лунный последнюю, а он нахохлился и буркнул, что на вызовах некромантов не кормят, и он ещё проследит за тем, чтобы научить меня подобному… Я возмущенно заявила, что, во-первых, не некромантка, а во-вторых, готовить и так умею, хоть и не на костре… мы чуть не порвали бедного рябчика, перетягивая его, чтобы нафаршировать хлебом и обтереть специями.

Тогда мы всю ночь сидели у костра у реки, и он негромко рассказывал мне сначала о разных видах нежити, с которой сталкивался, потом о том, как вообще пришел в эту весьма специфическую профессию… и нельзя сказать, что я к его рассказу осталась равнодушной.

— У моего отца довольно-таки жесткий характер, и по большому счету, я занялся магией в пику ему. Надоело быть «запасным наследником» и «опорой старшего брата»… В шестнадцать лет от родителей хочется слышать совсем не это. Старший брат, кстати, тоже от перспективы был не в восторге, но по долгу службы молчал. А дальше классика — подростковый бунт, — улыбнулся Рэндар. — Я собрал все свои деньги и ценности и сбежал… спасибо бабушке по маме. Отец же ее не просто так ведьмой называл, — со значением произнес он. — Поступил сюда, на некромантию, целенаправленно…

— Погоди, — запуталась я. — Прием же с семнадцати… Я сама пошла сюда в восемнадцать, хотела быть уверенной в своих силах. Как же…

Выразительный взгляд.

— Мне пошли навстречу.

Я скопировала его излюбленное выражение лица — приподняла бровь.

— Да ну? — фальшиво удивилась, намекая на то, что хотела бы услышать полную версию.

— Ну да. Но если серьезно, у меня была подходящая фамилия, мне исполнялось семнадцать через полгода… а у ректора имелся зуб на моего отца. А тут такая возможность… — он мне подмигнул. — Спецразрешение мне выдали в тот же день, приказ о зачислении вышел уже на следующий… и моему родителю осталось только зубами скрежетать.

— А остальные?

Хитрая ухмылка.

— Выразили крайнее неодобрение… а потом втихаря от отца прислали письма с поздравлениями. Особенно красноречив был брат…

Я рассмеялась.

— А почему ты пошел именно на некромантию?

— Это, так сказать, вишенка на торте… Видишь ли, батюшка любил приговаривать: «Некромантия — зло, занятие от демонов и демонами благословленное». Я и занялся… Втянулся и проникся уже потом.

Я не выдержала и начала истерически хихикать. Он даже обиделся сначала… но потом я объяснила, в чем причина смеха.

Дальше мы хохотали вместе, после чего он задумчиво произнес: «А вдруг это судьба, Эль?..»

Я смутилась. В темных глазах полыхнуло пламя… а может, это были отблески от костра?..

Судя по поцелую — первое.

Резким, типично некромантским движением он метнулся вперед, сгреб меня в охапку — и впервые посадил к себе на колени, заставив обхватить его бедра… а затем совершенно откровенно, бесстыдно, пугающе тесно прижал к себе и начал целовать. Я чувствовала каждый изгиб его тела… как и он моего, наверное… и это было так… так…

Я готова была утонуть в его ласках, но Рэндар каким-то чудом взял себя в руки, отстранился, уже спокойнее обнял меня… А я, уткнувшись ему в плечо, чтобы скрыть полыхающие алым щеки, прерывисто спросила:

— Зачем так?..

А он хрипло и очень тихо ответил:

— Так я могу поверить в то, что ты мне не снишься.

После этих слов я сама потянулась за поцелуем, снова всем телом прижавшись к нему…

Мы чуть не спалили несчастного рябчика. Пока спасали провиант, напряжение немного отпустило, и мы проболтали обо всем на свете до самого утра…

Потом я узнала, что он способен и на безумства. Прокрасться ночью ко мне в комнату через окно (пятый этаж из шести, на секундочку!) — это нормально? И ладно бы с букетом там или серенадой… или для соблазнения, это хоть можно было бы понять! А он притащил мне свои наработки по превентивным мерам против трех основных проклятий некромантии! В итоге часа два мы убили на споры и расчеты, а потом, когда был достигнут консенсус и научные страсти улеглись, Рэндар уселся прямо на пол, прислонился спиной к постели и долго расспрашивал меня о том, кто мои родители, где и как я воспитывалась, как жила до поступления в академию… А собравшись уходить, грозным тоном поинтересовался, кто тот гений, что завернул мою идею. Я мстительно созналась, и на его лице появилось коварное выражение предвкушения. Пришлось взять с некроманта слово, что он не предпримет ничего, не предупредив меня — я тоже хочу посмотреть, в конце концов!

Не могу сказать, что вспышек недоверия не было. Наоборот. У меня долго не укладывалось в голове, что такой мужчина, как он, может всерьез обратить внимание на кого-то вроде меня. Но со временем я начала понимать, что если бы он не был серьезен, наши отношения развивались бы совершенно иначе. Если бы существовали вообще.

К примеру, я не ожидала, что он будет таким сдержанным. Взрослый, притягательный, явно опытный мужчина — но он ни разу не перешел черту. И не пытался ее перейти. Я даже нервничать из-за этого начала, но мне отрывисто, сквозь зубы сообщили, что «не раньше третьего курса, когда у тебя (да и у меня тоже!) в голове не только ветер влюбленности будет, но и мозги, а потому так ерзать у меня на коленях бессмысленно!».

Я привыкла к его компании так быстро, что это пугало меня саму. То восторженное состояние, которое мучило меня весь первый семестр, схлынуло окончательно, стоило мне узнать его получше.

И начало превращаться в настоящую привязанность.

Что порой пугало меня еще больше.

О любви мы не говорили. Я лично — целенаправленно, думаю, он тоже. Эти отношения были слишком странными для нас обоих…

Но если мне случалось выйти на практикум без ножа или плаща в промозглый день — неизменно оказывалось, что его плащ можно взять, так как он сам не мерзнет, или ему кинжал не пригодится, или мы сегодня как раз идем в склеп, хотя он вчера лично мне сказал, что будем гонять мелких демонов гнили близ болота…

И главное — он ни разу, ни единого разу не дал мне повода подумать, что я недостаточно хороша для него. Наоборот. Как-то вечером, когда я в очередной раз прокралась к нему в кабинет и притулилась на краешке стола с отчетом по целительству, узнав, что у него эксперимент, Рэндар признался, стиснув зубы, что не понимает, почему я остаюсь рядом с ним. С циничным, помешанным на своей работе некромантом.

На это я могла только покрутить пальцем у виска и сказать, что он мне таким и нравится. И добавить, куда он может посылать тех, кто предъявляет ему на этот счет претензии.

Я тогда впервые увидела, как разгладилась эта горькая складочка у уголка его губ.

Конечно, не все было так радужно. И тот день, когда я впервые увидела Рэндара Даэрса истекающим его собственной кровью, тоже врезался в память…

Дело было в третью ночь после моего возвращения с каникул — именно в ночь, так как меня жестоко замучила бессонница. Причин вроде не было — если не считать того, что кабинет Рэндара, когда я подкралась к нему, оказался пуст. Куда вот его понесло на ночь глядя?! Если вызов — почему с утра не предупредил?..

Вздохнув, я распахнула окно, решив посидеть немного на подоконнике, чуть подмерзнуть, может, даже умиротвориться созерцанием луны в достаточной степени, чтобы потянуло в сон — и чуть не нырнула вниз, когда увидела в саду хорошо знакомый черный силуэт… чуть пошатывающийся, придерживающий правой рукой левую и оставляющий на светлой плитке, коей был выложен внутренний дворик близ лазарета (и, соответственно, нашего корпуса) характерные темные пятна.

Я слетела вниз так быстро, что перехватила его аккурат у входа. Наплевав даже на то, что на мне только смешная для девятнадцатилетней девицы пижамка в веселенький цветочек и плащ, кое-как прикрывающий это сомнительное великолепие.

— Что с тобой? — с ужасом спросила я, обозревая сплошь заляпанную бурым одежду некроманта.

Вздрогнул. Замер. Обернулся.

Лицо тоже в крови…

— Это в основном не моя, — сдавленно ответил Рэндар. — Иди спать, Эль. Я бы предпочел, чтобы ты этого не видела.

— Εсли она в основном не твоя, то я тем более никуда не уйду, особенно спать, — упрямо заявила я. — Потому что сперва твою необходимо остановить. Идем в целительскую.

— Сегодня же ваша Лейс дежурит. Думаю, ей ты вполне можешь меня доверить.

— Должна была дежурить, — поправила я, а сама отмечаю, что кровь даже не сочится, а струится, и довольно-таки обильно, да и Рэндар непривычно бледен. — Два часа назад ее вызвали домой — матери вдруг стало хуже, сестра не знала, что делать. Она просила меня заглядывать в лазарет на всякий случай. Так что или я, или пустота. Там никого нет.

Побледнел еще больше.

— Тогда сам справлюсь…

Ага, справишься ты… да у тебя из плеча едва ли не кусок мяса вырвали!

Я угрожающе наставила на него палец.

— Даже не вздумай. Я целительница. Думаешь, никогда в жизни ран не видела, что ли? — Некромант неловко шевельнул рукой, красным плеснуло обильнее, и я всполошилась окончательно. — Пошли немедленно.

Я не стала дожидаться ответа. Сцапала его за влажный от крови рукав и потащила за собой. Он попытался сопротивляться, но крайне вяло.

Значит, что-то серьёзное. Хоть бы моих познаний хватило…

Впрочем, что делать с рваными ранами от чьих-то не в меру острых зубов я знала хорошо. Куда тяжелее оказалось разговорить упрямого некроманта.

— Кто тяпнул? — коротко спросила я, усадив его на низкий стул возле смотрового столика и отойдя к шкафчику со снадобьями.

Молчание.

Увидела краем глаза, как он, морщась, одной рукой стягивает пояс с мечом и кинжалом.

— Рэндар, кто тебя тяпнул? — повторила вопрос, уже понимая, что молчит неспроста.

И услышала крайне неохотно сказанное:

— Гуль.

Я вздрогнула, а некромант, выдав главное, устало продолжил:

— Обычно они охотятся поодиночке, но тут оказалась стая аж из троих. Они порвали несколько человек близ деревни Ондай. Жители дали официальный запрос сюда… точнее, маг в городе неподалеку живенько открестился от задания и переслал его нам. Скотина трусливая, если бы взялся сразу, могло быть на три жертвы меньше… Людям повезло, что в Академии уже были специалисты по этой части.

О гулях я кое-что знала.

Упыри — тупые твари, которые не брезгуют и животными, и падалью. А вот гули… опасные, жестокие и умные уроды, которым требуется по одной жертве раз в три-семь дней, в зависимости от размера и возраста… И едят они исключительно человечину. В зависимости от времени последней кормежки — разница в реакции на магию. Если гуль только что перекусил, даже прямое попадание заклятьем упокоения не сработает. Приходится убивать вручную. То есть расчленять.

А тут сразу трое…

— Логово тоже так легко не найти. Пришлось проводить обряд призыва души последней жерт… — поморщился, досадливо прикусил губу.

То есть он отправился на поиски ещё и после ритуала…

…Я вздрогнула, вырвавшись на миг из воспоминаний, поежилась, совсем как тогда. Устремила взгляд в окно аудитории. Даже сейчас не хочу думать о том, чего он той ночью насмотрелся. Хорошо, что обошлось одним укусом…

Плохо, что зубы у этих гадов ядовитые.

По крайней мере, я знала, что надо делать. Никогда не забуду того купца, которого отец спас, истратив весь резерв и половину заживляющих средств.

Я упрямо потянулась к верхней полке, сняла нужную баночку с маслянистой темной жидкостью. Взяла шприц — потом наскоро оттертыми от крови руками будет сложнее вскрыть упаковку. Бутылёк с необходимым препаратом. Прочла заклинание, не дающее ране закрыться, пока не выйдет весь яд.

— Ощущения тебе не понравятся, — мягко произнесла я, потом спохватилась: — Впрочем, ты наверняка уже в курсе.

— И о том, что болеутоляющее пока нельзя принимать, тоже в курсе, — хмуро выдал он. — Не думай об этом. Я потерплю. Не в первый раз и наверняка не в последний.

— Типун тебе на язык. Лучше в следующий раз сам их покусай.

Удивление в темных глазах смешалось с недоверием.

Подготавливая все нужное к несложной, но болезненной операции, я продолжила нести откровенную чушь:

— А что, идея очень даже свежа. Прямо-таки новое слово в некромантии. Представляешь, как гуль обалдеет?

— Ну да, с их зачатками разума на это даже есть шанс… Эль…

— А вот теперь без комментариев, пожалуйста, — попросила я.

Потом поболтаем… И так предстоит невеселая процедура.

— Эль, это может подождать до завтра… и дежурной целительницы.

Вот на это я уже обиделась!

— Не доверяешь моей квалификации?!

— Не хочу, чтобы ты на это любовалась. Раз знаешь, какое средство требуется, значит…

— Значит, уже его не раз применяла, мастер Даэрс! — холодно сообщила я, непреклонно взяв в руки ножницы и начав обрезать рукав выше рваной раны. Придется ему новый плащ доставать… а жаль, с этим уже столько воспоминаний связано. — Потрудитесь вспомнить о том, что мой отец целитель. О том, что обычно профессии родителей оказывают влияние на семейный быт. О том, что в случае срочных (прежде всего ночных) визитов страждущих ассистировать некому, кроме тех, кто есть в доме. И помолчите немного, будьте любезны, пока я вам руку не вспорола. Я не слабонервная барышня, которая при виде крови впадает в истерику. А ждать до завтра не советую, если вы не хотите лечить потом интоксикацию, гангрену и сепсис!

Я осторожно стащила отрезанный рукав плаща, потом рубашки, бережно сняла приставшие кусочки материи — и безжалостно приложила к рваной ране смоченную в темном экстракте алфеи салфетку.

Дернулся, скрипнул зубами… и только.

Если бы застонал, у меня точно бы сердце кровью облилось, а так нашла в себе силы съязвить:

— С почином, да, мастер Даэрс?

И продолжила безжалостно, сильно надавливая, промывать рану.

Кровь побежала обильнее.

— Так даже лучше — больше заразы выйдет… — успокаивающе сказала я, следя за реакцией. Поэтому болеутоляющее и не дают — яд гулей усиливает болевой синдром. И когда он весь покидает рану, пациент непроизвольно расслабляется. Какая-то часть неизбежно попадает в организм, но большая все-таки выходит, если рана свежая. И болевой шок пациенту, к счастью, от таких манипуляций не грозит.

Промывала раз за разом, до тех пор, пока из плоти не перестала выступать с легким шипением зеленоватая пена. Еще одна салфетка…

Я стерла кровь, с нажимом прошлась по рваной ране, и Рэндар наконец перестал стискивать зубы, как-то понуро обмяк…

Отложила салфетку на поднос, вытерла руки.

Вколола комплексное регенерационное вместе с сильным обезболивающим — теперь, когда обследование и очистка тканей закончены, можно. Прямиком в только что промытый след от укуса. Очень постаралась не обращать внимания на то, что на лбу у некроманта выступила испарина.

Жжение в первые секунды должно было быть адским… Но Рэндар держался.

Я знала, что его работа — не только некробелочек с некроежиками гонять. Получить этому такое напоминание оказалось жутковато… но я не испугалась. Я тогда тихо радовалась тому, что вовремя заметила из окна этого упрямца. Судя по его поведению, ко мне он бы не обратился, даже если бы к утру был риск вовсе загнуться от яда…

Смешала три средства сразу — общее обеззараживающее, вытягивающее и специфический антидот, наложила умеренно тугую повязку, как учил отец. Остаток слила в бутылочку, закрутила крышку с дозатором и подвинула ее к пациенту, который наконец отмер и провел здоровой рукой по лбу, стирая пот.

Сняла первое заклятье, прочла слабое кровоостанавливающее. Так корка не образуется, а кровь сочиться перестанет. И через пару дней, если регенерация пойдет хорошо и мышцы восстановятся, можно смело воспользоваться заживляющим заклятьем.

— Повязка должна быть влажной еще минимум два дня, можно просто капать этим средством сверху, смачивая ее. Я завтра вечером зайду к тебе с…

— Нет, не зайдешь. Завтра я сам пойду к целительнице, Элейн.

Обидно было, да.

— Я что-то сделала не так?

Рэндар поймал меня за руку, притянул к себе. Красноречиво кивнул на поднос, заваленный окровавленными салфетками.

— Нет, Эль. Но тебе это нелегко далось, я же вижу.

— И что? В нашем деле — что твоем, что моем — легко не бывает. И я не успокоюсь, пока не вылечу эту дрянь.

— Это ты обо мне так нежно сейчас?

Отлегло от сердца. Раз язвит — значит, боль уже стихла.

— О ком же еще? Других кандидатов не вижу. Тебе бы лучше отлежаться, кстати. Хотя бы сутки.

— Тогда, — голос проникновенно понижается, — дорогу в спальню завтра сама найдешь?

Невольно покраснела — и увидела на красивом лице некроманта усмешку.

Досадливо фыркнула.

— Тебе все равно не до меня будет. Эта гадость первые полтора-двое суток болит так, что глаза на лоб лезут… а принимать сильные средства можно только раз в сутки.

— Кому ты об этом рассказываешь? — Тон некроманта перешел в откровенно страдальческий — ага, давит на жалость… — Вот кому, а?

— Прости, забыла на секунду, что твоя квалификация в этом плане получше моей будет, — смутилась я.

Тишина, а потом негромкое:

— Хорошо, что промыли сразу. Боль быстрее пройдет и меньше будет побочных.

Кивнула.

— Я в курсе… лицемер.

— Я просто не хотел тебя пугать.

— Да упыря-с два ты меня этим напугаешь. А вот если будешь с обгрызенными конечностями бегать, молча загибаясь — тогда да, напугаешь, ещё как! И неслабо разозлишь! Хватит уже щадить мою психику — честное слово, она не настолько хрупкая, как тебе кажется!

— Извини, — с видимым облегчением прижимается к моему плечу головой. — Я… просто…

И тогда я, не выдержав, тихо сказала:

— Может, объяснишь уже, чем вызвано твое маниакальное стремление уберечь меня от более мрачных реалий твоей работы?

Некромант вздохнул, устремил взгляд в стену, стиснул зубы и наконец негромко заговорил:

— Эль… женщины бывают разные, и мне не сказать чтобы везло с ними. Период учебы оставим, дело дурное и прошлое. А вот потом… у меня — при известных недостатках, разумеется — довольно крепкая и любящая семья, и я понемногу начал задумываться о том же. Вроде перестал искать мимолетных отношений, а нормальные все равно не складывались. Во время практики я регулярно оставался в выделенном мне мамой городском имении, со мной начинали знакомить юных дам, с некоторыми я потом встречался, кое за кем даже ухаживал… и вроде все шло хорошо, пока не доводился случай увидеть меня в деле. Особенно один раз запомнился.

Горькая усмешка.

— Я поздним вечером шел мимо храма Света — провожал свою даму из театра. А там святоши, как выяснилось, пытались сдержать и обуздать пробудившихся на храмовом кладбище упырей силою молитв и благочестия… Я отреагировал быстрее, чем успел подумать. Заклятьем выломал из забора стальной прут, первого, самого шустрого, на него нанизал, остальных достал кого молнией, кого заклятьями. Одного из священников спасти уже не удалось, хотя я пытался провести ритуал удержания на грани, чтобы успели сделать переливание. Потом повернулся к ней… — пожал плечами, а глаза словно заледенели. — Я защищал ее и других, а у нее при взгляде на меня началась истерика… Заявила мне, что я настоящее чудовище, раз такие вещи для меня обыденны… и лучше бы она всего этого не видела и вообще меня никогда не встречала. И — мерзко подумать — я же, оказывается, касался ее руками, которые по локоть в крови. Даже проводить не позволила, попросила кого-то из монахов. А ведь я уже начинал о женитьбе подумывать…

Он ненадолго замолчал, а я вздрогнула. Сама не знала, как к этому относиться… Но, наверное, сочувствие все-таки превалировало.

— А дней через десять я увидел ее на улицах нашего небольшого городка под руку с главным жрецом. Выбор понятен — уж он-то точно не мог оказаться некромантом, у которого руки по локоть в крови. Так она при виде меня аж попятилась, еле нашла в себе силы ответить на приветствие… и на прощание тихо сообщила, что чужая кровь мне на удивление к лицу, и лучше мне и дальше общаться с умертвиями, а не благородными леди. И это не единичный случай. Видеть страх в глазах женщины, которая тебе интересна… неприятно до крайности, Эль.

Я вспомнила фразу, которую на том памятном первом практическом бросила Рэндару сама — про то, что чужая кровь ему, оказывается, к лицу… Тихонько погладила его по длинным волосам, поцеловала в макушку. Кто ж знал, что настолько попаду в цель…

— И вот вроде понимаю, — с нервным смешком прибавил он, — что у тебя нервы куда крепче, да и не с твоей профессией крови и трупов бояться… сам ведь тебе лекции по некромантии читаю… но мне очень не хочется испугать тебя, не хочу увидеть тот же страх в твоих глазах… и это сильнее меня.

— Напрасные опасения. Я могу испугаться за тебя, но не тебя, — тихо сказала я. — Это не одно и то же. Не путай, Рэн.

Я тогда поняла, что ты вообще не хотел мне об этом рассказывать. Может, не хотел душу раскрывать, может, пытался в очередной раз пощадить мою психику — я слышала, что девушки не любят, когда мужчины говорят о прежних отношениях… только вот кое-чего ты не учел. Если былое оставило на память шрамы, мне нужно о них знать — чтобы или помочь залечить их, или хотя бы нечаянно не сделать тебе больно.

Я снова поцеловала его в макушку, прижалась крепче, и меня бережно погладили по спине.

Непередаваемое ощущение близости…

— Бывало и наоборот, — уже более спокойным, без нотки горечи, голосом продолжил некромант. — Начинаешь отношения с коллегой, вроде все идет гладко… а потом она впервые приезжает в мое имение — и пиши-пропало. Через месяц хочет не упырей на пустырях крошить, а в особняке кушать устриц… Я устал от этого и в итоге подался в преподавание, чтобы переключиться и успокоиться. Получалось с переменным успехом.

— Другие адептки? — понимающе спросила я. — Доставали? И как, было что-то серьезное?

Усмехнулся — вполне себе издевательски.

— Не смеши меня. О серьезном (да и несерьезном) тут и речи быть не могло. После первой же лекции на вашем курсе я морально приготовился к тому, что меня будут опять бомбардировать глупыми вопросами, просьбами о дополнительных лекциях, частных занятиях, и т. п. — с выпячиванием груди в вырез рубашки и хлопаньем ресничками, а то и подсовыванием записочек с признаниями в стол. Даже ответы заготовил, чтобы быстро и эффективно поставить на место, не задевая девичьей гордости — благо методы отработаны. — Теплый взгляд. — Но ты же у нас уникум. На первом занятии сбежала, стараясь на меня не смотреть. На следующем заняла самую неприметную парту, молчала, как воды в рот набрала, и явно не имела ни малейшего желания на меня вешаться. Как тут не увлечься? И чем дальше, тем с тобой становилось интереснее. Ты не похожа на других.

Меня обняли крепче одной рукой, притянули ближе, поцеловали в висок.

— И не жалеешь? — осмелилась спросить я.

Уничижительный взгляд, прямо как на занятии.

— Если бы жалел, тебя бы тут не было, — коротко отозвался он и тут же иронично прибавил: — Надеюсь, тебе-то мое имение ни к чему?

— Свое есть, спасибо! — возмущенно опровергла я этот наглый поклеп. — И вообще, к упырям устриц, я работать хочу, у меня еще гипотеза не доказана! Да и… — помялась, не зная, как он на это отреагирует. — Честно говоря, не люблю я эту великосветскую кутерьму со сменой платьев, перчаток и подбором кружевных зонтиков по времени года и цвету неба. Уж лучше страждущие, как у папы… — и ехидно добавила, покосившись на него: — На худой конец и твои упыри сойдут.

Рассмеялся. Затем помедлил.

— А ты жалеешь?

— Если бы жалела, меня бы тут не было, — с ядовитой ухмылочкой вернула шпильку я. — Только постарайся быть осторожнее на своих вызовах. Или хотя бы сразу обращайся, если что. Лучше сама перевяжу, чем буду сходить с ума от беспокойства.

Теплая улыбка.

— Договорились.

Несмотря на уговоры, пить крововосстанавливающее Рэндар наотрез отказался, сказав, что эликсиров, на его вкус, и так многовато. А потом ещё и проводил меня до комнаты под пологом тьмы, скрывшим наши силуэты от нескромных глаз, клятвенно пообещав взамен не нарушать постельный режим до моего завтрашнего визита… Прижал к себе одной рукой (конец пижаме, ну да туда ей и дорога) и поцеловал с такой нежностью, что у меня сердце защемило…

Тогда я и поняла, что все-таки его люблю.

Но об этом на третьем курсе поговорим, если не достанем друг друга… во что мне уже не очень верится.

Что до занятий, вынужденного притворства и внешней холодности…

Переживу. Только вчера виделись, в конце концов — он мне отчет для него же дописывать помогал…

Дверь открывается, и в аудиторию быстрой, уверенной походкой входит великолепный Рэндар Даэрс, а я стараюсь не смотреть на него. Во избежание.

И все равно вздрагиваю, услышав низкий, ироничный голос.

— Я гляжу, практику все успешно пережили… даже адептка Миэлис.

Но теперь возмущаться не хочется, наоборот — так и тянет усмехнуться. Кто бы говорил, гулями покусанный… С огромным трудом сохраняю серьезное выражение лица, не выдержав, поднимаю голову…

И встречаюсь со смеющимся взглядом твоих темных глаз.

Вот же… Я, оказывается, действительно соскучилась.

— Исключительно вашими чаяниями, мастер Даэрс.

Ехидный ответ вырывается сам собой, я даже задуматься не успеваю.

Часть бывшей «элитной» группы поперхнулась смешками. Они-то привыкли к нашим перепалкам…

— О, я гляжу, вы сегодня в боевом настроении. Неужто отчет написали?

С трудом удерживаясь от смеха, демонстрирую увесистую папочку.

— Похвально… дайте-ка взгляну, вы точно всех упокоенных белочек посчитали?

Аудиторию охватила эпидемия сдавленного «кашля» и нервного почесывания.

Сначала, узрев на потоковом отчетном занятии, как я с визгом улепетываю вниз по Западному склону, все остальные едва не надорвали животики от хохота. А потом, сообразив, что за мной ломится целая стая этих проклятущих белочек, одуревших от близости свежего мяса, чесанули следом. Попасть по юрким тварям, не делающим особой разницы между землей и деревьями, было в такой ситуации практически нереально.

Искусали почти всех. Кроме меня и нашей группы, которая первой дала деру, уже усвоив благодаря мастеру Даэрсу этот необходимый для любого мага урок: не можешь укокошить сразу — драпай, не тратя времени на попытки. Потом, из надежного укрытия, ключик подберешь.

С усилием отвлеклась от приятных воспоминаний, нахмурившись, посмотрела на наставника. Ну и зачем тебе оно?!

Поднимаюсь, прихватив папку, направляюсь к столу, начиная потихоньку нервничать, потому что совершенно не понимаю, зачем ты это устроил. Видел ведь этот отчет собственными глазами, ещё и заключение диктовал…

И только когда передаю его тебе, до меня доходит.

Забирая из моих рук папку, ты смотришь не на нее, а на меня. Как всегда, небрежное, мимолетное прикосновение…

Только мое.

Пока я старательно борюсь с улыбкой, ты листаешь отчет. Выдаешь наконец вердикт:

— На удивление неплохо… заключение только слабовато, адептка. Вы нормативы видели? Не меньше трех страниц, а у вас и полутора нет…

Не заржать… только не заржать…

— Я непременно исправлюсь, — обещаю я.

Похоже, и вправду переписать придется — видимо, это вчера была одна из его шуточек… Знает ведь, что не обижусь, и нагло этим пользуется!

— Я гляжу, некоторые вещи не меняются. Зато сразу, с порога понимаю: вот он, драгоценный второй курс целителей, — на сей раз ирония теплая, приветственная, направленная на всех.

И смеются не надо мной и не друг над другом, а просто так.

Мне возвращают папку.

Теплые пальцы на миг касаются моих — словно током ударило…

Некоторые вещи, к моей тайной радости, действительно не меняются.

Я смотрю на тебя. На миг подвисаю, залюбовавшись. Ты чуть заметно подмигиваешь и наконец выпускаешь из рук мой отчет… а я счастлива. И плевать на то, что эти отношения придется скрывать до выпуска… Лишь бы были.

Вот во что я твоими стараниями превратилась?!

Прав все-таки папа. Некромантия — зло!