Немийцы

Глава 6 «Правда одна на двоих»

POV Вильмонт

Да, Аня, ты дала жару! Пришла мысль сегодня с утра, когда открыла глаза и посмотрела в белоснежный презренно чистый потолок. Какой ослепительный блеск, аж раздражает. А вот я…тоже вчера блеснула и красотой и умом…

Ладонью заслонила глаза, которые с трудом открывались, мечтали вновь закрыться навечно и не видеть этой выставки, номера и вчерашних людей. Я звезда, наверное, КЛИКа теперь.

Подозреваю, что уже сегодня стану самой известной особой интернета и будут блистать во всех роликах. Прекрасно. Для всех я теперь бывшая, неадекватная его величества Главы Хаски. Конечно, глубоко капать никто не будет, крайней окажусь я.

Обреченно поднялась с кровати и пошла приводить себя в порядок — вроде посвежела. Только в ванной поняла, что болела голова везде: по всему черепу, не только виски, но мне кажется и на затылке, и даже в шею отдавало.

Это всё коктейли голубые Имины на голодный желудок.

Помыла голову, накинула легкий, шелковый халат, его ткань приятно охлаждала разгоряченную кожу после сна или вероятно после вчерашнего концерта. С сырыми волосами и, наверное, с очень побитым выражением лица решила предстать перед народом, не вечно же прятаться. Очень боялась посмотреть на убожество, именуемое Анна Сергеевна, в зеркало, при выходе из ванной.

Номер мы поделили с Сашей и Алисой. Внизу — на первом этаже расположена гостиная, а наверху — три маленькие комнатки.

Шлепала я тапочками по лестнице, привлекая внимание к себе, но никого не обнаружила, кроме тишины. И только в открытую дверь на балкон врывался свежий, океанский воздух.

— Аня, тебя! — выкрикнула сестра младшая. Алиса появилась от входной двери, шлепала босыми ступнями по полу.

И кто решил меня с утра пораньше появлением своим порадовать, надеюсь не репортеры с желанием взять интервью?

Всегда думала, что мое терпение прочное, его растягивай в разные стороны, но материал никогда не порвется, слишком крепок, чтобы вытащить на свет хоть каплю негодования. Вчера я позорно проиграла своим эмоциям. День поражения.

— Доброе утро, Алис! — поздоровалась пока сестра проходила мимо.

Она никогда не скажет, что ты был не прав и какой ты клоун, и что надо было мозгом думать, а не другим местом. Саши — нет и на этом спасибо, потому что боюсь она бы прошлась против шерсти.

— Доброе, — ответила сестра. При этом присела за столиком на балконе, взяла книжку в руки, ножки подобрала под себя и полностью погрузилась в чтение.

Я глубоко вздохнула несколько раз, восстанавливая вновь идеальное лицо без намека на грустные эмоции. Улыбаться необходимо, но улыбка покидала лицо.

Открыла дверь, глазами встречаясь с Мишей. А он улыбался, плечом прикасался к стене, рядом с дверью.

— Привет, соня, долго будешь прятаться? День в самом разгаре, нас ждет океан. Почти все свалили, можем отрываться последний денек сколько пожелаем. И помни, завтра нам на работу! — пригрозил он пальчиком.

Пришлось улыбаться над нелепой попыткой развеселить меня. Прикрыла дверь в номер и вышла в белоснежный коридор. Глаза заболели от яркости, еще сильнее солнце раздражало глаза. Надо солнечные очки надеть, не возможно посмотреть в окно, хочется сразу зажмуриться.

Отдаленные шаги и голоса расслышала по коридору, но не обратила особого внимания.

— Я звезда КЛИКа? — поинтересовалась у Миши. Спиной оперлась о белую стену, руки спрятала под грудью, Миша покачал отрицательно головой и встал возле меня сбоку, плечом опираясь на вертикальную твердую поверхность. Я смотрела в пол и на свои тапочки, а начальник сбоку мельтешил, похоже на лицо мне поглядывал.

— Нет, нормально, — насмешливо поведал. — Кто ты думаешь позволит Дмитрия увидеть в нелицеприятном виде? Молчание гробовое, не волнуйся, скандалы ему не нужны.

Честно, я выдохнула более весело. Немного стало спокойнее дышать, словно кто-то до этого момента сжал горло двумя руками, не сильно, но мало приятно, а теперь отпустил. Дышать однозначно стало легче.

— Мне… — услышала голос Миши, тихий, немного хрипловатый и почти на ухо, затем увидела, как рука его поднялась. На этот жест вздрогнула от неожиданности.

— Мне не нравится выполнять роль предмета. Ты стене, возле которой стоишь, уделяешь больше внимания, — голос его звучал без привычного веселья или улыбки. Пальцами Миша прикоснулся к моим мокрым прядям волос, лежавшим на плечах и спереди на открытом участке кожи.

Одна мокрая прядь волос прилипла к шее и спадала через ключицу вниз на грудь и на халат. Миша прислонил сгиб указательного пальца на эту дорожку из волос в районе горла и повел вниз. Давил слегка, я взгляд машинально опустила вниз, чтобы видеть это. От мокрых волос отделилась капелька вода и медленно стекла в ложбинку между грудями. С высоты роста Миши вид хороший на разрез халата.

Не знаю отчего стало зябко, от капли воды, от прикосновения пальцев или взгляда, которым Миша явно следил за мокрой дорожкой на моем теле.

Голоса стали совсем близки и я распознала несколько известных. Шагипро звучали совсем близки. Хотелось машинально гордо выпрямиться, но это бы показало насколько я занервничала, разглядев среди нескольких людей два белых пятна…Это два белых пятна и я их не вижу.

Продолжали с Мишей стоять, как и до этого, пока возле нас не остановилась маленькая группка.

Первым поздоровался Виталик, он прошел К Мише и пожал тому руку, а мне улыбнулся. Остальные позади него в разнобой поприветствовали нас. Не смотреть выше, не смотреть. Там пустое место. Два белых пятна и я не хочу их видеть. Одно с голым торсом и закинутым полотенцем на плечо. Я его не вижу, не вижу.

А видела одну Имину, вот у кого видно хорошее настроение, она в сжатый кулачок покашливала, словно прогоняла смех, который норовил вырваться из нее.

— Протрезвела? — насмешливо спросил мне столь раздражающе знакомый голос.

ээээ. Что простите?

Удивилась вопросу и посмотрела на Хаски. У него всегда очень тяжелый взгляд, сложно ему противиться, но я постаралась не отводить и ответить молчаливым сопротивлением.

О! Как мы заговорили! Его за руку крепко держала Юлия. Весь мой стыд мигом испарился в пространстве и следов не оставил после себя.

Ответа на свой тупой вопрос-подкол Дмитрий Сергеевич не дождется, наклеила улыбку от одной щеки до другой. А потом резко перевела взгляд на Мишу, стоявшего рядом, и обратилась к нему тихонечко, но если бы люди пожелали могли услышать:

— Миш, двадцать минут дай, а потом будем делать все, что пожелаешь…

С этой фразой открыла дверь в номер, не в силах терпеть это напряжение.

Солнечный день манил поваляться на песочке и подкоптить крылышки. Я бледная, как труп. Нет. Трупы скорее желто-белые еще и вонючие, а я вроде вкусно пахла после душа. Кстати, о душе и капельках воды Михаил Андреевич кажется что-то мне важное сказал. Я обещала ему одно свидание не больше, что это за распускание рук началось? Разве я давала ему повод на что-то надеяться? У нас был один поцелуй и то давным давно.

Сашка не вернулась в номер, неужели мужика нашла? Когда она разведется? Я, конечно, сестру люблю, но как-то она по рукам пошла после Дмитрия Сергеевича.

Лежала я на полотенце и загорала, только и думала о вчерашнем концерте. Стыд может немного в отдаленном уголке души и горел, но основная мысль не доходила до моего сознания.

Причем здесь ублюдок? Он что не женился бы на мне?

Глаза горели от слепящего, белого песка под лицом. Я раздувала эти песчинки, лежала на животе и нечем было заняться, поэтому и смотрела за перемещением песка от моего дуновения. Спину нещадно жарило солнце.

На песок упала тень, похожа на мужскую (груди не было), наверное, Миша. Он уходил за коктейлями. Ему скучно здесь со мной и Алисой.

Должен Паша прибыть скоро, отсыпался он после вчерашнего, не знаю чем занимался. Уловила в отдалении от пляжа своего брата в компании людей. После более тщательного осмотра поняла, что это за народ.

За какие заслуги!?

Произошел любопытный обмен взглядами, я прям кожей чувствовала со всех сторон нескрываемое, разъедающее любопытство не хуже солнечных лучей. Должно быть спина покраснела от такого количества. Я демонстративно напялила очки на нос перевернулась на спину, подложила руки под голову и подставила тело под ультрафиолет. Я в очках! Сколько угодно обо мне говорите!

Компания знакомых Аристократов расположились неподалеку, я могла слышать их голоса и суть разговора. Из-под очков посматривала в их сторону. Мой взгляд увидеть нереально.

В чем причина вчерашних слов Хаски, раздумывала я глядя, как Юлия сидела рядом на полотенце с Дмитрием, гладила его по спине, очень нежно, пока он курил и смотрел на океан. Искренняя забота и ведь чувствовала, что она правда достаточно в нем заинтересована, не в деньгах Хаски. Юлия постоянно трогала его вчера и ловила взгляд Дмитрия. Взрослая, уверенная в себе женщина, не вела себя, как взбалмошное дите, я. Она заботлива и нежна, чего не скажешь обо мне.

Порой мысли бывали у меня странными, необъяснимыми, и сейчас будто током поразило по всем нервным окончаниям единым разрядом. Я резко поднялась, накинула парео на бедра, надела шлепки и пошла не спеша по песку.

— Ань? — вопросительно Паша отреагировал на меня.

Он, наверное, подумал я не слишком уравновешенная особа. Да… он всегда это знал, теперь нечего пенять на родство. Шла по песку, преодолевая небольшое сопротивление по нетвердой поверхности.

Затормозила возле полотенца Хаски. Что поделать, если он первый из их компании? На мое приближение медленно отреагировал, повернулся, встретив мои ноги, скрытые оранжевой, прозрачной тканью, только потом поднял выше на тело и лицо. А я это всегда ощущала кожей, могла и не видеть голубых глаз, но чувствовала интерес.

Готовы ко второму концерту? Кажется, все приготовились к новым закидонам.

— Польски, пойдем потрещим! — поманила пальчиком приглашающе.

Надо было видеть театр этого абсурда. Я выступила с лучшим своим номером, а аплодисментов не услышала, зрители в прострации.

— Вильмонт, не ошиблась адресом? — насмешливо сказал этот Смехотунчик тоже в очках, крутой мачо в длинных шортах, с изображенными на них пальмами. Его волосы-кудряшки порхали на ветру от дуновения ветра.

— Давай, давай, — помахала рукой в свою сторону. — Разговор есть, — кивнула назад, в тень раскидистых листьев огромного дерева.

Пошла на выход с пляжа — вверх по песку, потом начиналась дорожка из плитки, там же немного высоких деревьев, которые создавали небольшую тень, чтобы возможно было спастись от огненного солнца Арзонта.

Мы с Польски молчаливо прошли к двум пустовавшим лежакам, как можно дальше от других людей. Здесь были еще несколько малочисленных компаний Аристократов, в том числе и взрослые представители.

— Признавайся, ревность решила вызвать? Только я-то тут причем? Через Мишу лучше! — насмешливо предложил Польски и закурил. Я вздохнула и присела на один из лежаков.

О чем я хотела с ним поговорить? С Хаски не получится. Он слишком нервный, я нервная, закончится дракой, я не узнаю ответы на вопросы.

Спокойно по возможности начала разговор вопреки нашей огромной, взаимной «любви» с Пуделем:

— Скажи мне, пожалуйста, вчера фраза Хаски по поводу ублюдка? Что он имел ввиду?

— А ты будто не знаешь? — хмыкнул очень раздраженно Санек, глаза я его не видела, как и он мои, потому что оба в солнцезащитных очках. Поэтому только догадывалась об истинных эмоциях парня и его отношении ко мне. Польски хмыкнул и отвернулся, словно ему не приятно разговаривать со мной. Продолжал молчать.

Я с песком пришла поболтать, что ли? Подтолкнула Санька опять к разговору:

— Он имел ввиду, что даже если бы я не потеряла ребенка, то он не женился на мне? — предположила неуверенно. — Он бы не признал детей?

— Ты совсем страх потеряла, — с таким вдруг странным наездом обернулся Польски, выдохнул раздраженно дым из рта, словно ядом пытался и огнем меня заразить. — Не прибедняйся. А ты что планировала претвориться невинной овечкой. На — Димочка, пусть будут твои детишки, — Польски очень сильно повысил голос.

Я шикнула на него чтобы потише.

— Поэтому я у тебя спрашиваю! — старалась не заводиться очень сильно и не кричать. Моя злость пока что мерно покачивалась на уровне груди. — Я не понимаю! Почему мои дети ублюдки? Они с вирусным барьером. А второе понятие… ублюдков…

— Вильмонт! — Польски бросил сигарету в песок неподалеку. Руки бы ему оторвать, но промолчу. — Почему Диман должен чужих детей подписывать этим браком на себя!? Как у тебя наглости вообще хватает сейчас передо мной оскорбленную невинность строить? Диман, чуть мозгом не тронулся от этой новости, а ты ему даже не соизволила признаться, что залетела от своего урода….

Я как бы вроде слушала, что орал дальше Польски.

Вроде слышала … а вроде и нет.

Определенно, я в космосе летала, мне сейчас сказали какую-то глупость. Пудель орал на меня, а я стояла и молча слушала, как глупая, неумная девочка.

Пока не злилась, а вероятно не до конца осознала, что за бред он нес в своем сообщении.

— Залетела от урода, — повторила я удивленно пока речь Пуделя немного стихла.

— Ой, прости что оскорбил твои чувства, конечно он же родимый и обожаемый Шмонт Леонид. Как я мог! — сарказм его обливал меня с ног до головы. Прямо стояла и получала по морде от этого сарказма.

— А кто тебе сказал, что Шмонт отец моих детей? — Санек прекратил паясничать и снял раздраженно очки, чтобы дать понять о своих эмоциях. Страшенные, суженные глаза. Я повторила жест, сняв тоже очки с целью дать понять, что не врала. — Кто сказал, что отец моих детей был Шмонт? — повторила тихо ему в лицо.

— Как кто? — спросил Польски, чуть успокоившись, глаза вернулись к обыкновенным размерам. — Мне Диман сказал.

— А ему?

— Мы все были в больнице, когда врач сообщил о твоей беременности. Шмонт был единственный человеком кто знал о беременности. Логичные выводы? Ну и Диман сам спрашивал у Шмонта, перед тем, как уехал… — ненароком Польски посмотрел в сторону Димы на пляже и его спины. Я тоже туда уставилась. — А это не так?

— Нет, не так. Отец их Дима был. Я сама узнала в тот последний день. Врач позвонил, а ко мне как раз Шмонт прошмыгнул, хотел поболтать. Я расстроилась, что беременна, не знала, что делать. С Димой какая-то фигня, а тут еще беременность, разревелась, такой меня и увидел Леня. Стал утешать…. и вернулся неожиданно Дима. Ну и ты знаешь… пошло… поехало. Наговорили друг другу… — все время смотрела на Диму и его девушку рядом. — Он думал, я ему изменяла? И не убил меня и Шмонта!?

Удивленно подумала, кажется вслух. А я думала он в порыве ревности убьет меня когда-нибудь, невероятно. Отпустил и даже нас не прибил, при условии, что думает я ему рога наставляла.

Польски вернул меня обратно из мыслей на горячий песок к океану своим вопросом:

— Диман говорил, что ты поставила условие никакого секса до женитьбы. Разве не так? Как ты оказалась беременна? Методом опыления?

— У меня срок был около трех месяцев, Польски!? — обернулась я. — Отними от той даты три месяца и получишь время, когда я жила у него в шкуре Ананиной. Я даже не потолстела, токсикоза не было, никаких признаков беременности, поэтому и удивилась сама. Я — полигеном, меня папа предупреждал, чтобы поаккуратнее с мужчинами, а понять не могла из-за чего. Он и имел ввиду, наверное, предохраняться. Не знала я что настолько легко забеременеть…Если кому про полигенома расскажешь — убью!

Пригрозила удивленной физиономии Польски.

Почему я ему рассказывала, стыдоба, но Польски слушал. И ему явно не нравилась полученные сведения.

— Я правду говорю. У меня кроме Димы и мужчин-то не было. Шмонт, — подняла палец указательный с намеком, что всего один любовник. А потом добавила средний палец. — И то два раза, и то за пол года до Димы, поэтому в отцовстве не сомневаюсь…

— И ведь я верю, — вздохнул Польски. — Ну что за урод у тебя Шмонт? — в этот момент мы с Саньком обернулись в сторону океана, расслышав имя Димы. Невеста звала Хаски и шла следом за уходившим с пляжа Хаски.

— Слушай, — начал собеседник. Мы впервые с Саньком так откровенно разговаривали.

Я получила много информации, но не могла ее пока в себе переварить и привести к готовому ответу, что из этого получилось.

— Скажи мне сейчас, ты любишь его? Хочешь выйти замуж? — спросил Польски необыкновенно серьезно.

Я не знала как ответить, что правильнее? Довериться Диме опять?! Это очень сложно, мне кажется не выполнимо. Я достаточно раз доверяла ему, больше не в состоянии перебороть себя.

— Вот видишь, — чуть с улыбкой ответил Польски. — Ты не уверена, не знаешь, а Юля бы сейчас однозначно ответила. Ему нужно спокойствие, как главе Хаски. Ты знаешь, он уже принял на себя бразды правления. С Юлей он не ругается, она утешает его, любит, уважает, ценит. Когда находишься ты — он забывает обо всем на свете, о работе, об обязанностях. И как ты понимаешь для меня это — не есть хорошо.

Из-за тебя он отдал долю Колчака Трески за то, чтобы вернуть тебя себе, помнишь ту продажу якобы. Трески очень настаивал, что ты спишь с ним, поэтому Диман и приревновал. И этот план с женитьбой Хаски и Вильмонт. Диман подал эту «великую» идею, которую подхватили отцы и посчитали гениальной для поимки наших ненавистников. Придумал эту свадьбу и опять же надоумил отцов, кто должен быть этими женатыми. Это была очередная попытка до тебя добраться.

В груди забилось сердце, реагируя на слова, от этого стало горячо и тепло всему телу.

— Я тебя прошу, Ань, не говори ему, что это он отец. Это даст ему ложные надежды и мысли. А чтобы? Если? Сейчас он полностью смирился, успокоился. Не тормоши его, пожалуйста, больше!

У меня не было ответов на его просьбы, и Польски не ждал. Покинул, оставив одиноко сидеть на шезлонге.

Спустя некоторое время я встала возле дерева, опираясь на его ствол и долго стояла, глядя на океан мелко колышущийся вперед — назад волнами.

Мой мир перевернулся опять с ног на голову. С Польски поделили одну правду на двоих.

И оба решили, что сделать с этой правдой — молчать. Смысла нет в дальнейшем.

Мы давно разошлись, в тот день, когда Дима отдал меня Максу. С тех пор между нами стена выросла. И даже несмотря на это мы наивно продолжали карабкаться и падать с нее, при это набивая болезненные шишки. Достаточно лазать.

Будущего у нас нет.