Некромантка

Глава 10

Сколько прошло времени, было не известно. Каил задремал, когда существо в теле юной девушки перестало брыкаться, и затихло. Он просто лежал, осматривался, молча. Каил даже удивился, насколько спокойным нынче оказалось это существо.

— Каил, — очень тихо и хрипло произнесла девушка, закашлялась. Мужчина тут же встрепенулся, выпрямился и осмотрелся. Он подскочил с пола и подошел к девушке, попутно протирая глаза.

— Пешет? Ты? Это ты? — он внимательно стал вглядываться в лицо девушки. Глаза были привычного цвета пшеницы, и мужчина с облегчением выдохнул. Он поспешно стал развязывать ремни на руках и ногах. Она попыталась что-то сказать, но ничего не вышло. Горло подвело. На шее был сине-красный кровоподтек, как и на запястьях, и щиколотках.

— Молчи, молчи, дочка, все хорошо, — он осмотрел ногу мельком — итак было ясно, что смертельной инфекции больше не было в теле девушки. Были самые обычные царапины и увечья. Яд упыря больше не был угрозой.

Каил перевязал обычные, хоть и глубокие, царапины от когтей на ноге чистой повязкой, смоченной спиртом.

— Все получилось, девочка моя, ты молодец, справилась.

«Было трудно» — хотела произнести она, но не стала.

— Давай-ка, аккуратно, — он помог ей сесть на столе. Платье с высоким воротом и длинными рукавами смогло бы скрыть все следы этой ночи, но одевать его на девушку мужчина не спешил. — Все хорошо? — он взял лицо девушки в руки, вглядываясь в глаза. Она заторможено кивнула. — Пойдем, подлечим тебя. Надеюсь, у тебя сегодня выходной.

Выбравшись из подвала, Каил отвел девушку в ближайшую комнату и уложил в постель. За окном только-только начинался рассвет. Мужчина ушел и вернулся с деревянным чемоданчиком, в котором были самых разных видов склянки с таким же различным содержимым.

Он смазал все кровоподтеки на руках, ногах и шее; снял защиту с ауры и покопался в ней, немного поправив состояние ребер и колена. Это было трудным занятием, через час Каил едва стоял на ногах. Ему всегда тяжело давалось лечение этой девушки, даже просто посмотреть на ауру было трудным занятием. Ведь ему приходилось ковыряться сразу в двух душах, почти слитых в единое целое, но вторая душа все же находилась во сне, а душа девушки бодрствовала. Это было сложно, очень сложно, как ходить по острому лезвию меча. Это было тяжело как для осознания ситуации, так и для каких-то физических манипуляций.

Мужчина слабо представлял, каково это — жить с нечистью по соседству все время, но старался помочь по максимуму. Он сотворил самую лучшую защиту ее ауры, выполнив ювелирную работу, которую, возможно, уже не повторит второй раз.

Девушка заторможено моргала, борясь со сном, она все смотрела на Каила, витая где-то в своих мыслях. Когда он закончил, укрыл ее одеялом.

— Спи, тебе надо поспать. И я тоже пойду, вымотала ты меня знатно.

***

Каил, уже днем, был на кухне, что-то готовил, когда заспанная девушка вошла к нему, завернутая в шерстяное одеяло.

— О, проснулась, наконец-то. Даешь ты спать… — он что-то помешивал в кастрюльке, висящей над магическим огнем. — Как спалось?

— Хорошо, — тихо произнесла девушка. Каил отложил ложку и подошел к Имельде, приподнял подбородок, осматривая шею.

— Уже лучше, скоро пройдет, — он улыбнулся и вернулся к кастрюльке. На его немного грузном животе женский небольшой кухонный фартук смотрелся нелепо.

Имельда осмотрелась: холостяцкая кухня была немного пустовата, не чувствовалось женской хозяйской руки. Обшарпанный деревянный стол стоял в центре кухни, у дальней стены была варочная плита, камин, столешница для разделки туш, на стене висели шкафчики для посуды.

Имельда присела на такой же крепкий и высокий, как стол, стул.

— Каил.

— М?

— Я стала больше чувствовать, слышать, видеть… — она помедлила, начав хрипеть. — Время действия зелья стало меньше.

— И что ты предлагаешь? — мужчина смотрел на нее почти сурово. Он понимал, к чему клонит Имельда: увеличить концентрацию. Она пожала плечами, разглядывая свои руки. Синяки на запястьях стали менее яркими и уже начали желтеть. — Я не стану тебя травить. И не проси, — он отвернулся.

— Но я не могу так жить, — с мольбой в голосе произнесла она.

— Лучше так, чем никак, — бурчал мужчина, не оборачиваясь. Он все помешивал свой суп, глядя куда-то сквозь кастрюльку.

— Но Каил…

— Имельда! — он обернулся, бросив ложку на столешницу. — Нет! Я не стану делать концентрацию еще больше! — он стал моргать чаще и сильнее, нервничая. — Неужели ты не понимаешь, что этот напиток тебя убивает! Это же яд! Все равно, что упыриный. Я вообще полагаю, что на тебе он работает так долго именно благодаря наличию нечисти у тебя «под боком». Но ты же понимаешь, что этот настой не просто так запрещен? Он медленно и верно сводит тебя в могилу. А ты еще и ускорить этот процесс хочешь? Если ты так жаждешь уйти за грань, зачем тогда пришла сюда?

Девушка, молча, слушала, опустив взгляд. Он не понимал. Точнее не мог понять, каково ей жить с этим проклятьем — знать все и обо всех, когда ты этого не желаешь. Слышать голоса, видеть вещи помимо своей воли… видеть людей насквозь, жить их эмоциями и чувствами, не имея возможности завести нормальных друзей, любовника или врага, узнать этих людей обычным способом через слова и поступки, а не через прикосновение. Все вокруг слишком открытое, и она не знает, кем, по сути, является сама.

Для нее лучшим выходом будет короткая обычная жизнь, чем длинная, но такая, как сейчас…

— Я поняла. Дашь нужные ингредиенты? У меня заканчиваются, — она не смотрела на него.

Мужчина вздохнул, отвернувшись.

— Дам, конечно, — Имельда слезла со стула и направилась на выход. — Но лучше бы тебе разобраться в себе, девочка моя. Разобраться в том, кто ты есть.

— Мы оба знаем, кто я есть, — девушка вышла из кухни, вернувшись в комнату, где оделась и привела волосы в порядок. Она посмотрела на себя в зеркало. После всех манипуляций Каила она стала выглядеть немного лучше. Синяки под глазами стали менее выделяющимися, а на щеках появился румянец. Царапины от осколков перестали быть воспаленными, а царапины на ногах лишь слегка ныли. Каил знал свое дело. Имельда даже нашла в себе силы улыбнуться самой себе, но улыбка быстро сползла с лица.

Она отобедала с Каилом, разговаривая на отвлеченные темы. Точнее, Каил рассказывал, а Имельда в основном слушала. Суп был простой, совсем не такой, какой она ела вчера в ресторане, но вполне съедобный. Для гения в зельеварении, Каил совершенно не умел готовить. Этим ведь всегда занималась его жена, Анна, но после последней вспышки болезни три года назад она скончалась. С тех пор Каил живет один.

Они говорили о школе, о ситуации в Вааларе. Каил недоумевал, как допустили смерть наследного принца.

— Ведь нынешний правящий ваалаярви совсем плох, кто возьмет бразды правления? Брат ваалаярви? Да он совсем несмышленый. Совсем не понимаю, как такое могло произойти. У них ведь там такая охрана, защита… Там трудились умы, до которых мне очень далеко. Но… какая-то ерунда, в общем.

— Не переживай, Каил. Что бы ни случилось, на нас обывателях это не сильно скажется. Всегда так было. Это они там что-то между собой делят, а простой народ все принимает, разница то не большая…

— Не скажи, дорогуша. Ты когда последний раз была в народе-то? Ладно, с принцем с этим, действительно, все время кто-то умирает, кто-то наследует, в целом ничего не меняется. А в народе то идут изменения. Ты что не чувствуешь? Не замечаешь, как обычный народ на магов то ополчился? На прошлой неделе двух магичек в подворотне нашли. Совсем молоденькие. Недавно выпустились из школы. Не твоей… кажется, это Нижнеушкинская. Не то, чтобы выдающееся заведение, но факт остается фактом, на магичек напали и убили бедных девчонок.

Имельда удивленно слушала старого друга. Он нервно моргал, то и дело протирая глаза.

— Откуда ты знаешь, что это обычные люди убили их? Ведь мага убить не так просто…

— Да проверяли. Никаких магических вмешательств.

— Каил, ты преувеличиваешь. Я тоже могу без магии убить мага. Просто сверну шею или мечом заколю. И никаких магических вмешательств.

— Пф! Ты меня поражаешь своей кровожадной недальновидностью! А маг что, будет стоять спокойно и смотреть, как ты ему шею сворачиваешь? Любой мало-мальски толковый маг будет защищаться и не просто руками и мечом! А заклинаниями!

Имельда прицокнула языком:

— Твоя правда…

— А тут… Очень странно, они и не защищались толком. По ауре смогли отследить их путь за день, и никаких следов магического боя не было обнаружено. Да, убили их не в подворотне, но потом туда притащили…

— А как они погибли?

— Очень страшно. — Каил помолчал. — Из достоверного источника могу сказать, что они мучились. Их отравили, а потом порезали. Девчонки истекли кровью, не в силах помочь ни друг другу, ни себе. Словно их силу перекрыли. Ужасная смерть.

— И правда странно… Силу, говоришь, перекрыли… Но, слушай, как это относится к людям? К обычным людям. Разве могут обычные люди перекрыть силу магам? Две смерти еще не доказывают плохого отношения всех людей к магам.

— Да, смерти не доказывают, а бунты и разные митинги доказывают. По себе знаю, что многие уже прилюдно отказываются от услуг магов, а некоторые зажиточные купцы отказываются обслуживать людей, в которых начинают подозревать мага. А этот ваш, директор, как его то бишь…

— Маэстро Ренольд?

— Да, он самый! Чертов консерватор! Закрыл любой доступ обычных людей к школе, представляешь? Раньше же какие-то там научные деятели могли попасть в застенки любой из школ, чтобы проводить исследования, работы разные совместные с магами, а сейчас что? Ренольд закрылся в своей школе, как речная мидия и носа не кажет наружу. Люди оскорбились еще больше. А что простой народ? Ему только кинь кость, только дай повод — загрызут. И даже инквизиция уже не может гарантировать нам покоя. Сколько лет держала она в узде магов, все эти договоры, соглашения, а, — он махнул рукой, — Все равно находились преступники, что нарушали эти договоры. Вот люди и бунтуют.

— В любом случае, Каил… Не переживай. Что могут обычные люди противопоставить магии?

— Могут. Не обольщайся, Пешет. Обычные люди хоть и не владеют магией, но тоже не пальцем деланы. Они тоже развиваются. Взять хотя бы недавнюю новость! Не знаю, читала ты или нет… они теперь могут добывать свет! И обходиться без огня. Кажется, лампочка. Так это называется. Жмешь на кнопку и вуаля, комната светла, и даже не надо возиться со свечками и масляными лампами. А еще пару лет назад ничего такого не было! да и вообще…еще несколько десятков лет назад все мы перемещались на лошадях. А сейчас что? — Каил увлеченно поднял указательный палец вверх:

— Поезд! Хах, кто бы мне сказал три десятка лет назад, что люди сумеют такое изобрести, я бы рассмеялся в лицо! А сейчас все им пользуются. И будь уверена, люди не так просты, и мы их недооцениваем, кичась своей магией. Когда-нибудь они нас выживут с этих земель или вовсе истребят…

— Каил, успокойся…

— Мы их недооцениваем, да, недооцениваем. Думаем, что со своей магией мы непобедимы…как же. Когда-нибудь им надоест, что мы ставим себя выше обычных людей, и они сбросят нас со скалы в море…

Имельда покинула старого друга семьи в смешанных чувствах. С одной стороны пребывание в одиночестве ему явно не шло на пользу, но с другой стороны он был прав. Конечно, Имельда давно не была в городе, не видела обстановки своими глазами, но причин не доверять Каилу у нее не было. А значит, что-то действительно происходит в народе не хорошее. И тогда…на собрании директор ругался с господином Прусом. Теперь стало ясно, что имел в виду директор, говоря, что людям не место в школе. Он не хочет пускать обычных людей в обитель магии. Не хочет допускать к сакральным знаниям.

Имельда добралась до центральной площади сравнительно легче, чем прошлым вечером. Народ шнырял туда-сюда по своим делам, шум города наполнял все пространство вокруг, все узкие улочки и широкие проспекты. Теперь Имельда присматривалась к людям не так как раньше, теперь она искала в них угрозу. Но на первый взгляд ничего нового она не нашла, все было, как и раньше. Без изменений.

В школе было тихо. В выходной день ученики занимались своими делами, некоторые учителя покидали школу, направляясь домой, а кое-кто оставался. Имельда не стала возвращаться в дом родителей. Она устала. Хотелось проваляться в постели целую неделю безвылазно. Она продвигалась по территории школы, рассматривая еще не потемневшую траву под тонким слоем снега. Кое-где появлялись гуляющие студиозы. Но погода была промозглой, и мало кто отважился на прогулку.

В голове роились мысли. Ее очень задело то, что вчера сказал Абрахан Вельт. Неужели она действительно думает только о себе? Какая чушь! Если бы она думала лишь о себе, она никогда бы не стала некромантом. Сколько жизней она спасла от нечисти? Сколько раз рисковала собственной? Не счесть! За шесть лет она много раз была на грани смерти…

Имельда кусала губы. Да, спасала, да, находилась на грани смерти, но каждый раз выбиралась. И не ради людей, а ради себя. Ей, в целом, было все равно на мнение тех, ради кого она старалась в тех или иных случаях. Важны были лишь те, кто спас ее саму. Тимор и Матильда. Люди, что действительно дали ей жизнь, а не жалкое подобие.

Так может это все она делала лишь только ради того, чтобы не подвести их? Чтобы не пасть в их лице? Чтоб не скатиться до уровня жалкой попрошайки или убийцы? Она задумалась еще глубже… Кем она была бы, если бы не некромантом. Она этим занимается лишь потому, что не было выбора, а не потому что хочет. Может, мэр был прав. Может, со стороны виднее, что она из себя представляет?

Устав от дурацкого самоанализа, Имельда пнула листву на деревянном настиле дорожек, одна из которых вела к корпусам, где жили ученики, а вторая вела в их обход к учебным корпусам, и в которых жили преподаватели.

Она постояла пару секунд в раздумьях, захотелось глотнуть зелья из фляжки, она даже сняла ее с пояса и откупорила. Она стояла и смотрела на нее, она почти чувствовала вязкую субстанцию внутри фляжки, смотря прямо в нее.

Но Имельда закрыла фляжку и убрала ее обратно, и уверенно зашагала к ученическим корпусам. Входов в них было несколько, и все не охранялись людьми. Зачем? Ведь территория школы самое безопасное место для тех, кто в ней учился и работал. На входах лишь стояла защита от проникновения чужих людей, которые желают нанести какой-либо вред. Имельда к таким не относилась, она вошла весьма решительно и свободно в самый первый, ее потянуло в тот корпус, что стоял слева.

Имельда шла по коридорам, не до конца осознавая в какую именно комнату идет. Она как в тумане плыла среди какофонии звуков, пытаясь не утонуть. Вычленить что-то понятное было трудно. Какие-то обрывки фраз, распевные слова, женские, мужские, эмоциональные и не очень.

Она шла по коридору, проходящие мимо студиозы здоровались и исчезали из поля зрения. Один из таких учеников бежал от какого-то мальчика. Студиозы играли. Судя по всему, это был первогодник, а может второгодник, подросток заметил девушку слишком поздно и не успел увернуться. Имельда ушла с траектории его движения, но все же он задел ее плечом.

Девушка замерла, глядя, как мальчик извиняется. Ее лицо было странным, и мальчишка решил быстро ретироваться, но девушка вдруг выбросила вперед руку с тростью, закинула ее ему на плечо и остановила, развернув назад.

— Ты знаешь, где живет Вея Вельт?

***

— Вот, Маэстро, это ее комната, — подросток с вихрастой копной волос подошел к одной из множества дверей в коридорах, кивнул на нее, но заходить не решился. Мальчишкам нельзя было входить в женские комнаты, также как и девочкам в мужские. Во всех общежитиях существовали общие залы, где студиозы могли легко общаться между собой, но в спальные апартаменты мальчикам и девочкам было запрещено заходить друг к другу.

— Можешь идти, — мальчик тут же развернулся. — И, — он замер, — Больше не бегай по корпусу так безрассудно.

— Да, Маэстро, конечно, извините.

Имельда кивнула, и юноша ушел. Девушка постучала прежде, чем войти, но, не дожидаясь никаких разрешений, свободно открыла дверь. Это были большие ясные апартаменты, разделенные несколькими декоративными стенками с окошками в них, создавая образ какого-то замка. Кровати стояли в шахматном порядке. Помещение позволяло вместить около пятнадцати спальных мест и еще оставалось место и для личных маленьких шкафчиков девочек и общего гардероба у дальней стены.

На Имельду уставились с десяток пар глаз. Девочки не ожидали, что к ним в выходной день заявится Маэстро. Имельда осмотрелась за пару секунд: в основном здесь были одногодки, но одна девушка явно была старше всех. Скорее всего, ее поставили приглядывать за этой комнатой. Так было принято и во время обучения самой Имельды.

— Добрый день, девушки, — улыбнулась она. Все находившиеся девушки побросали свои дела и встали на ноги, кивнули в знак приветствия.

— Добрый день, Маэстро! — раздался не очень слаженный хор.

Имельда махнула рукой:

— Можете заниматься своими делами дальше. Я зашла в гости, — она прошла в комнату, прикрыв двери. Она не стала снимать с себя плащ, пройдя в комнату прямо в нем. Девочки стали переглядываться между собой. К ним за последние дни уже, итак, приходило много разного народу, они были не сильно удивлены приходу еще одного Маэстро. — Как вы тут поживаете? Все хорошо?

— Да, Маэстро, все прекрасно, — слово взяла самая старшая девушка. Ей было лет восемнадцать. Пухлощекая с длинными рыжими волосами и такими же ресницами. Мягкими руками она обнимала подушку, сидя на кровати. Сейчас все девушки были в своей одежде, а не в форме. Смотрелись весьма пестро.

— Хорошо, я рада, — Имельда, оглядывая кровати, прохаживалась по комнате.

— Вон та, — Имельда глянула на девочку со светлыми волосами, которая лежала на своей кровати и указывала пальцем на кровать у окна. Они уже все знали, зачем к ним приходят разные взрослые люди.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулась Имельда и прошла к нужному месту. Кровать стояла у окна не ровно, немного под углом. С другой стороны стояла высокая узкая тумба — личный шкафчик.

Девочки наблюдали за странной гостьей. Все расселись по кроватям, кто где, но взгляды были направлены на Маэстро.

— Что вы можете сказать о Вее?

Имельда стала открывать ящички тумбы, желая осмотреть содержимое, но тумба оказалась полупустой.

— Мы уже рассказывали господам, что приходили к нам… — начала было одна, но ее перебила другая:

— Она была странная.

Маэстро обернулась к говорящей девочке.

— Почему ты так думаешь? Что тебе казалось странным?

Имельда снова вернулась к тумбе, слушая, что говорит девочка, что указала на кровать. Ее белые кудряшки обрамляли круглое личико, а большие голубые глаза придавали девочке кукольный вид.

— Она была не очень разговорчива.

— Еще не давала своих вещей, — подключилась другая.

— Ну, это не показатель, — хмыкнула Имельда, разглядывая то, что осталось в паре ящиков. Шарф, какие-то заколки, мел, один чулок…

— Нет, она совсем не давала, даже прикасаться к ним. Не разрешала даже на кровать свою садиться.

— Вот как? Почему?

Девочка пожала плечами.

— Она на выходных часто надолго уходила, — вдруг вклинилась старшая, — И после учебы тоже часто допоздна где-то была.

— Может в библиотеке? — предположила Имельда, присаживаясь на кровать Веи.

Старшая девушка скептически скривила губы и покачала головой, выражая сомнение. Имельда посидела на кровати, разглядывая рисунок покрывала. Здесь она спала, здесь отдыхала, здесь думала и переживала все то, что с ней происходило, что бы это ни было.

— Еще она плакала часто, — тихо произнесла девочка с соседней кровати.

Имельда посмотрела на нее задумчиво, но ничего не ответила, она стянула перчатки и достала шарф из тумбы, положила вместе с ним руки на кровать. Горечь тут же ворвалась в голову, стала растекаться неприятной глазурью по внутренностям, внизу живота стало так остро тянуть, что Имельда с трудом сдерживалась, чтобы не выдать себя. Ведь на нее все смотрели. Но со стороны ничего нельзя было сказать; все выглядело так, словно Маэстро задумалась, сидя на кровати.

Вее здесь было плохо — это Имельда поняла точно. Но мелькали и хорошие эмоции, которые относились к учебе, к девочкам. Маэстро, среди мелькавших картинок перед глазами, видела, как девочка наблюдает за соседками по комнате, как ей это нравится. Чувствовалось дикое желание так же беззаботно общаться, как и они, друг с другом. Зависть, да она чувствовала зависть. И тоску. Ее что-то очень сильно мучило, но она отчего-то держала все в себе.

— А в тот день… — тяжело заговорила Маэстро, — …Утро. В то утро ее вещи были на месте?

— Да, все было на месте, кроме накидки. Ее вещи забрали уже потом. Маэстро Вельт все забрал и унес.

— Понятно, — Имельда вновь осмотрелась.

«Наверно, чтобы проверить ауру».

Девушка повторно открыла ящички и достала все, что было в них. Ее заинтересовал стесанный кусочек мела. Она стала вертеть его в руках. Перед глазами встал образ темного помещения без окон. Вея что-то чертила. Имельда никак не могла разобрать, что именно. Точно какую-то пентаграмму. Понять точно она не смогла, но чувствовала, что это было что-то сложное… Такого первогодкам еще точно не могли преподавать.

Имельда убрала все обратно в тумбу.

— Спасибо вам, девочки, — она поднялась и направилась на выход.

— Маэстро, а ее найдут? — раздалось ей в спину. Имельда обернулась. Белокурая девочка смотрела на нее своими ясными большими глазами с такой надеждой, что ей стало мерзко. От себя и от всей этой ситуации.

— Обязательно.

Как только девушка закрыла дверь в комнату, она привалилась к стене и стала глубоко дышать. Рука потянулась к фляжке сама собой. Имельда раздраженно зашипела, отдернув руку. Выпрямилась и так же рассерженно зашагала вон из корпуса. Ей нужно было кое-что узнать сейчас же, иначе она не смогла бы успокоиться ни на час.

Маэстро Боилд был весьма удивлен, когда обнаружил запыхавшуюся девушку у себя на пороге в выходной день. Он не знал, как вести себя, совершенно не подготовленный он поправил очки на носу, оглядывая ее. А она удивилась тому, что он носит очки.

— Маэстро Пешет? Что-то случилось?

— Здравствуйте, Маэстро. Аа… Нет, конечно, все в порядке, хорошо, да, — она поджала губы, пытаясь улыбнуться. Она тоже не знала, как вести себя. Он с сомнением оглядел ее поверх очков.

— Вы что-то хотели?

— Ам, да, вообще-то да, хотела. Просто спросить, какую вы сейчас проходите программу у первогодок? Я знаю, что вы даете им материал не линейно, как в учебной программе, — она сделала вдох, снова улыбнулась, пытаясь не вызывать никаких подозрений. Но Маэстро все равно смотрел на нее весьма озадаченно. Он вновь поправил очки.

— Если опять станете упрекать меня в моих методах…

— Нет, нет, не стану. Просто любопытно.

— Да, собственно, ничего кардинально нового. Немного ушли вперед, пропустив пару тем по черчению пентаграмм, постановке рук и правильному строению могил. Но это не моя прихоть, просто один из лекторов приболел, пришлось его заменять… В общем, я сейчас занят больше обычного, некоторых вещей не успеваю, обыденная учебная рутина. А зачем вам?

— А, да, хотела тут… План поменять, как-то он мне не очень нравится… В общем, спасибо, вы очень помогли.

Она ненатурально улыбнулась, попрощалась и направилась к другому человеку, что мог прояснить еще один вопрос. Она требовательно постучала в дверь. Маэстро Вельт открыл не сразу. Он был в домашних халатных одеждах и явно отдыхал, был заспанный и помятый на вид.

— Маэстро Вельт, здравствуйте.

— Пешет? Что-то случилось?

— А нет, нет, что вы. Все в порядке. Хотела уточнить пару моментов по программе обучения. Вы случайно не знаете, на других практикумах вашей группе не давали каких-нибудь сложных заданий по черчению? Ну, знаете, пентаграммы какие-нибудь, к примеру?

— Эм…нет, не давали, а что?

— А, да так, ребята интересовались просто. А Маэстро Боилд не все успевает им разъяснять. И я вот пытаюсь еще кое-что им объяснять, рассказывать… Вот и думаю, как бы не отстать. Все ли я делаю правильно… И решила уточнить. Ну, всего доброго, простите, что побеспокоила.

Имельда поскорее распрощалась.

— Всего доброго…

Маэстро Вельт еще постоял в дверном проеме, задумчиво глядя, как Пешет хромает по коридору, удаляясь, а потом закрыл дверь к себе в комнату.

Имельда шла по коридорам, размышляя.

Если группе, где училась Вея, не давали никаких заданий по изучению таких сложных чертежей, то почему девочка вообще ее рисовала? Решила самообучаться? Ей хотелось знать больше? Где вообще она рисовала это? Помещение было не знакомо Имельде. Обычно практические лаборатории очень светлые или хотя бы с окнами. Но то, что увидела Имельда, явно не было учебной аудиторией.

А всю ли школу знает Имельда? Да уж… Конечно, нет. Может это вообще подвалы какие-нибудь… или вовсе помещение вне школы. Тогда искать его она может вечность…

И если девочке и ее одногруппникам никто не объяснял такую сложную для них информацию, откуда она получила знания? Поразмыслив, она направилась в одно самое логичное место, которое пришло ей в голову.

***

Библиотека поражала воображение.

Для нее было отведено самое большое количество места на всей территории школы. Библиотека являла собой вытянутое помещение, размещенное полукругом. Можно было вглядываться в конец помещения и видеть, как библиотека «заворачивает». Здесь не было этажей. Все свободное пространство занимали стеллажи вдоль стен до самого потолка приличной высоты.

Узкие стрельчатые окна были украшены сценами битв и героями из различных известных исторических романов. Через цветные стеклышки падавший свет создавал чудливые узоры на полу и деревянных лакированных столах и стульях.

Все это создавало приятную теплую и уютную атмосферу, в которой хотелось сидеть часами, вдыхая запах книг. Сейчас в библиотеке было не много народу: студиозы и несколько взрослых сидели удаленно друг от друга и что-то читали или писали.

Недалеко от входа был огорожен угол для управляющего библиотекой. Сделанная из крепкого дерева стойка напоминала крепостную стену, но резной узор добавлял воздушности и легкости. Делавший ее мастер знал свое дело на отлично.

Имельда подошла к стойке, заглянув за нее. Там, склонившись над столом, что-то увлеченно писал Зош. Девушка кашлянула, привлекая внимание. Зош вздрогнул и выпрямился, поправляя очки.

— О, М-маэстро, добрый д-день!

— Приветствую, рада видеть вас, — она улыбнулась, опираясь руками на столешницу стойки. — Вы трудитесь без выходных, Зош?

— В-вообще-то нет, но сегодня решил сюда п-просто заглянуть, было н-несколько д-дел. Я чем-то могу вам п-помочь? — он моргнул и неловко поправил очки.

— Вообще-то да, можете, Зош. Я хочу спросить, не брала ли некая Вея Вельт у вас недавно фолиант по черчению пентаграмм? Программы не ее года. Или быть может сборник ритуалов?

— Эм…Так, — Зош поерзал на стуле, почесав в затылке. — Да, вроде она была. Та девочка, что пропала, верно?

— Да.

— Д-да, сейчас посмотрю в к-карточке, — Зош еще недолго покопался в ящиках, в поисках нужной информации. Спустя всего минуту он достал нужную тонкую книжечку. — Она брала сборник ритуалов вызова, автор некий Крим. Книгу не выносила с собой, работала с ней здесь.

— А можно мне ее тоже почитать?

— К-онечно, — удивился парень, — Сейчас принесу.

— Спасибо, Зош.

Минут через десять парень вернулся с увесистой книгой в сером переплете. На ней серебряными чернилами были выгравированы имя автора и название сборника.

— Еще раз спасибо.

— Не за что, М-маэстро, — Зош сел за стол и принялся заполнять карточку для девушки. Имельда заметила это и покусала задумчиво губу. Потом справилась с собой, натянула самую приветливую улыбку и оперлась на стойку.

— Зош, а можно не заносить эту книгу в мою карточку? Я не провожусь с ней долго, и не буду выносить.

— Э… — парень замешкался, даже забыл поправить очки, что немного неровно сидели на его остром носу. — Но такие правила, М-маэстро…

— Я знаю, — сморщила носик Имельда, — Но, пожалуйста, сделайте исключение.

— Ам…ну, хорошо, М-маэстро… — он сконфуженно закрыл карточку, не понимая вовсе, с чего бы так делать Маэстро. Но что, бывает, только не взбредает в голову девушкам, поэтому Зош убрал карточку, даже толком не поразмыслив на эту тему.

Имельда отошла немного глубже в зал, пройдя мимо пары студиозов и одного мужчины преклонного возраста. Когда-то он учил ее тоже, поэтому она с удовольствием перекинулась с ним парой слов приветствия и пошла дальше, устроившись за пустым столом. Впереди только сидел мужчина, склонившись над несколькими фолиантами.

Она узнала его даже со спины, но старательно отвела взгляд, когда он обернулся посмотреть, кто садится по соседству с ним. Девушка присела за стол, акцентируя внимание на книге, что жгла руки даже сквозь перчатки. Твердая обложка, будто сама по себе была горячей, но на самом деле это, конечно, было не так. Просто знания заключенные в этой книге были настолько сильными, и их было так много, что их концентрация являлась сама по себе горячей зоной энергии.

Обычный человек или даже маг вряд ли бы почувствовал это, но Имельда чувствовала, присев за стол и положив книгу перед собой. Она, поразмыслила и все же сняла плащ. И, немного помедлив, нехотя стала стаскивать перчатки. Сначала с пальцев, поочередно с каждого, потом и полностью. Ткань мягко касалась бледной кожи. Девушка отложила часть гардероба на край стола и аккуратно прикоснулась к уголку обложки. Она судорожно вдохнула, закрыв глаза, сильно защемило в висках, но, сжав зубы, девушка продолжила касаться книги. Она открыла ее, перевернула лист, затем следующий и еще, и еще… она не открывала глаз.

Она словно видела глазами Веи. Она совсем недавно трогала эту книгу, ее энергия еще не успела исчезнуть. Вея боялась и одновременно была решительно настроена. Смесь страха и готовности идти до конца накатывали на Имельду тяжелыми волнами. Не очень ясная картинка то появлялась, то исчезала, плыла перед глазами.

Имельда листала страницы, но видела, как делает это юная Вея своими нежными руками с коротко стриженными круглыми ноготками. Иногда картинка смазывалась, и Имельда видела образ грузного пузатого мужчины. Видимо, автор этой книги…но она продолжала листать, а когда остановилась Вея, остановилась и Имельда. Она открыла глаза.

Перед ней был весьма знакомый сложный для первогодки, но элементарный для опытного некроманта, круг вызова духа.

***

— Пропустите, мне необходимо поговорить с господином Вельтом, — Имельда теряла терпение. День подходил к концу. Еще какой-нибудь час и солнце спрячется за горизонтом. Она устала, голова гудела словно растревоженный улей. Нога тоже. Она совсем не отдохнула, а ведь именно об этом она и мечтала, когда шла от Каила в школу, к себе в комнату. Но чертова совесть потянула ее на приключения. В комнате она смогла только взять свою сумку с рабочим инструментом.

— Не положено без пропуска, — в который раз произнес стражник у ворот.

— Но у меня важные сведения по поводу его племянницы! — некромантка чуть ли не рычала.

— Не положено…

— …без пропуска, — вздохнула обреченно Имельда, всплеснув руками. — Доложить вы хотя бы можете ему?

Стражник покосился на своего коллегу по работе.

— Как вас представить?

Девушка облегченно вздохнула и подошла ближе ко второму охраннику.

— Скажите, что Маэстро Пешет. Он знает меня и поймет.

Стражник прошел за ворота, миновал территорию палисадника перед зданием мэрии и скрылся за дверью. Прошло всего лишь две минуты с тех пор, как стражник ушел, а девушке показалось, что вечность. Но вот резные двери открылись, и из них вышел стражник и какой-то тощий сутулый мужчина в маленьких круглых очочках.

Стражник вернулся на свой пост; калитка в воротах осталась отворена. Мужчина обратился из-за ворот непосредственно к девушке.

— Маэстро Пешет?

— Да. Это я, мне необх…

— Пройдемте со мной, — перебил ее мужчина. Его худое лицо с впалыми щеками и редкими бровями совсем ничего не выражали. Имельда немного удивилась, но никаких вопросов задавать не стала, быстро просочившись сквозь калиточку в воротах.

Ее провели в мэрию, пришлось подниматься на третий этаж, за что Имельда прокляла всех на свете. Если бы не боль в ноге, девушка бы смогла оценить и темно-зеленые ковровые дорожки, и прекрасной вышивки гардины, цветы в изящных вазах в пролетах между окнами… Но Маэстро жаждала скорее добраться до господина Вельта, чтоб он трижды пропал со своей трехэтажной мэрией…

Мужчина, молча, отворил дверь из красного дерева в тупике коридора, пропуская девушку внутрь. Имельда вошла, и дверь закрылась. Перед ней предстали апартаменты весьма шикарного убранства, но здесь четко прослеживался мужской стиль, скупой на украшения и детали уюта. Чувствовалось, что здесь кабинет для работы и только для нее. Кабинет был выполнен в виде буквы «Г» и Имельда не видела, что происходит слева, за поворотом помещения. Ей открылся только рабочий стол, кресла, диван у дальней стены с резными ножками… на стене висела только одна картина с изображением местных прибрежных скал.

— Госпожа Пешет, — из-за того самого поворота комнаты вышел Абрахан Вельт, снимая узкие позолоченные очки. Имельда оторвалась от разглядывания картины. — Добрый день. Не ожидал вашего прихода. Это для меня неожиданность.

По его лицу нельзя было сказать, рад он ее приходу или же нет. Он осматривал девушку с неким снисхождением.

— Здравствуйте, господин Вельт. Где похоронены ваш брат и его супруга?

От такого резко заданного вопроса мужчина несколько опешил и остановился на мгновение, потом очнулся и направился к своему рабочему столу.

— Давайте присядем. Я уверен вы устали, пока добирались сюда.

Имельда терпеливо села, нервничая, что он так медлителен. Поставила трость меж ног и требовательно стала смотреть на мэра.

— С чего вы вдруг интересуетесь местом захоронения моих родных?

— С того, что ваша племянница желала вызвать кого-то из них, — прямо заявила девушка, пристукнув слегка тростью. Она нервничала. Мэр посмотрел в сторону. Имельда это заметила и озадаченно развернулась в ту сторону, куда смотрел мэр.

С этого места ей открывался вид на остальную часть комнаты, которую изначально от входа видно не было. Девушка уставилась на мужчину, что сидел в кресле, в дальнем углу. Имельда прищурилась, узнав его.

— Кто это? — она развернулась к господину Вельту с легким возмущением в голосе. Ей совершенно не хотелось рассказывать никаких подробностей при посторонних. Там, в ресторане, она была уверена, что господин Вельт позаботился о том, чтобы их не подслушали, поэтому на мужчину у дальнего столика она совсем не обращала внимания. Но здесь, он сидел всего в нескольких метрах от них и внимательно слушал. Еще тогда ей показалась его внешность необычной и сейчас Имельда могла легко разглядеть его. Не характерный для местных людей разрез глаз, немного смуглая кожа, волосы по бокам головы были выбриты так, что только сверху полоса волос оставалась и была заплетена в плотную косу, что заканчивалась под затылком крошечным хвостиком. Темные глаза смотрели внимательно.

— Не беспокойтесь, Пешет. Это мой друг.

— Кто он? Откуда? Вы ему доверяете? — напряженно спросила девушка, вцепившись в кресло.

— Скажу больше, он — единственный, кому я могу доверять, — серьезно произнес мужчина. — Даже себе так не доверяю, — хмыкнул, не став отвечать на другие вопросы девушки. Он счел, что пояснять такие вещи, как то, что друг издалека просто прибыл к другу в гости, будет лишним. Имельда снова взглянула на мужчину в углу, отвернулась. Ей не нравилось, что кто-то слушает и наблюдает вот так вот сзади, напрямую не участвуя в беседе. — Но вернемся к Вее. Вы сказали, что она хотела кого-то вызвать? Откуда такие сведения?

— Я… — девушка замялась, — …узнала, что она брала в библиотеке сборник ритуалов. Первогодкам еще рано такое изучать. Так вот… Я хочу кое-что проверить. Мне нужно знать, где похоронены ее родные.

— Вот как, — мужчина откинулся на мягкую спинку стула. Постучал пальцами по столу. — Что ж, эта информация не такая уж тайная. Похоронены они в семейном склепе, на юге центрального кладбища. Имельда встала.

— Постойте, вы что же прямо сейчас туда собрались? — господин Вельт тоже поднялся.

— Да, — девушка пожала плечами, словно это само собой разумеется. — Как узнаю еще что-то, сообщу. Где вас можно будет найти? Дома? Или снова идти сюда? Если сюда, сделайте так, чтобы мне не пришлось в следующий раз торчать под воротами, как уличной попрошайке.

— Вы можете прийти в мою резиденцию. Лучше туда. Меньше свидетелей. Моя резиденция находится в самом конце улицы Каменных волн. Вас снова не хотели пускать?

— Требовали пропуск.

— Пропуск? — мужчина улыбнулся.

— Какой пропуск?

— Я не знаю, — раздраженно дернула плечом девушка, подходя к дверям.

— Пропуск требуется только от иностранцев, нижнего сословия и несовершеннолетних… Видимо вы показались стражникам слишком… эм…

— Бедной?

— Юной, я хотел сказать, юной.

— Ну да, — она отворила дверь.

— Пешет.

— Что?

— Отчего вы взялись помогать? Ведь вы не хотели…

— А почему вы не сдали меня, куда следует? — она усмехнулась и закрыла за собой дверь.

Добраться до центрального кладбища не составило труда. Извозчик за звонкую монету постарался на славу и довез попутчицу быстро. Солнце уже было на горизонте. Имельда успела как раз к нужному временному окну.

Город находился у подножия пологого холма, что резко обрывался скалами в море. Со временем город разросся в разные стороны, а вверх стало уходить кладбище, которое упиралось в небольшую рощу, которая росла до самого обрыва.

Девушка миновала главные ворота, обошла стороной церквушку, в которой жили поп и пара послушников, что присматривали за жальником. Имельда не стала докладывать им о том, что через несколько минут на жальнике будет происходить волшба. Местные не очень любили Имельду. Пару лет назад она упокаивала несколько восставших трупов и очень сильно разозлилась на тех, кто нарушил церемонию их погребения, из-за чего эти самые покойники слегка разволновались.

На кладбище, к счастью, совсем никого не было. Даже тех, кто по обыкновению каждый вечер обходит кладбище.

«Может уже проверили?» — размышляла девушка, шагая по аккуратным тропинкам, выложенным мелким плоским камнем.

«Ладно, мне же лучше».

Найти склеп семьи Вельт не составило труда. Семья не бедная, а склепов с таким декором можно было по пальцам пересчитать во всем городе. Вход в склеп был украшен позолоченными статуэтками ангелов и обычной глиняной высокой статуей Духа Смерти. Имельда учтиво поклонилась ей прежде, чем войти в склеп. Девушка отворила тяжелую каменную дверь и зажгла спичками факел, что висел в подставке на стене. Света огня хватило, чтобы увидеть девственно чистый пол склепа.

— Убираются здесь что ли… — озадаченная, она сняла факел со стены и с ним стала спускаться вниз по недлинной каменной лестнице.

В склепе было тихо, сухо и пахло пылью. Ею пахло, но на полу не было ни одной пылинки. Устройство склепа на удивление было обычным. Длинный коридор с нишами по обе стороны вел в центральную и единственную залу, в которой так же в стенах были ниши, а в центре стояло всего четыре гробницы, украшенных более богато, чем остальные гробы в нишах. Скорее всего, там лежали основатели рода. Из зала вели два коридора. Девушке пришлось обследовать оба в поисках нужных гробов. Нужные обнаружились в тупике второго коридора. Две гробницы стояли в нишах, друг над другом. За ними еще было готово четыре ниши, а следом был земляной тупик. Видимо для следующих гробов не стали дальше рыть места.

Девушка поставила факел в подставку в каменный кармашек для него так, чтобы свет падал на оба гроба. Она оглядела их. Сняла перчатки. Положила ладонь сначала на один каменный ящик, потом убрала руку и положила на второй. После подошла к именным плашкам, что висели на стене, рядом с нишами.

Она провела пальцами по имени жены почившего господина Вельта. Оливия. Брата Абрахана звали Марком. Красивые имена. На обеих плашках были выбиты даты рождения и смерти, имена и символическая фраза одна на двоих «В нашей памяти навеки».

— В нашей памяти навеки… — произнесла вслух, никаких эмоций эти слова в ней не всколыхнули. И в целом девушка не почувствовала ничего интересного. Обычные гробы. Эмоции, присущие всем похоронам уже успели растаять, и читались очень слабо. Горе, неприятие, страх… Все как обычно. Девушка опустила голову, потерев переносицу, и невольно уперлась взглядом в пол.

Да, он везде был чист от пыли. И на полу сейчас было в целом чисто, но тот, кто здесь «прибрался», стер не все. Имельда присела и провела рукой по шершавому и грубому каменному полу и тут же одернула руку, и стала двигаться быстро, уверенно. Она скинула на пол свой тяжелый длинный плащ, достала из рабочей сумки свечи, мел, затертую записную книжку.

Она почувствовала, как было тяжело девочке, как было страшно и безумно одиноко. Тоска рвала сердце. Она помнила своих родителей очень хорошо, она любила их, но лихорадка забрала любимых у нее.

Имельда чувствовала каждой клеточкой тела, как ребенок волновался, рисуя пентаграмму. Как соленые слезы капали на грязный пол, смешиваясь с пылью и мелом. Этот соленый вкус некромантка и сама чуяла на языке. Она до жути четко видела, как девочка ползает по полу, сверяясь с рисунком на своих листках. Она чувствовала облегчение, когда ритуал сработал…

Имельда хмурилась, сосредоточенно рисуя нужный круг вызова. Собственно, она повторяла тот, что совсем недавно был начерчен здесь и стерт не полностью. Мел очень тяжело смывается с шершавой поверхности. А его смывали именно вручную. Кто-то не хотел оставлять даже самых обычных магических следов бытовой магии. Да и пользоваться ею зазря в таком месте было нежелательно.

Закончив, Имельда зажгла свечи от факела и расставила их в нужных местах пентаграммы. Она открыла свою записную книжку, освежила в памяти нужные слова и убрала ее обратно в сумку. Кто думает, что некроманты наизусть знают все заклинания, тот глупец. Запомнить все нереально. Скорее некромант сойдет с ума, чем запомнит такой колоссальный объем информации. Но конкретно это заклинание было из часто используемых, поэтому его все запоминали наизусть. Резанув привычно кинжалом по левому запястью, девушка стала шептать нужное заклинание.

Как только с губ сорвалось последнее слово, наступила тишина, даже треск факела перестал быть слышим. Девушка оглянулась, сидя в круге. Позади, на границе света от факела и мрака склепа трепыхалась едва заметная глазу тень. Она постепенно обретала черты человека, но оставалась почти полностью прозрачной. Это была женщина.

На зов некромантки пришла та, которую вызвали, жена Марка Вельта, мать Веи.

— Оливия? — Имельда развернулась к ней лицом.

— Да, — она говорила тихо, словно из-за стеклянной стены.

— Мне нужна помощь, чтобы спасти вашу дочь. Зачем она звала вас?

Колыхающаяся фигура смотрела на круг, туда, куда капала кровь с запястья.

— Я скучаю… Я так скучаю по тебе, — прошелестела фигура. Имельда кусала губы, не понимая. — Я не знаю, что мне делать, мама… Я ненавижу его и этот дом… — продолжала шептать тень. Имельда догадалась, что она повторяет чужие слова; слова дочери, что в своем горе пришла к своей умершей матери. Имельде казалось, что по лицу этой дамы текут слезы. — Мне так плохо…

— Что Вея хотела от вас, Оливия? Зачем Вея вызывала вас? — Имельда повторила вопрос настойчивее, понимая, что дух, которого вызывают второй раз за короткий промежуток времени не совсем адекватный, если можно так выразиться по отношению к мертвецу. Его покой был нарушен, а это не хорошо.

Призрачная тень стала отчетливее.

— Она хотела убить.

— Убить? Кого? — тень подернулась рябью, словно дрожа на воздухе. Женщина накрыла лицо руками. — Оливия, кого хотела убить Вея?

Тень госпожи Вельт снова задрожала, сгорбившись, словно под гнетом, потом отняла руки от лица, и Имельда смогла четко различить ее глаза. Такой уверенный взгляд, она смотрела на девушку не то с надеждой, не то с желанием сказать намного больше…

— Некромант, — с ненавистью прошипела тень и стала прозрачнее. Не успев осознать, что имеет в виду душа, Имельда почувствовала тревогу и опасность. Она уставилась в тихий темный коридор.

Там было очень темно. Никого. Но страх нарастал, и уже через несколько секунд девушка покрылась предательскими мурашками, пальцы на руках заломило. Левая рука, с порезанным запястьем, стала ледяной.

— Ступай, ты свободна! — приказала некромантка душе, гася свечи одним взмахом. С погасшими свечами исчезла и душа. В тишине, вернувшийся треск факела стал очень громким.

Схватив свои пожитки, девушка метнулась вон из коридора, по пути надевая плащ. Коридор в одночасье показался ей таким узким, маленьким… действительно могилой. Этот иррациональный страх в сухой могильной тишине очень нервировал девушку. Она успела засунуть все свои вещи обратно в сумку, когда уже оказалась в центральной зале. Остановилась, держа факел и поправляя сумку, но, почуяв кое-что, замерла.

В тишине был слышен только тихий треск факела, дыхание девушки и стук собственного сердца в ушах. Но вот-вот только что она уловила нечто еще… почти невесомое…

Мурашки словно от холодного ветра пробежали по правой стороне тела, когда некромантка поняла, что это трупы шевелятся в своих гробах, пытаясь покинуть их…

Звук стал доноситься ото всюду. Тела в склепах тлеют не так, как в земле. Они гниют по-другому. Истлевают, ссыхаются, но подобие плоти все же остается на скелете. И они в состоянии двигаться даже спустя большое количество времени. Если, конечно, некромант постарается. А он, судя по всему, очень старался в данную минуту.

Имельда сорвалась с места. Она вылетела из склепа и неистово захлопнула тяжелую каменную дверь. Страх всегда придает сил. Если при открывании эта дверь показалась неимоверно тяжелой, то сейчас эту дверь девушка закрыла, словно та была деревянной.

Имельда припала лбом к шершавому камню, отдышалась и вновь замерла, так как почувствовала столько энергии вокруг, что и мертвец заметить сумеет. Собственно, они и заметили.

Имельда ногами почувствовала, как внизу все двигается. Солнце, за время пребывания девушки в склепе, уже село за горизонт, но небо еще было светлым и освещало землю своим тусклым светом. Его было достаточно, чтобы понять, что земля и впрямь шевелится.

Имельда с надеждой взглянула на церковь, в которой даже света нигде не горело. Там не было никого, будто все вымерли. Постепенно путь к отступлению отрезался со всех сторон. До центральных ворот она не дошла бы. Трупы достанут ее примерно на середине пути, а сражаться с целым кладбищем не в ее силах.

Девушка лихорадочно соображала, драгоценные секунды утекали, словно песок сквозь пальцы. Из некоторых могил, особо свежие трупы уже выбрались почти наполовину. Насколько сильным должен быть некромант, чтобы поднять все кладбище!?

Девушка зашарила вокруг взглядом. Он здесь. Этот некромант здесь.

— Покажись, трус! — девушка отбежала от склепа, направляясь к концу кладбища. Фамильный склеп Вельтов находился почти в самом конце, ближе к деревьям.

Она бежала, хромая, попутно отбиваясь от медлительных рук. Хотя какие-то были необычайно резвыми, успевали хватать за ноги так, что Имельда едва не валилась на землю. Но она не была бы успешной некроманткой, если бы какие-то восставшие мертвецы могли убить ее. Успешный некромант — живой некромант, а она была очень живучей.

Вдарив какому-то ползущему трупу прямо по темечку тростью, Имельда перепрыгнула через него и вцепилась в ограду кладбища.

— Зачем здесь двухметровый забор, черт бы вас всех задрал! — запыхавшаяся и злая, девушка швырнула сумку через забор и развернулась. За ней тянулась огромная волна из трупов, которые не издавали ни звука. Они шаркали, скребли ногтями по камням, но не стонали. Они молча следовали приказу.

Некромантка поставила руки перед собой, выровняла дыхание в пару вдохов, сконцентрировалась и рывком стянула силу вокруг себя, словно встряхнула покрывало. Она знала, что делает некромант, где бы он сейчас не прятался. Он поднял кладбище, чтобы прервать ее ритуал, чтобы убить ее, чтобы свалить все на нее. Имельду нашли бы в склепе, разорванную или задавленную. И вина пала бы на нее, ведь каждый знает, что на кладбище не рекомендуется вести волшбу. А если и делаешь, то только в специальном защитном круге и очень аккуратно.

Она не даст себя убить и растоптать. Не здесь, не сейчас, не так! Имельда все стягивала энергию к себе, выкачивая ее из мертвецов, выкачивая из воздуха, земли, даже из некроманта, она тянула все, что поддавалось. И когда уже мертвые твари были в двух шагах, девушка отпустила этот тугой энергетический пучок. Волна пролетела над всем кладбищем, сметая трупы назад на несколько метров. Молодые деревья, что росли здесь, надломились, а те, что покрепче, выстояли.

Свистящая волна пронеслась и растаяла где-то за воротами кладбища. Трупы разбросало на большом расстоянии от девушки. Некромант, что поднял эту армию, сейчас отходил от вернувшейся волны. Он не мог пропустить ее мимо себя. Эту волну, как и волну цунами, нельзя просто пропустить мимо или защититься. Можно только пережить, перетерпеть, если ты сильный. Это дало ей фору.

Она кое-как перелезла, цепляясь за кованый рисунок на заборе, оцарапала только бок о верхние пики и свалилась кулем на землю.

Когда она поднялась, кряхтя и стеная, словно столетняя старуха, на нее с той стороны уже смотрели мертвецы.

— Ох, ты ж черт, — она отшатнулась, когда гнилая рука едва не отхватила ей нос. Трупы тянулись к ней сквозь решетку забора. — Попробуй достать здесь, тварь, — она сплюнула, развернулась и подняла сумку с земли, отряхнула ее, и уже хотела было направиться вдоль забора дальше, как услышала скрип железа.

Девушка медленно развернулась. Мертвецы слегка светились изнутри, распираемые энергией, что некромант вливал в них. У Имельды зашевелились волосы на теле, когда она осознала, что некромант не собирается отпускать ее вот так просто. Трупы наседали на забор. И он бы выдержал, если их было бы штук двадцать или тридцать. Но их было несколько сотен свежих и несколько тысяч старых… Они напирали на несчастное кованное железо, лезли друг на друга, пытаясь добраться до нее. По ту сторону забора начала образовываться большая шевелящаяся куча из мертвецов, и забор начал гнуться наружу, поддаваясь этой мертвой силе.

От такой мощи Имельда пропустила удар сердца и сорвалась с места. Она бежала, что есть мочи. Колено ломило, легкие горели, плащ становился все тяжелее, сумка тянула к земле, но она не смела останавливаться. Ей не победить все кладбище. Будь у нее возможность сразиться с самим некромантом, что устроил это, то тогда шанс был бы. Но сейчас все, что она могла — бежать. Все, хватит, нагеройствовалась. Лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом.

Девушка слышала, как за ней ломаются ветки кустов, слышала шелест тысячи ног. Сквозь лесные сумерки она не разбирала дороги, да ее и не было. Тростью она проламывала себе путь, но кусты все равно царапали кожу, цепляли волосы и одежду. Имельда с рычанием продиралась все дальше. Куда? Неизвестно. Подальше. Только не в город. Люди не должны пострадать. Рано или поздно некромант устанет. Ни один маг, пусть и самый могущественный, не сможет поддерживать целое кладбище всю ночь. Он умрет от усталости в прямом смысле. Все-таки управлять заемной, неограниченной энергией бесконечно нельзя.

Имельда видела сквозь деревья светлое небо и бежала к нему, она чуть не пропустила тот момент, когда земля оборвалась. Она едва не свалилась, вовремя схватившись за ствол дерева. Из-под ног вырвался кусок земли с опавшей листвой и устремился вниз, к морю, что едва волновалось у скал.

Сегодня была удивительно спокойная погода. В этот безумный миг отчего-то вспомнилась картина из кабинета мэра. Утес был довольно-таки высоким. И сейчас, глядя вниз, сердце бешено колотилось. Острых скал заметно не было, была лишь вода, но даже так — выживет ли она при прыжке?

Сзади нарастал шум погони. Имельда вернулась от обрыва в лес на десяток шагов. Трупы были близко. Она попыталась снова собрать энергии и упокоить хотя бы часть, но потом поняла, что выжата словно лимон. И всех ей все равно не упокоить.

Уже когда трупы были на расстоянии вытянутой руки, и можно было почуять их гнилой запах, девушка разбежалась и кинулась в пропасть с диким криком.